То, что тебе непонятно, ты можешь понимать как угодно

— Проснись, — говорит голос. Он звучит как отголосок разума, как призыв.       Гермиона медленно открывает глаза, она всё ещё во тьме. Тусклая диаграмма справа заполнена мерцающими точками.

      Она в больнице. В воздухе витает легкий аромат восстанавливающих зелий.       

      Грейнджер внимательно следит за загорающими и тут же тухнущими огоньками на волшебном мониторе, пока её не начинает мутить от света и движущихся объектов.

      Память подкидывает обрывки воспоминаний. Бессвязные картинки. Они проносятся в голове слишком быстро, чтобы сопоставить их друг с другом.

      Она силится припомнить хоть что-то, что поможет ей понять, как она сюда попала. Она тонущий в болоте человек. Ищет ветку и пытается выбраться, пока трясина медленно засасывает в себя.

      Её уже затянуло по самую шею.

      Вдалеке у окна она видит размытую фигуру. Глаза тут же приковывает светлая макушка. В теплом свете уличного фонаря волосы больше не выглядят платиновыми. Они похожи на жидкое золото.

      Его взгляд прикован к окну. Поза кажется расслабленной, если не брать во внимание, как натянута на плечах тонкая ткань чёрного джемпера.

— Ты здесь? — вместо приветствия спрашивает Грейнджер.

      Голос звучит хрипло. Ей хочется пить. Она явно пробыла в отключке дольше пары часов.

— Ты должна была бежать, — тихо говорит Малфой, в этом тоне нет никаких эмоций.

      Никаких подколов, никаких насмешек, только холод.

— Что? — Грейнджер пытается осознать. — О чем ты говоришь?

      Малфой опускает голову. И она видит, как его уверенность трещит по швам, как стекло под давлением. Непонимание гложет её, как червь.

— Ты не помнишь? — спрашивает он, и его голос звучит так, будто это больше, чем просто слова. Это приговор. Это шутка вселенной.

— Просто объясни мне, что, черт возьми, происходит. — её голос поднимается, раздражение проникает в каждое слово.

      Этот вечер — злая комедия, но они не смеются.

— Ну конечно, теперь я должен объяснить, — его слова подобны острому кинжалу. — У тебя была всего одна задача — уйти оттуда невредимой! — неожиданно выпаливает он, и его голос становится тихим, пустым, словно хлопок двери.

      Она пытается поймать его взгляд. Найти в нём подсказку.

      Но Малфой не смотрит на нее ни секунды. Его лицо кажется ей чужим. Будто она видела его всего пару раз в своей жизни. Но нутро подсказывает ей: здесь что-то не так.

      Малфой уходит, так и не взглянув на неё.

      Гермиона остаётся в полной растерянности, вокруг всё погружается в бездну тьмы, и она знает, что в этой тьме что-то изменилось навсегда.

      Он больше не возвращался её навестить. Тот день был словно иллюзией. Издевкой её поврежденного разума.

      Позже колдомедики объяснили ей, что заклятие, поразившее её, было извращенной версией Обливиэйта.

      Словно вирус, оно выборочно стерло из её памяти моменты прошлого. Оставило только тени, жалкие клочки воспоминаний.

      Чёртову пустошь в сознании.

      Мысли о Малфое и его странных словах мучили всё больше с каждым днём.

***

      К моменту выписки Грейнджер так и не смогла вспомнить день, предшествующий её попаданию в отделение Святого Мунго. Колдомедики не давали определенных прогнозов относительно того, как быстро вернутся воспоминания.

      Бруствер не оценил её рьяное желание вернуться к работе, но и не препятствовал присутствию на собраниях. Лишь посоветовал Гермионе ещё пару дней побыть дома, в тишине и покое.

      На любые попытки выяснить, что же случилось в тот вечер, Кингсли лишь уклончиво отвечал, что операция прошла сносно.

      Сносно.

      Никто из коллег также не захотел обсудить с Грейнджер произошедшее, что ещё больше бесило её. Никто вокруг не понимал, как раздражало собирать по кусочкам фрагменты собственной памяти. Мысли путались.

      Когнитивная реминисценция — так это обозвали колдомедики.

      Хуже всего было, когда Грейнджер узнала, что за пару дней до её выписки Малфой подал в отставку. Добровольно.

      Перевелся в другой отдел.

      Единственный человек, который мог хоть что-то прояснить, просто сбежал.

      Но она была бы не Грейнджер, если бы сдалась так просто. Всю свою жизнь она упорно разгадывала головоломки, бралась за самые сложные задачи. Для неё не было существовало неразгаданных тайн.

      И когда головоломкой стал собственный разум, Грейнджер не собиралась отступать. Она должна была найти Малфоя и узнать у него, что тогда случилось.

***

      На небольшой табличке каллиграфичным почерком выведено:

«Отдел Международного магического сотрудничества

Младший специалист Д.Л. Малфой»

      Он сидит за столом, погруженный в бумаги, лишь изредка поднимая взгляд. Эта привычная манера игнорировать её присутствие злит и озадачивает одновременно.

— Малфой, — произносит Грейнджер, нахмурившись. — Мы можем поговорить?       

      Малфой приподнимает бровь, но не удостаивает её ответом. Вместо этого просто сжимает челюсти и продолжает изучать бумаги, как будто она не существует.

      Грейнджер чувствует, как полыхает огонь внутри.

      Он снова ведет себя так, словно ему наплевать на весь окружающий мир. Наплевать на неё. Но она знает, что это всего лишь маска.

      Она чувствует это.

— Ты не можешь просто игнорировать меня! — выпаливает она, повышая голос. — Мы должны поговорить об этом. О том… что произошло.

      Малфой поворачивается к ней. Его серые глаза полны подавленного гнева и скрытой боли.

      Грейнджер замечает, как по его лицу пробежала тень, когда он произносит:

— Ты не понимаешь, Грейнджер. Это именно то, что я пытаюсь сделать — уберечь тебя. Я… Я не хочу, чтобы ты снова оказалась в опасности из-за меня.

      Его броня трещит по швам. С каждым сказанным словом эмоции прорываются наружу.

      Грейнджер уверена, ей не показалось тогда в больнице. Её что-то связывало с этим невыносимо сложным человеком.

— Вот так ты решил? Покинул должность, бросил всё, чтобы отвернуться от проблемы? — голос её дрожит от возмущения.

— Я не могу, — произносит он на выдохе одними губами. Его шепот мягче, лишен привычной уверенности. — Я не в состоянии измениться. Я — тот же Малфой, что и прежде. Я озадачен, что ты так меня и не поняла.

      Грейнджер чувствует, как что-то с треском ломается внутри неё. Словно с глаз слетает пелена. Картинки ярким пятном проносятся перед глазами.

      Их совместные вечера. Тайные встречи в библиотеке Хогвартса. Их совместное задание. Яркая вспышка перед лицом, его испуганный крик.

      Совсем недавно она была переполнена лютой ненавистью к нему, но теперь, когда она видит его истинное лицо, в ней снова просыпаются чувства.

— А что, если я не хочу, чтобы ты защищал меня от себя? — осторожно спрашивает она и делает шаг ближе. — Что, если я сама могу выбрать, с кем мне быть и какие риски принимать?

      Драко сжимает кулаки, его взгляд становится ещё более недоуменным.

— Это не просто так, Грейнджер. Ты не знаешь, через что мне пришлось пройти. Мой отец… Он…

— Я знаю, — перебивает Грейнджер. — Но и ты не знаешь, каково это — быть с человеком, который не хочет меняться. Я не хочу, чтобы твои демоны снова разорвали нас на части.

      Он поднимает глаза на неё, не в силах найти слова. В воздухе повисает густое напряжение.

      Грейнджер вдруг осознаёт, как ей не хватает его острого ума, его компании, их взаимных подколов, бесконечных препирательств. Их борьбы. Она понимает, что не может просто так отпустить его.

— Драко, — произносит она медленно, осторожно, словно пробуя это имя на вкус. Оно слетает с языка так легко, как будто она часто произносила его прежде, — если бы у нас был шанс, ты бы воспользовался им? И если я скажу, что хочу вернуться к тому, что у нас было, что ты скажешь на это?

      Он опускает голову, надолго замолчав. Затем, тихо, с едва заметной надеждой в голосе, произносит:

— Мы можем попробовать, если ты действительно этого хочешь. Но я не могу обещать, что всё будет гладко. Я — не идеальный человек.

      Грейнджер ощущает, как в душе зажигается искорка надежды.

      Шаг навстречу. Почти незаметный.

— Мне не нужен идеальный человек. Мне нужен ты.

      И хотя они оба знают, что их путь будет непростым и иногда болезненным, оба чувствуют, что это — шанс, который стоит того, чтобы попробовать.