Ярл клана ан Крайт выделил отдельные комнаты для Геральта с Йеннифэр и для Цири с Аваллак’хом. Хотя Цири была против спать в одной комнате и в одной постели со Знающим, Креван всё же настоял на этом, даже не спрашивая мнения девушки.

Буря за окном утихла, оставив после себя мокрые глубокие сугробы и сырость, и лишь изредка в окна били слабые капли холодного дождя. В просторной комнате горел небольшой камин, дрова в котором приятно потрескивали, от свеч исходил приглушённый свет, широкая двуспальная кровать была застелена разнообразными шкурами животных, а над изголовьем висела большая картина, на которой был изображён волк Фенрир, пожирающий солнце. Вестник Рагнарёка.

Цири подошла к высокому, от потолка до пола, окну и невольно засмотрелась видами, открывавшимися взору: чёрное беснующееся море, по волнам которого, не страшась бурь, плыли грузовые драккары; такое же чёрное от сгустившихся свинцовых туч небо; заснеженные угрюмые скалы, над которыми парили чайки и резвились сирены. Девушка недовольно скрестила руки на груди и нахмурилась, почувствовав, как Аваллак’х по-свойски положил ладони на её ссутулившиеся плечи.

— Чем же ты так озлоблена, Zireael? — спросил он, проводя носом по тыльной стороне её шеи.

— Ничем, — огрызнулась Цири и дёрнула плечами, скидывая его руки. — И вообще, я уже много раз просила тебя не называть меня так.

Аваллак’х глубоко вздохнул и присел на кресло возле камина. В удовольствии вытянул ноги поближе к горящим углям, слегка сминая медвежью шкуру на полу. Старшая Кровь бывает очень, очень горячей — это он понял давно и выучил как свои пять пальцев. Конечно, порой она бывает невыносима, но эльфу именно это в ней и нравилось. Обуздать её горящее зелёным адское пламя, утихомирить бурлящую внутри кровь, покорить неприступное горячее сердце и подарить в ответ жгучую любовь. И дело даже не в том, что она кровь от крови Лара. Хотя эта девчонка собрала все черты своего предка, удвоив и даже утроив их.

Эльф знал, чем она недовольна, но спрашивал лишь для того, чтобы подразнить, принять на себя удар.

— И всё-таки, что тебя не устраивает?

— Кто из нас Знающий? — дразнила его в ответ Ласточка. 

Аваллак’х ухмыльнулся, смотря на неё, вздёрнув подбородок. Вертихвостка. Она чувствовала его мысли даже стоя к нему спиной.

Эльф не ответил, продолжая сверлить её хитрым взглядом с наглой улыбкой. Нашла коса на камень. Встретились две пантеры по обе стороны бурлящей реки.

— Дыру прожжёшь, — в том же тоне сказала Цирилла. Аваллак’х знал, что она наблюдает за ним сквозь отражение в стекле, и это распаляло ещё больше.

Эльф вновь пропустил мимо ушей её замечание, лишь нарочито громко усаживаясь на кресле, специально заставляя его скрипеть. Цири медленно вскипала, и именно этого он и добивался.

— Ты меня бесишь! — прорычала Цири и резко развернулась к Аваллак’ху. Представшая перед ней картина заставила сердце биться чаще, почти не пробивая рёбра, кровь — закипеть в жилах, глаза — загореться ярким зелёным пламенем. Аваллак’х пожирал взглядом буквально каждое её движение через прикрытые глаза, медленно поглаживал подлокотник кресла, оканчивающийся деревянной мордой волка. Эльф царственно развалился на своём «троне», раскинув ноги, и Цири почувствовала, что он всем своим существом приглашает её к себе.

— Знаю, — промурлыкал Креван и слегла наклонил голову набок, цепляя каждый изгиб её тела, каждый просвет бледной кожи, с упоением наблюдая за тем, как покрываются багром её впалые щёки. — Продолжай.

— Ты и вправду несносный, глупый эльф. — Девушка прищурилась, всматриваясь в его прекрасные глубокие глаза. Она не могла читать его полностью — это ей было не под силу. Но она точно видела странную игру в его глазах, и это бесило ещё больше. Как будто он и вправду играет с ней! — Не смотри на меня так!

— Нравится? — ухмыльнулся Креван.

— Нет!.. То есть… Заткнись! — Девушка в один шаг оказалась перед Знающим, понимая, что теряет контроль. Она знала, что он дразнит её, проверяет на прочность, но ничего не могла поделать со своей вспыльчивостью.

— Заставишь меня заткнуться? — прошептал Аваллак’х, задержавшись жадным взглядом на её подрагивавших губах. Цири уже и забыла, на что злилась.

— Смотри мне в глаза, — процедила она, нагибаясь к нему, расставляя руки по обе стороны от него. От его тела исходил жар, щёки покраснели; эльф провёл языком по обсохшим губам и ответил:

— Я буду смотреть туда, куда мне вздумается. — Аваллак’х спустился взглядом вниз, осматривая её шею, впадинку меж ключицами, задержался на груди, выглядывавшей через расстёгнутую рубаху.

— Смотри мне в глаза, — с расстановкой повторила Цири и схватила его за подбородок, устраиваясь на его коленях. Их взгляды встретились; по спине пробежал табун мурашек, тело бросило в жар, и Цири машинально сжала его бёдра коленями. Разум накрыла дымка, сквозь которую не проникала ни одна мысль, и уж тем более мысль остановиться, послать этого грёбаного эльфа к чертям и уйти спать в другую комнату.

Цири подалась вперёд, сокращая расстояние между разгорячёнными телами, и впилась в его губы своими. Влажный, жаркий поцелуй выбил долгожданный девичий стон, и Аваллак’х, не в силах более терпеть, вцепился тонкими длинными пальцами в её талию, ещё крепче прижимая к себе.

— Не трогай меня, — сквозь поцелуй прорычала Цири и скинула его руки с себя. Это раззадорило эльфа, и он вновь схватил её тощее тельце в свои широкие руки, сжимая пальцами её бёдра.

— Я заставлю тебя сломаться, — промурчал Аваллак’х, поднимаясь ладонями по её спине. В его умелых руках Цири изогнулась, на этот раз сдерживая рвущийся наружу стон удовольствия. Она, вопреки своему подающемуся к нему навстречу телу, заставляла себя сопротивляться до последнего. Но желание брало верх, а потому она прошептала в его губы:

— Плохой из тебя учитель, раз ты не можешь научить меня контролировать себя.

— Сейчас я преподам тебе другой урок.

Аваллак’х схватился за её пепельные волосы и оттянул, заставляя запрокинуть голову. Его влажные, припухшие от поцелуя губы скользили вниз, от подбородка по шее, оставляя бардовые отметины на ключицах, на ложбинке меж ними, вырывая из девушки рваные вздохи. Цири зарылась пальцами в его густые волосы, крепче прижимая к себе, заставляя буквально срастись, утонуть в своём теле. Аваллак’х резким движением разорвал на ней рубашку и откинул в сторону. Расстегнул ремни на поясе и вызывающе провёл пальцами по животу, останавливаясь у края узких штанов.

— Холера, и что мне теперь носить? — сквозь томные вздохи проронила Ласточка.

— Меня не волнует.

Аваллак’х взял Цири на руки, поднимаясь с кресла, и уложил на мягкую просторную кровать.

— Этот урок ты запомнишь надолго, — прошептал он на ухо, спускаясь дорожкой коротких влажных поцелуев к груди, и потянулся к её штанам. Теперь она точно принадлежит ему. Только ему. И дождь за окном был тому свидетель.

***

Холодное утро на острове началось с проливного дождя, барабанящего по стёклам так, словно ещё одна капля, и окно сломится под действием стихии. Сквозь щели были слышны унылые завывания северных ветров. В камине тлели угли, участливо подброшенные слугами, а потому в комнате было очень тепло, даже немного душно.

Цири в удовольствии потянулась, открывая глаза, встречая ранние лучи утреннего солнца, слабо просвечивавшего через серые тучи за окном. Задев локтем рядом тихо сопящего Аваллак’ха, отчего он что-то недовольно промычал в подушку, девушка чуть ли не вскрикнула, заметив белёсую макушку, выглядывавшую из-под толстых животных шкур.

— Зараза! — выругалась она в полный голос, даже не пытаясь вести себя тихо, чтобы не разбудить Аваллак’ха, и села. Но, стоило ей с ужасом заметить, что она находится в постели полностью обнажённая рядом с таким же обнажённым Аваллак’хом, Цири разозлилась и проворчала, пиная в бок локтем мужчину. — Какого хрена ты делаешь в моей постели, ещё и голый, чёртов Знающий?!

— В нашей постели, — пробурчал Аваллак’х и томно зевнул.

— Что?!.. — взъелась девушка и натянула на себя шкуру, чтобы скрыть свою наготу. События прошедшей ночи медленно всплывали в памяти ещё не отошедшей ото сна Цири. Как?! Как она могла такое допустить? Они ещё не женаты, а уже посмели… Посмели это сделать!

Цири покраснела, когда перед глазами лентой пронеслись картинки яркой ночи в компании с Аваллак’хом, который даже ухом не шевельнул, продолжая нагло сопеть.

— Проснись! — Девушка пнула эльфа ногой, на что тот что-то недовольно пробормотал и повернулся к Ласточке. Открыл глаза и уставился на неё, ожидая, чем она объяснит своё очередное недовольство. День ещё не начался, а она уже злая! — Терпеть тебя не могу.

— Это я уже слышал, — зевнул Аваллак’х. — Ты хотела что-то сказать.

— Я уже сказала. Ты невыносим!

— И это я слышал.

Цири бессильно упала на подушку и зажмурилась. Нужно успокоиться, ведь что случилось, того уже не исправить. Сама виновата, что поддалась его чарам. Приятным чарам, стоит отметить. Но даже несмотря на это девушка до последнего будет уверять себя, что не желала такого сценария.

— Оденься и принеси мне новую одежду. Не знаю, где ты её достанешь, меня это не интересует. Потому что мою ты вчера порвал, — проворчала Цири и гневно посмотрела на Аваллак’ха, который в ответ лишь потянулся, как разнеженный кот, и уже было хотел наклониться к девушке, чтобы выпросить поцелуй, но та отвернулась и сказала: — нет, Знающий. Вперёд за новой одеждой.

Аваллак’х нехотя поднялся с кровати, снова потянулся, зевая, не торопясь оделся и вышел из комнаты. Его не было примерно минут двадцать, и Цири в нетерпении готова была уже обернуться шкурами, хаотично разбросанными по постели, когда Аваллак’х вошёл в покои с кучей платьев в руках. Девушка облегчённо вздохнула, поднимаясь с постели, и, не стесняясь своей наготы, словно специально дразня Знающего, подошла к брошенным на кресла одеяниям.

— Керис одолжила тебе пару платьев, — пояснил Аваллак’х, с наглой ухмылкой разглядывая Цири, цепляя каждый изгиб её женственного хрупкого тела.

— Керис?! — удивлённо воскликнула Цири, перестав рассматривать одежды. На это она не подписывалась: было очень неудобно одеваться в её платья.

— Другого выбора нет, — пожал плечами Аваллак’х, всё также продолжая следить за девушкой.

— Отвернись! Бессовестный, — буркнула Цири, вперив руки в бока.

— Что я там не видел?

— Аваллак’х! — Эльф усмехнулся и отошёл к окну, принявшись рассматривать открывшиеся взору море и скалы.

Цири порылась в груде вещей, отбрасывая традиционные длинные платья с вышитыми на них странными, но необыкновенно красивыми узорами. Платья-то она не собиралась носить! Однако среди них оказалась свободная чёрная рубашка в красную клетку, которая отлично гармонировала со штанами.

— Прекрасно! — Одевшись, Цирилла присела на кресло и вспомнила, что ещё вчера собиралась поговорить с Аваллак’хом о своих планах по поводу переселения эльфов в другой мир. Разговор предстоял быть тяжёлым, и девушка не знала, с чего начать. Она даже не знала, уверена ли в том, что действительно этого хочет! Что готова пожертвовать собой ради горстки эльфов, чьей цивилизации в любом случае конец. Но попробовать стоило, верно? — Аваллак’х… Кхм. Я хотела тебе кое-что сказать.

Знающий развернулся к Цири и вопросительно вскинул бровь, показывая, что готов слушать.

— М-м… Прежде чем мы отправимся в Тир на Лиа, ты должен уничтожить ту свою гнусную лабораторию! — протараторила она и поджала губы. Холера! Нужно срочно собраться с мыслями. Время не ждёт.

— Которую?

— На побережье Пали Гап, забыл уже? — Цири намеренно грубила, чтобы всем своим видом показать, что она спать спокойно не может, пока существует эта лаборатория с той противной эльфкой. Нет, её волновала эта весьма уютная берлога с не весьма хорошими записями об исследованиях гена Старшей Крови и способностях, которые они «дарили» своему носителю. Именно «дарили», потому что это одновременно и дар, и проклятие.

— Зачем? Я думал, вы с Геральтом и Йеннифэр уже поработали там.

— Ах ты несносный эльф! — Цири надулась, отворачиваясь от него, и скрестила руки на груди. — Ты… Ты спал там с этой… С этой уродливой надменной эльфкой! — Зараза, какого?!.. Девушка сама удивилась своему высказыванию и с нескрываемым изумлением перевела взгляд на Знающего.

Аваллак’х широко улыбнулся. Его брови от такого заявления взметнулись кверху, в глазах читалась неподдельная забава. Его, оказывается, задорило всё происходящее!

— Что ты веселишься? — буркнула Цири, недовольно на него глядя. Естественно, ей дела не было до того, с кем он там спал и кто вообще такая эта эльфка. Она чувствовала, что ей необходимо было время, чтобы обдумать, с чего начать. Однако кое-что в той лаборатории её волновало, даже очень. И не просто волновало, а до дрожи смущало и, можно сказать, раздражало.

— Не всё ли тебе равно, что я там делал с ней? — усмехнулся Аваллак’х. Заявление Цириллы его очень развеселило.

— Да мне абсолютно плевать! — машинально ответила Цири, даже не задумываясь о том, что перечит сама себе.

Знающий ещё шире улыбнулся и опёрся плечом о стену, склонив голову на бок.

— Уничтожь эту свою отвратительную конуру и всё тут.

— Зачем? — усмехнулся эльф.

— Затем, что… — Цири помедлила.

— Ты так красиво кусаешь губы, когда врёшь. — Аваллак’х медленно, мучительно медленно приблизился к девушке и провёл большим пальцем по её нижней губе. — Когда волнуешься. — Мужчина зарылся пальцами в её волосы, нежно массируя кожу головы, словно успокаивая. И, чёрт возьми, это сработало! — Когда злишься.

— Сожги все свои заметки по гену Старшей Крови, рукописи, в которых ты составлял планы по выведению гуманоидов с этим геном, исключив человеческую линию. Сорви и заставь гореть чёртовым пламенем древо моей чёртовой родословной! Это отвратительно, это омерзительно, подло, низко, грязно! — Цири толкнула его в грудь и резко отвела взгляд, не в силах смотреть в эти всегда такие спокойные самодовольные глаза, будто он всеведущ, будто он в сотни раз лучше всех на этой грёбаной земле.

— Так вот что тревожит мою маленькую птичку, — после долгого молчания, во время которого Цири уже начала нервничать и злиться, размеренно проговорил Знающий.

— Аваллак’х! — вскипела Цири, вонзаясь пальцами в подлокотники кресла, и гневно посмотрела в глубокие, по-прежнему спокойные глаза напротив. Да как, чёрт его дери, ему это удаётся?! Дурацкий эльф. — И рисунки те тоже сожги.

— Тебе не нравятся собственные портреты? — с ноткой удивления спросил Знающий.

— Это не я. Ты, наверное, берега попутал.

— Это действительно ты, моя дорогая. — По правде сказать, он и сам не мог понять, кого рисовал — Цири или Лару. Черты лица, разрез глаз, смелый взгляд — они были как две капли воды. Возможно, в тот момент он находился на распутье. Но точно не сейчас.

— Ну хотя ладно, рисунки можешь оставить, — самодовольно промурчала Цири, слегка улыбнувшись, чем вызвала у Аваллак’ха задорный смех. Но всё-таки пора переходить к более серьёзной теме. Холера, одна проблема за другой, честное слово! — Кхм, однако, я не об этом хотела поговорить. Вчера… — Цири покраснела, вспоминая, чем закончился вчерашний разговор, даже не успев начаться. — Вчера я хотела обсудить с тобой очень важную тему. Как ты уже понял, от Белого Хлада не спастись. Ни эльфам, никому. И поскольку людям и землям Неверлэнда не грозит опасность, я бы хотела попытаться уберечь от неё эльфов. — Отлично, первый шаг сделан. Нужно же было с чего-то начать.

— Слушаю. — Аваллак’х присел на кресло, стоявшее напротив девушки, и нахмурился, внимая каждому её слову.

— Я хочу попытаться открыть Ard Gaeth и перенести Aen Elle в другой, более безопасный мир. А после этого… После этого попытаться уговорить Aen Seidhe отправиться с нами.

С каждым её словом Аваллак’х хмурился всё больше и больше, его взгляд становился мрачнее. Изящные черты лица коснулась тень чего-то странного, похожего на опасение или сомнение. Эльф погрузился в свои мысли, не спуская глаз с Цири. Откровенно говоря, выглядело это немного жутко, а потому Цири, не в силах терпеть повисшее напряжение, от которого, казалось, начинал трескаться воздух, первая нарушила тишину.

— Не молчи! Скажи, что ты думаешь.

Но Знающий не обратил внимания на её восклицание и перевёл взгляд на слабо трепещущий огонёк в камине.

— Ты действительно этого хочешь? — спросил он, отчего Цири облегчённо вздохнула и неуверенно кивнула в ответ. — Но разве не из-за этого ты скрывалась от Эредина?

— Ты не понял. Эредин хотел захватить наш мир, устроить войну и поработить всех людей. Это разные вещи. А я хочу обойтись без жертв.

— Хорошо. Но зачем тебе это? Зачем тебе спасать эльфский народ?

— Я думала, вы, эльфы, все этого хотите. И ты, думалось мне, в особенности. Так что не пытайся показать мне себя со стороны, будто ты не за свой народ.

Аваллак’х усмехнулся и, слабо кивнув, отвёл взгляд в сторону, лишь тихо проговорив:

— Удивительно.

— Что удивительного? — нахмурилась Цири.

— Я думал, ты ни за какие прелести, ни под каким предлогом не согласишься пойти на такое.

— Судя по твоим заметкам, мне показалось, что ты знаешь обо мне всё. Похоже, я ошиблась, — усмехнулась Цири.

— Можешь спокойно об этом забыть. Я хоть сейчас отправлюсь на Пали Гап и уничтожу лабораторию вместе с островом, — улыбнулся Аваллак’х, с вызовом глядя на девушку.

— Мне приятно, что ради меня ты готов даже остров свернуть, — дерзко ответила Цири и поднялась с кресла.

— Я на многое способен.

— Я знаю, что все эльфы заносчивы, а Знающие — в особенности, так что можешь не напоминать. — Цири усмехнулась и, подмигнув Аваллак’ху, вышла из комнаты, оставив после себя подрагивающий от напряжения воздух, разогнав бурю чувств и эмоций, заставив сердце биться чаще.

— Старшая Кровь, — в пустоту прошептал Аваллак’х и, расслабленно улыбнувшись, откинул голову назад. Его очень удивила затея Ласточки. Признаться, он думал, что Цири по возвращении из Gven Gleanna вернётся к Геральту и станет полноценной ведьмачкой, безвозвратно похоронив свои способности. И ему честно не хотелось заставлять её спасать народ ольх, открыв Ard Gaeth. Но тем лучше. Теперь у эльфов Aen Elle появится новая королева с большими амбициями и многообещающими планами. И новый король, разумеется.

***

Цири вышла на мост у Каэр Трольде и к своей радости встретила Краха. Ярл оглядывал свои владения, высматривая, нет ли на горизонте кораблей Чёрных Псов. Погода была замечательная, если не брать в расчёт порывистый холодный ветер, неприятно свистящий в ушах. Цири поёжилась и подошла к ан Крайту.

— Ни одна ихняя дрянная посудина не пройдёт через наши заливы, — всё также всматриваясь вдаль, сказал как отрезал Крах.

— Конечно, дядюшка Крах, — улыбнулась Цири и тоже посмотрела в сторону горизонта, где Великое Море соприкасалось с бескрайним свободным небом, не омрачённым в этот день ни одной тучей, ни одним облачком.

— Геральт и Йеннифэр ещё нежатся в кровати, судя по всему. А ты, похоже, ранняя пташка. — Крах оторвался от разглядывания своих владений и, повернувшись к Цири, потрепал её по волосам.

— Да, у нас с Аваллак’хом намечается много дел.

— Кто он такой, кстати? Нечасто у нас встретишь эльфов. Лишь их следы в виде разрушенных башен, мертвенно и безвозвратно погребённых под землёй.

— Это… Знающий. Он долгое время помогал мне прятаться от Красных Всадников.

— И ты ему доверяешь? Они же все, собаки, одной крови! — Крах сплюнул в снег.

— Как никому другому. Я ещё ни разу в нём не разочаровалась.

Крах удовлетворённо кивнул и снова взглянул на горизонт, в сторону Ундвика, куда полгода тому назад прибыли корабли со знамёнами Чёрного Солнца. Да, Цирилла действительно доверяла Аваллак’ху. И даже тот инцидент в его дурацкой лаборатории не смог подкосить её чистую уверенность в нём. Он действительно всем сердцем не хотел, чтобы она попала в лапы Эредину, ослеплённого страхом приближающейся гибели и бескрайней жаждой власти.

— Керис и Хьялмара по-прежнему нет?

— Так конечно! Облагораживают честь нашего славного клана ан Крайт, — с гордой улыбкой ответил Крах. Цири глубоко вздохнула и тихо проговорила:

— Я отправляюсь в другой мир, где обитают эльфы. Хочу спасти их от Белого Хлада, грозящего им неминуемой смертью. И, думаю, я больше не вернусь в наш мир.

Крах нахмурился и недоверчиво посмотрел на девушку, словно она только что сказала что-то очень странное и даже безумное.

— Цири, малютка моя, откуда такие мысли?

— Я чувствую, это мой долг. Моё Предназначение. В моих жилах течёт их кровь. Я подвела всех, не сумев уничтожить Белый Хлад. А потому я хочу спасти эльфов, поскольку нашему миру ничего не угрожает.

Крах глубоко вздохнул и посмотрел на седые скалы, в которых много лет назад была высечена славная обитель рода ан Крайт. Цирилла поджала губы; сердце словно тисками сдавила нестерпимая боль от предстоящей разлуки с близкими людьми. Но она уже твёрдо знала, что ни за что не отступит.

— Что ж, если вдруг ты решишься вернуться в наш мир, то помни, что здесь тебе всегда будут душевно рады. Сердце Скеллиге навсегда принадлежит тебе, дочь Рианнон. Будь свободна, как небо над твоей головой, никому не давай брать над собой верх. Боги Скеллиге благоволят тебе, а духи наших предков всегда укажут правильный путь. — Крах крепко прижал девушку к себе и поцеловал в макушку. Вокруг взвились ветры, поднимая снег с сугробов; вдали послышался пронзительный вой сирен, взметнувшихся к вольным небесам; на спокойном до этого море проснулся шторм, и небо заволокли тяжёлые грозовые тучи. Словно сама стихия не хотела отпускать девушку. И Цири уже твёрдо знала, что назад дороги нет. Мосты сожжены, сердце наполнено благоговением, чувства и мысли открыты к новым свершениям.

***

Следующим пунктом в планах Цири было вернуться в Тир на Лиа и навестить Ге’эльса в его резиденции, чтобы обсудить детали переселения эльфов народа ольх в новый мир. Как-никак, после смерти двух королей теперь заправляет городом именно он, заслуженный и всегда преданный своему делу королевский наместник.

Геральт и Йеннифэр отказались отправиться в мир эльфов, поскольку чувствовали, что будут там лишними. И уже тогда Цири поняла, что они ни за какие сокровища не стали бы жить бок о бок с эльфами, ещё и в чужом мире. Ни за что не отправились бы с ней ни сейчас, ни после открытия Великих Врат. Ласточка поняла, насколько глупа была её идея предложить им отправиться с ней. От осознания этого на душе стало тоскливо и одиноко, будто бы от её тела оторвали внушительный кусок чего-то очень важного.

Прощание с родителями выдалось тяжёлым. Слишком тяжёлым. Геральт всё время молчал, хмурясь, будто его не существовало в данный момент в данном мире. Йеннифэр, роняя редкие слёзы, всё никак не хотела отпускать свою воспитанницу, но Цири с каждой секундой чувствовала, что ещё одно мгновение, и она откажется от своей идеи и бросится, вся в слезах, к ним в ноги с обещаниями, что больше никогда и ни за что не покинет их. Сердце разрывалось на части, внутри тоскливо скреблись кошки. Шёл проливной дождь с градом, и на небе было так же паршиво, как и на душе.

Слёзы безостановочно катились по щекам, грудь содрогалась в рыданиях, когда Цири и Аваллак’х, взявшись за руки, уже готовы были отправиться в Тир на Лиа.

— Сбываются пророчества, однако, — задумчиво протянул Знающий. — Геральт навсегда тебя потерял, а ты уводишь за собой эльфов, спасая от Белого Хлада.

— Заткнись, — прошептала Цири, так крепко сжав руку Аваллак’ха, что послышался хруст его пальцев.

— Цири, мы в любой момент можем отказаться от этого. Взгляни на меня, мой ласковый цветок. — Аваллак’х приподнял её подбородок и трепетно, заботливо заглянул в её бездонные глаза. — Я не хочу, чтобы ты делала это с болью и злостью на душе. Скажи мне, и мы оставим всё как есть.

— Разве не за этим ты привёл меня в Тир на Лиа в первый раз? — съязвила Цири, горько улыбнувшись.

— Прошу тебя, не вспоминай больше о том. Мы не в ответе за прошлое, ведь оно уже свершилось. Сейчас важно настоящее. И в этом настоящем я хочу видеть твою счастливую улыбку и искрящиеся глаза.

Цири всхлипнула и отрицательно покачала головой, уверяя, что не собирается останавливаться. Похоже, всевидящие по типу Итлины действительно видят будущее и не являются наивными букашками, как думала Цири.

***

Резиденция Ге’эльса на вершине каменистого холма гордо возвышалась над погружённым во мрак вечерним Тир на Лиа. Выполненная в традиционном эльфском стиле, обширная просторная постройка сверкала тысячами свечных огней. Мраморные статуи святых эльфов и эльфок в длинных одеяниях величественно возвышались над головой. Неподалёку были слышны стройные звуки флейты в аккомпанировании нежной арфы.

Ге’эльс, по своему обыкновению, находился подле мольберта в компании очередной обнажённой натуры, занимаясь излюбленным занятием. Услышав шаги за спиной, Ге’эльс нехотя обернулся, оглядел своих гостей с ног до головы холодным безразличным взглядом и вновь вернулся к полотну, на котором уже вырисовывались некоторые очертания прекрасных женских изгибов.

— Любишь ты заявляться неожиданно, — проговорил королевский наместник. — Какой вестью ты хочешь порадовать меня на этот раз?

— На сегодняшний вечер твой гость — Zireael. И у неё для тебя действительно важные новости, — спокойно ответил Знающий.

— Здравствуй, Ге’эльс, — с лёгкой улыбкой поздоровалась Цирилла.

— Хорошо, Zireael. Что же привело тебя в Тир на Лиа? Помнится мне, в первую нашу встречу тебя затащили сюда чуть ли не насильно. — Ге’эльс многозначительно посмотрел на Аваллак’ха. Креван еле заметно отрицательно покачал головой, исподлобья смотря в холодные глаза наместника, всем видом прося не бередить пчелиный улей.

— Я тебе уже сказала. Тебе не удастся нас рассорить.

— Как тебе будет угодно. — Эльф благодарно кивнул позировавшей для его картины эльфке, позволяя ей удалиться, отложил в сторону палитру с кистью и таки удосужился развернуться к Ласточке. — Я внимательно тебя слушаю.

— Я собираюсь открыть Ard Gaeth и перенести Aen Elle и Aen Seidhe в новый мир, где эльфам не будет угрожать опасность.

— Надо же, — после недолгого молчания удивлённо протянул Ге’эльс, вздёрнув изящную бровь. — Помнится мне, вы убили нашего Короля, случайно, не по этому его желанию?

— Нет, не по этому. Эредин хотел захватить мой мир и устроить войну с людьми. А я не хочу жертвовать родными.

— Что ж, весьма рационально и прагматично, — усмехнулся Ге’эльс. — Но, боюсь, мне придётся разрушить твои наивные планы. Финдабаир ни за какие сокровища не покинет своих владений и, естественно, не опустит своих эльфов с тобой.

— Мы её убедим. К тому же, у неё собрана хорошая армия. Она, конечно, не одобряет скоя’таэлей и их движение, но они вполне способны быть отличными воинами.

Ге’эльс громко засмеялся, откинув назад голову. Цирилла обиженно нахмурилась и, скрестив руки на груди, исподлобья посмотрела на Аваллак’ха. Знающий лишь пожал плечами, мол, попробуй ещё разок, но более убедительно.

— Много веков назад Aen Undod разделился на эльфов Aen Elle и Aen Seidhe. Думаешь, тебе удастся возродить единый народ?

— Ты меня недооцениваешь, — огрызнулась Цири, подходя ближе к эльфу. Из-за его роста почти на две головы ей приходилось задирать голову вверх, отчего её слова звучали не особо убедительно, даже при использовании соответствующего тона.

— Совсем наоборот, дорогая. Я оцениваю тебя по достоинству и лишь даю тебе некоторые советы. — Ге’эльс задумчиво почесал гладко выбритый подбородок.

— А я не прошу советов. Я ставлю перед фактом, — Цири прищурилась.

— В таком случае, благодарю, что поставила меня перед фактом, — язвительно сказал Ге’эльс и ослепительно улыбнулся. — Я соберу совет Знающих, и мы всё обсудим. До скорой встречи, Zireael. — Он почтительно поклонился Цири и обратился к Аваллак’ху. — Встретимся позже. Не перестану удивляться тому, как тебе удалось убедить нашу Ласточку вернуться, ещё и с такими грандиозными планами. Браво, Креван. — Последние слова он прошептал Знающему на ухо заговорщическим тоном.

— Она пришла сюда по собственному желанию, — в тон Ге’эльсу ответил Аваллак’х.

— До скорой встречи, Aen Saevherne. — Поклонившись Знающему с прижатой к сердцу рукой, наместник покинул своих гостей.

— Не могу сказать, что он меня раздражает. Но всё же что-то в нём есть такое, что заставляет меня держать себя рядом с ним настороже, — провожая задумчивым взглядом эльфа, обратилась к своему будущему мужу Цирилла.

— Я прекрасно тебя понимаю, дорогая, — подойдя к девушке и заключив её в нежные объятия, сказал Аваллак’х. — Но можешь не беспокоиться. Он хоть и бывшая важная для Эредина персона, но честь и честность у него в крови. Это верный эльф.

— Знаю, но всё же… Не понимаю, почему он представляет себя опасным. — Цири провела носом по шее Кревана, отодвигая воротник его длинного одеяния, вдыхая привычный, въевшийся в его бледную татуированную кожу и одежду, горьковатый запах целебных трав. Девушка чувствовала себя в полной безопасности рядом с ним, потому как всегда знала, что он в любой момент подставит свою шею за её жизнь. Цирилла безмятежно улыбнулась и положила руки на его плечи.

— В душе он ранимый. Поэтому, возможно, это его защитная реакция. Нет такого эльфа, рядом с которым он откроет свою глубокую душу. — Аваллак’х зарылся носом в её пепельные волосы, вдыхая нежный девичий аромат. Он не мог вспомнить, когда последний раз испытывал подобные ощущения и чувства, с кем ещё ему было так хорошо. В глубине души мужчина был безмерно счастлив, что Цири решилась на такой важный шаг: спасти его умирающий народ. Для него это было важнее всего на свете.

— На самом деле, в этом мире мне не нужен никто кроме тебя. Когда мы перенесёмся в новый мир, я хотела бы спокойной жизни рядом с тобой где-нибудь в далёком маленьком домике. — Цири приложила ухо к его широкой груди, с улыбкой прислушиваясь к размеренному сердцебиению. Тук-тук… Тук-тук… Девушка прикрыла глаза, успокаиваясь окончательно.

— Я надеюсь, ты пошутила, — улыбнулся Аваллак’х, приподнимая пальцем её подбородок и заглядывая в искрящиеся от счастья глаза. — Потому что ты станешь новой королевой нашего великого народа, а затем подаришь нам славного ребёнка.

— Мне всё равно, что будет дальше, — прошептала Цири и ещё крепче прижалась к эльфу. — Всё равно.

Мгновения летели незаметно, словно их двоих окружал невидимый купол, сокрыв от окружающего мира, спрятав от чужих глаз и ненужных слов. В небе перекликались ночные птицы, в траве слышался ненавязчивый стрекот сверчков. На ясном чёрном небе сверкали тысячи звёзд, а вдали, окрасив облака алыми оттенками, виднелись последние лучи солнца.

Аваллак’х наклонился к Цири, касаясь аристократически длинным прямым носом её. Трепетно провёл губами по раскрасневшимся щекам, спускаясь к разгорячённой тонкой шее, оставляя влажные сладкие поцелуи. Цири откинула назад голову, открывая больше возможностей, раскрывая перед мужчиной всё своё существо, позволяя ему делать всё что захочется и ему, и ей. В миг стало слишком жарко. Аваллак’х расстегнул пуговицу на шее, когда стало трудно дышать. Грудь девушки перед ним резко вздымалась. Креван запустил руки под её рубашку, отчего Ласточка вздрогнула, словно через её тело пропустили разряд. С её приоткрытых влажных губ срывались тихие вздохи, когда Аваллак’х оставлял на её шее еле заметные алые отметины от укусов. Открыв глаза, Цири увидела необычайную нежность в лице любимого эльфа; его глаза излучали счастье, а губы слегка подрагивали. Чуть подтянувшись на носочках, Цири оставила на его губах скромный поцелуй и улыбнулась.

— Я рад, что ты вернулась, — прошептал мужчина, смахивая с её лица выбившиеся пряди волос. — Пойдём в нашу спальню.

— Э-э нет, — улыбнулась Цири и провела пальцами по его слегка припухшим губам. — Тебе нужно на совет Ге’эльса.

— Ох, чёрт, — выругался Аваллак’х и закатил глаза. — А я уже забыл.

— Двигай, Знающий. — Цири чмокнула его в нос и ушла в покои Кревана с широчайшей глупой улыбкой на лице.

Просторная, дорого обставленная комната встретила девушку странным напряжением. И не зря; Цири, только войдя в эльфские покои, почувствовала чужое присутствие. На душе стало неуютно, и за спиной раздался знакомый противный, размеренный голос.

— Ведьмачка, не прошедшая ведьмачьих мутаций. Императрица без своей империи. Грязная dh'oine с примесью святой эльфской крови. Ты оскверняешь наш народ, находясь здесь.

— А ты всё не успокоишься, — в том же тоне ответила Цири. — Я действительно так не приятна тебе или ты просто ждёшь, как бы прыгнуть в постель к самому уважаемому Знающему?

— Я уже была в его постели, так что попробуй ещё раз.

— Не думаю, что этим можно гордиться, — усмехнулась Цири, повернувшись к Дайне, оглядела её с ног до головы не выражающим ничего взглядом. Её действительно не интересовала эта весьма заносчивая эльфка; в поведении Дайны можно было чётко прочитать неуверенность в себе и дрожь от нахождения рядом с особой, способной дать всему живому новый шанс на жизнь.

— Ты нужна Аваллак’ху только из-за твоих способностей. Как только ты перенесёшь эльфов в другой мир, тебя выпрут как ненужную использованную вещь. Не советую тебе прыгать выше головы. — Дайна поморщилась, скрестив руки на груди.

— А я не советую тебе надеяться на большее после того, как ты раздвигаешь ноги перед сильными мира сего. Тебе стоило бы уяснить одну вещь: через постель далеко не продвинешься. Ты как была подстилкой для Эредина или Аваллак’ха, так ею и останешься. Поэтому не думай, что тебя допустят к чему-то большему, разрешат выдвинуться в свет из-за твоих «умений». — Цирилла с разбегу упала на роскошную кровать, даже не разуваясь, сложила ногу на ногу, закинула руки за голову, всем своим видом показывая, кто здесь теперь хозяин.

— Аваллак’х много говорил о тебе. — Эльфка обвела взглядом комнату, прошлась до середины, легонько провела пальцами по письменному столу, заваленному различными книгами, свитками и пучками трав, словно показывая в ответ, что всё ещё является законной хозяйкой в покоях Знающего. — В основном, то, как тяжело ему перебороть своё отвращение к человеческому выродку, с которым он должен сотрудничать. Но не бойся, скоро это закончится.

— Ты такая милая, когда наивно думаешь, что Знающий открыл все уголки своей души тебе. То, что он рассказывал тебе свои планы обо мне и делил с тобой своё ложе, ещё не значит, что он собирался с тобой советоваться и, самое главное, прислушиваться к тебе. Всегда можно найти новую шлюху, так что ты не обольщайся. — Цири лучезарно улыбнулась, слегка приподнялась на локтях, скидывая с ног грязные ботинки. Расстегнула ремни на поясе и небрежно отбросила в сторону всё с такой же ослепительной улыбкой. 

Дайна дёрнула плечом в отвращении, гордо вздёрнула подбородок, провожая ненавистным взглядом каждое движение Ласточки.

— Как и всегда можно создать ещё одного носителя гена Старшей Крови, только на этот раз исключив омерзительную человеческую линию, — с самодовольной ухмылкой парировала она.

— Соглашусь, можно. Только к тому времени вас уже настигнет Белый Хлад, и все ваши труды будут напрасны. Ты могла бы поговорить с Ге’эльсом, и он рассказал бы тебе, как стремительно Белый Хлад настигает окрестности вашего мира. — Цири выдержала многозначительную паузу, а затем театрально изменилась в лице, прикрыв рот ладошкой в мнимом ужасе. — Прости, я забыла, что ты всего лишь вспомогательный инструмент, и с тобой ни за что не поделились бы политически важной информацией. — Черты лица девушки вновь разгладились, и Ласточка приняла совершенно бесстрастное выражение лица. — Чеши отсюда, милая, пока я не телепортировала тебя в самое сердце Белого Хлада. Не позорься, а то на тебя смотреть жалко.

— До скорого, Zireael, — снисходительно улыбнулась Дайна, нарочито медленно, с вызовом протянув её эльфское имя и, развернувшись на пятках, гордо направилась к выходу.

— Возвращайся, когда придумаешь новые аргументы.

Дайна развернулась, оперлась плечом о дверной проём, ещё раз внимательно оглядела Цириллу, которая преспокойно лежала на постели, раскинув руки и ноги, и насвистывала мотив забавной песенки о рыбаке и утопце, которую ей часто напевал Геральт, фыркнула и покинула комнату с нескрываемым раздражением, сжимая кулаки, оставляя на ладонях красные отметины от ногтей. 

Хоть Цири и показывала себя как уверенную в своих словах спасительницу, всё её нутро кипело от еле сдерживаемой обиды и злости. Лаборатория разрушена вместе с островом, а мерзкий осадок всё же оставался, противно поскрёбываясь внутри. С одной стороны, сердце подсказывало, что Аваллак’ха стоит простить, ведь он всей душой хочет спасти свой народ, а потому ему приходится идти на крайние меры. А с другой… Разум кричал, что Дайна, как бы ни хотелось это признавать, права. Во всём, до единого слова. Только вот об одном она не знала. Между Лисом и Ласточкой зародились чистые искренние чувства, понять которые не в силах никому. Лишь они оба знали, какой подобрать ключик к сердцам друг друга, что покоится на самом дне их сплетающихся воедино душ. А потому все слова, все мысли и поступки, имевшие место быть ранее, отступают на второй и на третий план.

Спустя какие-то несколько минут в коридоре послышались еле заметные шаги, и Цири на мгновение напряглась, насторожилась, ожидая снова увидеть в дверном проёме назойливую эльфку.

— Совет должен… — начал было Аваллак’х, только ступая на порог своих покоев, как в него уже летел сапог с неимоверной скоростью. Эльф не успел уклониться, совершенно не ожидав подобного поворота событий, а потому, поймав носом грязную обувь, пошатнулся и еле удержался на ногах, схватившись за дверной косяк.

— Клянусь своей задницей, если эта парша ещё раз попадётся мне на глаза, если я ещё раз услышу её голос, я вырву её кошачьи зенки, повыдёргиваю её патлатые космы и телепортирую в самое жерло вулкана, — прокричала Цири и схватилась за второй сапог, кинула его в сторону выхода, чудом не задев ошарашенного Знающего, пригнувшего голову. Цири зарычала и бессильно упала на подушку, закрыв лицо руками. Глаза предательски защипало от перенапряжения, руки охватила ощутимая дрожь. Девушка подогнула к животу колени, судорожно вздыхая. Мысли беспорядочно носились в трещащей голове. Температура в комнате повысилась, отчего стало труднее дышать, словно грудь сдавили тисками.

Аваллак’х приложил ладонь к слабо саднящему носу, слегка растирая, и нахмурился; внешне он демонстрировал полное спокойствие и сосредоточение, даже при Цирилле не смея сейчас показывать свои истинные чувства, весь сейчас совсем неподходящий момент: в блёклого оттенка глазах промелькнуло нечто похожее на сожаление, но никак не жалость — к Цири он никогда не посмел бы испытать это чувство, поскольку знал, что она сильная даже в подобных ситуациях. Знающий обошёл ложе и осторожно приблизился к Цири, присаживаясь рядом, но соблюдая необходимую ей на данный момент дистанцию, ибо чувствовал, что так нужно. Что нельзя задавать лишние вопросы, произносить ненужные слова. Аваллак’х знал, что Ласточка сама заговорит, когда наступит нужное время. Его взгляд внимательно скользил по девушке, ловя каждую дрожь, отмечая каждое изменение в поведении и движения, не произнося ни слова, не совершая ни единой манипуляции в её сторону, сплетя пальцы на своих коленях.

Он мог бы попытаться сказать что-нибудь, не важно что: спросить, что ей наговорила столь назойливая эльфка, рассказать о том, какое решение принял Совет Знающих, попытаться успокоить бессмысленными словами. Но всё это действительно лишь бессмысленные слова.

Через приоткрытое окно в комнату вливалась нежная трель птиц, охотящихся в ночи. Слабый лунный свет сквозь плотные облака охватывал небольшое пространство, прозрачным искрящимся полотном разливаясь по балкону, закрадываясь в комнату, охватывая часть постели, где лежали Цири и сидел, притаившись, Аваллак’х. В воздухе витал пряный горьковатый запах различных целебных и дурманных трав. Когда в комнату закрался слабый, но довольно прохладный ветерок, Аваллак’х, слегка поёжившись, бесшумно поднялся с кровати и закрыл окно. Комната погрузилась в желанную для Аваллак’ха и напряжённую для Цири тишину.

— Не уходи, — послышалось слабое за спиной эльфа. Знающий слегка улыбнулся и молча подошёл к Цири. Девушка подвинулась, негласно прося лечь рядом. Аваллак’х принял немую просьбу и лёг рядом с Цири, ласково обнимая, позволяя положить голову себе на грудь. — Тяжело справиться с мыслью, что я здесь чужая, и что бы я ни сделала, я всё равно останусь грязной dh'oine.

— Ты запуталась; один эльф не может повлиять на твою уверенность в себе. Я убеждён в этом. — Креван лёгким движением смахнул с её лба выбившиеся пряди и зарылся носом в её мягкие спутанные волосы.

— Ага… — устало усмехнулась Цири, проводя пальцами по груди мужчины, забираясь под одежду, легонько царапая ногтями нежную кожу. — Если это не воплощение всего эльфского народа в одном теле. В одной личности. В одном голосе, фразе, тоне.

— Эльфам народа ольх давно безразличен людской род. С тех самых пор, как Ауберон увёл нас с мира Aen Seidhe в мир Aen Elle. — Аваллак’х приподнял уголки губ в лёгкой улыбке, давая Цирилле полную уверенность в том, что Aen Elle не важно, является она эльфом или человеком. Хоть она и не увидела его улыбки, она слышала её в этом тихом искреннем голосе. — Aen Elle нужна ты, а не то, кем ты являешься.

Цири посмотрела в окно, на длинные развесистые ветви деревьев с пышной листвой, задумчиво покусала губы и глубоко вздохнула. Где-то в глубине души ей невыносимо хотелось верить в его слова, и оттого с чистой душой, не омрачённой сомнениями, страхами и заблуждениями спасти эльфов народа ольх, подарить им право на счастливую жизнь без опасения за завтрашний день. Но в сознание против воли предательски закрадывались смутные мысли, в сердце — странные чувства, заставляя таять с каждой минутой желание исполнить своё Предназначение. В голове творился раздрай: Цири не могла понять, насколько правдивы слова Аваллак’ха, ведь он всегда говорил правду, а проблема лишь в том, как ты воспринимаешь его слова, насколько внимательно слушаешь, улавливая скрытый за витиеватыми фразами смысл. С другой стороны, и Дайна права: все эльфы презирают людей за то, что вытеснили их с земель Неверлэнда, как мазь из тюбика. Соответственно, зачем ей врать об Аваллак’хе? Может, вообще не стоит никому верить?

Цирилла взялась за подбородок мужчины, заставляя обратить на себя внимание, и пристально посмотрела в его глаза. В достаточно ярком лунном свете можно было спокойно разглядеть, что же творилось в его сознании, какие мысли там роились, что скрывало и прятало от неё его сердце. Безмятежность, спокойствие и полнейшая уверенность в своих словах, в своих мотивах, поступках и действиях. Ничего, что бы она не чувствовала или не слышала и так в его словах. И наивно спрашивать, искренен ли он, не имело смысла, ведь девушка уже наперёд знала ответ.

— Цири? — тихо спросил Аваллак’х, проводя рукой по бледной щеке девушки, пытаясь вернуть на землю, вывести из мира тяжких дум. Но ему это не удалось; Цири лишь поедала взглядом острые черты его лица, всматривалась в его блёклые глаза, пытаясь найти в них ответы на свои нескончаемые вопросы.

А вдруг он столь нежен и обходителен с ней лишь затем, чтобы она вновь не упорхнула из его рук? Но зачем, если Цири в любом случае не собиралась останавливаться, бросать уже начатое дело на полпути? Аваллак’х не глуп и всё это понимает, потому как читает её как раскрытую книгу. И ведь чёрт что утаишь от него, зараза. В таком случае, если исходить из всего этого, то, получается, Аваллак’х действительно искренен с ней? Столь искренен и чист, как и его чувства? Возможно. Вполне, хоть и слабые сомнения всё равно плескались где-то на самом дне сознания.

Остаётся одна проблема: Дайна. Одна большая, надо сказать, заноза в пальце. Зачем ей пытаться рассорить её с Аваллак’хом и заставить сомневаться и в нём, и в себе? Может, у неё были личные столкновения с Ларой Доррен? Звучит малоубедительно. Остаётся одно объяснение: она просто питает лютую ненависть к людям, за то что выгнали её народ, заставив скитаться по мирам и убегать от Белого Хлада. И за то, что один из их выродков теперь должен спасти их от неминуемой гибели. Цири понимала, что это унижает её народ. Как будто люди в лице Ласточки сделали одолжение эльфам. Вот только Дайна, похоже, никогда не поймёт, что Цири делает это по собственному желанию, от чистого сердца. Повелеваясь воле всемогущего Предназначения, вольного вершить судьбы.

Аваллак’х слегка приподнялся на локтях, словно пытаясь найти в изумрудных глазах напротив все те мысли Цириллы, что роились сейчас в её голове. На его губах играла лёгкая безмятежная улыбка, длинные светлые, почти не заметные ресницы подрагивали, тенями играя на острых бледных скулах. Цири обвела глазами каждую морщинку на его лице, каждую еле заметную родинку. Задумчиво, изучающе, словно ребёнок очертила пальцами изгиб его тонких сухих губ, провела большим пальцем по впалой щеке, заставив мужчину улыбнуться шире и в удовольствии прикрыть глаза. Для него это была столь приятная, желанная тишина, таящая в себе умиротворение и безмятежность, а для Цириллы, скорее, переломный момент, способный расставить всё по своим местам.

Возможно, Аваллак’х Дайне и не нравился вовсе, а всё дело было в том, что он весьма влиятельная персона при дворе. А возможно... Цири тяжело вздохнула и с усилием заставила себя прекратить мыслительную жвачку, потому как почувствовала слабую ноющую боль в висках. Теперь уже совсем неважно, кто такая Дайна и зачем она пытается отравить её жизнь. Перед девушкой возникли чёткие векторы-ориентиры: спасти эльфов и сплести свою душу с душой Аваллак’ха воедино и навсегда. А то, что будет завтра… Пусть будет завтра.

— Что решил совет? — Цири вновь легла на грудь Знающего, устало прикрывая глаза. Как хорошо, что Аваллак’х не лезет в душу и не заставляет вываливать всю свою подноготную.

— Пока ничего конкретного. Но все не раздумывая согласны с твоим решением. На подготовку Aen Elle к переходу в новый мир уйдёт минимум неделя.

— В любом случае, неделя — хоть что-то по сравнению с вечностью ожидания.

— Ты права. — Аваллак’х крепче прижал к себе Цири и успокаивающе провёл ладонью по её спине. — Ты принесла нам счастье, Zireael. Надежду на новые свершения и новый мир. Мы все безмерно благодарны тебе.

— Заткнись, Знающий, ты меня смущаешь. — Цири легонько стукнула кулаком по его груди, краснея. — Вот только не знаю, согласится ли Францеска перенести свой народ в новый мир.

— Да, с этим могут возникнуть проблемы. Шанс того, что она согласится, очень и очень мал. Её отец был мудрым, а она, как водится у отцов и детей, пошла ему наперекор. — Аваллак’х вздохнул, вспоминая былые времена, наполняясь ностальгией.

— Ты о чём?

— Её отец, Симлас Фин аэп Дабаир не хотел жить бок о бок с людьми, питал к ним ненависть. Но у него не было другого выбора, кроме как перебороть себя и признать человеческий народ почти равным себе. Францеска воспротивилась воле отца и решила, что лучше будет восстанавливать эльфскую культуру наперекор людям. Я считаю, будет глупо, если она заупрямится и откажется перенести свой народ в новый мир, где ей не придётся идти на унизительные компромиссы с людьми, а нам ждать наступления Белого Хлада.

— Ей не удастся восстановить утерянную эльфскую культуру, так ведь? — невесело усмехнулась Цири. Аваллак’х промолчал, и девушка услышала, как быстро забилось сердце в его груди. — Её народ мал, чтобы воспротивиться людям, а Север её скоро прижмёт. Люди не доверяют нелюдям.

— Давай спать, — резко перевёл тему Аваллак’х, поднялся с постели, высвобождаясь из рук Цириллы. Стянул с себя одеяния, оставшись лишь в нижнем белье, и на мгновение задержался мутным взглядом на ночном Тир на Лиа, погружённом в сон.

Цири прикусила язык и виновато посмотрела на стоящего к нему спиной Аваллак’ха. Она пообещала себе, что во что бы то ни стало восстановит прекрасную эльфскую культуру, пускай и придётся начать с нуля. Но не страшно; отныне она сделает всё возможное, чтобы защитить эльфов.

— И всё же я до сих пор не могу понять, чем тебя так заинтересовала судьба эльфов? — разворачиваясь к Цири, спросил Аваллак’х. — Я жду серьёзного ответа.

— Таково Предназначение, — действительно серьёзно ответила Ласточка. На что Аваллак’х лишь усмехнулся. — Что ты смеёшься, чёртов Знающий?

— Сначала твоим Предназначением был Геральт. Затем Белый Хлад. А теперь… — Аваллак’х лукаво улыбнулся и приземлился рядом с Цири, закидывая на неё руки и ноги.

— Ну а теперь спасение эльфов от гибели, — ничего не понимая добавила Цири.

— Нет. — Аваллак’х укусил её в шею, оставляя яркую алую отметину, которая будет украшать бледную кожу Ласточки ещё несколько дней. — Теперь я.

***

Первые солнечные лучи озарили покоящийся в сладких снах прекрасный эльфский город, ярким полотном разливаясь по шпилеобразным крышам домов. Длинные шторы зашевелились под прохладным утренним сквозняком, оповещая о новом дне, полном новых забот. За окнами причудливые птицы заливались радостным безмятежным пением, встречая прекрасное утро.

Цири рефлекторно сморщилась, натянула на лицо одеяло, прячась от яркого назойливого солнца, и перевернулась на живот. На подоконник приземлился воробей, радостно чирикая. За ним второй, третий, и спальня наполнилась заливистым нежным пением. Девушка снова поморщилась, всеми силами цепляясь за какой-то уже смутный, но такой приятный сон. Ночная дымка постепенно рассеивалась, заставляя Цириллу что-то недовольно пробурчать в подушку.

— Аваллак’х, сделай что-нибудь с этим дурацким утром, — проворчала Цири и лениво протянула руку на другую половину кровати, пытаясь нащупать эльфа. Но простынь и подушка на его стороне были прохладными, обозначая, что Аваллак’ха нет рядом уже довольно долго. Цири с трудом разомкнула глаза, пытаясь сфокусировать взгляд под слепящим солнцем, и обнаружила, что никого нет рядом. Сердце невольно пропустило удар; девушка поначалу напряглась, и первой мыслью в её ещё не отошедшем ото сна сознании была: «Обманул, значит…».

Цири села на кровати, лениво потянулась, сладко зевая, и потёрла глаза, смахивая остатки сна. В тот же момент в комнату вошла поникшая служанка, неся в руках какую-то одежду. Это было длинное платье тёмно-зелёного оттенка с вышитыми на нём золотыми ветвями деревьев и глубоким разрезом в области декольте. Цирилла вздёрнула бровь, непонимающим взглядом следя за манипуляциями служанки, которая тем временем спешно раздвигала шторы, впуская в погружённую в полумрак комнату свет. Это была молодая девушка человеческой расы лет двадцати пяти, темноволосая, неестественно сгорбившаяся, но одетая в голубое, довольно дорогое, ушитое теми же узорами длинное платье, а в её собранный в аккуратный пучок волосы были вплетены бархатные ленты того же цвета. Её каменное лицо было неестественно бледное, холодное, без единой эмоции; стеклянные глаза пугающе выражали пустоту, словно она была под властью тяжёлых чар, лишавших дара мыслить, чувствовать, испытывать эмоции и видеть мир осознанным взглядом. Все слуги в Тир на Лиа были людьми; некогда похищенные Диким Гоном молодые люди некоторое время служат эльфам, после чего возвращаются в родной мир совершенно пустыми изнутри куклами с благоговейным счастливым выражением лица, даже не осознавая, что их родственники мертвы уже как сотню лет. Словно их держат в ледяном карцере, замедляя старение, а затем высушивают изнутри, оставляя лишь способность работать. Зрелище поистине ужасающее.

— Где Аваллак’х? — спросила Цирилла девушку.

— Господин Aen Saevherne сообщили, что вам нужно собраться и ждать их здесь, — монотонно ответила девушка, смотря в сторону Цири. Её пустой взгляд был направлен куда-то сквозь Ласточку, с одной стороны, на неё, а с другой, куда-то на стену, за спину. Цири поёжилась от такой картины и кивнула на платье.

— Что это?

— Господин Aen Saevherne сообщили, что вас нужно одеть в это платье.

— Ну так и передайте этому хренову господину, что мы не будем надевать это извращение, — хмыкнула Цири и с недоверием покосилась на платье. Чёрта с два она будет ходить в таком! Платья, как ей казалось, совсем не идут ей к лицу. Ещё и неудобные. Цири уже было потянулась за своими родными, такими привычными штанами, сапогами и растянутой рубашкой, как почувствовала настойчивое крепкое сжатие в области плеча. Служанка, по-прежнему смотря куда-то сквозь Цириллу, проговорила:

— Господин Aen…

— Да чёрт бы побрал этого твоего Савхернэ, — выругалась Цири и недовольно дёрнула плечом, скидывая ледяную руку служанки с себя. После её прикосновения осталось непонятное, не особо приятное ощущение, словно руки коснулось что-то липкое и скользкое. — Я в состоянии одеться, не нужно меня пасти. — Цири в ожидании уставилась на служанку, подёргивая ногой. Та никак не хотела уходить, следя за тем, чтобы Цири оделась как подобает, а не как ей хочется. — Я говорю, ты можешь идти. Давай, иди, ту-уда-а. Ну же. — Ласточка махнула рукой в сторону выхода, но в ответ получила лишь молчание и отстранённый пустой взгляд в стену позади. — Ай, что б тебя!

Цири взяла в руки платье, выпрямила его, осмотрела, с какого боку надеть, где зад, а где перед, повертела его из стороны в сторону, будто это не обычная одежда с просто необычным орнаментом, а что-то из ряда вон выходящее, неземное, непонятное. Посмотрела на служанку, затем на платье, а затем снова на служанку.

— Нет, да вы издеваетесь, — проворчала она и кинула платье на кровать. — Я не буду это надевать. Хоть что со мной делайте, а не заставите.

— Господин… — начала было служанка, осторожно, словно боясь порвать или оставить грязные следы, взяла в руки брошенное платье, провела ладонью по смятым участкам, разглаживая складки, убрала пару пылинок, упавших на ткань, и протянула вещь Ласточке. В её немом взгляде невозможно было прочитать просьбу собраться к приходу Аваллак’ха, а потому это выглядело со стороны так, будто она — вешалка для одежды. Цири вновь поёжилась.

— Вот и стой так, — обиженно буркнула Цири и стянула с себя длинную полупрозрачную бархатную ночнушку, небрежно кинула её на постель и посмотрела на себя в зеркало: в отражении возникла худощавая, весьма симпатичная, даже красивая девушка; лучезарные, искрящиеся жизнью и любовью глаза, алый, ярко выделяющийся шрам на бледной щеке, острые плечи, почти незаметные, но аккуратные груди, впалый живот и длинные стройные ножки. Завидная мечта любой девушки и страстное нестерпимое желание любого юноши.

— И ты прячешь такое изящество под старыми грязными штанами и растянутыми рубахами, — донёсся со стороны дверного проёма сладкий обворожительный голос.

— Какого… — Цири вздрогнула от неожиданности и резко развернулась; у входа, опершись о холодный, поросший свежей зеленью камень стены, стоял Аваллак’х, оценивающим наглым взглядом скользя по изящным изгибам стройного девичьего тела. Мужчина скрестил руки на груди и усмехнулся, когда Цири невольно прикрыла руками свою наготу. — Какого чёрта ты тут делаешь?!

— Это моя комната, а потому я могу на законных правах находиться здесь когда и сколько захочу.

— Но не когда я переодеваюсь, — проворчала Цири и сама улыбнулась своей глупой забавной отговорке. Всё вокруг было замечательно, прекрасно, без единого намёка на опасность или страх, что-то, что способно заставить держать ухо востро. Однако, когда опасность вечно следует за тобой по пятам, грозя настигнуть в любой момент тебя и твоих близких, невольно постоянное напряжение сделаешь частью своей жизни, вплетёшь в своё сознание и тело. Запретишь себе расслабиться и открыть душу настоящей жизни.

— Любовь моя. — Аваллак’х приблизился к Цирилле и, заставив развернуться обратно к большому, от потолка до пола зеркалу, обнял за талию, прикладывая вечно холодные руки к её вмиг поджавшемуся животу. — Мой нежный весенний цветок… Лепестки твоей красоты — мой дурман, твои чары виноградной лозой опутывают меня, не давая вздохнуть. — Аваллак’х провёл носом по её шее, шумно вдыхая блаженный аромат чистого молодого тела. Цири задрожала всем телом, мёртвой хваткой цепляясь в руки эльфа, пытаясь скинуть их с себя, но, вопреки всему, притягивая к себе ещё больше, ещё плотнее. Заставляя охватить всё своё существо, без остатка отдаться умелому искусителю. — Ты дрожишь как весенний листок ольхи.

— Зат… Заткнись, — сглатывая, прошептала Ласточка и прикрыла глаза. Её длинные белёсые ресницы подрагивали, голос срывался, ноги подкашивались, и если бы не сильные мужские руки, она тотчас упала бы наземь.

— Открой глаза, посмотри, как изящно, хитро твоё лоно. — Креван провёл пальцем по телу девушки вниз, обводя округлую упругую грудь, спускаясь по чётко виднеющимся рёбрам, вызывающе останавливаясь на пупке. Еле ощутимо прочертил дорожку поцелуев от шеи до плеча, оставляя после себя тысячи мурашек. — Лёгкость утренней росы на алом лепестке розы. Красота твоего тела в наготе, но подчеркнёт её лишь шёлк платья. Позволь мне открыть в тебе ту сладость, что ты так упорно отвергаешь. Нежность, что скрыта в тебе, моя Ласточка. Подари мне её.

Певучий голос мягко вплывал в сознание, обволакивал, ласкал натянутые до предела нервы, расслабляя. Вынуждая невольно довериться и поверить. Где-то в глубине сознания, в самых тёмных, мучительных уголках возник слабый свет прозрения. Он разрастался, освещал всё больше и больше потаённых, спрятанных уголков всего существа. Чарующие нотки в голосе как будто срывали все запреты и опасения, прокладывая дорогу новым мыслям и ощущениям.

Цири судорожно вздохнула и открыла глаза. Теперь в отражении была совсем не измученная, спрятавшаяся в себе девчонка. Теперь напротив стояла разгорячённая, пышущая страстью и жизнью девушка с томным глубоким взглядом, с раскрасневшимися щеками. Её грудь часто и резко вздымалась, руки подрагивали. Девушка, способная подарить новую жизнь.

— Зараза… Умеешь ты убеждать, чёртов Знающий, — вполголоса усмехнулась Цири и, уже уверенно глядя на своё отражение в стекле, переплела свои пальцы с пальцами Аваллак’ха. Мужчина обворожительно, победоносно улыбнулся и, приподняв пальцем её подбородок, оставил на её приоткрытых губах лёгкий поцелуй.

— Я хочу чаще видеть тебя в платьях, что откроют истинную красоту твоего стана. Я буду ждать тебя внизу, моя королева.

С этими словами Креван вальяжной походкой направился к выходу из эльфских покоев, растянув губы в довольной ухмылке. Всё-таки, как бы строптива и своенравна ни была его будущая жена, Дочь Чайки, наследница гена Старшей Крови, к ней можно было найти подход. Пусть это не удавалось никому из ныне живущих, кроме её горячо любимого Геральта, хоть и не всегда.

Цири пристально прожигала взглядом удаляющегося Знающего, поражаясь тому, что только что произошло. В голове сумбурным потоком носились противоречивые мысли, а в груди всё никак не утихало странное, но такое приятное пламя, вызванное умелыми касаниями и столь необходимыми словами. С другой стороны, если представить себя в новом стиле, то выглядело это очень даже красиво. А потому Цири без лишних раздумий, чтобы не спугнуть новоиспечённый настрой, надела бережно выглаженное служанкой платье и посмотрела на себя в зеркало: в новом образе она смотрелась строго, но вместе с тем живо и элегантно; платье обтягивало осиную талию и узкие бёдра, плавно струилось от пояса до самых пят; глубокий разрез в области груди открывал обзор на маленькие женственные плечи и острые ключицы. Служанка, покорно опустив голову, преподнесла Цирилле пояс с рубиновой заклёпкой посередине, а затем, с её позволения, разумеется, распустила её волосы, плавными волнами ниспадающие на плечи, и надела мягкий венец со стразами и жемчугом. От венца струились бархатные длинные ленты болотистого цвета, переплетаясь с локонами волос.

— Надо же… — протянула Цири, горделиво осматривая себя в зеркало под разными углами. — Кто бы мог подумать, что такой наряд будет мне к лицу.

Благодарно кивнув рабыне, Цири отправилась на поиски Аваллак’ха.

Знающий сидел на ступеньке и пристально вглядывался вдаль, будто пытаясь найти за горизонтом что-то страшное, обнаружить быстро настигающую опасность. Цири вперила руки в бока и всё же поинтересовалась:

— Ты, кстати, так и не сказал, зачем мне вдруг понадобилось наряжаться, как на чужую эльфскую свадьбу.

— Ты будущая королева. Привыкай, — отозвался Аваллак’х, даже не обернувшись.

— Да с чего ты вообще решил, что я буду королевой? — показательно вспыхнула Цири. Однако вопреки этому залилась краской, засмущалась, представляя себя на резном каменном троне, обросшем яркой свежей зеленью и увенчанном витиеватым плющом.

— Потому что ты приведёшь наш народ к спасению. Подаришь новую, безопасную жизнь. Вселишь в сердца эльфов надежду, счастье и умиротворение, — спокойно отреагировал на её выпад Креван и, выдержав задумчивую паузу, добавил: — как это когда-то сделали Ауберон и Эредин. С той лишь разницей, что твои обещания действительно исполнятся. — Всё также спокойно. Даже несмотря на то, что говорил это уже много раз.

— Хм, не смогу привыкнуть к тому, что у вас, эльфов, совсем другие традиции и представления о коронации.

Аваллак’х усмехнулся и повернул голову к девушке; пухлые губы тронула лёгкая хитрая улыбка, взгляд исподлобья был так глубок, непроницаем, таинственен, что Цири в который раз почувствовала себя маленькой и глупой. Она знала, что не сможет вызвать Аваллак’ха на эмоции просто так, по собственному желанию, чтобы поиграть, повеселиться. Но ничего не могла с собой поделать, а потому не оставляла попыток кольнуть, поддеть его. Да чёрт возьми, он же Знающий!

— Так вот. Ты не ответил на мой вопрос. В честь чего я сегодня так вырядилась?

— Ты? — Мужчина встал и взял её руки в свои. — Не знаю. Ты по собственному желанию надела это платье.

Цири раздражённо вздёрнула подбородок и внимательно посмотрела в его смеющиеся глаза. По-прежнему ничего, кроме усмешки!

— Ах ты подлый эльф! — возразила девушка и ударила его кулаком в грудь. — Значит я прямо сейчас пойду и переоденусь. Тоже мне, манипулятор нашёлся.

— Уже не успеешь. Нам нужно спешить. — Аваллак’х обаятельно улыбнулся, словно маленький послушный мальчик, не способный натворить что-то плохое. Будто он здесь не при чём!

— Куда спешить? — Но Креван, оставив на лбу девушки ласковый беспечный поцелуй, спустился по лестнице и направился в сторону резиденции Ге’эльса. — А ну стой! Ещё раз спрашиваю, куда мы спешим?!

Аваллак’х даже не обернулся, никак не отреагировав на злобные восклицания Цириллы. И ей ничего не оставалось, кроме как хвостиком засеменить за ним.

По пути до точки назначения Цири в сердцах делилась со Знающим своим мнением о его наглости, бессовестности, дерзости и до неприличия раздутом самомнении, эмоционально взмахивая руками и иногда поправляя съезжающий на бок от обилия активности венец. Эльфы, встречавшиеся по дороге, изумлённо провожали взглядами весьма забавную картину, горячо перешёптываясь и тыча пальцами: человеческая девушка, одетая в изысканный наряд, разгорячённая, осыпала гневными речами высоко уважаемого Знающего, величественной походкой шествующего по своим делам с лисьей ухмылкой на губах.

— И наконец… — в том же духе продолжала Цирилла, когда перед ними возникла гордая величественная постройка традиционного эльфского стиля. Остановившись у массивных тяжёлых врат, Аваллак’х таки развернулся к Ласточке и выжидающе вздёрнул бровь, приготовившись выслушать заключительную часть гневного монолога.

Цири на мгновение замолкла и тоже посмотрела на мужчину с немым ожиданием в глазах, всем сердцем надеясь, что он что-нибудь скажет; ответит так, чтобы ей пришлось заткнуть рот намертво и надолго. Да хоть что-нибудь! Но Аваллак’х молчал; в его глазах можно было счесть лишь безграничную любовь и удовлетворение.

— Умудрилась же утонуть в тебе, — заключила Цири и прижалась к нему всем телом, получив в ответ крепкие объятия. Аваллак’х зарылся носом в её волосы и успокаивающе поцеловал в макушку, заставив позабыть обо всём на свете, даже о том, насколько может быть невыносим этот чёртов эльф. Хотя, это ещё с какой стороны посмотреть, кто из них обоих действительно невыносим.

— А теперь серьёзно, Zireael, — выпустив девушку из объятий, серьёзно сказал Аваллак’х и строго посмотрел в её глаза. — Тебе нужно будет предстать перед советом Знающих и обсудить все детали касательно твоей задумки. Отнесись к этому очень ответственно, прошу тебя.

— Почему ты сразу не сказал? — нахмурилась Ласточка.

— Я верю в тебя. Идём, — уклончиво ответил мужчина и, кивнув стражникам, дав знак, что можно открыть ворота, первым шагнул в здание.

— А там будет Ге’эльс?

— Это уже не его дело.

— Как понять «не его»?

— Меньше вопросов, дорогая. Сосредоточься.

Изнутри возведение казалось ещё более масштабным и грандиозным. Свод над головой был так высок, что в глазах начинало плыть; от него вниз свисали необычные светильники, похожие на стайки тысяч светлячков, мерцающих ярким синим светом; в центре помещения рос старый толстоствольный дуб, длинные раскидистые ветви которого чуть-чуть не касались потолка. У стен возвышались неимоверных размеров изваяния святых эльфов в длинных облачениях, смиренно опустив головы; от дуба отходила извилистая лестница.

Цири невольно ахнула и прикрыла рот ладонью; от всего великолепия убранства внутри что-то волнительно сжималось, заставляло содрогнуться всем телом. Цири обвела взглядом помещение и, превозмогая головокружение, схватилась за рукав платья Аваллак’ха, дабы не споткнуться и буквально не упасть в грязь лицом. Поднявшись по широкой лестнице на второй этаж, Цири увидела более скромное, но тоже довольно большое помещение. В центре зала стоял круглый стол с десятью-двенадцатью стульями, на которых гордо восседали Знающие. Каждый из них был одет строго, не вызывающе и гладко выбрит; почти у всех были длинные, роскошные, тщательно вычесанные волосы. Эльфы вполголоса о чём-то переговаривались, держа спины ровно и сложив руки в замок на столе.

Цири и Аваллак’х бесшумно вошли в зал. Гулкие перешёптывания прекратились, и эльфы обратили взоры на опоздавших. Послышался скрип стула о каменный пол, эхом разнёсшийся по залу, и со своего места поднялся старший из Знающих. У него были седые длинные, доходящие почти до пояса, волосы; высохшее, испещрённое морщинами и старческими пятнами лицо было холодно, не выражало ни одной эмоции; зелёные глаза помутнели и выцвели. Почтительно склонив голову с приложенной к груди ладонью, Знающий произнёс певучим голосом:

— Ceadmil, Crevan. Ceadmil, Zireael. — Остальные Знающие повторили его жест, поднимаясь со своих мест и молча кивая в знак приветствия.

— Ceadmil, Aen Saevherne, — кивнув, ответила Цири и присела рядом с Аваллак’хом.

— Как вы все уже знаете, Белый Хлад неумолимо быстро настигает окрестности нашего мира. Мы не можем жертвовать Aen Saevherne, каждый раз посылая их на помощь. Посылая на верную смерть, — сделал акцент на последних словах Знающий. — Но нашим мучениям пришёл конец: наша маленькая Zireael вернулась, чтобы спасти нас. Спасти свой народ. Давайте ещё раз поприветствуем нашу гостью. — Знающий сел на место, и остальные, внемля его слову, почтительно склонили головы, вынуждая Цири залиться краской и задрожать от волнения и смущения. Но горячая сухая ладонь Аваллак’ха, оказавшаяся на её колене, уняла трепет в теле. — Расскажи нам, дорогая, о своих планах.

Цири откашлялась, прочищая горло, обвела строгим взглядом всех присутствующих и начала свою речь:

— Сразу после этого заседания мы будем спешно готовить народ к покиданию этого старого мира. На всё должно уйти не меньше недели, но мы обязаны сделать это как можно быстрее. За время приготовлений я отправлюсь в мир людей, в Дол Блатанна на переговоры с Францеской. Если она согласится, то на сборы Aen Seidhe тоже уйдёт около недели. Когда всё будет готово, я открою Ard Gaeth, чтобы перенести всех эльфов в другой мир.

— Из этого следует, что ты хочешь возродить Aen Undod? — уточнил один из Знающих.

— Да.

— Зачем? Aen Undod распался по воле богов, — послышалось с другой стороны.

— Не по воле богов. Причиной стала неуправляемая катастрофа. К тому же, численность обоих народов очень мала. С каждым годом их количество падает. Вместе мы будем намного сильнее. В итоге, это остановит вырождение Aen Seidhe, исключит из их крови человеческие гены.

— Забавно, что это говорит сам человек, — усмехнулся самый молодой из всех присутствующих Знающий.

— Неважно, кто я, — огрызнулась Цири и сверкнула глазами. Аваллак’х сжал её колено в немой просьбе не зачинать ссору.

— Как скажешь, дорогая, — сказал старший Знающий. — Перейдём к другому вопросу. Как ты собираешься обеспечить проживание эльфов в новом мире первое время? Ночлег, питание — что ты об этом думаешь?

— С помощью ваших чародеев мы возведём новый город. Созовём сильнейших магов, чтобы создать первичные поселения. В дальнейшем мы будем развивать город, и впоследствии восстановим утерянную эльфскую культуру. На первое время у нас будет провизия, которую мы возьмём с собой. К тому же, у нас в запасе будут скоя’таэли — прекрасные охотники. В лесах нового мира полно дичи.

— Хорошо, Zireael. Ты хочешь сказать что-нибудь ещё?

— Да. — Цири помедлила, кусая губы, и продолжила. — Всё, что мы только что обсудили, не столь важно. — Все как по команде вытянули лица в удивлении и выжидающе уставились на девушку. — Поскольку практически никто кроме меня не знает, что такое Белый Хлад на самом деле, я хочу ввести реформу об использовании магии. Отныне, когда мы прибудем в новый мир, мы будем с любовью относиться к предоставленным нам магическим ресурсам Сферы, то есть с умом использовать магию. Белый Хлад или Вечная Засуха настигают тот мир, что исчерпан до нуля, высушен, как пустынная река. Мы не должны каждый раз покорять новый мир, калечить эльфов очередными переходами. Да будет так, как я сказала.

В зале воцарилось молчание. Каждый эльф, в том числе и Аваллак’х, погрузились в глубокие раздумья. Стоит отметить, Цири понимала, какой удар наносит всему эльфскому народу таким кардинальным изменением, ведь эльф — это магическое существо, и неизвестно, как может отразиться на его организме отсутствие магической поддержки. Также она понимала, что народ может воспринять такое заявление в штыки, но другого выхода она не могла придумать. К тому же, это ведь просто ограничение, а не запрет.

Молчание затягивалось, напряжённая тишина начинала неприятно звенеть в ушах. Цири нервно затрясла ногой, кусая изнутри нижнюю губу и с нестерпимым ожиданием оглядывая каждого Знающего. На их лицах слабо читались разнообразные эмоции и мысли: страх за будущее своего народа, отчаяние от осознания, что это действительно вынужденная мера, недоверие к словам юной спасительницы, надежда, что, быть может, найдётся другое решение проблемы.

Девушка не на шутку заволновалась. Она уже не знала, какой реакции ожидать: смех от такой глупой идеи, что заставило бы Цири засомневаться в правильности своих решений, гнев от того, что ей приходится подвергать эльфский народ опасности. На мгновение в сознании пролетела странная мысль о том, чтобы хоть один Знающий наконец-то сказал ей встать и покинуть помещение со своими идиотскими идеями.

Цири с мольбой взглянула на Аваллак’ха; мужчина слегка улыбнулся, провёл ладонью по её трясущейся ноге, поднимаясь от колена вверх по бедру, тем самым успокаивая, заставляя приятное тепло разливаться от места прикосновения до самых кончиков ушей, и кивнул головой, давая понять, что сделала всё правильно, вынуждая отбросить все терзающие сомнения и предлагая дать эльфам время обдумать такое непростое, но единственно правильное решение.

— Значит, ты хочешь лишить нас магии? — откашлявшись, спросил самый молодой ведун и пристально взглянул на Цири. Девушка от неожиданности вздрогнула и с глупым удивлением посмотрела ему в глаза, а затем, собравшись с мыслями, ответила:

— Не лишить, а ограничить в использовании. Это верное решение на пути к правильному развитию цивилизации.

— Развитию в обратную сторону? — усмехнулся другой эльф, вызвав тихие сдержанные смешки своих собратьев.

— Я сказала, к развитию, а не к деградации, — возразила Цири, нахмурившись, и намертво вцепилась руками в ладонь Аваллак’ха под столом.

— Что же. Надеюсь, ты осознаёшь всю серьёзность ситуации и принимаешь ответственность, возложенную на твои плечи, — начал старший Знающий, складывая руки в замок на столе, и, не дав Ласточке и слова вставить, продолжил. — Мы сейчас же оповестим народ и с сегодняшнего дня спешно начнём готовиться к отбытию. — Он поднялся со своего места и почтительно поклонился. — Всем спасибо, наше заседание подошло к концу. До скорой встречи.

Цири первая резко поднялась со стула и, не кланяясь, покинула помещение, сжимая руки в кулак до дрожи, до алых отметин на ладонях. Аваллак’х покачал головой, провожая девушку унылым взглядом, и, вздохнув, поклонился эльфам в ответ, а затем поспешил за Цириллой.

Ласточка спустилась на первый этаж, развернулась к лестнице, по которой спешно спускался Креван, пытаясь её догнать.

— Напыщенные индюки! — прокричала она и показала средние пальцы, раздражённо смотря в сторону зала заседаний. Аваллак’х вытянулся в лице, останавливаясь, и опасливо обернулся, боясь увидеть разгневанные лица Знающих. Но, увидев, что позади никого нет, Лис в ускоренном темпе поспешил за Цириллой.

— Zireael, во имя богов, что ты творишь? — пытаясь остановить свою ретивую ласточку, вопрошал Креван. — Прошу тебя, дорогая, остановись. Мы с тобой поговорим.

А Ласточка тем временем и не собиралась внимать Лису, сломя голову вылетая из резиденции. Сердце понемногу успокаивалось, сумбурный поток мыслей прекращался. Цири тяжко вздохнула, смотря вдаль, за горизонт, где сквозь туман слабо виднелись заснеженные горные вершины. Стянула с головы венец и бросила на землю: надоел постоянно съезжать на бок, да и ленты путались в прядях, что не то что бы мешало, но раздражало.

За спиной послышались тихие шаги. Аваллак’х остановился на ступенях и обречённо посмотрел на Цириллу; сколько усилий ни прилагай, какие роскошные одеяния на неё ни надень, а она всё равно останется собой: растрёпанная, пылающая адским пламенем, порывистая и гордая кошка, ни за какие сокровища мира не отдавшаяся бы под чьё-либо владение. Креван поджал губы и осторожно коснулся её плеча; вопреки всем ожиданиям, она не сбросила его ладонь, не зашипела, не дёрнулась, и эльф, осмелев, решил сделать ещё шаг — приобнял за талию и поцеловал в макушку.

— Zireael, — тихо позвал её Аваллак’х, зарываясь носом в её приятно пахнущие волосы, — не горячись. Пойми, они переживают за будущее своего народа, а потому так напряжены.

— Всё в порядке, правда, — ответила девушка и, прикрыв глаза, шумно втянула носом воздух. — Нечего здесь сопли развозить. Пора заниматься делом. — Грубый, чёткий, но уверенный ответ.

— Отправляешься в Дол Блатанна? — спросил Знающий, вновь целуя девушку в макушку.

— Да. Я ещё не придумала, как будет обстоять дело с Aen Seidhe. Буду импровизировать.

— Это единственно верное решение, ведь ты не знаешь, как повернутся переговоры с Францеской. — Если по-честному, он примерно представлял себе этот сценарий: Францеска, так упорно боровшаяся и по сей день за свой клочок земли, грандиозно выпроваживает Цириллу за пределы своих владений, не одобрив переселения своего народа и воссоединения с эльфами ольх. Но, как говорится, попытка не пытка.

— Вот и славно. С вас, Знающих, — оповестить эльфов о переселении. Подозреваю, что они могут запротестовать, ведь всё так быстро закрутилось: они не успеют сориентироваться. Но вы же мастера ораторства, — усмехнулась Цири и развернулась к Аваллак’ху. Запрокинула голову и взглянула ему в глаза, лукаво улыбаясь. — Удачи, Креван.

***

С тех пор, как люди оставили Дол Блатанну эльфам, но перед этим разграбили прекрасные Серебряные Башни и выжгли очаровательную долину цветов, тем самым осквернив это святое место, сделав отвратительный плевок в лица эльфам, это королевство восстановилось под властью Францески. Повсюду вновь запылали огненные бутоны алых роз, засверкали от утренней росы деревья и травы. Всюду слышался счастливый гам птиц, отчего создавалось впечатление, будто это причудливое сказочное место. Дол Блатанна под властью детей природы обрела былую мощь и величие.

Цири раздражённо поправила сползший на бок венец, который Аваллак’х с горем пополам заставил её надеть, объяснив это тем, что теперь, когда она добровольно решила принимать участие в жизни эльфов, ей придётся стать одной из них, а также соответствовать принятым законам о том, как должен вести себя предводитель, король.

Цири взошла на лестницу перед высокими вратами резиденции Францески и сдержанно поклонилась стражникам. Те скрестили свои мечи, преграждая ей проход.

— Цирилла Фиона Элен Рианнон по важному, не терпящему отлагательств, делу к Францеске Финдабаир. И в ваших же интересах впустить меня, — скрестив руки на груди, снисходительно проговорила она. Стражники вытянули лица, шокировано округлив глаза, и почтительно поклонились, освобождая проход. — Вот так бы сразу, мальчики.

Массивные врата, оглушительно заскрипев, отворились, и девушку встретил камердинер. Без лишних слов, только взглянув в её лицо, молодой эльф склонил голову.

— Пройдёмте за мной в тронный зал.

— Ну пройдёмте, — пожала плечами Цири и проследовала за эльфом.

Тронный зал был довольно обширным и поражал своим великолепием; выполненный в традиционном эльфском стиле, с высокими колоннами, поросшими цветистыми лозами вьюна, заставлял всё нутро трепетно сжиматься от его величия.

Францеска на что-то пристально смотрела в высоком окне, скрестив руки на груди. Как всегда, на ней было роскошное пышное платье до пола белого цвета с открытыми плечами и длинными рукавами. Услышав шаги за спиной, она резко обернулась и недовольно нахмурилась.

— На сегодня у меня не запланировано встреч, — строго посмотрев на камердинера, сказала она.

— Госпожа, примите мои извинения. Цирилла Фиона Элен Рианнон по важному делу, — поклонившись в пол, ответил эльф и протянул руку в сторону Цири. Ласточка вышла из-за его спины и покорно поклонилась головой.

— Ceadmil, Enid an Gleanna. Приношу свои извинения за своё вторжение, но дело, с которым я пришла, — вопрос жизни и смерти.

Францеска изумлённо округлила глаза, прикрыв рот аккуратной ладошкой и схватившись за оконный проём, пошатнувшись. На её лице читались самые разнообразные эмоции: страх, удивление, шок, сомнение в реальности происходящего. Уважительно склонив голову, она тихо, но сдержанно спросила:

— Чем я обязана твоему появлению?

— Надо же, сама Францеска Финдабаир склоняет передо мной голову, — удивлённо, без единой доли сарказма протянула Цири. Ей действительно показалось странным, невероятным подобное поведение королевы эльфов. Но, похоже, для них Цири действительно являлась надеждой. Ласточкой, что привнесёт новую жизнь в книгу судьбы всего эльфского народа.

— Утерянный ген Старшей Крови, вместе с тобой пропали и все наши надежды, — прикрывая глаза, всё также тихо отвечала королева. — Но теперь… Теперь всё изменится.

— Как раз для этого я и здесь, — кивнув, сказала Цири и серьёзно посмотрела на Францеску. — Я должна открыть Врата Миров и перенести Aen Elle и Aen Seidhe в новый мир.

— Что?! — встревоженно переспросила Энид и выронила из рук белую розу, которую бережно держала в руках, поглаживая пальцами каждый лепесток, ещё пуще распускавшийся от её нежных прикосновений.

— Я понимаю, для тебя это удар, но ты должна выслушать меня, — прикладывая ладони друг к другу в молитвенном жесте, поспешила успокоить королеву Ласточка. — Скажи мне, каково тебе жить на земле бок о бок с людьми?

Цири решила начать с далека, постепенно посвящать в свои планы, видя, как сложно и больно даётся Францеске воспринимать подобные слова. Королева прищурилась и переплела пальцы в замок.

— Я сумею защитить свой народ, — отсекая последующие аргументы Цириллы, ответила Францеска.

— Я не сомневаюсь в твоей силе, но я хочу предложить тебе другой способ защиты. В новом мире тебе и твоему народу не придётся защищаться. Вы начнёте жить, а не выживать. — Цири внимательно посмотрела ей в глаза исподлобья, пытаясь установить контакт доверия, ментальную связь, открывая тем самым своё сердце и сознание.

— Говори, — вздёрнула подбородок Францеска.

— Я знаю, что тебя коробит тот факт, что продолжительность жизни твоих эльфов сократилась вдвое и даже втрое. Смущает, что в их жилах плещется человеческая кровь.

— Меня ничего не смущает, — вспыхнула эльфка и сжала руки в кулак. — Я люблю свой народ таким, какой он есть.

— Признай, тебе не удастся восстановить эльфскую культуру, сделать эльфов вновь доминирующей расой. Прими этот ужасающий факт: этот мир теперь принадлежит людям.

— Ещё одно слово, и я сотру тебя в порошок! — повысила голос Франсека, и её руки загорелись зелёным пламенем, в глазах заплескалась злоба.

— Я просто хочу уберечь эльфов от вымирания. Оставаясь в Неверлэнде, ты продолжаешь лить их кровь понапрасну. Сила людских армий превышает силу твоих бойцов в сотни раз. Да, большинство эльфов живёт здесь, но остальные Aen Seidhe гибнут в лесах и в городах. Земля напиталась эльфской кровью вдоволь. Пора это прекратить. — Цири подняла сжатую в кулак руку и сделала шаг в сторону Францески. Последняя, подобно струнам арфы, вытянулась и напряглась.

— Не подходи, — прошипела она и отошла назад, прижавшись спиной к прохладному камню стены.

— Ты не хочешь меня слушать, — покачала головой Цири, обречённо прикрыв глаза.

— Не хочу, — соврала Францеска, и ярко-зелёное свечение в её нежных изящных руках погасло. Цири украдкой покосилась на её руки, отмечая, что может продолжить свою речь, а потому, собрав волю в кулак, произнесла:

— Я знаю, что это не так. Aen Elle и Aen Seidhe — единый народ. Мы объединим силы двух великих народов на одной земле, ведь порознь эльфы обоих сторон будут обречены. Много лет назад ужасная катастрофа грозой ударила среди ясного неба, разделив Aen Undod и значительно ослабив его. Aen Seidhe чахнут в лесах, прячась как крысы и надеясь, что, напав на очередной человеческий отряд в лесу, ослабят людей в целом. Но это наивные надежды, обречённые на провал. У некогда высшей расы осталась лишь гордость, которая только приведёт её в тупик. — Заметив, что Францеска желает возразить, что её руки вновь осветились изумрудным пламенем, Цири подняла ладонь, не давая женщине и рот раскрыть. — Ваша партизанская борьба из-за деревьев ни к чему хорошему не приведёт. Люди сделали тебе нижайшее, омерзительное одолжение, отдав Дол Блатанна, предварительно осквернив это священное место. Если в тебе достаточно гордости, ты благородно оставишь эти земли людям. В наших планах освоить новый мир, воссоздать новую культуру и возвысить эльфов в глазах всех живых существ.

— Поклянись, — процедила Финдабаир, хмурясь.

— Клянусь, — кивнула девушка, прижав ладонь к сердцу. — В далёких уголках Неверлэнда гниют последние эльфские города, распадаются на камни с каждым днём всё быстрее, неумолимее. Последние следы былого величия поглощает земля, и это необратимо. Я хочу подарить вам новую жизнь, помочь вернуть могущество и увеличить численность эльфского народа. — Немного помолчав, давая королеве обдумать её слова, тихо, но уверенно добавила: — довольно проливать эльфскую кровь понапрасну.

Францеска поджала губы и медленно подошла к своему трону, по спинке которого причудливо спускался цветастый вьюн. Осторожно присела, сложила локти на подлокотник и подпёрла руками зудящий от неприятных мыслей лоб. Она понимала, что Цири права во всём. Неумолимо, чёрт возьми, права. Эльфы народа гор доживают последние дни у ног людей, внутренне молясь всем богам, чтобы те не пошли на них войной или просто намертво не перебили их по собственным эгоистичным расистским соображениям. Она знала, как больно Aen Seidhe видеть в глухих лесах эльфские развалины, ставшие пристанищем призракам и волкам; разоряемые бандитами, руины голы и больше не в силах защитить с каждым днём тлеющее былое величие. В древних гробницах уже давно пали надгробия от гнусных людских рук, и духи эльфов со скорбью наблюдают за тлением эльфского достоинства.

— Вы оставите свой след в истории людей навсегда. Они никогда не забудут вашего великолепия. Останьтесь сладким дурманом, бархатной лентой в их погрязших в предубеждениях сердцах. Теперь у вас новая жизнь.

— Замолчи, — прошептала Францеска, смаргивая с длинных золотых ресниц скупую слезу.

Цири склонила голову, поджимая губы, и вцепилась вспотевшими руками в ткань платья.

— Спаси мой народ, — после недолгого молчания, гордо вздёрнув подбородок, властно произнесла эльфская королева. Ласточка засияла и, кивнув, покинула Францеску Финдабаир, оставив её наедине с противоречивыми мыслями, с сомнениями и надеждами.

***

Подготовка к перемещению в новый мир шла полным ходом; эльфы бегали от одного дома к другому, таская с собой коробки с провизией, мешки с вещами, сумочки и рюкзаки. Под их ногами толкались, мешались дети, ликуя, радостно галдя и сочиняя задорные небольшие стишки и песенки про Цириллу, заранее обращаясь к ней «владычица» и «Новая Королева». На каждой улочке ходили бродячие музыканты с флейтами и пели песни, торжественно восхваляя Цири и сочиняя новые метафорические строки о том, как Ласточка повела за собой святой эльфский народ через тернии и пустыри, через заснеженные скалы по искрящейся прозрачной реке к яркому свету на краю горизонта, доселе казавшимся необычайно далёким и недосягаемым, а ныне — столь близким: лишь протяни руку.

Цири практически не вылезала из зала совещаний в резиденции Ге’эльса, с раннего утра до позднего вечера обсуждая детали касательно открытия Врат Миров. Нервы были натянуты до предела, подобно струнам, голова гудела от изнурительно клубившихся мыслей, руки дрожали от перенапряжения. Ей приходилось — точнее, по-иному она не могла вовсе! — срываться на Креване, который постоянно попадался под горячую руку, под её отвратное настроение. Казалось, она уже забыла, когда последний раз спала: от волнения началась мучительная бессонница; девушка стала есть вдвое и даже втрое больше, хотя каждый приём пищи заканчивался рвотными позывами. А когда она обнаружила, что по назначенному сроку не было красок, то не на шутку перепугалась и обратилась к Аваллак’ху, надеясь найти в нём успокоение. Креван тогда с довольной ухмылкой покосился на её живот, встал на колени и поцеловал в область пупка, бережно кладя ладони на её живот и ласково поглаживая. Цири на такой его выпад разгорячилась и сказала, что, мол, он страдает ерундой.

Врата Миров встретили эльфов пугающей тишиной и отчуждением; поросшие терновником, они вселяли непонятную тревогу от своего величия, могущества и неприкосновенности. Над самой их верхушкой с устрашающими воплями летали вороны и эринии, словно охраняя от непрошенных гостей, а по бокам были расположены высочайшие изваяния белых единорогов. Вокруг эльфов появился туман, над головой сгустились мрачные свинцовые тучи. Дети заплакали и плотнее прижались к родителям; жёны уткнулись носами в грудь мужей, дрожа и всхлипывая от нагнетающего напряжения и страха за своё будущее.

Цири подошла к Вратам и задрала голову; краёв ворот не было видно — те уходили высоко-высоко в небо и скрывались в густых чёрных тучах. Ласточка обернулась, посмотрела на Аваллак’ха, который лишь сдержанно кивнул, на Ге’эльса, стоявшего рядом с Креваном, в ожидании скрестив руки на груди, на Францеску, глаза которой горели нестерпимым ярко-голубым пламенем, словно ещё одна минута ожидания, и она набросится на Цири, разорвёт её в клочья за то, что уговорила её отправиться в новый мир, подвергнув Aen Seidhe опасности.

Цири ободряюще улыбнулась и, вздёрнув руки к небу, обратилась к эльфам:

— Дорогие мои! За этими Вратами нас ждёт новая жизнь. Вдали от Белого Хлада, — она оглядела Aen Elle, осветив их лучезарной улыбкой, — от ненавистных людей, осквернивших вашу честь, но не уничтоживших вашу гордость. — Францеска прищурилась и скрестила руки на груди, молча слушая Ласточку. — Я благодарна вам, что вы поверили мне и разрешили увести вас с собой. Здесь заканчивается ваша прежняя жизнь, полная страданий, несчастий и страха. Оставьте все горести, что терзали вас, очистите своё сердце и позвольте себе перевернуть эту ужасную страницу вашей книги судьбы. Мы восстановим былую мощь и вновь станем великим народом. На зло людям. Вопреки судьбе, что так жестоко с вами обошлась. Всё живое во всех мирах будет восхвалять и возносить таинственный и прекрасный народ, обитающий в недосягаемом для них мире. Эльфы навсегда останутся в злобных, жестоких, покрытых мраком и грязью сердцах людей как светлые дети магии и природы. Вы готовы?

Эльфы подняли шум и гам, где-то даже послышалась задорная трель флейты. Цири краем глаза увидела, как Аваллак’х, не стесняясь окружавшей его толпы, широко улыбнулся, кусая губы от переполнявшего его счастья и волнения.

Ласточка вновь повернулась к Вратам, в последний раз оглядела их от подножия до самой вершины и закрыла глаза; в сознании возник облик Ard Gaeth, только уже без терний и ворон. Вместо них у самых пушистых розовых облаков парили невиданные птицы, похожие на павлинов, а вместо статуй единорогов у входа стояли настоящие единороги. Их рога светились, мерцали, освещая каждый тёмный уголок сознания девушки, питали необыкновенной силой.

Цири со всё также закрытыми глазами коснулась обеими ладонями ворот. В мозгу произошла яркая вспышка, и девушка еле устояла на ногах. Она резко распахнула глаза, в которых вспыхнул сильный ослепительный свет, осветивший всю территорию вокруг ворот на много миль вперёд. Массивные врата, с которых в тот же момент посыпался сухой прах терновника, начали открываться. Цири почувствовала, как силы начали медленно покидать её. Усиленно держась за медленно исчезающий облик Врат в сознании, чтобы не упасть в обморок, Цири из последних сил направляла всю свою энергию на открытие Врат. В тот же миг статуи единорогов зашевелились, сбрасывая с себя куски камня, и по очереди влетели в открывшийся проём. Когда ворота были открыты, Цирилла без чувств свалилась с ног.