Ну вот, опять

Тобою пьяный!

Ты развела меня как дурачка и без стараний.

Ложусь в кровать

С одним желанием:

Чтоб завтра встать и отвести тебя на семь свиданий…

(Cafard — Не без тараканов)

***

Вообще-то у меня уже достаточно давно не было отношений. Мой последний партнёр переехали в Италию два года назад, чтобы повышать квалификацию и расти по карьерной лестнице — они крутой шеф. Мы с ними тогда пришли к совместному довольно трудному решению расстаться, ведь ни один из нас не был готов к отношениям на расстоянии. Не могу назвать это время плохим, к тому же, мы с тем человеком всё ещё дружим и временами созваниваемся, чтобы узнать, как у кого дела. Тем не менее заводить новые романтические знакомства мне ещё долго не хотелось. После такого бывает полезно подержать голову в холоде.

А теперь она в огне. Потому что единственная мысль, прожигающая мозг последние пару дней — это “сколько нужно выждать прежде, чем предложить снова встретиться, чтобы это не выглядело странно”. Впервые за долгое время я настолько сильно жажду чьего-то личного присутствия в моей жизни. Живот сводит от странной щекочущей тревоги, с которой не хочется расставаться. Телефон не покидает моего поля зрения ни на секунду. Сообщения, кружочки, голосовые сообщения, 3D-сканы завтраков… Чёрт возьми, я даже специально приготовил себе поесть с утра только для того, чтобы похвастаться перед Димой эстетичной картинкой. Потом пришлось всю эту овсянку с фруктами действительно съедать (и я, кстати, таким образом обнаружил, что завтракать довольно приятно, хотя обычно этого не делаю).

Жутко подмывает действительно позвать его на свидание. И пускай потом Игорь хоть год подкалывает меня на эту тему — уже совершенно наплевать. Вот только куда звать-то? Я редко по доброй воле провожу время где-то вне дома. Только если этот обалдуй приглашает присоединиться к нему с девушками. В последний раз мы так собирались месяц назад на день рождения Марселин — поиграли в боулинг, поели пышек с сахарной пудрой, выпили немного.

Не звать же Диму в боулинг?...

Но всё оказывается проще, чем я себе напридумывал. Уже через два дня после нашей первой встречи он ненавязчиво вбрасывает в одном из сообщений:

“Кстати, ты ведь упоминал, что один живёшь, верно?”

Этого достаточно, чтобы сердце забилось быстрее. Намёк? Намёк же? Блять, хоть бы это был намёк.

“Ага, один. Здесь здорово, только многовато площади для одного человека, уборка слишком утомляет”.

“У тебя не однушка, что ли?”

“Двухкомнатная. Родители решили, что будет здорово взять жильё побольше на случай, если у меня со временем появится семья. Это был сюрприз на моё двадцатилетие, так что у меня не было возможности самому что-то выбрать. Но здесь очень классный район, да и звукоизоляция неплохая… В общем, по большому счёту реально круто”.

“Звучит балдёжно. А тебе там не скучно одному?”

“А что, хочешь прийти и скрасить мне день?))”

“Очень”.

И жизнь сразу становится лёгкой и прекрасной штукой. Господи, спасибо, что Дима прямой, как шпала, и что ему со мной интересно! Я искренне люблю экстравертов и немного им завидую: мне бы такую лёгкость в общении с малознакомыми людьми.

На секунду в черепную коробку залетает мысль: это нормально, что я приглашаю к себе домой человека, которого знаю от силы сорок восемь часов? Не слишком ли быстро разворачиваются события? Чем мы будем заниматься? Играть в настолки? У меня много настолок, многие не распечатаны от плёнки даже, сказывается любовь к коллекционированию… Или мы будем пить чай?

Или мы будем “пить чай”?...

Нет, думать о таком слишком рано! Кошмар, как мне такое вообще в голову пришло?! Дожили, Елисей, ты совсем уже на почве одиночества крышей едешь. Не смей набрасываться (даже в мыслях) на человека только потому, что он с тобой мил! Или потому, что он твой идеальный типаж!

Дима приезжает ровно через двадцать минут после того, как я сбрасываю ему свой адрес.

— В Сколково наконец научились делать телепорты? — шучу я, пропуская гостя в квартиру. Выглядит он просто очаровательно: чуть подведённые розовым глаза, джинсовый комбез в технике тай-дай (готов поклясться, что закастомленный своими руками), куча разноцветных шейных шнурков…

— Просто такси взял, сегодня нет настроения шароёбиться по общественному транспорту, — он скидывает кроссовки, носком сдвигает их в сторону к моей собственной обуви, проходит в комнату, куда я приглашаю его жестом, после чего с сияющим видом вручает мне небольшую, но тяжёленькую крафтовую коробочку, перевязанную бечёвкой: — Это тебе.

— О, ого, вау, — я пару секунд порядочно туплю: не ожидал, что ко мне заявятся с подарком. Хочется рассыпаться во фразах по типу “не стоило”, но врать неохота. Потому что мне приятно. Одна только мысль о том, что Дима целенаправленно придумал, чего бы мне такого подарить, заставляет всё внутри трепетать и кружиться, как сверкающую крошку в снежном шаре.

— Открывай скорее! — парень хватается за мои запястья, в нетерпении подпрыгивает на месте и глядит таким взглядом, которому невозможно отказать, даже если тебя просят сделать что-нибудь незаконное.

Развязав узел, я вскрываю коробку и обнаруживаю там, к своему восторгу, одну из Диминых потрясающих окарин. Эта — в виде воробушка: кругленькая, с резными перьями на сложенных крыльях и смешным хвостиком-свистком.

— Шутишь?! — я бережно беру её в ладонь и рассматриваю со всех сторон. Детализация поражает: здесь работа явно не одного и не двух часов кропотливого выдрачивания чуть ли не под микроскопом.

— Какие шутки? Всё серьёзно, — Дима заводит руки за спину и, счастливый, раскачивается вперёд-назад, наблюдая за моей реакцией. — Мне подумалось, что вы с ней чем-то похожи, так что…

— Разве? Чем же? — хмыкаю, поправляя новенькие очки.

— Ну, ты похож на птицу, — он смеётся, жмурится, мотает головой: — Нет, забудь. Ты куда более элегантный, чем этот воробей.

— Вообще-то он весьма элегантен, — я сажаю птичку на свою ладонь и окидываю взглядом комнату, прикидывая достаточно хорошее место, куда её можно будет посадить. — Жаль, что играть я не умею.

— Научить? — с энтузиазмом предлагает Дима.

— А можешь?

— Ну конечно. Ничего сложного, просто нужно будет немного попрактиковаться.

Он берёт окарину из моих рук, присаживается на край дивана и с видом мастера укладывает подушечки пальцев на “дырочки”.

— Смотри, здесь всего четыре отверстия, “Лунную сонату” ты на ней не сыграешь, но есть и плюсы: гамма настроена так, что можно почти в любом порядке играть, и звучать будет вкусненько. Ну вот например…

Пока я сажусь рядом, внимательно следя за каждым его действием, Дима прикрывает глаза и начинает играть что-то сперва незатейливое, наполняя квартиру нежной высокой трелью. Невольно засматриваюсь на его руки: довольно маленькие ладони по сравнению с моими, зато пальцы длинные и ловкие, украшенные разноцветными колечками то ли из пластика, то ли из эпоксидной смолы. Иногда он создаёт вибрацию на какой-нибудь ноте, и мелодия уходит в чарующий перелив. Да уж, до такого уровня мне далеко.

— Ты в этом прям хорош, — искренне оцениваю, когда мне возвращают инструмент.

— Было время потренироваться, — улыбается он. — В конце концов странно бы было создавать такие штуки и совершенно не уметь на них играть. А так я и видео в своём интернет-магазинчике с каждой окариной публикую: у всех у них звучание разное в зависимости от формы, размера… Так что покупатели могут выбрать себе что угодно по душе.

Вряд ли я смогу повторить его композицию, но попробовать сыграть хочется. Подношу свисток к губам, выдуваю на пробу. Извлечённый звук вызывает у меня почти детский восторг: да я грёбаный Чарли Паркер! Правда, связать звуки в цельную мелодию пока особо не выходит, зато сам принцип я начинаю потихоньку понимать.

Дима хихикает.

— Что, настолько плохо? — театрально вздыхаю я, а он мотает головой энергично, не переставая улыбаться во все зубы:

— Нет-нет, ничего такого, просто подумал… Забудь.

— Ну уж нет, договаривай! — меня заразили весельем, так что я кладу воробушка себе на колени и принимаюсь в шутку слегка трясти парня за плечи. — Колись! Расскажи классу, пусть все посмеются!

— Нет, ничего смешного, я просто дурачок, — сквозь хохот отрицает Дима, явно совершенно довольный. — Ты сейчас из меня душу вытряхнешь!

— Вытряхну, конечно, — я угрожающе клацаю зубами перед его носом, вызывая ещё один приступ визжащего смеха (который так мне нравится), после чего переспрашиваю: — И всё-таки?

— Да ну просто… Непрямой поцелуй, — он указывает пальцем на окарину. — Сори, я смеюсь над всякой ерундой.

— Хм… а ведь действительно, непрямой поцелуй, — подтверждаю я, состроив серьёзное лицо и для верности даже погладив свою несуществующую бороду. Кончики моих ушей горят, что не мешает продолжить: — А ведь мог бы быть прямым.

— Вот да, — соглашается Дима вместо того, чтобы продолжить шутку. Он укладывает ладони на основание моей шеи, и я таю, как эскимо в июле. Лицо счастливое, как у встречающего хозяина в коридоре пса. Не могу ассоциировать этого парня ни с кем, кроме золотистого ретривера.

А потому сперва целую его в нос, заставляя вновь захихикать:

— Щекотно.

Лишь после припадаю к мягким губам. Внутри всё поёт громче окарины: не нужно ничего придумывать, не нужно делать вид, что он мне нравится в дружеском смысле только из-за того, что мы так мало знакомы. Условности теперь уже точно посланы к чертям. Как же с ним легко и просто.

Теперь это не скромный “уличный” поцелуй: меня притягивают ближе, заставив наклониться, и легонько, будто на пробу, кусают за нижнюю губу, а я с лёгкостью позволяю сделать это. Но потом вспоминаю кое о чём.

— Дай мне секунду…

Отстраняюсь нехотя, убираю окарину с колен на стоящий рядом с диваном стол, чуть потянувшись через Диму, а тот в это время тычется носом в мою шею повыше ворота домашней футболки, заставив всю область вокруг покрыться мурашками.

— До какой линии сегодня можно тебя целовать? — бормочет он на выдохе. Я сглатываю. Хочется сказать “хоть до пальцев ног”, но понимаю, что просто помру от счастья, а мне, между прочим, хочется жить.

И ещё удовольствие немного потянуть.

—…До линии плеч, — отвечаю всё-таки, запуская пальцы в мягкие и ухоженные волосы парня.

Он такой напористый — не даёт перевести дыхание, сразу же вновь касается губ, смазывает поцелуй и оставляет новый под скулой, пальцами потирая мочку моего уха. Это заставляет меня издать неконтроллируемый звук сквозь сжатые губы.

— Ушки? — спрашивает Дима с улыбкой, а я только в прострации киваю, без малейшего сомнения раскрывая своё слабое место.

Он целует за ухом, кромкой верхней губы проводит по внешнему краю. Я так отчётливо слышу его горячее дыхание, будто оно целиком заполняет мой мозг. Следующий собственный стон осознаю только постфактум, когда в ответ на него слышу едва уловимую довольную усмешку. Потом всё вновь туманит новое ощущение: кончик языка, изучающий изгибы ушной раковины.

В ответ я, не в силах описать своё ликование словами, нежно почёсываю Диму ноготками по загривку. Он выгибает шею, откидывает голову навстречу моей руке, мычит довольно, вызывая у меня улыбку. Глядит на меня и, клянусь, глаза его светятся. С хитрым видом облизывается, чуть оттягивает ворот моей футболки и, не встретив даже малейшего сопротивления, припадает к ямочке между ключиц, широко проведя по её “дну” языком.

— Я бы выпил отсюда чего-нибудь, — шепчет. Сглатываю: представил.

— Что ж… Возможно, тогда, когда мы будем “пить чай”?

— А мы будем “пить чай”? — он приподнимается и тычется носом в мой нос, после чего я улыбаюсь и тихонько трусь их кончиками.

— Я не против “выпить чаю” с тобой, — отвечаю честно. — Но, может быть, после того, как, скажем… свожу тебя на свидание?

— У нас будет свидание?! — теперь его восхищение совершенно неприкрыто. Дима хватается за мои руки, а я сплетаю наши пальцы, целую его в костяшки и щурюсь:

— Если ты, конечно, хочешь.

— Хочу. Очень сильно! — он опускает мои ладони на свои щёки и слегка хлопает по ним. Я уже понял, что так он выражает восторг. — Одно? Два? В смысле… Я хочу с тобой больше, чем одно свидание.

— Хоть десять.

— Тогда сто!

Целую его снова, пытаясь вложить в это действие всё то тепло, что переполняет меня теперь, поделиться хотя бы половиной, потому что скоро датчики начнут шкалить. И уверенно произношу:

— В таком случае я обещаю тебе тысячу свиданий.