Джи стоит напротив зеркала, так близко к нему, что практически соприкасается носом с собственным отражением. Он наносит тушь на ресницы, легко орудуя щеточкой, когда в комнату заходит Фрэнк. Джерард продолжает краситься, не отрываясь от своего отражения, но чувствует, как тяжелый взгляд парня скользит от его блестящих ботинок к узким штанам, к приталенному пиджаку, к идеально уложенным волосам.

— Хорошо выглядишь, — хрипло замечает Айеро, закончив оглядывать его. Он подкрадывается сзади, смотря через плечо Джи на его отражение.

— Спасибо, — мягко отвечает Уэй, фокусируя взгляд на отражении парня. Фрэнк сам одет с иголочки, его макияж идеален, а волосы уложены намертво. Они теперь одного цвета, и Джерард немного скучает по тем временам, когда оттенков было два. В костюме, с галстуком, с такими волосами и почти полностью закрытыми одеждой татуировками Фрэнк выглядит едва ли не консервативно, и только лишь его странная стрижка, тоннели в ушах, пирсинг и скорпион на шее выдают в нем фрика.

Когда Джерард встречается взглядом с отражением Фрэнка, его дыхание ускоряется. Айеро выглядит голодным. Уэю слишком хорошо знаком этот взгляд. Обычно он предвещает порок в крайней его степени. Джи сжимает пальцы на краю столешницы и прекрасно понимает, что всё его желание у него на лице написано. Губы Фрэнка искривляются в усмешке. Он прекрасно знает, что творит с Джерардом, а ведь он даже ничего ещё толком не предпринимал.

Айеро делает шаг вперед и прижимается грудью к спине Джи, а пахом — к его заднице. Солист чувствует, как между ними тут же повышается температура, и он знает, что уже наполовину тверд. Фрэнку сейчас ничего не стоит завести его. Он рассеянно смотрит на часы. Времени нет.

— Нас сейчас забрать должны, — его голос дрожит. Он балансирует на краю пропасти. Он не хочет подводить группу и фанатов тем, что опоздает или вовсе не явится, но если дело касается Фрэнка, то тут Джерард мало что контролирует, и одного лишь кивка от младшего хватит, чтобы он запер дверь, отключил телефоны, разорвал тщательно подобранную для них одежду и позволил Фрэнку выебать себя, пока его макияж не расплывется от пота и спермы. Конечно, Фрэнк об этом знает, и его глаза блестят, а теплая ладонь скользит по бедру Джерарда, накрывая быстро растущий бугорок между его ног.

— Я знаю, — Айеро специально перемещает вторую руку на шею Джерарда, касается ключиц и большим пальцем нащупывает пульс. — Всё в порядке, — мягко говорит он, обеими руками слегка поглаживая парня. — Я не собираюсь портить твой прелестный макияж или одежду, — шепчет он на ухо Джи, опаляя его своим теплым дыханием. — Я просто дам тебе некоторые указания.

Джерард так крепко держится за столешницу, что удивительно, как она не ломается под его руками. Пальцы Фрэнка на горле наталкивают на мысли об ошейнике, надежно спрятанном в чемодане младшего. Фрэнк словно бы читает его мысли, комментируя:

— Я бы хотел надеть на тебя ошейник сегодня. Как, думаешь, отреагировали бы люди? Как бы ты объяснил это журналистам?

В голове Джерарда вихрем кружатся торопливо придуманные «безопасные» ответы на вопросы любопытствующих. Он мог бы навешать им всем лапши на уши, если потребуется. Он и на сцене носил всякое дерьмо, и ему всё сходило с рук. Если бы Фрэнк захотел, чтобы он надел ошейник, он бы сделал это.

— Я надену его, если хочешь, — чуть дрожащим голосом предлагает Джи, дерзко смотря на Фрэнка. Его медленные движения отвлекают, из-за них трудно говорить.

Фрэнк закусывает колечко в губе, раздумывая.

— Что бы ты ответил на вопросы о том, что он означает? — его рука на горле Джи почти неуловимо сжимается. Это не больно, но ощутимо, как и ошейник.

— Что я твой, — Джерард говорит это на полном серьезе. Он действительно сказал бы это, в прямом эфире, если бы пришлось, какому-нибудь раздражающе дерзкому репортеру с Total Request Live или подобного дерьма. Но он бы сделал это, к черту последствия.

Глаза Фрэнка почти светятся желанием и гордостью. Джерард уверен, что ему требуется вся сила воли до последней капли, чтобы не продолжить и не испортить к черту их макияж и одежду. Фрэнк прикрывает глаза и делает несколько глубоких вдохов. Когда он вновь открывает их, то снова сосредоточен, снова на верном пути.

— Это хорошая идея, сучка, но я не это планировал.

Джерард слегка дрожит от оскорбления и пытается контролировать свое дыхание, чтобы не вспотеть и не испортить макияж.

— Сегодня вечером ты будешь хорошей шлюшкой и станешь вести для меня счет.

У Джерарда нет ни малейшего представления о том, что Фрэнк имеет в виду. У него и так проблемы с концентрацией, потому что Айеро прижимается к нему сзади всем телом и продолжает медленно поглаживать выпирающий стояк. При таком раскладе поездка до места проведения мероприятия кажется чертовски болезненной.

— Каждый раз, когда кто-то будет говорить тебе, как сексуально ты сегодня выглядишь, или как хорошо, или изящно, или как сильно они хотели бы тебя трахнуть, ты будешь считать это. Если скажут ещё раз, считаешь ещё раз, понял?

Джерард кивает, не совсем понимая смысл этого задания, но он абсолютно уверен в том, что за этим стоит нечто большее, чем просто математика. Однако он знает, что лучше бы ему не задавать вопросы, поэтому просто концентрируется на том, чтобы стоять прямо, и пытается не застонать.

— Вечером, когда мы вернемся в эту комнату, ты скажешь мне итоговое число. И ты получишь по пять шлепков по заднице за каждый. Чертов. Комплимент, — Фрэнк шепчет эти слова прямо в ухо Джерарду. Его глаза прикрыты, и он буквально источает грех. — Потому что ты должен понять, что не можешь так просто выставлять себя на обозрение всем этим людям, при этом не думая о том, кому ты принадлежишь, Джи.

Их взгляды пересекаются в зеркале, и Джерард уже за гранью мыслей. За гранью слов. Он так чертовски заведен, что просто пытается не кончить в штаны. Фрэнк, кажется, чувствует это, потому что прекращает движения руками и глядит на Джерарда через зеркало. Триумф и ликование написаны на его лице. Он накрывает руки Джи своими и тянет на себя, пока тот не отпускает столешницу. Они переплетают пальцы.

— Итак, ты будешь вести счет для меня, не правда ли? — спрашивает он. Джи кивает, не в силах ничего сказать. Его щеки под слоем макияжа розовеют, глаза широко открыты, а взгляд дикий. — Хороший мальчик, — Фрэнк усмехается и продолжает: — И я тоже буду это делать, — глаза Джи вспыхивают — он не готов поверить в то, что это ещё не всё. — Я буду считать каждый раз, когда кто-то будет говорить мне, насколько горячо ты выглядишь или как приятно пахнешь, — он делает глубокий вдох, оценивая резкий запах одеколона Джерарда. — За каждый из этих комплиментов ты получишь десять шлепков.

Последнее предложение разрывается как бомба. Джерард распахивает глаза, когда значение слов доходит до него. Фрэнк отстраняется, оставляя его тяжело опираться на столешницу. В крови бурлит адреналин, а в голове — осознание последствий.

Айеро идет к выходу из комнаты и, остановившись в дверях, разворачивается к солисту и триумфально ухмыляется.

— Даже не думай о том, чтобы соврать мне по поводу цифр. Я узнаю. Если ты сделаешь это, я просто выберу любое число. И я обещаю тебе, что оно будет намного больше.

Дверь захлопывается, и Джерард остается в комнате один. Его тело кипит желанием, а сознание куда-то падает. У него кружится голова, и он не может стоять прямо, так что идет к кровати. Штаны чересчур давят, и Уэй серьезно думает о том, чтобы подрочить, быстро, чтобы избавиться от давления, перемешанного с болью. Но даже если бы у него было время (которого у него нет), Фрэнк узнал бы об этом. Он бы увидел это, когда они собрались бы на месте встречи, он бы почувствовал запах оргазма, исходящий от Джерарда. И ему бы это не понравилось.

Телефонный звонок пугает Джи и отгоняет неправильное решение, к которому он мог бы прийти. Это Брайан, и он орет, чтобы Уэй тащил свою задницу вниз, потому что все ждут его. Он встает, настраивается как может и спускается к команде.

***

— Господи, наконец-то! — восклицает Брайан, когда звенит лифт и Джерард подходит к команде My Chem. — Хэй, чувак, хорошо выглядишь. А теперь садись в гребаную машину.

Его подталкивают к бронированному пикапу, который у них сегодня вместо лимузина. Джерард не может поверить в то, что он ещё даже не вышел из отеля, а счет уже открыт. Чертов Брайан.

Он забирается в машину, занимая место рядом с Бобом, и оглядывает товарищей по группе. Все приложили сегодня определенные усилия, приоделись и отлично выглядят, даже если и чувствуют себя немного некомфортно.

— Ну разве мы не банда сексуальных засранцев? — провозглашает Джерард, и парни соглашаются с ним. Пока они хихикают и выясняют, кто из них выглядит лучше, Фрэнк ловит взгляд Джи. Вскидывает бровь, ухмыляется и поднимает вверх палец.

Вот дерьмо. Джерард только что заработал себе ещё один пунктик. Блять. Это будет тяжелая ночь, во всех смыслах. Он сглатывает, обводит губы кончиком языка, не разрывая визуального контакта с Фрэнком. Тот следит за этими движениями. Кусает губу, и взгляд его обещает наказание. Он крепко сжимает пальцы на сиденье перед собой, и Джерард знает, что каждый грамм силы воли Айеро нужен для того, чтобы оставаться на своем месте. К черту, решает он, если его сегодня и так накажут, то он хотя бы заставит других тоже пострадать.

***

Весь оставшийся вечер на мысленном счетчике Джерарда, как на старом будильнике, переворачиваются цифры. Каждый комплимент делает число всё больше и больше.

Самое ужасное — это ковровая дорожка. Каждый журналист вздыхает и ахает, видя его, некоторые — по нескольку раз. Девчушка с MTV2 явно пытается затащить его в постель, потому что ей удается одарить комплиментом каждый элемент одежды на Джерарде. Слава богу, что он не надел сегодня галстук. Когда она начинает распинаться насчет его ботинок (это гребаные ботинки, блять, очнись), он задается вопросом, считается ли это вообще. В смысле, это комплимент ботинкам, а не ему. Наверняка, это не нужно добавлять к общему числу? Но он не уверен. Что если Фрэнк спросит его об этом позже? Что если он всё поймет неправильно?

Должно быть, что-то такое отражается на лице Джи, как бы он ни пытался это скрыть, потому что внезапно Фрэнк оказывается прямо позади него, легко касается плеча и шепчет на ухо:

— Если ты не уверен в том, считается ли это, то это считается, — и так же внезапно он уходит, пробежавшись пальцами по спине Джи и мимолетно, легко коснувшись его задницы, так быстро, что это наверняка выглядело как случайность. Но это не было случайностью. Это было обещанием.

Джерард уверен, что если посмотреть репортаж с этого интервью и поставить его на паузу на этом самом моменте, то его лицо на экране будет выражать чистый секс, и камера передаст миру всю его страсть и желание. К счастью, если кто-нибудь из телевизионщиков когда-нибудь это и заметит, то подумает, что Джерарду просто очень, очень нравятся его ботинки. Ботинки, а не скучный журналист.

Когда они наконец проходят наводненную толпой репортеров красную дорожку, число комплиментов достигает тридцати. Сколько будет тридцать умножить на пять? Сто пятьдесят. Вот дерьмо. Джерард ещё даже внутрь не зашел, туда, к тем людям, что вечно виснут на тебе и похлопывают по плечу. На самом деле, ситуация становится отчасти смешной. Если так и дальше пойдет, то Джерарду придется попросить Фрэнка о каком-нибудь другом плане расплаты. В противном случае, он больше никогда не сможет сидеть. Он слегка улыбается сам себе от этой идеи. Быть может, ему удастся обменять порку на несколько минетов, бондаж, возможно, на секс в общественных местах? Фрэнк большой любитель публичного секса, Джерард — нет, но он достаточно дорожит кожей на своей заднице, чтобы начать рассматривать эти варианты. Мимолетно, однако.

Он стоит в людном лобби и потягивает специально поданую ему диетическую колу, когда Фрэнк, попивая пиво, ловит его взгляд на своих губах. Между ними примерно человек двадцать и расстояние в двадцать футов, но взгляд Айеро прорезает всё это пространство. Он ухмыляется Джерарду, опускает бутылку и шепчет одними губами: «Сколько?».

Джерард точно знает, что он имеет в виду и, не в силах удержаться, закатывает глаза, а потом ищет, куда бы поставить свой стакан. Потом поднимает обе руки, разводя пальцы — десять. Сжимает в кулаках, потом снова разжимает. Двадцать. Снова сжимает и вновь разжимает. Держит открытыми, чтобы показать, что на этом всё. Тридцать.

Тридцать комплиментов. Даже с такого расстояния Джерард видит нахальный блеск в округлившихся глазах Фрэнка и то, как он шепчет: «Ауч». Чертов ублюдок действительно наслаждается этим. Усмешка Айеро становится шире, язык пробегает по нижней губе, а глаза обещают безумства. Джерард горит от одного только взгляда на него, и ему приходится напомнить себе, где они находятся. Потому что, любит он публичный секс или нет, он вряд ли выдержит всю церемонию, что-нибудь при этом не вытворив, если не получит хоть каких-то действий от Фрэнка, причем как можно скорее.

К сожалению или к счастью, кто-то подходит к Айеро и утягивает его в разговор, так что их визуальный контакт разрывается. Джерард поворачивается к Бобу и Рэю, раскачивается взад-вперед, но особо не слушает их болтовню. Его сознание заполнено картинками предстоящего. То, как его язык ласкает татуировку с птичками. То, как его зубы оттягивают колечко в губе. То, как он сосет…

— Джерри! — чьи-то руки хватают его сзади, заключая в крепкие объятия. Кола расплескивается из стакана, а Джерард пытается сохранить вертикальное положение. Он уже знает, кто его, никто другой не называет его Джерри.

— Привет, Берт, — он поворачивается к певцу, чьи волосы выкрашены в ярко-красный, натягивает на лицо улыбку и буднично похлопывает его по руке. Берт уже пьян и, возможно, под кайфом от чего-то незаконного.

— Просто, блять, посмотри на себя, гребаный секс-бог! — он ударяет Джерарда в грудь, хихикая. — От кот… кут… От кутюр! — наконец выговаривает он, вызывая у Уэя искренний смех, даже несмотря на то, что его внутренний счетчик переворачивается дважды. Берту свойственно повторяться, когда он пьян. Это нехорошо. Он указывает на Джерарда и орет «от кутюр» ещё трижды, пока они разговаривают, и Джи почти физически чувствует, как его задница горит. Он залпом выпивает остаток своей колы, извиняется, обнимает Берта и удаляется в уборную.

На деле ему требуется ещё двадцать минут, чтобы добраться туда, потому что его останавливают каждые три фута. В другой ситуации он был бы польщен и рад поговорить с Питом Вентцем и Билли Джо об их белых костюмах или обменяться мнениями о подводке с близнецами Мэдден, но ему правда нужно выбраться из этой толпы, потому что они все ведут себя так мило и отстегивают комплименты его костюму, его волосам, его глазам, его чертовым ботинкам. Счетчик в его голове работает так быстро, что цифры начинают расплываться.

Наконец-то, наконец-то он доходит до уборной, и она каким-то чудом оказывается блаженно пустой. Джерард пользуется туалетом и моет руки, спрашивая себя, может ли остаться здесь до самого начала церемонии награждения, потому что, когда она начнется, люди наконец прекратят с ним разговаривать. Он встречается взглядом с собственным отражением и делает глубокий вдох, пытаясь настроиться на возвращение. Шум толпы по ту сторону становится громче, когда открывается дверь. Кто-то заходит внутрь. Это сигнал о том, что пора уходить. Джерард бросает последний взгляд на свое отражение, потому что всё это — его вина, и делает шаг к двери.

Тут же натыкаясь на Фрэнка.

— Привет, красавчик, — Айеро хищно ухмыляется ему. Счетчик вновь срабатывает.

Джерард действительно должен быть зол на него или хотя бы раздражен из-за всего, через что он вынужден проходить, но всё, чего он хочет — это просто наброситься на Фрэнка. Конечно же, Айеро об этом знает. Он берет руку Джерарда в свою, ладонь к ладони, и даже от этого контакта у Джи горит всё от руки до самого члена.

— Сколько? — спрашивает Фрэнк, потом тянется к нему и оставляет быстрый поцелуй на его губах. Взгляд Джерарда падает на дверь и возвращается обратно. Это рискованно. А рисковать он не любит.

— Слишком много, — признает он, опуская взгляд. Их стоп-слово вертится в голове, но он не готов сказать его, не готов признать поражение, пока нет.

Фрэнк высвобождает одну руку и тянется к затылку Джи, слегка поглаживает точку у основания его шеи. Джерард глубоко вздыхает, расслабляется, и желание скользит в его теле от уверенных прикосновений Фрэнка. Айеро знает, как им управлять.

— Сколько, детка? — снова мягко спрашивает он. Джерард открывает глаза, встречаясь с нахальным взглядом ореховых глаз.

— Сорок восемь, — признает он.

— Дерьмо, — слегка скептически улыбается Фрэнк. — Это много. Ты ещё более горячий, чем я думал, — Джерард открывает рот, чтобы начать протестовать, и мысленно уже прибавляет ещё один пункт к общему числу комплиментов, но Фрэнк останавливает его: — Не считай этот.

Он снова смотрит на дверь, потом на Джерарда, а потом они вдруг сдвигаются с места, Фрэнк заталкивает их обоих в одну из кабинок, запирает дверь и тянет Джи к себе за рубашку, ловя его рот для поцелуя, о котором они оба мечтали всю ночь. Рукой он давит на заднюю часть шеи парня, их языки сталкиваются. Джерард сжимает задницу Фрэнка и притягивает его ближе. Они отчаянно целуются, руки бродят по телам и ласкают их, языки сплетаются, пока у Джи от этого не начинает кружиться голова. Фрэнк разрывает поцелуй, и Уэй едва ли не падает спиной на холодную стену. Его грудь вздымается, а сам он не отводит взгляд от своего любовника.

Когда его дыхание выравнивается почти полностью, Фрэнк глядит на него. Чересчур явно бросает взгляд на часы перед тем как сказать:

— У меня есть предложение. Оно действительно в течение следующих шестидесяти секунд, — он вопросительно приподнимает бровь, ожидая кивка от Джерарда, что и получает. Двигается ближе и продолжает, одной рукой беря Джи за подбородок и поглаживая его пухлые влажные губы. До парня доносится его теплое дыхание. — Минет, здесь и сейчас, и я уменьшу твое число вдвое.

Джерард хмурится. Смесь боли и похоти написана на его лице. Он откидывает голову назад, слегка ударяется о стену, дышит быстро и тяжело. Внезапно ему кажется, что в этой слишком маленькой кабинке недостаточно воздуха, и он знает, знает, что доведен до отчаяния, потому что на самом деле раздумывает над этим вариантом. В любой момент сюда кто угодно может зайти и увидеть две пары ботинок под дверью, а он действительно думает над предложением.

Но половина. Половина. Ох, это может и правда того стоить.

— Сорок пять секунд, — шепчет Фрэнк, вытягивая Уэя из размышлений.

— Половина итогового числа? — спрашивает Джерард, и различные варианты событий вихрем кружатся в его голове. Он поражен тем, что у него хватает ума вести с Фрэнком переговоры, в то время как тот смотрит на него взглядом, воплощающим грех, секс и похоть.

— Нет. Половина того, сколько ты набрал сейчас. Ты выйдешь отсюда с числом двадцать четыре, — Фрэнк тянется к заднице Джерарда и сжимает её, потом наклоняется, чтобы провести языком по его губам. — Для твоей бедной сладкой задницы это на сто двадцать ударов меньше, — шепчет он Джи в губы, а потом прижимается к ним в долгом поцелуе.

Джерард не в состоянии думать. Часть его мозга, отвечающая за математику, просто отключилась, отображая сообщения об ошибке и случайные порно-файлы. Губы Фрэнка деактивируют все клетки его мозга, ответственные за принятие решений, всё его сознание буквально поет серенады сексу, и о боже, Фрэнк знает, что ему следует делать своим языком. Он прерывает поцелуй, его рука покоится на горле Джерарда. Он смотрит на часы и замечает:

— Двадцать пять секунд.

Джерард колеблется, буквально впадает в ступор от давно въевшихся страхов — что о нем пойдут унизительные слухи или его запишут на видео. Но руки Фрэнка на его горле напоминают ему, кто тут главный, напоминают о том, как сильно Фрэнка бы это порадовало, а Джерард любит радовать Фрэнка. Очень любит.

— Пятнадцать секунд. И ты можешь подрочить, я разрешаю, — у Фрэнка такой взгляд, будто он плавится. Его губы влажные и скользкие. У Джерарда подкашиваются колени, когда Айеро упоминает дрочку, и его член аккуратно напоминает ему о том, как долго его дразнят. Да кого он обманывает? Он не может отказать Фрэнку. Он никогда ему не отказывает.

— Хорошо, но волосы не трогай, — предупреждает он, отматывает от рулона туалетную бумагу и бросает её на пол, чтобы было, на что встать. Встречается с Фрэнком взглядом. Айеро смотрит на него со смесью гордости и триумфа. А потом Джи дерзко захватывает его губы, толкает к стене, хватается за его ремень и ширинку. Фрэнк гортанно стонет и опирается на стену, позволяя Джерарду сделать всю работу.

У них нет времени на то, чтобы делать всё это красиво. Джи встает на колени на кучу туалетной бумаги, стягивает с Фрэнка штаны и боксеры, достает его член и сразу же берет в рот. Он сосет и в хорошо отработанной манере двигает головой, а руки заняты тем, что расстегивают его собственный ремень и штаны. Он стонет вокруг члена Фрэнка, когда сжимает руку в кулак вокруг себя. Фрэнк закрывает рот рукой, пытаясь не застонать, но у него ничего не выходит, потому что Джерард так. Чертовски. Хорош в этом. И вид, который открывается Фрэнку — на сладкие губы вокруг его члена и на глаза Джи, смотрящие прямо на него — это так горячо, что практически воплощает собой смертный грех.

Джерард знает, что у них просто не получится быть тихими, поэтому им придется делать это быстро и надеяться, что удача останется на их стороне. Он делает всё возможное, заглатывая во всю длину, массируя яйца Фрэнка одной рукой, пока другая занята его собственным членом. Он смотрит прямо на Фрэнка. Тот откидывает голову в сторону, его глаза наполовину закрыты, а на лице написан экстаз — Джерард видел подобное выражение лица на сцене, когда Фрэнк играл. Рука Айеро замирает над головой Джерарда, он до безумия сильно хочет запустить пальцы в его волосы, однако вместо этого кладет руку Джи на плечо, царапая его вельветовый пиджак.

Джерард держит одну руку обернутой вокруг члена Фрэнка, двигает ею и повторяет те же движения ртом. Всё это призвано довести Фрэнка до края настолько быстро, насколько это возможно. Всё — от сжимающихся пальцев до того, как он облизывает и сосет его член, до сияющего взгляда, в котором читается «Трахни меня». Это чертовски хорошо работает — Фрэнк дрожит, кусает руку, а пальцы другой впиваются Джерарду в плечо так сильно, что вполне могут оставить царапины даже через слои ткани. Он закрывает глаза, он стонет, Джерард сосет, Фрэнк содрогается, толкается вперед, кончает… кончает с полузадушенным стоном облегчения. Он смотрит вниз, на Джерарда, и тепло и гордость переполняют его, когда парень глотает.

У Айеро даже нет времени на то, чтобы отдышаться. Джерард чуть отстраняется, а потом прижимается лицом к его животу и ускоряет движения рукой на своем члене. Его губы и язык почти касаются горячей кожи Фрэнка с вытатуированными на ней птицами, пока он дрочит себе. Главное — скорость, главное — переступить эту черту как можно быстрее.

Пальцы Фрэнка скользят по подбородку Джерарда, вынуждая его поднять голову, чтобы Айеро видел выражение лица Джи, когда он кончит. Их взгляды встречаются. Глаза Уэя затуманены похотью и ощущением приближающегося оргазма. Глаза Фрэнка переполнены теплом. Он упивается каждой деталью. Он засовывает два пальца Джерарду в рот, и у того нет других вариантов, кроме как начать посасывать их. Его рука движется со скоростью молнии, и он чувствует приближение апогея. Его ресницы трепещут, и картинки вспыхивают перед глазами: он видит Фрэнка со стороны, как он голодно смотрит на него, на Джи, который стоит на полу на коленях и дрочит в гребаном общественном туалете.

— Ну же, Джи. Кончи для меня, маленькая сучка. Позволь мне увидеть это. Я хочу увидеть, как ты сдашься.

Горячий шепот Фрэнка доводит его до края. Джерард кончает на разбросанные по полу салфетки, толкаясь бедрами вперед, впивается зубами в пальцы Фрэнка, задушено стонет, и этот звук отражается от кафельных стен.

Ему требуется время, чтобы отдышаться. Он успокаивается, прижимаясь лбом к бедру Фрэнка. Тот тянет его к себе, поглаживает его лицо большим пальцем и затягивает в медленный горьковатый поцелуй. Когда они отрываются друг от друга, он шепчет:

— Ты будешь чувствовать меня всю ночь.

И Джерард облизывает губы и лениво улыбается. Его движения вялые из-за недавнего оргазма.

— Одевайся, — приказывает Айеро.

Джерард прислоняется спиной к стене, и, пока поправляет одежду, застегивает штаны и ремень, чувствует, что его сознание всё ещё затуманено. Они выбрасывают бумагу и выскальзывают из кабинки, стараясь быть осторожными, хоть и услышали бы, если бы кто-то вошел. Джерард глядит на свое отражение в зеркале. Розовые щеки и припухшие губы наверняка выдают его с головой, но хотя бы его прическа всё ещё в полном порядке. Он встречается взглядом с отражением Фрэнка, и тот берет его ладонь, подносит её к собственным губам и целует.

— Двадцать четыре, — кивает он. Джерард кивает ему в ответ, и они направляются к выходу. Фрэнк ведет Джерарда за собой, и они держатся за руки до тех пор, пока не оказываются у двери.

Как только они выходят, на них тут же обрушивается шум вестибюля, и они храбро возвращаются в общий гомон. Фрэнк задерживается у двери на секунду, и Джерард оборачивается как раз вовремя, чтобы увидеть, как парень разрывает табличку «НЕ РАБОТАЕТ» и выбрасывает её в мусорное ведро.

Ну конечно же.

Он толкает Фрэнка, бормоча:

— Придурок.

Но всё же улыбается, когда говорит это.