Паромобиль трясло и мотало. Тайлер в очередной раз убедился, что даже самый допотопный конный экипаж ему привычней, чем распространившиеся в последние годы паромобили, но, увы, виконт Ворвит отличался экстравагантностью, и его гости должны были с этим считаться, что выражалось даже в средствах передвижения, кои те были обязаны использовать при визитах в его особняк, посему даже носильщикам, в роли которых выступали Тайлер и Рэй, и музыкантам выделили это чудо механики, которое, как Тайлеру казалось, готово было развалиться прямо на ходу.

За рулём и рычагами паромобиля сидел сам Рэй, на удивление ловко управляющийся с работой водителя. Трое музыкантов с комфортом разместились на заднем сидении и оживленно переговаривались на незнакомом языке, а Тайлер трясся на пассажирском кресле рядом с партнёром. И нервничал.

Конечно же, в их идеальный план пришлось вносить корректировки едва ли не с первого же дня. Среди сонма визитных карточек, которые юная уборщица каждый день доставала из мусорной корзины в гримёрной Бариа и складировала в шляпную коробку, нашлась карточка виконта, но даже неискушённая особа, прочитав приколотую в ней записку, догадалась бы о намерениях и желаниях Ворвита. Доминика категорически отказалась им потакать, заявляя, что именно поэтому она не даёт приватных выступлений: большинство мужчин как один считало, что её манера исполнения распространяется и на её частную жизнь, а именно на степень доступности артистки. И хотя присутствующие при разговоре мужчины могли бы объяснить логичность такого мнения, никто не рискнул выводить Доминику из себя. Вариант решения подсказал Рэй: тогда же пришлось просить Крутье, как импресарио, написать от имени Доминики о согласии на выступление для почтенной публики, но не более того. Без торга.

Конечно же, ушлый импресарио начал догадываться, что за его спиной готовится нечто, но как умный человек, он не стал вдаваться в расспросы, чем вызвал к себе уважение Тайлера. Крутье определенно был не так прост, как казалось на первый взгляд. Он явно питал к Доминике некие чувства и выполнял все её просьбы, но разум его был ясен, а воля крепка. Тайлеру даже показалось, что узнай он о деталях предстоящего предприятия и усмотри нечто невыгодное для себя, Крутье бы однозначно отказался от участия.

Но импресарио не знал и не усмотрел, и вот в назначенный день они направлялись в роскошный загородный особняк виконта Ворвита. Тайлер неоднократно проделывал то, что ему предстояло, но в этот раз всё было иначе. Ранее он всегда работал под прикрытием Рэя и знал, что в случае опасности или накладки партнер подаст знак и сумеет скрыться самостоятельно, но сейчас они вынуждены были работать с пятеркой чужих людей. Роль Крутье и музыкантов сводилась к отводу глаз, они всегда будут на виду, их алиби обеспечено. Не стоит за них волноваться. Рэй же выкручивался из таких ситуаций, что… Да и супругу свою не подставит. Наверное.

— Как вы вообще поженились? — внезапно спросил Тайлер, удивляясь самому себе и не надеясь получить ответ.

Но Рэй с силой опустил один из рычагов и небрежно бросил:

— По религиозному обряду. В церкви святого Себастьяна.

— В Даринширне? Вас поженили родители? Не подумал бы, что тебе можно что-то навязать.

— Это было давно. Мне было девятнадцать лет, — внезапно усмехнулся Рэй, — и моего мнения никто не спрашивал.

Безусловно, браки по расчету в обществе скорее приветствовались и поощрялись, но выросший в театральной среде, где мораль была не такой уж строгой, а чувства — возвышенными, Тайлер смотрел на напарника во все глаза. Как можно решать за другого человека, женить без согласия в таком возрасте? А ведь Тайлеру самому только этой весной сравнялось двадцать.

— Я был тогда другим человеком, — внезапно заметил Рэй, — учился, мечтал отправиться в джунгли изучать горилл. Отец списал меня со счетов ещё в отрочестве, не видя во мне экономиста и промышленника. И даже готов был дать денег на экспедицию, но мой старший брат, любимец и наследник отца, погиб при обвале шахты. Шахты меня не прельщали, поэтому отец разумно решил, что раз не вышло с сыновьями, выйдет с внуками. И невестку он подобрал породовитей, дабы его внуки были голубых кровей. Карнуэлы давно обеднели, хоть и считались одним из знатнейших родов севера. Для обеих семей союз был выгоден. Нас с Микой никто не спросил. Теперь твое любопытство удовлетворено?

— На самом деле, нет, но с моей стороны нетактично будет расспрашивать, — честно признался Тайлер.

— Такт… Забавное умение, знаешь ли. Когда-то от него есть польза, когда-то нет. Зависит от обстоятельств.

— И? Есть шанс, что ты расскажешь мне свою биографию, если я начну расспрашивать? Если бы не появление Доминики, я так бы ничего и не узнал о тебе.

— Есть ли смысл узнавать что-то обо мне давнишнем? За эти годы я слишком изменился. Гориллы… сейчас самому смешно, как вспомню.

— А почему ты не отправился в джунгли после развода? — задал резонный вопрос Тайлер.

— На какие деньги? — криво улыбнулся Рэй. — Отец отказался от меня и превратил мою жизнь в Даринширне в ад. Пришлось перебираться в столицу. Мне повезло познакомиться с Мирсоу и последние пять лет я работаю на него, как ты знаешь.

— То есть возвращаться на север ты желанием не горишь?

— Нисколько. Но придется, если Мика изъявит такое желание, — скривился Рэй, а потом усмехнулся, — ну да это не страшно. Я же в Арнрабу ездил по поручению Мирсоу? А для меня это место оказалось куда менее привлекательно, чем родной север. Выяснилось, что я не переношу жару.

— Арнрабу? Ты ездил вместе с Доминикой?

— Нет, мы встретились уже там. У её третьего мужа были дела в колониях, и он взял её с собой. А потом слег от лихорадки и вскоре умер. Не везёт ей с мужьями.

— Считая тебя? — невольно улыбнулся Тайлер и тут же скривился: паромобиль ощутимо тряхнуло на выбоине.

— Конечно. Из меня вышел чертовски плохой муж. Оба раза. Но от меня была польза как от… друга. Это Мика не станет отрицать.

— А второй её муж? Как она вообще успела столько раз побывать замужем? Целых три!

— С третьим мужем она прожила дольше всех, года три или четыре, насколько я помню. Она красивая умная женщина, такая всегда найдет спутника. А второй муж был её личной ошибкой. Она выскочила за него через месяц после нашего развода, втайне ото всех. Он вскружил ей голову заверениями в любви. Восемнадцатилетней дурёхе это простительно. Нашу совместную жизнь вряд ли можно было назвать романтичной, а до этого она всё время проводила в институте благородных девиц. Так что франт с любовными тирадами моментально добился своего. А ещё через месяц я получил письмо с просьбой помочь ей от него сбежать.

— У этого человека был корыстный умысел?

— Безусловно. Он думал, что женится на единственной дочери, коей положено богатое приданное. Нет, имущество у неё было, но как у разведенной, в собственном владении. Что омрачило мнимую влюбленность. В дополнение ко всем делам, этот… человек имел привычку ежевечерне напиваться и вести себя по-скотски. В итоге, Мика не выдержала и написала мне.

— И ты помог ей сбежать от мужа… Как романтично.

— Если вдаваться в подробности, я и в получении согласия на развод от мужа посодействовал, — судя по непривычной злорадной улыбке на лице Рэя, способ получения явно был не дипломатичным. — А в столице наши с Микой дороги разошлись. До Арнрабы. Ну, а теперь твое любопытство удовлетворено?

— В общем и целом — да. Хотя детали не помешали бы, ай!

Паромобиль немилосердно затрясло, даже музыканты на заднем сидении возмущенно зароптали. К изумлению Тайлера Рэй ответил им что-то явно на том же языке, что использовали в речи и они сами, после чего троица на заднем сидении успокоилась.

— Ворвит что, не может сделать дорогу к собственному особняку? — в негодовании бросил Рэй, вцепившись в руль. — Как тут в дождливую погоду ездить?

— А что, мы уже на подъезде? — едва не прилип к лобовому стеклу Тайлер.

— Почти. Вживайся в роль, сегодня будет веселый вечер…

Особняк виконта не заметить было сложно. Он хоть и находился за чертой города, но при желании до него можно было добраться и пешком. Сейчас трехэтажное здание освещялось со всех сторон. Присмотревшись, Тайлер отметил тот факт, что большинство фонарей — электрические, а не газовые, как можно было ожидать. Над черепичной многоскатной крышей возвышалось несколько каминных труб, насколько возможно было разглядеть в сумерках, газон вдоль дороги к особняку был ещё зелёным и идеально подстриженным. Перед особняком находились несколько паромобилей — высаживали гостей, а после отъезжали на стоянку, отгоняли их или водители, или специально обученные слуги виконта. Одному такому парнишке Рэй и отдал ключи, после того как они с Тайлером выгрузили большой чемодан и музыкантов с инструментами. Доминика и Крутье ждали их на крыльце. Об их визите, видимо, уже было объявлено, потому как сам виконт и степенно шествующий за ним дворецкий как раз появились в дверях.

— О, господин Крутье! Прекрасная Бариа! Как я рад приветствовать вас в своем скромном жилище!

Скромным это жилище назвать было трудно, но радость виконта не была поддельной. Омрачила её лишь плотная вуаль Доминики и накинутый на голову капюшон длинного плаща, что совершенно не позволяло рассмотреть женщину.

Виконт был молодым энергичным мужчиной лет тридцати. Едва ли не каждую фразу он сопровождал жестом и не скрывал эмоций. Крутье и Доминику он пригласил на экскурсию по галерее, а дворецкому приказал сопроводить носильщиков и музыкантов в отведённую под гримёрку комнату. Комната эта прилегала к бальному залу, который пока пустовал, но у стены уже была организована площадка, обставленная невысокими канделябрами — импровизированная сцена.

Без театральных ухищрений выступление Бариа теряло часть очарования, но вряд ли кто-то из гостей окажется недоволен.

— Господа, прошу сюда, — дворецкий, немолодой уже мужчина с идеально прямой спиной, открыл дверь «гримёрки» и жестом пригласил всех.

Рэй с Тайлером потащили чемодан, музыканты, осторожно осматриваясь, занесли инструменты. Комната оказалась небольшой. Из мебели на виду была лишь кушетка, столик и четыре стула к нему. Расписная ширма с деревянными элементами перекрывала часть комнаты, за ней имелось большое зеркало с туалетным столиком и табуретом.

— Ну ничего так, терпимо, — оглядевшись, выдал в соответствии с образом Рэй, — будет, где время скоротать. А нам чего-нито принесут, пожевать там, выпить?

— Конечно же, господа, — дворецкий вряд ли был рад общаться с простыми рабочими, но продолжал делать вид, что его всё устраивает, — я распоряжусь.

— Ага, и госпоже нашей тоже захвати, она после танцев своих больно хочет пить. И это, ты там предупреди своих толстосумов слащавых, чтоб носу сюда не совали. Наша госпожа не любит, когда к ней лезут, а мы, если чё, этого тоже не терпим. И лично я не посмотрю, кто он там, граф или не граф, не рукой так словами отправлю далеко-далеко. И мне они не указ.

Тайлер не видел лица партнёра, но что-то в голосе Рэя даже его убедило, что в гримёрку действительно лучше не заходить без приглашения. Таким образом Рэй всего лишь обезопасил их, но сыграл слишком убедительно. Несчастный дворецкий с трудом сдержанно кивнул и неспешно вышел, чтоб не показать, как его впечатлила эта речь.

Не прошло и десяти минут, как трое слуг вкатили в комнату столик, заставленный разными блюдами и бутылками, а после также быстро попрощались и исчезли.

— Переодеваемся в парадное, — скомандовал Рэй, когда все «приготовления» были завершены, — судя по шуму, скоро наш выход.

Тайлер не очень уютно чувствовал себя в «парадной одежде», взятой напрокат в ателье. Костюм тройка и начищенные до блеска ботинки позволяли ему не выделяться, но самому Тайлеру были куда привычнее простые узкие брюки, рубашка и куртка. В них было проще работать, тем более, за его практику случалось всякое, бывало, что и из сточных канав вылезать приходилось. Но одежда «носильщика» сейчас покоилась на дне чемодана в гримёрке, а сам Тайлер направлялся на второй этаж, где должен был располагаться кабинет хозяина. Лестница не охранялась, но по коридорам должны были ходить слуги.

Прежде, чем ступить на лестницу, Тайлер убедился, что внимание гостей приковано к бальной зале, откуда доносились звуки дудки, скрипки и барабана.

Итак, представление началось.

Взбежать на третий этаж не составило труда, комнаты для гостей располагались на втором, а значит слугам незачем особо сновать по третьему этажу. Тайлер решительно шел по коридору, примерно представляя, где может находиться кабинет. Богатое убранство дома не могло не оставить молодого человека равнодушным, но Рэй решил, что совершать кражи для отвода глаз на этом заказе не стоит. С такими людьми как Ворвит никогда не угадаешь, насколько ценна и важна какая-нибудь приглянувшаяся безделушка. Хотя временами глаз и цеплялся за некоторые примечательные вещицы… Но раз Рэй запретил, значит, так надо.

Напарник — первый из знакомых, кто, узнав о неблагородных талантах молодого человека, не скривился и не растерялся, а спокойно кивнул, принимая выбранную Тайлером стезю, чем заслужил его безмерное уважение. Сейчас Тайлер отлично понимал, что детство и отрочество партнёра были совсем иными, ему не нужно было в шесть лет выбирать между перспективами работать на фабрике или трубочистом, которых всегда не хватало из-за высокой смертности от травм и «сажевой бородавки».

Тайлер, насмотревшись на своих единокровных старших братьев, смекнул, что больше шансов выжить именно на улице, и мать негласно одобрила его выбор. А потом жизнь оказалась гораздо интереснее, чем могла бы быть.

И Тайлер шел мимо ярких картин, плафонов электрических ламп, вычурных комодов со статуэтками, дорогих вазонов…

Первая выбранная им дверь оказалась не заперта и явила за собой гардеробную, насколько можно было рассмотреть в свете из коридора, что не могло не порадовать. Значит, где-то рядом спальня хозяина, личная библиотека, а там уж и кабинет. Две смежные двери оказались заперты, и Тайлер, сперва прислушавшись, достал отмычки. Он угадал, первая дверь оказалась спальней. Рассудив, что хозяин вряд ли скоро вернётся сюда, молодой человек осмотрелся. На потолке и стенах красовались излюбленные Ворвитом электрические лампы, что опечалило — такие лампы, наверняка, включаются все разом, а это может привлечь внимание, так что пришлось довольствоваться светом громоздкой газовой зажигалки, которая с трудом умещалась во внутреннем кармане пиджака. Света от неё было достаточно для глаз Тайлера.

На правой стене от входной двери расположились ещё две, которые Тайлер быстро проверил: ванная комната и ещё один проход в гардеробную. Значит, дверь на противоположной стене… Привела молодого человека в кабинет.

Всё складывалось как нельзя лучше.

Двигаясь ловко и бесшумно, Тайлер скользнул к письменному столу и принялся перебирать бумаги. Его интересовали письма, а переписку виконт вёл активную. Рэй дал Тайлеру полчаса после окончания представления, которое только началось, но, глядя на пачки писем, молодой человек начал переживать и усомнился, что ему хватит отведённого времени. Если Тайлер не вернётся спустя эти полчаса, Рэй выведет в зал Доминику, и они направятся сюда, чтоб прикрыть Тайлера, чего ему не особо хотелось.

Музыка ещё доносилась с первого этажа, едва слышно, но обнадеживающе.

Виконт оказался педантом, скреплявшим письма по адресатам и темам, что упростило Тайлеру задачу, но ничего хоть немного похожего на искомую переписку он пока не нашёл. Поняв, что поиск может затянуться, Тайлер потушил зажигалку и задумался. Если Ворвит так прячет своего самородка, не может ли он прятать и письма? Или сжигать сразу по прочтении? Но если там важные сведения или чертежи, тогда уничтожать их не резон. Но вот держать поближе к себе…

Тайлер решительно направился в спальню, к прикроватным тумбам. Вряд ли Ворвит прячет письма под матрасом, но вот в тумбочке… Почему бы и нет?

Присев рядом с первой тумбой, Тайлер вытянул из кармана складной нож и, не тратя время на копание внутри, принялся подцеплять второе дно. Не достигнув успеха, он сразу перебрался ко второй, и удача ему улыбнулась. Под полкой обнаружилась целая папка, туго стянутая бечевкой. Тайлер аккуратно вытянул её, готовясь развязать, но тут молодой человек понял одну важную деталь: музыка изменилась. Сейчас играл оркестр, а не дудка со скрипкой и барабаном. Как давно закончилось выступление?

Тайлер развязал бечевку, всматриваясь в бумаги. Его знаний хватило ровно на столько, чтоб понять, эти чертежи, заметки и письма явно о чём-то важном и странном и, судя по вот этому рисунку, связаны с лампочками. Тайлер вынул бумаги, сложил пополам и засунул под пиджак, плотно прижав к спине подтяжками и жилетом. Папку же он завязал как было и положил на место.

Осталось аккуратно покинуть хозяйскую спальню. Самым разумным Тайлер посчитал выбраться из гардеробной, сделав вид, что просто не туда зашёл. Попасть в запертую комнату из спальни при помощи отмычек не составило труда. Подчистив все следы, Тайлер взялся за ручку двери и вздохнув поглубже, задохнулся от лавандового амбре, после чего натуралистично откашливаясь, вывалился в коридор. Как же он оказался прав! На противоположном конце коридора, как назло, появилась фигурка в чёрном платье и белом переднике с какой-то корзиной в руках.

— Я могу вам чем-то помочь, господин?! — не терпящим возражения тоном громко спросила горничная, стремительно приближаясь.

Вид у неё был хоть и грозный, но измождённый и уставший донельзя.

— Я заблудился! — изобразил негодование Тайлер. — Юноша внизу сказал, что уборная тут, но единственная открытая дверь привела меня в прибежище моли! Ваши служащие не знают планировки дома?

Сбить горничную с толку вряд ли удалось, Тайлер лишь понадеялся, что она примет его за слегка нетрезвого гостя, но тут постышались торопливые шаги и голос:

— О, Уильям, ты снова домогаешься до несчастной девушки?! Я завтра же напишу матушке, чтоб подобрала тебе подходящую партию, это становится невыносимым!

Тайлер узнал голос, но интонация, манера… Наверное, так и говорят аристократы.

— Дорогая, не стоит горячиться, похоже твой неразумный братец снова потерялся.

— Я действительно потерялся! — возмущенным тоном заявил Тайлер, разворачиваясь. — В этом доме столько комнат и коридоров, что это немудрено, так ещё и слуга внизу дал мне неверные пояснения.

В первые же секунды Тайлер возрадовался, что горничная не видит его лица, на котором невозможно было скрыть всех эмоций, что его сейчас обуревали. Он увидел в конце коридора Доминику под руку с Рэем и… До чего же красиво они смотрелись вместе. Но не это восхитило молодого человека. Он как никто другой знал, насколько одежда и прическа могут изменить и украсить человека, но чтоб настолько… Мистрис Клири, сейчас наряженная в вечернее платье цвета красного вина, была настолько красива, что у Тайлера появился в голове лишь один вопрос: как можно было отпустить от себя такую женщину? Имея вес в обществе, деньги, шикарную женщину, зачем вообще что-то менять?

— Милочка, мой брат не позволял себе ничего лишнего, я надеюсь? — Доминика, высвободив свою руку, направилась вперёд.

— Нет, госпожа, я просто удивилась, застав тут господина. Этот этаж жилой и гости тут обычно не бывают, — честно ответила горничная, сделав книксен.

— Тогда и нам тут делать нечего. Ты слышишь, Уильям, мы уходим. Чтобы ты ни искал, это наверняка находится в другом месте.

— Такая комната на первом этаже, направо от центрального входа, синяя дверь, третья по левой стороне, — дала указания горничная, не двигаясь с места.

Доминика же взяла Тайлера под руку и потянула к лестнице, выговаривая за неспособность найти нужную комнату, вероятное злоупотребление шампанским и поползновения в адрес горничной. Уже на лестнице, на порядок снизив тон, Доминика произнесла:

— Нам нужно возвращаться в гримёрку. Мне на сердце неспокойно. Ты достал бумаги?

— Да, целую кипу! — отчитался Тайлер, едва ли не улыбаясь.

— Отлично, разберём потом, сейчас надо незаметно проникнуть за дверь. Главное, чтоб Мика не попалась на глаза хозяину, — оглядывая холл, произнес Рэй.

Около двери никто не толкался и не дежурил, как можно было ожидать, те гости, что ещё находились в зале, общались с господином Крутье и рассматривали музыкантов, продолжающих тихонько играть.

Проскочив за дверь, первым делом Доминика бросилась к зеркалу и нацепила плотную вуаль, закрепив гребнем в высокой причёске, после чего предоставила свою ширму мужчинам для переодевания.

Когда «сценические костюмы» были надёжно спрятаны в чемодане, и в гримёрке снова появились два носильщика, Рэй с Доминикой удалились за ширму, «прятать бумаги». Тайлеру было очень интересно, как и куда их спрячут, но нормы приличия не позволили ему даже спросить, не говоря уже о большем.

Рэй вышел из-за ширмы ровно в тот момент, когда в дверь постучали. Партнёр натянул на лицо недовольное выражение и приоткрыл дверь:

— Ну кого там ещё принесло?

Под нос ему тут же сунули букет алых роз и прежде, чем гость произнес хоть слово, Рэй рявкнул:

— Не выйдет госпожа! И сюда никого не пущу! И вообще, она устала, мы уезжаем домой! Сказал же донести до всех, чтоб никто не совался, что ж все какие тугодумные-то?

Воспользовавшись ситуацией, Тайлер громко произнес:

— Том, госпожа велит собираться, иди и пригони дудочника с компанией сюда и господина Крутье тоже! А мы пока…

— Понял, — кивнул Рэй, совсем не тактично проталкиваясь мимо гостя и закрывая за собой дверь.

— Отлично, — накидывая на плечи плащ, улыбнулась Доминика, выходя из-за ширмы, — я утомилась. Если Крутье с музыкантами не захочет уезжать, так даже лучше.

— Если позволите, я хотел бы выразить вам свое восхищение, — слегка смутившись, произнес Тайлер, воспользовавшись оказией. — Вы сегодня удивительно красивы.

— Благодарю, мне приятно это слышать. Так вышло, что последние года своей жизни я редко показываю лицо, мне привычней жить в тени вуали.

— Я бы хотел почаще видеть ваше лицо, — честно признался молодой человек. — И не я один.

— В этом-то и проблема, — печально улыбнулась женщина, застёгивая плащ.

Возвращение в город обещало занять куда больше времени. Фары паромобиля давали не так много света, как хотелось бы, рассмотреть все колдобины и ямы на дороге было сложно, да и виконт не озаботился поставить фонарные столбы на протяжении дороги до своего особняка. Поэтому паромобиль плелся как улитка, раскачиваясь и пыхтя.

Возвращались они втроём: Крутье пожелал остаться на вечере, явно для обзаведения полезными знакомствами. Музыкантов попросил оставить сам виконт. Возможно, это было сделано, чтобы удержать на приёме Бариа, но та посчитала для себя уместным вернуться в город в обществе двух грузчиков и незамедлительно запрыгнула в паромобиль. Рэй и Тайлер, также не рассусоливая, засунули в багажник чемодан и захлопнули дверцы.

— Твоя репутация теперь под угрозой, ты же понимаешь? — вцепившись в руль и всматриваясь в лобовое стекло, заметил Рэй, когда они выехали на общую дорогу от загородного особняка.

— Она там оказалась с момента принятия мною приглашения на этот приём, — бросила Доминика, откидывая с лица вуаль. — Весь флёр тайны и загадки — коту под хвост. Надеюсь, что игра хотя бы стоила свеч.

— О, поверьте, так и есть, ваша помощь неоценима… — поспешил заверить Тайлер, обернувшись, но особа на заднем сидении властным жестом прервала его:

— Милый Тайлер, я взрослая самостоятельная женщина, я в силах оценить все риски. Да и наблюдать лица этих снобов было забавно.

— Бьюсь об заклад, они надеялись, что ты повторишь свое выступление, и они увидят-таки твоё лицо, — усмехнулся Рэй.

— Но их надежды не оправдались, — злорадно бросила Доминика, — печально, что во всей многомиллионной столице от силы лишь пара дюжин человек по достоинству может оценить мои старания. Для остальных я лишь нечто среднее между балериной и артисткой бурлеска, а выигрываю лишь за счёт экзотичности облика. Порой я задаюсь мыслью, что зря вернулась. «Отсталый восток» куда более свободен и честен. Там никто не станет натягивать траур только бы не привлекать ненужных взглядов. Достаточно чадры. Или слуги рядом, чтоб никто не разглядывал исподтишка. И дела можно вести спокойно…

— Ты слишком прогрессивна для нашей страны и этого времени, — вздохнул Рэй, с силой дёрнув какой-то рычаг. — Свободные женщины тут пока не нужны.

— Увы, я это знаю.

Свободная женщина… Тайлер слышал этот термин. Суфражистки-аристократки часто так себя именовали, даже газетчики переняли эту манеру. Но самое забавное было то, что эти дамы об истинной свободе могли лишь мечтать. Они как раз и были зависимы во всём: деньгами — от мужей и отцов, репутацией — от молвы, дееспособностью — от законов. Частично свободными можно было назвать лишь тех женщин, которых молва именовала женщинами свободного поведения. К таковым причисляли и мать Тайлера, хотя он сам помнил её мягкой нежной женщиной с бледным лицом и лихорадочным румянцем на скулах и щеках. Ненужная родителям дочь второсортной артистки драматического театра и костюмера, она не могла рассчитывать на иную судьбу, кроме как быть привязанной к всё тому же театру: сначала продавая в буфете запечённые каштаны, после играя мимолётные детские роли, а потом приплясывая в кордебалете. Единственным достижением миз Лунн было поступление в труппу оперного, когда она приглянулась любвеобильному директору, который и организовал тот перевод. Директор уделял ей слишком много внимания, настолько много, что на сцене она бывала нечасто, а после едва не умерла родами. Но место в труппе за ней сохранилось, и маленький Тайлер часто видел мать на сцене, пусть и в последнем ряду массовки. Но отсутствие обручального кольца и наличие сына позволили молве называть женщину и её ребенка всевозможными бранными словами, а то и похуже: Тайлер помнил, как одна особо ретивая склочница даже пыталась привязать его матери к рукаву жёлтую ленту. После трёх таких попыток по той улице они больше не ходили. Мать считала, что её занятие — это искусство, но часто на улицах ей бросали в лицо, что она всё равно что проститутка, тоже продает свое тело, разве что трогать не даёт. Теперь Тайлеру было прекрасно понятно, почему Доминика Клири не хочет, чтоб кто-то знал, что она и Бариа — это одно лицо. Его-то мать не додумалась носить траурную вуаль. Быть может, тогда излишние треволнения не позволили бы чахотке свести её в могилу так рано.

— Куда тебя доставить? В театр? Или вы снимаете дом? — уточнил Рэй, не отрывая взгляда от дороги.

— Я живу в отеле. «Корона Виолетты», — нехотя ответила Доминика, тоже смотря в окно.

— Далековато от театра.

— Люблю пешие прогулки, ты знаешь. И цена устраивает. Равно как и условия. Горячая вода есть, прачечная, ванная комната, камин, ресторан. Что ещё надо для комфортного пребывания одинокой женщине?

— Хорошо, тогда для начала доставим тебя, а потом поедем к Тайлеру, разбирать бумаги. Или нет, пусть бумаги пока побудут у тебя, завтра в театре передашь нам.

— Боишься слежки? — встрепенулся Тайлер, оборачиваясь и пытаясь разглядеть хоть что-то в заднем стекле.

— Она вполне возможна. Ночь лунная, если ехать за нами на лошади, можно проследить, не попавшись нам на глаза. Да и вломиться к тебе в комнату проще, чем в отель в центре города.

— Быть может, попросить охрану отеля присмотреть за номером…

— Ох, оставьте, — с раздражением бросила Доминика, — ваша паранойя действует мне на нервы. Если даже кто и вломится, в чём я сильно сомневаюсь, мне по силам поднять такой шум, что сбегутся все полицаи квартала.

— Но я всё же провожу тебя до номера, чтобы убедиться в его безопасности.

На это возражений не последовало.

Меж тем они уже въезжали в город, и Рэю пришлось сбавить скорость. Плотный смог привычно окутал город, и свет газовых фонарей не мог полностью его разогнать даже на центральных улицах. Про мелкие улочки бедняцких кварталов и говорить было нечего.

Санитарная Инспекция год от года била тревогу, пугая горожан болезнями одна страшнее другой, но единственное, чего она добилась, это ограничения времени и плотности выхлопов с фабрик и заводов. И сколько бы господа инспекторы не твердили, что больше всего дыма приносят каминные трубы горожан, убедить тех использовать дорогостоящий антрацит вместо обычного угля, у них не выходило уже много лет. Хотя, если вспомнить, что проблема с канализацией, которой в городе, считай, не имелось с момента основания, была решена менее чем полвека назад, чистый воздух город вдохнет ещё не скоро. Но от густого смога, в котором, бывало, что и лицо собеседника можно было рассмотреть с трудом, имелась и польза. Для определенных слоев общества. Стеснительные клиенты проституток, продавцы дурманящих порошков и прочих сомнительных увеселений, нечистые на руку дельцы, воры и грабители, все они находили в густом бело-желтом смоге свою прелесть. Даже Тайлеру в отрочестве доводилось прикрываться этим тошнотворным туманом.

Рэй вёл паромобиль на допустимой скорости, стремясь как можно быстрее добраться до центральных улиц. Ночная жизнь в столице велась весьма бурная, и джентльмены считали недопустимым для себя гулять по неосвещенному и небезопасному городу. К их голосам власти прислушивались, поэтому не скупились на фонари. А сами улицы патрулировались вооруженными треножниками на паровом ходу. Да, шума от них было много, особенно ночью, но в силу размеров они не мешали движению по дорогам, а мощные прожектора позволяли видеть всё необходимое.

Обеспеченные горожане предпочитали немного потерпеть лязг и шипение по ночам, чем утром найти свои рестораны и магазины разграбленными. Жители бедняцких кварталов треножников на своих улицах не наблюдали и не слышали, но спокойнее их сон от этого не становился.

Миновав пересечение Цветочной и Работной улиц и привычную телегу, где и днём и ночью торговали горячим кофе, паромобиль выехал, наконец, на улицу Марианны, где Рэй позволил себе облегчённо вздохнуть. Он отлично знал, чем чреваты ночные поездки по окраинам города. Тем более что ехать пришлось через Святого Бонни, а этот район в полнолуние становился ещё более поганым местом, чем обычно.

— Хорошо, что маньяк нам не встретился, — усмехнулся своим мыслям Тайлер, — а то было бы шикарное завершение вечера.

— Нас трое, и мы в паромобиле, — отмахнулся Рэй. — Я не вышел бы из него даже организуй нам маньяк баррикаду на дороге.

— А что за маньяк? — спокойно поинтересовалась Доминика.

— Я боюсь, это слишком неприглядная тема для… — неуверенно начал Тайлер, но собеседница его перебила:

— Для женщины? О, Боже праведный, что за… Мне казалось, я вполне доказала, что отличаюсь от утончённых холеных леди со слабыми нервами.

— В нижних кварталах уже год как орудует маньяк, — пояснил Рэй. — Особо любит район парикии собора святого Бонифация. Каждое полнолуние кого-то убивает. В основном проституток и бродяг, но часто попадаются и состоятельные джентльмены.

— А полицаи?

— В первый месяц, когда прирезали трёх проституток, никто не обратил внимания, хотя их кровищей залило целую улицу. Решили, что местные что-то не поделили. Во второй, уже местные принялись ворчать. На третий раз в район притащились полицаи. Неделю лазили по всем щелям, даже патрулировали треножниками. Но безрезультатно. С тех пор устраивают облавы в полнолуние в Святом Бонни, но ничего не находят. Только тела утром. Часто в окрестных районах. Но все убийства похожи. Так что это явно одних рук дело.

— Неужели не нашлось ни одного сыщика, кто решился бы взяться за это дело? — недоверчиво спросила Доминика, подаваясь вперёд, чтоб получше рассмотреть шагавшую навстречу башенку на трёх длинных ногах, поводящую лучом прожектора из стороны в сторону.

— Находились, — Рэй сбавил скорость, аккуратно проезжая под треножником. — Один заявил газетам, что недели не пройдет, как он раскроет дело. Не раскрыл. Второй и третий были скромнее, но пропали без вести, видимо, маньяка они нашли. Четвертый приехал с материка, продержался чуть больше месяца и спешно уехал обратно.

— А король? Он в курсе ситуации?

— В курсе. Даже давал интервью. Просил всех быть осторожнее, помогать полицаям и заверил в своих переживаниях.

— Иначе говоря, ему нет дела до этого маньяка.

— Иначе говоря, в городе и без того море проблем. И три-четыре трупа в месяц не такая уж страшная потеря на фоне сонма всех прочих убийств в нижних районах. Вот если бы маньяк орудовал в Центре, всё было бы по-другому.

— Не сомневаюсь, — фыркнула Доминика. — Надо полагать, этот маньяк ежемесячно любимая дойная корова газетчиков?

— Истинно так. Сперва спекуляции, затем смакование подробностей убийств. Все при деле, все довольны: и читатели, и журналисты, и полицаи.

— Ну что ж, теперь буду знать, что в полнолуние на улицы ни ногой, — улыбнулась Доминика.

— Если позволите, такую красивую женщину вообще не стоит отпускать на эти улицы одну. Здесь далеко не у всех в головах достойные мысли, — проворчал Тайлер, искренне так думая.

— О, милый Тайлер… — снисходительно улыбнулась Доминика, но посчитала за лучшее не продолжать.

Меж тем паромобиль выехал на ярко освещенную набережную и миновал громаду разводного моста.

— А помнишь, как у нас в Даринширне убили Лысую Нэн и её товарок? — внезапно оживилась Доминика. — Всего четыре убийства, но город стоял на ушах полгода. Хотя… Уместно ли сравнивать скромный Даринширн и столицу с её пятью миллионами жителей.

— А сколько людей составляет население Даринширна? — полюбопытствовал Тайлер.

— М-м-м… Где-то миллион, — ответил Рэй. — Север не так плотно населён. По местным меркам это самый крупный город до Перевала.

— Я никогда не покидал пределы столицы, — печально вздохнул Тайлер.

Теперь, после такого откровенного общения с партнёром и его супругой, молодой человек остро ощущал скучность своей жизни. Ведь мир так огромен, имея средства, можно путешествовать, изучать языки, наблюдать жизнь в других странах… Да и по собственной стране, для начала, было бы интересно проехать.

— Это всегда можно исправить, — улыбнулась Доминика.

— Тем более что, весьма вероятно, нам скоро подобное путешествие и предстоит, — добавил Рэй.

Тайлер уже открыл было рот, чтобы уточнить, но Рэй резко дёрнул за один из рычагов и паромобиль с шипением остановился. С правой стороны от паромобиля возвышалось здание отеля, сверкая вывеской. Велев Тайлеру оставаться в салоне, Рэй выбрался на улицу и открыл дверь Доминике, которая уже снова накинула на лицо вуаль.

Осталось дождаться Рэя и можно будет вкусить заслуженный отдых…