Вашему автору стало известно, что в этом сезоне дебютирует никто иная, как дочь вдовствующей виконтессы Кацен. Леди Скарлетт, хотя и отличается поразительной красотой, почти уже вошла в возраст старой девы, посмотрим сможет ли она составить конкуренцию более юным дебютанткам...

«Светская хроника леди Уислдаун», 2 апреля 1819 года

Перечитав последнюю статью автора скандальной «Хроники» в очередной раз, Скарлетт положила газету на туалетный столик и уставилась в зеркало, то и дело нервно дёргая рукава небесно-голубого платья, пока Мэри, её личная горничная, пыталась аккуратно уложить ей волосы.

— Миледи, пожалуйста, не дёргайтесь, иначе я ненароком могу испортить вам причёску, — проговорила Мэри и зачесала очередную прядь волос хозяйки.

— Ох, Мэри, извини, просто я очень волнуюсь, — виновато проговорила девушка ровнее сев на стуле и сложив руки на коленях. Она подняла глаза со своего платья, которое ей казалось чересчур открытым, и через зеркало встретилась с сочувствующим взглядом служанки. — Сегодня очень важный день, и я не знаю, чего от него ждать...

— Уверена, вам не о чем переживать, — Мэри воткнула последнюю шпильку и сделала шаг назад. — Посмотрите, вы просто красавица. Вам не составит труда затмить остальных дебютанток.

Кацен снова внимательно вгляделась в своё отражение. Несколько локонов светлых волос игриво спадали ей на плечи, красиво обрамляя миловидное личико. Платье, над которым трудилась одна из лучших швей города, сидело идеально, подчёркивая все достоинства девичьей фигуры, а его цвет гармонично перекликался с её голубыми глазами. Она действительно славилась в Лондоне своей красотой, но волновало её отнюдь не это. В этом году ей исполнился уже двадцать один год, ещё пару лет и её можно было бы считать старой девой, но это был только её первый Лондонский сезон. Чаще всего девушки дебютировали в возрасте восемнадцати лет, некоторые на год раньше или позже, но задержка на три года уже считалась подозрительной и могла вызывать опасения у потенциальных мужей. Дебют Скарлетт должен был состояться ещё в 1816 году. Она только вернулась из пансиона для девочек и родители сочли нужным сразу вывести её в свет. Нельзя сказать, что девушка с нетерпением ждала этого события, она никогда не грезила блистать на балах или быть в центре внимания на светских вечерах. И безвременная и малообъяснимая кончина отца семейства — виконта Кацена — внесла свои коррективы. Появление в высшем обществе было решено отложить на год, но мать Скарлетт, вскоре после похорон мужа, стала впадать в меланхолию, и дебют был перенесён ещё на год. Однако состояние Элизабет оказалось куда более тяжёлым, чем предполагали доктора, так что и к лондонскому сезону 1818 года виконтесса не оправилась до конца. Скарлетт продолжала оставаться дома и ухаживать за матерью. Но девушку это отнюдь не расстраивало. Её появление в обществе означало бы только одно — она ищет себе мужа, а этого ей совсем не хотелось. Нет, конечно, Кацен верила в любовь. Невозможно отрицать существование этого чувства, когда на полках домашней библиотеки стояли исключительно любовные романы, все как на подбор с счастливым концом, а в жизни перед глазами были примеры идеальных отношений её родителей, знаменитых Бриджертонов и некоторых её подруг. Но она не верила, что это когда-то случится с ней. Потерять голову от чувств к мужчине — эта идея казалась просто абсурдной. Если бы Скарлетт и собралась замуж, то только бы в случае крайней необходимости и исходя из собственной выгоды, но поскольку наследства, которое оставил покойный виконт, было более, чем достаточно, то и в замужестве нужды не было. Потенциальный статус старой девы её тоже вполне устраивал, можно было бы заботиться только о своём счастье, не думая о хрупком эго какого-нибудь мужчины, и быть ближе к матери, чтобы следить за её переменчивым душевным состоянием.

Однако к началу 1819 года Элизабет стало заметно лучше, упадок сил мучал её всё реже, и внезапно, за месяц до начала сезона в Лондоне, она с гордостью сообщила, что собирается вывести дочь в свет. Скарлетт, будь у неё возможность, непременно бы предпочла оставить всё как есть, но зная истинную причину столь поспешного решения матушки, отказаться не могла. В очередную бессонную ночь Кацен стала невольным свидетелем разговора мамы и семейного секретаря. Поскольку Скарлетт была единственным ребёнком в семье, а титул виконта переходил только по мужской линии, наследником стал какой-то дальний родственник, который уже несколько лет не посещал Англию, путешествуя по разным странам Европы. Делами заниматься было некому, доходы резко падали, и семья могла в любой момент оказаться на грани нищеты. Всё это вело только к одному — если девушка не найдёт достойного кандидата на роль своего мужа в этом же сезоне, то можно смело забыть о беспечном существовании, счастливом будущем и обречь на бедность не только себя, но и маму. Конечно, был ещё один вариант — напрасно верить, что новый виконт соизволит вернуться в Лондон и уладить все дела, но Кацен привыкла надеяться только на себя. Вот поэтому сейчас девушка смотрелась в зеркало, расправляя складки на вечернем платье. Сегодня ей предстояло дебютировать в свете. Для этого её матушка выбрала не просто какой-то вечер у знатных особ, они должны отправиться в одну из самых крупных резиденций герцога Синклера, где их ждала целая неделя развлечений, балов и новых знакомств. При одной мысли обо всём этом Скарлетт становилось не по себе.

Прошло несколько недель с того момента, как она узнала, что они с мамой на грани разорения. За это время она успела смириться с мыслью, что ей придётся стать чьей-то женой. Её прагматичный взгляд на брак помогал оставаться хладнокровной, но какой-то, совершенно необъяснимый для неё самой, страх продолжал терзать душу изнутри. Вряд ли причиной этому было появление в обществе. Пусть Скарлетт и не была официально представлена в Лондоне, она частенько ходила на чаепитие к леди Данбери, своим школьным подругам и знакомым семьи, да и их дом в Мейфэре бывал полон гостей, если душевное состояние Элизабет становилось стабильным. В общение девушка не была обделена все эти годы и потенциальное увеличение знакомств после дебюта её совсем не пугало. А значит причиной страха, который неустанно снедал её, являлось то, что ей всё же было важно, кто может оказаться её будущим мужем. Мысль, что это будет какой-то старый вдовец, кто-то страшный и не уважающий женщин или просто недостойный человек, ужасала. Но задача, найти одновременно молодого, красивого и благородного мужчину, в то же время обладающего солидным достатком, казалась просто невыполнимой.

— Миледи, пора. Виконтесса уже ожидает вас внизу, — проговорила Мэри, выводя хозяйку из раздумий.

Скарлетт натянула белоснежные шёлковые перчатки, доходившие ей до локтей. Может это и было красиво и соответствовало правилам этикета, но девушке это всегда казалось совсем неудобным. Она провела рукой у основания шеи, проверяя на месте ли ожерелье. Пальцы нащупали холодные крупные жемчужины. Она нежно покрутила одну из них. Это было украшение её мамы, которое она надевала, когда выходила замуж. Элизабет подарила его дочери на шестнадцатилетние. Это ожерелье было слишком дорого для Скарлетт, она бережно хранила подарок, пять лет оно пролежало на дне шкатулки, и только теперь девушка осмелилась надеть его. Она снова одёрнула рукава платья.

— Я готова, — уверенно произнесла Кацен, бросая последний взгляд на себя в зеркале, и направилась к выходу.

***

— Ещё не забывай улыбаться, мужчинам это нравится, только не слишком широко, и ни в коем случае не смейся громко, это может их отпугнуть, — их карета только проехала Гайд-Парк, который находился в нескольких кварталах от их дома, а Элизабет уже успела прочитать дочери лекцию, как стоит себя вести в обществе, при этом резво обмахиваясь веером. — Постарайся станцевать, как можно больше танцев. Надеюсь, ты не разучилась это делать. Мужчины не очень жалуют неуклюжих дам, — Скарлетт лишь закатила глаза в ответ. — Так тем более лучше не делать, иначе тебя сочтут высокомерной.

— Я знаю, — проворчала девушка, скрестив руки на груди, крайне неприличный жест, тем более для юной леди. — Нет нужды рассказывать мне снова правила этикета, словно я первый день в Лондоне.

— Что тебя беспокоит? — хотя Скарлетт и пыталась вести себя непринуждённо и делать вид, что её ни капельки не волнует сегодняшний вечер, но виконтесса прекрасно знала свою дочь. Если она начинала раздражаться на пустом месте, значит её что-то тревожило — Ты можешь всё мне рассказать. Ты же знаешь, я всегда готова тебя выслушать.

— Мама, что, если меня никто не полюбит? — девушка заговорила не сразу, в её голосе появились печальные нотки. В карете воцарилась тишина, нарушаемая лишь цоканьем лошадиных копыт и ударами колёс о гравий. После она произнесла почти шёпотом. — Что если и я никого не смогу полюбить?

— Скарлетт, милая, я же не заставляю тебя выходить за первого встречного, — в глазах Элизабет появилась нежность, которую редко можно было увидеть после смерти мужа. Она положила руку на колено дочери, чтобы та перестала нервно дёргать ногой. — Я уверена, что ты найдёшь человека, с которым у вас будут взаимные чувства, и мне не важно, случится это в этом сезоне или нет.

— Но что, если этого никогда не случится и я останусь старой девой? — девушка даже под тяжестью руки матери продолжала хаотично выстукивать ритм пяткой.

— Я с радостью приму и это твоё решение, — Скарлетт пыталась уловить в тоне и взгляде матери лукавство, но виконтесса вела себя искренне. — Если оно действительно сделает тебя счастливой. — она так и не рассказала дочери о финансовых проблемах и не подозревала, что девушке уже обо всём известно. Элизабет всегда отличалась склонностью к оптимизму и романтичности и даже на пороге бедности предпочитала, чтобы дочь искала для себя брак по любви, а не по уровню материального достатка. — Твоё счастье — вот, что для меня главное.

— Мамочка, ты не представляешь, насколько я тебя люблю, — Кацен поцеловала мать в щёку и быстро отвернулась к окну, чтобы виконтесса не заметила заблестевшие в её глазах слёзы. Элизабет действительно было не важно, сумеет ли девушка выйти замуж в этом сезоне, но это было важно для самой Скарлетт. Пусть мама и говорит, что примет любое решение дочери, но совесть девушки не позволяла ей отступить и погубить семью. В тот момент она твёрдо решила, что не просто отыщет для себя мужа, но и попытается заполучить самого богатого и завидного жениха этого сезона.

***

Синклер-хаус был самой крупной резиденцией герцога Синклера в Лондоне. Поместье пустовало на протяжении двадцати лет, всё это время в нём проживали лишь слуги, присматривающие за домом и садом. Никто не знает, где всё это время пребывал герцог, но вот, спустя два десятилетия, он решил вернуться в Англию вместе с двумя сыновьями. Винсент прослыл человеком скрытным и не терпящим частых появлений в обществе. Какого же было удивление, когда весь высший свет Лондона получил приглашения на мероприятия в поместье герцога. И поскольку знатные особы всегда были падки на свежие сплетни, ни один человек не смел отказаться от такой заманчивой поездки в Синклер-хаус.  

Карета остановилась на подъездной дорожке и пара слуг помогла спуститься женщинам на землю. Скарлетт с восхищением огляделась вокруг, возможно в этот момент её рот не совсем уместно открылся от удивления, но это бы никто не заметил, потому что абсолютно все реагировали одинаково. Особняк выглядел величественно и, пожалуй, подумала девушка, мог бы составить конкуренцию по красоте и масштабу любой королевской резиденции. Перед зданием раскинулся внушительный сад, пестрящий самыми разными видами растений, пьянящие ароматы которых смешивались и витали в воздухе. Несколько фонтанов, украшенных статуями экзотических животных, явно вышедшими из под руки талантливого скульптора. Освещали всю эту красоту красные фонари, выполненные в китайском стиле. Но насладиться пейзажем сполна возможности не представилось, множество гостей тут и там закрывали обзор, вели светские беседы, кто-то смеялся, кто-то просто прогуливался вдоль клумб. Десятки слуг с подносами ловко сновали между знатными особами, предлагая им выпивку и угощение. Если такое количество людей находилось в саду, девушка с ужасом представила, сколько их могло быть в доме.

Элизабет, взяв дочь под локоть, уверенно повела её по аккуратно вымощенной дорожке, когда у них за спиной послышались шаги и удары трости, известные всем в Лондоне. Дамы немедленно обернулись.

— Леди Данбери, какая приятная встреча! — воскликнула виконтесса, увидев приближающуюся к ним женщину, и сделала шаг ей навстречу.

— Какая неожиданность. Я уже и не надеялась увидеть тебя в высшем свете, дорогая, — проговорила графиня, обращаясь к Скарлетт, при этом полностью игнорируя присутствие Элизабет. Девушка, в качестве приветствия, уже начала делать книксен, за что получила тростью по ноге. — Перестань, кланяться будешь перед другими.

— И я рада вас видеть, леди Данбери, — Кацен выдавила из себя подобие улыбки и с трудом подавила желание наклониться и погладить ушибленную ногу.

— Значит, собралась замуж? — женщина смерила девушку подозрительным взглядом, та лишь кивнула ей в ответ. Агату Данбери, наверное, можно было бы считать самой влиятельной женщиной Лондона, конечно, после королевы. Проницательная и прямолинейная, она внушала ужас практически во всех представителей высшего общества, её боялись и вместе с тем бесконечно уважали. Но были и те, кому удалось добиться расположения пожилой дамы. Быть другом леди Данбери — всё равно, что поймать удачу за хвост. И Скарлетт стала этим счастливчиком. Девушка не раз пила чай с графиней, вела с ней разговоры по душам, и даже поведала ей о своём желании оставаться старой девой. Поэтому теперь намерение Кацен найти себе мужа вызвало у леди Данбери недоумение. Но женщина решила не развивать эту тему, по крайней мере, этим вечером. — Уже познакомились с хозяином мероприятия?

— Нет, мы только приехали, — в разговор вступила виконтесса. — Мы будем вам очень признательны, если вы представите нас герцогу.

— Естественно, я вас ему представлю, — с укоризной произнесла графиня. — С какой ещё целью, вы думаете, я подошла? — Элизабет, словно ребёнок, которого отчитывает родитель, виновато опустила взгляд. — Идёмте, он должен быть в доме.

Леди Данбери взяла под руки обеих и с необычайной скоростью для леди преклонного возраста повела их в сторону особняка. Мать с дочерью, не ожидая такой прыти от графини, еле успевали переставлять ноги.

Синклер-хаус изнутри оказался не менее впечатляющим, чем снаружи. Стены ярко-красного цвета — весьма необычное решение, такое Скарлетт видела впервые, обычно использовались более пастельные оттенки краски. Три люстры, выполненные из металла, с резными листьями и завитками, и каждая содержащая не менее двух десятков свечей, освещали бальный зал. Справа, вдоль стен, расположились столы с напитками и угощениями, вокруг которых уже успела собраться толпа вечно голодных мужчин, с левой стороны доносились тихие звуки разных мелодий — оркестр настраивал музыкальные инструменты. Взгляд девушки блуждал по комнате, пока не остановился на одной из бесчисленных картин. Это был портрет: статный мужчина с лёгкой проседью в тёмных волосах и леденящим взглядом сложил руки на плечи мальчику лет семи. Кацен подумала, что это и есть герцог Синклер, вероятно, со своим сыном, только она не знала каким, старшим или младшим. Леди Данбери всё продолжала идти вперёд, утягивая за собой дам, гости отходили в стороны, уступая дорогу и провожая их взглядом. Скарлетт продолжала рассматривать фрески и картины, от пола до потолка покрывавшие стены зала, и пребывать в своих мыслях, пока её не прервал зычный голос графини.

— Герцог Синклер, — к женщинам на одних пятках развернулся мужчина, совсем, как на портрете, правда, выглядел теперь он немного старше, в волосах появилось больше седины, но его взгляд не изменился — остался таким же пронзительным. — Разрешите представить — вдовствующая виконтесса Кацен и её дочь леди Скарлетт Кацен.

— Ваша Светлость, — одновременно выпалили Элизабет и Скарлетт и синхронно склонились в глубоком реверансе.

— Очень приятно, — голос Винсента звучал спокойно, но в то же время казался властным. Он кивнул в знак приветствия. — Познакомьтесь с моим младшим сыном, — мужчина сделал шаг в сторону и только теперь девушка увидела молодого человека, очень даже симпатичного. Высокий, довольно атлетического телосложения. Чёрный фрак и алый жилет, явно сшитые на заказ, идеально сидели на нём. А на привлекательного вида лицо спадала прядь тёмных волос. Кацен с трудом узнала в нём мальчика с портрета, он значительно вырос, возмужал и теперь половину его лица перекрывал шрам, который, однако, ничуть не умалял его красоты. — Лорд Адам Синклер.

Скарлетт снова склонились в реверансе, но Адам перехватил её руку и коснулся губами тыльной стороны её ладони.

— Миледи, прекрасно выглядите, — голос молодого человека был бархатным и глубоким, а на лице появилась обворожительная улыбка, заставившая щёки Кацен покрыться румянцем. — Разрешите пригласить вас на танец, как только начнётся музыка, — девушка неуверенно кивнула и записала его имя в бальной книжке, болтавшейся у неё на запястье. — Я найду вас позже, — получив согласие, Адам откланялся присутствующим и удалился вглубь зала. Скарлетт, смотря молодому человеку вслед, поймала на себе оценивающий взгляд герцога. Когда они встретились глазами, ей показалось, что его губы искривились в усмешке.

— Дамы, вынужден покинуть ваше прекрасное общество, меня уже заждались вновь прибывшие гости, — Винсент начал уходить, но остановился, обернувшись, вновь посмотрел на девушку. — Желаю вам хорошо провести этот вечер.

Винсент как будто целенаправленно обращался исключительно к ней, впрочем, возможно, Скарлетт это почудилось. От взгляда мужчины ей стало не по себе, было ощущение, что он видит её насквозь. Она нервно сглотнула и немедленно опустила голову, чтобы не встречаться с карими глазами герцога. А в её голове крутился лишь один вопрос: «Где старший сын герцога Синклера?».