На улице стоял лютый мороз, а вот в кровати было тепло и уютно, да и рядом лежал человек, пышущий жаром, словно печка. Тогда же Чу Юнь и почувствовала наступление рассвета. Обычно Хэ Синин вставала пораньше, однако сегодня был выходной, в университет не нужно было идти, да и к тому же дома ночевали гости — если подняться слишком рано, можно помешать их отдыху, — так что всё это время она пролежала в постели.

Температура в комнате, казалось, была еще ниже, чем прошлым утром, и Чу Юнь вся продрогла, как только приподняла одеяло.

— Поднимайтесь! Скоро будем завтракать! — постучалась в комнату Чэнь Цзюньхуа.

Чу Юнь вздрогнула и хотела обратиться к Хэ Синин, но увидела, что та отстраняется, откидывает одеяло и поднимается.

— С добрым утром, — сказала она, укутываясь в ткань, и потянулась за накидкой.

Девушка угукнула в ответ, оделась и ушла помогать матери.

За каких-то несколько дней Чу Юнь уже привыкла к такому поведению Хэ Синин. Она оставалась в комнате, пока не закончила собираться, и лишь тогда открыла дверь. Бабушка проснулась рано. Она очень обрадовалась, увидев Чу Юнь, и затянула ее в шумный, бесконечный разговор. Что ж, таковы пожилые люди — с ними болтовни не избежать. Характер у бабушки всё-таки был ласковый, так что Чу Юнь не стала ей отказывать.

Хэ Синин сидела, читая книгу, и между тем помыла и принесла им фрукты.

Это было хорошее начало, по крайней мере, без прежней прохладцы.

Чу Юнь волей-неволей засмотрелась на девушку. Хэ Синин усердно трудилась, и даже когда люди вокруг громко болтали, ее ничего не пронимало: она по-прежнему сидела и добросовестно, страницу за страницей, повторяла материал.

Ее почерк был сильный и динамичный, в нем чувствовалась огромная энергия. Он был совсем не похож на бисерные иероглифы Чу Юнь — их манеры письма были совершенно противоположны друг другу. Чу Юнь случайно заметила это, долго присматривалась украдкой, и наконец с любопытством спросила:

— Ты упражнялась в каллиграфии?

Хэ Синин по-прежнему читала, слегка склонив голову.

— Нет, пишу, как придется, — сдержанно ответила она.

Бабушка расплылась в улыбке:

— Хэ Синин участвовала в конкурсах и даже выигрывала призы! Все учителя хвалили ее иероглифы!

Хэ Синин не проронила ни слова. Чу Юнь слегка оторопела: она чувствовала, что характер у Хэ Синин без зазнайства и горячности, что она и учится прекрасно, и имеет собственное мнение, что перед ней точно открывались огромные жизненные перспективы; все эти годы Чэнь Цзюньхуа воспитывала ее, трудясь в поте лица, а потом непременно сможет наслаждаться безмятежным счастьем отдыха.

Где-то после двух часов дня приехал уездный автомобиль — маленький грузовичок; бабушка села на сиденье рядом с водителем, а все остальные устроились в кузове. Хэ Синин помогла отнести багаж в машину, а потом вручила Чэнь Цзюньхуа тоненькую тетрадку:

— Я переписала нашу телефонную книгу. Мой номер здесь — первый. Когда я буду на учебе, то на домашний телефон ответить не смогу, так что звони прямо на сотовый.

У Чэнь Цзюньхуа был старенький мобильник, купленный со вторых рук, но она не очень хорошо умела им пользоваться. Звонить и отвечать на звонки для нее проблемы не составляло, но вот как только возникали другие сложности, справиться сама она не могла, так что переписать телефонную книгу было вполне практичным решением. Она погладила Хэ Синин по руке и с глубоким чувством произнесла:

— Пока меня нет дома, слушайся тетю Чу. Поняла?

— Поняла, — ответила Хэ Синин. — Береги себя.

Чэнь Цзюньхуа облегченно улыбнулась. Водитель уже торопил ее и заставлял поскорее сесть в машину: время поджимало, и нужно было добраться до уезда до того, как стемнеет. Она посмотрела на Чу Юнь и смущенно сказала:

— А-Ци, я доставляю тебе столько хлопот с Хэ Синин!

Хотя той уже и исполнилось восемнадцать лет, в глазах женщины она всё еще была маленькой девочкой, за которой нужен был присмотр. А уезжала Чу Юнь больше чем на месяц и, естественно, переживала. Чу Юнь ее понимала. Она помахала рукой и весело пообещала:

— Не переживай, сестрица Чэнь Цзюньхуа, я о ней хорошо позабочусь!

Терзаемая бесконечными переживаниями, Чэнь Цзюньхуа села в кузов и, отвернувшись, утерла слезы. В такие жестокие морозы все спешат вернуться домой, а она же отправлялась в дальний путь, и у нее на сердце было невыразимо тяжело.

Бабушка и дядя Хэ Синин с женой радостно попрощались с ними, а когда грузовик уже подъезжал к воротам, Чэнь Цзюньхуа помахала рукой и закричала:

— Синин! Когда приеду, я тебе позвоню!

Вскоре грузовичок отъехал так далеко, что совершенно скрылся из виду. По выходным на улице Чэнхэ было гораздо шумнее, чем в будние дни. Многих из этого сильного потока прохожих Чу Юнь уже встречала в эти несколько дней, но не была с ними знакома. Увидела их теперь — и ладно: приветствиями они не обменялись.

Только что пережив расставание с матерью, Хэ Синин казалась еще молчаливее обычного.

Подавленность в такой ситуации — это нормально, так что Чу Юнь предоставила Хэ Синин достаточно пространства, чтобы та пришла в себя.

Вернувшись домой, они занялись своими делами: Хэ Синин отправилась в гостиную читать дальше, а Чу Юнь ушла в спальню и зашла в QQ. В 2008 году Вичата и Вэйбо еще не существовало, и самыми популярными соцсетями были mop.com, Douban, Renren и Tianya Club, а молодежи вот нравился QQ. В то время крутить романы по интернету было еще не модно, люди болтали друг с другом только дружбы ради. У Чу Юнь имелся аккаунт в QQ, но часто она туда не заходила. В друзьях у нее было человек десять, все — ее знакомые в реальной жизни.

Так она и провела часок, а Хэ Синин всё еще читала. Проглядывая новости, Чу Юнь спросила, есть ли у той аккаунт в QQ.

— Да, только еще никак им не пользовалась, — ответила она.

— Тогда я к тебе добавлюсь.

Хэ Синин рассказала, как ее найти.

Теперь они остались вдвоем, и в доме вдруг стало как-то пустынно: Хэ Синин училась со всей серьезностью, почти не сдвигаясь с места, и разговоров не начинала. В четыре часа Чу Юнь решила прогуляться.

— Я пойду куплю еды. Вернусь до темноты.

Откровенно говоря, она ощутила ужасную скуку и захотела немного развеяться. Перед уходом она заботливо включила свет: в гостиной стемнело, и читать было неудобно.

Дверь хлопнула и заперлась. Хэ Синин лишь прищурилась. Минут через десять она взяла книгу и ушла к себе в комнату.

Ее кровать была застелена заново, а все вещи аккуратно расставлены по местам — это после обеда поспешно прибралась Чэнь Цзюньхуа. На столе у окна лежал MP3-плеер, который ей тоже купила мать. Раньше она никак не желала тратить на это деньги и приобрела плеер только перед отъездом. Он был очень дешевый, юаней за десять-двадцать, не особенно качественный, и даже без дисплея — управлялся только клавишами. Чэнь Цзюньхуа всех этих «высоких технологий» не понимала: купить плеер-то она купила, но только вот без карты памяти и наушников он был всё равно что бесполезная побрякушка.

Хэ Синин оглядела его, а потом положила в карман и открыла окно, чтобы проветрить комнату.

На улице дул небольшой ветер, листва деревьев опадала на землю, да и далекое солнце уже заходило за горизонт: небо и земля окрасились в золото, и стены комнаты тоже осветились отблеском предзакатных лучей — нельзя было и вообразить ничего прекраснее.

Чу Юнь и вправду поспешила вернуться засветло. В руках она держала два больших пакета со свежей рыбой и мясом.

Чу Юнь не могла утешить Хэ Синин, но могла постараться по-другому — приготовив роскошный ужин. И Хэ Синин уважила ее желание: во время ужина она брала палочками еду и подкладывала ей в тарелку, а перед сном поднесла ей стакан горячей воды — попросту говоря, вела себя совсем не как обычно.

Доброта должна быть взаимной: Чу Юнь к ней относилась хорошо, а значит, Хэ Синин тоже следовало быть не такой равнодушной.

В первый день отсутствия Чэнь Цзюньхуа им обеим было непривычно: Хэ Синин училась, а Чу Юнь ничем не занималась — переключала по телевизору канал за каналом и плесневела от скуки.

— А сестрица Цзюньхуа звонила? — спросила Чу Юнь.

— Да. Она вчерашним вечером доехала, когда вы готовили.

Чу Юнь кивнула с пониманием и повернулась к телевизору.

Одноклассница отправила ей сообщение, напоминая о том, что нужно обязательно прийти на грядущую встречу выпускников, и особенно настойчиво просила привести с собой кого-нибудь из членов семьи. Членов семьи — так членов семьи. На встречу собиралось не так много ее одноклассников, а вдвоем идти куда-то всегда веселее, и Чу Юнь решила взять с собой Хэ Синин: всё равно тем вечером у нее не было пар.

Та согласилась.

Наступил понедельник, и Чу Юнь осталась дома одна. Ранним утром она встала, проводила Хэ Синин до крыльца и между делом сходила в магазин купить самое необходимое. Из-за этого у нее вдруг возникла иллюзия, будто она ухаживала за ребенком — очень уж странное чувство.

В полдень она вышла прогуляться. После обеда домой она так и не вернулась — расхаживала по улицам, где хотела.

Когда пришел срок принять приглашение на работу, Чу Юнь позвонил глава отдела, предложил повысить зарплату и спросил, согласна ли она на такие условия. В тот же день, когда состоялся разговор с отцом, Чу Юнь отправила главе СМС с извинениями и отказом. Тот ничего не ответил: возможно, искренне сожалея. Но ему не хотелось упускать настолько опытную и способную сотрудницу из Пекина, так что сегодня он позвонил сам и снова пригласил ее.

Чу Юнь хорошо умела вести переговоры: она легко управилась с этой проблемой, вежливо и дружелюбно завершив звонок.

Глава отдела в душе всё понимал: это был полный провал, — но всё равно учтиво сказал, что они рады видеть ее в любое время.

По правде говоря, ей была симпатична эта компания: она во всех аспектах была хороша, и хотя по масштабам она не выделялась, рабочая среда там, безусловно, была прекрасной. Компания явно была достойна того, чтобы там работать, и если бы не запрет старика-отца, то Чу Юнь непременно подписала бы договор. Недолго погоревав, она решила об этом не задумываться и пошла дальше. Так она дошла до широкой дороги с каменной стелой — указателем университета города С. На той улице продавалось много еды, и по пути Чу Юнь вынула деньги, намереваясь что-нибудь прикупить.

Как раз в тот самый момент она увидела, что к ней подходит Хэ Синин со своими одногруппниками.

Среди них были и парни, и девушки — у всех была нежная внешность, пышущая юностью, все были одеты очень модно и красиво.

Чу Юнь поразмыслила и, оставшись на прежнем месте, не стала окликать девушку.

А Хэ Синин заметила ее еще издали, так же, как и ее миловидный одногруппник, шагающий с ней рядом. Он спросил, смеясь:

— Твоя родственница?

У Чу Юнь был зрелый стиль в одежде и объемная, сексуальная прическа. На подругу она явно не походила.

Тот парень по имени Ци Шо — тоже образцовый ученик, — как считалось в группе, находился в хороших отношениях с Хэ Синин.

Не ожидая встретить здесь Чу Юнь, Хэ Синин чуть оторопела.

— Ага, — кивнула она.

— Кто она тебе? — засомневался Ци Шо.

Хэ Синин ничего не ответила. А вот все ее одногруппницы изумились:

— Она такая красивая, да и одевается замечательно!

У девушек естественным образом глаз был наметан на брендовые сумочки и прочие аксессуары, и они с первого взгляда смогли различить, что гардероб у Чу Юнь был недешевый. Все знали, как обстояли дела в семье Хэ, а тут вдруг оказалось, что у них есть настолько богатая родственница.

Чу Юнь смотрела издали, как их группа всё приближалась, а потом разошлась на перекрестке трех дорог. К ней подошла только Хэ Синин.

— Не пойдешь с одногруппниками? — спросила она.

Хэ Синин приняла угощение и ответила:

— Они все живут на той стороне.

— Вот как, — поняла Чу Юнь и начала объяснять свое появление. — Я вот сначала просто хотела развеяться, а в итоге случайно дошла до вашего университета. Подоспела как раз к тому времени, как у тебя закончилась учеба. Ни раньше, ни позже!

По улице проезжали машины, и Хэ Синин подвела Чу Юнь к обочине.

— Сегодня было мало пар, преподаватель не стал нас задерживать.

Чу Юнь посмотрела вдаль, увидела, как Ци Шо машет рукой, прощаясь с Хэ Синин, и спросила:

— Твой парень?

Хэ Синин оглянулась и никак не отреагировала, лишь промолвила:

— Просто друг.

— Вы в одной группе? — продолжила Чу Юнь. — Красивый.

У парня были правильные, тонкие черты лица, поэтому он немного походил на персонажа сериала. Такие обычно популярны и в школе, и в университете. Когда они с Хэ Синин стояли рядом, их пара радовала глаз. Чу Юнь так подумала, но ничего не сказала: людей раздражает, когда их так сводят друг с другом.

Возвращаясь, они пошли коротким путем и добрались до дома, как раз когда смеркалось. Чу Юнь шла впереди. Она была в туфлях на высоких каблуках и поднималась по лестнице довольно медленно. Цокающий звук шагов раздавался особенно резко в тишине подъезда. Хэ Синин приподняла взгляд и вгляделась в очертания Чу Юнь.

Красота — лишь условность, она не имеет конкретных критериев. Хэ Синин прежде не очень обращала на это внимание, а теперь не могла отвести глаз от тела Чу Юнь.

Стройная и изящная, не манерная, очаровательная и естественная в каждом жесте и движении — может быть, причиной тому был полумрак под тусклым светом лампы, но мягкие контуры фигуры Чу Юнь были видны не так отчетливо, будто прикрытые легким тюлем, и это приносило с собой ощущение неясности.

Девушка, с блеском в глазах разглядывающая красоту женщины, — это всё-таки немного неприлично. И страннее, чем когда мужчина разглядывает женщину. Разумеется, Чу Юнь заслуживала уважения, но в тот момент Хэ Синин, должно быть, морально опустилась, и оковы принципов как будто ослабли. Их отношения как старшей и младшей тоже потеряли значение.

— Синин, — позвала Чу Юнь, — на что смотришь?

Она тут же отвела глаза:

— Ни на что. Просто задумалась.

Чу Юнь не приняла это во внимание. Открывая дверь ключом, она сказала:

— Я купила лучжу. Еще сделаем пару закусок, так и поужинаем.

Она распахнула дверь и вошла.

Хэ Синин последовала за ней:

— Хорошо.

Старые деревья во дворе мешали свету, и с наступлением вечера в гостиной тут же становилось темно. Чу Юнь, не очень знакомая с планировкой, хотела на ощупь включить свет, а в итоге побрела совсем в другом направлении.

Она сделала лишь пару шагов, и девушка, оказавшаяся позади, вдруг крепко схватила ее. Из-за того ли, что в темноте ничего не было видно, но Чу Юнь не сразу среагировала, и чужая рука обняла ее за талию.

Чу Юнь оторопела. Ее уха как будто что-то легонько коснулось — прикосновение словно и было, а словно и нет.