О юноше, что погиб в жестоком сражении со злыми духами на руинах родного королевства, слагались легенды. О его храбрости и стойкости пелись песни. В честь его непоколебимого духа и силы собственных убеждений возводились храмы.

Однако Солнце не подарило юноше своего признания, не открыло путь на Небеса, где обитают самые выдающиеся из людей, где обитают его дети — боги.

Юный воин отдал свою жизнь за простой люд, за крохи того ничтожно малого, что когда-то называлось домом. Сделал последний вдох в успокаивающих объятиях Луны, что признала его силу, отвагу и самоотверженность, приняла как родное дитя.

История о Лунном Генерале передаётся из уст в уста вот уже восемь сотен лет.

Для кого-то дитя Луны — обычный воин, что не побоялся посмотреть Смерти в лицо, храбро выстоять с мечом в руке под её пристальным взглядом и холодным дыханием в затылок, — всё ради защиты людей, не успевших спастись, когда всё разрушилось в один миг. Для кого-то — лишившийся армии генерал, что до последнего вздоха не предавал клятву верности государству, его правителю и народу. Для кого-то — любимый всеми принц, защищавший королевство и своих людей до самого конца.

История обросла множеством домыслов и лжи, погребя под собой правду так глубоко, что уже даже настоятели храмов не могут точно сказать, где истина, а где вымысел. Одно известно точно: посреди дремучего, тёмного леса есть идеально ровная поляна, которую в обычное время не в силах отыскать ни живой, ни мёртвый. И только в ночь полнолуния, когда матушка Луна хочет повидать своё любимое дитя, на поляне открывается вход в Зеркальный город, где неупокоенные души, что не желают расставаться с привычным укладом былой человеческой жизни, могут найти для себя пристанище.

///

Полупрозрачный дымок изящными волнами поднимается над палочками для благовоний. Запах сандалового дерева оседает приятной горечью в лёгких с каждым вздохом, сопровождающимся движением грудной клетки, обтянутой в дорогие ткани. На оконной бумаге стараниями ясного неба медными монетами выделяются формы кругов среди искусных переплетений алого узора «из трёх реек и шести чаш»*. Сквозь приоткрытые ставни во дворец жидким золотом льётся свет, гладит дорогую древесину стола, за которым собрались боги, блестит на металле доспехов — Солнце наблюдает за собранием тех, кого пригрело, приняло. Оно киноварью выводит на бумаге, жаром выжигает в сердцах, родительской рукой наставляет, напоминает бессмертным детям своим о непреложных истинах, что лежат в основе их предназначений как богов: о неизменном пересечении Неба и Земли, о круговороте рождения всего сущего, о всеобщем благоденствии.

*Узор «из трёх реек и шести чаш» использовался в Древнем Китае для оконных переплётов Императорского дворца. Считался самым высокоранговым. «Деревянная чаша» (惋 wan) — название зазора между рейками, который имел форму круга.

— Мы выяснили, что Дух Оружейника скрылся в Зеркальном городе, — отражается от высоких стен сухой голос Линвэнь, в случае такого экстренного собрания, как это, даже приняла мужской облик.

Она опускает взгляд на подготовленный служащими её дворца свиток, дабы ещё раз бегло просмотреть собранную по крупицам информацию, расположивушюся среди чернильных пятен, что позорным для Небес свидетельством чужой спешки и неаккуратности впитались в гладкую белую бумагу.

— Во владениях Лунного Генерала? — сотрясая тёплый дневной воздух, над столом проносится волна шепотков, наполненных то волнением, то негодованием.

— Смеешь потакать глупостям людей и называть этого самозванца генералом наравне с богами войны? — громко осаждает кто-то из присутствующих своего соседа.

Тихие постукивания, в чьих вибрациях даже физически чувствуется власть и превосходящая сила, невидимыми иглами проникают под кожу, прокатываясь волнами мурашек по вмиг похолодевшему телу, и даже облизывающие кожу золотые лучи не в силах расслабить мышцы вмиг стихнувших и спрятавших взгляды богов. Все они покорно склонили головы перед сыном Солнца и Неба*.

*天子 — tiānzǐ — кит. сын неба, император. Один из титулов правителей в Китае («Поднебесной»).

Небесный Владыка — любимое дитя, — восседающий на троне в ослепительно белоснежных, как и его божественное сияние, одеждах и до блеска отполированных доспехах, в металле которого, точно яростные ветра и буйные воды морей, пульсирует мощная духовная энергия, нарушает молчание. Его голос, точно ледяная толща воды, накрывает всех присутствующих с головой, сдавливая их грудную клетку до треска рёбер, перекрывая доступ к кислороду, оставляя беспомощно ощущать, как болезненно сжимаются стремительно пустеющие лёгкие и осознавать, что вдох сделать не разрешено.

— Мингуан, Наньян, это задание выполните вы. — Нечитаемый взгляд двух тёмных омутов — взглянешь и тут же угодишь в капкан тысячелетних льдов. Настолько тёмных и холодных, что даже Солнцу их не растопить. — Дворец Линвэнь предоставит вам всю необходимую информацию.

Двое богов войны, каждый — покровитель одной из сторон света, в молчании поднимаются со своих мест и склоняются в поклоне, без возражений принимая волю Владыки.

///

Сквозь густой лабиринт переплетённых ветвей высоких деревьев поблёскивающие серебром лучи света, словно вода, стекают между листиками в кромешную тьму леса, дабы водопадом опрокинуться на землю и осветить множество узких тропинок, уводящих дальше вглубь — в опасную, настораживающую, а может, таящую в себе множество приятных сюрпризов, неизвестность. Запах ночной свежести, смешивающийся с ароматом зелени, дымом самых дорогих и качественных благовоний растекается по телу, расслабляя, заставляя позабыть об опасностях, что могут таиться среди буйной растительности.

— Ну, рассказывай, — начинает разговор Пэй Мин, рукой отодвигая от своего лица ветвь молодого дерева, и смотрит назад через плечо на продвигающегося за ним напарника.

— Что ты хочешь знать? — спрашивает Фэн Синь и раздражённо оглядывается вокруг, встречая, впрочем, всё тот же пейзаж густого труднопроходимого леса. Палочка благовоний ещё не успела и наполовину сгореть, как они совершенно точно и окончательно успевают заблудиться, и даже яркие звёзды, что изредка подмигивают двум небожителям, ненадолго показываясь среди тёмной листвы, не могут подсказать правильного пути.

Отблеск лунного серебра на золотых доспехах неуловимым прикосновением крыльев бабочки мажет по щеке Фэн Синя, когда генерал Мингуан ловко запрыгивает на высокий камень, преграждающий им путь. На мгновение даже могло показаться, что высокая фигура статного мужчины возвышается над верхушками деревьев и, оправдывая свой титул*, рассеивает тьму, приближая рассвет. С усмешкой на губах он поворачивается к Фэн Синю и его сверкающий любопытством взгляд, подобно свету светлячка, становится заметен даже в кромешной тьме.

*Мингуан — 明光: 明 míng - яркий, 光 guāng - свет.

— Зеркальный город находится на твоей территории, Наньян, так неужели ты ни разу не имел дело с Лунным Генералом?

Фэн Синь останавливается и поднимает взгляд на Пэй Мина, который явно надеется услышать целую историю о том, как Непревзойденный Князь демонов, чья территория удобно располагается на южных землях ведёт многолетнюю вражду с богом войны, являющимся их покровителем.

— Он сидит тихо, поэтому не приходилось, — спустя долгое молчание, наполненное лишь дыханием леса, с тяжёлым вздохом пожимает плечами Фэн Синь.

— Эх, а жаль, — в лучших традициях бродячих театров с актёрами-шарлатанами наигранно вздыхает Мингуан. И стоит только подумать, что на этом разговор завершён и они могут продолжить путь, как мужчина тут же с лукавой улыбкой сообщает: — До меня тут дошёл слушок, что генерал-то и девушкой оказаться может.

— Люди много чего болтают, — хмурится Наньян, отчего еле заметная складка меж бровей становится более явной.

— Это ты верно подметил, — продолжает Пэй Мин, ни капли не смутившись. — Знаешь, ещё говорят, что он был принцем.

— Это невозможно, — вмиг приобрётший стальные нотки голос разрезает воздух подобно звону сошедшихся в жестоком бое орудий.

— Сомневаешься?

— Да, — отрезает Наньян, со скрипом кожаной перчатки сжимая кулаки. — Слухи пошли с Центральных равнин, и тебе прекрасно известно, что во времена зарождения легенд в этих землях было только одно павшее королевство и только с одним принцем.

— Думаешь, Его Высочество наследный принц Сяньлэ не может быть Лунным Генералом? — то-ли всерьёз интересуясь, то-ли в шутку задаётся вопросом Пэй Мин, проверяя на прочность генерала Наньяна, чей вспыльчивый нрав известен во всех Небесных чертогах.

— Его Высочество не мог умереть в бою, — сообщает так, будто по-другому быть не может, и запрыгивает на камень рядом с покровителем севера.

— Как скажешь, — сдаётся Пэй Мин, снисходительно глядя в удаляющуюся спину обогнавшего его Фэн Синя. — Как бы то ни было, а этот генерал явно из нелюдимых — так далеко забрался. К тому времени, как найдём поляну, гляди уже и утренний колокол услышим*.

*Утренний колокол — 晨钟 chénzhōng — в древнекитайской культуре символизировало начало нового дня и призыв к пробуждению. Колокола, звонившие по утрам в буддийских и даосских храмах, а также в императорских дворцах, являлись общепринятым знаком начала дня и призывом к пробуждению и медитации. Так же использоваться в более общем смысле и обозначая начало деятельности или нового этапа в жизни.

Лес живёт, он дышит. Громко и безостановочно. Мягкий шелест листвы, будто по зелени, как по шёлку волос, ветер плавно водит деревянным гребнем, прихорашивая перед тем, как горизонт заалеет рассветными лучами. Завывания ветра, что гибкой лентой, текучей водой скользит меж деревьев, задевая ветви, будто те — струны гуциня, и разносит их тихий скрип мелодией по всей округе. Хруст веток — и кто знает, может, это притаившиеся в глубокой тьме лесные духи, что хищным взглядом следят за путниками, выдавая блеск своих голодных глаз за сверкание серебра лунных нитей.

— Видишь их? — тихо шепчет Фэн Синь и останавливается, опасаясь сделать лишний шаг, спугнуть.

Вдалеке среди тёмной зелени мелькают пятнышки света, то скрываясь за широкими стволами деревьев, то показываясь на глаза, то снова ныряя в листья буйно растущих кустов и после влетая в поток серебристого свечения, почти полностью с ним сливаясь.

— Призрачные огни? — так же тихо предполагает наконец нагнавший Фэн Синя Пэй Мин, останавливаясь рядом. — Помнится, в свитке говорилось, что Зеркальный город привлекает молодые души. Если пойдём за ними, то скорее всего быстро найдём поляну.

Души недавно умерших мотыльками на яркий свет стремятся вперёд — туда, куда их манит магия места, созданного и бережно оберегаемого Луной. Они летят под присмотром леса, зная, что пока он рядом, им никто не навредит. И чем дальше вглубь пробираются хрупкие огоньки человеческих душ, тем ярче светит Луна, что сопровождает крохотных потерянных созданий туда, где им найдётся место, где их примут.

Не сговариваясь, два бога войны приняли облики простых юношей, чтобы сойти за призраков, которые только недавно ещё летали недалеко от места своей гибели призрачными огнями и теперь хотят вместе со всеми ступить на земли Лунного Генерала. Шли они недолго, как перед взором открылась широкая поляна, со всех сторон укрытая лесом. Ветер шелестит в высокой траве, а лунное серебро отражается на нежных белоснежных лепестках прекрасных цветов, что наполняют свежий ночной воздух дивным сладким ароматом, кружащим голову лучше крепких вин.

Замаскированные боги ступили на поляну вместе с другими принявшими человеческий облик призраками, которые стали появляться из-за деревьев вместе с призрачными огнями, туда, где не росли цветы, провожая души по широкой тропинке к отворившимся воротам Зеркального града.

— Добро пожаловать, — мягкий голос — перезвон колокольчиков, улыбка вишнёвых губ — разливающийся по телу мёд, очаровательные ямочки на щеках — закончившийся в лёгких воздух.

Ветер играет с лёгкой тканью словно сшитого из лепестков орхидеи платья, гладит по чёрному шёлку волос, в которые вплетены серебряные ленты. Он обнажает доселе скрытый под одеждами холодный блеск меча — символ силы, решимости и упорства, противоположность мягкости её облика и изысканных одежд, не предназначенных для сражений.

— Прошу, господа, следуйте за мной, — девушка поднимает взгляд ореховых глаз и плавным движением руки приглашает всех ступить в Зеркальный город.

Перед прибывшими показывается длинная улица, чей конец даже богам с их обострёнными пятью чувствами не дано увидеть. Вдоль главной улицы, вымощенной светлой плиткой, тянется полоса тёплого света от бумажных фонариков, что висят под разноцветными вывесками всевозможных лавок и ларьков.

Подойдя ближе, можно подробно рассмотреть сюжеты, что рукой искуснейшего из мастеров вырезаны на стоящих по две стороны от входа в Зеркальный город колонн. На одной изображено бытие небожителей в Небесных чертогах, под ними — размеренная жизнь простого люда, величие возвышающегося над всеми Солнца. На второй же — мирное сосуществование призраков и людей, их страх перед потерявшими после смерти человеческие обличья демонами, спокойствие присматривающей за земной жизнью Луны. На арке аккуратно вырезана надпись: «Жизнь и смерть разделяют мгновение».

Стоило душам недавно умерших вступить на прохладную каменную брусчатку главной улицы, как до их ушей тут же доносятся звуки бурной жизни Зеркального града. Лавочники зазывают прохожих подойти ближе и самим удостовериться в прекрасном качестве их товара, заглушая лесть торговца и тихое девичье хихиканье звенят примеряемые украшения, бурлит в котлах вода и шкворчит на сковородах еда в придорожных прилавках, громкий смех и разговоры сопровождаются стуком наполненных сладким вином чарок друг об друга. Город, предназначенный для мёртвых, живёт оглушительно громко.

— Сестрица Яо, дальше мы сами, — перед молодыми душами и двумя небожителями под фальшивыми обликами появляются двое прекрасных юношей. Тот, что слева, склоняется перед новыми жителями города в приветственном поклоне со светлой улыбкой; тот, что стоит справа — безразлично смотрит в сторону, сложив руки за спиной.

— Тогда вынуждена попрощаться. Буду рада повстречать всех вас на улицах. Дальше о вас позаботятся мои братья Шэнь Цзин и Фу Яо, — сдержанно улыбается дева и склоняет голову в поклоне, после чего поворачивается к столпившимся в одну кучку призрачным огням и те, словно понимая без слов, послушно следуют за ней, скрываясь между домами близлежащей улицы.

— Прошу всех следовать за нами, — мягким, напоминающим спокойные воды реки и тёплый ветерок, голосом приглашает Шэнь Цзин. Его тёмно-фиолетовые одежды маяком служат призракам, поспешившим за неторопливой походкой юноши лет двадцати.

Быстро переглянувшись между собой, два бога войны последовали за остальными, стараясь не отставать и не выбиваться из толпы, но им не суждено было сделать и пары шагов вслед за призраками, как путь им преграждает спрятанный в ножнах меч — шорох мягкой кисточки, звон колокольчика на рукояти, — а пронизывающий холодом до самых костей голос заставляет затаить дыхание.

— А вас, господа, я попрошу задержаться.

Два серых глаза — затянутое тучами небо в беспощадную зиму, — даже сквозь фальшивый облик выворачивают душу наружу, вкладывают меж рёбер страх повидавшим многое в кровавых битвах воинам.

— Мы сделали что-то не так? — стараясь играть искреннее недоумение, но, кажется, как всегда чуточку переигрывая, что в данной ситуации просто не может остаться незамеченным, интересуется Пэй Мин. Фэн Синю хочется закрыть руками лицо и прямо сейчас провалиться под землю.

— Только если считать проникновение на чужую территорию «чем-то не таким», — спокойно и даже со скучающими нотками в голосе замечает Фу Яо, однако ледяная сталь в его глазах ни на мгновение не заставляют сомневаться в истинных чувствах служащего Лунного Генерала. — Или у небожителей это в порядке вещей?

У людей есть поверье: Небо, словно старший брат, днями и ночами присматривает за связанной с ним нерушимыми узами Землёй. Над богами и их служащими стоит Солнце, над демонами, духами и призраками — Луна. Люди же смертны и путь их неопределён. Будут ли они удостоены чести войти во врата Небесных чертогов, распахнутые перед ними Солнцем, приютит ли их в своих объятьях Луна, а может, они будут справляться вниз по реке под присмотром двух властителей в царство Яньло-вана*, дабы дожидаться перерождения — среди линий на руке ни один из исходов не сокрыт и даже звёзды не могут подобное предугадать.

*Яньло-ван (так же владыка Янь-ван или Яма-раджа) — 阎罗大王 yánluó dàwáng — владыка ада (или верховный судья потустороннего мира) в мифологии Китая.

Всё в этом мире неизменно связано, у всего есть своё собственное предназначение, а у детей Солнца и Луны разные пути.

— Прошу прощения, могу ли я поинтересоваться о том, что же нас так быстро выдало? — с улыбкой спрашивает Мингуан и неловко чешет пальцем острую линию подбородка.

Фэн Синь тяжело выдыхает и уже готовится произносить пароль для входа в духовную сеть общения с Линвэнь дабы сообщить о провале миссии и попросить начать готовиться к конфликту с одним из Непревзойдённых Князей демонов, который явно не оставит подобную наглость со стороны Небес без внимания, но осекается, стоит юноше заговорить.

— Запах, — коротко поясняет Фу Яо со скучающим выражением лица, отчего в сердце Фэн Синя колет чем-то до боли знакомым.

— Эм, запах? — непонимающе переспрашивает Пэй Мин и кидает короткий взгляд на такого же недоумевающего напарника.

Юноша тяжело выдыхает и выверенным, но всё ещё не лишённым изящества движением опытного мечника возвращает ножны к себе на пояс.

— Верно, небесные чиновники не могут его почувствовать, но вы же принимали конфеты с Ароматом Призрака? — спрашивает, хоть уже и точно знает, каковым будет ответ, но боги всё равно кивают в знак подтверждения. — Съев подобную конфету и правда можно сойти за демона, вот только не самого «чистого». Такой способ маскировки подойдёт разве что для проникновения в Призрачный город, — с кривой усмешкой подытоживает Фу Яо.

— Вот незадача, а ведь торговец этими конфетами клялся мне, что всё сработает, — усмехается Пэй Мин, полностью приняв положение, в котором они оказались, не успев и пары шагов сделать вглубь города. 

— Для небожителя вы на редкость наивны, раз так просто доверились демону, тем более торговцу на улицах Призрачного города, — с язвительной нотой в голосе подмечает Фу Яо, подняв глаза к потолку* при упоминании территории Собирателя Цветов под Кровавым Дождём.

*白眼 báiyǎn — поднимать глаза к потолку, закатывать глаза, обр. презрительный, надменный взгляд.

Губы Мингуана на секунду кривятся — он не привык терпеть подобное отношение от простого служащего. Однако, когда на одну чашу весов поставлена собственная гордость, а на другую — выполнение миссии, порученной им Небесным Императором, приходится, скрепя сердце, молча глотать недовольства.

— Что ж, тогда мы вынуждены просить прощения у вас и вашего генерала за столь бесцеремонное вторжение на чужую территорию с нашей стороны.

Юноша на это лишь коротко кивает головой.

— Надеюсь, господа небожители понимают, что я не смею просто забыть об этом инциденте и попросить вас покинуть город без разрешения моего генерала? Поэтому прошу следовать за мной, — спокойным, без ноток былой язвительной усмешки, голосом произносит Фу Яо и ведёт рукой в сторону, указывая на уходящую далеко вглубь города извилистую главную улицу.

Он разворачивается и ловко вливается в поток призраков, что всё так же неустанно течёт под тёплым жёлтым светом множества фонарей, заставляя двух богов войны поспешить за ним, дабы не затеряться на извилистых улицах.

— Да это же Фу Яо! — окликает юношу один из мужчин, сидящих за уличным столиком одного из заведений. — Тебя так сложно встретить. Что, наш Чэнчжу*совсем работой загрузил?

*城主 — chéngzhǔ — начальник города, градоначальник.

— Вы правы, дядюшка, забот действительно хватает, — кивает служащий и улыбается уголком губ, подойдя ближе к мужчинам.

— А это новенькие с тобой? — интересуется второй и оглядывает замаскированных небожителей долгим взглядом. 

— Ох, врата уже открылись, что ли!? — восклицает третий и, со стуком опустив пустую чашу, отклоняется назад в попытке разглядеть луну за козырьками крыш, что является бесполезным занятием.

Дабы полюбоваться луной и сиянием звёзд придётся добираться до жилых районов города, где виду не мешают яркие огни фонарей и крыши высоких зданий, которыми застроены улицы в его сердце.

— Вам бы меньше пить, дядюшка, — слабо усмехается Фу Яо, — а то так и собственное имя скоро забудете.

— Да я пытался! — заявляет мужчина, махнув рукой. — После нашего прошлого разговора как раз и пытался, но хозяйка такое вкусное вино подаёт. Как тут не заказать кувшин?

— Или пять, — со смехом замечает первый дядюшка. — Не обращай на этого старика внимания, Фу Яо, только твоё время отнимет, а толку никакого. Идёте во дворец?

— Ваш ум всё так же остр, как и раньше, — сохранив добрую усмешку на губах, отмечает юноша. Двое небожителей тут же с удивлением переводят взгляды на мужчину, отметив, что он продолжает улыбаться. — Эти господа при жизни владели искусством меча и сразу выказали желание служить генералу.

— Что же с нашим миром не так, раз талантливые молодые люди продолжают приходить сюда, — с сожалением вздыхает второй мужчина, раскачивая чашу с остатками вина.

— Жизнь и смерть разделяют мгновение, — проговаривает Фу Яо истину, что вырезана на арке при входе в Зеркальный город, и то, как легко он это произнёс, заставляет Фэн Синя и Пэй Мина почувствовать себя неуютно.

Каждый находящийся здесь призрак издал свой последний вдох, дабы столетиями нести в своей душе ношу, которая не даёт им присоединиться к другим душам на пути к кругам перерождения. Небожители же живут века и большинству не дано познать льда объятий смерти — они тихо уйдут в забвение вместе со своим последним верующим, бесследно растворятся в солнечных лучах.

— Лучше беспокойтесь не о мире, а о выполнении заказа, — продолжает Фу Яо. — Я зайду к вам в мастерскую в конце недели, а сейчас нам пора.

— Да-да, конечно, ступайте, не смеем задерживать, — с улыбкой машет один из мужчин.

— А вам двоим удачи, — обращается другой к Фэн Синю и Пэй Мину. — Служба у генерала Сюаньчжэня, может, и не лёгкая, но мы все благодарны ему и его служащим за возможность беззаботно проживать деньки даже после смерти. 

— Человек он сдержанный и строгий, но совсем не плохой, — громко шепчет третий мужчина и снова наполняет свою чашу вином.

— Не болтайте лишнего, — осаждает пьяных Фу Яо и, кивнув на прощание, продолжает путь ко дворцу.

— Ну какой всё-таки серьёзный юноша, — с доброй усмешкой замечают дядюшки, смотря на удаляющиеся спины трёх молодых людей, и возвращаются к беседе, когда те сворачивают в переулок, скрываясь из вида.

Одна улица сменяется другой, свет фонарей мелькает перед глазами и с каждым новым переулком он становится всё тусклее, пока под ногами не зашелестели мелкие камушки. Они выходят на узкий берег реки, вдоль которой по обеим сторонам вместе с густой растительностью тянется ряд заборов жилых дворов. Весь шум городской суеты остаётся позади, уступая место тихому плеску спокойной реки, шелесту листьев, поскрипыванию раскачивающихся на заборе фонарей.

Фэн Синь останавливается у самой кромки воды, почти окуная носки сапог в прохладу реки, и поднимает взгляд на ясное ночное небо. Звёзды сияют всё так же ярко, как и восемьсот лет назад на горе Тайцаншань. В те тихие ночи рядом были двое: Наследный принц и раздражающий слуга, и казалось, что так будет всегда. Но родное королевство разрушено, принц, которому поклялся служить до самой своей смерти, изгнан с Небес, а слуга погиб. Фэн Синь так и не сумел отыскать и следа своих старых друзей, продолжая гадать о их судьбе.

Из-за низких крыш домов выглядывает многоярусная крыша роскошного дворца. Каждый её слой, черепицу, узор освещают яркие расписанные золотом фонари. 

— Прошу уважаемых небожителей, простить меня за то, что не распахнул перед вами главные ворота, — обращается к богам Фу Яо и в его голосе нет даже малейшего намёка на сожаление. — Их открывают только после того, как все процедуры с новоприбывшими призраками и призрачными огнями будут завершены. Однако, даже в таком случае служащие обычно пользуются боковыми, да и мы прошли самой западной тропой, дабы спокойнее и быстрее добраться во дворец.

— Зеркальный город такой маленький? — удивляется Фэн Синь, нахмурившись.

— Почему вы так решили?

— Если занимает большую площадь, то как мы тогда столь быстро добрались сюда, ещё и идя в обход от главной улицы? — задаётся вопросом Наньян и скользит взглядом по белому камню дворцового забора.

— Помните мост через реку? — спрашивает Фу Яо, наблюдая за тем, как перед ними распахиваются тяжёлые ворота во внешний двор, и не дожидаясь ответа, сразу же продолжает. — Там расположен портал. — Лица богов войны на мгновение меняются — как они могли ничего не заметить? — Генерал поставил такие по всему городу для удобства. Никто из жителей о них не знает и не может случайно им воспользоваться, но каждый подчинённый генерала знает способ активации порталов и места их расположения.

Ворота полностью распахиваются, пропуская явившихся на вымощенную камнем извилистую тропинку. Ночь пахнет свежей прохладой воды и терпкой сладостью лотосов. Поверхность пруда мерцает серебром на мелкой водной ряби от резвящихся там карпов и чистящих перья птиц. На зелени листьев изредка мелькает тёплым золотом свет дворцовых фонарей. Вдалеке слышится шум кипящей работы, который не может заглушить стрекот цикад из травы.

Весь путь небожители не заводили разговор первыми из желания ли сохранить все речи для разговора с генералом Сюаньчжэнем или наоборот нежелания беспокоить подчинённого Князя Демонов — неизвестно. Однако, Фу Яо уверен, что на самом деле верным является третий вариант — двое вели беседы за его спиной по сети духовного общения, ведь стоило им пройти внешний двор, как за спиной слышится тихий смешок. Подавив в себе желание кинуть небожителей в пруд, Фу Яо с немым вопросом в глазах поворачивается к остановившемуся в арочном проходе Пэй Мину, что сложил руки за спиной.

— Таких масштабов даже дворец Линвэнь не видел, — поясняет тот, после чего продолжает следовать за призраком.

Во внутреннем дворе жизнь кипит даже сильнее, чем на главной улице. Отовсюду доносится шорох свитков, множества голосов сливаются в один, который обнимает со всех сторон, прогоняет умиротворённую тишину, что сопровождала их по дороге сюда.

— Нужно закончить все дела до того, как завтра прибудут новые души, — поясняет Фу Яо и останавливается на миг, чтобы пропустить выбежавшего из ближайшего павильона служащего со свитками в руках, отчего Фэн Синь чуть было не врезался в его спину.

— Завтра город будет снова открыт? — хмурится Наньян, внимательно осматривая двор. — Разве это не происходит только в полнолуние?

— Так сказано в легенде, но на деле же всё не так. — усмехается Фу Яо, не оборачиваясь. — Люди умирают каждый день. Если бы всё было, как вы сказали, то перед воротами выстраивались бы огромные очереди из призраков. Дворец Линвэнь работает быстро, но из-за спешки и множества других забот, не всегда проверяет правдивость предоставляемых сведений. 

— Тебе известно о том, как это устроено в Небесных чертогах?

— О делах Небес не известно только самим Небесам, — пожимает плечами Фу Яо и открывает тяжёлые двери во дворец.

Из дворца к ним навстречу спешат две девушки, и из обрывков их разговора можно понять, что случилось что-то тревожное, но стоит им увидеть Фу Яо, как они тут же замедляют шаг и учтиво кланяются. 

— Брат Яо… — неуверенно начинает одна из девушек и нервно поджимает губы.

— Юйлань-цзе* просила нас найти тебя. Ей нужна помощь с призрачными огнями, — тут же подхватывает вторая и сразу поспешно добавляет. — Это не займёт много времени.

*姐姐 — jiějie — кит. старшая сестра. Обращение к девушке, которая старше.

— Хорошо, тогда я могу попросить кого-то из вас провести наших гостей во дворец?

— Я позабочусь о них, — кивает первая девушка, с силой сжимая в пальцах ткань платья, на которой потом явно останутся мятые складки.

— Спасибо. Размести их в большом зале и проследи за всем до прихода Генерала.

Служащая кивает и, попросив двух богов следовать за ней, спешит обратно к тяжёлым дверям.

— Я тебя слушаю, — слабо кивнул Фу Яо, когда все трое скрылись во дворце.

— Генерал, патрульные только что сообщили нам, что на восточной границе снова объявился Дух Оружейника. Мы не нашли никого из старших, чтобы они передали это вам, поэтому поспешили сообщить лично, — докладывает девушка, сжимая рукоять спрятанного под полами верхнего халата меча.

— Он всё ещё там?

— Нет, сразу же скрылся.

— Увеличьте количество патрулирующих в каждом отряде и усильте охрану в павильоне Призрачных огней, — голосом, в котором теперь отчётливо слышится сталь, распоряжается «Фу Яо». — Отправляйся к Яо Юйлань, помоги ей в защите призрачных огней до прихода офицеров.

— Слушаюсь, генерал, — чётко выговаривает девушка в поклоне, после чего выверенным армейским шагом, который всё же не лишён изящной лёгкости, удаляется к северо-восточной части дворца.

«Фу Яо» прикладывает указательный со средним пальцы к виску, дабы связаться с офицерами по сети духовного общения и передать им приказы. Пространство перед ним немного искажается и светлеет, начиная искриться духовными силами, — в портал ступает уже не служащий генерала, а высокий мужчина в чёрном ханьфу и с длинной саблей-чжаньмадао на поясе.