Тишина, царившая в опустевшей пиццерии, казалась Кровавому Апельсину искусственной, натянутой, словно тонкая плёнка, вот-вот готовая лопнуть. Он шёл медленно, почти бесшумно, и только его дыхание нарушало этот хрупкий покой. С каждым шагом его разум всё сильнее погружался в тёмные мысли, словно кто-то невидимый, чья зловещая тень висела над этим местом, пытался проникнуть в его голову. Пустые залы пиццерии казались бесконечными, а тени, отбрасываемые тусклыми лампами, будто живыми. Они ползли по стенам, вытягивались, обвивали его. Здесь, среди безмолвных аниматроников и мёртвых машин, он ощущал себя чужим, но в то же время словно возвращался в знакомое место, о котором давно забыл. Его каждый шаг эхом отдавался в сознании, заставляя снова и снова анализировать происходящее.

Когда он смотрел на неподвижные фигуры на сцене — Бонни, Фредди, Чику — его охватывало странное чувство. Эти аниматроники, предназначенные радовать детей, казались застывшими в какой-то мрачной гримасе. Их искусственные глаза, сделанные для того, чтобы казаться добрыми, были пустыми, бездушными. Они не смотрели на него, но он чувствовал, что в них скрыта некая жуткая сила, готовая пробудиться в любой момент. Казалось, стоит лишь моргнуть, и эти существа сорвутся с места, и их мрачный танец начнётся.

Кровавый Апельсин продолжал обход, оглядываясь на каждую тень, каждый звук, каждый шорох. Мельчайшее движение в периферии его зрения заставляло сердце биться быстрее. Этот поход по залам и коридорам больше походил на исследование некоего древнего храма, скрывающего опасности за каждым углом.

Взгляд его зацепился за странную дверь за сценой. Он остановился, пытаясь вспомнить, видел ли её раньше. Дверь, словно нарочно спрятанная от посторонних глаз, не была обозначена ни на одной из карт. Вопросы крутились в его голове, создавая вихрь беспокойства и паранойи. Эта дверь манила его, но в то же время пробуждала в нём страх перед неизвестным. Тревога впивалась в его сознание, напоминая о собственных границах. Он не мог позволить себе разрушить эти границы, ведь работа была его единственным якорем в этом месте, где реальность и кошмар тесно переплелись.

Когда он вернулся в главный зал, его мысли блуждали, словно тени, отражённые на стенах. Время шло, а аниматроники оставались неподвижными. Апельсин начал осматривать их механизмы, как того требовала инструкция. Ощущение, будто за ним кто-то наблюдает, не покидало его, даже когда он стоял далеко от безжизненных тел машин.

Когда мужчина убедился, что в здании, кроме него и нескольких аниматроников, никого нет, решил провести осмотр аниматроников предварительно выключив каждого. Ему было запрещено это делать дольше, чем на час, поскольку все настройки роботов могли сброситься к заводским. Всё оказалось в порядке. Каждый зверь был в норме, а до окончания смены оставалось лишь три часа. За спиной Кровавого Апельсина, когда он спустился со сцены, раздался скрежет.

"Таймер сработал," – подумал тот и оказался прав.

Апельсин, затаив дыхание, наблюдал, как кролик сошёл со сцены и начал осматриваться, словно искал кого-то. В его движениях была некая настороженность, как у зверя, почуявшего добычу. Кролик направился к комнате охранника, туда, где должен был находиться Апельсин. Он двигался, как живое существо, и это было наиболее пугающим. Эти роботы, созданные, чтобы развлекать детей, теперь выглядели как опасные хищники, которые ищут своих жертв.

Апельсин почувствовал, как страх затопил его разум. Он не мог позволить себе быть замеченным, не сейчас. Он инстинктивно спрятался под столом, пытаясь дышать как можно тише. Ему казалось, что кролик может услышать биение его сердца.

Со временем, когда Бонни начал сходить с ума и метаться по пиццерии, его панические движения лишь усилили этот ужас. Визг, издаваемый роботом, напоминал крик испуганного ребёнка.

Он лежал под столом, чувствуя, как каждое его нервное окончание было напряжено до предела. Время приблизилось к шести утра, Бонни вдруг, словно по сигналу, остановился. Его движения замедлились, и он неохотно вернулся на сцену.

Кровавый Апельсин выбрался из-под стола, его сердце всё ещё билось в груди, словно молот. Он вернулся в комнату охранника, чтобы заполнить отчёт. Взяв в руки лист с таблицей, он с трудом сосредоточился на заданиях. Когда взгляд упал на последний пункт — «количество найденных трупов» — его охватил новый виток тревоги.

Закончив заполнение документа, Апельсин оставил форму в офисе и направился к выходу. Тишина пиццерии теперь казалась ещё более зловещей. Он не мог избавиться от ощущения, что эта ночь была лишь началом, что впереди его ждёт нечто куда более страшное. Мысли о странном поведении Бонни, о спрятанной двери, о жуткой форме охранника, впитавшей в себя чью-то кровь, не покидали его. Он чувствовал, что с каждым шагом по улице, ведущей к его дому, он всё глубже погружается в омут тьмы, который уже не отпустит его.