После этого чуть более чем неделю Лео просто спал. Просыпался только изредка, чтобы запихнуть что-нибудь в рот, и снова отключался. Те, кто пытался с ним поговорить, получали в ответ едва ли парочку предложений, после чего он в итоге снова отъезжал. Позвали Драксума, чтобы он его проверил. Просто чтобы не оказалось, что это какой-то побочный эффект посоха.

— Нет, всё должно быть в порядке, — заключил Драксум. — Его тело постепенно восстанавливает потерю мистической энергии. А уж то, что он вернулся после воздействия Посоха Афины — это просто чудо. Ему очень повезло. Я не слышал, чтобы хоть кто-то после него вернулся к прежнему состоянию…

На этом моменте Майки перестал его слушать. Очень старательно не думал о том, как близко они были. Если углубляться в подобные «что если» — ничего хорошего не будет. В принципе «что если» до добра не доводят.

Короче говоря, он сосредоточился на сейчас. Прошло чуть более десяти дней, и Лео наконец вернулся к своему хреновому графику сна. Он снова вел себя почти как старый Лео. Не как Лео из времен до вторжения. Но и не тот свихнувшийся трудоголик, которого они получили после.

Когда его спросили, помнит ли он что-нибудь о том, как был разделен на пять частей, ответ был:

— Нет, но это объясняет, почему так дико болит голова, когда я пытаюсь что-нибудь вспомнить. Будто в нее понапихали кучу шума и прочей фигни.

Это было странно. Но вернулось в их обычный разряд странности. Даже Эйприл с Кейси вернулись, и это значило.

— А потом! — Донни драматично указал на кучу одеял, под которой прятался Лео. — Синий вбегает в логово со слезами на глазах, кидается обнять папу и сбивает его с ног!

Снова Эйприл взвыла от смеха, а Кейси, кажется, плакал. Зато Лео снова крикнул что-то невразумительное с явным неудовольствием, а потом высунул голову из-под одеяла:

— Серьезно?! Мы уверены, что это был я? Даже если это была часть меня! Типа… типа?!

— Агаааа! — самодовольно зубоскалил Раф, нависая над ним. — Тебе было просто доооо смерти необходимо обняться.

Пришло время засмущать Лео до посинения.

— Но это таааак! — пропел Майки и тоже приблизился, чтобы как следует подразнить Лео, который уже едва не горел румянцем. — А потом ты ооообнял меняяяяяя! И все причитал, какой я замечательный брат!

— Неа, — прошипела куча одеял. — Нет, это ни капельки на меня не похоже.

Они вернулись к куда более спокойной нормальности. В каком-то смысле.

Лео всё еще работал куда больше, чем до вторжения. Но теперь, когда его приглашали повеселиться или наставляли пойти поспать, шанс, что он послушает, стал выше.

Между Лео и Рафом состоялось еще много разговоров один на один. И Майки ловил Донни на подслушивании ровно с такой же регулярностью, как Донни оттаскивал Майки от двери. Похоже, стратегия поговорить/пообниматься вроде как начинала работать? Как минимум они больше не подначивали друг друга нарочно, и никем больше не пробивали стены вагончиков.

Но всё шло как-то немножко слишком просто. Они научились улавливать моменты, когда Лео пытался всучить всем то, что они хотели. Когда изо всех сил старался игнорировать то, что казалось проблемой, и сделать жизнь приятнее. Даже если это было в самом деле было здоровым поступком. На этот раз.

Настало время довериться. Лео знал, что они знают, что у него что-то на уме. Он скажет им, когда будет готов.

И в один из дней

Никто не мог вспомнить, как это всплыло. Лео снова дразнили теми днями, когда его расщепило на пять частей, после чего Большая Мамочка выдала официальный запрет появляться на ее территории, и что за те пять дней они будто постарели на пять лет. Теперь при пересказе этих историй за обеденным столом они смеялись так, что суп мог пойти носом.

Пока Лео не попытался остановиться смех:

— Погодите, стопстопстоп, мне нужно кое-что знать! Мне нужно знать…

— Да? — Раф утер слезинку от смеха. — Что?

— Который был вашим любимчиком?

— Ну камон, ну расскажите! Наверняка же у вас был любимчик? — продолжал он. Что было смелым шагом, учитывая, как тихо стало в кухне. — Ну который смешной же, скажите, да? Он хотя бы по рассказам забавный. Уверен, что Рафу больше всего понравился тот серьезный, который Лидер. Он, похоже…

— Во-первых, — произнес Майки, — у меня тоже есть вопрос.

И ткнул себе на висок:

— У всех них были маски разных оттенков синего. И в конце маска главной части стала прозрачной. Есть мысли, почему это?

Лео правда мог вспомнить совсем немногое из тех дней, когда его расщепило, но судя по тому, как он побледнел, кое-что он знал.

— Если не хочешь, говорить прямо сейчас необязательно, — сказал Раф с таким непогрешимым спокойствием, что Майки поздравил его за успехи в тренировках. — Просто скажешь, когда будешь готов.

С того момента разговор в целом пошел нормально. Донни показывал всем мемы на телефоне, отчего смех возобновился. Даже если Лео жевал губу, раздумывая над линией поведения. Как будто неправильная в принципе существовала.

Уже когда Раф встал, чтобы убрать тарелку, только тогда Лео выпалил сбивчиво:

— Странно, что мы носим маски, да?!

Все замерли и направили взгляды на него.

— Эм, почему? — уточнил Донни.

— В плане! — Лео отлично изображал кого-то, кто изображает, будто у него всё под контролем. — Типа, мы же не скрываем свои личности или типа того!

Майки медленно кивнул. Изо всех сил стараясь не потерять нить его мысли:

— Ииии я не понял. И что? Мы их всегда носили.

— Именно! Да, да! — щелкнув пальцами, Лео утвердительно указал на него и смотрел так, будто они каким-то образом думают об одном и том же. — Это, типа, наша фишка! И у нас всех есть свои цвета и типа, папа это знает, и он вернул нам наши маски, когда мы там сражались и были самими собой и типа… ну!

Все взгляды устремились на Лео, а тот размахивал руками и ни на кого не смотрел.

— Наша фишка! Она особенная! И типа очень конкретная! Мы носим их, значит, остаемся собой, понимаете! Для меня это лично мой оттенок синего. Не слишком светлый и не слишком темный. И типа, без него это уже определенно не я, да? Мы бы такого не хотели!

Ох

— Типа, пока я ее ношу, это я! Я Красавчик! Меня все любят!

Ох, Лео.

Не было такой силы, которая помешала бы Майки или его братьям заключить балбеса в объятие. Оттого, что Лео не понял, что именно они делают, они стиснули только крепче.

— Ага, — сказал Раф. — Мы все тебя любим, Лео. Мы все любим тебя.