— Джуди, ты совсем идиотка? — злостно шипит Лиам, когда она выглядывает из-за небольшой пирамиды банок с вялеными томатами и приговаривает: «Менты тебя не найдут, я твоя главная защитница!» — Я тебя очень люблю, но мне сейчас правда не до шуток.

      — Мне тоже страшно, — её голос тускнеет, с лица спадает маска клоунессы, — Лиам, мне сейчас пиздец как страшно, потому что выясняется, что мой друг ёбаный доставщик наркоты, — последнее слово она не проговаривает вслух, а лишь показывает губами, — и мы застряли в ёбаном Волмарте без малейшего понятия куда тебе идти в нашем ёбаном городе.

      — Давай не так много мата, уши же режет, — кривится он, но прекрасно понимает Джуди.

      Они бродят по магазину не больше десяти минут: Лиам учится ходить не спеша и просто старается поймать прохладные точки в здании, чтобы не стало плохо. Они бежали без остановки, и у самых дверей Волмарта его начало тошнить: голову напекло.

Лиам нервно перебирает протеиновые батончики, подмышкой прижимая двухлитровую бутылку воды. Где он будет ночевать — он не знает. Мысли крутятся, он в легкой дезориентации, даже до стеллажей с шоколадом его под руку вела Джуди.

      «Куда мне идти? Что делать с веществом? К Джеку? Да, к Джеку… А если сели на хвост? К отцу? Не доеду, далеко… Блять, куда мне идти? Надо в картель, надо к ним… В тюрьму нельзя, в тюрьму точно нельзя — у меня же ещё товар прямо на руках! Сука, и ведь не избавиться, не моё…»

      — Эй… Лиам! — зовёт Джуди, и только сейчас его глаза начинают шевелиться, а не смотреть в немом шоке в одну точку. — Лиам, куда ты теперь пойд… Ты плачешь?

      Лиам моргает лишь единожды, как понимает, что веки печёт от соленой жидкости. На секунду ему кажется, что воздуха слишком мало в таком большом магазине, что кислород убрали и только азот отравляет лёгкие.

      — Да не знаю я, что делать! Я сейчас вообще ничего не знаю! — вырывается у него из груди, как будто он хочет вдохнуть, но не может. Джуди успевает закрыть ему рот прежде чем он бы завыл от страха и отчаяния.

      Ему кажется, пульс подскочил до ста двадцати, вместе с грудью дрожат и все внутренности, пищевод вытанцовывает польку. И было бы смешно, если бы не так страшно.

      — Ну ладно, не будем брать эти! — кричит в ответ Джуди скорее для того, чтобы отвести подозрения, а затем быстро шепчет. — Лиам, ты совсем? Ты чего так разорался?

      — Я… Я… — он только глотает проклятые «ай»* и не может выдавить больше ни звука.

      Отчаянно хочется напороться на острый ножик и просто заставить поезд жизни сойти с рельс. Он абсолютно не знает, где его следующая остановка, но складывается впечатление, будто её просто не существует.

      «Его никто не спасёт» — трезвая мысль окончательно разрывает его, покупки приходится экстренно отложить.

      «Простите, у него проблемы с головой… Извините, он ушибся недавно, у него случаются приступы… Прошу прощения, мой двоюродный брат с лёгкой формой умственной отсталости, он может пройти вперед? Мы бы не хотели больше доставлять неудобства…» — единственное, что слышит Лиам, не в силах отреагировать. Сердце бьется как бешеное, он не чувствует пола под ногами, он просто хочет раствориться.

      Что делать ему, студенту с тремя протеиновыми батончиками, бутылкой воды, всунутыми яблоками в пакете и порошком, срок за хранение которого переваливал за десяток лет? Ещё и ни грамм, ни два, а целых, мать его, пятьдесят.

      Но это не самое страшное. Самое худшее, что его ждёт — смертная казнь, и Лиаму ясно как день, что он никогда ещё не был к ней так близок.

      Джуди расплачивается за него наличкой, а он прокручивает в голове, как убедить подругу вернуться в университет. Ей с ним дальше точно не по пути, поэтому на секунду на красном и заплаканном лице возникает вина — он потащил её куда-то, а значит, она точно первый подозреваемый сообщник в глазах полиции.

      «Мне нужно добраться до картеля, — героин всё ещё в его руках, дело всё ещё светится в уведомлениях его телефона. — Хотя бы до мотеля».

      — Давай ты останешься у меня, — предлагает Джуди, как только они заходят за магазин, чтобы не светить лицами у проезжей части. — Тебе как минимум нужно собраться с мыслями.

      Её понять можно: Джуди не знает, насколько ситуация Лиама неоднозначная, да и он сам бы с радостью спрятался под её плюшевым пледом. Но она легкомысленная, даже слишком для происходящего.

      «А ты ли не такой же? Решил с картелем поиграть, — давит на черепушку здравый смысл».

      — Джуди, — начинает Лиам, прерывисто вздыхая. Теперь его черёд управлять ситуацией. — Ты сейчас идёшь обратно, ведёшь себя так, как будто ничего не было. Так первое время.

      Она хмурится, сдёргивает руки с её плеч и, кажется, сейчас даст пощёчину.

      — А ты куда? Лиам, ты совсем один!

      — Попробуй сыграть дурочку. Пожалуйста, — он игнорирует её злость, скрытую обиду. Надо рубить с плеча. — Не ври полиции, даже если нас никто не видел, скажи часть правды. Они не будут сильно допрашивать. Скажи Рашаду, что ничего серьезного. Не оставайся одна, не выходи ночью на улицу.

      У Лиама буквально сжимается сердце: пускай картелям нет дела до знакомых «мула», но полиции есть. У Джуди глаза на мокром месте, он вытирает едва проявившиеся слезы и вынуждает успокоиться. Сейчас опасно должно быть только ему.

      — Как же ты… Куда… — шепчет она, делая хорошую затяжку, чтобы отвлечься.

      — Без понятия, — Лиам умудряется отшутиться, хотя внутри всё колотится, дрожь опять достигает колени. — Слушай дальше. Наплети, что я убежал в другом направлении. Пусть меня ищут, но тебя не тронут. Думай о себе, я не хочу, чтобы из-за моей трусости у тебя были проблемы.

      — Ты бы без меня даже на кассе не расплатился, — хмыкает она, но затем на носочках тянется к его уху. — Скажи мне честно, что у тебя? Насколько всё критично.

      Лиам, не думая ни секунды, решает, что пиздеж сейчас — лучшая идея.

      — Я чист, да и, в случае чего, посижу в клетке сутки, — он вымученно улыбается. — Просто уведи их от себя, я со всем разберусь.

      Она молчит пару секунд, а затем одним рывком кидается ему на плечи, вжимая в себя.

      — Сдайся, если срок не большой, с университетом всё решим, мы с Рашадом поможем, — она отодвигается, убирает прядку сухих волос с его лица. — Пожалуйста, просто сдайся, как решишься. Не знаю, насколько давно ты так работаешь, но, как всё образуется, обещаю, я отрежу тебе яйца за твои похождения.

Пожалуй, Джуди придётся и ему член отрезать, так, про запас.

      И Лиам не против сдаться, если бы не героин и причастность к картелю. В его случае остаётся только выбрать меньшее из двух зол: или честно отсидеть пожизненное, или приехать на конечную на электрическом стуле, если хранение пятидесяти грамм уже ни в какие ворота, или стать полноценным дезертиром. Лиам отчаянно хочет последнее — не для четырех обшарпанных стен и оранжевого комбинезона он экстази по Финиксу развозил. Он быстрым шагом идёт по подворотням в поисках наиболее неказистой, стараясь не попадаться на глаза людям и не светиться у дороги.

      Безопасное место он находит случайно, забредя в промышленный район недалеко от строек. Рядом аэропорт, глядя на который, Лиам даже хочет сесть на любой самолёт и улететь восвояси, убежать от всех проблем и больше никогда не сталкиваться. Вот только приходится вытереть мокрый нос, сесть на картонку, которая явно служит постелью очередному бездомному, и хорошенько подумать. В его случае суматоха только всё испортит.

      «Они не могли выйти на меня просто так, — первая мысль спустя минуту относительной тишины со звуком бетономешалки где-то на фоне, — если нашли меня, значит, и остальных. Как мы могли не заметить…?»

      Перво-наперво — проверить телефон. Лиам вытаскивает смартфон, световой индикатор оповещает об уведомлении прямо у него в руках. Разблокировав телефон, он принимает окончательное решение — только с картелем, только с Джеком, вместе они разберутся. Если он идёт по делу как соучастник, выпутаться будет проще, а если он единственный подозреваемый…

      «Мы найдём тебя, гнида, и распотрошим на куски. Мы знаем, что ты нас сдал, подвальная крыса. Будешь поедать свои кишки в подворотне сегодня вечером, мелкий пиздюк».

      Лиам перечитывает ещё раз, чтобы вникнуть в текст: это бред. Это полнейший бред, это невозможно, не могло всё так плохо сложиться в один день, но сообщение точно от Джека, переписка точно с анонимным пользователем и автоудалением переписки через три дня. Его окатывает холодная волна пота, паника вот-вот готова подступить к горлу. А в голове кто-то включает сигнализацию с лишённым любых эмоций голосом: «Что теперь делать?».

      И правда, а что, блять, теперь вообще делать, когда он преступник и предатель с обеих сторон?

Кто-то вдруг прокашливается неподалёку; от резкого человеческого присутствия Лиам готов разрыдаться как маленький ребенок и наложить в штаны. Дилер не врёт, он абсолютно точно сделает то, о чём написал, последователи Синалоа на каждом шагу. Лиаму не поворачивается, но ноги ставит так, что при малейшем, касании его плеча готов ударить локтем в лицо и пуститься в бегство. Куда? Куда глаза глядят, лишь бы не поймали, лишь бы не тронули, лишь бы…

      Рядом плюхается нечто, но ни попытки захватить, ни коснуться Лиам не чувствует. Он медленно оборачивается: человек лет сорока на вид, от него разит алкоголем, в руке бутылка русской водки. Замызганная соломенная шляпа, потрепанная ветровка, наверное, для холодных майских ночей — настолько стереотипного бездомного нужно ещё поискать. Лиам сначала хмурится, а потом утирает нос, вспоминая, что он всё ещё похож на заплаканного подростка, который поссорился с родителями. Мужчина, видимо, тоже замечает его опухшие глаза, и как будто даже не против, что на его постели сидит незнакомец.

      — Чего, пацан, на улицу попал?

      — Нет, просто… — на автомате отвечает Лиам, но думает совсем немного и тихо выдает. — Да, вы правы.

      — В первое время неловко говорить, что с улицы, а потом привыкаешь. Хочешь? — он протягивает водку. — Душу лечит.

      «В вашем случае только калечит, — подумал он, и любезно отказался. Когда работаешь в мире зависимостей, опускаться в этот омут совершенно не хочется».

      — Как здесь оказался хоть, малец? — от мужчины разит спиртом, но Лиам смиренно терпит. Рядом с пьяным мужиком его точно искать не будут. — С родителями поругался?

      — Пришлось, — пожимает плечами он, открывает телефон и медленно начинает чистить переписки.

      Мужчина лишь кивает и делает большой глоток, пока Лиам выключает телефон. Он ещё не скоро ему понадобится. Обшаривает карманы в поисках мелочи — на заправках и в придорожных магазинах пригодится. В аромате алкоголя и вони паршиво, но безопасно.

      «И что мне теперь, вот так слоняться? — он подгибает колени под себя и кладёт на них голову».

      Он медленно перебирает в голове, где ещё можно перевести дух. Здесь пока его никто искать не будет, менты первым делом обыщут общежитие, где не найдут собственно ничего, кроме наличных и спрятанного вибратора, которым Лиам пользовался, размышляя о Рашаде. При мысли о парне он готов отчаянно завыть: и как его жизнь сломалась так быстро? Пути назад нет. А ведь он мог сдать на права перевозить полкило кокса через таможню! Это же три тысячи баксов чистыми за пару дней!

      «Документы… — прошибет током Лиама: грин-карта осталась в общежитии!»

      Ему надо домой, в Юту, к отцу и сестре. Он просто хочет домой, где спокойно и хорошо, а не картонка под задницей и два яблока в рюкзаке. Но никуда теперь нельзя: полиция явно захочет навестить родной дом разыскиваемого. Лиам вздрагивает: теперь он преступник.

      — Можно задам один вопрос? — уточняет он, поворачивает голову к бездомному. Тот кивает, хотя скорее жадно запрокидывает бутылку. — Вы, когда оказались на улице, как себя вели? Вас кто-нибудь искал? Разве не было места, куда можно было податься?

      — Малец, это один вопрос, а не три.

      — И тем не менее, — «малец» неприятно отдаётся на подкорке, но надо терпеть.

      — Я сильно задолжал государству. Налоги, страховка… Пришлось продать дом, но всё равно мало, так что нашёл этот угол и осел здесь. Не знаю, как дальше.

      — Значит, вас тоже ищут? — Лиам вздёргивает бровь, глаза широко распахиваются, когда он понимает, что «тоже» совсем ни к месту. — Имею в виду, если меня будет искать полиция для возвращения домой…

      — Не думаю, что им есть до тебя дело. А вот до меня они всегда доебутся. Поэтому и бесит, и даже работать не хочется. Бывает, рядом на стройке ошиваюсь, помогаю работягам, но всё равно возвращаюсь к любимой столичной, никуда от неё не денусь, — он смотрит на бутылку, кажется, ещё секунда и он присосётся к ней вновь. — Стоит, красавица, ждёт меня всегда! Понимаю, почему русские так её любят.

      — Есть здесь ещё какое-нибудь тихое место? — схватившись за информацию о стройках, Лиам поднимает голову. Слушать рассказы про водку — когда-нибудь потом.

      — Недалеко есть недостроенное здание, охраны нет. При желании можно переночевать, там редко кто ходит.

      Лиам благодарит его и встает, убирая телефон в рюкзак и находя во внутреннем кармане, вместе с героином, небольшой складной ножик. Он купил его ещё до работы в картеле, чтобы чувствовать хотя бы мнимую безопасность, возвращаясь из ночного клуба по тёмным переулкам. Но мужчина его останавливает, хотя радость в глазах от освобождённого места заметна.

      — Только не затягивай, возвращайся домой, — в его голосе на удивление звучит ясность, кажется, он даже не пьян. — Нечего таким чистым мальчикам на улице жить. Если можешь вернуться — помирись ты с родителями. Здесь со всем не так легко, как кажется.

      Лиам не понимает, что конкретно имеет в виду бездомный под словом «здесь» — конкретно на картонке или в принципе на улице? Но на улице он вырос, он знает, что это такое.

      По крайней мере, его «здесь» — теперь точно не уютный домик у озера.

      — Посмотрим, — Лиам решает не спорить, а лишь махает рукой и уходит.

      Для пущего эффекта хочется надеть капюшон, но на нём только просторная футболка. И как он ночью спать собрался в восемнадцать градусов по Цельсию? Ответ ему только предстоит узнать.

      Он идёт в указанном мужиком направлении, за поворотом уже видит очертания здания. Недостроенный двухэтажный отель даже не огорожен, кое-где остаются огромные куски бетона, когда-то служившего стенами или потолком. Гипсокартон в качестве фасада уже начинает отваливаться, пыль повсюду: вот они — дома на века. Пробежавшись глазами по окнам без стёкол, Лиам находит возможную каморку и тут же его ждёт разочарование: стройка заброшенная, а значит, уличных туалетов ему тоже не видать. Придётся поливать кактусы и корни пальм, которые иногда вылезают из-под земли и образуют некую подушку, из которой растёт ствол.

      «Почти как мохнатка, — Лиам не отказывает себе в подобных шутках, рассматривая обилие тонких корней, постепенно намокающих».

      Выбора у него нет: если сегодня вечером нужно где-нибудь затаиться, то дальше придётся активно думать, куда идти. Он заканчивает свои дела, поправляет шорты, разглядывая тонкие щиколотки — уж если умирать, то хотя бы с бритыми ногами — и смотрит по сторонам в поисках хоть какой-нибудь растительности. Хотя бы небольшой куст с дикими томатами, случайно посаженный стариком! Хочется плакать, так как голод даст о себе сравнительно скоро, и, если с местом ночлега он более-менее разобрался, то вот откуда брать еду — нет.

      «В магазинах камеры, там лучше не светиться, — отвечает на навязчивый вопрос самому себе Лиам, — только если придорожки, но до них ещё добраться бы».

Он сильнее всего жалеет, что решил повыпендриваться и не надеть кепку. Кто знал…!

      И в этот момент он понимает, что всё это время не замечал шелест сзади, а когда осознание приходит, чья-то рука треугольником охватывает шею и заставляет Лиама поперхнуться. Сначала тело будто бросают в ледяную воду, он на секунду цепенеет, стоит услышать сзади:

      — Что, закладку забирал, малец? — голос слишком молодой и задорный для правоохранительных органов.

      «Или коп-придурок, или из картеля, — щёлкает в голове моментально, но времени размышлять мало».

      Лиаму и так мало воздуха из-за духоты, так ещё и на кадык давят, хотя не так сильно, чтобы сломать и убить. Однако ни с тем незнакомец связался, кто бы он ни был: Лиам рукопашный бой знает — чему только ни научишься в мексиканском картеле. Он поворачивает голову в бок, блокируя доступ к кадыку, цепляется за чужую руку своими двумя и резко сдёргивает вниз.

      — Полегче, малыш, — кряхтит незнакомец, и, к сожалению, ещё крепче сжимает горло.

      Лиам испуганно вздыхает, его хватает только на то, чтобы откинуться назад и молиться на осколок под ними, который бы моментально отправил на тот свет неизвестно кого.

      «Сука, живой, — голова Лиама как в тумане: да, падение сбивает парня с толку, но крепкая хватка на шее никуда не пропадает. Тут он вспоминает про туз в рукаве. — Ножик!»

      Он резко вытаскивает его и уже готовится исполосовать смуглую руку к чертям, как двух глубоких порезов хватает, чтобы разжать её. Лиам мигом переворачивается, для надежности предварительно врезав в солнечное сплетение локтем, но не сильно: он всё ещё хлипенький по сравнению с сикарио* из картеля. А перед ним явно один из них: ну не ведут себя так неподготовленные люди на пороге смерти! Незнакомец едва заметно корчится от удара, кистями рефлекторно закрывает грудь, в то время как Лиам подставляет нож к горлу. Он впервые угрожает кому-то, пусть и не уверен, что так уж сильно хочет полоснуть горло. Кадык дёргается почти по лезвию, рука с ножом на секунду рефлекторно поднимается, но затем Лиам пересиливает себя и давит на прежнее место.

      — Кто ты и откуда? Полиция? Картель? — в лоб спрашивает он, но даже не подозревает, что его голос дрожит.

      Когда загнан в угол, терять уже нечего, и убийство кажется сущим пустяком. Проблема в том, что Лиам не против стать убийцей, морально «очерстветь», так сказать.

      — Не кипятись, малой — на вид парню не больше двадцати восьми, миловидному лицу добавляет мужества только лёгкая щетина. — Я просто блуждал здесь, увидел, как ты шатаешься, подумал, мало ли, под коксом или ещё чем.

      У него чертовски красивые глаза, как у Рашада, только темнее, почти черные. Смуглая, блестящая от пота кожа и приоткрытые губы, лёгкий испанский акцент сразу угадывается в разговоре. Да, этот придурок явно в его вкусе.

      — А душить обязательно?

      — Ну вдруг ты агрессивный, — он в повинующемся жесте поднимает ладони, но ситуацию не улучшает.

      — Я что, совсем идиот по-твоему, накуренным ходить по стройкам?

      — Кто знает. Может, встанешь уже? Вреда не причиню, да и ножик твой больно игриво утыкается в шею.

      — Так поболтаем, — надавив сильнее, намекая вовсе не дышать, отвечает Лиам и не дёргается. Боковым зрением замечает, как ладони опускаются опасно близко к чужим бедрам. — Двинешься, перережу нахуй.

      Лиам смотрит прямо в глаза: и всё-таки, кто он? Преступник? Жертва? Проходимец? Агент под прикрытием? Нет, Лиам не дурак доверять обворожительным первым встречным, он отлично понял за последние полчаса, в каком положении оказался. Или ты, или тебя. Хотя где-то глубоко в голове промелькнула мысль, что хотелось бы оказаться под привлекательным юношей. Природа, ничего не поделаешь.

      В глазах незнакомца нет страха — значит, со смертью уже здоровался. Однако руки остаются лежать ровно по швам, дыхание ровное и спокойное.

      — Почему ты не боишься меня? Тебя ко мне подослали?

      — Я проходил мимо, я же уже ответил, — здесь уже он выгибает брови, поворачивает голову, кадык чуть-чуть проседает, когда парень вытягивает подбородок вперед. В остальном же, казалось, его ничего не смущает. — А ты малец не простой, если к тебе должны кого-то подослать.

      — Тебе нож в руке не помог понять, что к чему? — Лиам уже злится: парень прощупывает почву, а он бы и рад поддаться!

      «Надо делать, надо что-то делать, — бесконтрольно повторяется в голове, ножик неосознанно отдаляется буквально на пару миллиметров от кожи».

      Лиам не хочет признавать, что на самом деле, сидя чуть выше чужих бёдер, под тенью пальмы, пульс скачет под отметку в сотню. Не тахикардия, не нервный срыв, но близко. Сознание настойчиво твердит, что нужно собраться, что нельзя верить, что нужно убить и оставить здесь… Пусть Лиама и выворачивает при мысли о брызжущей крови, он продолжает заставлять себя держать нож.

      Он больше не смотрит на незнакомца, но тот прожигает его насквозь. Лиам сначала не понимает, к чему клонит его настороженный взгляд.

      — Помог, но лишь отчасти. Ты в порядке?

      В этот момент, как по команде, на грудь под серой футболкой упало что-то мокрое. Печёт глаза, мокрый подбородок кто-то быстро протирает.

      «Это же надо… Перед латиносом разреветься, — думает он, но сейчас больше всего хочется упасть в чей-нибудь кокон рук, забыть обо всём и греться под солнцем».

      Лиам не хочет никого убивать ради своей жизни, он хочет жить ради, а не вопреки. Ножик, брошенный не его рукой, отлетает в сторону.

      — Душить даже не смей — у меня хватка крепкая.

      Но Лиам даже не думает душить. Он смотрит в глаза и не находит ни одного ответа на свои вопросы. Он чувствует себя жалким, ему остаётся только схватить оружие, пронзить уже свою грудь. Он абсолютно без понятия, что ему делать. Смятение нарушает незнакомец.

      — Меня зовут Дамиан, — он протягивает руку, стараясь поймать чужой взгляд. — Если скажешь своё имя, покажу документы. Я понятия не имею, что у тебя произошло, но, если это связанно с копами, и, тем более, картелями, то тебе пизда, пацан. Один ты точно не справишься, тебя грохнут уже сегодня вечером, если не раньше.

      Лиам старается исподтишка утереть следы от слез и текущие сопли. Как бы ни было обидно, но ему нужно признать слабину. Он в панике, совершенно не знает, куда идти или ехать — ему нужен человек. От того, что он назовёт своё имя, ничего не будет.

      — Я… Я Лиам.

      — Так-то лучше, Лиам, — улыбается Дамиан, и становится как-то спокойно на душе. То ли дело во взгляде, то ли в тонких аккуратных губах, он не знает. — Ну-с, не знаю, удивит ли тебя мой паспорт, но я тоже с секретом.

      На тонкой синей книжечке значится «Mexico». Паспорт пустой, ни визы, ни, тем более, Грин-карты. Лиам усмехается: «мул» в розыске и нелегальный мигрант. Вот так встреча!

      — И зачем ты здесь? — пытаясь унять смех от настолько нелепой ситуации, вполголоса спрашивает он.

      — Приехал на заработки, да застрял немного.

      — Почему не пристроился к картелю?

      — Хочется по-другому жить, Мексика не только картелями богата.

      — Да? — Лиам резко вспоминает, что до сих пор сидит на малознакомом человеке, поэтому тут же вскакивает и помогает подняться Дамиану. — Решил распространять культуру в США? Споёшь мне что-нибудь в сомбреро?

      Дамиан лишь цыкает, сдерживая раздражение от стереотипной шутки, но в следующую секунду губы расплываются в нежной улыбке, он подходит к Лиаму вплотную, который не знает, куда себя деть. Мало того, что Дамиан выглядит недурно, так её и выше его на пол головы!

      — Если заплатишь, я даже на гитаре тебе сыграю, — Дамиан пытается подмигнуть, видимо, войдя в роль страстного ловеласа. — Знаешь, не только гитарой умею пользоваться, малыш…

      Лиам не выдерживает и ударяет его в грудь, начиная звонко смеяться.

      — Ах ты….! Сука… — прерываясь между смехом, он пытается отдышаться и как следует его оскорбить, но всё тщетно.

      — А нефиг из меня клоуна делать. Да, мы народ ленивый, особо на жизнь не жалуемся, но цепляемся за любой шанс как за последний, — Дамиан начинает идти в сторону проезжей части, на последних словах поворачивается и серьёзно смотрит на него. — Ты со мной? Или сам попробуешь на недоброжелателей не нарваться?

      Лиам поворачивает голову в сторону, сразу находит нож, поднимает с раскаленной земли. Дамиан пленит его взглядом буквально пару секунд, затем делает шаг назад. Между ними порядка пяти метров. Но Лиам не рискует, а думает: куда сейчас лучше податься?

      «Смогу ли я выбраться, если это западня? В принципе, нож есть, Дамиан с пустыми руками… — он хочет сделать шаг вперед, но три назад куда безопаснее. — Но зачем ему тогда показывать мне паспорт? Завалил бы меня ещё двадцать минут назад…»

      А потом он тонет в его тёмных глазах и понимает: ему больше не на кого положиться. Его единственная нить доверия — мексиканский паспорт, крепкое тело и маленькие пальцы.

      — Ну так что? — он убирает руки в карманы льняных брюк, поворачивается и последний раз одаривает взглядом через плечо. — Я здесь тоже не могу долго ошиваться, Лиам.

      Наверное, то, как он произносит его имя, становится решающим. Ну а ещё у Дамиана охуенная задница.

      — Какой тебе толк помогать мне? — проходя под ограждением, он утыкается ему в спину.

      Дамиан резко останавливается. Взгляд тускнеет, в голосе играют кристальные нотки. Они почти вышли к дороге, краем глаза Лиам замечает припаркованную машину. По спине проходит холод, он робко шагает назад, но Дамиан, кажется, этого не замечает.

      — Дело такое. Хочешь, чтобы я помог тебе — помоги мне, — он задёргивает штанину. — Ты разбираешься в механизмах?

      Лиам узнаёт мигающий огонёк, черный ремешок и встроенный датчик слежения. Он слишком хорошо отпечатался в его памяти.