— Смотри, как он подрумянился.

 — Очень красиво!

 Кружась у духовки, аромат из которой доносился до самой лестницы, тепло разговаривали две особы — женщина, постоянно державшая прихватки наготове, и девочка, у которой, казалось, валили искры из глаз. Первую звали Алиса; крепко взявшись за горячую форму для выпечки, она подошла к обеденному столу. 

 — Мам, — позвала ее, очевидно, дочка, — А братика уже надо будить?

 Малышка положила обе ладошки на согретую солнцем деревянную поверхность; была только середина сентября, и в домах стояла жара, от которой, как правило, убегали к кондиционерам и вентиляторам. Алиса возложила свою ношу на стол и только после этого мягко кивнула, начав снимать прихватки:

 — Я этим займусь. А ты, — опустив к девочке взгляд, она присела на корточки, — Следи, чтобы наш сюрприз никто не съел. Мы поняли друг друга, юная леди?

 — Мгм! 

 Прищурившись, Алиса легонько щелкнула пальцем по кончику миниатюрного носика, от чего девочка на мгновение зажмурилась.

 — Да, мэ-э-эм, — исправилась та, — Он останется в целости и сохранности, клянусь!

 Алиса улыбнулась в ответ, растянув налитые лепестками роз губы. Ими же женщина прижалась к щеке своей дочурки и только после этого выпрямилась; неспешными шагами она направилась в коридор.

 Светлые стены, усеянные различными картинами, казалось, притягивали к себе, необъяснимым образом вливая в сердце чувство уюта, а в тот день даже самые незначительные детали в окружении радовали настолько, что хотелось подпрыгнуть. Алиса наклонила голову, по-детски проведя кончиками пальцев по одной из чистых рамок, и начала осторожно подниматься по лестнице.

 Тот день. Особенный день. Пожалуй, его можно было считать таковым. 

 Неглубоко вдохнув, Алиса размяла пальцы. Она не волновалась, но определенно испытывала нечто будоражащее, прыткое — то, что обычно скачет в груди, подобно нечаянно брошенному мячику. Однако, несмотря на трепет в душе, Алиса уверенно подошла к двери и потянула прохладную ручку вниз.

 — Птицы спели, — звучно промолвила она, — Альбедо, просыпайся.

 Женщина заглянула в комнату, окинув ее изучающим взором, а молчаливое мгновение спустя зашла внутрь. На заправленной кровати никого не было; стул, наполовину скрывавшийся в столе, пустовал.

 — … Альбедо? — повторила Алиса, сама не поняв, ради чего, — Странно.

 Альбедо, — мальчишка, который в этот особенный день был виновником торжества, — как правило, отдыхал в воскресные дни, просыпаясь последним, и поэтому его отсутствие на привычном месте вызывало большие вопросы. Впрочем, у Алисы были предположения, куда он мог пропасть.

 Вздохнув, женщина сложила руки по бокам и слегка наклонилась, дабы отследить время на настенных часах. Стрелки, практически беззвучно передвигаясь, показывали девять утра. День только начался, а Альбедо уже где-то потерялся.

 Алиса развернулась спиной к окну, шторы которого оставляли тонкую щелку, и бесшумно вышла из спальни. На втором этаже, помимо одной из комнат, мальчик мог находиться еще в двух, но в таком случае его бы точно было слышно. Оставался лишь один вариант.

 Неспешными шагами подступив к лестнице, Алиса начала спускаться по ступенькам, а затем, вновь оказавшись в увешанном картинами коридоре, остановилась у закрытой двери. Напротив нее находилась еще одна, ведущая в спальню женщины; опустив ручку, она медленно наклонилась, чтобы рассмотреть деревянные ступеньки, стертые, облитые тусклым светом лампочки.

 — Альбедо, — позвала она, осторожно спустившись еще ниже, — Ты здесь?

 В подвале постоянно пахло смесью сырости и старого картона; пыль норовила попасть в дыхательные пути, из-за чего посетители этого места, не сдерживаясь, кашляли и чихали. Но мальчишка, повернувшийся спиной к лестничному углу, кажется, сохранял свою концентрацию.

 Во владении едва работавшего света были: небольшой стол, хлипкий стеллаж, скрипящие дощечки пола и равнина, состоявшая из одних только коробок. А теперь им был захвачен и Альбедо, чьи светлые волосы сами по себе напоминали разлившееся на небе солнце.

 Бледноватая, кварцевая кожа на ладонях скрывалась в общей тени, и юноша склонил голову, разглядывая то ли свои руки, то ли коробки, расположившиеся неподалеку. Туманный голос сам по себе наполнил горло.

 — Да, — не оборачиваясь, ответил он, — И с кухни вкусно пахнет.

 Алиса в досаде опустила брови, почувствовав, как что-то внутри кольнуло, и подошла к мальчику. Она присела рядом с ним, — так, как обычно устраиваются родители рядом со своими детьми; не так близко, но и не далеко, — после чего похожим образом подняла взор на гору старого картона.

 Коробки, запятнанные тоскливыми взглядами, оставались в подвале еще с того момента, как Альбедо переехал в этот дом. Он сам, не зная, зачем, иногда спускался к ним и сидел рядом, как будто ждал чего-то — и Алиса понимала, чего именно.

 — Мама бы гордилась тобой, — тихо сказала она, рассмотрев практически стершиеся буквы сквозь слой пыли.

 Альбедо прикрыл глаза, своей глубиной напоминавшие бескрайний океан — со вспенивающимися волнами, усеянным камнями и песком дном, рыбками, которые вились где-то там, среди бушующих потоков; немного погодя, он склонился к Алисе и коснулся ее плеча своим. 

 — Мам, — промолвил он, когда оказался в нежных объятиях, — Спасибо.

 Размытые в смешанных чувствах, очи Альбедо стали похожи на светло-голубую акварель. Алиса крепко прижала его к себе и нырнула носом в непослушные волосы, оставив на них легкий поцелуй.

 — Мне пятнадцать… — вздохнул мальчик в чужую ключицу, — Обалдеть.

 Алиса сверкнула глазами, расплывшись в улыбке, и чарующе мягко засмеялась. Пальцы самовольно скрепились в замок; женщина начала покачиваться из стороны в сторону, утягивая Альбедо за собой с каждым новым движением.

 — Не успеешь моргнуть, и уже школу закончишь. А потом колледж, дом…

 — Жена, двое детей, дерево, старость.

 Совсем легко щелкнув по чужому виску, Алиса выпустила мальчика из своей хватки. Тот уже не смотрел на скопище коробок, которое било под дых и сваливало наземь — лишь протянул матери руку и помог ей подняться с потертого пола. На лице, ослабленном и все еще немного сонном, сверкала отрада.

 — Мне нужно быть в “Оскорпе” через несколько часов, — начал Альбедо, поведя Алису к лестнице, — Буду изучать экспериментальные образцы. Ты ведь помнишь, что я говорил про ту экскурсию? Должен же я знать, о чем буду рассказывать.

 — Помню, — кивнула женщина, в последний раз бросив взгляд к коробкам; глаза наполнились необъяснимой подавленностью, которая, впрочем, быстро разошлась в изумрудных пятнах, — Значит, позавтракаешь и поедешь?

 — Думаю, я еще успею зайти к Итэру и Люмин.

 Альбедо вытащил телефон из кармана брюк и, остановившись в коридоре, посмотрел на высветившееся время. Алиса встала рядом с ним, искоса взглянув на арку, ведущую в кухню.

 — Если только они не спят… — пробормотал он и убрал мобильник обратно; улыбка сама по себе появилась на его лике, — Кли, наверное, на кухне нас ждет?

 Как будто ответив на вопрос Альбедо, с иной стороны проскочил высокий, звонкий голосок:

 — Братик! 

 Из-за стены выглянула девочка; ее солнечные янтарные глазки забавно сощурились, возможно, от сонливости, но она, кажется, была очень радостной из-за того, что ей посчастливилось увидеть брата в хорошем расположении духа. По крайней мере, стоило заметить, что по воскресным утрам он часто был достаточно рассеянным. 

 — С Днем Рождения! 

 — Спасибо, — Альбедо забавно прикрыл один глаз, когда Алиса растрепала его волосы одной рукой, и только тогда подошел к проходу на кухню; он присел на корточки, — Слышать от тебя поздравление — это самое большое счастье на свете. 

 Личико Кли озарилось самыми приятными чувствами — она крепко обняла Альбедо, когда тот уже попробовал подняться на ноги вновь, что у него, естественно, не получилось из-за нависшего на шею ребенка: 

 — Мы постарались, чтобы все было вкусно! — тут же воскликнула девочка, в предвкушении зажмурившись так, чтобы во тьме век тут же начали витать цветные картинки. 

 — Да? Мне уже не терпится все попробовать. 

 Стоило малышке отпустить брата, как ее ручки скромным движением спрятались за спину, и Кли немного наклонила голову, пройдя на кухню. Она сложила ладони на мягкую подушку, которая предназначалась для удобства девочки, и, поднявшись на носочки, села за стол. Когда Алиса убедилась, что Альбедо присоединился к своей сестре, она сняла накинутое на форму полотенце.

 Показалась румяная корочка дымящегося от собственного жара пирога. То был тарт — кружок из песочного теста, заполненный густой лимонной начинкой. Юноша почти что восхищенно приподнял плечи — признаться честно, только десерты могли пробудить в нем аппетит: 

 — Выглядит прекрасно. 

 Кли уже придвинула к себе тарелку, после чего с довольным видом взяла ее в руки и постаралась протянуть маме как можно ближе. В ее глазах точно что-то искрилось — да и она сама была похожа на маленькую звездочку, которая горела от одного только желания что-то поделать (в данном случае вкусно покушать). 

 — Положи мне, пожалуйста, кусочек! — вежливо попросила малышка, с терпеливостью удерживая посудину в своих ладошках. 

 — Хм… 

 Алиса задумчиво взглянула на детей и, улыбнувшись, начала разрезать тарт. Слой лимонного курда легко поддавался лезвию, что говорило об отличной консистенции — было видно, что любой кусочек сразу растает во рту, но при этом не будет разваливаться просто так. Альбедо сдержанно опустил взгляд на вилку. 

 — Ну, если Альбедо не хочет получить свою порцию первым… 

 — Хочу. И имею право, для такого-то возраста. 

 — Не очень-то и много для “права”, — хмыкнула Алиса, однако первый кусок все же вручила юноше, — Но достаточно для того, чтобы хорошенько попросить, молодой человек. 

 Алиса положила равный кусок и на тарелку Кли, после чего тепло улыбнулась обоим. Дети, немного надувая щеки, уминали тарт; разглядывая их, словно картины в галерее, женщина присела на стул и стала тыкать вилкой в воздух, попивая приготовленный с утра пораньше чай. Тот уже успел немного остыть. Горькие кувшинки расплывались в полумраке, каким-то образом удерживаясь на поверхности. 

 — Я бы ел такое каждое воскресенье, — Альбедо положил лицо на выпрямившуюся ладонь, — Честно. 

 — Да! Вышло очень вкусно!

 Алиса посмеялась с грохотом в груди, но донельзя тихо: 

 — Рада, что вам нравится. Значит, мне тоже стоит попробовать…

 — Да, — Альбедо наклонил голову, произнеся это более серьезным тоном, — Стоит. 

 Он прищурился. Хотя для Альбедо это и не входило в привычку, но он терпеть не мог, когда главный человек в доме, не отрываясь от работы, забывал даже о приеме пищи. Нагнетающий морозный взгляд метался по лицу Алисы, из-за чего на момент она почувствовала себя странно — охватившее чувство потерянности пробежалось по спине, но это не было похоже на пытливые мурашки или окатившее тело ведро ледяной воды. Однако, собравшись с мыслями, она отмахнулась рукой и скромно отрезала кусочек поменьше. Алиса тихо сказала: 

 — Я ночью наелась, не беспокойся. 

 — Ну-ну. 

 Альбедо прижал к губам салфетку и прикрыл глаза, благодаря чему за столом перестало нарастать ввалившееся напряжение. Кли оглянулась с брата на Алису и мягко улыбнулась: 

 — Мне кажется, тебе не стоит давить на маму, братик. 

 Брови юноши поднялись. Он точно знал, что Алиса снова работала допоздна, — в этом не было никаких сомнений, — и слова сестры в некоторой мере даже задевали его по этой причине. Должна же быть справедливость в этом мире. Она обязана поесть. 

 — Ну… Ладно, — Альбедо скромно опустил взгляд и проглотил последний кусочек тарта, — Я же не изверг. 

 — Да что ты! 

 Прозвучало веселое хихиканье двух особ. Юноша покачал головой, когда глянул на девочку — Кли была точной версией Алисы, даже если не смотреть на серьезность последней в особенных, требующих внимания ситуациях. Все же, такое поведение присуще взрослым, которые знают, что делать. И поэтому Альбедо был уверен в том, что его озорная сестренка уже совсем скоро будет неотличима от своей матери. 

 Трапеза закончилась с неуловимым звоном столовых приборов. Сложив посуду в раковину, Алиса слегка наклонила голову; перемывать ее было немного лень, но она бы не была собой, если бы не пересилила минутную слабость. 

 — Спасибо, мама, — потянулся Альбедо, чтобы поцеловать румяную щеку, — Это правда было очень вкусно. 

 Ласковая улыбка скрасила ее лицо. 

 — Тебе спасибо, что доел. Это для меня сродни комплименту. 

 Юноша пожал плечами и обернулся на Кли, которая осторожно сползала со стула. Он придержал ее руку. Взгляд стал спокойнее и задумчивее, благодаря чему радужка больше не походила на толщу замерзшей воды.

 Стоило поторопиться, собрать вещи и сходить к друзьям.

 ***

 Небесное полотно, разбежавшись в разные стороны, являло свою бескрайность, и один лишь взгляд, брошенный в его сторону, давал почувствовать необычайную свободу. Парусные облака возвышались над птицами, которые маленькими стайками летели в неизвестных направлениях, а солнце светило так мягко и нежно, что казалось, словно его лучики хотели дотянуться до земли и в ласковых объятиях обвить тело первого встречного. 

 Альбедо наклонил голову, всматриваясь в экран телефона: ни одного сообщения с поздравлениями не намечалось. Но оттого не становилось грустно или тоскливо; на самом деле юноше пришлось бы гораздо труднее, если бы его почта и архив звонков были переполнены входящими. Отвечать на каждое сообщение — это невероятно скучно, какими бы трепетными те ни были. 

 Взгляд поднялся на миниатюрный почтовый ящик. Его забавный подогнутый вид вызвал у Альбедо слабую улыбку. Близнецы жили по соседству с “семьей подрывников” (такое выражение, кажется, вскользь использовал Итэр, пока никто, кроме сестры, не слышал его), причем в буквальном смысле — между их домами был только заборчик да пара метров пропахшего скошенной травой газона. 

 Веранда была усеяна различными растениями. Подвешенные горшки с ползущей вниз, словно анаконда, лозой, — сциндапсусы с прелестными вьющимися усиками, — были приятно подсвечены наступающим днем, а у кресел внутри смирно грелся красавец нефролепис — один из самых распространенных комнатных папоротников. Альбедо порой смешило где-то в глубине души, что Люмин выставляла себя этакой “Матерью-Природой”, когда хвалилась всем добром, которое сама лично расставила по жилищу близнецов. Однако это действительно украшало их дом и делало его гораздо живее. Воздух внутри всегда был свеж и чист, а думалось от этого легче и спокойнее. 

 Сделав несколько шагов на пути ко входу, юноша поднял взгляд на дверь. В ней блестел стеклянный витражный квадрат, а под углом впадающего в зенит солнца Альбедо мог увидеть собственные глаза. Переливающийся на свету блик прямо посередине аквамариновой радужки мерцал; это чем-то напоминало паргелий, который так и норовил врезаться в чье-то лицо, хотя на самом деле был неподвижен и чист. 

 Непринужденно улыбнувшись своему отражению, Альбедо поднял слабо сжатую в кулак руку и постучал по дребезжащему от прикосновений стеклу три раза. Однако ни шагов, ни активных возгласов по ту сторону не послышалось. Вежливо выждав с минуту, юноша постучал бледно-призрачными костяшками по двери еще раз. 

 — Люмин? Итэр? — вопросил он и, напрягши уголки губ, попробовал потянуть ручку вниз, — Вы дома? 

 С едва заметным трением о косяк дверь открылась и медленно оттолкнулась от тонкой пясти. Альбедо заглянул в появившийся проем и, с явной неловкостью посмотрев назад, решил зайти, так как ему хотелось бы убедиться, что близнецы находятся где-то вне жилища. Но стоило ему снять обувь и пойти прямо к гостиной комнате, как из ниоткуда с пустым и громким звуком выстрелила хлопушка. На лице Альбедо не выступило испуга — лишь искреннее удивление, сопровождавшееся высоко поднятыми бровями и округлившимися глазами. 

 Щелчок и поющее от горячки шипение. 

 — Сюрпри-из! — протянули два слишком похожие друг на друга голоска, когда Альбедо уже зажмурился от вспышки фотоаппарата, — С Днем Рождения! 

 Девушка, — Люмин, — наклонилась к полу, из-за чего ее передние пряди слегка распушились, и с довольным видом достала выползшее из устройства еще теплое квадратное изображение. Ее брат же мягко улыбнулся и похлопал друга по плечу. Выражение лица Итэра гласило о внутренней неловкости и некоторой скованности из-за, на вид, неудавшегося поздравления: 

 — Ну как? Сердце в пятки ушло? 

 Альбедо вновь похлопал ресницами и качнул головой, а кончики его губ растянулись в стороны, показывая, что настроение не испортилось — даже наоборот, заиграло новыми красками. По крайней мере, ему точно следовало проявить сдержанность в словах, чтобы убедить в этом всех присутствующих. 

 — Только если немного. Но спасибо. 

 Признаться честно, то, что близнецы решили именно напугать Альбедо, совсем его не оскорбляло. Более того, он был уверен в том, что эта идея осталась на совести Люмин. Но разве он мог злиться на нее за это? Любые испуги приносили какой-то шарм в мироощущение Альбедо, потому что ему и самому нравилось оставлять на лицах людей отпечаток страха. Это бы не могло приносить ему такое удовольствие, если бы он сам не знал, каково это — чувствовать резкий прилив мурашек, укалывающих и катающихся по всему телу, подобно отлетающим от костра искрам.

 Золотистые волосы оказались ласково и дружелюбно растрепаны теплой рукой. Альбедо постарался увильнуть от столь хаотичного жеста, подогнув колени, но девушка поймала его в цепкие объятия и рассмеялась: 

 — Ну ты как всегда! А ну-ка, улыбнись! Подписать фотокарточку? 

 Альбедо, конечно же, не до конца осознал, в чем соль, и поэтому пресловутая улыбка на его лице практически нервно растянулась, как бы давая знать, что он “понял”. Едва ли закончив вопрос, Люмин занесла руку над их головами, и тут же в воздухе снова раздалось горячее шипение. 

 Пши-ик! 

 И вновь она пригнулась, чтобы выхватить фотографию. Альбедо вздернул бровью и галантным движением выбрался из напоминающей объятия позы, после чего с деловитым выражением лица покачал пальцем из стороны в сторону: 

 — Вот так резко фотографировать людей это неприлично и, что более важно, нетактично. В наказание забираю у тебя это, — поучительным тоном произнес он и протянул руку вперед, чтобы конфисковать устройство. 

 — Не-а! 

 Люмин тут же начала крутить телом и попыталась таким способом увернуться от проворных пальцев, которые так и норовили выхватить предмет вместе с фотографиями. Друзья залились звонким и теплым смехом, таким искренним, что просто не могли остановиться. Для Альбедо времяпровождение с близнецами могло заменить любой подарок, даже самый дорогой и желанный. 

 Итэр, наблюдая за ребятами со стороны, расплылся в улыбке, которая в один лишь момент могла сорваться на несдержанные смешки, и присоединился к общему действу, заставив двух оторваться друг от друга. Фотоаппарат лег в его ладонь вместе с двумя остывшими цветными квадратиками. 

 — А ну-ка, прекратите! — воскликнул он веселым тоном, пока Альбедо и Люмин продолжали препираться, вытягивая руки в разные стороны, — Ну же, именинника нужно нормально поздравлять, до-ро-га-я сес-тра. 

 Данное обращение заставило девушку округлить глаза, из-за чего у младшего из этих трех вырвался краткий кряхтящий смешок, будто что-то неожиданно попало в его горло. Он не совсем понял, почему близняшка резко прекратила спор, однако это дало ему успокоиться и собраться с силами. Умиротворенный взор лазурных глаз поднялся на Люмин. 

 Она была похожа на полуденную звезду. Едва сверкающая, Люмин точно звенела где-то на небе и почти не виднелась на нем; тяга к далекому и недоступному заставляла сердце биться чаще. Невольно заглядываясь на нее, Альбедо ощущал себя посетителем планетария, где все зрители дожидались, когда же смогут запечатлеть ярчайшее возгорание среди остальных сияющих космических тел. 

 Итэр потряс плечо сестры, как только сложил руку близ ее ключицы, а фотографии протянул Альбедо с непоколебимым выражением лица: 

 — Держи. 

 — Не-ет! — опомнившись, протянула девушка, и выхватила квадратики, после чего вовсе отвернула голову, — Это будет частью подарка. 

 Юноше только и оставалось, что “огорченно” кивнуть, пока близнец скрестил руки на груди, так и говоря своим взглядом: «Я совершенно не впечатлен». Итэр закатил глаза и с растапливающей душу улыбкой повел Альбедо по коридору. Носки слегка скользили на чистом, едва не блестящем от частого мытья полов паркете. 

 Если Люмин занималась атмосферой и сочетаниями различных предметов в жилище близнецов, то ее брат любил утруждать себя уборкой. Относиться к дому как к своему ребенку — это то чувство, которое должен проявлять к нему каждый любящий человек. Во всяком случае, так считал Итэр. 

 — Мы приготовили маленький тортик для тебя. Знали, что большой не унесешь, а этот специально под тебя создан. 

 — О?.. — неловко обронил Альбедо, с присущей ему застенчивостью опустив взгляд, — Не стоило, правда… 

 Итэр лишь покачал головой. 

 Для Альбедо он был похож на закатное солнце, которое еще могло греть; все смотрели на него с восхищением и искренней любовью, а сам он был только рад показывать другим людям то, что подарит им вдохновение. 

 — Да ладно тебе, — тихо вздохнул юноша, заставив Альбедо вынырнуть из своих соображений. 

 Когда Итэр повернулся к подростку лицом, тот заметил слабо горящую искру в глазах напротив. Что-то внутри бурлило и кипело, но делало это медленно, даже протяжно, подобно уваривающейся в сотейнике карамели. Не сказав ни слова более, он протянул свои руки и прикрыл Альбедо взор. На лице того сразу же воцарила умиротворенная улыбка. Другие, более тонкие и нежные ладони подтолкнули юношу со спины, и оттуда же до его ушей донеслось тихое хихиканье, а после и размеренный, родной напев.  

 Happy birthday to you…

 Happy birthday to you…

 Шорох спичечного коробка и потрескивание дерева. 

 Воздух немного шарахается от возникающего пламени. 

 Уже догадываясь, что происходит, Альбедо склонил голову вбок, а выражение его лица несколько изменилось: улыбка стала только шире, пока брови поднялись, словно персона испытывала жалость или удивление. На самом деле ему было очень приятно, но застенчивость брала верх, клубами дыма поднимаясь к трахее и перекрывая тем самым дыхательные пути. Он не совсем любил быть в центре внимания, а с близкими людьми мог себе это позволить.

 Happy birthday, dear Bedo, 

 Happy birthday to you.

 Пальцы близнеца медленно оттопырились, позволив Альбедо увидеть зажженную свечу, воткнутую в тортик. Десерт был обрамлен кремовыми розочками, а на верхушке виднелись аккуратно выведенные изящные буквы: “Мы тебя любим”. Итэр с гордостью вытянул шею, но тут же приблизился к чужому лицу, чтобы бодро прошептать: 

 — Теперь тебе половинка от тридцати. Загадаешь желание? 

 — Ох, ребят… — только и промямлил смущенный поздравлением Альбедо, когда к юноше присоединилась и его сестра, отстав от чужой спины, — Спасибо вам… Я тоже вас сильно люблю. 

 Спустя недолгое молчание он покачал головой, будто отгоняя все сомнения и робость, и наклонился, чтобы задуть одиноко горящий язычок пламени. И без того совсем крошечный, он оказался затушен слабым потоком теплого воздуха.

 Хочу, чтобы все у нас было хорошо.

 Со стороны близнецов посыпались аплодисменты, но шум от них не вызывал беспокойства; лишь безмятежность и глубокое чувство радости начинали отдаваться жжением на кончике языка. Так как тортик был на столешнице, Альбедо ничего не помешало обойти ее и крепко обнять своих друзей. 

 — Спасибо… 

 Мягко улыбаясь, Люмин и Итэр прижали к себе подростка с такой нежностью, с какой только могли. В воздухе витала домашняя атмосфера. Возникало ощущение, словно на самом деле за окном бушевала одичавшая буря, а близнецы старательно укутывали только-только пришедшего Альбедо в плед и предлагали ему всевозможные сладости с горячими напитками. И было так потому, что все втроем они, сами того не замечая, с каждым годом становились все более крепкой семьей. 

 — Не стоит благодарности. Мы же друзья! — обнадеживающе воскликнула девушка и потрепала светлые волосы на чужой макушке, — Ты как, сильно занят сегодня? Мы можем прийти к тебе вечером, если хочешь. 

 Альбедо с неловкостью в глазах отстранился от двух и покивал. Торт он еще успевал хотя бы попробовать, как и немного посидеть в жилище близнецов, чтобы поболтать о насущном, однако и предложение отпраздновать день вечером звучало более чем приемлемо. 

 — Я буду в “Оскорпе” сегодня.

 — Тогда напиши, когда будешь подъезжать. И торт кусни хотя бы, глюкоза повышает уровень серотонина. 

 Люмин похихикала, одаренная утвердительным кивком. 

 — Ладно, я попробую, — согласился Альбедо, снова посмотрев на приготовленную сладость, — А с чем он? 

 Итэр придвинул тортик поближе к имениннику, чтобы тот мог рассмотреть его еще ближе, и с гордостью подставил один кулак к собственному боку. По большей части, за наполнение отвечал он, а вот сестра занялась оформлением и прочими декорациями. Поэтому он мог практически полностью воспринимать это за свое творение. 

 — Ванильный крем и ягодная начинка. Тебе понравится! Должно было выйти очень воздушно, — едва не тараторил он, кивая собственному описанию, — Обижусь, если не попробуешь. 

 Со смешком кивнув, Альбедо положил обе руки на столешницу, но после похлопал ресницами в возникшем молчании. 

 Сам торт-то был… А вот столовый прибор близнецы предоставить не удосужились. Они осознали это только после того, как одна бровь юноши поднялась, так и намекая на то, что чего-то явно не хватало. Итэр шлепнул по лбу ладонью, пока его сестра закрыла губы пальцами и начала тихо смеяться со стыда. 

 — Боже, дай ему вилку, — проговорила Люмин, почти что краснея, — Не будет же Альбедо кусать вот так… 

 Все-таки засмеявшись, Итэр отошел к ящикам. Обстановка медленно превращалась из уютной и домашней в более веселую и непринужденную. Однако стоило близнецу уйти в другой угол кухни, как Альбедо почувствовал что-то неладное. 

 Его затылок словно что-то сверлило, разгрызая по кусочкам, будто некто держал на подростке ненасытный взгляд. Ощутив это всеми своими фибрами, Альбедо слабо повернул голову в сторону Люмин, чтобы подтвердить свою теорию, и причина подобного чувства сразу же стала ясна. 

 Пальцы девушки слабо стиснули волосы на чужом затылке, а по ее лицу расползлась ехидная ухмылка. 

 — Месть подается холодной! — воскликнула она и со смехом заставила Альбедо припасть губами к торту. 

 Что не день, то унижение…