Тайлер торопится.
Разумеется, он несколько раз перепроверил время и выехал заранее, но все равно вышло так, что он едва успевает. Что бы Уэнсдей ни говорила, в этот день ему важно присутствовать рядом – и желательно с самого начала, потому что… ему хочется быть ее поддержкой, пусть даже она не показывает, что ей это нужно.
И вот он торопливо паркует машину, хватает с подставки стакан с ее кофе и бросает на себя быстрый взгляд в зеркало. Волосы вьются, но не взъерошены, темный пиджак отглажен, белоснежная рубашка, выглядывающая из-под него – тоже.
Он выходит на улицу и делает глоток свежего воздуха. Несмотря на то, что это презентация Уэнсдей – притом не первая – он нервничает так, как будто выступать ему. Он включает сигнализацию и движется к магазину, убирая ключи в карман синих джинс.
Вдох. Выдох.
Разумеется, внутри уже полно людей, а все ближайшие прилавки забиты ее книгами: двумя частями приключений Вайпер (третья, самая новая, располагается на стендах ближе к месту, где должен сидеть автор) и несколькими томами коротких страшных рассказов. Тайлер аккуратно огибает очередь и кивает охраннику и менеджеру – которые без возмущений пропускают его вперед, прямиком туда, где находится Уэнсдей.
Он еще раз сверяется с часами: аккурат когда стрелка пересекает нулевую отметку, Тайлер ускоряет шаг и оказывается сбоку от Уэнсдей, поднимающейся с места.
Она не улыбается ему, но он распознает знакомый огонек в ее глазах – признание, спокойствие, благодарность. Он кивает ей, удерживаясь от того, чтобы сжать ее руку; ставит кофе на столик и делает несколько шагов в сторону, чтобы сейчас все внимание было сконцентрировано на ней.
Слово берет ее менеджер. Он откашливается и несколько минут рассказывает о том, какой путь был пройден за несколько лет – и о том, что благодарен всем фанатам, которые поддержали начинание Уэнсдей, позволив превратить ее труды в целую серию новелл. Когда он заканчивает, начинается раздача автографов и время вопросов – и Уэнсдей мастерски делает обе вещи одновременно, тем не менее, в какой-то момент вздергивая бровь и кидая на Тайлера вопросительный взгляд.
Распознав это как разрешение приблизиться, он встает за ее спиной. Когда Уэнсдей отдает очередному фанату подписанную книгу, она поворачивается к нему, и кончики ее губ подрагивают в улыбке.
– Я не кусаюсь, ты же знаешь?
Его напряжение тает. Он опускает одну ладонь на ее плечо и хитро смотрит в ответ.
– Ну, это спорное утверждение.
Она вздергивает бровь и отворачивается, чтобы принять очередную книгу на подпись. Тем не менее, ее тело расслабленно, и его рука остается на месте – именно так проходит еще какое-то время, в относительной тишине, нарушаемой общим шумом и редкими вопросами.
Наконец, Уэнсдей смотрит на часы и хмурится. Она поднимается с места – и Тайлер понимает, что время раздачи автографов подошло к концу, но людей осталось довольно много, и к тому же… он знал, что так будет. Он склоняется к ней и тихо говорит:
– Не торопись, людей еще много. Отец обо всем договорился, у нас есть еще несколько часов.
Уэнсдей моргает. Дважды. Он не удерживается от того, чтобы невинно улыбнуться ей, а она, видимо, в очередной раз решив удивить его нарушением очередного своего принципа, тянется, чтобы его поцеловать.
Кто он такой, чтобы ей отказывать?
Их поцелуй нежный и короткий – полный взаимопонимания и благодарности. Сверкнув ему глазами, она опускается обратно на стул, и Тайлер видит, как взъерошенный менеджер, стоящий поодаль и нервно поглядывающий на часы и очередь, облегченно выдыхает.
Уэнсдей берет на подпись очередную книгу.
– Извините, а это не с вас списан Хантер? – интересуется один из стоящих в начале очереди фанатов, и Тайлер теряется. Разумеется, он читал ее работы и там очевидно прослеживается схожесть в их динамике, но… может ли он отвечать за нее? Хочет ли она, чтобы люди знали?
– Ну, э-э… – неуверенно протягивает он, думая, как перевести разговор туда, где его подхватит Уэнсдей. Тем не менее, Уэнсдей сама напряжена – он чувствует, что ее плечи стали каменными, а потому ему не остается ничего, кроме как взять себя в руки и защитить ее.
Он опускает вторую руку на другое ее плечо и делает несколько аккуратных движений, массируя, вынуждая тело Уэнсдей немного расслабиться. Его брови нахмурены, а взгляд серьезен. Спустя мгновение, входя в роль, он вздергивает бровь и смотрит на задавшего вопрос фаната, тихо, темно отвечая:
– Возможно.
С этим коротким, дерзким, "характерным" ответом очередь охает и расплывается в улыбках. Однако все, что сейчас важно – что Уэнсдей ощутимо расслабляется в его руках и подписывает протянутую ей книгу. Все хорошо.
– А вы женаты? – следует очередной вопрос, и Уэнсдей отрывает взгляд от форзаца, чтобы совершенно обыденным тоном ответить.
– Пока нет.
Тайлер усмехается.
***
Они прибывают в учреждение как раз вовремя: к их (обговоренному заранее) опозданию относятся с пониманием. Пройдя в небольшой кабинет, они оказываются перед столом женщины, которая принимается спешно бить по клавишам клавиатуры.
– Фамилию оставите свою или возьмете фамилию мужа? – спрашивает она, и Уэнсдей на мгновение задумчиво поджимает губы.
– Свою.
Тайлер усмехается. Пожалуй, он бы даже испугался, если бы она сказала что-то иное.
– Возможно, возьму двойную на пятилетнюю годовщину, – добавляет она, и он приподнимает бровь, до конца не веря этим словам. Впрочем, какие у него причины?
Сердце пропускает удар.
– И мою – на десятилетнюю, – находит в себе силы протянуть он, заинтересованный ее реакцией.
Пока женщина распечатывает бумаги, Уэнсдей лишь пожимает плечами:
– Посмотрим.
Его губы расплываются в улыбке.
Почему ему кажется, что это звучит как обещание?..
Они быстро проверяют всю информацию, и когда женщина начинает свою небольшую речь о том, что их судьбы теперь связаны, Уэнсдей раздраженно вздыхает. Тайлер мягко прерывает эти милые, но ненужные слова, и просит перейти к последней части. Они с Уэнсдей быстро ставят свои подписи в лежащих на столе бумагах, заканчивая с формальностями.
– Не будете произносить клятвы? – уточняет женщина, и он покачивает головой. Та пожимает плечами и просто говорит. – Объявляю вас мужем и женой.
Вот так быстро.
На его лице расплывается глупая, неверящая улыбка. Прежде, чем он успевает полностью осознать всю гамму чувств, которую испытывает – Уэнсдей подается вперед и целует его, и он живет в этом моменте, растворяясь в ощущении ее близости.
Она рядом с ним – она рядом, рядом, рядом, и это осознание пульсирует в его душе вдохновляющим лучом света, который способен смести все препятствия на их пути. Это всего лишь формальность – но они прошли долгий путь, и она согласилась, и черт, разве он может быть счастливей?
И да, это маленький жест и, забрав бумаги, они идут к машине, чтобы отправиться домой, где их ждет Элвис – и в их жизни, в общем-то, не поменяется ничего, но Тайлер знает, что ее присутствие рядом, что каждый жест, каждый шаг навстречу со стороны Уэнсдей меняет все.
Он благодарен ей за это.
– Люблю тебя, – шепчет он, когда они садятся в машину и вновь сливаются в поцелуе – медленном и нежном, скрытом от пытливых глаз.
Когда она отстраняется, ей вовсе не нужно возвращать его слова – то, как сверкают ее глаза, отчетливо говорит о ее чувствах. Тем не менее…
– И я тебя люблю, – тихо отвечает Уэнсдей, и… Неважно, по всему его телу проходит дрожь, когда она говорит это, так что да, он хочет, чтобы это продолжалось, как бы ни убеждал себя в том, что жестов достаточно. Он хранит в памяти каждый момент, когда она произносит эти слова.
Улыбаясь ей, чувствуя, как подрагивают его пальцы, которые она берет в свои руки и сжимает – Тайлер наконец выдыхает. В очередной раз улыбнувшись ей, он заводит машину, и они отъезжают со стоянки – назад, к себе домой… вперед, в то будущее, которое им так нравится строить вдвоем.
А клятвы – думает он – они определенно принесут, как приносили тысячи раз до этого: в темноте спальни, что принадлежит только им, и где она, спустя пять лет определенно согласится взять двойную фамилию.
Не сменят ли они ее на спальню в домике побольше, когда она возьмет его фамилию окончательно, он не уверен.