Теодор не был таким придурком, каким его считали. В ученическом рейтинге слизеринцев он занимал одно из лидирующих мест, обладал аналитическим складом ума, наблюдательностью, быстрой отходчивостью. В минус ему шла лишь детская непосредственность и абсолютное неумение вести себя рядом с девушками. В амурных делах он значительно проигрывал Драко и Блейзу, у которых всё получалось по щелчку пальцев. Юмор и дешёвые провокации — вот его оружие, чтобы скрыть собственную неуверенность и не прослыть неудачником.

Да и с Пэнси по-другому было никак. Тео знал, что ему ничего с ней не светит, как бы он не старался. К сожалению, все её взгляды были обращены на Драко, и он старался урвать немного её внимания так, как умел. Пэнси не догадывалась, что он был серьёзен по отношению к ней. И ему было неприятно видеть, как она раз за разом опускалась на колени перед тем, кто совершенно этого не стоил.

Тео проследил за направлением её взгляда, подмечая пустующее в последнее время место Драко, на котором сейчас сидела Марта, о чём-то беседуя с Дафной напротив.

— Эй, — тихо позвал он, аккуратно кладя свою ладонь поверх её. Пэнси вернула ему взгляд, и Тео ясно увидел в нём мольбу, прежде чем она вновь уткнулась в свою тарелку. Мягко высвободила руку, взялась за вилку и выпрямила спину.

— Ты прекрасно выглядишь сегодня, — сказал Тео так же тихо, чтобы не побеспокоить её. Но это не умаляло его искренности: Пэнси Паркинсон была идеальна в любом состоянии.

— Спасибо, — сдержанно ответила та, чем вызвала в нём улыбку. Он опустил локоть на столешницу, привалился головой к руке, зарываясь пальцами в кудри. Пытаясь украдкой разглядеть выражение её лица.

— Прекрати так улыбаться, Тео, — напряглась Пэнси. — Ничего не было.

— Ладно, — он с лёгкостью уступил, но улыбки не стёр и по-прежнему ласкал её нежным взглядом. — Ничего не было, Пэнс. Не переживай.

Он не собирался искать её. Но, когда поднялся шум, Тео соскочил с кровати, выбежал из спальни мальчиков и застал следующую картину:

Дафна кричит, Блейз одной рукой заводит её себе за спину, чтобы не смотрела, она жмётся лбом к его плечу, а он что-то быстро сообщает Драко.

Сам Малфой стоит на коленях, пытается привести Марту в чувство, потом хватает её на руки, и, толкнув портрет, вылетает в коридор.

Пэнси в стороне выглядит потерянной. Блейз поворачивается к ней, и по выражению его лица видно, как он зол. Пара слов, и она, дёрнувшись, срывается с места, исчезая вслед за Драко.

Тео потребовалось меньше десяти секунд, чтобы вернуться в комнату и, сунув ноги в ботинки, выскочить из гостиной. Под гул собственного сердца, что колотило в рёбра.

Спрятавшись в нише на этаже, он подслушал весь разговор Пэнси и Драко и чувствовал себя отвратительно. Когда Малфой ушёл, он решил выждать немного, прежде чем показаться, но вдруг услышал плач. Пэнси плакала. И от того, как она плакала, что-то ломало Тео изнутри. Навзрыд, страдая, задыхаясь в истерике. Совсем одна.

Тогда он вышел, быстрыми шагами настиг её, сидящую у стены и схватившуюся за голову, будто кругом было невыносимо громко. Будто так она могла защититься от собственных эмоций.

Пэнси не сопротивлялась, когда Тео взял её подмышки и силком поставил на ноги. Она начала сопротивляться, когда увидела, что это был он, а не Драко:

— Отвали, Тео! — отбиваясь от его рук, с заиканием бросила Пэнси. — Я сказала, пошёл прочь!

— Нет, — тихо ответил он, смыкая руки на её пояснице и не давая ей вырваться.

Она ударила его по щеке.

Один раз.

Два раза.

И ещё.

Тео выдохнул, оторопело моргнул, но после вовсе закрыл глаза, позволяя себя бить. Пэнси всё молотила и молотила его — неразборчиво, попадая то по лицу, то по груди, то по рукам, — толкала и кричала. Он слабо разбирал, что именно она кричала, срывая голос и проливая грады слёз, но понимал, что слова были адресованы не ему.

— Я ненавижу тебя! Всем сердцем тебя ненавижу!

Пэнси била, пока у неё оставались силы и пока руки Тео не сковало от напряжения — так она хотела сбежать. Но в один момент успокоилась. Обмякла, повиснув на чужих руках, опустила голову на мужское плечо:

— Я ненавижу тебя…

Тео осторожно разнял руки, погладил Пэнси по спине. Прижался к ней щекой, вдыхая аромат дорогих духов, и укачивал, укачивал, укачивал, как ребёнка. Делился спокойствием, убаюкивал в коконе своих объятий. Его рубашка промокла от её слёз, но ему было всё равно.

Пэнси подняла голову, посмотрев на него заплаканными глазами. Цвета бирюзовой акварели. У неё — красный опухший нос, потёкшие дорожки туши и смазанная губная помада.

Красивая. Чтоб тебя, ты всё равно очень красивая, Паркинсон…

Она потянулась к нему и прошептала:

— Это ничего не значит…

— Ничего не значит… — вторил ей Тео, приникая к мягким, солёным губам.

Поцелуй был горьким, с колющим чувством сожаления. Зажмурив глаза, Пэнси понимала, что это не то. Но отпустила себя, чтобы стало легче. Ей это было нужно.

И Тео понял всё без слов. Сцеловывал её слезы, прижимал к себе, позволяя ей самой сделать то, что должно. Он вытерпит это и представит, что всё взаимно. Если Пэнси хочет — он сделает это сколько угодно раз.

Она вытягивает полы рубашки из его штанов, срывает пуговицы, царапая грудь длинными ногтями. Не отступает, жадно впиваясь в губы, со злостью кусая. Пытаясь подогнать воображение под никчёмную реальность. Оставляя своей помадой кровавые, кровоточащие следы прямо на сердце Тео.

Раздирающе больно.

Звякает пряжка ремня, они пятятся к подоконнику. Разворот, чтобы прижаться и почувствовать, как ноги Пэнси смыкаются на его бёдрах. С вожделенным выдохом в губы увлечь её в новый, мокрый поцелуй.

Тео на мгновение отстраняется, думая сказать, что всё ещё можно остановиться. Чтобы она не пожалела после. Но вовремя осекается. Лучше замолчать. Если попросит, он просто сделает вид, что ничего не было.

Рывок, притянуть её к себе, с жаром толкнувшись. Сорванный стон эхом мчится по коридору, и вместе с ним — его отчаянная мысль: что бы Пэнси Паркинсон ни сделала, что бы она ни решила, он заранее готов был простить.

Всегда искренне её, влюблённый тупица и неудачник, Теодор Нотт.

***

Ноябрь 1995 г.

Марта разбирала презенты и открытки, что доставили на слизеринский стол почтовые совы. Блейз присвистнул, оценивая их количество:

— Ты когда успела обзавестись поклонниками? — он потянул на себя одну из анонимных открыток и зачитал. — «Это было великолепно»… — Блейз не сдержал смешок. — Ты с кем переспала?

— Боже, Блейз, говори потише! — округлив глаза, осадила его Дафна.

— Я тихо не умею, ты знаешь, — пожал тот плечами, и Дафна зарделась, безмолвно уставившись на него. Марта закашлялась, спрятав улыбку за кулаком.

Отношения друзей вышли на новый уровень. Поглощённая занятиями и тренировками, Марта упустила этот момент и однажды застала их целующимися в гостиной. Со слов Дафны она поняла, что, когда Драко, Пэнси и она сама отстранились, они стали проводить больше времени вдвоём. Делиться наболевшим и сокровенным, что было невозможно сделать в компании. Марта испытывала лёгкое чувство вины за свою отчужденность, но Дафна успокоила её на этот счёт.

Секса, кстати, между ними не было. Блейз не наседал, хоть Дафна и чувствовала, что он сдерживался.

— Пожалуйста, избавь меня от подробностей, — сказала тогда Марта, закрывая рукой лицо и не желая слушать, что же Блейз пытался сдерживать в штанах. Дафна рассмеялась, и её смех лился, как звонкий ручеек. Она была счастлива, и этого достаточно.

— Блейз, я думаю, что речь о сломанном носе Монтегю, — улыбаясь, сказала Марта. Она повертела ложкой. — На поле были гриффиндорцы.

— О… Так ты у нас на два фронта играешь, — понимающе усмехнулся Блейз, и еда чуть не встала ей поперёк горла.

Амбридж организовала Инспекционную дружину, каким-то образом прознав про существование ОД. Её декрет об образовании №24 гильотиной висел над входом в Большой Зал. Это было настоящим поводом для беспокойства, потому что в дружину вступила добрая часть слизеринцев, включая Пэнси и Драко. И занимались они тем, что искали отщепенцев — её.

После случая на поле Марта с Драко не общалась. Сперва она осознанно избегала его, не представляя, как себя вести и перестать краснеть. С какой целью он вошёл тогда в раздевалку, а не дождался снаружи — Марта не знала. Но сцена с чулком была похожа на…

Мозг, подкинь, пожалуйста, хотя бы один чёртов вариант.

Это было похоже на игру? Марте казалось, что такое вполне в его стиле.

Но что бы там ни было, даже когда она остыла и отпустила ситуацию, с Драко поговорить не удавалось. Он попросту не появлялся на парах. Складывалось ощущение, что он вообще не в школе, потому что его место за слизеринским столом пустовало сутками. Но Марта встречала его в коридорах, видела, как он поздней ночью возвращался в дортуар.

Тогда она вновь спала на диване в гостиной, но проснулась от громкого хлопка дверью. Вскинула голову, в последний момент ловя фигуру Драко, исчезающую в спальне. Марта задавалась вопросом, какого чёрта происходит, а за обедом в голове его голосом звучала фраза: «Ты ешь от силы два раза в день и почти никогда не доедаешь».

Что ж, Малфой, ты, походу, не ел совсем и своим советам сам не следовал.

Марта всё чаще перебиралась на его место, будто так могла получить все ответы, и нервно постукивала пальцами по столешнице. Где же, где же, где же. Драко выпал из её жизни почти на две недели. И когда беспокойство стало выворачивать и неприятно сосать под ложечкой, Марта озвучила свой вопрос.

Блейз ответил туманно, скрепя сердце:

— Сейчас Малфою нужно побыть одному. Лучше не лезть. Захочет — расскажет сам, — он почесал затылок, вздохнул, напяливая на лицо лучезарную улыбку. — Так, ну а это у нас что?

Блейз мигом переключился, роясь в её презентах. Деловито повертел коробку конфет, прочитал записку на картонном сердечке:

— «Сходишь погулять со мной? Э. Г.», — он хитро взглянул на Марту, передавая коробку Дафне, что протянула к ней руку.

— Э. Г.? — Марта непонятливо поморщилась, пытаясь припомнить.

Это точно кто-то не со Слизерина.

Дафна перекинула ногу через скамейку, сканируя взглядом зал, а она шикнула на неё:

— Дафна, вернись сейчас же!

Но тут Блейз сложил ладони наподобие рупора, и у Марты сердце рухнуло в пятки. Она подорвалась с места, перегибаясь через весь стол и опрокидывая кубок с соком, но не успела:

— ЕСТЬ ЗДЕСЬ Э. Г.?! — крикнул Блейз во всеуслышание.

Твою мать...

Марта закрыла глаза, падая обратно на скамейку. Дафна и Блейз захохотали, как ненормальные.

Блять, это самый отбитый дуэт. Неудивительно, что они сошлись.

Студенты со всех факультетов обернулись на их стол, и Марта, краснея от злости, вскинула над головой руку со средним пальцем.

— Я вас ненавижу, — сощурившись, сообщила она друзьям.

Блейз довольно улыбался:

— От ненависти до любви, как говорится… — и подмигнул ей. Затем воспользовался палочкой, чтобы прибрать беспорядок.

А Дафна обернулась, взбудоражено и громко зашептав:

— Это Энтони Голдстейн с Когтеврана! Да у тебя заточка на них!

— Оу. Вау, — мрачно отозвалась Марта, про себя складывая сонеты из матерных слов. Сейчас ведь самое время привлекать к себе внимание, а общающиеся слизеринка и когтевранец, которые никак не пересекаются друг с другом в школе, точно не вызовут никаких подозрений.

Сука, да почему же всё так?! Надо будет сказать Энтони, чтобы завязывал со своей романтикой, если не хочет, чтобы нас всех раскрыли.

— Придётся его огорчить, у меня наказание от Снейпа. Никакого Хогсмида до конца года, — Марта сгребла открытки в охапку и со стуком выровняла небольшую стопку об столешницу.

— Грустно, — вздохнула Дафна, и Марта вопросительно подняла бровь. — Он вроде симпатичный. Чем-то похож на нашего Драко.

Нашего Драко. 

Марта перевела взгляд на когтевранский стол, находя Энтони. Оценивая его широкую, плечистую фигуру и светлые волосы на затылке.

Драко был выше и более худой. Да и волосы у него лежали совсем не так. Не короткостриженным ёршиком, а ухоженными, гладкими прядями. Другого цвета. Не слоновой кости, а белого-белого, как чистейший мрамор.

— Нет, совсем не похож… — задумчиво сказала Марта, не замечая странного взгляда Блейза, которым он одарил её после этой фразы. Она поднялась со скамьи, собирая вещи и кладя коробку конфет в сумку.

— Ты куда? Пары ещё не начались, — спросила Дафна, на что Марта в знакомом ей жесте приложила два пальца к губам.

— А, — Гринграсс кивнула, легко улыбнувшись, — будь осторожна.

— Увидимся, — бросила она друзьям.

Нужно покурить.

***

На уроке профессора Флитвика было шумно. Квакали лягушки, грозно гаркали вороны, на которых студентам приходилось отрабатывать Силенцио. Марта сделала выпад палочкой, произнося заклинание, и лягушка, надуваясь, открыла рот, однако звука не последовало.

Милисента рядом возилась с вороном, пытаясь его заткнуть. Выглядел он угрожающе, поэтому она не побрезговала один раз в качестве предупреждения стукнуть его палочкой. Тот же расправил крылья, щёлкнув клювом, и Милисента быстро предложила поменяться животными.

Марта усмехнулась, протягивая к ворону руку, чтобы погладить его, но он предостерегающе гаркнул.

— Ну и пожалуйста, — хмыкнула она, накидывая очередное Силенцио.

Ей не нужно было оборачиваться на задние парты, чтобы понять — Драко снова не было. Позже, собирая учебники, она наткнулась на «Магические отвары и зелья» Жига Мышьякоффа, откуда выглядывал смятый уголок листочка с их давней перепиской. Марта тут же вытащила его, загоревшись идеей.

Может быть, так ей удастся поговорить с Драко? Она пожевала губу, подумав, что он запросто мог выкинуть свой листок в тот же день, а не хранить его у себя. Зачем ему?

Ворон щёлкнул клювом, вырвав из рук Марты пергамент, и она рванула вперед, хватая его за голову:

— Отдай сейчас же!

Ворон цапнул её за палец, но бумагу удалось спасти. Она приложила ко рту кровоточащую ранку и недовольно посмотрела на птицу, что всё же умудрилась оттяпать один уголок.

Чтобы не рисковать, Марта написала Драко на следующей паре по Трансфигурации. Сейчас предмет давался ей лучше — помимо отработки заклинаний она стала выписывать журнал «Трансфигурация сегодня», что однажды увидела на столе у Макгонагалл, и изучать полезные и проблемные статьи. Марте хотелось как можно скорее нагнать материал и меньше контактировать с деканшей, потому что стоило ей переступить порог кабинета, как в комнате закипал воздух от ощущения неловкости. Вероятно, Макгонагалл было стыдно, что Марта стала свидетельницей их разговора со Снейпом.

— Эванеско!

Заставив подопытных мышек исчезнуть и получив одобрительный кивок профессора, Марта вытащила пергамент из учебника и на секунду зависла над ним.

Так, а что написать-то? Привет?

И начиркала первое, что пришло в голову:

— Живой?

Боже, как это глупо...

Она гипнотизировала листок несколько минут, ожидая ответа, но после разочарованно отложила его в сторону. Проверила на следующей паре — пусто. Через несколько часов — та же история.

Марта старалась не отчаиваться, когда и поздним вечером Драко не ответил. Какова вероятность, что он мог не только сохранить листок, но и додуматься проверить его? Практически нулевая.

Она поднималась на восьмой этаж окольными путями, чтобы лишний раз не попадаться на глаза дружинникам и Филчу. Если её поймают, даже подписанное рукой Макгонагалл разрешение находиться в коридорах после отбоя (на экстренный случай) не спасёт, потому что кабинет Минервы находился на втором этаже. В любом случае, о ней всё равно донесут Амбридж: она контролировала всё, в том числе каминную сеть и письма. Об этом всех сразу уведомил Поттер на одном из собраний ОД.

Марта периодически оглядывалась, чтобы убедиться, что за ней нет никакого хвоста, и отстранённо размышляла о своей подпольной деятельности. Ребята стали гораздо лучше к ней относиться после того инцидента с Монтегю.

— Эх, жаль меня там не было! — вздохнула тогда Джинни и с восторгом добавила. — Я бы сама не против проехаться по его физиономии, Монтегю такой сексист!

Рядом тут же возникли её братья.

— Сестрёнка, ты нас пугаешь! — заявил один из них.

— Садистские наклонности у тебя появились до или после Корнера? — спросил второй.

— Ой, отстаньте! — огрызнулась та.

— Птичка напела, что вы уже прошли конфетно-букетный период... — продолжил Фред.

— Ты смотри, мама точно не обрадуется, если узнает, что ты… — а Джордж подмигнул.

— Заткнитесь оба! — гневно рявкнула Джинни, оборачиваясь, а после под руку утягивая Марту в сторону, что с круглыми глазами только слушает и повинуется. Джинни была не из робкого десятка и подтянулась к слизеринке, видя в ней схожие черты. Но парни всё равно увязались следом, оккупировав их с обеих сторон.

— Де Веллер, — начал Фред, наклоняясь к ней, и Марта повернула голову, — как насчет того, чтобы подкинуть слизеринцам «Блевальные батончики»?

Марта хмыкнула:

— Ага, и завещание сразу написать да гроб заказать. Амбридж меня тут же вычислит. Вы в своём уме?

— Да просто хорошо вписываешься, что не отличить, — заявил Джордж, и она снова повернула голову (а про себя подумала: кто бы говорил про отличия). — Зло так притягательно. Вон уже нашу сестру приворожила.

Марта закатила глаза и улыбнулась:

— Ну спасибо.

— Не обращай внимания, они идиоты, — отмахнулась Джинни. — Если хочешь, можем наложить Силенцио или обойтись бирушами, чтобы не доставали.

— А бируши — это?.. — пыталась припомнить Марта.

На заднем фоне завывал Джордж:

— Вот значит, как ты нас любишь?

— Затычки для ушей, — с улыбкой пояснила Джинни, в то время как Фред, кривляясь и изображая обморок, приложил руку ко лбу:

— В самое сердце бьёшь!

Марта осмотрелась по сторонам, трижды пройдя мимо Выручай-комнаты. Когда перед ней появилась небольших размеров резная дверь, она потянула на себя ручку и вошла внутрь:

— Всем привет.

Поттер поприветствовал её кивком, стоя в компании Уизли и Грейнджер:

— Он стал ещё более невыносим, чем раньше. Невилл едва не врезал ему, когда он заикнулся, что мне самое место в Мунго... — услышала Марта, когда он отвернулся, продолжая беседу.

— А чего ты хотел от Малфоя? Разумеется, Амбридж развязала ему руки, и он теперь упивается своей безнаказанностью. Вы тоже хороши — вам только дай повод поцапаться. Не нужно лишний раз его провоцировать, — строго заявила Гермиона.

— Сама-то как себе это представляешь? Ему достаточно, что мы просто дышим одним воздухом, — недовольно ответил Рон, а потом скривился. — Могу поспорить, он у этой жабы в любимчиках.

Марта хмыкнула, подбираясь ближе:

— Сплетничаем, девочки? — хитро поинтересовалась она, и Гермиона неловко улыбнулась. Рон обернулся:

— О, привет. Да мы это… — замялся он.

— Про Малфоя, — Марта с улыбкой кивнула. — Расслабьтесь, мне всё равно. Я в ваши разборки не лезу, главное, чтобы никто не умер. Мы сегодня подтягиваем Левикорпус, Поттер?

Он моргнул, поправив очки:

— Да, сейчас подождём ещё несколько минут, пока все придут.

— Хорошо, я пока отойду к Энтони, — сообщила Марта. — Он додумался прислать мне открытку с конфетами.

Гермиона округлила глаза. Годрик, ну почему никто не понимает, в чём суть конспирации?

— Вот и я о том, — ответила Марта на её немое изумление и отошла.

— Да уж, ей сложнее всего, — задумчиво сказал Гарри, провожая Марту взглядом.

— А зачем он ей конфеты прислал? — не понял Рон.

— Боже, Рональд, а для чего девушкам делают подарки? — Гермиона посмотрела так, будто перед ней неразумный ребёнок. — Очевидно же, что она ему нравится. Если не заметил, Энтони часто просит у неё сигареты, хотя сам, насколько я знаю, не курит. Он пытается наладить с ней хоть какой-то контакт, сойтись интересами… Но не думаю, что ему повезет. Ей бы больше подошел… — она вздохнула, осознавая, что собирается сказать, — Малфой.

Гарри потёр лоб:

— Да, я видел их на поле и тоже об этом подумал.

— Драккл меня дери, о чём вы говорите?! — поморщился Рон.

— Поверь, Рональд, такие вещи легко считываются, — покачала головой Гермиона.

— Маякни, когда напишешь свою дурацкую книжку про отношения, — буркнул Рон, вспоминая неудавшееся свидание Гарри и Чжоу.

Тогда друг по глупости её задел, упомянув в разговоре Гермиону, а Чжоу, чтобы заставить Гарри ревновать, стала рассказывать про свои свидания с Седриком. Разговор перерос в ссору и взаимную обиду, а Гарри так и не понял, как до этого дошло. Рон предложил Гермионе, что разжевала Гарри суть проблемы, написать пособие для понимания чувств женщин и правильного поведения с ними. Потому что сам он в этом не разбирался от слова совсем.

— Что там с Чжоу, кстати? — напомнил он.

Марта же подошла к Энтони, что общался с однокурсниками:

— Привет. Поговорим?

Энтони быстро кивнул в ответ и отошел с ней в сторону, сунув руки в карманы брюк. На неё не смотрел, поэтому пока что Марта наблюдала только его опущенную голову.

— Ну… — начал Энтони, переминаясь с ноги на ногу. — Ты что-то решила по поводу… — сказать «свидание» не поворачивался язык, — по поводу встречи? — он поднял глаза, покрываясь лёгким румянцем.

В принципе, подумала Марта, Энтони был симпатичным и даже милым, но… Не по таким критериям она себе парней выбирала. Вернее, она вообще не выбирала — не до того. Да и отшивать ей приходилось впервые. Поэтому Марта решила содрать пластырь быстро и высказала Энтони всё, как на духу:

— Я не пойду с тобой на свидание, Голдстейн, и встречаться мы не будем. Меня это не интересует, извини, — она неловко поморщилась. Чёрт, наверное, это было слишком грубо. Но размусоливать не хотелось.

Энтони кашлянул, отводя глаза в сторону. Спросил тихо и несмело:

— Эм… У тебя есть парень?

— Нет, — Марта подняла бровь, не поняв вопроса. И потом только осознала, что этим обидела парня ещё больше. Отшила его не потому, что кто-то есть, а потому, что он просто ей не нравился. Так сказать, вдарила по самооценке.

— Слушай, не в тебе дело, — поспешила исправиться она. — Мне просто уже нравится другой.

— М… — понуро промычал Энтони, избегая её взгляда. — Понял, — он потёр подбородок и развернулся, возвращаясь к когтевранцам.

Марта неловко поджала губы.

Когда они начали отрабатывать Левикорпус, Энтони всё не мог взять себя в руки и постоянно терял концентрацию, смущаясь смотреть на неё. Марта раз за разом падала, и всё больше злилась, потому что это было, мягко говоря, неприятно. Кому понравится по несколько раз падать на живот, да ещё и с двухметровой высоты?

В какой-то момент Марта решила, что Энтони ей так мстит, но он просто был расстроен. А вкупе с тем, что у него ничего не получалось и Марта становилась всё злее, он страдал ещё больше. В итоге Поттер переставил Голдстейна и дал ей передышку, чтобы прийти себя.

Наблюдая за тем, как другие занимаются, Марта сидела в сторонке и вновь решила проверить листок с перепиской. Сердце пропустило удар, когда она увидела под своей нелепой строчкой с вопросом «Живой?» приписку «К твоему сожалению». Несмотря на какой-то депрессивный настрой послания, Марта расплылась в улыбке и уткнулась лицом в пергамент. Покрутила в руке перо, обдумывая ответ. Она понимала, что сыпать вопросами точно не стоило. Наверняка у Драко случилось что-то серьёзное. Поэтому написала лишь «Как самокритично, Малфой» в надежде, что он ответит хотя бы язвительной строчкой, и диалог сам продвинется дальше.

Драко написал только глубокой ночью или же следующим утром:

— Скучала, де Веллер? Сохранила листок.

— Решила всё-таки врезать тебе за чулок. Но ты трусливо скрылся, вот и написала. Впрочем, ты тоже свой сохранил.

— Туше. Но я откопал его в хламе, когда разбирал сумку. Всякое дерьмо не коллекционирую.

— Что я говорила про грубость, Малфой?

— Что я говорил про бездарную трату бумаги?

— Ты чего такая счастливая? — поинтересовалась Дафна, когда Марта присоединилась к ней с Блейзом за завтраком.

— Для счастья нужен повод? — улыбаясь, спросила она. Дафна подозрительно сощурилась, не особо поверив. В хорошем настроении Марта действительно бывала редко.

Она попыталась стереть со своего лица идиотское выражение радости, что, впрочем, оказалось несложно, потому что минутой позже над слизеринским столом пролетела почтовая сова. Она бросила перед Мартой увесистую подарочную коробку с роскошным синим бантом, а её тарелка с молочной кашей перевернулась и отлетела в сторону, раскидав ошмётки риса.

— Блять... — Марта оглядела свою испачканную форму. Дафна с отвращением стёрла кашу со своей щеки:

— Неуклюжие совы, — она взмахнула палочкой, прибирая беспорядок. — Это становится традицией.

— Опять Голдстейн? — удивился Блейз, окидывая взглядом коробку. — Да ты крупно попала, подруга!

Марта озадаченно посмотрела на коробку, припоминая, какой сегодня день. Кинула взгляд на когтевранский стол — нет, Голдстейна даже не было в зале.

— Это не от него… — задумчиво промолвила Марта, поднимаясь со скамьи, чтобы распаковать подарок. — Блейз, какое сегодня число? — спросила она.

Блейз глянул вверх:

— Восьмое ноября, — вспомнил он, — а что?

Марта облегчённо выдохнула, с улыбкой огладив коробку по краям.

Бабушка Габриэлла. Моя чудесная бабушка Габриэлла.

Друзья недоумённо смотрели на Марту, что увлечённо закопошилась с бантом. Когда она сняла крышку, Дафна приподнялась на скамейке, заглянув внутрь коробки, и восторженно охнула.

— Это туфли! И платье? А тут письмо! — Дафна протянула руку к письму, но Марта оказалась проворнее. Она перехватила его, с мечтательной улыбкой распечатала, принюхалась к дорогой бумаге, что бабушка всегда сбрызгивала своим парфюмом. Или же она сама по себе была настолько волшебной женщиной, что заполняла своей аурой всё пространство.

Блейз скептично поглядел на Марту, что носом прилипла к конверту:

— У тебя сигареты кончились? — пошутил он, но что Марта только покачала головой, пропустив мимо ушей его остроту.

— Это от моей бабушки. Она всегда присылает мне такие подарки на день рождения, — сказала она и чуть не подскочила, когда Дафна воскликнула:

— У тебя сегодня день рождения?!

— Боже, Дафна! — испугалась Марта.

— Ты чего молчала-то? А праздновать когда? — Дафна переглянулась с Блейзом, а вниманием Марты вниманием всецело завладело письмо от бабушки. Она заскользила глазами по строчкам, между делом протянув:

— Я никогда не праздную дни рождения…

«Здравствуй, детка, это mamie (1) .

Не буду спрашивать, как у тебя дела, ты всё равно вертишь хвостом и пишешь одно и то же. Лучше скажи-ка, ты собираешься праздновать день рождения в своём Хогвартсе? Есть, с кем справить? Тебе, le poupon (2) , не помешают друзья на новом месте, хотя бы просто вместе выпить, чтобы не дать развитие алкоголизму. Или, быть может, парень появился? Только не теряй голову, ma chérie, мальчишки в твоём возрасте — те еще дурни. Я уверена, что ты разобьёшь не один десяток сердец. Будь осторожна!

У меня всё прекрасно. Недавно получила приглашение от Пьера фон Абеля (ты его вряд ли помнишь), чудный мужчина, всё пытается найти ко мне подход. В этот раз пригласил на крокет к своим друзьям Бофремонам (тоже не помнишь, но просто для сведения; уважь свою mamie, я давно с тобой не говорила). Такая скука. Зато мой портвейн им очень понравился (разумеется, тридцатилетний Vintage).

Ma chérie (3), нам обязательно нужно разделить с тобой бокальчик, как приедешь на Рождество. Так замечательно, что теперь ты будешь жить со мной. Надеюсь, твои дни проходят счастливо, и ты справляешься так же, как и всегда. Ты у меня сильная девочка, помни это.

Возможно, когда ты прочтёшь мое письмо, я уже буду под крепким градусом петь песни под радио. С днём рождения!

P. S. Сможешь прислать мне колдографию в платье и туфлях? Хочу быть уверена, что всё подходит идеально. Белое, как ты любишь.

P. P. S. Я бы положила в посылку сигареты, но у вас там, как я слышала, сейчас руководит генеральный инспектор. Надеюсь, вашу почту не проверяют. Если проверяют, огромный pardon, madame l'inspecteur général!

Допустим, здесь мои прощальные слова. Спасибо, что не эпитафия.

Пускаюсь в старческий маразм. Люблю, целую. Au revoir!»

Марта отложила письмо, широко улыбаясь. Письма от бабушки как отдельный вид магии — захватывает сердце, цепляет душу, наполняет жизнью и оптимизмом. Марта с удовольствием представила, как будет потягивать красное сухое вино или портвейн, сидя холодными рождественскими вечерами на застеклённой лоджии с видом на Лазурный берег, а рядом бабушка Габриэлла будет рассказывать забавные истории про «трухлявых куриц», которыми она в шутку называет своих старых сокурсниц, и, элегантно дефилируя, покажет новые наряды. Бабушка Габриэлла — одна такая на всём белом свете.

— Что? — очнулась Марта, вдруг поняв, что друзья всё это время молча наблюдали за ней.

Блейз притворно надулся:

— Я глубоко оскорблён, что ты ничего нам не сказала.

— Брось, Блейз, я правда никогда ранее не отмечала дни рождения. Это было… — Марта хотела добавить «не к месту», но решила не заострять внимание на ситуации в своей семье.

Дафна, конечно же, заметила, как она осеклась, и только тихонько вздохнула:

— Я бы настояла на том, чтобы отпраздновать, но решать всё равно тебе. Я люблю делать подарки, а ты лишаешь меня такого счастья, — она хитро заулыбалась. — Впрочем, я обязательно сбегаю по магазинам, хочешь ты того или нет. Раз уж тебе в Хогсмид теперь нельзя…

— За такое надо хотя бы выпить, — воздел палец Блейз. — Если память мне не изменяет, у меня осталась бутылка хорошего огневиски на чёрный день, — он подмигнул.

— О, боги, да! — не сдержалась Марта. После рассказа бабушки о портвейне, захотелось выпить. Это и есть тот алкоголизм, о котором она говорила?

— Блейз, считай, что со своим подарком ты уже рассчитался, — усмехнулась она, — но я не уверена, что смогу сегодня, у нас же Астрономия в полночь.

— То-очно… — протянула Дафна, закатывая глаза. — Ладно, давай просто позже по времени сориентируемся и выберем день. Но обняться нужно уже сегодня! — она затанцевала на месте и потянулась через весь стол, чтобы обнять Марту за шею и чмокнуть её в щеку.

— Так, на нас уже смотрят, — заозирался Блейз. — Это не оргия, расходимся!

Ввалившись в гостиную после Астрономии, Марта устало упала на диван. Однокурсники поплелись спать, а она всё раздумывала, как ответить Драко на его:

— Что тебе нужно, де Веллер? 

Что сказать и при этом не быть навязчивой, она не знала. Думала весь вечер, решив в итоге отложить пергамент и дождаться Малфоя в гостиной. Она думала, что, встретив его так, ей будет проще поговорить с ним. Но глаза уже слипались, и Марта, чтобы не пропустить его возвращение, на всякий случай поставила будильник на тридцать, сорок пять минут и час.

К сожалению, Драко так и не явился. Марта вздрогнула от очередного писка палочки и поднялась с дивана, потирая глаза.

Чёрт тебя возьми, Малфой. Твое отшельничество сильно затянулось.

Она вновь раскрыла пергамент. Новых сообщений не было. Стало как-то тоскливо, и Марта подумала о том, чтобы распить огневиски в одиночку, но так и не осуществила свое намерение. Схватила перо, быстро написав:

— У меня есть огневиски. Можно не разговаривать.

Ей так и не удалось как следует разглядеть новое платье, потому что после завтрака они сразу пошли на пары. Марта быстро занесла коробку в подземелья Слизерина, чтобы не опоздать на уроки, но сейчас можно было примерить наряд.

Она поднялась в спальню, ступая тихо, чтобы не разбудить Пэнси и Дафну. Зажгла настольную лампу и натянула на себя платье. У бабушки был отменный вкус. В полумраке вглядываясь в своё отражение, Марта не смогла сдержать улыбки.

Платье было лёгким, на тонких бретелях, приятно скользящим по телу и сидящим точно по фигуре, на ладонь выше колена. Ткань была украшена сверкающей россыпью кристаллов, своим сиянием напоминающей холодные, далёкие звезды. В дополнение к платью шли элегантные туфли с заострённым мыском на прозрачной шпильке.

Идеально.

Марта замерла, когда Дафна зашевелилась на кровати, а следом послышался её тихий сонный голос:

— Ты куда?.. — она выглянула из-за балдахина и охнула. — Боже мой! Ты похожа на… Снежную Королеву.

— Спасибо, — польщённо шепнула Марта.

— Так и куда ты в такую ночь? — повторила свой вопрос Дафна, и Пэнси перевернулась на другой бок.

Говорить, что она переписывалась с Драко, рискуя быть услышанной, не хотелось. Поэтому Марта ляпнула:

— Э… Голдстейн позвал на ночное свидание. Решила сходить.

— О… Ну ладно, завтра расскажешь, — Дафна зевнула, а Марта, приблизившись, спросила:

— Я могу взять огневиски? Блейз же тебе передал?

Дафна улыбнулась, зарываясь лицом в подушку:

— Вот ты какая… Бери, конечно.

— Спасибо, — щипнув Дафну за оголённый бок, отчего она дернулась и хихикнула, Марта задёрнула балдахин.

— Спокойной ночи, Дафна.

Марта вышла из спальни, тут же проверяя пергамент:

— Ты предлагаешь мне секс, де Веллер?

Салазар, нет.

Она вздохнула. И, решая больше не оттягивать разговор, прямо написала:

— Где ты?

— Это допрос?

— Я хочу поговорить.

— О чём?

— Просто напиши, где ты.

— Забудь об этом.

Марта чуть не застонала в голос. Упала на диван, обняв бутылку.

— Я сейчас начну пить одна.

— Замечательно, де Веллер. Оторвись там.

Она прикусила кончик пера, раздумывая. Где Малфой может скрываться в такое время? Марта просчитывала в голове варианты, сразу отсеивая уличные локации — там слишком холодно сейчас. Наверняка Малфой где-то здесь, у неё под носом. Вряд ли это были заброшенные кабинеты… Слишком очевидно? Чёрт, она не знала. Что ещё могло быть? Ванная старост?

И когда идея внезапно пришла на ум, Марта соскочила с места. Драко наверняка перемещался по замку, чтобы ни с кем не пересекаться. А ночью отсиживался в каком-нибудь труднодоступном месте, чтобы не попасться при обходе хоть бы тем же факультетским старостам.

Она не была уверена до конца, но…

— Я знаю, где ты.

— Не приходи.

— Просто дождись меня.

— Блять, как ты бесишь. Я сказал — не надо. Я уверен, ты блефуешь.

— Раз так уверен, возьми и дождись. Не найду, с меня пятьдесят галлеонов.

— Тебя история с Монтегю ничему не научила?

— Научила, что надо дверь в раздевалку закрывать.

— Де Веллер, иди спать.

— До встречи, Малфой.

— Я сказал, оставайся в гостиной.

— Я уже иду.

— Я тебе не верю.

— Хочешь сбежать? Беги прямо сейчас, потому что я уже рядом. Вот только я тебя услышу.

— Где ты?

— Близко, Малфой. Начинается на «астрономическая», заканчивается на «башня». Я всегда веду, помнишь?

***

Марта сняла туфли, чтобы не шуметь. Босыми ногами поднималась по винтовой лестнице, ведущей на астрономическую башню. Мороз жалил голые ступни.

Она не сразу увидела его. Драко сидел у дальней стены под тусклым светом луны. Хрупкая решётка балкона отбрасывала на него свою тень. Марта подумала, что это похоже на клетку — настолько обречённый вид был у Драко. Как у заточённого.

Он поднял голову, и Марта встретила его уставший, но колючий взгляд. С запертой болью внутри. Ей стало несколько стыдно за свой наряд. Слишком парадный, слишком вечерний, слишком… Счастливый. Мелкая россыпь камней на её белом платье разбрасывала радужные блики по стенам.

Собираясь с духом, но боясь его спугнуть, Марта едва слышно вздохнула. Осторожно подошла, опустилась на пол рядом, сжимая в руке бумажный пакет. Вытянула ноги.

Драко молчал. Как ей казалось, едва сдерживался, чтобы не послать её к черту.

Марта вытащила из пакета бутылку огневиски, открутила крышку и протянула ему. Он с шумным вздохом выпрямился, зачесал назад волосы. Не глядя взял из её рук огневиски и сделал большой глоток.

Она позволяла ему молчать столько, сколько требовалось, обратив задумчивый взгляд к ночному звёздному небу. Сердце улеглось, хоть и по-прежнему было беспокойно. Главное, что она его нашла и может побыть рядом. Так всё как будто стало правильным.

Холодное прикосновение стекла к оголённой коже. Марта повернула голову, чтобы увидеть, как Драко протягивает ей бутылку. Опустошённую на треть.

Марта забирает огневиски, делая небольшой глоток.

— Почему ты в платье? — тихо спрашивает Драко, и голос его звучит так, словно он очень давно ни с кем не говорил. Он прокашливается в кулак, сбивая хрипотцу.

— У меня сегодня день рождения, — в тон ему отвечает Марта, едва заметно улыбнувшись.

Он понимающе кивает:

— С праздником, — сухо. Но тем не менее:

— Спасибо, Малфой.

Драко поднял голову, посмотрев на неё. Марта сделала ещё один глоток, полезла в пакет, чтобы выудить оттуда коробку конфет.

— Не знаю, насколько они вкусные, но в них точно нет Амортенции, — негромко сказала она, предлагая ему одну.

Малфой напряжённо, недоверчиво смотрел. Вглядывался, пытаясь понять. Марта краснела под его испытующим взглядом, но ночь укрывала её чувства.

— Не веришь мне? — она улыбнулась, обнажая ямочки. Сунула конфету в рот, и, прожёвывая, ткнула пальцем в записку от Энтони. — Как видишь, я не несусь к нему на крыльях любви.

Драко вздохнул, спросил устало:

— Почему ты здесь?

Марта опустила глаза, катая во рту вишнёвую желейную начинку.

Хороший вопрос, Малфой. Очень хороший. Но вряд ли ты захочешь услышать мой честный ответ.

Поэтому:

— А ты почему?

В ответ следует раздражённое:

— Здесь меня не заёбывают вопросами.

Марта поджимает губы, но дальше не лезет. Заглядывает в пакет, где на дне лежит пара чудо-хлопушек. Ей бы хотелось запустить их на свой день рождения. Посмотреть. Но она откладывает их в сторону. Смиренно молчит.

Драко ругает себя. Думает, нахера он вообще позволил этой встрече состояться. Прикладывается к бутылке, решая, что если Марта скажет хоть слово, он пошлет её куда подальше. Чтобы не пыталась лезть в душу. Марта де Веллер ему никто. Он даже с Блейзом не обсуждает своих проблем. Всё носит в себе, пока не остоебенит переживать. Пока не вымотает себя настолько, что станет тупо похуй.

— Долго собралась сидеть? — грубо бросает Драко, покосившись на неё. Марта едва заметно хмурит брови, не говоря ни слова. Вернее, даже не успевает сказать, потому что:

— Как же меня всё бесит, — цедит он. Со злостью делает ещё один глоток и утирает губы манжетой рубашки. — Дай угадаю, ты пришла послушать, что со мной происходит, де Веллер? — насмешливо продолжает он, а после презренно бросает. — Нихуя ты не услышишь.

Марта сносит едкие комментарии молча. Вглядывается в профиль Драко, подмечая, как жёстко режутся его скулы. Он сильно исхудал. И только поэтому она не обижается на грубость, потому что ясно видит — сейчас перед ней мальчишка. Обычный мальчишка с мрачными глазами, глубоко переживающий какую-то личную трагедию.

Драко сжимает челюсти. На Марту не смотрит, но, блять, чувствует, что она изучает его. Как насекомое под микроскопом.

Что тебе нужно? Что тебе, блять, нужно? Глазеешь так, словно я больной. А мне похуй на это, знаешь? Абсолютно похуй, де Веллер. Мне нормально здесь одному.

— Я хочу, чтобы ты свалила, — вкрадчиво говорит он, закрывая глаза, — иначе я скажу что-то не то. Я уже говорю что-то не то.

Драко слышит шорох и поворачивает голову, чтобы увидеть, как Марта берётся за туфли. Притягивает к себе худые колени, а он только сейчас замечает её прозрачные колготки, тонкой шёлковой нитью оглаживающие кожу.

Она цепляет застёжку на щиколотке. На одной, на другой. Поднимается. Драко крепче сжимает горлышко бутылки, распаляясь. Его бесит эта покорность. Его бесит это молчание. Его бесит, что именно она написала. Что именно она принесла выпивку.

Что за хуйня, де Веллер? Ты типо вся такая хорошая? Спасибо, Малфой. Пожалуйста, Малфой. Всё, что захочешь, Малфой. Хули ты такая спокойная? Почему никак не реагируешь? Ты всегда, твою мать, реагируешь. И всегда меня бесишь. Так что же ты теперь заткнулась?!

Глотая виски, он напряжённо следит за тем, как она уходит, как ступает на лестницу. Пытается уловить на её лице выражение разочарования. Хоть один малейший признак того, что словами он сделал ей больно. Раз уж пришла сюда, пусть варится в этом дерьме.

Однако на её лице целое ебаное ничего. Поэтому Драко не выдерживает:

— Благодарю за заботу, — издевательски выплёвывает он. Салазар, ему хочется утопить своё горе на дне этой бутылки, чтобы огневиски залило лёгкие и желудок. Чтобы блядски жгло везде, а не только в сердце.

Марта оборачивается. Взглядом смеряет бутылку, от которой у Малфоя развязывается грязный язык. Она отказывается воспринимать его пьяный бред. Верит, что всё это пустое. Поэтому просто опускает руки на перила и… К чертям собачьим, улыбается. Нежно так, сука, что злость кипит.

И ничего нельзя поделать:

— Не слышу твоих шагов, де Веллер, — бросает Драко, а у самого в голове ёбаной бегущей строкой: ОстаньсяОстаньсяОстанься. Не знаю, зачем, просто, блять, останься.

Марта не сдвигается с места, улыбаясь ещё шире. Со своими блядскими ямочками на щеках.

— Ты, блять, глухая? — он давит на неё, чувствуя себя последним мудаком. Заткнись, Малфой, просто заткнись!

И вот оно. Марта вздыхает, возвращаясь на платформу. Быстрыми шагами движется к нему на своих высоких шпильках. Садится прямо перед ним, по-дамски, смыкая вместе колени. И протягивает руку, отчего Драко чуть ли не дёргается, затаив дыхание. Он растерянно смотрит, но мгновением позже закрывает глаза, чувствуя, как она ведёт указательным пальцем от его переносицы ко лбу. Сглаживая хмурые морщинки.

— На черта я вообще тебе ответил… — почти шёпотом произносит Драко и сглатывает. Её касание — ненавистным теплом по телу. В груди — невесть что.

Объясни мне, де Веллер, как, блять, это называется.

— Хочешь покурить? — неожиданно спрашивает Марта. Он открывает глаза, видя перед собой пачку.

Да, де Веллер, я чертовски хочу покурить.

Драко забирает пачку, достаёт сигарету. Цепляется за чёрную букву «М» на бумаге у фильтра, которая точно не является частью дизайна. Она написана вручную.

— Ты пометила их своим именем? — негромко спрашивает он, перекатывая в руке сигарету.

— Не своим, — откликнулась Марта, и Драко поднял глаза. Она не смотрела на него. Сидела вот так, на корточках, в своём охуенном белом платье, на шпильках, и хмурилась, пытаясь прикурить сигарету без палочки.

Он снова наткнулся на чёртово двойное дно в её словах. Не своим. Так, блять, чьим же?

Драко проследил, как она затянулась и выдохнула дым в сторону. Зажал между губ сигарету, и стоило ему это сделать, как огонёк вспыхнул на её кончике.

— Быстрее, чем в прошлый раз, — прокомментировал он после того, как затянулся. И Марта едва слышно хмыкнула.

Курили молча.

Марта думала о том, в какой же момент стала выводить эти злосчастные буквы на каждой сигарете, которую выкуривала, пытаясь справиться с тревожностью. Так у неё хотя бы получалось визуализировать его присутствие. Сердце ворочалось, протестовало, отказываясь признавать очевидное, но… Она скучала по Малфою все эти дни.

Несколькими годами ранее её устраивало видеть его раз в три месяца, а то и меньше. Он был как глоток свежего воздуха, как окно в мир, и Марта тянулась к нему, бережно храня в памяти редкие встречи и немногословные диалоги. Она не удивилась, что он не вспомнил её сразу. Она бы, наверное, тоже забыла его, будь у неё другая жизнь.

Но сейчас кое-что изменилось. Ей было трудно усидеть на месте, зная, что Драко где-то здесь, но ещё более недосягаем, чем раньше.

Он всё вертел в руках сигарету, украдкой поглядывая на неё. Затягивался урывками, нервно размышляя. Раздражение распирало. Он злился на мать за вранье, злился на несправедливость по отношению к ней, злился на профессора Снейпа, что отстранил его от пар и недовольно посоветовал взяться за ум. Злился на Марту, что нашла его.

Её кожа покрыта мурашками, на дворе ёбаный ноябрь. Она припёрлась сюда, даже не додумавшись наложить согревающее.

Какая же ты…

Драко осекается, не дав мысли разогнаться, чтобы вслух не выплюнуть «тупая».

Нет, ты определённо не тупая, Марта де Веллер. Но ты почему-то дико меня бесишь.

— У моей матери был приступ, — негромко признаётся он после продолжительной паузы. Докуривает сигарету, крепко затягивается, прикрывая глаза. Слушает повисшую тишину, которую Марта разрывает внезапно севшим голосом:

— Я думала, ей стало легче. Раз вы отказались от поставок.

— Не стало, — горько усмехается Драко, — ваши зелья просто перестали работать, — он отшвыривает от себя окурок, щёлкнув по нему пальцами.

Марта поднимается на ноги. Как же они затекли в таком положении! Она встаёт у стены рядом. Поверни голову, и Драко упрётся ей в бедро.

— Это невозможно, Малфой, — озадаченно говорит Марта.

— И почему же? — хмыкает он, спрашивая скорее на автомате, чем из любопытства. Откровенно не верит.

Драко притягивает к себе коробку конфет. После выпивки он проголодался. Эльфы хоть и приносили ему с кухни еду, но последний раз он ел… Чёрт знает, когда.

— Твои родители не просто так выбрали моего отца, — отвечает Марта. — Они могли обратиться к любому лекарю, вопрос денег здесь вообще не стоял. Но они выбрали его, человека, у которого грузом висела полукровка-дочь с особенностями в развитии.

Драко поднимает глаза, замерев и перестав жевать. Шоколадная вишнёвая конфета горчит во рту после её слов.

— Можешь себе представить, чтобы сам Люциус Малфой позволил мне разгуливать по вашему поместью? — она усмехается и качает головой. — Нет, ему просто пришлось, потому что такого таланта, как у Маркуса де Веллера, не было ни у кого.

Малфой затаил дыхание.

Чёрт тебя дери. Я слышу в твоих словах любовь? Серьёзно, де Веллер? Ты говоришь с теплотой о том, кто пытал тебя?

А Марта продолжала:

— Он очень гордился формулой, которую создал, работал над ней дольше всего. Говорил, что она «тронет самые взыскательные умы», — она сощурилась, делая затяжку. — Ты знаешь, чем болеет твоя мама, Малфой?

Драко снова тянется к бутылке:

— Если бы мне удосужились сказать, — с плохо скрываемым раздражением отвечает он и, сделав глоток, спрашивает. — А тебе известно?

Марта болезненно кривится, вспоминая, как однажды по глупости задала такой вопрос в присутствии Малфоя-старшего. Она легонько тычет Драко в плечо и забирает протянутую бутылку. Если он напьётся до беспамятства, она ведь даже не сможет унести его отсюда. Значит, будет пить сама, разделяя с ним горести и… Горести.

— Нет, — наконец отвечает Марта, — твой отец был в ярости, когда я спросила, не подумав. Неприлично, понимаешь?

Драко кивает. Марта делает несколько глотков огневиски, надеясь выпить как можно больше, и зажмуривается от прожигающей горло жидкости. Трясёт головой, потому что алкоголь продирает, бьёт.

— Сопьёшься, де Веллер, — напоминает Драко, поднимая над головой коробку конфет. Она берёт одну, перекрывая вишней жгучее, как перец, послевкусие. Игнорирует сказанное, решаясь:

— Мой отец тоже ничего не рассказывал, это профессиональная тайна. Может, его связали Обетом… Не суть. Зелье наверняка безупречно, я могу за это поручиться. По крайней мере, попытаюсь.

— Как? — хрипло спрашивает Драко. Марта молчит, затягиваясь сигаретой, и он поднимается, не в силах томиться в ожидании.

— Я думаю, что его дневник мог уцелеть при пожаре. Нужно спросить у бабушки, — она задумчиво смотрит на него, когда он встаёт напротив, накрывая её своей тенью. — Отец часто обновлял на нём защитные чары. Возможно, есть даже копии. Данные были… — Марта опускает глаза в пол, — слишком важны.

Драко хочется спросить глупое «А ты была важна?», но он одёргивает себя. Вместо этого:

— Сколько я буду должен за зелье?

Марта тянет улыбку, обнажая ямочки.

Ты что, смеёшься, Малфой? Нисколько. Ни-сколь-ко.

Не поднимая глаз, она делает последнюю затяжку у догорающего кончика с треклятой буквой «М». Отталкивается от стены, смыкая губы и тонкой струйкой выдыхая дым в сторону.

— Всего одна просьба, — говорит она. — Запусти со мной чудо-хлопушки.

Драко моргает, недоумённо уставившись на неё.

Что, блять?

А Марта наклоняется, чтобы поднять с пола бумажный пакет и вытащить оттуда две тубы с фейерверками. Он уже нихуя не понимает в этой жизни. Автоматически берет из её рук хлопушку.

— Ты могла попросить что угодно, — поражённо говорит Драко, и Марта пожимает плечами.

— Я ни разу не праздновала дни рождения, Малфой. Плохо хотеть один раз в жизни запустить в свою честь хлопушки? — она обходит его стороной, выходит на балкон. Он удивлённо наблюдает, как Марта скидывает с себя туфли и — неожиданно — задирает платье, оголяя бедро, чтобы перекинуть ногу через карниз.

— Салазар, ты с ума сошла?! — Драко дёргается, когда она хватается за каменный выступ и выпрямляется, становясь босыми ногами на леденющий скользкий карниз.

— Хочешь разукрасить своими мозгами асфальт?!

— Не знала, что ты зануда, — хмыкает Марта, вскидывая хлопушку. — Взрываем и бежим.

— Что? Куда?! — всё происходит слишком быстро. — Блять, стой! — он бросается к балкону.

— Сколько у нас будет времени, прежде чем здесь кто-то появится? — спрашивает Марта.

Драко оторопело смотрит на неё снизу вверх, мозг отказывается соображать. Он даже не успевает анализировать, что чувствует. Не успевает понять, что после разговора с ней груз падает с плеч.

Всё взаправду? Де Веллер это сделает? Приготовит для меня чёртово зелье? И я ничего ей не должен? Но почему? После всего, что я наплёл?

— Подожди, — Драко выдыхает, пытаясь собрать мысли в кучу. Хватается обеими руками за бортик, опуская голову и облизывая губы. Чувствуя привкус грёбаной вишнёвой конфеты, которые ей подарил некий Э. Г.

Кто, блять, этот Э. Г.? Чёрт, ты не о том думаешь вообще.

Драко качает головой, стискивает руками балконную перекладину.

— У нас минуты три, — наконец говорит он, скидывая с себя ботинки.

— Тебе необязательно залезать, — и слышит голос Марты.

Салазар. Помолчи, пожалуйста, давай ты просто нихуя не будешь комментировать. Я взорву эту чёртову хлопушку, раз ты так хочешь. Сочтём это за извинения, которые ты никогда не услышишь. Я попросту этого не умею. Но я, блять, могу залезть на ёбаный карниз, окей? Раз уж у тебя день рождения.

Драко молча поднимается, хватаясь за каменный выступ одной рукой. Его тут же прошибает потом от накатившей волны адреналина. Он судорожно выдыхает, смотря вниз, и непроизвольно усмехается.

Здесь чертовски высоко. Де Веллер, ты больная. Ты, чёрт тебя дери, больная!

— В этом что-то есть, да? — улыбаясь, спрашивает Марта. Она вытягивает вперёд носок, удерживая ногу над пропастью. Драко обеспокоенно смотрит, сглатывает. Уже нихуя не понимает из того, что она говорит и делает. Но да, в этом что-то есть. В ней определённо что-то есть.

— На счёт три, — ломающимся от волнения голосом командует Драко.

— Считай, Малфой, — и Марта нацеливает хлопушку на большую светящуюся луну.

Всё происходит как в замедленной съёмке. Наутро, прокручивая в памяти эту ночь, он не вспомнит, что же было такого в этом дурацком фейерверке, что она так радостно смеялась. Не вспомнит даже, каких форм и цветов он был, потому что засмотрелся на белое платье.

Звучит оглушительный хлопок. Как выстрелом в голову дробью из ярких, нереалистичных воспоминаний.

Три… 

Марта спрыгивает с карниза, подхватывает туфли и вещи. Бегает по платформе босиком, собирая окурки и пихая их в пакет.

— Время, Малфой, — широко улыбаясь, напоминает она.

Драко бежит следом, перед глазами маячит её блестящее платье. Марта летит по лестнице, перепрыгивая через ступени, чтобы быстрее. Он улыбается как мальчишка, потому что происходящее… Так невообразимо глупо. Сердце стучит где-то в висках от ощущения погони. Ему словно снова одиннадцать лет.

Два… 

Они сворачивают в один из коридоров, ныряя в нишу, когда слышат шорканье ботинок и недовольное ворчание Филча.

— Проклятые несносные дети!

В темноте Драко видит, как Марта улыбается, зажимая рот ладонью. Она стоит близко, потому что чертовски тесно. Он разрешает ей встать босыми ногами на свои ботинки, чтобы не было холодно.

Один…

Она откручивает крышку, прикладываясь к огневиски, и Драко получает бутылкой по подбородку.

— Чёрт, — ругается Марта, — прости, — она пытается сдержать свой хохот, но получается плохо.

— Понял, это за чулок, — потирая ушибленное место, шепчет Малфой, на что она чуть не давится алкоголем. Он усмехается.

Марта с улыбкой дышит ему в шею, прислушивается к далёким затихающим шагам. Сейчас нужно будет идти. Но ему как-то совсем не хочется.

Залп…

Драко шумно вздыхает, и Марта поднимает голову, носом коснувшись его подбородка. Он встречает её взгляд. Колеблется, вглядывается. В горле сохнет.

— Можно идти, Малфой, — читает он по губам.

Да, де Веллер. Можно идти. Можно.

Но…

Он клонит голову, и Марта невольно задерживает дыхание — настолько Драко оказывается близко. И обречённым шёпотом в губы:

— Не спрашивай, какого чёрта я делаю, ладно? Я просто очень пьян, — в следующую секунду преодолевая ничтожные сантиметры, разделявшие их.

Драко целует неспешно, невесомо, будто спрашивая разрешения. Марта тает — настолько касания чувственны и невинны. В кончики её пальцев отдаёт пульсацией, сердце проваливается куда-то вниз. Очевидно, прямиком к его ногам. В груди болезненно сладко ноет, и она тянется к нему рукой.

А Малфой про себя решает: пусть она думает, что это всё алкоголь. Удобнее думать, что всё это сделал алкоголь.

Он ловит тёплое дыхание Марты и соскальзывает языком в её приоткрывшийся рот. Слизывает огневиски, медленно проникая глубже. Влажно. Опьянённо. Нежно опускает ладонь на её шею, под пальцами ощущая ускоренный пульс.

И мир в очередной раз летит к чертям. Следом за бутылкой огневиски, что вдребезги разбивается у их ног.

Чёрт.

Марта испуганно хватается за предплечье Драко, где-то на задворках разума осознавая — кажется, это она её выронила. Драко придерживает её за локоть, оглаживает пальцами. Мысленно вымученно стонет, отстраняясь и открывая глаза. Смотрит мягким смеющимся взглядом.

— Серьёзно, де Веллер? — тихо спрашивает он, а Марта потерянно взмахивает ресницами. Драко касается носом её щеки и вздыхает. Ласково ведёт им от скулы к виску, убирает прядь её волос за ухо и шепчет. — Нам снова нужно бежать.

По пути они встретят на ночном обходе Грейнджер. Она посмотрит на докрасна смущённую Марту, что будет робко держаться с Малфоем за руку, и про себя сделает выводы. Он скажет пару ласковых, чтобы гриффиндорка съебалась, и пригрозит снятием очков. А на пороге гостиной, пожелав Марте спокойной ночи, вновь обнаружит в своём кармане смятую пачку сигарет. Почти пустую. С чёрной буквой «М» у фильтра, обозначающей его фамилию.

Малфой.