Ещё одна короткая вибрация.

Импульс прошибает тело, заставляя вздрогнуть и сильнее сжать челюсти. Феликс сам не замечает, что даже дыхание на мгновение задерживает, после стараясь выдохнуть максимально бесшумно. И вместе с тем незаметно чуть ниже натянуть толстовку. Старательно делает вид, что сосредоточен на экране плазмы и фильме, который там идёт. Совсем не на вибропробке внутри. Совсем нет.

Это игра. Их общая маленькая забава, появившаяся, когда их взаимоотношения перетекли в устоявшиеся отношения на восьмерых. Только возможность воплощать её выдаётся крайне редко. Правила до ужаса просты: жребий из восьми карт. Шесть из них пустые. Одна даёт право управлять пультом. Как раз посылать те самые вибрации, регулировать их силу и продолжительность. Последняя — вибропробка. И простое задание: угадать у кого что. Все, кроме Феликса, в этот раз, угадывают, в ком пробка. Все, кроме одного — Феликс пока сам не знает, кто — угадывают, у кого пульт. И всё это в самой непринуждённой атмосфере. Обычно за просмотром фильма вечером, когда у них предстоит выходной, а расписание на этот день завершено.

Феликс должен вести себя максимально тихо. Не подавать виду. Он осторожно косит взгляд в сторону. Справа от него, привалившись к подлокотнику и прижавшись друг к другу сидят Сынмин и Чонин. Почему-то Феликс уверен, что пульт ни у одного из них. Чуть дальше, уже на кресле, Чан.

Слева Джисон. Диван достаточно длинный, чтобы могли сесть ещё минимум двое, но их тут четверо, так что расстояние между всеми достаточное. Дальше Минхо и Хёнджин ютятся на одном кресле, а за ними, на другом, Чанбин.

Кажется, он готов отмести только Чонина и Сынмина, потому что те слишком близко к нему. Он бы заметил, будь у кого-то из них знакомый чёрный пульт. И, может, Джисона тоже вычеркнуть из списка. Остаются Чан, Минхо, Хёнджин и Чанбин. Но больше догадок у него нет. Сколько бы он не вглядывался, ничего подозрительного не замечает. Разве что все они — в том числе и сидящие рядом с ним, да и он сам, — периодически посматривают в телефоны. Но это не выглядит как сигнал. Мало ли, время проверить, уведомление из твиттера, новые сообщения. Если бы это был кто-то один, Феликс бы подумал, но сейчас… Нет, кажется нет.

Ещё одна вибрация. Феликс закусывает губу, даже немного сжимается. Дольше, чем в прошлый раз. Дыхание сбивается. Пробка небольшая, но её достаточно, чтобы кончик давил на простату каждый раз, вместе с вибрациями. Не будь их, Феликс просто сидел бы неподвижно, нашёл бы положение, в котором давление чувствуется меньше всего. Но, в его положение, такое мало поможет.

Феликс всё же решает пересесть, стоит вибрации закончиться. Подтягивает ноги на диван и прижимает колени к груди, обнимая руками. В таком положении точно никто не заметит, как сильно он уже возбуждён. Почти болезненно, а прикоснуться к себе нельзя. Но так больше подозрений, что именно он вытянул «счастливую» карту. Хотя, тот же Джисон полулежит на боку в похожем положении, ещё и закусывает большой палец, заламывая брови. Феликс бы мог подумать на него, если бы сам не был тем, кто вытянул пробку.

Хёнджин бросает на него быстрый взгляд и тут же поворачивает голову обратно к экрану. Феликс, если честно, уже потерял связь с реальностью и не понимает что и зачем делают герои в фильме. Все мысли вьются вокруг собственного возбуждения. Хочется прикосновений, получить разрядку. Всё происходящее кажется мучительной пыткой. Хотя и достаточно сладостной, если уж совсем честно. Феликсу такая роль выпадала всего раза два до сегодняшнего дня, но каждый раз ощущается очень остро, словно в первый. Да и если бы он был против, он бы не соглашался участвовать из раза в раз, к тому же у него всегда есть стоп-слово.

Но очень хочется наконец кончить.

Пряча лицо за коленями, он без зазрения совести обкусывает нижнюю губу. Видит, как переглядываются Чан с Минхо. А после берут телефоны. Сначала Минхо, потом Чан. Переписываются? Может, Минхо написал Чану, что подозревает Феликса?

Снова вибрация. Третья за последние пятнадцать минут, если верить часам над телевизором. В этот раз слабая. Феликс жмурит глаза. Может, ему уже просто себя выдать? Одного громкого, несдержанного стона будет достаточно, чтобы все поняли, в ком пробка. Вообще, в этой игре нет победителей и проигравших, только условно, так что он ничего не теряет. Но желание продержаться до конца — до конца фильма, таковы временные рамки игры — сохраняется на остатках азарта. За все разы, что они такое проворачивают, до конца смогли просидеть только дважды. Один раз Минхо, второй раз Сынмин.

А Феликс ни разу. Ему сейчас уже немного хочется разрыдаться от болезненности возбуждения, от непрекращающейся вибрации. На белье давно появилось мокрое пятно. Костяшки на руках побелели от того, как сильно он сжимает пальцы, утыкаясь лбом в колени. О, он уже так очевиден. Судорожный выдох срывается с губ, когда вибрации прекращаются.

В ушах звенит тишина. Он не сразу понимает, что в комнате действительно стало тише, это не у него уши заложило или что-то вроде. Из динамиков не звучат диалоги фильма, его, очевидно, поставили на паузу. Ещё и очень удачно на каком-то ярком моменте, когда экран почти полностью белый и прекрасно освещает комнату.

— Проиграл, — слышится тихий хмык Чонина.

Феликс судорожно вздыхает. Снова. Вот и всё. Его вычислили. Только он так и не понял, у кого пульт. Самое время спросить.

— У кого пульт? — спрашивает он, наконец распрямляясь, поднимая голову и опуская ноги на пол. Смотрит на всех сидящих в комнате. Никто не держит пульт в руках. Только телефоны. А пульт — маленький, округлый и чёрный — нигде не видно.

— Угадай, — с улыбкой предлагает Чанбин. Феликс впивается в него взглядом. Он?

Чанбин точно ничего не делает, сидит неподвижно. А тело прошибает новой волной вибрации. Сильной и короткой. Феликс, теперь уже не сдерживаясь, стонет громко, откидывая голову назад. Он заметил движения справа. Он смотрит слезящимися глазами на Чана. Тот ухмыляется, чуть прищуривает глаза. Это точно должен быть он. Но знакомый пульт так и не попадается на глаза. Кто-то двигается справа. Джисон, кажется. А Чан сидит смирно, только смотрит внимательно.

Новая волна вибрации. Быстро нарастающая и так же быстро пропадающая. Джисон? Феликс поворачивает голову к нему, но видит только довольную улыбку. Что-то тут не так.

— Так что, Ликс-и, угадал? — спрашивает теперь Хёнджин.

Феликс отрицательно мычит, пытается выровнять дыхание. Ещё немного и он кончит так и не прикоснувшись к себе.

— Н-нет, — дрожащим голосом произносит он. Чёлка липнет ко лбу. В толстовке ужасно жарко. Он хочет сделать с этим хоть что-то. Или чтобы кто-нибудь из них сделал.

— Подумай ещё, — предлагает Сынмин.

И снова вибрации. Он даже не видит, кто из них мог нажать на кнопку на пульте. Жалобный скулёж превращается в такое же жалобное хныканье. Пожалуйста, пусть они уже просто дадут ему кончить. Достаточно будет, если вибрация продлится немного дольше и немного сильнее.

— Я не знаю, — хнычет он.

— Посмотри ещё раз, — шепчет Чан. В тишине звучит слишком громко. Кажется, без этого слышно только его тяжёлое дыхание.

Феликс смотрит. Моргает несколько раз, чтобы смахнуть выступившие слёзы и сфокусировать взгляд. Смотрит на всех по очереди, видит заметное возбуждение у некоторых — не у всех одежда позволяет увидеть. Видит телефоны с горящими экранами.

Телефоны.

Глаза округляются, когда он понимает, в чём всё дело.

— Ты же видел, что пробка в этот раз другая? — спрашивает Минхо.

Феликс кивает. Видел, но не придал этому значения, отличия минимальные. А она, видимо, управляется никаким не пультом, который Феликс так старался высмотреть. Приложение в телефонах, установленное, судя по всему, у всех. Кроме него, конечно.

— У всех, да? — хрипит он. — Управление у всех.

— Умница, детка, — хвалит Чан. Феликсу хочется скулить от того, как звучит его голос, произнося эти слова. — Должны ли мы наградить тебя? — Феликс кивает часто-часто. — Позволить тебе наконец кончить, да?

— Пожалуйста, — шепчет Феликс.

— Но заслужил ли он? — спрашивает Чанбин. — Детка, ты же не смог скрыть, какой ты нуждающийся.

Феликс вымученно стонет. Он готов расплакаться. Каждое слово дарит новую вспышку возбуждения внизу живота.

— Был таким шумным, — подначивает Джисон. — Заслужил ли ты награды?

— Может, нам поиграть с тобой ещё немного? — спрашивает Минхо. Феликс успевает только уловить, как он ведёт пальцем по экрану, после чего появляется новая волна вибрации. Он может лишь беспомощно выгнуть спину и сжать бёдра. Словно это может как-то помочь.

— Давай, детка, постони для нас ещё немного, — сладко шепчет Хёнджин. — Возможно, тогда ты сможешь наконец кончить.

— Почему бы тебе не снять эту толстовку, хён? В ней наверняка очень жарко, — предлагает Чонин. Феликс уже с трудом воспринимает его слова. Это просто предложение? Или приказ? В голову словно ваты напихали.

— Детка, — зовёт его Чан. Более громко и твёрдо. — Ты же слышал, что тебе сказал Чонин-и.

Всё же приказ. Феликс дрожащими пальцами подцепляет края толстовки и стягивает её через голову, откидывая на диван рядом с собой. С таким контрастом, когда в толстовке было душно, воздух в комнате ощущается ужасно холодным. По телу пробегают мурашки. Кожа покрыта испариной. Феликс откидывает голову на спинку дивана, выравнивая дыхание. На него направлены все взгляды. Он чувствует их всем телом, но никто не прикасается.

— Хм, может от шорт тоже пора избавиться, что скажешь, детка? Будешь послушным для нас? Хотя бы сейчас, раз ты не смог справиться с первым заданием, — предлагает Минхо.

Феликс кивает. Сопротивляться бесполезно. Он приподнимает бёдра, стягивая шорты вниз, позволяя им упасть по ногам на пол. Он почти полностью обнажён. Плотно облегающее нижнее бельё не скрывает, как сильно он возбуждён. Рефлекторно, он пытается прикрыть себя, обнимает руками за плечи, склоняя голову вниз. Кажется, краснеть ему уже больше некуда, он чувствует, как щёки пылают сильнее. Семь голодных взглядов направлены на него одного. Краем глаза он видит, как Хёнджин и Чанбин поглаживают себя через штаны. Мысль, что именно он воспроизводит на них такой эффект, льстит.

— Детка, не закрывайся от нас, покажи нам, какой ты красивый, — шепчет Хёнджин.

Феликс послушно убирает руки. Прижимает их к дивану и сжимает кулаки. Вибраций нет, но ему не легче. Особенно когда говорят с ним так и такое.

— Хороший мальчик, — хвалит Джисон. Феликс снова тихо поскуливает. Да, он хороший, он должен быть хорошим для них.

— Умница, детка, — хвалит Сынмин.

— Такой хороший хён, — мурлычет рядом с ним Чонин. — Ещё бы перестал зажиматься…

Феликс кивает и старается расслабиться. Чуть расставить ноги, выровнять дыхание. Позволяет смотреть на всего себя. Не прикасается к себе. Его же никто не просил. Ему не разрешали. Пробка внутри теперь просто немного давит на простату. Если не шевелиться, то даже сильной стимуляции не будет. Никто из них не торопится возвращать вибрации. Феликс закусывает губу и смотрит. Сначала на Чана, потом на Минхо, потом на Хёнджина. Ждёт, что они скажут дальше.

— Детка, разденься для нас полностью, — наконец командует Минхо.

Феликс стонет от одной только мысли, что все они одеты, только он будет полностью обнажён. Он торопится подцепить пояс боксеров, стянуть их вниз, открывая себя. Облегчённый вздох срывается с губ, когда давление с члена пропадает, но тут же его касается холодный воздух комнаты.

Его член, болезненно стоящий, с побраговевшей головкой, блестящей от собравшегося предэякулята, теперь у всех на виду. Кто-то возвращает вибрации. Феликс стонет громко, не сдерживаясь, пока тело пронизывает новая волна обжигающего удовольствия, член дёргается от стимуляции, пальцы на ногах поджимаются. Он жмурит глаза, кусая и без того раскрасневшиеся губы. Хорошо. И очень жарко. И он очень хочет кончить.

— Хороший мальчик, — снова хвалит Чанбин.

— Такой хороший для нас, да Ликс-и? — вторит ему Сынмин.

— Д-да, — дрожаще отвечает Феликс. Они смотрят. Они все продолжают смотреть на него.

— Что «да»? — переспрашивает Чан.

— Я хороший мальчик для вас, — отвечает он.

— Такая хорошая детка, — хвалит Хёнджин. — Такой послушный Феликс. Такой красивый.

Он рассыпается от одних слов, превращается в стонущую лужицу от того, как его хвалят. Он хороший для них. Послушный. Он сделает всё, что они скажут, и в конце получит свою награду.

— В следующий раз мы наденем на тебя красивые кружевные трусики, что скажешь, детка? — предлагает Джисон. — Будешь таким красивым и миленьким в них. Какие-нибудь розовые или белые. Будет красиво контрастировать с кожей.

— И купим специально для тебя милую розовую пробку с пушистым хвостиком, что скажешь, котёнок?

Феликс не может выдавить из себя слова. Только стоны, словно он разучился говорить. Он очень живо представляет это. Милое кружевное бельё. Пробка-хвостик. Наверняка, они добавят к этому ободок с пушистыми ушками и кожаный ошейник. Феликс обязательно будет для них послушным котёнком.

— Наш хорошенький котёнок, — словно услышав его мысли, говорит Минхо. — Может, ты хочешь прикоснуться к себе, чтобы скорее кончить?

— Хочу, — кивает Феликс.

— Тогда прикоснись к себе, — разрешает Хёнджин. — Начни с шеи, — командует он. — Поласкай себя руками, где тебе обычно нравится.

Феликс касается кончиками пальцев шеи. Ведёт нежно от челюсти к ключицам. Самостоятельные прикосновения не доставляют и доли того удовольствия, как если бы это был кто-то из мемберов. Ниже, к груди. Чуть царапает твёрдые сосочки. Он подносит вторую руку к губам и смачивает пальцы слюной, старательно проводя по ним языком. Довольные стоны рядом подначивают продолжать. Влажными пальцами он сжимает один сосок, чуть покручивает его, рвано выдыхая. Ему бы очень хотелось, чтобы это делал кто-то другой. Так чувствовалось бы куда лучше, острее и приятнее.

Не задерживаясь долго, он ведёт рукой ниже. Феликс наконец обхватывает член, блаженно вздыхая. Он чувствует, как пробка снова начинает вибрировать в нём, слишком слабо, наверное, на минимальной силе. Только её будет мало. Хотя, он почти на пределе.

— Только скажи нам, когда будешь близок, — предупреждает Чанбин.

Феликс кивает и медленно ведёт ладонью вверх, чтобы собрать выступившую смазку. Её так много, что достаточно, чтобы покрыть всю ладонь. Он немного гладит пальцем под головкой. Узел внизу живота скручивается сильнее.

— Вот так, хороший мальчик, — продолжает хвалить Минхо. — Погладь свой милый маленький член.

Феликс хнычет, сжимая себя сильнее. Ещё чуть-чуть. Ему надо совсем немного, чтобы кончить. Рука подрагивает, когда он водит вверх-вниз.

— С-скоро, — шепчет он, вспомнив о просьбе Чанбина.

— Тогда убери руку, — командует Хёнджин. — Оставайся послушной деткой.

Феликс разочарованно стонет, но руку убирает. Подступающий оргазм угасает, что ему хочется расплакаться от упущенных ощущений. Он был так близок к финалу. Но он послушная детка для своих хёнов и макне.

— Теперь не прикасайся к себе, пока мы не разрешим, — говорит Чан.

Под направленными на него взглядами Феликс чувствует себя меньше, совсем беззащитным. От вздохов и парочки гортанных стонов, что он слышит, стоит только послушно убрать руку обратно на диван, член дёргается. Он рефлекторно толкается бёдрами вперёд, в воздух, не получая никакой стимуляции, и жалобно всхлипывает, заламывая бровки.

— Вот так, это мы тоже уберём, — продолжает Сынмин. Вибрация, даже такая слабая, пропадает, совсем лишая его шанса получить сейчас долгожданный оргазм.

— Не трогай себя, — напоминает Джисон, приближаясь к нему. Феликс даже предположить не может, что он хочет сделать. — И меня тоже, — предупреждает.

Следующее, что чувствует Феликс, это влажное прикосновение, выбивающее из него новый тихий стон. Джисон припадает губами к груди, лижет по соску. Одной рукой обхватывает второй, давит на него, чуть массирует, пока посасывает первый. Феликс гнётся в спине навстречу к нему. Очень хочется зарыться пальцами Джисону в волосы, прижать его крепче к себе, чтобы не отстранился и продолжил ласкать, делая ему хорошо. Но он помнит, что трогать нельзя, изо всех сил держит руки при себе. Твёрдый член продолжает истекать смазкой, покачиваясь на воздухе совсем брошенный.

Феликс прикрывает глаза, дышит через раз, прерываясь на тихие постанывания. Он не замечает, как Чан встаёт со своего места и обходит диван, становясь позади. Осознаёт это только когда тот наклоняет его голову к себе, смотрит сверху вниз. Глаза совсем чёрные от возбуждения.

Чан проводит большим пальцем по его губе, чуть с нажимом. Феликс послушно приоткрывает рот, позволяя погрузить пальцы внутрь, чтобы старательно облизать их, проходясь языком по подушечкам. Чан без предупреждения убирает руку, заставляя Феликс разомкнуть губы с пошлым хлюпом.

— Наш красивый мальчик, — говорит Чан. — Такой милый, согласитесь? С такими милыми красивыми губками, — шепчет он, нажимая влажным пальцем на нижнюю губу. — С таким маленьким, тёплым ротиком.

— Эти губки очень красиво смотрятся растянутые вокруг члена, — хмыкает Хёнджин. Феликс скулит. Если бы ему только позволили. Джисон не делает ситуацию лучше, легонько кусая за сосок. Скулёж меняется на вскрик.

А ещё Джисон сжимает его бедро. Совсем не сильно. Ведёт ладонью вверх, почти до живота, но не касается члена. Вниз, до коленки. Подхватывает под неё и заставляет поднять ногу на диван. На противоположной стороне то же самое делает Сынмин или Чонин. Феликс не уверен. Он даже смотреть на них боится.

— Его милая попка тоже хорошо смотрится, когда принимает в себя член, — добавляет Чонин.

Чан наклоняется и целует Феликса. Накрывает губы своими и сразу же лижет рот, ловя все стоны. Феликс не может не стонать, почувствовав это, осознав услышанное. Он же теперь ещё больше открыт. Наверняка всем видны края пробки внутри него. Как она хорошо заполняет его дырочку. Но её так мало. Он бы очень хотел почувствовать вместо неё чей-то член. Горячий, твёрдый, заполняющий его так правильно и хорошо.

Чан ведёт в поцелуе, двигает губами напористо, ловит его язык и посасывает его. У Феликса с уголка рта течёт слюна.

— Самые сладкие губки, — ухмыляется Чан, отрываясь от него. Феликс пытается тянуться за ним, но не позволяют крепкие руки, удерживающие на месте. — Посмотри, как ты действуешь на них всех.

Он направляет Феликса осмотреть комнату. Увидеть, как беззастенчиво надрачивает себе Чанбин, не отрывая от него взгляда. Как Минхо жадно целует Хёнджина, словно съесть его пытается, запустив руку ему в штаны. Слева Джисон продолжает посасывать его соски, прерываясь на лёгкие поцелуи. Кожа на груди блестит от слюны. Справа целуются Чонин и Сынмин.

— Какие они возбуждённые, да? — продолжает Чан. — И это всё благодаря тебе, детка, ты сводишь нас с ума. Думаю, ты заслужил награду. Хочешь кончить?

— Да, да, — умоляет Феликс. — Очень хочу.

— Скажи «пожалуйста», — приказывает Чан.

— Пожалуйста, — выходит совсем жалобно и плаксиво.

Услышав это, Сынмин обхватывает его член, измазанный в предэякуляте, своей рукой. Сжимает крепко, но двигает рукой так медленно. Феликс пытается податься бёдрами навстречу, лишь бы усилить ощущения, но его крепко держат прижатым к месту.

Чонин сползает с дивана, останавливается перед ним и опускается на колени. Он обхватывает края пробки и медленно тянет на себя. Феликс задушено стонет. Стимуляции становится слишком много. Джисон, Сынмин, Чан, целующий его шею, теперь ещё и Чонин. Феликс создаёт ещё больше сладких звуков. А Чонин дразняще тянет пробку на себя, а затем вдавливает её обратно, давя точно на простату. И снова вытягивает, на этот раз окончательно. Дырочка сжимается вокруг пустоты. Феликс хотел бы, чтобы его кто-нибудь заполнил.

Сынмин держит его член у основания и наклоняет немного вперёд, к губам Чонина. Феликс не может оторвать взгляда. Чонин смотрит в ответ, исподлобья, послушно приоткрывает рот и высовывает язык, принимая в себя одну только головку. Плотно обхватывает её губами и проводит языком по щели, сразу же выпуская изо рта с пошлым чмоком.

Это становится последней каплей. Феликс чувствует, как его дёргает. Тело бьет крупная дрожь. Сквозь белый шум в ушах он слышит чужие громкие стоны, пока сам забрызгивает спермой собственный живот. Дыхание перехватывает, глаза закатываются сами собой, пока всё тело пронизывает волной долгожданного, а от того сильнее ощутимого, оргазма.

Чонин слизывает оставшиеся капельки спермы с головки, заставляя Феликс ещё раз жалобно прохныкать от чувствительности.

— Хороший мальчик, Феликс, — шепчет ему Сынмин.

— Такой хороший для нас, так отлично справился, — вторит ему Джисон.

Феликс удовлетворённо мычит. Да, он хороший, он хорошо справился. Всё тело ощущается свинцовым, он совсем не хочет двигаться. При этом чувствует себя ужасно липким и грязным. Кожа покрыта испариной, слюной и собственной спермой.

— Детка, давай приведём тебя в порядок, что скажешь? — предлагает Чан, нежно перебирая его волосы.

— Устал, — шепчет Феликс. Он чувствует себя ещё и слишком сонным для того, чтобы шевелиться.

— Давай всё же унесем тебя в ванну, — раздаётся рядом голос Чанбина. Феликс смотрит на него всё ещё туманным взглядом. Неужели Чанбин уже кончил просто смотря на него? — Давай, детка, иди ко мне, — зовёт он и сам тянется, чтобы поднять Феликса на руки. — Вот так, умница.

Феликс угукает и жмётся к нему крепче, не заботясь о том, что замарает его одежду, вжимается носом в шею.

— Идём, я приготовлю ванну, — говорит Минхо.

— Хороший мальчик, Ликси, сейчас мы тебя искупаем, — а это уже Хёнджин.

~Несколько часов назад~

— Есть план, — громко заявляет Джисон, входя в комнату. Его голос привлекает внимание всех шестерых. Они закончили со своим сегодняшним расписанием, а завтра наконец-то полноценный выходной. Вариантов, как провести сегодняшний вечер не так много. Точнее, они есть, но всё обсуждения так или иначе сводится к одному единственному. Их маленькая игра, позволяющая снять напряжение. Не хватает только Феликса. До его возвращения домой ещё минут тридцать.

— О чём ты? — лениво переспрашивает Минхо. — Мы же уже всё обсудили.

— Да-да, я как раз про это, — поясняет Джисон и ставит на стол перед ними небольшую коробочку. — Пробка с дистанционным управлением от приложения.

— Так и? Та, что у нас есть, и так на дистанционном управлении, просто от пульта, — вступает в разговор Сынмин.

— Дай я договорю! Кхм, так вот, приложение можно установить на несколько устройств и управлять ей одновременно со всех. Точнее, может и не совсем одновременно, но суть вы уловили, да?

— Так… — Хёнджин даже подаётся вперёд. — И какое от этого преимущество? Что ты задумал?

— В тебя её и засунем? — ухмыляется Минхо.

— Э-э… Нет, — отрезает Джисон. Хотя идея кажется ему достаточно хорошей. Но не сегодня. На сегодня он хочет предложить другое. — Я предлагаю сделать все карточки одинаковыми, потому что формально жребий хоть и будет, на самом деле всё предрешено.

— Я не совсем понимаю, что ты хочешь, — вздыхает Чан. — Если они одинаковые и… Мы все уже знаем об этом. Зачем?

— Но Феликс не знает, — ухмыляется Джисон. — Карточки будут одинаковыми просто, чтобы всё наверняка пошло по плану.

— Ты хочешь подставить под это Феликса? — уточняет Чанбин.

— Именно! Он будет думать, что пробка выпала ему. Потом будет пытаться понять, у кого из нас пульт. Но он не будет знать, что вибрацией управлять могут все. Как вам план?

На мгновение воцаряется тишина. Всем надо обдумать предложенную Джисоном идею. Раньше это всегда была лотерея. Никто никогда не знал, какая роль ему выпадет заранее: принимающего, управляющего или наблюдателя. И в этом всегда был особый азарт. Что-то возбуждающее в том, чтобы скрывать от всех собственное возбуждение из-за вибропробки или выискивать взглядом того самого, пытающегося скрыть возбуждение от вибраций, так хорошо проходящих по простате. А теперь Джисон предлагает решить всё сразу. Более того, предлагает подложить под роль принимающего Феликса, который ни о чём не знает.

— Только представьте, — добавляет Джисон. — Ликс-и, пытающийся сначала скрыть, что пробка досталась именно ему, хотя мы все об этом знаем. И каждый может усилить вибрации в нём. А потом смотреть, как он разрушается от всего происходящего. Он же такой милый, когда жалобно скулит от возбуждения. — Глаза его нехорошо блестят, потемневшие от представляемого в голове.

— Чёрт возьми, — выругивается Чанбин, прикрывая глаза рукой. — Я в деле.

— Я тоже! — соглашается Чонин. Джисон смотрит на оставшихся.

— Давайте сделаем это, — выдыхает Хёнджин.

— Чан-хён? Минхо-хён? Сынмин-и? — подталкивает к ответу Джисон, нетерпеливо ёрзая на месте.

— Ладно, — просто соглашается Минхо. Сынмин вторит ему часто-часто кивая головой.

— Хорошо, значит сегодня роль принимающего за Феликсом. Джисон, сделай одинаковые карточки, — говорит Чан. Вот и решили всё.