С самого начала сентября создавалось впечатление, будто в Шанхае всегда идет дождь.
Капли барабанили по большим окнам, обрамленным массивными деревянными рамами. В воздухе витал запах выпечки, на фоне звучал тихий лоу-фай, а теплое освещение в кофейне разгоняло уличную серость. В большом зале, разделенном книжными шкафами на две части, никого не было — абсолютно нормальная картина в восемь утра во вторник.
Дождь продолжал стучать по стеклу, а Шан Цинхуа продолжал смотреть на красивое и раздраженное лицо напротив. Посетитель выглядел не старше самого Шан Цинхуа — лет двадцать пять, не больше. Он был на целую голову выше самого Шан Цинхуа и глядел на баристу сквозь стекла очков в тонкой металлической оправе. Нахмуренные брови и сжатые губы никак не портили острые черты лица.
На светло-зеленом свитшоте расползалось темное пятно от кофе и сливок, а картонный стаканчик укатился под столик, недалеко от барной стойки.
— Мне нужна жалобная книга, — голос у парня был высокий, но немного хриплый, будто тот не говорил с самого пробуждения.
Шан Цинхуа впервые остался на смене один, без Ли Вэйвэй. Он несколько раз уверял и коллегу, и Ван Сяомин, что ничего не случится. И вообще в этом месте почти никогда не бывает людей. Тем более утром в будний день.
Шан Цинхуа не успел ничего ответить. Вместо этого он почуял запах гари и кинулся к печи.
— Твою мать! — взвизгнул, одергивая обожженную руку от духовки, где вишневые маффины стали совсем черными. — Ай-я…
Шан Цинхуа тяжело вздохнул и обернулся на посетителя, продолжая трясти рукой. Злость во взгляде парня сменилась на легкое отвращение. Ситуация лучше не становилась.
— Слушай, я правда извиняюсь. Тут этот дождь, да и к тому обычно никого нет, тем более в это время. Еще и поставил маффины, а еще… — Шан Цинхуа мял в руках полотенце, речь на автомате становилась быстрее. — Я первый день работаю один, обычно тут всегда либо…
— Жалобная книга, — оборвал парень.
— Да послушай ты! Меня же могут уволить! У меня абсолютно ноль денег и я тут честно пытаюсь концы с концами сводить, и вообще я же не предлагаю просто так, я могу возместить убытки…
— Насколько я помню, у тебя ноль денег.
— Эм.. ну да, ты прав… Но я могу сделать кофе!
Парень приподнял одну бровь. Впечатленным тот не выглядел.
— Не кофе! Выпечку! Выпечку, да.. За счет заведения!
— Выпечку, которую ты сжег?
Шан Цинхуа со страдальческим видом обернулся на черные маффины.
— Если ты немного подождешь, я могу…
— У меня пары через полчаса, я не могу ждать.
— Тогда заходи завтра! Завтра с утра я подготовлю то, что ты хочешь! Скажи, что ты вообще любишь? Какие вкусы? Как насчет шарлотки? Шоколадные маффины? О, рулеты с корицей! Ты выглядишь, как человек, который любит рулеты с корицей! Сколько ты хочешь? Я могу подготовить целый набор! Например…
Парень потер переносицу, отчего дужка очков немного съехала. Спросил, не открывая глаз:
— То есть ты уже сжег одно партию, а теперь предлагаешь отдать часть выпечки бесплатно? Не советуясь с владельцем заведения, не сверяясь с завтрашним меню?
— Ну.. Эм…
— Просто сделай мне новый капучино. Это то, как обычно решают такого рода ситуации.
— Но ты же сам не хотел слышать про ко… — лицо у посетителя сделалось совсем раздраженным. — Сию секунду!
Взбил молоко, включил кофемашину — все движения на автомате. На самом деле, Шан Цинхуа действительно умел варить нормальный кофе. И вообще, вся эта ситуация — это даже не особо-то и вина Шан Цинхуа. Он просто поскользнулся на упавшей трубочке, поэтому и выронил стаканчик с кофе. Да и Ван Сяомин вряд ли бы его уволила. Шан Цинхуа в целом не был уверен, заботилась ли владелица о репутации кофейни — отсутствие клиентов её явно не смущало.
Тем не менее, Шан Цинхуа не мог рисковать — в течение месяца он не написал ни одной главы, а глав “про запас” почти не осталось. Нужны хоть какие-то постоянные деньги.
Шан Цинхуа с особой тщательностью вывел сердце на пенке, закрыл кофе крышкой. Не стал брать стакан в вспотевшие ладони, а аккуратно подвинул по столешнице. Красивый парень смотрел на все махинации с легкой раздраженностью, после чего закатил глаза и забрал напиток — руки у него были бледные, с длинными тонкими пальцами и выделяющимися венами.
Затем парень достал телефон и продемонстрировал QR-код для оплаты.
— Ой, нет! Это я оплачу за свой счет, еще раз извиняюсь за…
— Сканируй давай.
Шан Цинхуа тут же замолчал, закивал и послушно отсканировал код с третьей поптыки. Посетитель на это ничего не сказал, просто развернулся к выходу и забрал мокрый зон из подставки. Открыл дверь, впуская сентябрьскую духоту, которой не помог даже ливень, и, не прощаясь, отправился в дождь.
Жалобная книга осталась без записей, а Шан Цинхуа продолжал прижимать к груди сканер.
Парень сказал, что у того пары — то есть он студент. И ему придется либо идти на пары с кофейным пятном, либо возвращаться домой и переодеваться.
Шан Цинхуа поджал губы и снова бросил взгляд в окно — город начинал просыпаться, в районе остановки всё чаще виднелись зонты и дождевики. В кофейню больше никто не заходил.
Шан Цинхуа в целом не понимал, как заведение еще не закрылось.
Это было красивое помещение в европейском стиле: высокие потолки, массивные деревянные столы и шкафы, наполненными книгами на китайском и английских языках. Один из книжных шкафов стоял посередине зала, отделяя бар от большинства столов.
По мнению Шан Цинхуа, заведение должно было находиться где-то на территории учебных заведений — тем более, с такими высокими ценами. В Сунцзяне много загородных кампусов, а такого рода кофейня хорошо смотрелась бы где-то на территории университета Тунцзи. Тогда дорогой кофе покупали бы студенты, которые растягивали бы его на весь день во время зубрежки. Или это могли бы позволить себе богатые преподаватели и иностранцы.
Мнение Шан Цинхуа, однако, никто не спрашивал.
На деле, кофейня находилась в островке с магазинами, находящемся посреди ничего — типичное место в Сунцзяне, отдаленном районе Шанхая, который когда-то был отдельным уездом.
В Сунцзяне в принципе не было ничего интересного — только больницы и школы, загородные кампусы университетов, а также более дешевые квартиры, которые снимали приезжие и студенты. А еще имелись скопления недорогих кафе и магазинов по типу “Всё по десять юаней”, скромными торговыми центрами и скудными развлечениями прямо посреди пустырей и магистралей, ведущих в другие провинции.
Не удивительно, что в таком месте у дорогой кофейни не было наплыва клиентов. Рядом не было университетов, а работающие поблизости люди не могли позволить себе регулярный кофе за пятьдесят юаней.
Шан Цинхуа нахмурился — он не припоминал никаких общежитий поблизости.
Ну, скорее всего, этого парня я больше не увижу… — пробормотал он себе под нос, вытирая пролитый кофе.
Этим вечером Шан Цинхуа смог написать целую главу про очередную жену Ло Бинхэ — высокую, с бледной кожей и лёгким отвращением в глазах, которое превратилось в удовлетворение под конец постельной сцены.
Шан Цинхуа увидел этого парня на следующее утро. За окном по-прежнему было пасмурно, жарко и сыро, а в кофейне работал кондиционер, пахло несгоревшей выпечкой и звучал лоу-фай.
В этот раз студент выглядел не так уверенно. Задержался на пороге, окинул взглядом помещение, медленно подошел к витрине с выпечкой, после чего всё же поднял глаза на баристу.
Шан Цинхуа оживился — всё же не зря прошлым вечером попросил Ли Вэйвэй сделать заготовку для рулетов с корицей.
— О, ты пришел! Я не был уверен, но все же…В общем, ты вчера не сказал, что любишь, поэтому я подготовил несколько разных вариантов, — начал тараторить Шан Цинхуа. — Как я и говорил, ты похож на тот тип людей, которые любят рулеты с корицей…
— Кофе был адекватным, — объявил молодой человек, прерывая.
— …Хорошо? Ты… хочешь еще кофе в качестве возмещения?
Парень закатил глаза.
— Нет, гений. Я хочу купить еще кофе.
Видимо, парень всё же может позволить себе посредственный капучино за пятьдесят юаней. Шан Цинхуа больше не чувствовал стыд из-за ситуации со свитшотом.
— Да не будь таким упрямым, ну! Давай я тебя хотя бы чем-нибудь угощу? В качестве извинения. Ты можешь выбрать что-то из выпечки, я просто вычту это из зарплаты. Не волнуйся, у меня скидка сотрудника, это будет не такая страшная цена, как на витрине.
Парень перевел удивленный взгляд на ряды выпечки и пирожных.
— Цена на витрине — страшная?
По окну снова начали тарабанить капли. Пауза затянулась, а Шан Цинхуа всё больше проникался атмосферой неловкости и абсурдности.
— …так что ты там решил?
Парень некоторое время молчал, разглядывая баристу, а затем поправил очки, прочистил горло и пробурчал:
— Рулет с корицей…
Шан Цинхуа улыбнулся, отворачиваясь к кофемашине, но ничего не сказал.
Студент всё же оплатил выпечку, а Шан Цинхуа обратил внимание на то, как легко заметен румянец на бледной коже — краснота расходилась по щекам, спускалась на шею и скрывалась за воротом свитера.
Этим вечером Шан Цинхуа смог набросать идею следующей жены для Ло Бинхэ — в первую очередь, она будет цундэрэ.
На третий раз парень пришел чуть раньше обеда. В кофейне, на удивление, были люди, а на улице светило солнце. В большей части зала, отделенной книжными шкафами, было занято пару столов.
— О, ты снова пришел! Снова капучино с собой? Честное слово, в этот раз я не уро…
— Здесь. В этот раз капучино здесь и… — замешкался, бросил грустный взгляд на витрину с выпечкой, но затем вздохнул и твердо объявил: — Просто капучино.
— Конечно, принесу через пару минут!
Парень не пошел в другую часть зала, а начал раскладывать вещи на ближайшем к бару столе. Краем глаза Шан Цинхуа разглядывал студента — тот скинул рюкзак на стул, а затем снял мастерку, оставаясь в свободной футболке. Низкое горло открывало вид на выделяющиеся ключицы, а короткие рукава показывали тонкие светлые руки с выделяющимися зеленоватыми венами. Тот раскинул по столу книги, тетради и письменные принадлежности, вытащил макбук.
Парень был пострижен, как актеры из дорам — черные волосы казались мягкими и блестящими, длинные пряди челки задевали очки. Шан Цинхуа на автомате пригладил отросшие до подбородка волосы, собранные в хвост и сухие на ощупь. Последние месяцы выдались особенно сложными — на стрижку не было ни денег, ни времени. Темные отросшие корни сильно контрастировали со светло-коричневым цветом осветленных волос.
Когда Шан Цинхуа подошел с кофе, смог лучше рассмотреть конспекты и книги — тексты на китайском и английском языке. На компьютере был открыт вордовский документ с названием “Американизмы в современной китайской литературе”.
— Конечно же у тебя филологический факультет…
Шан Цинхуа поставил капучино на стол, после чего не ушел, а оперся о деревянную поверхность рукой. Навис над студентом, преграждая тому свет, и спросил:
— А в каком универе ты учишься?
— Смотреть в чужие документы — признак дурного тона, — отозвался, не поднимая взгляд от записей. — Как тебя здесь вообще держат?
Шан Цинхуа только пожал плечами, продолжая разгядывать раскиданную канцелярию. На столе лежали нехарактерно дорогие для студента ручки — тяжелые, с качественным металлом и сложным названием, выгравированным на корпусе.
Парень вздохнул и всё же отозвался, по-прежнему не поднимая взгляд:
— В Шанхайском университет иностранных языков.
— Общежития далековато отсюда… Ты живешь с семьей?
Наконец, Шан Цинхуа обратил внимание на скованную позу студента — тот выглядел напряженным, как струна. Сидел с опущенной головой, пряди челки скрывали глаза. Весь разговор он смотрел в конспект, не переворачивая страницы и не делая пометки, хотя точно начинал что-то писать до того, как бариста подошел.
Шан Цинхуа тут же отошел на шаг назад и немного сжался:
— Извини! Это вообще не мое дело! Я просто...
— Я снимаю квартиру неподалеку, — тут же прервал парень, голос звучал ровно.
— О.
Визиты студента теперь уже приобретали смысл — тот жил неподалеку и мог приходить в кофейню, чтобы учиться.
— А почему ты не покупаешь кофе на кампусе? Там явно будут места подешевле.
— Там очереди.
— Ну… да. Там дешевле, поэтому туда будет ходить больше людей, поэтому там будут очереди. И это прямо на кампусе, да, поток людей больше. В таких случая ты встаешь раньше, чтобы успеть… И у тебя красивое имя, кстати. Шэнь Юань.
Шэнь Юань на это встрепенулся и взглянул на Шан Цинхуа — глаза у студента блестели, а лицо было слегка красноватое.
— Откуда ты…?! Хватить пялиться в документы других людей!
Шан Цинхуа улыбался, по-прежнему опираясь на стол — теперь студент больше походил на ту личность, которые демонстрировал первые два раза.
— Хочешь, я скажу своё имя?
— Шан Цинхуа, — раздраженно отозвался парень, даже не задумываясь.
— Откуда…?
Шан Цинхуа опустил взгляд — на бейджик, прикрепленный к фирменному фартуку.
— А, да.
— У тебя нет работы?
Шан Цинхуа оглянулся на бар без людей, а затем вновь опустил взгляд на студента. Шэнь Юань в ответ приподнял бровь, пальцы раздраженно барабанили по столу.
— Ладно-ладно, не трогаю тебя! — усмехнулся, приподнимая руки, и отправился обратно к бару.
Работы, как обычно, не было. За всю смену Шан Цинхуа пару раз прибрал столы за посетителями, сделал кофе и упаковал выпечку.
Студент вел себя, как студент — весь день что-то писал на ноутбуке, делал пометки в книгах, несколько раз заказал напитки и не стал покупать никакую еду.
После обеда подошла Ли Вейвей. Та тоже работала в кофейне из-за расписания — утром у девушки были занятия, а вечером подработка. Шан Цинхуа идеи приходили ближе к вечеру, так что с утра он мог постоять за баром.
Шан Цинхуа сделал вид, что не заметил, как Шэнь Юань кидал взгляды в сторону бара, наблюдая, как Шан Цинха сдает смену.
Перед тем, как уйти, Шан Цинхуа вновь подошел к столу. В этот раз он поставил на стол крафтовый пакет с рулетами.
— Я видел, как ты смотрел на них голодными глазами, — гордо улыбнулся Шан Цинхуа.
Бариста мысленно похвалил себя за внимательность и то, что, судя по всему, заводит себе друга “в реальной жизни”. До этого у него ни разу не было друзей не онлайн. Его родители им бы гордились.
Шан Цинхуа поморщился. Нет, вряд ли.
Шэнь Юань пару раз открыл и закрыл рот, пытаясь что-то сказать, но Шан Цинхуа не дал тому собраться с мыслями:
— Не волнуйся, это за мой счет, — помахал рукой бариста. — Я же говорил, для меня это будет не так дорого — у меня есть скидка работника!
На лице парня читалась чистая растерянность. Тот кивнул и вновь опустил голову, пряча лицо. Красные пятна вновь разошлись по шее и разливались дальше, скрываясь под футболкой.
Вечером Шан Цинхуа поймал себя на том, что уже полтора часа расписывает сцену, как Мойбэй Цзюн работает с бумагами, а Шан Цинхуа из новеллы стоит в стороне и наблюдает. Шла седьмая страница текста, а Ло Бинхэ так и не появился.
Реальный Шан Цинхуа вздохнул и закрыл старый потрепанный ноутбук, уже раскаленный на ощупь — такая глава не принесет денег, даже если выставлять её в качестве экстры к основной истории.
На четвертый раз, когда Шэнь Юань пришел в кофейню, Шан Цинхуа, вдохновленный идеей о дружбе не онлайн, попытался наладить контакт с новым знакомым.
— О, я знаю эту новеллу! — объявил, заглядывая через плечо студента.
Парень тут же подскочил и захлопнул ноутбук.
— Это для исследовательской работы!
Шан Цинхуа поставил матча латте на стол, после чего указал на рюкзак:
— Бро, у тебя там висит брелок с персонажем, — после чего подвинул к себе тетрадь с конспектом. — Так как тебе история?
Шэнь Юань ревностно прикрыл брелок, после чего пробурчал под нос:
— Это было плохо.
Шан Цинхуа попытался сдержать улыбку — ответ почему-то вызвал легкую ностальгию.
— Ай-я, ты же филолог! Я ожидал от тебя чего-то поподробнее, — после чего убрал руки со стола и выпрямился. — Мне понравилась эта книга.
— Книга?! — на красивом благородном лице было самое надменное и ущемленное выражение, которое Шан Цинхуа видел. — Это вообще не дотягивает до книги, это не дотягивает даже…
Шэнь Юань продолжал разоряться по поводу ужасного стиля написания, а Шан Цинхуа так и не ушел. Уселся за стол к студенту, который, казалось, не обратив на это внимание, и уже начал заводить лекцию на тему правильного построения сюжета.
Вечером Шан Цинхуа написал главу про Шэнь Цинцю. Долго смотрел в экран с открытым документом, после чего захлопнул ноутбук и откинулся на спинку кресла — та издала жалобный скрип, но устояла.
Ритм общения немного сбился на двадцать третий раз, когда Шэнь Юань пришел в кофейню.
На улице, наконец, достаточно похолодало для того, чтобы носить легкие куртки. Дождя в этот день не было, но воздух на улице казался свежее, чем в их первую с встречу. Солнечные лучи освещали зал через большие окна и рассеивали сонную атмосферу. Утро казалось более ярким, чем обычно, а Шан Цинхуа, на удивление, был полон энергии.
— О, это же “Путь гордого бессмертного демона”!
Шэнь Юань больше не замирал, когда Шан Цинхуа подходил ближе, чем на расстояние вытянутой руки, поэтому Шан Цинхуа мог спокойно нависать над студентом и заглядывать в его монитор.
Шэнь Юань нахмурился, скосил взгляд на баристу, после чего спросил с откровенным отвращением:
— Ты знаешь этот мусор?
В одной фразе было больше омерзения, чем Шан Цинхуа слышал за всё время их знакомства. А они не так давно обсуждали “Тысяча и один путь культивирования золотого корня для молодого господина”.
Шан Цинхуа не сразу нашел голос, чтобы ответить.
— Ну… слышал.
Шан Цинхуа прекрасно знал, что пишет не ради хорошей истории. Он давно отбросил почти все сюжетные повороты, раскрытые персонажей и историю, которую планировал изначально. Все эти сцены, зарисовки и отдельные записи о персонажах до сих пор хранились в тетрадках, занимавших место в и без того тесной каморке, которую снимал Шан Цинхуа. Он любил идеи в этих тетрадках. Также он прекрасно понимал, что они не оплатят использование кондиционера, когда наступит зима.
А вот сексуальные подвиги Ло Бинхэ оплатят и электричество, и более дорогие ингредиенты для блюд, на которые Шан Цинхуа иногда находил время.
— Это самая худшая работа из всех, что я читал, — уверенно объявил Шэнь Юань.
Шан Цинхуа слышал это не в первый раз. Он читал это каждый день в комментариях под постами “Пути Гордого Бессмертного Демона”. Он получал эти сообщения даже от подписчиков, которые исправно платили за каждую новую главу.
На момент, стало сложнее поддерживать зрительный контакт. Шан Цинхуа ощущал, как к горлу подступила желчь, из-за чего глотать становилось тяжелее.
— Серьезно? — Шан Цинхуа сделал вид, что неожиданно заинтересовался барной стойкой, и сделал голос настолько нейтральным, насколько мог. — Ты про каждую новеллу говоришь, что они ужасны. К тому же…
Шэнь Юань тоже отвернулся, продолжая печатать на ноутбуке.
— Эта переплюнула все остальные, — объявил абсолютно уверенным тоном, продолжая конспект.
— О…
Повисло неловкое молчание.
Шан Цинхуа получал куда более подробные комментарии, разбирающие каждый минус на кусочки. Он даже получал угрозы, не говоря уж о переходах на личности и миллионах предположений о его сексуальной жизни.
Шан Цинхуа не мог сказать, что комментарии его совсем не задевали. Конечно же, читать их было неприятно. Особенно в самом начале, когда история ещё была чем-то, чего от неё хотел Шан Цинхуа. Но это было давно. Прошло много времени, он уже должен был очерстветь к критике. Тем более, когда сюжет превратился в бесцельное собирание жён.
Тем не менее, Шан Цинхуа стоял под лучами утреннего октябрьского солнца, пытался заставить себя глубоко дышать сквозь ком в горле и усиленно моргал.
— Не хочешь… поделиться? Почему так?
Шан Цинхуа волновался, что голос будет дрожать. Тем не менее, тот звучал не столько жалобно, сколько устало — даже для самого Шан Цинхуа.
Шэнь Юань мельком взглянул на Шан Цинхуа, но, не поймав взгляда собеседника, вернулся к экрану.
— Начнем с того, как этот придурок, которого я не могу назвать автором, прописывает диалоги…
Шан Цинхуа с какой-то отстраненностью слушал подробную лекцию о том, почему “Путь Гордого Бессмертного Демона” не должен существовать, и почему его автор должен навсегда отказаться от литературы. А еще про построение диалогов.
На момент Шэнь Юань прервался:
— А тебе... Тебе нравится эта... новелла? — на последнем слове голос парня звучал выше, чем обычно. Будто тому было больно.
— Никогда не читал.
Утреннюю бодрость Шан Цинхуа больше не чувствовал, и всю смену отстоял с какой-то отстраненностью, за баром. Шэнь Юань временами поглядывал в его сторону, но сам не подходил.
Шан Цинхуа предпочитал думать, что он реалист. Хотя бы немного. Он понимал, что “Путь Гордого Бессмертного Демона” уже не спасти. Он знал, для чего именно читают новеллу. И осознавал, что хорошо продается.
Тем не менее, этим вечером Шан Цинхуа гуглил верное построение диалогов. В голове против воли то и дело звучали отрывки утреннего монолога.
Как и ожидалось, комментаторы не обратили внимания на смену построения текста. Кроме одного, который написал лаконичное “Уже слишком поздно, чтобы пытаться исправить своё абсолютное неумение прописать реальную человеческую речь”.
Когда Шан Цинхуа только приехал в Сунцзян из своей родной провинции, то в первую очередь заметил смену в погоде. Как оказалось, в Шанхае было только три сезона — невыносимая летняя жара, зимняя пронизывающе-холодная слякоть, а также отдельный промежуток идеальной погоды, который длится примерно две недели между холодом и жарой.
Был самый конец октября, когда, наконец, настал этот сезон. Шан Цинхуа наслаждался, осознавая, что скоро будет мерзнуть — он так и не смог написать достаточно удачных глав, чтобы тратить деньги на кондиционер зимой.
Шан Цинхуа, подперев подбородок ладонью, разглядывал редких прохожих на улице, снующих между магазинчиками. Ярко светило солнце, в кофейне по-прежнему играл лоу-фай и раздавались тихие разговоры — в большой части зала, на удивление, несколько столиков было занято посетителями.
— А где ты учился? — неожиданно прозвучал голос Шэнь Юаня, из-за чего Шан Цинхуа немного встрепенулся.
Шэнь Юань редко начинал диалог первый. От неожиданности, Шан Цинхуа не сразу подобрал слова.
“— Вам двадцать пять лет, так? Ваше образование? — спросила Ван Сяомин.
Шан Цинхуа сжал вспотевшие ладони под столом — вопрос, после которого ему часто отказывали.
— Кулинарный техникум.
Ван Сяомин не выглядела удивленной или недовольной. Выражения лица женщины в принципе никак не изменилось. Только кивнула, не отрывая взгляда от блокнота, и перешла к следующему вопросу”.
— Кулинарный техникум.
— О. Это объясняет, почему ты работаешь в кофейне, — Шэнь Юань тоже не выглядел удивленным.
“Будешь все время работать каким-то официантом и умирать в нищите! Ни жены, ни хорошей работы, — кричала на него мать, когда шан Цинхуа объявил, что не смог поступить в университет. Отца тогда вообще не было дома и Шан Цинхуа надеялся, что тот не появится еще хотя бы сутки”.
— Пожалуй, — отозвался как-то отстраненно, вновь переводя взгляд на вид из окон.
Он продолжал чувствовать на себе взгляд Шэнь Юаня. Как в те моменты, когда тот пытался что-то сказать, но то ли не мог подобрать слова, то ли не хотел. У Шэнь Юаня такое бывало.
Шан Цинхуа не поворачивал головы и усиленно делал вид, что ему очень интересно читать перечень новых товаров в “Минисо” напротив. Шэнь Юань так ничего и не сказал, только снова уткнулся в конспекты.
В тот вечер Шан Цинхуа ничего не написал.
Когда Шэнь Юань пришел в кофейню в пятьдесят второй раз, тот пришел не один. Девушка, державшаяся парня за руку, выглядела слишком восторженно для человека, промокшего до нитки.
Из окна вновь открывался вид на стену дождя. Ветра не было, из-за чего капли не долетали до стекла, но гул ливня, обрушившегося на землю, был слышен даже сквозь спокойную музыку в кофейне. Теплое освещение вновь привычно разгоняло мрачность улицы. В кофейне по-прежнему пахло выпечкой и корицей, а посетителей не было.
Несмотря на появление нового лица, взгляд Шан Цинхуа так или иначе возвращался к Шэнь Юаню — у пары не было зонта, вся одежда промокла до нитки. Передняя часть футболки, не скрытая курткой, облегала худую комплекцию студента — эта худощавость была не так заметна за всеми оверсайз свитерами, которые носил Шэнь Юань. Длинная челка прилипла к мокрому лбу, а с кончиков волос капала вода.
— Здравствуйте?... — неловко подала голос девушка, пока Шан Цинхуа молча разглядывал прибывших.
Он встрепенулся.
— Добрый день, добро пожаловать! Ну и погодка сегодня, да? У нас есть горячие чаи, кофе и… в общем, всё, что на витрине!
— Ничего, что мы промокшие?
— Совсем не страшно! Вон там туалет, там есть бумажные полотенца, — у Шан Цинхуа горели щеки. Он очень редко общался с девушками, помимо своей сменщицы.
“Ты вообще девочками интересуешься? У тебя в принципе будет жена?! Нам ждать внуков или нет?!”
— Отлично, а то когда выходили утром, то туч вообще не было!
— Да, это Шанхай… внезапные ливни тут постоянные. Посидите немного, такие ливни обычно заканчиваются достаточно быстро.
— Когда выходили из дома, я говорила, что нужен зонт, — уже в сторону Шэнь Юаня. — Ты тут живешь, как ты можешь этого не знать! — выделяя “ты”.
Девушка ушла в указанном направлении, а Шэнь Юань снял очки и щурился, вытирая сухой салфеткой капли с линз. Вблизи можно было разглядеть мурашки на коже парня, а румянец на бледной кофе казался нездоровым.
— Бро, ты как?
— Нормально, — голос был нехарактерно хриплым. — Сяомей пока живет у меня и в целом немного… слишком.
— О. Твоя девушка?
Шэнь Юань скривился.
— Что?! Нет! — румянец стал еще ярче, что стало выглядеть совсем нездорово. — Моя сестра! Сяомей — моя сестра… Она приехала меня навестить, поэтому пока гостит у меня. Она слишком хлопотная, но это… сестры они такие… Ну, ты знаешь.
Шан Цинхуа не знал. Он был единственным ребенком в семье. Насколько он знал. По крайней мере, так было до того, как он ушел и прекратил всё общение с родственниками. Возможно, его родители всё же завели нового ребенка, как постоянно и грозились. Или у них уже появились новые семьи.
— Должно быть, неудобно делить комнату с сестрой.
— Что? Нет, у меня в квартире есть гостевая спальня.
— А бедные студенты разве могут такое позволить? Или это комната соседа по квартире?
— Я снимаю квартиру один.
— О. У тебя… есть работа?
Шэнь Юань выглядел смущенным, когда пробурчал короткое:
— Нет. За квартиру платит семья. Я… не из бедной семьи.
— А, да. Стоило догадаться. Я просто как-то не подумал.
Неожиданно Шэнь Юань будто набрался решимости, поднял голову и объявил нарочито небрежно:
— Семья в Пекине. Они все слишком надоедают. Я хотел хоть какой-то самостоятельности.
“ Уходи и больше не возвращайся!”
— Оу.
Вернулась Сяомей, а Шан Цинхуа больше не смог придумать, что ещё сказать. Брат с сестрой сделали заказ и разместились за столиком, который постоянно занимал Шэнь Юань. Двое о чем-то шептались, а Шан Цинхуа не решился подходить и нарушать идиллию.
Вечером Шан Цинхуа набросал сцену, где Мобэй-цзюнь общался с одной из своих дальних кузин, не претендующих на трон. Кузины не было ни в изначальном каноне Шан Цинхуа, ни в новых задумках для масс. Глава вышла достаточно милой и никак не вписывалась в лор ледяных демонов.
Шан Цинхуа долго смотрел в вордовский лист, осознавая. Затем издал смешок.
— Он из Пекина... Конечно же, он из Пекина! Конечно же я буду ассоциировать…
Это была милая глава. А ещё она ни за что не принесла бы денег.
Шан Цинзуа мог бы сделать из кузины очередную жену Ло Бинхэ. У Ло Бинхэ уже была одна жена из ледяных демониц, но та была такая же немногословная и суровая, как и все демоны этого вида. Эта жена могла бы привлечь Ло Бинхэ своей необычностью.
Шан Цинхуа долго смотрел в экран шумящего ноутбука, после чего закрыл его.
“И что ты планируешь?! Писать за деньги?! Ты правда считаешь, что это принесет какой-то доход?! Ты всю жизнь будешь умирать на нищенской зарплате и не сможешь поддерживать своих родителей в старости! И это мы получаем за то, что всё это время кормили и одевали тебя?!”
Шум от ноутбука затих, а Шан Цинхуа всю оставшуюся ночь сидел за столом, разглядывая шкаф в центре комнаты — каморка была настолько тесная, что его было видно из любого уголка квартиры.
На шестьдесят пятый раз, когда Шэнь Юань пришел в кофейню, Шан Цинхуа уже не особо радовался присутствию “друга-не-онлайн”.
Две недели идеальной погоды прошли и, наконец, наступила холодная зимняя слякоть — несмотря на то, что был только ноябрь. В каморке Шан Цинхуа было холоднее, чем на улице, поэтому теперь Шан Цинхуа приходил на работу, чтобы еще и погреться.
Скорее всего, погода сказывалась и на Шэнь Юане — тот стал ещё более дерганный и раздражительный. Но в то же время более активно шёл на контакт, всё чаще сам начинал разговор.
Шан Цинхуа холодный сезон делал более меланхоличным. Тот предпочитал молчать, но ощущал нервозность Шэнь Юаня.
— Ты же на первом курсе магистратуры, так? — неловко уточнил, надеясь хоть как-то разрядить обстановку. — Сколько тебе вообще лет?
— Двадцать два года. Я пропустил один год в университете.
— Ого!... Хотя… — Шан Цинхуа усмехнулся себе под нос. — Ай-я, чего это я. Стоило это предсказать! Ты столько времени проводишь тут за зубрежкой.
Парень на это нахмурился и открыл рот, будто пытаясь что-то сказать, но в конечном счете просто отвернулся. В этот день Шэнь Юань больше не пытался говорить с Шан Цинхуа. Шан Цинхуа, чувствую смену атмосферы, тоже не решался завести разговор.
Шэнь Юань ушел из кофейни до того, как Шан Цинхуа закрыл смену.
После работы Шан Цинхуа напрямую направился к шкафу, который стоял посреди каморки, которую снимал Шан Цинхуа. Шкаф остался еще от прошлых квартирантов, со стертым лаком и поцарапанной краской, все полки давно покосились. Шан Цинхуа открыл дверцу и сразу наткнулся на поношенные куртки и кофты, неработающий чайник и большую сковороду без ручки. А за всем хламом, у самой стенки, покоились тетради, блокноты, отдельные листы и записи. Из-за кривизны полок стопки покосились вправо.
Шан Цинхуа долго стоял около открытой дверцы, не решаясь тревожить воспоминания. Наконец, достал сковороду, отодвинул коробку с утюгом и выгреб одежду на пол.
Один персонаж, которого всё же увидела аудитория “Пути Гордого Бессмертного Демона”, всегда казался Шан Цинха очень интересным. Шан Цинхуа когда-то хотел ввести его, как шаблонного и плоского мерзавца, чтобы по ходу сюжета раскрыть. На деле удалось только ввести. Заметки со всей остальной историей уже много лет покоились на покосившихся полках. Шан Цинхуа не был уверен, почему вспомнил именно его.
У Шан Цинхуа закончились главы про запас. И Шан Цинхуа не хотел писать новые главы. Он не хотел придумывать новых жён и предлоги для секса. Вместо этого он потянулся к стопке тетрадей, достал самую верхнюю, стер пыль с обложки и, наконец, открыл её, впервые за долгое время вспоминая изначальные идеи.
Ближе к утру, Шан Цинхуа, наконец, запер шкаф со старыми концептами и пошел спать.
Дождя не было. За окном стоял густой смог, в котором можно было разглядеть только свет от автомобильных фар, то и дело пролетающих по магистрали, недалеко от островка с магазинами. Еще можно было разглядеть “Минисо” напротив — пара сотрудниц скучало в зале и на кассе, уставившись в телефоны. Утро тянулось очень медленно.
У Шан Цинхуа не осталось глав. За день до этого, впервые за долгое время, он выставил предупреждение вместо главы. Шан Цинхуа не стал читать комментарии, но телефон весь вечер вибрировал от уведомлений. Шан Цинхуа так ни разу и не проверил отзывы. Не потрудился разобраться в функциях телефона и отключить уведомления — просто оставил телефон в квартире.
— Ты можешь в это поверить?! “Ввиду обстоятельств”! Какие у него вообще могут быть обстоятельства?! Что он в теории может делать такого, что будет отвлекать его от этого идиотского недофанфика на жанр?! То есть он хочет сказать, что у него на это уходит много времени?! — очень долго разорялся Шэнь Юань. — Да пусть не берется, если не может закончить!
Тот начал говорить с самого утра, как только зашел в кофейню — распахнул двери и начал причитать с порога. Шан Цинхуа впервые видел такой разнообразный спектр эмоций на лице Шэнь Юаня. А также впервые слышал такой долгий и непрекращаемый поток жалоб.
— Ага, — отозвался Шан Цинхуа, гипнотизируя отдаленные огни светофора, видимые через смог.
— Эй!
Шан Цинхуа немного заторможено обернулся на Шэнь Юаня, тут же встретив серьезный взгляд парня. Брови у того были нахмурены, а голос звучал раздраженно. Тем не менее, Шан Цинхуа уже узнавал интонацию — это был эквивалент беспокойства у Шэнь Юаня.
— Ты как?
Видимо, Шан Цинха выглядел плохо.
— Да не обращай внимания! Просто не выспался.
— Ты так отвечал последние три раза.
— …чего?
И в целом последние пару недель выглядишь… плохо.
— Спасибо, бро.
— Я серьезно.
Они некоторое время разглядывали друг друга, пока Шэнь Юань не отвернулся обратно к окну.
— У меня тоже иногда бывают проблемы со сном, — прервал тишину неожиданно робкий голос. — Я пью для этого меланин. Ты… не обсуждал это со своим доктором?
Шан Цинхуа не стал говорить, что доктор — это дорого.
— Не-а.
— Тебе точно стоит. Это может помочь.
Затем Шэнь Юань добавил еще более тихим, совсем несвойственным голосом:
— Я понимаю, что это может быть неприятно обсуждать, но… это того стоит, — после чего громче, увереннее. — И тебе явно надо отдохнуть.
Шан Цинхуа вновь перевел взгляд на огни за окном, то и дело мелькающие в плотном тумане.
— Пожалуй, ты прав.
Этим вечером Шан Цинхуа вновь открыл дверцу старого покосившегося шкафа. Некоторое время глядел на стопки тетрадей, стоящих уже на виду, перед всем остальным хламом.
Шан Цинхуа не справился. Родители были правы.
Тем не менее, идеи продолжали жить. Они вновь и вновь всплывали где-то на фоне, напоминая о себе. Нужно, чтобы кто-то прочел хотя бы одну из них. Объяснить, что когда-то это всё имело смысл.
Шан Цинхуа не может написать историю всех героев за одну ночь. Он даже не был уверен, сможет ли он за одну ночь написать полную историю хотя бы одного персонажа. Дальше у него уже не будет времени заниматься всей этой затянувшейся фантазией, в этом он уверен.
Решил, что логичнее всего будет начать с самого начала.
Ночью Шан Цинха не спал. Утром он выложил написанную главу, не проверяя. Он прекрасно осознавал, что там были и ошибки, и опечатки. После чего Шан Цинхуа всё же добрался до настроек телефона, отключил все уведомления и выставил оповещение, что работа на хиатусе. Скорее всего, навсегда.
Далее Шан Цинхуа отправил Ван Сяомин сообщение в вичтае: “Добрый день, я бы хотел уволиться. Подойти на смену не могу, плохо себя чувствую”. Не самый благородный или смелый поступок, но Шан Цинхуа и не ожидал от себя большего.
От Ван Сяомин пришло только краткое: “Ок”. Шан Цинхуа не был уверен, чего он ожидал.
Отрабатывать Шан Цинхуа не пришлось, трудового договора всё равно не было. В течение дня от Сяомин пришло только одно оповещение — перевод средств в вичтае, за отработанные смены. Это была небольшая сумма (одна из причин, почему сотрудникам многое прощалось), но Шан Цинхуа чувствовал неприятное жжение в груди и щеках, когда в ответ попытался напечатать сообщение с благодарностью. В конечном итоге перевод средств остался без ответа.
На следующий день Шан Цинхуа всё же пошел и устроился помощником пекаря в маленьком заведении недалеко от дома. На полный рабочий день, как и требовалось в объявлении.
Стоя перед старым шкафом, он смотрел на тетради и держал в руках мусорный пакет. Шан Цинхуа не был уверен, сколько времени прошло, прежде чем он вздохнул и закрыл дверцу.
На улице была ясная погода, но лучи солнца, освещающие комнату, только вызывали у Шан Цинхуа раздражение. Он прошел к окну, закрыл шторы и бросил неиспользованный мусорный пакет где-то поблизости.