Не смотри на небо

Изложить сухим формальным языком все перипетии миссии по ликвидации Тени оказывается той еще задачей. Особенно после трех дней почти без сна. Илья спотыкается на бесконечных сухих формулировках, зависает, пытаясь вспомнить те или иные детали произошедшего, не глядя правит подчеркнутые красным опечатки… и так до бесконечности.

…Когда он заканчивает с отчетом, часы в углу экрана показывают без четверти полночь. Болит затекшая спина, в глаза будто песка насыпали; финальные комбинации клавиш набираются исключительно на автопилоте.

Сохраненный файл уходит Неверу — на вычитку.

«Я домой», — печатает Илья следом. Жмет «Enter», цепляет взглядом статус «Был в сети вчера в 16:42» и отправляет компьютер в гибернацию. И где только носит его напарника, что он не отвечает ни на звонки, ни на сообщения?..

Он потягивается, слыша хруст собственного позвоночника, и озирается вокруг. В рабочем пространстве штаба до странного малолюдно; вместо нескольких десятков агентов за столами восседают от силы семеро. Алисы же и вовсе не видно.

Уже предвкушая, как доберется до дома и наконец-то отоспится, Илья направляется на выход из зала…

И на полпути штаб резко погружается в темноту.

Илья цепенеет на месте, испуганно озираясь, но со всех сторон его окружает только мрак. Он хватается за карман с трекером; тот не включается, тоже отказываясь давать хоть какое-то освещение.

— Коллеги, все живы? — не по уставу спрашивает кто-то в нескольких метрах от него.

— Агент Танго, жив.

— Агент Эфа, жива…

Тьма отзывается вразнобой, на шесть разных голосов.

— Агент Нео, жив, — машинально отчитывается и Илья тоже. Становится самую малость спокойнее — это не его персональные галлюцинации, свет действительно отрубился в зале и всех прилежащих коридорах. «Эпсилону» что, отключили электроэнергию за неуплату?

— Трекеры у всех сдохли? — деловито интересуется… вроде бы Эфа.

— Мой в ребут ушел…

— О, и мой.

— Аналогично.

Илья смотрит на свой трекер: на экране бесконечно крутится значок перезагрузки.

Свет возвращается так же неожиданно, как и пропал; Нео рефлекторно зажмуривается, а когда открывает глаза, видит, что лампы горят тревожным красно-аварийным.

Агенты озадаченно переглядываются, пожимают плечами, не понимая, что происходит и почему не слышно сирены.

В ладонь отдает вибрация уведомления. Смахнуть блокировку — секундное дело… Только вместо почти полного заряда батарея почему-то показывает жалкие двадцать процентов.

На панели уведомлений — одно непрочитанное сообщение от Невера.

«не смотри на небо».

Большего бреда и придумать невозможно.

«Ты пьян, что ли?» — спешно печатает он в ответ. Градус абсурда нарастает: Невер, помимо всего прочего, славен умением писать идеально грамотно даже в экстренных ситуациях…

Со статусом его собеседника тоже неладно — «В сети» сменяется «Был в сети только что» и обратно с такой частотой, что глаз не всегда улавливает это мелькание.

— Ситуация под контролем, — раскатывается из динамиков у высоченного потолка голос Алисы. — Повторяю, ситуация под контролем. Возвращайтесь к своим обязанностям.

— И часто у вас тут… такое? — осторожно интересуется Илья у ближайшего из семерки, высокого темнокожего агента, надеясь, что вопрос не относится к категории «глупых».

— Когда как, — небрежно пожимает плечами тот.

***

«Эпсилон» существовал множество лет. И всегда в его закромах имелись технологии, по меркам землян ушедшие далеко вперед.

Агенты владели самым минимумом, позволявшим эффективно выполнять миссии.

Иногда, если внешняя угроза была соответствующей, им разрешалось большее. Но иногда угроза оказывалась столь велика, что с ней не могла справиться ни одна потенциально человеческая технология.

В этих случаях пятимерное руководство организации приподнимало крышку ящика Пандоры, дозволяя воспользоваться его содержимым.

Это не было оружием. Это не было технологией. Это было чем-то, что лежало далеко за гранью людского восприятия, и обычный человек не смог бы не то что понять принципы его работы — он не смог бы даже воспользоваться этим.

В таких случаях в бой бросали агентов первого уровня — и ряд технических новшеств, позволявших пересечь пропасть непонимания, изменить мышление, на время перековав его в нечто совершенно иное.

Это ледяной ад, девятый круг.

Многомерное серое ничто, скованное, как и их бренные тела в криосне, близким к абсолютному нулю холодом.

Рукотворный компьютер из не вполне человеческих разумов с директивой, идентичной миссии «Эпсилона»: уберечь человечество. На этот раз — от существ, против которых не выйдешь с реверсом наголо, но которые способны одним своим присутствием превратить планету в безжизненный реструктуризированный шар — возможно, даже не заметив этого.

Раскиданные по всему миру, по главному штабу и множеству вспомогательно-периферийных, агенты согласованными усилиями играют ноктюрн на флейте неизвестных науке полей и измерений.

Единожды, когда с маскировкой планеты уже почти покончено, воздействие сторонних факторов приводит к катастрофической фальши: одна из материй скачкообразно переходит из второго состояния в четвертое и затем в первое, высвобождая энергию через излучения.

Гражданские этого не заметят, не воспримут. Агенты второго уровня и выше — воспримут безопасно. Агенты третьего уровня, уже чипированные, но еще не принесшие клятву и, как следствие, не имеющие нужных нейроструктур… будут в смертельной опасности. Последуют галлюцинации, вызванные искажением восприятия, а в случае возникновения определенного визуального триггера — лавинообразное обрушение функций мозга…

Расщеплять внимание сейчас весьма рискованно. Их силы и без того на пределе. Но после завершения миссии, даже если еще не будет слишком поздно, он не вспомнит об этой угрозе — исчезнут искусственно сформированные нейронные связи.

Пути в инфосеть «Эпсилона» проторены уже давно. Куда сложнее оказывается выкинуть из намерения-приказа-предупреждения все лишнее, ужав его в скромные два десятка байт:

«не смотри на небо».

***

Сон Ильи до неприличия смахивает на второсортный ужастик. Ужастик с весьма невнятным сюжетом, который скорее вконец вымотает, отнимет последние силы, нежели придаст бодрости.

Вокруг — ночь, улица, фонарь, аптека… в смысле, ночь, его квартира, наглухо зашторенные окна, диван.

И, как обычно во снах, все не то, чем кажется: одежда на стуле шевелится, неторопливо складываясь в какую-то хтонь, в глухой коридорной тьме мелькают светящиеся глаза, холодильник порыкивает совсем по-львиному… а из окна, прямо сквозь шторы, за всем этим бесстрастно наблюдает кто-то большой.

Ходящий туда-сюда по комнате Илья следует причудливой логике сна: опасливо огибает стул, старается не вслушиваться в доносящиеся с кухни звуки, не смотреть в дверной проем и не приближаться к окну.

Но круге на пятнадцатом темнота все-таки делает свое дело — он находит стул. Или это стул находит его.

Столкновение не приносит боли, но на штанине смыкается множество цепких коготков. Илья опускает взгляд; снизу вверх, урча, на него смотрит хтонь.

…Когда же он с воплем шарахается к окну, урчание становится почти обиженным. Хтонь подбирает бессчетные лапки и снова принимается шебуршать без цели и смысла. Со стороны коридора ей вторит рокот холодильника.

Илья переводит дыхание, держась за штору как за спасательный круг. Внутри медленно, но верно поднимается раздражение — его пугает собственная квартира, подумать только!

Он отбрасывает злополучную плотную ткань куда резче, чем это необходимо — и вместо того, чтобы опасть и вернуться на прежнее место, та открывает самый край окна.

По ногам крадется холодок сквозняка, по позвоночнику — холодок страха. Сон и негодование диктуют свои правила: нужно посмотреть на загадочного заоконного наблюдателя в ответ, и тогда он уйдет, перестанет мотать нервы своим молчаливым жутким присутствием…

Только вот перед домом в тусклом свете фонарей — никого и ничего, кроме длинных теней.

Илья без единой мысли поднимает взгляд к небу — бархатно-черному, без светлых пятен или полос облаков. Или же они настолько плотны, что невидимы, убеждает он себя — потому что иначе не объяснить полное отсутствие звезд.

Но потом он замечает луну. Или то, что его мозг по привычке опознает как луну. Бледный серп, возле которого тоже нет ни единого облачка, неестественно увеличен, выгнут, изломан…

Бегающие по всему телу мурашки сменяются нервной дрожью. Холод испуга стискивает так, что не вздохнуть; окаменев, Илья продолжает таращиться в небо.

И небо, которое и было тем безмолвным наблюдателем, смотрит на него в ответ. Давит одним своим существованием. Внушает мучительный, животный ужас, окончательно лишающий рационального мышления.

Его хватает только на то, чтобы зажать рот рукой, заглушая рвущийся наружу крик; он чувствует, понимает каким-то невозможным образом, что выдавать свое местонахождение опасно…

Ноги подгибаются, более не способные держать вес тела, и в коленях, разбитых ударом об пол, вспыхивает боль.

Мелькает яркая короткая мысль «Это не сон?..» — и тонет, тонет, тонет, поглощенная одним-единственным стремлением: скрыться, спрятаться — куда угодно и как угодно, лишь бы оказаться подальше от творящегося в небе кошмара…

***

— Алиса? Не ждал.

— Экис, с переданных вам координат идет сигнал SOS, источник — чип*. Немедленно отправляйтесь туда вместе с напарником.

— Но я не врач. Алеф — тоже.

— Реверсы при вас. Вы ближе всех. Просто продержите пострадавшего в живых до прибытия медиков.

Не дожидаясь подтверждения, Алиса переключается на другой канал связи. Ухудшение состояния большинства агентов третьего уровня продолжается, и нужно успеть скоординировать действия спасбригад, пока не стало слишком поздно.

(Если частота и сила Нашествий продолжит расти, «сгоревших» от необратимых разрушений мозга среди агентов первого уровня станет больше. И кто-то должен будет прийти им на смену).

***

Первое, что чувствует Невер, еще толком не очнувшись — жуткий холод, проникший, кажется, в каждую клетку тела. Особенно мерзнет выбритая голова; далеко не все имплантаты, отслужив свое, распадаются бесследно или почти бесследно, остатки некоторых нужно извлекать хирургически.

Эта криозаморозка разительно отличается от применяющейся в условиях инвертированного времени как технологически, так и по ощущениям. В нее больно погружаться, из нее больно выходить, а выдраться из забытья сразу после ее завершения и вовсе почти невозможно.

Мысли путаются, в памяти зияет пропасть. «На том краю» есть лишь расплывчатое воспоминание о закрывающейся капсуле и о порожденном наномедами зуде под кожей.

Он смутно осознает, как его освобождают от многочисленных капельниц и катетеров, как достают из напичканного аппаратурой «гроба», как перекладывают на носилки. В легкие вливается божественно теплый воздух.

Но самое сложное еще впереди: надо облечь скребущийся на подкорке вопрос в слова.

— Миссия… успешно? — кислородная маска глушит голос, губы и язык не слушаются, тянет обратно в бессознательность. Перед извлечением из капсулы «спящих» не согревают до нормальной температуры — только до границы среднетяжелой гипотермии.

На удивление, размытое пятно, в котором угадывается человек в белом халате, слышит и понимает его:

— Да. Но пострадали несколько агентов третьего уровня, пришлось корректировать им память. Сейчас их состояние стабильно.

«Илья?..» — хочет спросить Невер, но не успевает; решительно заявляет о себе перенапряжение, и он снова отключается.

***

Когда Илья узнает от Алисы, что Невер загремел в руки врачей, то немало удивляется. На какую самоубийственную миссию его успели послать за те пару дней, что он сам возился с составлением отчета и отсыпался? Или он опять вернулся из будущего, повидав там какое-то редкостное дерьмо? Вопросы, вопросы, вопросы.

Решение проведать его приходит с неожиданной легкостью. Они же напарники, в конце концов!

…Только вот на месте все оказывается далеко не так просто — в первую очередь потому, что он не знает, куда идти, а ничего похожего на регистратуру возле входа в медкорпус не видать.

Человек во врачебной униформе вырастает из-за поворота так неожиданно, что Илья вздрагивает… но тем не менее сразу пытается взять быка за рога:

— Извините, вы случайно не знаете, где находится агент Невер? Я ищу его.

Врач — седой лишь отчасти, но кажущийся совсем стариком из-за глубоких морщин на лице, — вздергивает бровь:

— Вы бы хоть представились, юноша.

— Агент Нео, — и он поспешно добавляет, надеясь, что это поможет: — Мы с Невером работаем вместе.

— А, — врач едва заметно смягчается. — Ладно, сейчас пробью по базе.

…Следующие полчаса Илья плутает по этажам медкорпуса. Теперь ему известен номер нужной палаты, но трудности на этом не заканчиваются: он совершенно не понимает систему нумерации. Одинаковые, как под копирку отстроенные и оформленные коридоры тоже не помогают сориентироваться на местности.

Когда же он все-таки добирается до цели, то видит нечто странное. Из-за искомой двери наружу шагает высокий тощий силуэт — стандартный халат болтается на нем как на вешалке, сзади тянется хлыстообразный хвост, — и, прежде чем Илья успевает приглядеться получше, исчезает за поворотом.

Порядком озадаченный, Нео переступает порог палаты.

Внутри абы как, вплотную в два ряда втиснуты десять коек — большую часть людей на них Илья не только не знает по позывному, но и вообще не видел ранее.

Проход между рядами настолько узок, что чьи-то слишком длинные ноги, торчащие за край, едва не становятся непреодолимым препятствием. Периодически извиняясь, Илья протискивается к неподвижно лежащему Неверу. Взглядом ищет, куда сесть, надеясь обнаружить хотя бы тумбочку. Но в этой тесноте и ее нет, так что он осторожно присаживается на край койки. Зовет почти что шепотом:

— Эй, Невер?

Тот на оклик реагирует… бурно: вздрагивает, просыпаясь, рывком садится — и только потом открывает глаза. Но сонная поволока из его взгляда исчезает очень быстро.

— Кого я вижу.

— Ты в порядке? — осторожно спрашивает он, прощупывая почву для разговора.

— Жить буду, — хмыкает Невер. А Илья зависает; его тревожит что-то во внешности напарника, что-то, выбивающееся из знакомого почти-безликого образа, и он тратит несколько драгоценных мгновений, чтобы понять — это не бледность обычно смуглой кожи, не как будто чуть более короткая стрижка, но блеск металла сбоку под челкой.

— Постой, что это? Что с тобой сделали?! — не на шутку пугается он.

— Ничего, о чем тебе стоило бы знать, — твердо, но очень спокойно отвечает Невер. — Ты еще не готов, — и он машинально проходится пальцами по коже на виске, взбугренной уходящим под нее имплантатом.

— Не готов к чему, к становлению киборгом? Я на это не подписывался, Невер! — ему бы отдернуться, отойти подальше, но некуда.

— Да что ж ты паникер-то такой? — раздраженно вздыхает Невер. — Это временная мера, необходимая для выполнения миссии, и только.

В палату неожиданно заходит человек в халате поверх безликого серого комбеза. А следом за ним — еще один, только уже в униформе врача. Этот второй вошедший хмуро обозревает помещение и сообщает первому не терпящим возражений тоном:

— Каназиан, у вас пять минут. Потом наговоритесь о науке, никуда от вас Норт не сбежит.

— А так хотелось! — скалится с койки тот самый баскетбольного роста человек. Но врач не обращает на пациента ни капли внимания:

— А вы, — наставляет он указательный палец на Илью, — брысь отсюда, немедленно. У нас и так две смерти за последние сутки, не увеличивайте их число.

...Илья еще долго не может понять: это его так попросили не беспокоить пациентов или пригрозили карой в случае неисполнения приказа?

***

Судя по тому, что Илья снова заявляется с визитом уже на следующий день, он быстро примирился с увиденным.

Невер задним числом радуется, что ему вскоре после разморозки заново вырастили волосы. Не хотелось бы представать перед напарником лысым как коленка и со множеством тонких хирургических шрамов на черепе. Хватит и того, что теперь он щеголяет немаленькой свежей отметиной — за прошедшие сутки ему, как и нескольким его соседям по палате, удалили последний, височный имплантат.

Илья битых полчаса опасливо, но упорно пытается разговорить его, разузнать, в чем заключалась его миссия. Невер не менее упорно уходит от ответа — и в конце концов, устав от этих догонялок на минном поле, решает обернуть визит Ильи на пользу штабной бюрократии:

— Ты сдал отчет по ликвидации Тени?

Илья, уже почти не удивляющийся резкой смене темы, ненадолго задумывается, прежде чем сознаться:

— Не помню. Вроде я его дописывал… и вроде хотел отправить тебе на вычитку. Черт, как я мог о нем начисто забыть? — он лезет в карман за трекером, смотрит что-то и изрекает: — А, вот почему — я ж его в итоге отправил.

— Если ты думаешь, что я все твои отчеты буду проверять… — начинает Невер привычным командным тоном. Илья сникает. Он сменяет гнев на милость: — Ладно, давай сюда. Все равно заняться нечем, а мой трекер у меня изъяли.

Вот ирония, думает он при виде переписки. Несколько дней назад они оба едва не умерли — но ничего об этом не помнят, и даже сообщения того времени, если таковые и были, тщательно подчищены.

***

— «По причине кривизны моих рук выстрел был произведен не в том режиме»?! — Невер невольно повышает голос, зачитывая вслух этот шедевр от мира бюрократических формулировок. Справляется уже тише, надеясь, что остальным девяти агентам хватит такта и силы воли не ржать в голос: — Илья, ты в своем уме?

Его непутевый напарник краснеет до корней волос, пытается что-то сказать в свое оправдание, но только открывает и закрывает рот, как выброшенная на берег рыба.

— Я на тот момент не спал трое суток! — выпаливает он, защищаясь.

— …И не ел шесть дней? — жизнерадостно и без грамма пиетета спрашивает со своего места Норт.

***

Прошение Невера о присвоении Илье второго уровня допуска Алиса отклоняет.

— Он еще слишком неопытен.

— И слишком уязвим. Алиса, я видел статистику Нашествий и могу сказать, что они лишь учащаются.

— Значит, вы не должны допускать новых ошибок. Ты прав, они могут обойтись организации слишком дорого.

***

— И сколько подопытных тебе нужно на этот раз, Каназиан?

— Что, все не можешь простить пятой группе провала с вирусом Z? …Ладно-ладно, я серьезен как надгробие. Для первого опыта хватит двоих — испытуемого и контролера. Посмотрим, как человеческий мозг будет реагировать на такую виртуальную реальность… А что, имеются на примете бедолаги?

— Двое полевых агентов, один из которых — кандидат на повышение, тебя устроят?

— Алис, да о таком даре небес мы все и мечтать не смели!