Если говорить кратко, то афтепати — это пытка. Это просто-напросто самая долгая ночь в жизни Джерарда.

То, что он трезвый, пока толпа вокруг с каждой минутой становится всё более пьяной и невыносимой, ситуацию не улучшает. От того, что репортеры то и дело зажимают его в угол и громко и неискренне с ним разговаривают, попутно ища за его спиной ещё большую звезду, легче тоже не становится. Каждый наигранный комплимент, который они извергают, превращается в ещё один удар, и Джерард ненавидит их за это.

Однако и с этим он бы справился. Если бы на этом всё и закончилось. Но это ещё не самая плохая часть. Худшее — это Фрэнк.

Джерард пробирается сквозь толпу по пути в главный зал, как вдруг оказывается прижат к телу Айеро. Спиной он чувствует его тепло, а на шее ощущается его горячее дыхание. Если посмотреть на них со стороны, то может показаться, что они просто застряли в толпе и пытаются пройти в нужное место, но Джерард знает, что Фрэнк поставил их в такое положение намеренно, и ему хочется кричать от этого. Он не может удержаться и наклоняет голову назад, замедляет шаг. Их тела прижимаются друг к другу сильнее. Рука Фрэнка едва ощутимо касается бедра Джерарда, и тому не хватает этого, он хочет большего, он хочет, чтобы эта пытка закончилась.

Они добираются до банкетного зала минут через пять, но, по ощущениям Джерарда, проходят часы. Когда толпа разбредается по просторному помещению, Фрэнк отходит от Уэя, сжав на прощание его задницу. Он идет по направлению к бару, а Джерард буквально прирастает к полу. Мимо него потоком идут люди, а он застревает у дверного проема, просто дыша и стараясь прийти в себя. Когда он наконец сдвигается с места, то снова готов к афтепати, готов разговаривать, очаровывать и играть роль всем известного фронтмена. Но он всё ещё чувствует тепло руки Фрэнка. Руки его хозяина.

Айеро касается его ещё минимум дважды, пока Джерард ходит по залу. Он притрагивается как бы невзначай, как бы случайно, но Джерард знает, что никакая это не случайность. Он разговаривает с Дидди о правах на цифровую информацию, когда чувствует руку на нижней части позвоночника. Если бы это был случайный прохожий, прикосновение было бы мимолетным, а оно, наоборот, собственническое, и Джерард интуитивно чувствует, кто это. На секунду рука задерживается, а потом исчезает, и Джерард опускает взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть отдаляющиеся красные конверсы Фрэнка. Он чертовски гордится тем, что умудряется закончить разговор без запинок и заиканий.

Он болтает с Патриком из Fall Out Boy, когда снова чувствует руку Фрэнка. На этот раз Айеро подходит ближе и бормочет что-то о том, что Брайан хочет, чтобы Джерард поговорил с каким-то там репортером. Слова не имеют никакого значения. По-настоящему имеет значение то, что, пока Фрэнк говорит, подушечки его пальцев мягко касаются основания шеи Джерарда, и кожа под ними становится теплой. Джерард чертовски сильно концентрируется на том, чтобы держать глаза открытыми и сохранять нормальное выражение лица. Всё, чего он хочет — это схватить Фрэнка и растерзать его. Каким-то образом ему удается удержаться от этого. Он кивает головой, улыбается, говорит, что сейчас подойдет. Каждое его движение просчитано, выражение лица остается непринужденным. Но он чувствует Фрэнка, чувствует запах его пота и лосьона после бритья. Он пялится на его губы, произносящие слова, и представляет совсем другие ситуации с участием этих самых губ.

Каким-то образом он умудряется не броситься за Айеро, как щенок, когда тот снова исчезает в толпе. Джерард нарочно разворачивается к Патрику, заводя руки за спину, чтобы тот не дотянулся и не схватил их. Патрик выглядит задумчивым, и это беспокоит Джерарда. Но нет никаких других причин полагать, что он догадывается о том, что сейчас произошло что-то необычное, поэтому они заканчивают разговор, и Джерард уходит, чтобы узнать, что хотел Брайан.

Он покорно обходит помещение кругами. Каким-то образом его стаканчик с диетической колой постоянно оказывается полным, и, даже несмотря на то, что у него высокая устойчивость к кофеину, он знает, что не уснёт этой ночью.

Ну, конечно, он не уснёт этой ночью… Блять. Он теряет нить разговора, и сознание заполняется картинками предстоящего. Руки, кожа, ошейник, блестящие влажные губы Фрэнка. По телу разливается тепло, Джерард опускает взгляд в пол и надеется, что собеседник не заметит его покрасневшие щеки. Блять. Даже самая обычная мысль о чем-то таком простом как напиток дает его мозгу повод улететь в свои фантазии. Он совсем голову потерял.

Освобождая себя от созерцания костюмов и очередного разговора, в котором он особо не участвовал, Джерард отправляется искать тихое местечко. С внешней стороны главного холла расположены несколько маленьких балкончиков для курения. Он заходит в один из них, и ночной воздух холодит его слишком теплую кожу. Он роется в карманах в поисках сигарет, как вдруг в мгновение ока оказывается прижат к стене с языком Фрэнка у себя во рту.

Джерард хочет наорать на Айеро из-за пытки, через которую проходит, хочет выплеснуть на него свою неудовлетворенность. Но не может. Он слишком занят поцелуями и хочет делать это и дальше. Хватается за спину Фрэнка, пожирая его рот. Чувствует, как кольцо в губе парня давит на его губы. Джерард мгновенно становится твердым и прижимается своими бедрами к бедрам Фрэнка, соединяя их тела. Фрэнк целует его неистово, скользит своим языком по его, кусает. Их бедра движутся друг напротив друга, и Джерард знает, что не один он тут страдает. Несмотря на то, что пытка этой ночи — целиком и полностью вина Айеро, тому тоже несладко, и Фрэнк точно так же отчаянно желает, чтобы ночь закончилась, а они оказались в номере, наконец-то получая то, чего так жаждут.

Фрэнк отталкивает руки Джерарда, разрывает поцелуй и делает шаг назад. Тяжело дышит. На его губах играет безумная улыбка, а потом он исчезает. Всё это выглядит как мимолетное соблазнение, и Джерард дрожит от этого, задыхается. Он один на балконе, разгоряченный сильнее, чем гребаное Солнце, с вставшим членом в слишком узких штанах и без Фрэнка. Чертово дерьмо.

Он тяжело опускается в стоящее на балконе кресло и тянется за сигаретами, пытаясь привести в порядок свое дыхание. Он остается здесь на целых двадцать минут, и ему абсолютно плевать на то, кого там снаружи он может этим выбешивать.

***

Когда звенит его телефон, время уже давно перевалило за два часа ночи. Джерард вновь на вечеринке и неохотно, но всё же строит из себя нормального участника группы.

Он вытаскивает телефон. Там сообщение от Фрэнка.

Спускайся вниз. Машина ждет.

Всё, о чем он может думать — это слава тебе Господи. Он не утруждает себя тем, чтобы сказать кому-нибудь, кроме Майки, что уходит. Ссылается на то, что ему скучно и он устал. Спускается в лобби, и консьерж провожает его на улицу, где ждет лимузин и водитель с табличкой «АЙЕРО» в руках. Джерард оказывается бесконечно разочарован, когда садится в машину и никого в ней больше не видит. Водитель усаживается на свое место, и становится понятно, что других пассажиров они не ждут. Джерард возвращается в отель один.

В номере тоже пусто. Здесь побывали уборщики, оставили включенной прикроватную лампу и аккуратно закрыли шторы. Джерард медленно ложится в постель. После шумной афтепати в комнате непривычно тихо. Всё, что он слышит — это своё дыхание и тихое жужжание кондиционера. Слишком тихо. Тишина давит на него, заставляя чувствовать себя по-идиотски одиноким.

Он чуть ли не подпрыгивает, когда звонит телефон. Это Фрэнк.

— Да? — осторожно отвечает Уэй. На фоне шумит толпа и музыка. Фрэнк всё ещё на вечеринке. Черт побери. Он собирается заставить его ждать.

— Ты в отеле?

Слушая голос парня, Джерард представляет себе его лицо. Айеро звонит из самого сердца толпы, оттуда, где кто угодно может его услышать.

— Да, — отвечает Джерард.

— Я хочу, чтобы ты был чистым, когда я приеду. Голым. И в ошейнике.

Глаза закрываются. Джи уже начинает плавиться. От одних только слов.

— Я хочу, чтобы ты был на коленях в кровати. Твердый.

Джерард сглатывает. Рука сама тянется к промежности. Его член уже твердеет.

— Можно мне… — кротко спрашивает он, но Фрэнк обрывает его.

— Можешь касаться себя. Но я не разрешаю тебе кончать.

Джи с шипением вздыхает, падает на кровать и уже сжимает руку на члене. Должно быть, что-то такое звучит в его голосе и в том, как он дышит, потому что Фрэнк понимает:

— Уже начал? — и Джерард слышит усмешку в его голосе.

— Возможно, — отчаянно шепчет он, всё ещё поглаживая себя.

— Маленькая шлюшка, — в голосе Фрэнка всё ещё слышится улыбка, когда он говорит это. Джерарду интересно, сколько ещё ему ждать Фрэнка, но он знает, что лучше не спрашивать. Он всё равно не получит ответа. — И я полагаю, что к тому времени, как я вернусь, ты уже посчитаешь количество ударов.

Джерард очень прилежно об этом не думает.

Звучат длинные гудки. Фрэнк кладет трубку. Джерард какое-то время лежит так и гладит себя сквозь ткань штанов. Это особый вид пытки — иметь возможность трогать себя, но не кончать. Он знает, что чем больше поддается желанию, тем тяжелее будет ждать. Но сейчас он так чертовски готов к большему. С того момента, как он кончил в гримерке от своих рук и взгляда Фрэнка, прошло уже много мучительных часов.

Он наслаждается движениями своих пальцев ещё немного, лаская себя через одежду. Если он зайдет дальше, то это так или иначе будет стоить ему расплаты.

Раздеваясь, Джерард оказывается вынужден проверить себя на выдержку, но теперь теплая вода в душе отвлекает его. Он готовит себя тщательно, но осторожно, стараясь, чтобы в его прикосновениях к себе было как можно меньше сексуальности. Он говорит себе, что должен убедиться в том, что подготовил себя для Фрэнка, и вводит два мыльных пальца в собственную задницу. Менее приятно от этого не становится.

Только когда он, сухой и чистый, стоит на кровати на коленях и в ошейнике, как ему было сказано, — только тогда он позволяет себе подумать о числах.

Было непросто удерживать их в голове, приходилось вести двойной счет с тех пор, как началась афтепати. С церемонии награждения Джерард вышел с тридцатью тремя комплиментами. Последний был получен от швейцара, когда закончилось их выступление. Ради всего святого, из всех людей — от швейцара! Им вообще можно разговаривать?

Афтепати осталась в его памяти размытым пятном. Несколько раз Джи сбегал покурить на балкон, что, вероятно, уберегло его от ещё большего количества шлепков. В итоге на афтепати он получил сорок девять комплиментов. И как минимум десять из них были виной пьяного Берта.

Тридцать три и сорок девять. Если так посмотреть, не очень уж и плохо. Но ему всё ещё нужно увеличить количество комплиментов с церемонии в пять раз.

Джерард не доверяет себе в этом, поэтому берет телефон с прикроватного столика, открывает калькулятор и печатает: 33*5 =

165.

Ему становится трудно дышать. В нём поднимается паника, когда он добавляет: + 49 =

214

Господи. Безумный смешок срывается с его губ. Джерард прячет лицо в ладонях и смеётся как сумасшедший.

Двести четырнадцать. Двести четырнадцать. Цифры на повторе крутятся в его сознании. Он не переживет это. Это совершенно невозможно. Двести четырнадцать. Он никогда не получал больше пятидесяти за раз, и это было больно.

Джерард отчаянно думает о том, что Фрэнк, безусловно, ещё что-то для него подготовил. Ещё одно предложение, чтобы сократить итоговое число. Но он знает, что это пустые надежды. Если бы Фрэнк собирался что-то ему предложить, то сделал бы это на вечеринке, там, где полно людей и риска, а не в безопасной обстановке отеля, за закрытыми дверьми.

Нет, он вынужден будет выдержать их. Все. Все двести четырнадцать ударов.

Джерард располагается на кровати, упираясь лбом и коленями в матрас и вытягивая руки перед собой. В такой позе он будет находиться, когда приедет Фрэнк. В такой позе он будет находиться, когда Фрэнк начнет наносить удары. Джерард собирается чертовски идеально себя вести, и это заставит Фрэнка смягчиться. Он будет податливым, как проплаченная шлюха, он будет образцом идеального послушания.

Он чистый, он в ошейнике, он всё посчитал. Теперь ему лишь нужно убедиться в том, что он останется твердым до приезда Фрэнка.

Это не трудное задание. Джерард тянется вниз и хватает член, уже наполовину твердый. Мысленно возвращается к быстрому минету в туалете, к дрочке в гримерке для Фрэнка. Вспоминает его горячий взгляд на всём своём теле. Проводит по члену несколько раз. Да, теперь он твердый. Джи поглаживает головку, мокрыми скользкими пальцами распределяет предэякулят по всей длине. Слегка стонет, и этот звук оказывается слишком громким в пустой комнате. Покачивает бедрами и слегка двигает рукой по члену. Тяжело выдыхает, и в глубине его горла зарождается стон. Джерард упирается лбом в простыни, открывая рот.

Быстрее, Фрэнк. Пожалуйста, быстрее.

Он не уверен, сколько проходит времени после того, как он об этом подумал, — несколько минут или несколько секунд. Но он слышит щелчок и звуковой сигнал, оповещающий о том, что дверь открыта. Джерард проводит по члену в последний раз и мягко возвращается в позицию. Протягивает обе руки вперед, опираясь на локти, высоко поднимает задницу и упирается лбом в простыни.

Он не оборачивается, когда открывается дверь. Остается идеально спокойным, слышит, как Фрэнк мягко ступает по ковру. Смотрит на постельное белье, и ткань расплывается перед глазами. Джерард слышит дыхание Фрэнка и ощущает, как тот проскальзывает где-то рядом, но всё равно почти подпрыгивает от неожиданности, когда Фрэнк касается его бедра своими холодными пальцами. Потом его рука скользит выше, по заднице, по спине, посылая по коже волны ощущений и мурашек.

Рука останавливается, тянет за ошейник. Фрэнк тихонько хмыкает, и Джерард не может понять, хорошо это или плохо. Он надеется, что хорошо. Потом рука Айеро опять направляется вниз, огибает талию, проходит по тазу и ниже, оборачивается вокруг члена.

Джерард с шипением втягивает воздух. Открывает рот и прекрасно знает, что пускает слюни на постельное белье, но ему плевать. Фрэнк не двигается, не поглаживает, просто крепко держит его. Потом наклоняется, и Джерард чувствует его дыхание, когда парень шепчет:

— Сколько?

— Двести четырнадцать, — голос Джи хриплый от долгого молчания. — Шлепков, — добавляет он, чтобы Фрэнк знал, что это итоговое число, что все подсчеты выполнены.

Фрэнк резко выдыхает. Одну руку он держит на левой ягодице Джерарда, сжимая её сильно, почти до боли. Другую — на его члене, лишь слегка, едва ощутимо его поглаживая.

— Черт, это много. В четыре раза больше, чем ты когда-либо получал, — он вырисовывает спирали на заднице Джи. А тот ничего не может с собой поделать, он просто дрожит, вспоминая тот раз, когда получил пятьдесят. К концу всего этого он превратился в мокрое нечто, его задница горела, а голос охрип от стонов.

— Сможешь выдержать это, как думаешь? — низким шепотом спрашивает Фрэнк.

Джерард хочет сказать «да» и сказать уверенно, но он просто не знает. Это большое число.

— Я заслужил это, — говорит он вместо ответа, слегка покачивая бедрами. Ласки Фрэнка на удивление успокаивают, даже если тело всё ещё напряжено из-за эрекции и страха перед предстоящим наказанием.

— Блять, да, ещё как, — Джерард слышит ухмылку в голосе Фрэнка и ещё — нотку гордости. — Такой весь из себя красивый. Ты заслуживаешь каждый из этих ударов.

Джерарду приходится проглотить стон разочарования, когда Фрэнк отпускает его член и скользит освободившейся рукой на его задницу, поглаживая обе половинки, массируя светлую кожу. Ненадолго она останется светлой.

— Ты очень хорошо вел себя, — говорит Фрэнк, и Джерард не может не улыбнуться в постель. — Ты правильно выполнял все мои указания. Я думаю, что позволю тебе выбрать, чем я буду пороть тебя.

Джерард почти уже озвучивает свой моментально сделанный выбор, но Фрэнк ещё не закончил:

— Но это должно быть одно из того, что я назову, — его прикосновения к ягодицам Джи теперь ощущаются легче, он просто проводит короткими ногтями по коже, посылая мурашки по спине.

— Ты можешь выбрать… паддл. Тот, который у меня в чемодане, кожаный, из Нью-Йорка.

Джерард понимает, о каком паддле идет речь, и уже знает, что его он не хочет. Он сделан из плотной кожи и вызывает пронзительную боль, когда опускается на тело.

— Или можешь выбрать… — Фрэнк ненадолго затихает, раздумывая. — Ремень, который сейчас на мне.

Джерард погружается в воспоминания, пытаясь понять, какой именно это ремень. Он думает, что кожаный, вроде без шипов, но толстый. Вероятно, хуже, чем паддл. Блять, не такие уж и хорошие варианты.

Он знает, что хочет выбрать. Руки Фрэнка. У него всё ещё есть шанс. Он дышит неглубоко и ждет третьего варианта.

— Или… — Фрэнк тянет время. Засранец. Он знает, какая это пытка для Джи, и делает это специально. — Или я могу шлепать тебя руками.

С губ срывается облегченный выдох. Руки Фрэнка замирают и отрываются от задницы Джерарда. Парень чувствует, как его тянут за ошейник, и подчиняется, позволяя Фрэнку подтянуть его голову вверх. Парень смотрит на него впервые с тех пор, как зашел в комнату. Он выглядит слегка уставшим, но довольным и дьявольски порочным.

— Так что? — спрашивает он, как будто не знает ответа.

— Третье, — голос Джерарда низкий и хриплый. — Твои руки, пожалуйста.

На лице Фрэнка расплывается безумная ухмылка.

— Ты такой предсказуемый, — он продевает один палец в кольцо на ошейнике и тянет за него. Джи подчиняется и выпрямляется, Фрэнк подтягивает его ближе, и их губы встречаются в поцелуе. Джерард стоит на коленях, его руки скользят по плечам Фрэнка, он прижимается обнаженным телом ко всё ещё одетому парню и чувствует кожей грубую ткань его костюма.

Хотел бы он иметь возможность обернуться и посмотреть в зеркало. Он уверен, что они сейчас представляют собой идеальный образец доминанта и сабмиссива. Джи — голый и в ошейнике, Фрэнк всё ещё в костюме и с галстуком. Уэй извивается напротив Фрэнка, их языки сплетаются, и Джерард сражается с желанием положить руки на пах Айеро без разрешения. А тот сжимает его ягодицы, удерживает тело любовника рядом со своим, и они трутся друг о друга, просто теряясь в этой химии.

Фрэнк отступает первым, разрывая поцелуй, и Джерард неохотно отпускает его.

Судя по дыханию Фрэнка, ему было непросто остановиться, Джерард знает это, но Айеро этого не признает. Он просто откидывает волосы Джи назад, поглаживая его как котёнка, перед тем как сказать:

— На колени, в позицию.

Сердце начинает колотиться. Вот оно. Сейчас всё начнется. У Джерарда дрожат пальцы и кружится голова. Он возвращается в позицию, опираясь на колени и вытягиваясь вперед. Слышит, как Фрэнк снимает пиджак, с тихим стуком скидывает обувь, но дальше не раздевается. Теплая ладонь с широко расставленными пальцами давит на прохладную кожу ягодиц.

— Первые сто шлепков получишь в такой позе, — Джерард пытается не дрожать. Такие большие числа… — Остальные — лежа на моих коленях.

Член Джи сводит судорогой, и он подскакивает к животу. Джерард любит быть на коленях Фрэнка, пока тот шлепает его, любит ощущать напротив своей груди его бедра, его стояк. Фрэнк знает, как сильно ему это нравится.

Но ему предстоит выдержать сто ударов, прежде чем он займет это положение, так что Джи делает глубокий вдох, вытягивается и старается расслабиться. Если напрягаться, будет больнее.

— Будешь считать каждый пятый удар вслух, — инструктирует Фрэнк, и Джерард всё понимает. Они делали это раньше.

Первый удар не слишком сильный, но всё равно шокирует. Второй, третий, четвертый и сразу же — пятый. Фрэнк ударяет то по правой, то по левой ягодице, разогревая. Пока что кожа остается светлой. На пятом шлепке Джерард говорит:

— Пять.

— Пять что? — рычит Фрэнк.

— Пять. Спасибо.

— Так-то лучше.

Шесть, семь, восемь, девять.

— Десять. Спасибо.

Фрэнк постепенно увеличивает силу удара, и Джерард чувствует, как кожа на заднице становится теплее, как постепенно появляется боль. Но это долгий процесс. Фрэнк втягивает его в это постепенно. У них впереди ещё много всего.

К тому моменту, когда число ударов переваливает за сорок, дыхание Джерарда тяжелеет. Он весь покраснел, и его задница болит, даже когда Фрэнк не наносит удары. Айеро концентрирует их преимущественно в одной области, там, где кожа покраснела больше всего, но иногда, случайно или намеренно, ударяет немного выше или ниже, где покраснений меньше, и кожа после удара болит немного больше. Сила шлепков тоже увеличивается, и Джерард знает, что они сейчас на том этапе, когда и у Фрэнка тоже начинают болеть руки. Но он продолжает.

Сорок восемь, сорок девять.

— Пятьдесят. Спасибо, — задыхается Уэй. Его голос немного приглушен матрасом. Фрэнк наклоняется и аккуратно дует на его задницу. Кожа слегка покалывает от соприкосновения с прохладным воздухом. Джи едва слышно стонет и сжимает простынь в кулаках.

— Уже пятьдесят, детка. Как ты себя чувствуешь?

Джерард не в силах ответить, потому что рука Фрэнка оборачивается вокруг его члена и сжимает его, поглаживает, заставляет твердеть. Джерард стонет в простыни, двигая бедрами в такт искусным движениям.

Фрэнк наклоняется и шепчет на ухо:

— Ты такой молодец. Готов продолжать?

Джерард не доверяет своему голосу, поэтому глядит на Фрэнка и кивает. Он готов выдержать ещё немного.

— Хорошо, — Айеро гладит его и откидывает назад волосы. — Чертовски, блять, хорошо.

Его рука медленно перемещается с волос Джерарда на его шею, проходит по бугоркам позвонков и останавливается на пояснице. Остается там на какое-то время, а потом Фрэнк снова начинает шлепать его. В том, как он делает это, угадывается некий ритм. Пять ударов подряд, довольно быстро, потом пауза — и следующие пять. Пять в быстром темпе — это максимум того, что Джерард может выдержать. Боль на коже нарастает, не успевая утихать, и возносит его почти к эйфории, пока Фрэнк не останавливается. А потом всё начинается заново.

— Пятьдесят пять. Спасибо.

Паузы между сериями ударов становятся всё меньше. После шестидесяти Фрэнк наносит десять шлепков за раз; голос Джерарда подводит его, и подсчет теряется в хрипе.

Всего этого становится почти слишком много, но над болью парит звенящая эйфория, и Джерард, не в силах ничего с этим поделать, качает бедрами. Его член нуждается во внимании и истекает смазкой, а руки Фрэнка продолжают исполнять изысканное и безжалостное наказание.

— Восе… ах, пять. Спас…ибо.

Числа теряются в дыхании, пропадают где-то в простынях. Голос Джерарда становится выше от нарастающего напряжения. Мысленно он всё ещё считает как следует, даже если не может уже нормально это озвучивать.

Девяносто восемь, девяносто девять…

— Сто. Спасибо.

Джи испускает длинный выдох и всем телом падает на кровать, утыкаясь в простыни. Его задница горит огнем, все тело мокрое от пота, волосы прилипают к лицу. Фрэнк берет его за запястье и отводит руки назад, прижимая пальцы к коже на ягодицах.

— Почувствуй, — слегка задумчиво говорит он. — Почувствуй, каково это.

Это очень, блять, тепло. Кожа Джерарда горит, покалывает и зудит от ощущений.

Фрэнк поглаживает его спину, волосы, ягодицы.

— Ты так хорошо справляешься, так чертовски хорошо, — он снова тянет Джерарда за колечко на ошейнике и снова целует его губы, чувствует, какие они соленые и влажные. — Ты выглядишь так сексуально сейчас, — бормочет он. — Склонившись передо мной и просто принимая всё это. Боже, твоя задница пиздец какая красная, — Фрэнк вновь яростно целует Джи, посасывая его нижнюю губу. Их языки сталкиваются друг с другом. Он снова хватает руку Джерарда и прижимает её к своему паху. — Почувствуй это. Что ты делаешь со мной. Блять. Ты такой горячий.

Джерард улыбается, уткнувшись Фрэнку в плечо и нащупывая его член сквозь ткань штанов, и да, он очень, блять, твердый. Джи выдыхает в кожу Айеро, проводит по ней языком, засасывает. Он хотел бы, чтобы сейчас наказание было уже позади, и Фрэнк мог бы трахнуть его. О, как же он хочет, чтобы член под его пальцами оказался сейчас в его заднице. Но всё, что Джерард может — это вновь целовать Фрэнка, дразнить его языком и губами, оттягивая время настолько, насколько возможно, перед тем, как наказание продолжится.

Он хнычет, когда Фрэнк прерывает поцелуй и ускользает от него к своему чемодану.

— Закрой глаза, — говорит он. Джерард подчиняется и слышит, как Фрэнк закрывает чемодан и возвращается к кровати. С щелчком открывается крышечка, и первая мысль Джерарда — слишком рано для смазки. Но потом он ощущает тяжелую руку между лопаток — Фрэнк подталкивает его в изначальное положение. Холодные скользкие пальцы тянутся к его заднице, и Джерард не может сдержать стон, когда Фрэнк поглаживает его отверстие.

Он проталкивает в его задницу сначала один, потом два пальца, и Джерард, переполненный удовольствием, стонет в матрас, подается навстречу рукам Айеро, желая большего. Потом ощущение пальцев пропадает, и на их месте Джерард чувствует что-то широкое, прохладное, очень твердое, сужающееся к нижнему концу. Он сразу же понимает, что это. Его плаг. Он насаживается на игрушку, пока Фрэнк проталкивает её вперед, и выдыхает, когда она проскальзывает на место. Этот плаг тяжелый, и давление в его заднице ощущается просто потрясающе.

Это не член, но это уже что-то, и Джерард думает, что, может быть, этот плаг поможет ему пережить оставшиеся сто четырнадцать ударов.

На один долгий момент руки Фрэнка остаются на его заднице, и пальцы холодят разгоряченную кожу. Джерард вздыхает в ответ на это прикосновение, тянется к нему и чувствует, как в ту же секунду давление игрушки смещается, а член дергается от этих ощущений. Затем руки исчезают. Фрэнк садится на кровать, спиной к изголовью.

— Сюда, — приказывает он. — Ко мне на колени.

Этот приказ посылает волну возбуждения по всему телу. Джерард по-кошачьи ползет к Фрэнку по кровати, смотря на него широко открытыми глазами. Фрэнк выглядит так, будто хочет полностью поглотить его. Тянет Джерарда за плечи, когда тот приближается, горячо целует.

— Не можешь удержаться, да? Показушная шлюха. Устраиваешь для всех шоу, — бормочет он в губы Джи, с силой, почти до боли сжимая его плечи

— Не для всех, — горячо шепчет Джерард. — Только для тебя.

Фрэнк рычит и снова целует его, беспорядочно, голодно, кусаясь. Потом наконец отрывается от его рта и хватает за бедра, тянет в позицию, надавливая между лопатками, пока Джерард не устраивается у него на коленях.

Джи чувствует, как стук сердца отдается в висках, как кипит кровь. Фрэнк нежно касается его задницы, обводит её ладонями, и даже от этого легкого прикосновения кожа вновь разгорается болью. Джи судорожно втягивает воздух в легкие и устраивает голову между локтями, а подбородком касается бедра Фрэнка. Если он опустится чуть ниже, то соприкоснется грудью с пахом Айеро и сможет почувствовать давление его эрекции.

Фрэнк не спрашивает, готов ли он. Просто приступает к делу.

Теперь уже пятнадцать ударов подряд, и Джерард почти кричит:

— Сто десять. Спасибо… — в самый разгар серии. Теперь каждый удар сильный, подготовка закончилась. Каждый удар посылает вибрацию по телу, заставляя плаг в заднице Уэя чуть сдвигаться, отчего его член дергается каждый раз. Когда Фрэнк делает паузу после сто пятнадцатого удара, Джерард дышит уже с трудом. Пот бусинками стекает по лбу, и он не в силах остановить стоны, срывающиеся с его губ.

После следующих пятнадцати ударов, каждый из которых разрывает его задницу, в нем снова начинает подниматься волна удовольствия. Он слегка двигает бедрами в перерывах между шлепками, а задница сжимается вокруг плага. Джерард знает, что его член, которому явно не хватает прикосновений, сочится смазкой, и Джи никогда себя так не чувствовал. У него такого никогда не было, чтобы удовольствие, рождающееся из боли, оказывало на него такой сильный эффект.

Ещё пятнадцать, и он визжит, его голос приглушен подушкой, а глаза щиплет от слез. В перерыве между сериями ударов он утыкается лицом в эрекцию Фрэнка, скрытую под одеждой, вдыхает его.

— Фрэнк, пожалуйста… — он не уверен, о чем просит. Айеро тянет его за ошейник, возвращая в позицию, и наносит ещё пятнадцать. Задница Джерарда горит. Он давится словами: — Сто ш- шестьдесят.

Его голос приглушен, а лицо, мокрое от слюны, пота и слез, вжато в простыни. Задница горит так, будто Фрэнк не останавливается вовсе, будто Джерард до сих пор чувствует призрачные удары, нанесенные его рукой.

И эти же руки аккуратно откидывают его волосы назад. Фрэнк нежно шепчет ему:

— Блять, детка, ты так хорошо справляешься. Я чертовски горжусь тобой.

Джерард просто стонет, поворачивает голову вбок и смотрит на Фрэнка. Его фигура размыта. Айеро мягко поглаживает его лицо, спускается по спине и останавливается на заднице. Один палец скользит между ягодиц, находя основание плага и слегка поворачивая, заставляя игрушку сдвинуться внутри. Джерард вздрагивает всем телом. Его член горит, а с губ срывается задушенный стон.

— Тебе это нравится, не так ли? — шепчет Айеро, и Джерард в силах отвечать только стонами. Его задница сжимается вокруг металла, а бедра тянутся вверх, к руке Фрэнка. Тот перемещает руку с лица Джи на его член. Не поглаживает, просто крепко держит у основания. Потом распрямляется и заводит другую руку назад.

И Джерард снова чувствует удары на своей заднице, но также теперь и руку на своем члене. Хватка Фрэнка ни капли не улучшает ситуацию. Джи храбро переносит пятнадцать ударов и расслабляется на словах:

— Сто семьдесят пять, — но Фрэнк ещё не закончил. Он наносит ещё пять ударов перед тем, как остановиться, и Джерард почти забывает посчитать сто восемьдесят, настолько он ошеломлен. Он только что выдержал двадцать за раз. Он задыхается в простыни, Фрэнк снова двигает плаг в его заднице, посылая по телу удовольствие, и эйфория поднимается в нём, а кровь шумит в ушах от боли.

Фрэнк быстро поглаживает член Джерарда, вытягивая стон из дрожащего мужчины на своих коленях. Потом кладет левую руку на основание, сжимает его. Правой же рукой давит на подбородок Джи, вынуждая взглянуть на себя. Разгоряченными от ударов пальцами он гладит Джерарда по щеке и говорит ему нежно:

— Ты так близко, детка. Ты в порядке? Сможешь выдержать до конца?

Джерард не может не смотреть на Фрэнка. Его задница горит огнем, но и его член тоже, как и всё его тело. Да, он весь поглощен этой болью, но это похоже на боль от первого проникновения. Это больно, но это путь к чему-то большему. Всё его тело в огне эйфории, он будто под кайфом от этого, и чувствует себя так, будто может выдержать всё, что угодно.

Он кивает, глядя на Фрэнка и приподнимая уголок губ в нерешительной улыбке. И всё его тело поет, когда он видит желание и гордость на лице партнера.

Фрэнк убирает пальцы с его лица и снова отводит руку назад, чтобы продолжить. Джерард склоняет голову, закрывает глаза и готовиться принять это.

Снова двадцать за раз, и теперь он стонет почти безостановочно, впиваясь руками в простыни, а зубами — в ткань брюк Фрэнка. Он чувствует давление его члена на своей шее и извивается напротив него. Он едва способен вести счет, теперь, когда каждый удар обжигает одновременно и задницу, и член. Кажется, проходят часы, прежде чем сто восемьдесят превращаются в сто девяносто девять, и наконец…

— Двести. Спасибо.

Было бы замечательно, если бы на этом всё закончилось. Если бы они остановились на этом красивом круглом числе. Потому что Джерард просто хочет, чтобы Фрэнк снял свои чертовы штаны и наконец вставил член ему в задницу, спасибо, блять, большое. Всё его тело — это концентрация желания, и Джерарду интересно, сможет ли он кончить только от этого, потому что он никогда не чувствовал себя настолько на грани. Но ему осталось-то всего четырнадцать ударов, и он сможет пережить это, потому что, блин, это меньше чем двадцать, а он только что перенес двадцать за раз.

Он напрягает спину, прижимает ладони к кровати и говорит:

— Я готов.

Фрэнк не медлит. Четырнадцать ударов, сильнее и быстрее, чем все предыдущие, обрушиваются на него. Джи почти рыдает, едва выдавливая из себя слова, сомневаясь, что Фрэнк вообще их слышит за звуками ударов о плоть. Жар перетекает с задницы в член, Джерард подкидывает бедра вверх и запрокидывает голову назад.

Двести двенадцать, двести тринадцать…

— Двести четырнадцать!

Крик задушенный, триумфальный, такой громкий, что его наверняка слышно в коридоре. Джерард падает на кровать, тяжело дыша, пуская слюни. В мокрых от слез глазах чувствуется жжение, но оно далеко не такое сильное, как жжение в его заднице.

— Блять. Блять, — он не может остановиться. Перекатывается на бок, хватается за бедра Фрэнка. Кровь, жар и боль барабанным боем стучат в его теле. Он запускает пальцы во влажные волосы, поднимает взгляд на Айеро, который просто смотрит на него в ответ, и в его взгляде столько жара и обожания, что кажется, будто он вот-вот разорвется от гордости.

Джи встает на колени, хватает лицо любовника руками и целует его отчаянно, беспорядочно, хватается за его одежду, трогая, лаская всё, до чего может дотянуться, оставляя мокрые поцелуи на лице и шее Фрэнка. Он так чертовски заведен, возбужден, ему просто надо… Надо.

— Блять… Пиздец, Фрэнк. Это было невероятно, — он кусает его шею, трется о его член, и ради всего святого, почему эта дурацкая одежда всё ещё на нём? — Ты возьмешь меня сейчас? Пожалуйста… блять. Мне нужно, чтобы ты меня трахнул, я так… Я хочу.

Джерард трется о тело Фрэнка, как гребаная шлюха, и, вероятно, оставляет следы предэякулята на его дорогом черном костюме, и ему абсолютно плевать. Он готов разорвать эту одежду, похуй на разрешение, но внезапно он оказывается на спине, зажатый между ног Фрэнка, который удерживает его руки за запястья по бокам от тела.

Джи полностью во власти Фрэнка, и это в точности то, что ему нужно.

— Я знал, что ты забудешь, — говорит Фрэнк. Его голос теперь грубый, и вся нежность, которая слышалась в нем ранее, исчезла. Джерард сбит с толку, но всё ещё заведен, и боже, когда Фрэнк говорит таким тоном, ситуация становится ещё хуже.

— Что… Что я забыл? — выдыхает Джи, извиваясь между ног Фрэнка, потому что лежать спокойно он не в состоянии.

— Помнишь мои указания? Что я говорил перед тем, как мы ушли? — спрашивает Айеро, глядя на него сверху вниз. Недвижимый, безумный и великолепный. Его глаза блестят.

— Было же… пять, — Джерард всё ещё двигает бедрами под Фрэнком, отчаянно ища хоть какого-то соприкосновения. — Пять шлепков за каждый комплимент.

— За каждый комплимент, сказанный тебе, — резко и прямо говорит Фрэнк. У Джерарда уходит секунда на то, чтобы вспомнить. Потом его челюсть падает вниз, глаза расширяются, а сердцебиение ускоряется настолько, что он, кажется, может вот-вот потерять сознание.

Оу, блять. Блять, блять, блять. Он забыл. Он забыл, что Фрэнк тоже вёл свой собственный счет. И каждый раз, когда кто-то говорил ему о том, как хорошо Джерард сегодня выглядит, это тоже считалось, и эти комплименты стоили больше, они…

— Десять. Ох, блять. Десять, да? За каждый из твоих комплиментов?

Фрэнк кивает, и его лицо искажается самой безумной из усмешек. Джерард сходит с ума. Если бы Фрэнк не удерживал сейчас его руки, он бы закрыл лицо и закричал.

— Господи, Фрэнк, сколько? Сколько? — он отчаянно требует ответа, даже не думая о том, насколько неподобающе сабмиссиву он себя ведет.

— Четыре, — Айеро всё ещё улыбается, чертов ублюдок. Наклоняется к Джи и проводит языком по его челюсти, перед тем как добавить: — Хочешь знать, кто это был?

Но Джерарду плевать, кто. Всё, о чём он может думать, это — сорок. Ещё сорок. Он загнан в угол между желанием и чистой паникой. Его горящая задница соприкасается с прохладными простынями, Фрэнк давит на него сверху, между ними — грубая ткань его брюк, и его член прямо напротив Джерарда. Джи потирается о Айеро, даже не осознавая этого, потому что его сознание просто в панике.

Пощады, пощады, пощады.

Их стоп-слово кричит в голове. Время пришло, не так ли? Время сказать его. Пора всему этому закончиться. Джерард не сможет выдержать ещё сорок, он просто не сможет.

Но Фрэнк, должно быть, думает, что сможет. В противном случае он бы всего этого не делал. Боже, да Джерард даже не думал, что сможет выдержать двести четырнадцать, но всё же выдержал, и ему это, блять, понравилось.

Похуй. Похуй. Он не будет ничего говорить. Он пойдет на это.

Он хватает голову Фрэнка, тянет к себе, терзает его поцелуем, который весь — смесь зубов, языка, и огня, и желания. Он хватается за одежду Фрэнка, расстегивает её, плевать на разрешение.

— Ты трахнешь меня после этого, да, Фрэнк? Когда закончишь, ты трахнешь меня, как и обещал? — требовательно вопрошает Джерард, сдирая с Фрэнка рубашку. Фрэнк помогает ему, стягивая свои штаны вниз и отпихивая их подальше. Внезапное ощущение трения кожи о кожу настолько чувственное, что они застывают на долгое мгновение и просто потираются друг о друга, полностью концентрируясь на этом ощущении.

Фрэнк прерывает его, со вздохом отстраняясь от губ Джерарда. Он не заботится о том, чтобы ответить на вопрос, просто берет презерватив с тумбочки и разрывает упаковку. Джерард надевает его на член Фрэнка, целуя его, задыхаясь, балансируя на грани паники.

Раздается щелчок крышечки, и Фрэнк выдавливает немного смазки Джерарду на ладонь, а тот распределяет её по его члену, решительно поглаживая его, и Фрэнк не может сдержать удовлетворенный стон от этого прикосновения, от первого настоящего прикосновения, которое ему достается с тех пор, как он вернулся. Его руки скользят по спине Джерарда и останавливаются на горячей коже его отшлепанной задницы. На секунду Фрэнк позволяет себе насладиться этим.

Потом он хватает Джи за запястья и прижимает их к кровати, возвращая парня в позицию: на его коленях, с поднятой в воздух задницей.

Свою правую руку он помещает на его ягодицы. Джерард дрожит, тяжело дыша, но остается в таком положении. Он глядит на Фрэнка, и тот ловит его подбородок свободной рукой, пробегая по губе большим пальцем. Джерард высовывает язык и облизывает его.

— Ты блядская шлюшка. Я люблю тебя, — голос Фрэнка хриплый и переполненный гордостью.

Джерард отворачивается к кровати и выпрямляет спину. Он готов.

— Я собираюсь нанести все сорок сразу. Я не буду останавливаться.

Дыхание Джерарда замирает, но он кивает.

— Считать не нужно, — Фрэнк берет руку Джи за запястье и тянет её вниз, оборачивая пальцы вокруг члена. — Но ты можешь касаться себя. Ты понял?

Джерард просто стонет, сжимая себя. Его рука всё ещё в смазке, он начинает медленно поглаживать собственный член, и это просто восхитительно.

Фрэнк не ждет больше ни секунды. Он сразу же начинает наносить удары в непрерывном ритме. Левая, правая, левая, правая. Боль в ягодицах Джи разгорается снова, будто кто-то разжигает потухающий огонек. Он стонет теперь почти непрерывно, и его голос приглушен постельным бельем. Он не считает удары, так что понятия не имеет, сколько уже перенес и сколько ещё предстоит, но сейчас ему плевать. Он вбивается в свою руку, ощущая металл в заднице и то, как рука Фрэнка с каждым ударом посылает боль, смешанную с удовольствием, по всему его телу.

— Блять. Блять, блять, блять, — шипит он в матрас, проезжаясь по длине члена одновременно с ударами Фрэнка, и это просто безумие. Поток эйфории возвращается, и Джерард не может определить, исходит ли он от боли порки, или от удовольствия дрочки. Ему всё равно, он просто плывет в этом потоке, и его проклятья сменяются стонами, сменяются мольбами, его яйца тяжелеют, рука на члене сжимается, и блять. БЛЯТЬ, ЕБАНЫЙ В РОТ. Он кончает и кричит слишком громко, и ему на это вообще, блять, похуй.

Он понятия не имеет, сколько там ударов он получил, но Фрэнк прекращает шлепать его и просто позволяет ему лежать, уткнувшись лицом в кровать и пуская слюни. Всё его тело переполнено блаженством и теплом, а задница горит, переполненная жгучей болью.

— Господи боже, — потрясённо выдавливает Фрэнк.

— Блять, Фрэнк. Это было… — Джерард поворачивает голову вбок и видит, как его любовник, раскрасневшийся и предельно возбужденный, разглядывает его. — Это было просто… блять.

Джерард несет какую-то чушь, но считает, что у него есть на это право. Часть его мозга, вероятно, расплавилась.

Фрэнк снова опускает руку на его задницу, разводит ягодицы в стороны и вытягивает плаг. Тот покидает тело, и Джерард вздыхает, не особо готовый думать о том, что будет дальше.

Фрэнк выскальзывает из-под его тела, переворачивая Джерарда на спину, забирается сверху, подгоняемый желанием. Дело не терпит отлагательств.

— Блять, Джи, ты был великолепен. Я знал, что ты справишься. Я, блять, знал это, — Фрэнк оставляет поцелуи повсюду, на его лице и шее, и трется о него, как отчаянный подросток, лапает всё его тело. — Господи, Джи…

Он разводит его ноги, и Джерард, безвольный после оргазма, позволяет ему сделать это. Он всё ещё в шоке после произошедшего. Головка члена Фрэнка давит на его отверстие, и Джерард двигается навстречу, хватаясь за плечи парня и позволяя ему заполнить его. Айеро вбивается быстро, сильно, жестко, так же, как он шлепал Джерарда. Он нависает над парнем, опираясь на локоть, а другая его рука внизу, сжимает пылающую огнем задницу Джи.

Долго он не выдерживает. Не может. Он был на грани всю ночь и чуть не кончил, когда сам Джерард дошел до этого. Он вбивается в парня, и тот чувствует, когда Фрэнк взрывается и пульсирует внутри него. Айеро громко стонет парню в ухо, падая на него, задыхаясь рядом с его шеей.

— Блять, блять, — шипит он. Потом чуть приподнимается, опираясь на локти, чтобы посмотреть на Уэя. Джерард всё ещё не пришел в себя после оргазма, но, пока его тело постепенно успокаивается и кровь перестает шуметь в ушах, жжение в заднице всё ещё сохраняется. И вот оно так быстро не потухнет.

Фрэнк убирает волосы с лица Джи, пробегает пальцами по щеке. Воздуха всё ещё не хватает, он весь красный, его волосы повсюду, и Джерард уверен, что его любовник ещё никогда не выглядел более сексуальным.

— Ты потрясающий, — шепчет Фрэнк. Нежно целует его, и Джерард чувствует сквозь поцелуй, как Фрэнк улыбается, так что тоже растягивает губы в ухмылке. — Чертовски потрясающий, — бормочет Айеро, потом опускается и переворачивается на бок, утягивая Джерарда в объятия. Уэй сцепляет руки вокруг тела Фрэнка, устраивает голову на его плече и просто расслабляется. Фрэнк ласкает его спину, гладит его, как котенка, и если бы Джерард на самом деле был им, то мурлыкал бы от удовольствия.

Они даже не укрываются одеялом перед тем, как уснуть.

***

— Как думаешь, синяки останутся? — кричит Джерард из ванной.

Он притащил туда стул и взгромоздился на него, полностью голый, чуть согнулся и разглядывал свою задницу в зеркале над раковиной.

Фрэнк заглядывает в дверной проем. Ему требуется минута, чтобы прийти в себя от вида Джерарда, и ещё приходится очень строго напомнить себе, что ровно через пять минут они должны быть внизу, а Брайан после их вчерашних выходок с них глаз не сведет. Трахнуть Джерарда над раковиной — это очень плохая идея.

— Возможно, — отмечает он. Ему вроде как нравится идея того, что на Джи будут эти метки. Даже если потом они исчезнут.

Уэй отворачивается от зеркала и смотрит на Фрэнка, безумно ухмыляясь.

— Отлично.

Фрэнк закатывает глаза, но не может не улыбнуться в ответ. Потом очень старательно отворачивается и уходит в спальню, чтобы завершить сборы.

— Одевайся, придурок, мы опоздаем! — кричит он через плечо.

***

Фрэнк почти заканчивает со сборами, когда Джерард выходит из ванной. Одетый, слава тебе господи.

— Тебе помочь? — интересуется Джи, потому что Фрэнк ползает по полу и заглядывает под кровать. — Что ты ищешь?

— Твой чертов плаг. Не могу его найти, — голос Фрэнка звучит взволнованно и немного раздраженно. — И не хочу, чтобы кто-то другой нашел, — ворчит он и стягивает свисающее с кровати постельное белье, чтобы посмотреть под ним.

— А, это, — Джерард хихикает как-то странно, заставляя Фрэнка посмотреть на него. Джи тянет его с колен и подталкивает к двери.

— Не беспокойся, он не потерялся, — говорит он, снова усмехаясь.

Фрэнк оборачивается и видит озорное выражение на лице парня. Он своими руками собирал чемодан Джерарда, пока тот строил из себя диву ванной, так что знает, что там игрушки нет. Она наверняка где-то в его карманах.

Или в нём.

— Ты чертова шлюшка, — Фрэнк хватает его и притягивает ближе, страстно целуя и не в силах перестать ухмыляться.

— Тебе это нравится, — замечает Джерард, выгибая бровь, и выходит из комнаты.

Он прав. Фрэнку нравится. Чертовски, на самом деле.