Некоторые считают, что мальчик-ворон не был рождён. Говорят, что он вылупился из яйца или упал с неба, тёмный и свирепый, готовый убивать. Но это неправда и глупость, к тому же. У него была мать, как и у всех живых существ, и была она королевой. Так можно начать эту историю. Но на самом деле, это не совсем начало.
Возможно, начать стоит вот с чего: есть легенда о королеве, чьё сердце было отравлено горечью. Никто не мог сказать, отчего же она была так несчастна; быть может, её разочаровал король, или ей была противна обстановка в королевстве. И история эта не представляла бы особого интереса, если бы печаль королевы не заметила ведьма.
Ведьма долго искала дом для самого порочного своего создания, и королева оказалась идеальной кандидаткой. Ненависть уже вонзила коготь её в сердце и пустила корни в животе. Всё, что оставалось сделать ведьме – прикоснуться к ней своей тёмной магией, и тогда злоба начала жить своей жизнью, росла и кормилась. Живот королевы раздулся, отягощённый ненавистью. В полночь в канун Дня Всех Святых, под полной луной, королева родила крошечного темноволосого младенца – мальчика-ворона, воплощение ядовитой ненависти. Ведьме оставалось лишь ждать подходящего момента, чтобы забрать ребёнка и обрушить на мир своё проклятие.
Но ненависть оставила королеву, и она почувствовала нежность к сыну. Она прижала его к груди, но он не стал сосать. Плоды её тела не вызывали у него никакого интереса. Когда он отказался от груди, она попыталась накормить его фруктами и кашей, но он отворачивал носик от всего, что она предлагала.
Однажды утром, отчаявшись и не зная, как ещё поддержать жизнь сына, она насильно открыла его рот и положила туда кусочек мяса. Он принял его, и во рту мальчика королева заметила два ряда крошечных, полностью сформированных острых зубов.
Малыш не шумел и не плакал. Он лишь смотрел на мать из колыбельки своими тёмными глазами. Его зрачки были окольцованы тоненькой зеленой линией. Проклятье, бегущее вместе с кровью по его телу, просачивалось сквозь кожу, оставляя на груди и маленьких ручках зловещие символы. Стыдясь, королева спрятала ребенка. Её страшило это воплощение чистой ярости, которое она так долго вынашивала. Она надевала траурные платья и прятала сына в своих личных палатах; скрывать его было не сложно, потому что он не издавал ни звука.
Однажды ночью, когда полная луна вновь взошла на небе, во дворец вернулась ведьма, чтобы забрать своего проклятого мальчика. Под бледным лунным сиянием она прокралась в комнату королевы и прошла мимо её кровати к колыбели, в которой должен был лежать ребенок.
Но кроватка была пуста. Королева наконец поняла: этот демон не был её сыном. Поэтому она завернула его в старые одеяла и велела стражам отнести в лес, туда, где ничто не могло бы выжить. Крик ведьмы эхом отразился от каменных стен. Даже в близлежащих деревнях слышали этот вопль. Вся её дьявольская работа оказалась испорчена.
Королева ликовала в одиночку, ибо только она знала, каким чудом избежала беды. На какое-то время мир оказался в безопасности. Но говорят, что в канун Дня Всех Святых ведьма всё ещё скитается по лесу, ища своё потерянное проклятье.
***
Когда Джерард был маленьким, он сидел на старом деревянном полу в магазинчике Хелены и возился остатками её рабочих материалов. У неё всегда были обрезки верёвочек, ветви руты и ясеня, иногда – тесьма. Совсем уж редко Джерарду доставались сияющие стеклянные бусины, обычно лежащие в ящике рядом с рабочим столом. Джерард сидел, скрестив ноги, и пытался сотворить маленькие нелепые заговоры, подражая Хелене, которая создавала настоящие талисманы. Приходили покупатели, и кто-то с ним здоровался, а кто-то игнорировал, но он почти не обращал на них внимания. Теперь люди заходили по всяким пустякам – за заговором на то, чтобы вас всегда приглашал на танец ваш возлюбленный, или за талисманом, удерживающим соседскую собаку по свою сторону забора.
Джерард никогда не видел человека, настолько ловко владеющего собственными пальцами. Хелена создавала талисманы с такой же легкостью, как дышала, вытягивая из воздуха нити и вплетая их в материалы, придавая им форму. Талисманы выходили разными: некоторые размером почти с Джерарда, а некоторые – такими маленькими, что легко помещались в кармане; но она подходила к созданию каждого одинаково: с поджатыми губами и маленькой морщинкой на лбу. В деревне она была единственным заклинателем, но к ним всегда заезжали халтурщики из города, привозя с собой тележки, полные медных талисманов. Деревенские проходили мимо этих ярких телег прямо к магазину Хелены и вручали ей с трудом заработанное серебро или, быть может, обещали поделиться урожаем в следующем сезоне. И всё это взамен на тёмные, покрытые пятнами ветки вяза, переплетённые с волосами – чтобы закрепить верность между супругами. Именно её талисманы люди вешали на окна, чтобы отпугнуть неудачи, или носили на шее для плодородия.
Но даже талисманы были не в силах навеки отпугнуть смерть (свежесрезанная ива, перо ворона и чёрные камни с тёмных северных пляжей могли задержать её на какое-то время), и теперь Джерард сидит не на полу, а на табурете за рабочим столом. Он помнит, как ощущались тёплые руки Хелены на его собственных. Они направляла его, пока он творил. У него сохранились её старые запасы – для чистоты в доме и тепла в сердце. Они давно уже пылились на полках, но, по крайней мере, успокаивали Джерарда и напоминали о том, чему она его учила. Сейчас Джерард чаще всего продавал дуб для крепкого здоровья и зелёное стекло, чтобы отгонять дурные намерения. Сейчас времена хуже, а в лесах водятся создания куда более тёмные, чем в те дни, когда он был ребенком.
В полдень в магазин приходит Майкл и приносит жестянку с обедом. Джерард поднимает голову ещё перед тем, как звенит латунный колокольчик, который Хелена повесила над дверью. Он чувствует, как талисманы начинают зудеть перед тем, как кто-то войдет, даже если это кто-то свой, вроде Майкла.
Звенит колокольчик, и Джерард улыбается.
– Что ты мне сегодня принёс?
– Остывшую кашу, – говорит Майкл, ставя на край рабочего стола контейнер, от которого поднимается пар. Джерард отодвигает нож и кору, над которой работал, и наклоняется ближе, вдыхая аромат.
– Жаркое из оленины?
– Только что приготовленное, – Майкл опирается локтями на лавку, предусмотрительно подальше от маленькой кучки древесных опилок. – Хотя остывшая каша тебе бы не помешала.
Люди иногда забывают, что из них двоих именно Майкл младший брат. У него-то авторитет школьного учителя, а вот от Джерарда веет полубезумным хаосом, как от человека, немного не в себе. К счастью, от заклинателя чего-то такого обычно и ожидают.
Джерард снимает с контейнера крышку и улыбается, наблюдая за исчезающим в воздухе паром. Потом поворачивается к окну и вытаскивает ложку из старой пивной кружки. Иногда он использует такие для замера или работы с глиной, но чаще всего подобный комплект хорошо иметь рядом, когда приходит время поесть.
– Марни сама подстрелила?
– Как и всегда, – Майкл улыбается слегка горделиво. Джерард уверен, что к концу года будет работать над талисманом, благословляющим их брак. Он уже делал кое-что специально для Марни – стеклянный кулон с рябиной, чтобы обеспечить безопасность в дикой природе – Марни много времени проводила в лесу. Он предложил ей ещё один, чтобы лучше стрелять из лука, но получил отказ. «Талисман будет только мешать», – сказала она.
– Как твоё утро? Мы вот с умножением мучаемся.
– Спокойно, – Джерард набивает полный рот жаркое. Оно великолепное, жирное, с запахом дичи, и это означает, что, когда Марни приготовит всё, что можно приготовить, у него будет новый набор оленьих костей. Есть не так уж и много стандартных талисманов, для которых требуются кости, но те, где они всё же нужны, сейчас пользуются большим спросом. Часть костей Джерард оставит целыми на тот случай, если понадобится сильная защита, а некоторые измельчит и смешает с почвой для оберегов на обратный путь. – Я скоро закрываюсь, надо сходить за травами.
Майкл хмурится, как Джерард и предполагал:
– Ты бы подождал Марни и пошел с ней.
– У меня тоже есть защитный талисман, – говорит Джерард и большим пальцем поддевает цепочку, исчезающую под рубашкой; личный талисман всегда лучше носить непосредственно на коже. Во время обучения Джерард поймал несколько заноз, и тогда Хелена научила его шлифовать дерево до тех пор, пока оно не станет гладким, словно масло.
– У неё есть стрелы, – замечает Майкл. Но они оба знают, что Джерарда это не остановит. Единственным человеком, с которым он ходил в лес, была Хелена, когда он ещё учился. Теперь её нет, и он ходит один, точно так же, как это делала и она, прежде чем стала обучать его. Конечно, сейчас в лесах больше чего стоит бояться, но так уж вышло, что Джерард был лучшим (и единственным) заклинателем в деревне. А талисман, сделанный для себя или для кого-то важного, всегда очень сильный. Именно поэтому Джерард никогда не будет голоден и не останется без вязаных носков зимой; все хотят быть поближе к заклинателю.
Пока Джерард ест своё жаркое, в разговоре меняется несколько тем. Братья обсуждают особенно умных детей из класса Майкла или коров, шастающих по тем полям, где им шастать не положено. Джерарду очень просто закуклиться в своём магазине, в своём мире колдовства и мастерства и забыть о жизни, которая всё так же протекает в деревне и без него. Однако Майкл всегда помогал ему оставаться частью этого внешнего мира.
Обеденный перерыв не такой уж и большой, поэтому совсем скоро Майклу приходится вернуться к своим ученикам. Джерард целует его в щёку на прощание и, как всегда, обещает вернуть контейнер Марни, когда покончит с едой. После того, как Майкл уходит, он ест ещё немного жаркого. Теперь нет необходимости поддерживать разговор. Но очень скоро сядет солнце, и даже Джерард не настолько глуп, чтобы идти в лес после заката.
На вешалке рядом с дверью висит его плащ, сотканный из толстой зелёной шерсти и блестящей паутинки чар. Это был подарок Хелены по случаю завершения обучения. Это её шедевр, лучшее, что есть у Джерарда, и, хотя он никогда не бывал за пределами деревни, всё же уверен, что этому плащу нет равных нигде в королевстве. Чары на нём сложные, созданные специально для него и вплетённые в саму ткань.
Джерард откладывает контейнер в сторону; он потом его вымоет.
Когда он идет за ингредиентами, то использует старый набор Хелены, завернутый в мягкую маслянистую кожу. Джерард убирает его в сумку и надевает плащ, застегивая его на горле (застёжка создана из кованого металла, отпугивающего магических созданий). На голове у него наверняка беспорядок, да и одежда обычно заляпана разноцветными пятнами, возникающими от работы с природными ингредиентами; но в этом плаще Джерард ощущает себя как настоящий заклинатель. В нём он чувствует себя на высоте, и в такие моменты ему кажется, что Хелена гордится им. Джерарду интересно, а не влияние ли это её магии? Но, чтобы это выяснить, ему пришлось бы порвать плащ.
Путь в лес ему хорошо знаком, пусть он и нечасто ходит этой дорогой. Сюда забираются лишь немногие охотники, и ещё меньше – идут одни. Однако Джерарду лучше всего работается в тишине. Так можно провести время наедине с ингредиентами. Будь у него компаньон, как бы это ни успокоило Майкла, Джерарда бы только отвлекало.
Он заходит настолько глубоко в лес, насколько хватает смелости, и ищет грибы в пёстром лесном ковре, когда вдруг где-то мелькает бледная человеческая кожа. Это лишь проблеск, и Джерард решает, что ему просто показалось; едва ли кто-то из деревенских пойдет в лес прямо перед наступлением сумерек. Но даже если бы кто-то и зашёл, то одетым, в толстом плаще, перчатках, шарфе и со всеми возможными талисманами, какие только можно собрать. Время года уже не то, и воздух слишком остыл, чтобы оголяться больше, чем необходимо.
Но Джерард остаётся настороже и видит это снова – кто-то ускользает за дерево. Он подходит ближе, стараясь придать себе уверенный, но безобидный вид. Ветки хрустят под ногами. Очень медленно он заходит за дерево.
И господи, там ребёнок. Бледный темноволосый мальчик, одетый только в рваные поношеные брюки, едва достающие ему до икр – очевидно, он давно из них вырос. На его торсе виднеются странные тёмные метки – синяки? – и у него совершенно точно нет талисмана; Джерард не чувствует никакой вибрации. Он тянется к собственному талисману, торопливо расстёгивает и снимает цепочку. Гладкое дерево всё ещё тёплое от соприкосновения с кожей. Джерард надевает цепь на шею незнакомца. Это не идеальная защита, но уже что-то, это поможет им безопасно добраться до деревни.
Когда талисман ложится на грудь мальчика, тот заметно напрягается и поднимает голову, глядя на Джерарда. Его глаза полностью чёрные.
Джерард сбит с толку. Мальчик отходит от дерева и смотрит на него. А потом он меняется. И хотя это происходит прямо перед его носом, Джерард ничего не может понять. Ребёнок растёт, и то, что он сначала принял за синяки, оказывается чёрными символами, которые расползаются по коже и меняются, закручиваются по рукам и проявляются даже на шее.
Ребенок становится выше, старше, стройнее, а черты лица – острее. И наконец, незнакомец предстаёт перед Джерардом. Он одного роста с ним и, судя по всему, одного возраста. Защитный талисман висит у него на шее, и мальчик – теперь уже мужчина – аккуратно берёт его в руки, рассматривает, а потом снова поднимает тёмный взгляд на Джерарда.
Он протягивает к нему руку и касается щеки. Рука прохладная, и кожу будто слегка покалывает, как после долгого пребывания на ветру.
– Я этого не забуду, – говорит он.
А потом разворачивается, на секунду позволяя Джерарду увидеть спину и будто нарисованные на ней чёрные крылья, на которых можно разглядеть каждое перо. Но только на секунду, потому что с каждым шагом мужчина будто бледнеет, а потом – исчезает, будто никого здесь и не было. Но рубашка Джерарда всё ещё немного смята оттого, что он доставал талисман. Удивительно, настолько остро может ощущаться отсутствие даже такой маленькой детали. Джерард потирает руки о грудь и поправляет пальто. Впервые от него и от его защитных талисманов не прятались.
Это не первая его встреча с чем-то тёмным и противоестественным в лесу, но, безусловно, самая странная.