Секунд пять они выразительно смотрели друг на друга. Нил боролся с искушением послать Юля, вернуться в постель и как минимум закончить начатое. Потом — выспаться. Принять душ, спокойно позавтракать, без спешки проводить Эмиля…

Он бы обязательно так и сделал, но Томас Юль, его друг и коллега, стоял напротив него и был похож на брошенного пса. Бледный, помятый, несчастный. С красными уставшими глазами, в которых помимо тревоги застыла вселенская грусть.

Нил мысленно выругался.

— Возьми что-нибудь пожрать. И кофе. За углом есть кафешка.

Взгляд Юля оттаял, стал добрее, но не счастливее.

— Что-нибудь это что?

— Всё равно. Пончики, печеньки… Лучше с мясом. Обязательно кофе. Крепкий. Очень. И, — Нил с мольбой посмотрел на него, — ради всего святого, Юль. Иди медленно. Ползи.

Когда он вернулся в комнату, Эмиль сидел на кровати — в трусах и рубашке, явно наброшенной впопыхах и застёгнутой на одну пуговицу. Участливо спросил:

— Проблемы?

— Работа, — Нил скрутил полотенце в комок и, прицелившись, швырнул на кресло. Не попал — оно не долетело и упало рядом с ножкой. — Любимая, но иногда не вовремя.

— Ты, кстати, кто? Ну, кем работаешь?

Нил едва сдержал усмешку. Отличный вопрос, очень правильный. Тоже ведь «вовремя», тролль его дери.

— Айтишник. Участвую в проектах. По большей части секретных.

— Военных?

Врать получалось легко, не в первый раз.

— Иногда. Но больше частных. О которых начальство не любит, чтобы другие болтали. Боятся конкурентов.

Нил сел боком на край постели. Посмотрел на Эмиля, залюбовался. Серые радужки на солнце выглядели светлее — почти пепельными. Мохнатые ресницы, наоборот, казались темнее. Зато рыжие вихры, торчавшие во все стороны, привычно полыхали огнём и не слушались.

— А он кто? — Эмиль совсем по-мальчишечьи сложил руки на колени. Кивком указал на прихожую: — Твой босс?

— Юль-то? — у Нила вырвался смешок. — Нет. Друг. Коллега. Крутой аналитик, просчитывает риски. Мы вместе работаем над одним проектом. Пытаемся исправить… то, что поломалось. — Он поспешил сменить тему. — Слушай, тебе необязательно уходить. Можешь оставаться, сколько захочешь. Правда. Выспишься за двоих. Завтрак, кстати, до одиннадцати. Так что успеешь.

— А ты скоро вернёшься?

Нил задумчиво покусал губу, с сожалением пожал плечами.

— Вряд ли. Надо разбираться, что тут натворили. Это долго.

— Ясно. — Загоревшаяся в глазах надежда вспыхнула и погасла. — Тогда я лучше домой.

— Уверен?

— Угу. Я же только со смены. Много дел накопилось. А вечером… тоже… буду занят.

— Я помню. Ты говорил. — Нил улыбнулся. — Не переживай. У меня полно работы. На всю ночь хватит. Но я буду скучать.

***

Пока он чистил зубы, Нил успел принять душ и теперь крутился сзади, причесываясь. Бодрый, весёлый, довольный. А ещё голый — полотенце сиротливо болталось на двери. Он тихо напевал себе под нос. Вообще вёл себя по-домашнему, будто они давно живут вместе и проводят вот так каждое утро. Не чувствовалось ни смущения, ни неловкости.

Эмиль напряг память, отчаянно стараясь вспомнить, с кем ещё ему было так легко после первой ночи. Конкурентов не нашлось.

Круто, если бы Нил согласился к нему переехать. В кафе он так и не ответил, только пообещал подумать над предложением. Эмиль не решился настаивать.

— Тебе ещё долго учиться?

Он приподнял голову, встречаясь с Нилом глазами в зеркале над раковиной. Выплюнул воду.

— Уже закончил. Осталась практика и финальный тест. Если не завалю, через полтора месяца получу лицензию.

— А потом? — Нил вернул на полку расчёску. Остановился, глядя на него.

— В смысле? — не понял Эмиль, выпрямляясь и оборачиваясь.

— Будешь искать работу или продолжишь летать?

— Как получится. Без опыта платят мало. Наверняка придётся совмещать какое-то время. Или искать другую подработку. А что?

— Так, просто. Интересно.

Эмиль сам не знал, какую причину хотел услышать, но разочарование неприятно кольнуло. Он снова наклонился над раковиной, споласкивая зубную щётку.

— Эй, — позвал за спиной Нил. — Ты чего?

— Ты о чём?

— Эмиль, — Нил приблизился. Заставил развернуться к себе и посмотреть в лицо. — У меня здесь, — он коснулся своей груди ладонью, легонько постучал у сердца, — детектор лжи. Можешь соврать, но я пойму и не отстану. Всё равно докопаюсь до правды. Поэтому предлагаю короткий путь. — Он наклонил голову вбок, удерживая Эмиля за плечи. — Что не так? Я не то сказал? Или сделал?

— Всё так, — он вцепился в щётку, опустил глаза. Напомнил: — Тебя же ждут.

— Подождут. — Нил продолжал буравить взглядом, не ослабляя хватку. — В чём дело?

— Я… Я не… — Эмиль смутился, понимая, что ведёт себя сейчас как несмышлёный ребёнок. Они просто провели вместе ночь. Это ни к чему не обязывает ни одного из них. Они ведь едва знакомы и вообще… — Мы же ещё увидимся?.. — вырвалось у него.

Нил расплылся в улыбке. В дьявольски обаятельной улыбке.

— Конечно. Ты ведь так и не поиграл на моей дудочке. — И поцеловал.

— Подожди… Стой! — Эмиль попытался его отпихнуть. — Не вкусно же…

Нил только крепче стиснул плечи, вдавливая его в стену.

— Ты вкусный, — он смешно выпятил испачканные в зубной пасте губы. Медленно облизал их, с удовольствием причмокивая, как будто ел сейчас какой-нибудь деликатес. — Даже не надейся от меня удрать.

***

Нил оглянулся на застывшего у тёмного внедорожника Юля с двумя стаканами на подносе и болтающимся на запястье бумажным пакетом с названием кафе. Конечно, оно у него имелось, но ночью не слишком интересовало.

— Позвони, когда доедешь. И потом. В любое время.

— Я же буду отвлекать. — Эмиль рассмеялся.

— Отвлекаться полезно. Стимулирует избирательную направленность восприятия.

— Неужели?

— Ага. — Нил наклонился, мягко поцеловал Эмиля в губы. — Я серьёзно. Если не смогу ответить, перезвоню, как только освобожусь.

— Точно не помешаю?

— Звони в любое время. Если, конечно, не хочешь, чтобы дудочка засохла от тоски.

— Сделаю всё, что в моих силах, чтобы её спасти. — Эмиль со смехом обнял Нила. — Я позвоню.

— Договорились.

Он надел шлем, залезая на мотоцикл. Ловко, уверенно. Вся его очаровательная стеснительность мгновенно улетучилась. Как вчера, когда они мчались по лужам в отель.

Разве это было только вчера? По ощущениям, они знакомы как минимум неделю. Или месяц. Какое-то безумие.

Как только Эмиль отъехал, Нил торопливо зашагал к внедорожнику.

— Какого члена, Юль?! Обязательно врываться в такую рань? Восемь утра же.

— Ага. Мы договаривались встретиться ещё вчера вечером, но кое-кто решил меня продинамить и отключил телефон.

— Так получилось, — Нил машинально обернулся, но мотоцикл Эмиля уже исчез за поворотом. Взял протянутые сэндвич и кофе, на удивление ещё горячий.

— Где ты его нашёл?

— Вместе летели. Между прочим, первый стюард в моей жизни.

— Но вряд ли последний, — с иронией отозвался Юль, отпивая из своего стакана.

— Нет, правда. Я думал, так только в кино бывает. Чтобы сразу из аэропорта в отель… на мотоцикле в дождь… Романтика. И вообще было отлично, если ты понимаешь, о чём я, — Нил многозначительно вскинул брови. Облокотился на капот. Пробубнил с набитым ртом: — Учти, Юль. Если он не перезвонит, будешь отдуваться за него. Всю командировку.

— Я женат.

— Твои проблемы.

— Я плохой любовник. Это уже твои.

— У тебя симпатичная задница. Мне хватит. — Конечно, не хватит. Пятая точка друга уже давно не вызывала энтузиазма, хотя в самом начале их знакомства Нил пытался с ним заигрывать. Но симпотная аристократичная помесь галльских и датских кровей оказалась до безобразия гетеросексуальной.

— Потом не жалуйся.

— Угу. — Нил дожевал. Серьёзно посмотрел на него. — Ну, что тут у вас стряслось без меня?

***

Из того, что Нил успел увидеть за день, Конгсборг понравился больше, чем столица Новой Дании. Там был порт, много холмов, заводов, да и в общих чертах город сильно напоминал родной Нарвик. Вернее, канадский вариант крупного промышленного центра: краны-трансформеры, монстры-корабли, крохотные домики, разбросанные по склонам разноцветными кирпичиками, коптящие в небо трубы, убегающая к горизонту блестящая гладь залива. Солидный Фредерикстад, расползшийся по обе стороны реки, выглядел иначе: торжественно-монументально, как какой-нибудь европейский город.

Впрочем, стоило отъехать от центра, как ночной пейзаж за окном автомобиля мало чем отличался от любого среднестатистического провинциального городка Винланда.

«Грязная маленькая дрянь» снаружи вообще не была похожа на ночной клуб. Больше смахивала на склад, где могли хранить мебель или запчасти для сельскохозяйственной техники — массивный ангар с покатой жестяной крышей, без окон, неприметного мышиного цвета посреди рощи прямо на берегу — до воды было метров сто. О том, что на самом деле здесь находилось одно из популярных мест во Фредерикстаде, где можно было отлично скоротать вечерок, свидетельствовали лишь забитая машинами большая стоянка и красочная светящаяся вывеска. Криптоновый курсив, а в центре первой буквы мигал неоновый девичий силуэт, в одной руке с бокалом, в другой — с зажжённой сигаретой, создавая эффект качелей. Сочно, броско, маняще.

— Отличное название. Чтобы никаких иллюзий, — ухмыльнулся Нил, вылезая из внедорожника. Захлопнул дверцу, опёрся на неё боком, машинально изучая местность. — Сулит неприятности с парковки.

Одна видеокамера маячила красной точкой у линзы на выезде со стоянки, ещё две отсвечивали над входом в клуб. Других не было, как и смысла их устанавливать — мешали высокие кроны. С акустикой тоже был порядок — из здания доносились едва слышные отголоски музыки, почти не нарушая пасторальную ночную тишину.

Нил лишь мельком и то по видеосвязи видел хозяйку заведения, пару часов назад согласившуюся им помочь. Идея полностью принадлежала Юлю, и не то чтобы Нил считал её безупречной. Но поражало другое — до сегодняшнего дня он и представить не мог, что у друга вообще существуют такие знакомые. Сколько он его помнил, Юль никогда не слыл завсегдатаем ночных клубов, тем более гей-вечеринок. Его и в кино-то вытащить всегда было проблемой, вечно занят. Потолок их развлечений — пиво после работы в конце рабочей недели, да и то в пабе по соседству с Бюро, чтобы далеко не ходить.

А сегодня как подменили… Юль согласился не только прикинуться геем и притащить свой женатый зад в злачное местечко поближе к разврату, но и вырядиться соответствующее.

— По-моему, это я должен нервничать. Ты-то тут, — Юль окинул здание выразительным взглядом, — как рыбка в аквариуме. Голубой меченосец.

Ну да, как рыбка. Конечно… Как будто бисексуальность и разгульное прошлое могли спасти от гнева начальства. Они-то явились сюда вовсе не по просьбе босса, а вопреки — по собственной инициативе, нарушив приказ не вмешиваться и ждать указаний.

В правильном мире Юль должен был сейчас имитировать внутреннее расследование, он — искать подходы к местным айтишникам, чтобы хакнуть охранную систему Фонда без подозрений. В идеале — болтать с Эмилем, лёжа в кровати. Раз уж не вышло в одной, то хотя бы по телефону. Развести его на секс, пусть шепчет на ухо что-нибудь развратное. Потом бурно кончить и вырубиться до утра — за последние тридцать шесть часов сна в жизни определённо не хватало. Вместо этого они топтались на стоянке у ночного клуба и собирались рискнуть как минимум карьерой.

— Вообще-то, они оранжевые. Или бежевые.

— Вот-вот. Говорю же, ты в теме, — усмехнулся Юль. Нажал на брелок с ключом от машины, активируя сигнализацию. — Пошли.

Нил послушно кивнул, включая ускоренную перемотку всех стадий принятия. Сработало, у входа в клуб добрался аж до смирения. Он по-прежнему был не согласен, но хотя бы осознал, что сопротивляться бессмысленно и уже дал обещание Юль пойти вместе. Теперь оставалось удариться в пофигизм, попробовав получить удовольствие от процесса. В конце концов, когда ещё выпадет шанс поёрничать, наблюдая за резко «поголубевшим» другом и разыгрывая из себя его озабоченную подружку. Оценкой новых перспектив и возмещением ущерба можно заняться и позже.

***

День пролетел быстро, тем более к вечеру Эмиль всё-таки сломался — прилёг на диван, чтобы досмотреть наконец-то последний сезон «Колдуна», и уснул. Не то чтобы он им сильно увлёкся, но первые два отлично помогли глушить депрессию, когда после расставания с Басом в жизни образовалось чересчур много свободного времени. Третий тоже неплохо справлялся, потому что тоска нет-нет, да заглядывала в гости. И, без шуток, глазеть на красивых актёров было как минимум приятно. А ещё — безопасно. Уж они-то точно не разобьют ему сердце. Сегодня актёрское обаяние не спасло, зато на пару часов усыпило.

Вполне ожидаемо после бурной ночки в приватном вертепе имени Нила. Благодаря ему Эмиля с утра посещали сплошь радостные мысли, а тело приятно побаливало, напоминая про ночные шалости. Но потом тихо-тихо настроение начало портиться.

Он бы дорого дал, чтобы случилось чудо, и не пришлось ехать в «Грязную маленькую дрянь». По-хорошему, надо было сразу отказать брату. Заявить, что работает и нет никакой возможности поменяться. Тот бы, конечно, обиделся, потом бы забыл и простил. Но Эмиль совершенно не умел врать, а говорить правду не собирался. Брат засмеёт и будет прав.

Правда заключалась в том, что Эмиль отчаянно не хотел встречаться с Басом. Он наверняка будет там. Обязательно придёт посмотреть на выступление своих протеже. Конечно же, не один. С ним.

В идеальном мире Эмиль должен был быть благодарен за успех брата. За то, что Бас сдержал слово и помог ребятам сделать имя и пробиться. Сегодняшнее выступление на сцене одного из престижных ночных клубов Новой Дании тоже наверняка было его заслугой.

В реальности Эмиль не представлял, как будет стоять перед ними и выдавливать по капле комплименты. Любви не было, ревности тоже уже давно не испытывал, даже разочарование постепенно растворилось в буднях. Но неприязнь и обида остались.

После долгих месяцев ссор и примирений, они с Басом окончательно расстались год назад. Достаточно времени, чтобы перевернуть страницу и забыть обо всём. Не получалось.

В начале Эмиль то и дело мысленно возвращался в прошлое, размышляя, что сделал не так и какой день считать началом их конца. Когда Бас изменил в первый раз, или когда Эмиль впервые узнал про его измену? Или много-много раньше, ведь такое не происходит за одну ночь? Почему вообще не бросил его, почему верил и прощал? Почему Бас не ушёл сразу, когда понял, что разлюбил? Чего ждал? Боялся? Чувствовал себя виноватым? Надеялся, что всё наладится?

Позже он перестал задавать себе все эти вопросы. Просто ринулся с головой в новую жизнь — учился, работал, даже ходил на свидания. В последнее время — всё реже. Социальные сети, толпа знакомых брата нужной ориентации раздражали. Получалось до ужаса наигранно, как будто сидишь на собеседовании и пытаешься понравиться, не понимая, нужно ли тебе это вообще. Другое дело — случайная встреча. Искра, буря, безумие… Когда от желания сводит в паху, а обоюдная химия зашкаливает. Когда всё естественно, правильно, по-настоящему. Как вчера с Нилом. Жаль, что рано или поздно тот вернётся в Торонборг.

Эмиль замер перед зеркалом. Какой же он всё-таки придурок! Почему не предложил Нилу пойти в клуб вместе? Чего испугался? Просьбу переехать к себе хватило смелости озвучить, а позвать на вечеринку — нет. Идиот!

Может, позвонить снова?

Он обернулся, поискал глазами сотовый. Взглянул на электронные часы над диваном — без семи девять. Нет, слишком поздно. Да и Нил в их последний телефонный разговор предупредил, что будет занят в ближайшие несколько часов.

Значит, придётся катиться одному. А сначала всё же решить, что лучше надеть: элегантные тёмные брюки с белой рубашкой или узкие голубые джинсы и абрикосовую тенниску.

Когда он приехал в клуб, не было ещё одиннадцати. Баса тоже не было. И это не могло не радовать. Эмиль повеселел, обрадовался, расслабился. Он, конечно, с удовольствием провёл бы этот вечер иначе — в компании с Нилом. Но выбирать не приходилось. Посвятит время семье, поддержит брата, в кои-то веки отпразднуют вместе — сразу, после выступления.

Пожелав ребятам удачи, Эмиль вышел в основной зал из гримёрки. Огляделся.

Внутри было на удивление уютно: мягкая фиолетово-сиреневая подсветка, удобные кожаные диванчики и кресла, квадратные мраморные столики и такие же, но круглые — на втором этаже. Два бара: внизу напротив сцены и танцопла и наверху, с которого наверняка открывался шикарный обзор. В противоположном от входа углу — широкая лестница в ВИП-зону. У двери в гримёрку — ещё одна, круглая, которая вела в бар. Сделано аккуратно, с толком — чтобы вместить максимальное количество людей, но не дать им чувствовать себя зажатыми селёдками в бочке. Высокий потолок, увешанный красивыми люстрами и диско-шарами, только усиливал ощущение свободного пространства вокруг.

Эмиль, недолго думая, поднялся наверх. Заказал некрепкий коктейль. Выбрав свободный столик у стеклянного бортика, сел и с любопытством посмотрел вниз.

***

Нил вытащил из кармана смартфон. Пропущенных звонков или новых сообщений не было. Ожидаемо, Эмиль же говорил, что будет занят. Он мельком глянул на циферблат — почти одиннадцать.

— Детское время, Юль. Все только собираются, потихоньку присматриваются друг к другу. — Взглянув на его хмурую физиономию, с удовольствием «обнадёжил»: — Не переживай. Разврат начнётся позже. Ровно в полночь все тыковки превратятся во влагалища, а крысы — в фаллосы. И устроят гон.

Друг едва заметно повёл плечом, что-то промычав. Что — не позволила расслышать музыка. Наверняка Юль нервничал. Не то чтобы он сам не дёргался.

— Милый, ты напряжён, — Нил обнял друга за талию, притянул к себе.

Они вполне могли вести себя обычно. Ничего подозрительного в том, что два бисексуала пришли оторваться и потанцевать, не было. Никто бы на них не обратил внимания — в таких местах каждый занят собой и потенциальным партнёром на ночь, чужие заморочки никого не волнуют. Но не без помощи хозяйки клуба Юль вбил себе в голову, что одного его обязательно трахнут, и просил активно отыгрывать весьма озабоченного «плюс один». Нилу было не сложно, хоть какое-то развлечение.

Он опустил пятерню на ягодицу, наблюдая, как Юль разрывается между желанием его отпихнуть и необходимостью притворяться. Нет уж, придётся терпеть. Напросился.

Нил наклонился ближе, зашептал прямо в ухо:

— Расслабься. Никто тебе дрын в задницу не вставит. Если сам не захочешь, конечно.

— Да расслаблен я.

— Ага, вижу, — хохотнул Нил. — Пойдём что-нибудь выпьем, что ли. Тебе не помешает. Хотя бы перестанешь испуганно озираться.

— Пошли наверх, — Юль кивнул на широкую винтовую лестницу, ведущую на второй этаж. — Там меньше народу и есть зона для курящих.

— Но нет танцпола, — Нил обнял его крепче, уводя в сторону — к бару внизу напротив сцены, — и продолжая глумиться. — Ты обещал мне танец, Юль. Но сначала нежный ледяной напиток, чтобы смазать шарниры. Раз уж затащил меня сюда, будешь отыгрывать по полной.

У него всё-таки получилось рассмешить.

— На категорию «три С»? Смело, страстно, сексуально? — улыбнулся Юль, намекая на их первую встречу, когда от него, новенького аналитика в отделе — высокого смазливого шатена с печальными голубыми глазами, — несло гейством за километр, и Нил ни секунды не сомневался, что рано или поздно обязательно его трахнет. — Вот так, дорогой?

Выглядело, как в пошлой комедии про геев восьмидесятых. Не хватало только боа. Нил закатил глаза, стараясь не заржать в голос.

— Похоже на обжимашки прыщавого девственника, но для начала сойдёт. Главное, не комплексуй и не останавливай себя.

— Угу, постараюсь. Только будь со мной нежным.

— Размечтался, — Нил громко хмыкнул. — За твои выкидоны, Юль, твой зад надо отходить плёткой, а потом вставить тебе по самые гланды. Исключительно в воспитательных целях.

— Звучит жестоко. Я думал, ты меня любишь.

— Хорошая наковальня молота не боится.

— Это здесь причём?

— Поговорка.

— Неужели? — рассмеялся Юль. — Вообще-то, я в курсе. Но у неё другой смысл.

— Разве? — искренне удивился Нил. Задумался, от кого её слышал, но так и не вспомнил. — А член её знает. Я думал, она как раз об этом.

— Об этом скорее «Хорошая собака заслуживает хорошую кость».

— Я ж говорю, Юль. Мы были бы отличной парой. Ты умный, я красивый.

— Намекаешь, что я урод?

— Да, но не весь, — Нил остановился, вынуждая замедлить шаг. Наклонился назад, с нарочитым вниманием разглядывая его задницу. Отвесил несильный шлепок по правой ягодице: — Кое-что выглядит трахательно.

— Я польщён, Солберг.

Нил молча взял его за руку — так они хотя бы не выглядели как два дебила из какого-нибудь дурацкого ситкома, — и повёл к бару. Чтобы продолжать ломать комедию, ему срочно нужно было выпить.

Накачанный бармен с миленькой аккуратной бородкой и холёным загорелым телом типичного инстасамца, на котором из одежды были только татуировки, белоснежные галстук-бабочка, короткие перчатки и брюки в обтяжку, уже заприметил их. Радушно улыбнулся, перебросив через плечо светлое полотенце.

Неужели весь персонал, а не только охранников, предупредили об их появлении? Отличная маскировка, чего уж… Разве что слепой не в курсе.

Нил ухмыльнулся, поискав глазами свободные места. Как раз с края, в самом конце барной стойки оставалось два. Будто специально для них держали. Он легонько подтолкнул Юля в поясницу, пропуская вперёд себя к круглым высоким табуретам. Сделал заказ у услужливо застывшего бармена:

— Два мохито. Безалкогольный — ему, классический — мне. И побольше мяты, дружок. — Вечно они экономят, кладут всего пару веточек, а в настоящем мохито должно быть шесть, не меньше. Тогда и ром ощущается совсем иначе. — Не будь жадиной.

— Для тебя, красавчик, самые свежие листики, — слащаво проворковал качок в бабочке и, кажется, любитель пофлиртовать с посетителями. Или это у него был такой способ общения с особенными клиентами.

Нил еле сдержал смех — они-то определённо особенные. Юль уж точно: пока бармен манерно тянулся на верхнюю полку за чистыми стаканами, этот чуть не сожрал его взглядом. Спасибо, лупу не достал, чтобы изучить до мелочей ниже пояса.

— Между прочим, я всё вижу, — не удержался от издёвки Нил. — И почти ревную.

— Иди к чёрту. — Друг смутился и торопливо отвернулся к заполненному людьми залу. Поглазеть там и правда было на кого — публика в клубе собралась на удивление разношёрстная.

— Положить много льда, чтобы погасить пламя? — нежным баритоном напомнил о себе бармен.

— Ему — да, — Нил кивком указал на стакан Юля. — А мне, пожалуйста, побольше рома и мяты. И, если можно, четвертинку лайма отдельно, — он привстал, доставая из кармана портмоне. Лучше расплатиться сразу. Мало ли как быстро им придётся уносить отсюда ноги.

***

Нил? Эмиль заметил его, когда, свесившись через перила, с любопытством разглядывал людей внизу. Боялся встретить Баса, а тут…

Нил шёл мимо танцпола в обнимку с тем долговязым, который явился к ним в номер и которого позже Эмиль видел на парковке у отеля. Юль, всплыло в памяти. Крутой аналитик, вместе приехали в командировку…

Оба сменили одежду: Нил был в ярко-жёлтом поло, тёмных свободных штанах, а его дружок — в серой клетчатой двойке, состоявшей из брюк и жилетки, под которой белела майка. Меньше всего они выглядели, как коллеги. Скорее, парочкой. Долговязый нервно озирался, Нил, наоборот, держался нагло.

Пока Эмиль от неожиданности оторопел и тупо глазел на них, ладонь Нила переместилась на задницу «коллеги» и властно притянула того к себе. Он что-то шепнул ему на ухо, захохотал. Долговязый, не разделяя веселья, кивнул в сторону лестницы — как раз туда, где наверху стоял Эмиль.

Он машинально отпрянул назад, перевёл дыхание. Осторожно заглянул вниз. Подниматься они не стали. Нил, взяв долговязого за руку, уверенно повёл его к бару на первом этаже.

— А?.. — вырвалось у Эмиля. Кажется, вслух. Он застыл, вцепившись в железный поручень.

Не может быть! Нил же сказал, что будет допоздна работать. Что…

Господи, какой же он всё-таки кретин!

Хотелось уйти. Прямо сейчас, не дожидаясь выступления брата. Выскочить на улицу, сесть на байк и гнать до самого дома. Не думать. Вычеркнуть из памяти вчерашний вечер, стереть все воспоминания о нём. Сделать вид, что никакого Нильса Солберга никогда не существовало. Что ничего вообще не произошло.

Эмиль попятился назад. Наткнулся на кресло, буквально рухнул в него. Подхватил стакан с аперолем, который едва не опрокинул. Жадно глотнул, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями.

Он действительно мог сейчас встать и уйти. Или дождаться хотя бы первого танца, а потом уехать домой. С братом они уже поговорили, он знает, что Эмиль здесь… Остальное — частности. Их новую программу он и так уже видел, пусть и в записи. Никто не станет расспрашивать.

Потом, уже дома, — заблокировать номер Нила. Выпить снотворное и просто уснуть. Завтра… Эмиль сглотнул, представляя, как проснётся с утра, а через секунду на него навалятся все воспоминания разом. И, как назло, впереди маячили ещё два выходных, которые теперь будут тянуться невыносимо медленно. Никакой Том Эллис уже не спасёт.

Был и другой выход. Уехать и сделать вид, что ничего не случилось. Дождаться, когда Нил позвонит. Встретиться, посмотреть, как станет себя вести. Попробовать ему намекнуть, послушать, что ответит… Нет. Эмиль поморщился. Ни за что. Именно так он вёл себя, когда застукал Баса с другим. Нет уж… Если рвать, то сразу. Тем более они даже не… Они никто. Нет, правда… Встретились, переспали. Нил вообще здесь проездом и… Никакого счастливого конца их история не предполагала с самого начала, никто ничего никому не обещал. Или обещал?

Эмиль задумался, вспоминая. Нил вёл себя так, будто их встреча — вовсе не одноразовый секс, о котором на утро забывают. Он явно хотел увидеться снова, он так говорил… Или всё было игрой? Что Эмиль вообще про него знает? Может, для Нила так себя вести — обычное дело. Может, просто собирался позлить долговязого. Заставить ревновать, например. Кажется, тот женился… Может, поэтому не стал прятаться и открыто поцеловал у него на глазах? Хотел показать, что жизнь продолжается. Да мало ли! У него было столько презервативов в сумке, на целую роту хватило бы. Скучать в командировке Нил точно не собирался.

Эмиль залпом допил коктейль, вернул на столик пустой бокал с остатками апельсина. Сжал кулаки. Недоумение и обида отпускали, уступая место гневу. Как ни крути «Грязная маленькая дрянь» — не какой-нибудь простой клуб по соседству с отелем, куда можно заглянуть случайно. Сюда им надо было ехать специально, а на сегодняшнюю вечеринку — ещё и заранее заказывать билеты. Значит, всё давно было спланировано и обговорено.

Он имел право злиться. Он не игрушка! И сейчас обязательно докажет это Нилу. Пусть на мгновение, но сотрёт с его рожи самодовольную улыбочку.

***

Юль заметно нервничал. На его месте Нил бы тоже лез на стены. На своём оставалось только отвлекать и, если не веселить, то хотя бы раздражать. Так не раскиснет окончательно.

Нил положил ладонь на его ногу чуть выше колена. Прищурился:

— Нам стоит больше взаимодействовать, если не хочешь, чтобы кто-нибудь решил, будто я тебя бросил.

— В смысле?.. — Юль вздрогнул, напрягся.

— Завязывай сидеть с тоскливой рожей принцессы, которую надо спасать от дракона.

— Я надеялся, — он всё-таки улыбнулся, — что моя рожа вызывает желание спасти дракона.

— Зря.

— Нет, правда. С чего ты решил, что меня кто-то обязательно отымеет?

— Честно? — хохотнул Нил, представляя, как какой-нибудь гей-качок напористо клеит Юля и силой тащит в туалет, когда тот отказывается продолжить знакомство. — Без вариантов. Ты не похож на того, кто всегда сверху.

— Конечно без вариантов, — пробурчал Юль. — Ты специально нацепил на меня эту дурацкую жилетку. Хотел покрасоваться на моём фоне.

— Покрасоваться… — он закатил глаза. — Не смеши мою жопу.

Музыка заиграла в разы громче. Женский электронный голос монотонно повторял слова, задавая темп.

Они, не сговариваясь, обернулись назад.

Тусклые лампы по периметру плавно погасли, зал на мгновение погрузился в кромешную тьму, а затем одновременно зажглись софиты, выхватывая полукруглую сцену из темноты разноцветным каскадом. На ней уже стояла добрая дюжина, если не больше, фигуристых парней в джинсах и застёгнутых на пару пуговиц светлых рубашках и отбивала ту же ритмичную мелодию босыми ногами.

Мужской голос сменил женский речитатив. Зал восторженно загудел, исторгая аплодисменты и подтанцовывая.

Юль, наверняка никогда в жизни не видевший ничего подобного, завороженно таращился на сцену и машинально отбивал носком ботинка заводной ритм.

Басы усиливались, били по барабанным перепонкам, превращаясь в короткие зычные хлопки, напоминавшие выстрелы. С каждым новым один из танцоров делал шаг вперёд и рвал на груди рубашку, обнажая рельефный торс. Красиво, эффектно, совсем не пошло.

Нил наклонился к Юлю, громко зашептал:

— Тебе стоило затащить меня сюда хотя бы ради этого — увидеть, как ты исходишь слюной на танцующих полуголых мужиков.

— Не боишься, что войду во вкус и тебе придётся на мне жениться?! — не остался в долгу тот, тоже паясничая.

Нил, дурачась, выпятил губы трубочкой:

— Сначала поцелуй истинной любви!

— Сукин ты сын! — раздался над ухом мужской голос. Знакомый и злой.

Нил резко обернулся и застыл от изумления. Так и есть — около них стоял Эмиль — в узких, по фигуре, тёмных брюках и заправленной внутрь белой рубашке. Губы поджаты, злющий колючий взгляд разве что молнии не метал.

— Надо же, какая у тебя, оказывается, увлекательная работа! — отчётливо, чуть ли не с ненавистью процедил Эмиль.

Раньше, чем Нил успел хоть как-то отреагировать, вскочил Юль. Громко, сбивчиво заговорил:

— Послушай, ты всё не так понял!

Зря. Эта фраза ещё никогда никого не успокоила, а вот разозлила сильнее — абсолютно точно.

— Мы не… Это не… — Юль поднял руку, демонстрируя обручальное кольцо. — Я вообще женат. Видишь?

И это тоже зря.

— Вижу, что ты мудак, — презрительно процедил Эмиль сквозь сжатые губы. Перевёл свирепый взгляд на Нила. — Не обольщайся, ты тоже. — Эмиль дёрнулся, замер, как будто собирался ему врезать, но не решался. Снова посмотрел на Юля. — Привет от твоего мужа! — И обрушил на него молниеносный хук.

— Гадство... — выдохнул Нил, наконец-то отмирая. Вскочил, не зная, что делать первым: извиняться — удар явно предназначался ему, — или бросаться вслед уходящему Эмилю.

Юль решил дилемму за него:

— Догоняй давай. Жить буду.

Нил всё ещё колебался, глядя то на исчезающую в толпе танцующих спину, то снова на друга.

— Да иди уже! — тот повысил голос.

— Прости, Юль! — Нил виновато взглянул на него и помчался за Эмилем.

***

Эмиль шёл напролом, распихивая танцующих. Воздуха не хватало, в ушах шумела кровь, заглушая орущую музыку. Но слова песни, что летели в спину, звучали отчётливо, запоминались, отлично мотивировали:

Поверните его, оставьте, остановите, отформатируйте его.

Правильно. Отформатировать! Удалить все файлы, стереть подчистую вплоть до системной информации. Именно так.

Снаружи дышать стало проще. Зато горящие щёки вспыхнули сильнее, заныла кисть. Эмиль встряхнул запястье, прибавил шаг, подгоняемый окриком Нила. Выполнять его просьбу — остановиться и поговорить — не собирался. Что он ему скажет? Объяснит, как здесь оказался? Попросит прощения? Ну и какой в этом смысл? Извинения уже ничего не изменят, только сделают больнее. В итоге Эмиль окончательно сорвётся, устроит Нилу безобразную сцену, за которую потом придётся краснеть. А он и так наворотил дел.

Надо было просто уйти и не позориться. Не перезванивать, заблокировать номер. Подумаешь, помучился бы пару дней. Не сахарный. Не первый и не последний кретин в его жизни, который умеет трахаться и красиво ездит по ушам. На всех кулаков не напасёшься… Сам виноват — зачем-то остался в отеле до утра. И вообще пора становиться разборчивей. Если уж цеплять парней, то не ждать продолжения ночных приключений. Кончили и разбежались. Первое свидание, проведённое в кровати, «долго и счастливо» не предполагает.

Нил не отставал, но не пытался обогнать или удержать силой. Просто шёл следом — теперь уже молча. Эмиль оглянулся — их разделяло не больше пяти шагов. Не успеет. Значит, поедет так — без шлема и куртки. Главное, побыстрее убраться со стоянки. И вообще — чем дальше от клуба, тем лучше.

Он на ходу вытащил из кармана ключ, сунул его в зажигание, одновременно убирая ногой «централку» и запрыгивая на байк. Завести и тронуться не вышло. Нил плюхнулся сзади, по-прежнему в полном молчании. Обнял Эмиля за пояс, прижался, утыкаясь лбом в затылок.

Он хотел вырваться, не смог. Замер, машинально отмечая близость горячего тела, дразнящее дыхание на холке, сильные руки на животе, резкий запах табака вперемешку с имбирём и шалфеем… Наваждение подхватило, закружило вихрем из воспоминаний, швырнуло обратно в прошлое — в их первую и последнюю ночь вместе. Неужели действительно последнюю?.. Им же было так хорошо.

Эмиль прерывисто вздохнул, боясь пошевелиться. Пальцы до сих пор сжимали рулевое и ключ, левая нога застыла на кикстартере, правая намертво приросла к асфальту. Можно было… нужно?.. завести двигатель, рвануть с места… Эмиль не понимал: куда? зачем?

Секунда за секундой уносились прочь, ничего не менялось. За спиной гудел клуб. Впереди пели цикады и плескалась вода, совсем-совсем близко — время прилива.

Нил молчал.

Эмиль не выдержал. Тихо спросил:

— Что ты делаешь?

— Жду.

— Чего?

— Когда ты захочешь меня выслушать.

Он не хотел. Но прогонять было глупо, продолжать сидеть молча — тем более. Эмиль сглотнул, решаясь:

— Говори.

Теперь вздохнул Нил — осторожно, едва слышно, и всё равно вызывая лавину мурашек — от ключиц к лопаткам, вниз по спине до поясницы.

— Я бы предложил тебе прогуляться вдоль берега, но тут недавно погиб мой коллега. — Он выпрямился, не переставая обнимать. — Поэтому, наверное, лучше нам никуда не ходить. Я…

— Как погиб?.. — От неожиданности Эмиль растерялся, не осознавая, какой именно смысл вкладывает в вопрос. Нил понял буквально.

— Напился, оступился, упал в реку. Или ему помогли. С ним была девушка… Тоже моя коллега.

— Она его убила?.. — ошарашенно выдохнул Эмиль. Невольно повернул голову, силясь разглядеть в густой листве реку. Конечно, ничего не увидел, но живо представил, как хрупкая женская фигурка поднимает с земли камень, замахивается, бьёт в висок пьяному мужику. Тот не успевает перехватить её руку, грузно оседает, падает в воду.

Нил не ответил. Помолчал. Заговорил снова:

— То, что произошло в клубе между мной и Юлем, было не по-настоящему. И это, — у него вырвался смешок — нервный, даже злой, — ни разу не отменяет сейчас факта, что я вёл себя как мудак. Но, надеюсь, хотя бы немного объясняет, что я здесь делаю.

В смысле что он здесь делает?

Эмиль вспомнил жетон в его портмоне, который заметил ещё в самолёте.

— Ты полицейский, что ли?

— Не совсем.

— А кто? Федеральный агент?

— Айтишник.

***

В любом другом случае он хотя бы имел право рассказать Эмилю, что работает в Центральном Бюро криминальной разведки. Но здесь, в Новой Дании, они работали под прикрытием, никто не знал, кто они на самом деле. Так это и должно было оставаться.

Формально Нил не врал. Это Юль числился федеральным агентом. Он всю сознательную жизнь копался в преступлениях, изучал закономерности, создавал профили преступников, прогнозировал и оценивал вероятности. Та, с кем он собирался встретиться в клубе, вообще всегда работала в наружке, потому имела сотню липовых биографий и для всех была кем угодно, только не полицейской. Даже для родных. Нил считался гражданским и отвечал за сбор, анализ, передачу и распространение данных, по большей части конфиденциальных. Подключить скрытую камеру? Взломать сервер? Создать зеркало для сайта? Придумать, как присобачить микрофон на трусы агента? Это к нему.

Он ничего не мог объяснить Эмилю про сегодняшний вечер. Ни рассказать про специальную операцию, в которой оба участвуют, ни что пришли в клуб без разрешения начальства, ни что подкалывать и дразнить друг друга — их привычный способ общения. А Эмиль увидел то, что увидел, и понял, как понял.

Ревность? Вряд ли. Они же едва знакомы. Скорее гордость и обида. Никому не нравится, когда его используют и врут. Тем более такому как Эмиль — искреннему, открытому, доверчивому и вспыльчивому.

Наверняка правильнее было оставить всё, как есть. Уж проще точно. Позволить Эмилю злиться, уехать и жить своей жизнью. В конце концов, уязвлённое самолюбие — не рана от огнестрела. Не смертельно, поболит и попустит.

Нил не мог. Не хотел. Представил, что они никогда больше не встретятся, и на душе стало пронзительно пусто. Он силился вспомнить, когда последний раз так сносило крышу от случайного секса, и не был уверен, что существовал хотя бы первый. Плевать! Раз всё равно здесь и нарушил туеву кучу служебных инструкций, нарушит ещё парочку.

Он слез с мотоцикла, рывком отодвигая Эмиля на место, где только что сидел сам. Уселся вместо него, спиной к рулю. Посмотрел Эмилю в глаза. Во взгляде ещё читались недоверие и обида, но прежняя злость улетучилась. Хоть что-то.

Нил с сожалением покачал головой.

— Я представляю, как выглядело со стороны. Но между мной и Юлем ничего нет из того, о чём ты наверняка подумал. Он действительно женат и всего лишь мой друг. Мы здесь по работе. Большего я сказать не могу. — Поспешно добавил, заметив, как между нахмуренных бровей Эмиля пролегла морщинка: — Пока не могу. Позже, когда мы закончим… проект, обязательно расскажу.

Не факт, что сможет сдержать слово. Плевать. Сейчас надо было успокоить Эмиля, убедить, что ему можно верить.

— Предлагаешь сделать вид, что ничего не случилось?

— Предлагаю дать мне шанс доказать, что я не вру.

— Чтобы что? — хмыкнул Эмиль. Язвительно, но без раздражения. — Переспать снова?

— Ты не хочешь?

Эмиль неловко поёрзал, улыбнулся — совсем чуть-чуть, краешками губ.

— Хочу. Мне понравилась дудочка. — Сказал и тут же смутился. Опустил глаза, нервно поправил на груди идеально сидевшую рубашку. Наверняка покраснел, но темнота мешала разглядеть пунцовые щёки. — Смысл? Ты всё равно скоро уедешь.

Нил мягко положил на плечи Эмиля руки. Несильно сжал, наклоняясь ближе и почти касаясь лбом его лба.

— Не завтра же.

— Есть разница?..

— Огромная. Представляешь, сколько всего мы успеем попробовать вместе?

Эмиль представлял. Нил заметил, как вспыхнули и заблестели его зрачки.

— Для тебя только секс имеет значение? — Вопрос не звучал, как обвинение.

Нил не стал юлить, ответил честно:

— Не только. Ты имеешь.

Эмиль снова смутился, но взгляда не отвёл.

— Ты же меня совсем не знаешь.

Нил усмехнулся, вспоминая, что успел выяснить о нём ещё в самолёте.

Эмиль Маро. Двадцать шесть лет. Старший сын благочестивых католиков, которым боженька подложил большую свинью — одарил двумя наследниками-геями. Родился в Эдмерстаде, в восемнадцать переехал в Конгсборг, там же закончил колледж ремесел и дизайна, следом — двухмесячные курсы бортпроводников. Позже поступил в лётную школу и перебрался в Фредерикстад. Не женат, живёт один. Не привлекался, единственное серьёзное нарушение — драка в старшей школе, за которую получил выговор и небольшой штраф.

— У тебя есть байк. Ты умеешь управлять беспилотником. Занимался танцами. Тебе идёт розовый. Для галла отлично говоришь по-датски. Мне нравится твой акцент. Как ты произносишь моё имя — «Ниль». Как спросонья бормочешь какую-то фигню на галльском. Как очаровательно смущаешься и краснеешь. А ещё ты согласился медитировать со мной в туалете.

— Неправда! — возмутился Эмиль. — Я не…

Нил в шутку заткнул ему рот ладонью, не давая закончить.

— Ты сказал: «Меня, скорее всего, сразу уволят», а мог просто послать. А ещё ты изумительный в постели. Особенно в одном галстуке. И обалденно целуешься. — Он убрал руку, наклонился. Коснулся его губ, провёл по ним языком, приоткрывая. Шепнул: — По-моему, неплохо для первых суток знакомства.

Эмиль прильнул к нему всем телом, обнимая за шею.

— По-моему, отлично. — И поцеловал в ответ.

***

— Надеюсь, твоё ночное предложение ещё в силе.

Эмиль вопросительно посмотрел на него, вскидывая брови. Сердце от волнения подпрыгнуло и замерло, пропуская удар.

— Пожить у тебя, — напомнил Нил. Хитро подмигнул. — Или уже передумал?

Эмиль не сводил с его лица взгляда. Он же не шутил? Он же говорил серьёзно?

Нил улыбался — нагловато, уверенно, как будто знал, какой ответ услышит, и других вариантов просто не существовало.

— Ты хочешь жить у меня после…

— То есть передумал? — ухмыльнулся Нил, но лукавые глаза не смеялись.

— Нет, не передумал, — Эмиль мотнул головой. Растерянно добавил, не понимая, как так вышло — десять минут назад он был в ярости и собирался вычеркнуть Нила из своей жизни, а сейчас снова зовёт к себе жить: — Я же устроил скандал и ударил твоего друга. Получается, ни за что.

— Получается, бить надо было меня.

— Я хотел.

— Но не стал.

Не смог.

Эмиль кивнул.

— Кстати, отличный удар, — Нил выразительно округлил глаза, потирая челюсть. — Надеюсь никогда не испытать на собственной шкуре. Торжественно клянусь не давать тебе больше повода меня бить.

— Некрасиво вышло, прости, — пробормотал Эмиль. — Надо и перед ним извиниться.

Нил привстал, завозился. Вытащил из широкого кармана сотовый. Снял защиту, быстро посмотрел на экран, несколько раз нажал по нему пальцем, видимо, открывая сообщение.

— Не переживай. Успеешь. Ещё сходите вместе на мессу. — Он внимательно посмотрел на Эмиля, засовывая телефон обратно в карман. — Мне надо возвращаться. Ты же не уедешь сейчас? Пойдёшь со мной?

Эмиль снова кивнул. На этот раз не слишком уверенно.

— Думаешь, это хорошая мысль? После нашего… — он запнулся, подбирая правильное слово. — Недоразумения.

— Это отличная мысль, — Нил перекинул ногу, слезая с байка. — Наконец-то потанцуем, пока Юль убалтывает своенравных дамочек. Ночные клубы — вообще не его. Ужасный зануда. — Он остановился, дожидаясь, пока Эмиль вернёт подножку. — Отвезёшь меня на нём в отель?

— На Юле?

— О, это очаровательно, — Нил весело рассмеялся. — Вот и твоё прелестное чувство юмора проснулось. Ещё одно неоспоримое достоинство. Но спасибо, на Юле я уже покатался. Твоя очередь меня катать. Кстати, что ты вообще здесь делаешь один?

Пока Эмиль объяснял, они успели дойти до клуба.

Охранники встретили многозначительными улыбками, даже не стали проверять браслеты, пропустили так. Эмиль оглянулся, чтобы подтвердить догадку. От входа стоянка прекрасно просматривалась. Ну отлично, устроил мелодраму в двух частях на глазах изумлённой публики. Теперь в «Грязной маленькой дряни» он не появится долго.

Правда, сначала предстояло пережить этот вечер. Эмиль так и не понял, когда они смогут уйти. Кажется, Нил сам не знал, и зависело это явно не от него. Но по крайней мере они были здесь вместе, даже Юль куда-то пропал. Почти настоящее свидание.

Потом вернутся в отель. А утром, когда проснутся, поедут к нему.

Дальше Эмиль не загадывал. Будет, как будет. Может, что-нибудь у них и получится. А если нет — останется ярким впечатлением на всю жизнь. Будет потом, что вспомнить.

Внутри ждало ещё одно испытание, посложнее.

Из колонок звучала органная партия в лучших традициях хоралов, мгновенно подхваченная тяжёлым металлом.

Вот чёрт! Брат всё-таки не удержался и включил скандальный номер в сегодняшнюю программу. Сводил счёты с родителями, не иначе. Жаль, как раз их-то тут не было. Зато был он, и ладно бы один.

Эмиль уже видел танец и помнил, что должно случиться дальше. Захотелось увести Нила, но сцена была на виду в любой точке клуба. И они продолжали приближаться к ней в обнимку.

Музыка орала, басы надрывались, а на танцполе, в ярких пятнах софитов ревела довольная толпа.

«Наивысшая из заповедей диктует нам совокупляться».

Нижние прожекторы поочерёдно зажглись, освещая сгруппировавшихся пирамидкой танцоров у края рампы.

«Всякая могила безлюдна, вы похоронены в ней в полном одиночестве», — разносилось оглушительным эхом по залу.

Ребята, танцуя, рассредоточились по всей авансцене и теперь отлично просматривались. А посмотреть было на что: на каждом из них — только плотные цветные колготки со вставкой-хоботком для члена и лёгкий чёрный пиджак на голое тело.

Нил отреагировал мгновенно. Восхищённо присвистнул.

— Ого! Такого я не видел.

Он произнёс что-то ещё, но Эмиль не расслышал.

Колонки продолжали надрываться на датском:

«Воскрешение эрекцией!

Поднимите фаллос к небу, и вы никогда не умрёте!»

Нил не стал забираться в толпу. Остановился, мягко развернул Эмиля к себе.

— Хочешь переспать со мной этим вечером? — скорее прочитал по губам, чем услышал он. Кивнул, смеясь.

На танцполе Нил двигался тоже прекрасно. Хотя вряд ли Эмиль был способен на объективность. Кажется, он всё-таки влюбился. Или был очень близок к тому.

«Когда вы восстаёте из мёртвых, ангелы склоняют перед вами головы!

Аллилуйя, воскрешение!

Вся моя жизнь — это воскрешение!»