Был уже довольно поздний вечер. Маленький зеленоглазый мальчишка сидел на диване в гостиной и смотрел телевизор. Арсений же находился у себя в комнате и отвечал некоторым клиентам на электронные письма. Да вот только шум от телевизора заставлял постоянно отвлекаться. Мужчина уже несколько раз просил Антона сделать потише, и тот, вроде как, делал, но спустя какое-то время мальчик снова прибавлял звук. Фокусника это несколько напрягало, он не мог понять это его Тоша просто так шалит или у него какие-то проблемы со слухом. Когда звук снова в очередной раз стал громче, мужчина понял, что на работе сосредоточиться не выйдет. Он пошел к мальчику.

— Антон, ну что за дела? — заходя в гостиную, спросил Арс. Он не был строг, просто слегка недоволен ситуацией. — Попросил же потише поставить, — он сел на диван около ребенка. Мальчик немного недоуменно смотрел в ответ. Его зелёные глаза выражали крайнюю степень растерянности, кажется ребенок действительно не понимал причину этого недовольства.

— Пап, ну оно же негромко стоит, — уверенно заявил мальчик. И вот тогда Арсений насторожился ещё сильнее. Потому что то, что ребенок считал негромким, на самом деле было слышно во всех уголках квартиры. Неужели у Тоши и правда какие-то проблемы со слухом? Ребенок продолжал смотреть на старшего, явно ожидая какого-то продолжения беседы. Его рот был немного приоткрыт и фокусник обратил внимание, что дышит мальчишка снова именно через него, а не через нос, как это обычно делают люди.

— Солнце, а у тебя не болят ушки случайно? — Антоша растерянно захлопал глазками и отрицательно покачал головой, — Хорошо, а носиком почему не дышишь? — поинтересовался старший.

— Я им дышу. Просто не всегда, — ответил мальчик.

— Антош, а это как? Почему не всегда? — мужчина и вправду беспокоился. Он ведь ещё раньше подмечал, что ребенку трудно дышать через нос. Но поход к врачу все откладывал, надеясь, что все не настолько критично и у мальчишки просто насморк. Но кажется это не просто насморк и эту проблему нужно срочно решать, потому что теперь она затрагивала и слух его маленького чуда.

— Ну вот так, — малыш развел руками, показывая, что он и сам не в курсе причин, — Пап, да ты не волнуйся, — поспешил успокоить взрослого, — Оно всегда так было, я привык. — мда уж успокоил. Успокоил так, что теперь это самое спокойствие даже рядом с Поповым не стояло.

«То есть как это «всегда так было»? Всмысле «привык»?» — в голове не укладывается такая информация.

Выходило так, что проблемы со здоровьем у мальчишки начались ещё давно, но никто почему-то не озаботился их решением. Возможно это была безответственность со стороны воспитателей детского дома, а может там были и другие причины, какой толк сейчас гадать? Раз никто ничего не сделал раньше, то нужно сделать что-то сейчас, пока не стало ещё хуже. Только вот звонить прямо сейчас и записываться на прием к ЛОРу бессмысленно, поскольку уже довольно позднее время. Но Арсений решил, что завтра с самого утра он озаботиться этим вопросом и отведет своего ребенка к врачу на консультацию. В конце концов это его отцовский долг делать так, чтобы мальчик был здоров, сыт, одет и счастлив.

— Ладно, с твоим носиком мы разберемся немного позже, — с тихим вздохом сообщил мужчина, — А сейчас давай пойдем спать.

***

— Солнышко, давай ты будешь кушать чуть-чуть быстрее? — мальчик сидел за столом на кухне. Перед ним стояла чашка чая и наполовину съеденный круассан. Тут же стояла раскрытая где-то на середине книга, в которую ребенок вчитывался, забывая об окружающем мире, а потому и ел крайне медленно. Завтрак растянулся на целый час, сначала Антоша крайне медленно ел манную кашу, не отвлекаясь от столь увлекательных страничек, а теперь вот чай с десертом. Время на часах уже перевалило за одиннадцать, и Арсений понимал, что ещё немного и они начнут опаздывать. Как и планировал, он с самого утра позвонил в клинику и узнал насчёт ближайшей возможной консультации у детского отоларингологатот же ЛОР. Ему повезло, и как раз сегодня у врача нашлось время для них. Потому к двенадцати они уже должны были быть на месте, а его Антоша настолько увлекся чтением, что даже завтракать ещё не закончил. А ведь ему ещё переодеться нужно, не в пижаме же он поедет?

— Да я все равно уже наелся, больше не хочу, — сказал ребенок, поднимаясь из-за стола. Книгу он взял в руки и, не переставая читать, уже двинулся в сторону своей комнаты.

— Хорошо, — даже как-то облегчённо вздохнул Попов. Если они поторопятся, то не опоздают. — Если не хочешь больше, то и не нужно. Так, малыш, убирай давай книжку, потом дочитаешь. Иди переоденься, у нас есть дела.

— Ну ладно, — все же немного обижено протянул Антон. Книга ему казалась гораздо интереснее каких-то там дел, но выбора у него не было. Если папа сказал, что у них дела, значит они действительно есть. Собрался мальчишка довольно быстро, уже спустя пять минут он был одет в летние льняные штанишки и широкую футболочку зелёного цвета. Тоша даже причесался. Правда это особой роли не играло, ведь из-за того, что волосы мальчишки вились, у него на голове всегда был беспорядок, вне зависимости от того причесывался он с утра или нет. С другой стороны этот же беспорядок на голове делал его таким миленьким, похожим на маленького растрепанного воробушка. Антошка вышел в коридор, где его уже дожидался Арсений.

— Собрался? — мальчик кивнул, — Умница. Идём скорее пока не опоздали. — они вышли из квартиры, вызвали лифт и отправились на парковку.

— А куда мы едем? — с любопытством спросил Тоша, когда мужчина уже начал выезжать со двора.

— К врачу, посмотреть что с твоим носиком, — ответил он.

— Чего?! — фокусник даже дернулся от неожиданности. Крик мальчишки оказался таким громким и каким-то отчаянным что-ли. — Папа, давай не поедем. Давай не будем. Папа пожалуйста! — ещё громче выдал Антон. Его голос дрожал и был полон страха. Сам мальчик даже как-то весь сжался и нервно оглядывался по сторонам, думая куда бы можно спрятаться. Да вот только как вообще можно спрятаться в салоне автомобиля? За окном мелькали улицы. Обычно ребенок любил их рассматривать, но не в этот раз. Сейчас им овладел страх, настоящий ужас, и все, о чем мог думать мальчишка — это о предстоящей встрече с врачом. А Антоша их боится. Даже не так. Антоша их ОЧЕНЬ боится.

— Тош, ну ты чего? — ласково произнес мужчина, не отвлекаясь от дороги, — Врач просто посмотрит тебя, не нужно бояться.

— Нет! Я никуда не пойду! Тебе нужно, так сам и иди к этим своим врачам. А мне и тут хорошо! — Антон не понижал голоса. Он решил, что лучшая защита — это нападение и надеялся, что хотя бы так сможет отговорить папу от этой затеи. Пусть лучше он ругается за крики и грубость, чем ведёт к этим страшным дядям и тетям в белых халатах и медицинских масках.

— Трусишка ты, — по-доброму сказал Арсений. Он прекрасно понимал, что за всеми этими криками кроется обыкновенный детский страх, а потому даже не думал обижаться на ребенка. Сейчас ему нужно было просто его успокоить, хотя бы немного, чтобы мальчик понял, что на самом деле ничего страшного нет. — Зайчик, врач правда просто посмотрит, это совершенно не больно. Тебе нечего бояться, — он говорил размеренно и довольно тихо. Наверное в любой другой ситуации его голос бы был успокаивающим, но страх Тоши был слишком велик, потому и такой нежный и ласковый голос не возымел на него никакого эффекта.

— Ну пожалуйста, давай не поедем, — теперь уже жалобно и тихо протянул мальчишка, — Папа, у меня все правда хорошо. Нам не нужно к врачу.

— Нужно, Антоша, — чуть твёрже сказал старший, — Я буду очень рад если окажется, что все действительно хорошо, но проверить все равно стоит. Антон, это не обсуждается, — поняв, что малыш сейчас снова попытается возразить, пресек все попытки Арсений. Ребенок лишь сильнее сжался, пытаясь спрятаться от всего мира и от ближайшего будущего. Да вот только прятаться совершено негде.

***

Запах. Специфический запах медицинских учреждений, который заставляет нервничать, кусать собственные губы и мелко-мелко дрожать от страха. Арсений и Антон шагали по коридору до нужного кабинета. Мальчик украдкой осматривался по сторонам, с ужасом наблюдая за проходившими мимо врачами и ожидающими своей очереди пациентами. Везде были дети с родителями, ведь клиника была детской. Кто-то спокойно ждал, тихо беседуя со взрослыми, кто-то явно нервничал, а некоторые так и вовсе плакали. Причем плакали чаще всего те, кто выходил из какого-либо кабинета. Это не внушало ни капли доверия, и казалось страх зеленоглазого мальчишки только усиливался. Арсений чувствовал, что ладошка ребенка, которую он держал в своей, вся была мокрой, а сам мальчик вздрагивал от каждого шороха и пытался теснее прижаться к боку мужчины. Фокусник понимал, что его ребенок боится, причем боится сильно, потому осторожно поглаживал по плечу, стараясь успокоить. Помогало так себе. А когда они подошли к нужной двери, и мужчина тихо постучал, Антон так и вовсе попытался вырвать из захвата свою ручку и убежать. Не вышло. Арсений удержал.

— Зайчонок, ну хватит бояться, — улыбнувшись, мужчина провел рукой по волосам мальчика, но тот лишь вздрогнул, — Все хорошо, я рядом. Пойдем. — он открыл дверь, ведь с другой стороны раздалось негромкое «Входите». Запах внутри кабинета был такой же как и во всей клинике. На специальном столике стояли какие-то инструменты, недалеко от него была кушетка и ещё какой-то специальный стул. Непонятные, массивные аппараты, назначение которых мальчику было неизвестно, вызывали ещё большую панику. Сердце Антоши стучало быстро-быстро и казалось было готово вот-вот выпрыгнуть из груди. Его зелёные глаза стали темнее, ведь зрачки от страха расширились, дыхание участилось, а рука непроизвольно сильнее сжала ладонь старшего. Страшно. Ему было слишком страшно. Настолько страшно, что казалось ноги вот-вот подкосятся и мальчишка просто осядет на пол. Но этого не произошло.

В кабинете сидели две женщины. Одной Арсений бы дал не меньше сорока, а вот вторая была ещё очень молода, особенно для врача. Он предположил, что эта девушка скорее всего была интерном. Они обе улыбались вполне приветливо, что уже удивительно для врачей. Хотя наверное это потому что они работают с детьми, да ещё и в частной клинике, где сервис обязан быть на высшем уровне.

— Добрый день, — сказала старшая, поглядывая на Антона, который уже явно дрожал от страха.

— Здравствуйте, — ответил ей Арсений. Ребенок же молчал. Казалось он вообще находился где-то не здесь, а в мире своих мыслей. Может пытался таким образом перестать обращать внимание на столь пугающее окружение, а может наоборот слишком сильно погрузился в собственные страхи. Женщина задала ещё несколько вопросов по типу «сколько лет?», «на что жалуетесь?» и тому подобных. Потом попросила медицинскую карту мальчика, просмотрела ее и вернула обратно.

— Так, хорошо. Малыш, сядь пожалуйста сюда, я тебя осмотрю. — она указала на то самое непонятное кресло. Антоша с ужасом в глазах смотрел на нее и не сдвинулся с места.

— Тош, ну все, хватит уже бояться, — Арсений сам подвёл ребенка к креслу и помог залезть на него, — Ничего страшного не произойдет, слышишь меня? — мальчик несколько заторможенно кивнул. Ничего страшного, говорите? А вот у Тоши сердечко стучит тук-тук-тук-тук-тук. Он не верит, что ничего страшного не произойдет. Совсем не верит. Ещё страшнее становится, когда женщина берет в руки совершенно непонятную для Антоши штуку. Эта штука, по его мнению, выглядит жутко. Ее точно не для пыток используют? Ребенок неожиданно вжался в спинку кресла, втянул голову в плечи, да ещё и глаза зажмурил, ожидая чего-то очень-очень страшного.

— Ну ты чего? — с тихим смехом проговорила женщина. Ей показалась реакция мальчишки довольно забавной. Осторожно, все ещё опасаясь, Антоша приоткрыл один глаз, а следом за ним и второй. Но отодвигаться от спинки кресла не спешил. Ему казалось, что так безопаснее. Женщина улыбалась, но Тоше почему-то эта улыбка все равно не внушала никакого доверия.

— Я просто посмотрю вот этим прибором, — она подняла вверх руку с зажатой в ней страшной штукой, — Это называется отоскопприбор, с помощью которого осматривают уши, — решив, что мальчику будет спокойнее, если он будет знать как прибор работает, пояснила она, — Смотри он светит совсем как фонарик, — направив его на свою руку, она продемонстрировала мальчику его действие. Антон увидел небольшое пятно света, видневшееся на руке врача, — Я просто посвечу им в твои ушки, чтобы их осмотреть, хорошо? — успокоился ли мальчишка? Нет конечно, он все ещё находился в клинике, в кабинете врача. Все ещё чувствовал ужасный запах медикаментов, а перед ним была женщина в белом халате. Ему все ещё хотелось убежать, спрятаться, оказаться где угодно, но только не здесь. Но ребенок уже понял, что ему это не удастся. Он… смирился? Да кому он врет? Не смирился, но не имел никакого выбора. Антон, несмотря на страх, позволил осмотреть свои уши. Позволил только потому что ему пообещали, что больно не будет. Больно действительно не было. Вот только легче от этого не становилось, ведь следом женщина принялась осматривать его горло. Мальчик сначала пытался увернуться от руки с зажатым медицинским шпателем, но после строгого «Антон» со стороны Арсения сдался. В конце концов могло быть и хуже. Наверное.

А вот и это самое хуже. Ему собирались осматривать нос. Мальчику казалось, что вот это то точно может быть больно. Мириться со сложившейся ситуацией не хотелось. Сердечко по-прежнему стучало так громко, что казалось этот стук может услышать кто-угодно.

«Бежать отсюда, пока не поздно!» — билась единственная мысль в голове

Пока женщина отошла за нужным ей инструментом, а Арсений отвлекся на разговор с девушкой, которая разъясняла что-то по поводу осмотра, Антоша вскочил с кресла и ломанулся к выходу. Он больше не мог тут находиться. Не хотел тут находиться. Атмосфера больницы угнетала, вселяла слишком сильный ужас в мальчика. Оставаться тут было невыносимо страшно. Хотелось домой, в атмосферу тепла и уюта. Хотелось читать книжки, смотреть мультики и играть. Хотелось больше никогда не пересекаться со страшными врачами и всем арсеналом их инструментов. Хотелось. Вот только желаниям не суждено было сбыться. Откуда же Антоше было знать, что у его папы такая хорошая реакция, а ещё он быстро бегает?

— Тоша, ну-ка стой, — далеко ребенок не убежал, Арсений перехватил его в коридоре совсем недалеко от кабинета.

— Папа, я домой хочу, — уже чуть ли не плача, протянул Антон, прижавшись к мужчине, — П-пожалуйста, — он всхлипнул, — Мне… Мне тут не нравится. Тут страшно, — обречённым шепотом добавил он. Фокусник ласково поцеловал его в макушку.

— Мы же уже почти закончили, солнце, — тихо приговаривал Арс, снова ведя мальчишку к кабинету, — Давай доктор проведет осмотр до конца, и мы поедем домой? Поиграем с тобой в приставку, хочешь? — ребенок кивнул, — Тогда давай ты сейчас будешь умницей и больше не станешь убегать? — он почувствовал как малыш вздрогнул. По-прежнему боится. — Ну хочешь я тебя на колени к себе посажу, если тебе так спокойнее будет? — решил предложить мужчина. Ну и что, если его дитю уже девять лет? Прямо сейчас он казался совсем малышом, которого хотелось оберегать, прижимать к себе и заботливо успокаивать. К тому же так Арсений может быть уверен, что Антоша точно никуда не сбежит.

— Хочу, — тихо пробормотал мальчик. Он все ещё дрожал, его сердце заходилось в бешеном ритме, но все-таки стало спокойнее. Самую чуточку, ведь папа был рядом. Мужчина улыбнулся, после чего они вошли в кабинет. Фокусник поинтересовался у врача, можно ли ему посадить мальчишку к себе на колени, и сможет ли она закончить осмотр, если он будет в таком положении. Женщина уверенно кивнула и облегчено выдохнула, когда мальчик действительно не стал больше сопротивляться. Лишь его зелёные глазки постоянно бегали из стороны в сторону, выдавая беспокойство, и пальчики крепко сжимали руку Арса.

— Все, Тоша, ты молодец, — шепнул ему на ушко мужчина, когда врач наконец закончила. Они поднялись с кресла. Женщина ещё какое-то время что-то обсуждала с девушкой, а потом повернулась к Арсению. Он заметил, что она хочет что-то сказать, но с беспокойством посматривает на ребенка. Тот и так был уже измотан и перепуган, и мужчина понял, что она боится напугать его ещё больше результатами осмотра. Он кивком головы указал в сторону выхода из кабинета. Ещё что-то обдумав, она кивнула.

— Оля, присмотри пожалуйста за мальчиком, — сказала она своей помощнице, — Малыш, тебя больше никто не будет осматривать. Просто подожди здесь немного, хорошо? Мы с твоим папой сейчас вернёмся. — Антон кивнул. Он услышал только «тебя больше никто не будет осматривать», потому даже как-то немного успокоился. Настолько насколько вообще возможно успокоится, находясь в здании со множеством врачей. Женщина двинулась к выходу из кабинета, поманив Арсения за собой.

— Что же вы так затянули с походом к врачу? — тихонько вздохнув поинтересовалась она, после того как дверь кабинета закрылась. — У вашего сына аденоиды третьей степени, — добавила она, — Если бы вы пришли раньше, гораздо раньше, — она сделала акцент на последней фразе, — То можно было бы обойтись медикаментозным лечением. Но боюсь сейчас вам ничего не остаётся, кроме как хирургически избавляться от них. — Арсений тихо вздохнул, даже не представляя, как отреагирует на это Антоша. Ведь он был готов сбежать даже от обычного осмотра.

— По другому никак? — все же попытал удачу мужчина, но получил отрицательное покачивание головой.

— Вы поймите, если бы они просто были увеличены, то возможно ещё можно было бы повременить, возможно он бы это перерос. Но прямо сейчас воспалительные процессы негативно сказываются на слухе. — женщина внимательно смотрела на мужчину, наблюдая за его реакцией, — Если затянуть ещё больше, то это может закончиться очень плохо. Постоянные простудные заболевания, отит, который может перерасти в хронический. Да вы понимаете, что если затянете ещё сильнее, то у ребенка есть шансы вовсе лишиться слуха? — она его… отчитывала? Действительно отчитывала совсем как мальчишку, коря за то, что не обратился к врачу раньше. Да она даже голос чуть-чуть повысила. Арсений лишь приподнял уголки губ в грустной улыбке.

— Успокойтесь пожалуйста, — спокойно произнес он, — Не моя вина в том, что никто не обратился с данной проблемой к врачу раньше, — женщина его внимательно слушала, хотя на лице читалось явное недоверие, — Послушайте, со мной он живёт только последние две недели. Я усыновил его, понимаете? — пояснил он. Кажется на лице врача проступило некоторое смущение, не это она ожидала услышать. — Я прекрасно понимаю, что проблемы можно было бы избежать. И я не знаю почему никто не обратил внимания на состояние здоровья Антоши. Да и какой теперь смысл пытаться разобраться в причинах? — грустно сказал фокусник, — Мы имеем то, что имеем.

— Простите пожалуйста, — неловко пробормотала доктор, — Я и подумать не могла. Конечно же это не ваша вина.

— Все в порядке. — заверил ее Арсений, — Так что там с этим аденоидами?

— Операция совсем несложная, — выдохнув, начала объяснять женщина, — Утром пришли, сдали анализы, если они в норме, то операция проводится. Длится недолго, после нее ещё пару часов за мальчиком понаблюдают, а к вечеру уже домой вернётесь. Ее можно проводить как под общей, так и под местной анастезией, но вам наверное лучше под общей, — задумчиво произнесла она, вспоминая о том, как сильно ребенок боится врачей и всего, что с ними связано, — И ребенку спокойнее будет, и врачам легче. Он в последнюю неделю принимал какие-то препараты? — мужчина отрицательно покачал головой, — Тогда смело можете хоть завтра приходитья чуть-чуть приукрасила, потому что «хоть завтра» операции не проводят, обычно люди заранее записываются и тд, и тп, но мы закроем на это глаза в угоду сюжету. Операцию провожу я, если хотите, могу сообщить, чтобы вас записали.

— Давайте, — Арсений вздохнул обречённо. Он понимал, что выбора у них с Антошей нет. И даже предположить не мог какая истерика его может ожидать, как только мальчик обо всем узнает. — Чем быстрее разберемся, тем лучше.

— Хорошо. Тогда завтра приходите к восьми утра, сдадите анализы. А там уже посмотрим по результатам, но я так думаю, что завтра же и все сделаем. Проследите пожалуйста, чтобы Антон ничего не ел, хорошо? — Арсений кивнул. Они вернулись в кабинет, где по-прежнему сидел несколько растерянный и перепуганный мальчик и девушка, которая тихонько ему что-то рассказывала, видимо пытаясь поддержать.

— Антош, пойдем, — ребенок тут же вскочил и подбежал ко взрослому.

— Да, да. Пошли, пожалуйста. Я тебя очень прошу, давай мы быстрее отсюда уйдем! — тараторил мальчик, чуть ли не бегом несясь в сторону выхода и стараясь не обращать внимание на окружение. В голове его крутилась только одна мысль: «уйти отсюда как можно скорее и забыть все как страшный сон».

***

Внутренние часы Антоши говорили ему, что ещё очень очень ранее утро, а потому он совсем не мог понять по какой такой причине Арсений пытается его разбудить. Мальчик цеплялся за остатки сна, не желая выбираться из такого уютного царства Морфея.

— Ну папа, — отмахнувшись пробормотал ребенок, — Я хочу спать. — мальчишка натянул одеяло на голову, надеясь, что это его спасет. Не спасло. Арсений просто стянул это одеяло и подхватил сонного ребенка, усаживая к себе на колени и обнимая. Тот в свою очередь снова проваливался в сон, ведь в объятьях мужчины было также хорошо как и в объятьях кровати. Хотя нет. В объятьях мужчины было даже лучше.

— Солнышко, просыпайся. Малыш, пожалуйста, у нас очень важное дело, — сколько этих «у нас важное дело» уже слышал Антон? Кажется много. И последнее ему совершенно не понравилось. А потому сейчас, несмотря на то, что он все ещё был сонный, Антон с подозрением уставился на мужчину.

— Какое ещё важное дело? — настороженно спросил мальчик. Важным делам он больше не доверял.

— Антош, послушай меня сейчас очень внимательно, — тихонько вздохнув, начал говорить Арсений. Потому что ну сколько можно оттягивать? Рассказать все равно придется. Мужчина рассудил, что наверное лучше все-таки предупредить заранее, чем поставить перед фактом, уже приведя в клинику. — Мы же с тобой вчера были у врача, так? — Антон кивнул, совсем не понимая к чему клонит родитель, — Тош, ты знаешь, что такое аденоиды?

— Нет, — растерянно и немного испуганно выдал ребенок. Он не понимал о чем речь, но ему совершенно не нравился настрой старшего. Антон был уверен, что тот клонит к чему-то, что ему очень не понравится.

— Это такие… — фокусник силился подобрать слова, чтобы объяснить все более менее понятно, — Такие штуки из-за которых тебе очень тяжело носиком дышать. Они у тебя сильно увеличены, понимаешь? — мальчик кивнул. Становилось страшно. На самом деле страшно. — Малыш, их нужно удалить, потому что они не только дышать тебе мешают, но ещё и создают проблемы со слухом.

— К-как удалить? — откровенно боясь услышать ответ, спросил Антон. Пальцами он перебирал край своей пижамной футболочки. Нервничал, хотя и старался это скрыть.

— Зайчонок… — на выдохе протянул Арсений, собираясь с мыслями. Нужно сказать. Нужно, но как же тяжело это сделать. — Нужно сделать совсем-совсем не страшную, — мужчина не знал кого он успокаивает: себя или ребенка, — И очень быструю операцию. — сказал. Все таки сумел сообщить мальчишке.

Смотреть в глаза этого маленького чуда, которые моментально наполнились ужасом, было невыносимо. Казалось сердце Арсения разбивалось на тысячи маленьких осколков от одного лишь взгляда на его ребенка. Такого маленького, зеленоглазого и напуганного. И еще хуже стало после того как в детских глазах начали появляться слезы, которые медленно упали с ресничек и покатились по щечкам.

— Я не хочу… — сиплым шепотом сказал Антоша, уткнувшись личиком старшему в плечо, — Пожалуйста, папа. Я не хочу… — тихий всхлип разрывал душу на части. Арсений бы очень хотел перенять все беды своего малыша на себя, но к сожалению это было невозможно. Этот мир устроен не так. Он мог лишь только крепко прижимать мальчишку к себе, давая понять, что он не один.

— Маленький мой, я ничего не могу сделать, — шепнул мужчина. Тихий плач его ребенка выносить было сложно. Хотелось кричать самому, разнести всю округу, сделать что угодно только бы Тоша не плакал. Наверное именно в этот момент Арсений в полной мере осознал, что значит быть родителем. Это значит не только содержать ребенка, кормить его, играть с ним во что-то, отправлять в школу. Это нечто большее. Родительство включает в себя сильнейшую эмоциональную привязанность и, как оказалось, моменты когда твоему ребенку плохо, ощущаются гораздо сильнее тех моментов, когда ему хорошо. Быть родителем — это значит пройти с ребенком вместе огромнейший путь. Вместе радоваться, вместе грустить, вместе бояться. Мужчина буквально пропускал через себя весь страх своего ребенка, и он был бы и рад забрать этот страх себе, избавить от него своего малыша, но разве это возможно?

— Тише, тише, все будет хорошо, Тош. — он пытался, правда пытался успокоить Антона, да вот только совсем ничего не выходило. Мальчик уже даже не плакал, а рыдал навзрыд, то и дело всхлипывая и тихонько скуля. — Ну все, все, Солнце. Спокойнее, мой хороший. От того, что ты сейчас плачешь ничего не поменяется. Маленький, я бы очень хотел, чтобы этого можно было избежать, но не получится. У нас нет выбора.

— Н-но я… я… я б-боюсь, — сквозь слезы и всхлипы произнес Антон.

— Знаю, чудо мое, знаю. Я тоже боюсь. А давай бояться вместе? — Арсений улыбнулся. Конечно страх его ребенка никуда не делся, но он хотя бы немного начал успокаиваться.

— Это… Это из м-мультика? — шмыгнув носиком, спросил Тоша. Мужчина провел рукой по кудрявым волосам мальчишки.

— Да, из мультикаМультик называется «Котёнок по имени гав». — подтвердил Арсений. Он не выпускал мальчишку из объятий, дожидаясь, чтобы тот окончательно успокоился.

***

— Нет, нет, нет! — испуганно кричал ребенок, остановившись посреди коридора, — Я не пойду сдавать кровь! И на операцию не пойду! Я домой хочу. — Арсений устало вздохнул. За последний час он это слышит каждые несколько минут. Он видит, как его ребенка потряхивает от страха, как испуганно расширяются зелёные глазки, как дрожит детский голосок. Мальчик прекрасно знает, что у него нет другого выбора, но продолжает искать все новые пути к отступлению. Просто потому что боится. Арс каждый раз его уговаривает, обещает купить все, что мальчик захочет только бы тот перестал так рьяно сопротивляться. Но тщетно. Мальчишке не нужны были ни подарки, ни угощения, ничего. Он просто хотел домой, туда, где нет страшных врачей. Мужчина устал. Прямо сейчас он уже даже больше не пытается уговорить Антона. Ещё только утро, а он уже измотан.

«Через это нужно просто пройти, » — говорил сам себе он.

Поняв, что идти куда-либо Антоша не собирается, Арсений просто подхватил его на руки и сам понес до кабинета. Наверное это был первый раз, когда мужчина обрадовался, что ребенок такой лёгкий.

— Нет, папа, нет. Я не хочу сдавать кровь. Пожалуйста не нужно. — он хныкал жалобно, протяжно. На глаза снова набежали слезы. Фокусник ничего на это не сказал. Он уже просто не был способен ни на какие эмоции.

В кабинете пахло спиртом, который был в составе обеззараживающих средств. Ни кресло, ни этот запах, ни лежащие тут и там ещё запакованный одноразовые шприцы, ни вата не вселяли никакого доверия в мальчишку. Арсений опустил его на пол, а довольно молодой врач указал на кресло, предлагая садиться.

— Не трогайте меня! — крикнул мальчишка и спрятался за спиной отца, — Не надо меня колоть никакими иголками. И кровь мою забирать не надо!

— Антон пожалуйста хватит, — как-то обречённо пробормотал мужчина. Ответа от мальчика не последовало. Тогда фокусник снова подхватил его на руки и сам усадил на стул. — Просто смотри на меня, хорошо? Ну или вообще закрой глазки. — он попытался одобряющие улыбнуться, но выходило, откровенно говоря, так себе. Мальчишка тут же вжался в кресло и закусил губу.

— Тош, глазки, — напомнил Арсений, заметив, что мальчик с ужасом уставился на врача, который повязывал специальный жгут чуть выше локтя Антона. Ребенок послушно зажмурился, ведь ему и самому совершенно не хотелось смотреть на действия доктора. Когда иглочка проткнула нежную кожу на руке, мальчишка тихонько вскрикнул. Но все быстро закончилось.

— Солнце, вот видишь, все не так страшно, — мужчина протянул руку своему маленькому трусишке. — Пойдем.

***

— Антоша, ну все уже закончилось. Бояться больше нечего слышишь? — они находились в послеоперационной палате. Мальчишка, как только отошёл от наркоза, начал жалобно проситься домой. Он был бледный. Хотя нет, даже не бледный, а белый, белее мела, настолько сильно малыш перенервничал. Сжавшись на кровати в маленький комочек, он тихо подрагивал от каждого шороха, боялся кажется вообще всего. А уж когда зашла врач, так ребенок и вовсе шарахнулся от нее как от огня, чуть было не свалившись на пол, благо был вовремя подхвачен Арсением.

— Я домой хочу, — Антоша тихонько поскуливал, совсем как маленький, загнанный в угол щенок.

— Сейчас врач нам с тобой принесет рецепт на лекарства и поедем домой, мой хороший. — мужчина гладил детскую спинку и плечики, — Зайчонок, ты у меня такой молодец, — Арсений пытался засунуть свою неспособность на данный момент выражать эмоции куда подальше. Потому что его ребенку сейчас нужна забота, тепло и ласка и мужчина обязан их ему дать. И плевать, что его собственное эмоциональное состояние абсолютно никакое. Главное — Антоша, который и так слишком много всего пережил за один только день.

— Все выдержал. Умница моя. — мальчик подвинулся ближе к мужчине, а после и вовсе лег так, что его голова оказалась на коленях у старшего. Арс осторожно перебирал волосы мальчишки, ласково поглаживая голову ребенка.

— Давай мы больше не будем ходить к врачам? — тихо предложил мальчишка. Фокусник ничего не ответил. Врать мальчишке он не хотел, но и сказать правду о том, что как минимум на обычный осмотр им все равно придется приходить, мужчина не решился, потому что не хотел чтобы его зеленоглазое чудо сейчас снова начало беспокоиться и капризничать.

К вечеру они наконец-то были дома. У них просто не осталось сил ни на что. Антоша, измотанный из-за операции и собственных страхов и истерик, просто не желал выбираться из объятий взрослого. Он хотел поддержки, хотел чувствовать себя защищённым. Арсений, измотанный своими переживаниями и истериками мальчика не меньше, чем сам ребенок, даже не пытался протестовать. Если мальчишке нужно, чтобы папа был рядом, то он будет. Да, он не менее уставший, выжатый эмоционально, но на такую мелочь, как объятия, он все ещё способен. И неважно, что заснул Тоша не у себя в комнате, а на кровати Арсения, вместо подушки используя руку мужчины. Неважно, что сил хватило только на то, чтобы переодеться и они даже не ужинали. Все равно есть не хотелось. Уже ничего неважно. Главное, что сейчас все хорошо. Уже проваливаясь в сон, фокусник подметил, что его ребенок дышит носом.