В этот вечер и Поколение Чудес вернулось домой. В каждом из них бушевали смешанные чувства. Что же с Куроко? – вставал у них вопрос, на который пока не было ответа. Время приближалось к празднику, и всем нужно было направляться домой.

- А нас кто-нибудь заберет? – поинтересовался Кисе. После его слов всех посетил этот вопрос.

- На такси поедешь, - строго ответил Мидорима.

- Пошлите, - позвал Аомине. – Я такси поймал.

- За мной приедут, - кратко сказал Акаши.

На горизонте виднелся яркий свет фар, и к ним подъехала машина, как и сказал Акаши за ним. Попрощавшись, остальные ушли к такси, и каждый своей дорогой уехал домой.

Подойдя к машине, красноволосый услышал щелчок, но не придал ему значение, но, дернув за дверцу машины, дверь не открылась. Дернув ручку пару раз, его терпение кончалось, и он открыл дверцу переднего сидения и сказал:

- Какого чер… Т-такао? – удивился он.

В водительском кресле сидел Такао - тот, кто должен был забрать Акаши из аэропорта.

- Садись, - сказал Казунари.

Сейджуро сделал, как ему сказали, он сел рядом с черноволосым, а вещи откинул на заднее сидение.

- Что ты здесь делаешь? – поинтересовался Сейджуро.

- Акаши-сан попросил тебя забрать, и еще нам нужно кое-что прояснить с глазу на глаз, - черные глаза устрашающе посмотрели в красные, в которых что-то дрогнуло. Акаши, совсем не ожидая такого, просто кивнул в знак согласия.

- Я знаю, о чем может пойти наш разговор, - сказал Сейджуро, когда они выехали с территории аэропорта, - так что…

- Нет, слушать будешь ты, а глаголить буду я, - сказал Казунари, осматриваясь на повороте на машины. – Как ты понял, речь пойдет о Куроко и его новом увлечении.

- Да, - ответил Акаши, - мы с ним уже встречались.

Что? Когда уже успели? Эти засранцы не следят за Тецу что ли? – удивился Такао, но виду на это не подал.

- И? – спросил он.

- Тецуя стал профессиональным актером. Он очень здорово притворялся, что нас не помнит.

- Вообще-то… - начал Такао, но вдруг замялся, - лично мое мнение такое: из всех вас виноват тот, кто узнал о контракте первым. И я знаю, что первым кому сообщили, был не ты, - Казунари был абсолютно спокоен, - это был Шин… Мидорима.

- Да сообщили ему, и потом мы все вместе обсуждали и…

- Ну, хотя бы одного из вас должна была проскочить мысль, что одному из друзей можно было сказать. Всего лишь одному, и тогда бы, возможно, мы все не оказались в таком положении.

- В каком положении? – спросил Сейджуро.

- Господа, вы в полной жопе, в которой виноваты вы из-за того, что не сказали пару слов.

Они уже подъехали к особняку Акаши, но никто из них не спешил выходить. Их разговор не закончился, он только начинается.

- Ты объяснишь мне, что с Тецуей или нет? Разве мы не об этом говорить собирались? – Акаши надоело отходить от важной темы.

- Я передумал, - резко ответил Такао, - никому из вас и слова не скажу, не помогу и не утешу добрыми словами. И мой тебе, да и всем остальным совет – оставьте его, не усложняйте ничего, не мешайте жить. У него своя любимая работа и увлечения, так что вам больше не по пути, – закончив, Такао отстегнул ремень и вышел из машины, и перед тем как громко хлопнуть дверью, сказал, – Поколение Чудес и впрямь способно только на предательства.

- Такао, подожди, - красноволосый выскочил из машины, смотря в след отдаляющемуся Казунари, который даже не обернулся на его слова.

Такао направился к двери особняка через заснеженную дорогу. Открыв дверь, Казунари увидел, что его уже ждали.

- Ну и как, сказал все по плану?

- Доброго вечерочка Акаши-сан, - поприветствовал Такао своего дорогого босса, - нет, я что-то резко забыл половину и сказал почти все, что хотел, но меня все устраивает. Даже немного легче стало, а чтоб совсем легко стало, надо досказать то, что пока не стоит говорить, а надо.

- А в чем проблема? Иди и скажи. Мой сын, сам того не зная, идет по моей тропе и предает лучших друзей. И теперь им нужно преподать урок.

- Акаши-сан, давайте не портить друг другу новогоднее настроение, - с улыбкой, явно не желающей чего-то хорошего, попросил Такао.

- Может чаю? – смирившись, что разговор окончен, спросил Акаши-сан.

- Давайте.

***

Направляясь к дому Изанами, Куроко, мимолетно взглянул на него, и кивнув сам себе, достал телефон, сделав вид, что получил сообщение. Голубоглазый с грустью сообщил парню, что провести вместе праздничные дни не получится, и попросил отвезти его домой. Спросив, почему не получится, Хана получил в ответ, что семья хочет видеть свою звездочку дома за праздничным столом. Удовлетворительно кивнув в ответ, бас-гитарист повез Тецую к его дому.

Выйдя из машины, Куроко на прощание поцеловал Изанами, и они с Нигоу пошли в дом.

Голубоглазый, не включая свет, разулся и снял верхнюю одежду, прошел в спальню. Подойдя к кровати, он осел возне нее, с силой сжав руками мягкое одеяло.

- Как же мне тяжело…как же я устал от всего этого. Каждый день… больше не могу, - чуть ли не плачущим голосом говорил голубоволосый. - Еще и эти появились, они будут доставлять лишь одни проблемы. Кто они такие? Что-то я их не припоминаю, - голубоглазый встал и направился в другую комнату. Номер два проследил путь своего хозяина, весело виляя хвостом.

В той комнате одна на другой стояли подписанные коробки. Выбрав одну, и, сняв с нее ненужные, Куроко открыл ее. В ней были разные фотоальбомы и фотографии в рамке. Он искал лишь одну, сейчас жизненно важную фотографию, которая не находилась ни в одном альбоме и почти ни в одной фоторамке. Но все же, она нашлась на самом дне большой коробки. За аккуратной и красивой рамкой скрывалась фотография со школьных времен Тейко.

- Вот они, - усмехнувшись, произнес голубоглазый. – Вы решили вернуться.

На фото изображены шестеро улыбающихся мальчишек. Их имена подписаны на обороте фото.

- Подписано справа налево, - читает Куроко. – Мурасакибара Ацуши, Аомине Дайки, Мидорима Шинтаро, я – Куроко Тецуя, - читая имя, голубоглазый улыбнулся, - Акаши Сейджуро и Кисе Рета.

Устремив свой взгляд в потолок темной комнаты, Куроко тяжело вздохнул. Он услышал, как в комнату зашел Нигоу. Он чувствовал, как тот радостно смотрит на него и весело виляет хвостом. От этого чувства голубоглазый улыбнулся и, вскинув руку с фоторамкой вверх, со всей силой швырнул ее на пол. От такой неожиданности Номер два взвизгнул и убежал. Осколки от рамки рассыпались по всему полу, но большой осколок остался лежать на фотографии и, подойдя к остаткам, Куроко, не жалея себя, наступил на него, и осколок треснул на множество маленьких кусочков. Боль, наступившая мгновенно, начала медленно проходить, но она была нечем по сравнению с тем, что было на душе.

Убрав ногу с фото, Куроко наклонился и поднял его. Картинка осталась целой и невредимой, ни единой царапинки. От этого голубоволосый злобно цыкнул. Голубоглазый направился на кухню и достал из ящика зажигалку. Набрав в раковине воду, Куроко снова посмотрел на фотографию. Теперь его глаза выражали невиданную злость.

- Не позволю, - произнес он, - больше никому не позволю, прощайте...

И с последним словом он поджег фотографию. Она горела медленно, и в темноте ее огонь красиво отражался на водной глади. Куроко отпустил ее тонуть в воду, когда огонь коснулся тоненьких пальцев, подарив теплые ощущения. Маленькие горелые обрывки фото плавали на поверхности воды, но вскоре они исчезли вместе с водой, когда Куроко вынул пробку из раковины. Голубоволосый включил свет на кухне и поставил чайник. Вздохнув с большим облегчением, он с яркой улыбкой повернулся к Нигоу, смотрящего на него.

- Иди ко мне, лапка, - позвал он.

Верный друг кинулся в объятья своего хозяина…