Прилавки Эмпориума всегда набиты всякой всячиной, только смотря вглубь помещения можно найти продукты и все необходимое для жизни. Почему именно так было в этом центре? Никто не знал, даже я, будучи важным человеком в Империи, не понимал что да как в этом месте. Перестановки стали обыденностью, поэтому поиски не состовляли труда постоянным покупателям.

Я стою на кассе, пока продавец пробивает бутылку коньяка. Алкогольную продукцию вот так просто никогда не продавали, в отличие от обычных продуктов. Оно и понятно почему. Маленькие ребятишки вечно пытались пойти против правил, что крайне плохо. Многие взрослые стараются обходить алкоголь стороной и спасать от него своих детей, к таким людям можно отнести и меня. Но сегодня особый случай.

Под пристальные взгляды некоторых граждан я выхожу из здания и тут же сворачиваю в безлюдный переулок. Таковым он мне казался до определенного момента. Возле очередного подъезда на холодной бетонной плите, которая стояла вместо скамейки, сидел мальчик, а на его коленях лежал безжизненный комочек шерсти, котенок проще говоря. На лице парнишки я видел прозрачную надежду на то, что зверушка оживет, пока по бледным щекам текли слёзы. Он тихо шепчет кличку любимца, прося того проснуться.

По моему телу пробегают мурашки, холодный пот потек по спине. Я всего на секунду закрываю глаза, крепко сжав горлышко бутылки, чтобы та не выпала из руки.

Не спеша открывать глаза я чувствую боль. Сильно щиплет, что веки сами собой закрываются, лишь бы снова не было больно. Но мне нужно увидеть это еще раз. Я стою возле черного кота, как сейчас помню его кличку "Мурзик", своим маленькими ручками вытираю слезы, но они только с большей силой начинают течь по щекам. Рядом раздается хриплый кашель, после которого я поднимаю глаза.

— Перестань ныть, сынок, — его "сынок" давно выводит меня из себя. — Это всего лишь котенок.

После слов своего отца я впадаю в истерику. Лица его не помню. Даже в детстве забывал черты, не желая смотреть в такие же темно-фиолетовые глаза. Или это я уже додумываю?

Прошла секунда и я открыл глаза. Передо мной все та же картина. Мальчик, котенок, бетонная плита. Через минуту она дополнилась. Появился отец, который просто стоял и молчал, смотря на это всё. Он знал, как нужно поступить, чтобы не травмировать своего ребенка. Слов я не слышал. В голове стоял гул. Свободной рукой потянулся к глазам, чтобы потереть их. Они были на мокром месте. Последний раз я давал волю слезам на похоронах Мурзика, тогда никто не поддержал меня в моем горе.

Вернулся в офис, чувствуя тяжелый груз на своих плечах, такое у меня на работе впервые за несколько лет. Как же сегодня много трагедий! Со всеми своими не легкими мыслями я зашел в комнату, где за компьютером сидел мальчишка, уча какие-то имперские законы, которые толком ему не пригодятся сейчас, но лучше начать учить с раннего возраста. Он тут же посмотрел на меня удивленно, вставая из-за стола и отходя на пару метров. Боится меня. Его взгляд упал на бутылку, которую в руке держал я. Мне хотелось что-то сказать, но ничего не выходило. На ватных ногах дошел до стола и поставил коньяк, а на выходе из комнаты, повернув голову в сторону парня, сказал: "Твои родители мертвы."

Их убил я, но этого ему знать не нужно. Может у меня получится стать ему идеальной замены прошлой семьи и прервать жестокий круг отцов моей семьи.