No reason to look back in envy

No more longing to be let in

The line between paradise and prison

Turned out to run so thin

Trials and thunderstorms await us,

But we keep standing tall

 Сквозняк свистит в бесконечных коридорах Министерства Магии. Каждый шаг Гермионы Грейнджер эхом разносится по вестибюлю. Очередное внеплановое собрание департамента магического правопорядка требует её обязательного присутствия. Уже четвёртое на этой неделе.

      Карьера всегда стояла на первом месте. Иллюзия побега от неумолимого прошлого. Даже если это означало полное отсутствие личной жизни и планов на пятничный вечер.

      Когда она врывается в кабинет, почти все стулья за длинным столом уже заняты. Она смеряет строгим взглядом сослуживцев, которые ведут бурное обсуждение на отвлеченные темы. Их жизнерадостность раздражает её.

      А может, она просто завидует. У всех этих людей есть жизнь за пределами рабочего кабинета, наполненная планами, чувствами, амбициями.

      Для Грейнджер существование сводилось к бесконечному написанию отчетов и участию в опасных операциях по выявлению последователей Тома Реддла, которые ещё пытались оказывать сопротивление.

      Её мир — это свалка несбывшихся надежд.

      Когда-то она мечтала занять кресло Министра, изменив всю систему Магического правопорядка, создав новую законодательную базу, упраздняющую былое неравенство. Но застряла в департаменте Магического правопорядка. Хоть и сделала, по словам друзей, блестящую карьеру, сменив значок рядового Мракоборца на должность Аврора.

— Мисс Грейнджер, вы как всегда пунктуальны, — глава Управления мракоборцев — Кингсли Бруствер, приветствует её тёплой улыбкой. — Мы ждём только Малфоя, вы можете пока занять своё кресло.

      Словно по команде, дверь распахивается и в зал совещаний неспешной походкой вплывает Малфой. Гермиона уверена, он делает это нарочно каждый чертов раз. Ему просто нравится заставлять людей ждать. Нравится упиваться чувством собственной важности.

      Если бы чувства можно было бы разливать по флаконам, Гермиона была уверена, У Малфоя каждая полочка в ванной была бы уставлена бесчисленным множеством пузырьков.

      Их взгляды встречаются на мгновение, пока он занимает своё место за столом напротив неё. Губы Малфоя растягиваются в лёгкой ухмылке при виде увесистой папки, лежащей перед Гермионой.

      Их детская вражда за первенство и звание лучшего ученика давно переросла в токсичное соперничество на работе.

      Он пришел налегке.

      Малфой никогда не утруждал себя лишней бумажной работой. Редко являлся на собрания, ставил под сомнения все предложения по проведению операций. Вел себя как настоящий заносчивый говнюк. Но каким-то чудом держался на должности Аврора.

      Грейнджер не один месяц ломала голову над тем, как ему это удаётся, пока не пришла к выводу, что это превращается в сдвиг по фазе. В личное помешательство на том, кто не стоил её внимания.

— Что ж, раз все в сборе — начнём! — громко произнёс Кингсли, привлекая внимание хлопком ладоней по столу.

      Она ненавидит Малфоя сильнее с каждой секундой этого бесконечно длинного совещания.       Ненавидит его отвлечённый блуждающий взгляд. Ненавидит вальяжную позу, как будто он сидит в одном из тех пафосных клубов с зажатой в зубах сигарой, а не на важном совещании. Ненавидит его пренебрежительный тон, которым он перебивает её после каждого зачитанного абзаца.

      Ненавидит его безразличие к ней.

      Напряжение между ними можно резать ножом. Если бы кто-то додумался принести на собрание маггловский вольтметр — его стрелка зашкаливала бы на максимальных значениях.

      Химия в чистом виде.

      Грейнджер пулей вылетает в коридор прежде, чем Кингсли успевает закончить фразу «совещание окончено». Ещё немного, и ей придётся записаться на курс магловской психотерапии. Ещё немного — и она плотно подсядет на сильные седативные.

— В следующий раз тщательнее перепроверяй отчёты. — раздается сзади насмешливый голос, — Ты напутала цифры в графиках и не учла в сводке данные, которые я высылал тебе на прошлой неделе. Бруствер не будет всю жизнь благосклонен к тебе только потому, что ты Героиня войны.

— Тебе не кажется, что ты начинаешь чрезмерно зазнаваться, Малфой? — она скрещивает руки покрепче, прижимая папку к груди, пытаясь скрыть раздражение.

— Составлять отчёты — такая же твоя обязанность, как и моя.

      Он видит, как она недовольно морщит нос.

      Правильная Грейнджер. Ответственная Грейнджер. Она ничуть не изменилась со школьной скамьи.

      Её отчет об операциях, прошедших на прошлой неделе был безукоризнен. Но он не смог отказать себе в удовольствии вскипятить её дотошный мозг своими замечаниями.

— Зазнаваться? Я лишь наслаждаюсь тем, что звёзды сошлись на моей стороне, — Малфой растягивает губы в ухмылке, но его глаза остаются беспристрастными. Серые и безразличные, как пасмурное Лондонское небо.

      Гермиона вздыхает, подавив желание огрызнуться. Она знает, что его фамилия по-прежнему открывает для него двери, которые для неё навсегда останутся наглухо заколочены. Однако это вызывает в ней только ещё большее раздражение.

— Когда-нибудь, власть твоего папочки перестанет определять твою судьбу. И твоя фамилия тебе не поможет, — устало произносит она.

— Может, так и есть, но только не сегодня. — насмешливо отвечает он, подмигнув.       

Ей хочется растормошить Малфоя. Сломать этот фасад напускного безразличия.       Он мог быть другим, она знала. Помнила.

— Твоя игра с огнём однажды обернётся самосожжением. — шепчет Грейнджер себе под нос, чувствуя, что закипает.

      Их отношения намного сложнее, чем видится со стороны. Чёртов клубок из нераспутанных чувств, грязных тайн и недосказанности. Настолько давних, что они кажутся утренней дымкой.

      Призрачной, но мешающей нормально вдохнуть.

      Они оба увязли в этом по уши и не знали, как всё исправить.

      Их тайный школьный роман заранее был обречен на фиаско. Они принадлежали к разным мирам. Их объединяла лишь острая необходимость испытывать кайф от постоянного хождения по тонкому лезвию. Быть пойманными.

      Они были слишком юны, чтобы закончить всё по-взрослому.

      Перед седьмым курсом Грейнджер просто сбежала, выбрала свои идеалы и друзей. Оставив Малфоя наедине с навязанными ему взглядами отца, в то время как он, переполненный гордостью и страхом, не мог решиться противостоять ожиданиям своего рода.