Поезд высадил Ханну на нужной станции не в одиночестве. Вместе с ней сошли молодая пара с ребенком и пожилая— без. А также усатый мужчина, который в вагоне-ресторане поедал Ханну глазами. Магичка тогда сделала вид, что не поняла намека и к себе за стол его не позвала: и господин этот совсем не в её вкусе, и интрижка на одну поездку ей не интересна. О, нет, ханжой Ханна совсем не была, мужчин она любила, и как любой человек, знающий, что в будущем количество партнеров у неё ограничится, в настоящем не отказывала себе ни в чём, не выходя за рамки чувства собственного достоинства и приличий, конечно. А желающие составить ей компанию находились всегда.

Ханна поправила на плече широкую лямку сумки, вдохнула поглубже и решительно направилась к зданию «вокзала»— ветхому строению, некогда покрашенному зеленой краской, где располагались касса, зал ожидания в две лавки и уборная комната, к счастью, разделенная на женскую и мужскую половины. На женской Ханна спокойно сменила широкую юбку на узкие штаны, заплела волосы в косу и закрепила шпильками на затылке в пучок, чтоб не мешались. Оценив себя в мутном от грязных разводов зеркале, Ханна удовлетворенно кивнула и с наслаждением пошагала прочь из здания.

О, какое же удовольствие просто носить штаны! Не нужно поднимать подол на лестнице и на приступках, ничего не мешается между ног и не реет на просторе, когда дует ветер. Истинное наслаждение— просто идти… Ханна ещё и поэтому любила свои командировки, особенно без сопровождения. Нет, конечно, в узком кругу друзей и коллег появление Ханны, как и любой другой девушки, в штанах не вызвало бы ажиотажа, разве что оценивающие взгляды и дружеские фривольные комплементы, но в жизни своей Ханна ещё не встречала женщину, способную выйти на улицу или в свет в штанах и не быть задавленной общественным порицанием, недоумением и возмущением. Это как пить с другом противоположного пола из одного стакана. В узком кругу никто не обратит внимания, в широком… лучше, наверное, не демонстрировать духовную близость, дабы избежать проблем.

К моменту появления Ханны на улице, перрон уже пустовал, и это девушку более чем устраивало. Не провожаемая ничьими любопытными взглядами, она легкой походкой устремилась к дороге, уходящей на восток. По расчётам, через три километра должна будет показаться канатная дорога через ущелье, а там уже недалеко до деревни, в которой Ханна планировала остановиться на ночь и там же договориться о лошади или ещё каком транспорте до катакомб Калами.

Пока Ханна бодро шагала по дороге, на пути ей никто не встретился, видимо, пассажиров поезда уже забрали или они успели арендовать транспорт заранее, по крайней мере, пешком, как она, никто не шел. Или всем просто нужно идти в другую сторону. Чувствуя себя свободной от условностей, Ханна начала напевать полюбившуюся ей арию из последней увиденной оперы, сначала тихо, потом в голос. Голос у неё был не сильный, но, как говорили, красивый. Ханна в это особо не верила, самой ей с детства достаточного собственного чувства ритма, чтоб петь и танцевать, но на публику она этого никогда не делала, не считая балов, конечно, но там все танцы формализованы и фантазию проявлять не принято. Шаг за шагом Ханна ещё и пританцовывать начала, увлёкшись.

Танцевать Ханна любила, в Бранъярне, королевской академии, где она училась, когда ей была предоставлена возможность выбора факультативных дисциплин, Ханна, не раздумывая, назвала «Этикет и Танцы», которые входили в перечень обязательных дисциплин для «не магической» половины учеников. Практически все ученики-маги выбирали светский этикет, но в расширенном виде, с танцами, обычно не брали. Больше Ханна не взяла себе дополнительных занятий: изучение языков её не интересовало, для этого имелись артефакты, теология была ей без надобности, как и экономика с социологией… Келана — Анам Кара из триады Ханны всегда возмущалась необходимости выбора факультативов, этот синий чулок и книжный червь искренне считала, что ученики Бранъярна должны изучать все преподаваемые дисциплины. Ох, как они спорили с ней! Келану не убеждали даже расчёты Тирны, третьей из их триады, о том, что в сутках не хватит часов, чтоб изучить все предметы из списка, даже если не оставлять времени на отдых. Несмотря на споры, Ханна искренне любила своих Анам Кара – «друзей души», но согласиться с Келаной не могла при всём желании. Ей нравилось, что Академия делила учеников на магический факультет и на светский факультет. И у каждого были свои обязательные дисциплины, некоторые из которых можно взять дополнительными ученикам из другого факультета. Хуже всех приходилось тем ученикам, которые имели жреческий сан — довольно распространённое явление в мире, где аристократы охотно заключают браки со служителями богов. Таким ученикам по умолчанию одним из обязательных факультативных предметов шла теология, со всеми вытекающими последствиями в виде тематических спецкурсов.

Ханне было, в принципе, не до факультативов, достойная дочь клана артефактологов с детства знала, чем будет заниматься, и по-настоящему любила свою профессию. Уже в Браньярне она определилась с тем, что ей интереснее не творить новые артефакты, разрабатывая схемы и принципы работы, а изучать древние, созданные ещё до Катаклизма. У неё был талант быстро и точно понимать принципы их работы, которые потом успешно применялись на практике при создании новых, современных вариаций. Её имя часто мелькало в научных журналах, которые Ханна тщательно складировала в нижнем ящике письменного стола, запирая его на ключ. Отчего-то она стыдилась этой своей слабости. Чего не скажешь о Кайне — её кураторе, который искренне радовался успехам подопечной и упорно твердил, подшивая очередную статью в её личное дело, что, если б не возраст, Ханне давно бы дали научную степень просто за заслуги перед артефактологией в целом. Но, увы, двадцать четыре года — слишком юный возраст для мага. Да и без этого Ханна особым уважением в обществе магов не пользовалась, что и понятно: молодая, так ещё и женщина, ещё и артефактолог.

Артефактологи, при всей своей многочисленности, не пользовались особым почетом в магической среде. Конечно, куда им, тем, кто делает жизнь проще и доступнее, до некромантов или психокинезников. Им даже прозвище придумали язвительное — «сумочники».

«Да что б вы делали без наших зачарованных сумок!» — каждый раз хотелось крикнуть Ханне, но потом она поняла — обычных портных тоже не сказать, чтоб уважали в обществе, хотя без них все ходили бы голые и замерзшие.

Поэтому Ханна смирилась. В среде товарищей её знали и уважали, а большего и не надо. И пусть сейчас она ценна для клана своими достижениями, истинная её ценность была в другом — она слишком высоко стоила на «ярмарке невест» магов, и дядя планировал продать её подороже, чтоб заключить как можно более выгодный династический союз. Увы, такова доля всех женщин-магов. Но Ханна и не пыталась идти против системы, мама и бабушка в свое время рассказали ей истории «из жизни подруг», когда молодые нервные особы шли наперекор политике своего клана, и что из этого получалось. Ничего хорошего. В лучшем случае, их просто заставляли насильно делать то, что нужно, в худшем - юные борцы за независимость уходили из кланов, и лишь считанные единицы смогли выжить. Магов без клана могли нанять на работу лишь преступники, а связываться с ними было чревато. Без работы же, не имея доступа к личным счетам, которыми заведовали главы кланов, прожить просто не реально. Следовательно, лучше делать так, как скажет глава, ведь именно он знает, как лучше клану и его членам, в том числе и тебе самой. А если ещё и помогать, так вообще, будешь на хорошем счету, а это тоже выгодно.

За песнями, танцами и размышлениями Ханна дошла до канатной дороги, которая оказалась не просто старой, а поистине дряхлой, но люди ей активно пользовались. Даже пришлось постоять в очереди.

В кабину Ханна вошла без страха, у неё всегда было с собой заклинание, смягчающее падение, в виде подвески с невесомым перышком. Она сама его модифицировала на автоматическое срабатывание, если под ногами оказывалась пустота больше трех метров. Иные пассажиры смотрели с опаской, но Ханна любовалась видами ущелья и красотой природы. На попутчиков она не обращала внимания. В этих краях её никто не знал, и отношение местных не волновало совершенно. Пусть думают о ней, что хотят, лишь бы на вопросы отвечали. Для защиты от грабителей или насильников у Ханны тоже были с собой нужные артефакты, да и сама она могла за себя постоять. В случае крайней необходимости у неё всегда имелся при себе сложный и дорогостоящий, жаль, что одноразовый, портал в столицу, к воротам Бранъярна. Если кто и мог представлять для Ханны опасность, так это собратья-маги, но Ханна лишь однажды нарвалась на одного такого настырного кавалера. Портал сработал как надо, сама Ханна не сильно пострадала, так что жаловаться на горе-насильника она не стала, но на всякий случай рассказала подругам и родственницам, мало ли, вдруг он вообще не понимает слова «нет», и она не единственная, на чью честь он покусился?

В целом поступок того мага она не понимала. Все знали, что за любой магичкой стоит целый клан, который следит за её физическим и психологическим здоровьем. Даже самый захудалый клан мог создать значительные проблемы, если его дочерям и женам нанести вред. Тем более, что сами магички редко выходили замуж девственницами, и, вызвав симпатию, договориться о приятном времяпрепровождении было легко. Ханна вот девичью честь свою благополучно подарила первой любви, искренне веря, что по окончании Бранъярна они поженятся и будут жить в мире и согласии. Но, как оказалось, она совсем не подходила главе клана погодников, которые разводили тучи над головами королей испокон веков. Такому клану нужна невеста позначительнее.

На последнем курсе академии они мирно расстались: возлюбленного обручили с уже прославившейся магичкой из психокинезников, вдвое старше его самого. Отличная партия. А Ханна решила для себя, что влюбляться лучше не стоит. Чтоб потом не было больно. И вот уже четыре года Ханна своего правила придерживалась.

Канатную дорогу она преодолела без проблем, если не считать тряски и жуткого скрипа, которые явственно пугали попутчиков. В двух километрах на юг располагалась искомая деревня, в которой даже имелся более-менее приличный трактир. Его смуглый пожилой хозяин смерил Ханну оценивающим взглядом, словно прикидывал, как много проблем она ему доставит, но девушке и самой никакие проблемы не были нужны, поэтому она быстро рассказала ему о своей командировке и скромных планах: поесть, переночевать, найти транспорт и уехать завтра поутру. Это трактирщика сразу успокоило, Ханне предоставили скромную, это мягко говоря, комнатку с голыми стенами и криво сколоченной кроватью с ужасно тонким матрасом, в неё же принесли ужин. Хозяин даже пообещал договориться о транспорте. Ханна была уверена: если б она лишь заикнулась, что готова ехать в ночь, трактирщик уже подвёл бы к коновязи конягу. Но, увы, в ночь девушка ехать не собиралась и не хотела. Верх глупости— пробираться по незнакомому лесу в темноте. Поэтому, поужинав пресным рагу, Ханна распаковала свой спальный мешок, даже не собираясь пользоваться местным постельным бельем, и решила лечь пораньше, вставать ей предстояло на рассвете.