С того самого дня, как Кэйа впервые сел в кресло пилота «Борея», его капсула гибернации отключала подачу эфира и охлаждение температуры на час-полтора раньше остальных. Так он мог побыть в одиночестве, желанном, неуловимом и редком в окружении галдящих зевак, и даже то, что корабль был большим, почти необъятным, не спасало положение. Ему никогда не удавалось спрятаться ото всех. Он был нужен всем и одновременно. Он был капитан. Поэтому он просыпался раньше, боролся с тошнотой и болью в голове, хрустел телом, не боясь кого-либо разбудить, и, кряхтя, словно ему было все восемьдесят пять, и шаркая ногами шел в нужник, а затем в кафетерий. В тишине он читал новости, которые успевали устаревать за время их полета, пил кофе, а иногда слушал музыку и просто смотрел в глубины космоса.

В этот раз все произошло точно так же. Он поднялся, отцепил датчики от груди, размялся и с шумным дыханием потащился прочь. Накинув висевший на одном из кресел халат, который предусмотрительно всегда оставлял неподалеку, он направился в ванную, а после, умывшись ледяной водой, все думал о до противного сладком кофе с какими-нибудь хлопьями, и очень, очень удивился, когда в кафетерии вместо пустой тишины встретил знакомое лицо.

Дилюк стоял в кафетерии, опираясь на стол и вальяжно заведя одну ногу за другую, точно стоял на своей кухне своего дома. Он что-то держал в руках и читал — папка, документы, какие-то записи. Он вздрогнул на внезапное появление капитана, оступился, уперся задницей в стол и закашлялся, пытаясь, по всей видимости, найти слова в свое оправдание. Вместе с этим папка, которую он изучал, очень быстро отъехала ему за спину.

— Ох, доброе… утро, — пробормотал он. Дальше они молчали. Никто не ожидал увидеть друг друга именно в это время в этом месте, это было странно и неправильно. Кэйа привык выскабливать моменты одиночества, вырывать их с зубами не для того, чтобы какая-то ошибка игнорировала его потуги и возвращала все на свои места. — Я проснулся минут двадцать назад, — он осторожно пожал плечами, не сводя с капитана взгляда, — Подумал, что что-то не так, но кого и как разбудить, не знал, вот и… вот и пошел в кафетерий.

— Да ты что, — протянул Кэйа и подошел к нему на несколько шагов. Дилюк было отстранился, но увидел, что руки у того раскрыты, что он спокоен, лишь внимательно рассматривает его. — Дай-ка сюда левую руку.

Продолжая сверлить его светлыми глазами, Кэйа аккуратно нащупал на запястье пульс и стал слушать. Вокруг было тихо, двигатели жужжали где-то далеко-далеко, в другой вселенной, а они смотрели друг на друга.

— Как себя чувствуешь? — спросил он, досчитав про себя до шестидесяти. — Действительно странно, что ты проснулся раньше остальных, но всякое может быть. Головокружение? Тошнота? Слабость?

— Небольшая, — Дилюк прикрыл глаза и пожал плечами. — Как будто давление упало.

— Да, бывает. Давай-ка я налью нам кофе.

— Не откажусь.

Кэйа пошел хозяйничать по своей кухне-столовой, которую все зовут так, как если бы они жили не на корабле, а в школе или городском районе, где полным-полно «кафетериев». Его это раздражало, ведь ни один кафетерий не живет столько лет, а вот кухня и столовая — вполне себе. Он поставил кипятиться воду, обходя круглый светлый стол на припаянных к полу ножках, и включил тихо музыку. Дилюк за это время успел усесться на круглую столешницу и скрестить ноги. На нем все еще были одни трусы, как и на Кэйе, не считая халата, и они одновременно об этом вспомнили.

— Я как будто проспал, ну, часов семь, знаете. На Земле.

— Да? — Кэйа улыбался, вспоминая тот теплый хитрый взгляд, который поймал точно вчера, тогда, когда он рассказывал о том, как устроен вечный сон на их корабле, и для них действительно прошла всего-то одна тихая-спокойная ночь и точно не девять недель. Он предпочитал не думать об этом. — Ты с Земли?

— С Земли.

— Ого…

— Знаю, — хмыкнул Дилюк. Кэйа стоял напротив него и смотрел, как он пожимает плечами и открывает и закрывает глаза, как шевелятся его губы. — Не лучшее место для счастливого детства. Да и для взрослой жизни тоже.

— Ну да. Слышал, там в принципе мало чего осталось дельного. Все сбежали с деньгами в эту дыру без дна под названием «Космос», а за собой оставили разве что небоскребы из мусора и желтое небо. И хорошо же работает эта ваша корпорация зла! Без обид, конечно.

— Конечно. А вы откуда?

— Не поверите, но тоже с Земли.

— Неужели. Правда?

— Угу.

Они замолчали, а Дилюк продолжил смотреть на него, и Кэйа отвечал ему, не открывая рта. Открывать рот и говорить что-то было нельзя, это разрушало атмосферу понимания, общей тишины и мыслей, в которых каждый — Кэйа очень старался так думать — заходил немного за рамки ему дозволенного, но потом Дилюк, наглец, взял и подал голос, и своими словами убил, вытащил из воображаемого замка обратно в реальность, к кипящей воде.

— По вам все видно, — заметил Дилюк, когда Кэйа поспешил отвернуться и достать кружки. Он сделал удивленное лицо, ставя их на стол.

— Что именно? — улыбнулся он. Дилюк тоже улыбнулся ему, склонил голову вбок и посмотрел на него. Он закусил губу. Кэйа начал считать веснушки на его щеках.

— Что капитану очень хочется что-нибудь сделать.

— Правда? И что же?

Кэйа остановился напротив него, а он все сидел, довольно улыбаясь, и никуда не смотрел, и его шея была открыта, и он абсолютно точно чего-то ждал. Позабыв о кружках, Кэйа провел сухими пальцами по обнаженному плечу. Дилюк смотрел и ничего не говорил. Он смотрел в глаза, а затем взял и подхватил его, притянул к себе, раздвинув ноги, и Кэйа уперся руками в ледяной стол, и увидел, что на плечах у него тоже были веснушки. 

— Я угадал?

Кэйа фыркнул.

— Угадал.

Дилюк ничего больше не сказал, а Кэйа не сдержался.

Он целовал его шею, оставлял на ней мокрые следы, а Дилюк шумно дышал ему под ухо и прижимался сильнее, впивался в него, обнимал его, не отпускал. Они закрыли глаза. Им ни к чему была кухня и горячая вода с парой кружек. Кэйа легко прикусил шею, его руки легко опустились вниз и проникли под резинку трусов, сжали ягодицы, приподняли его, притянули к себе еще сильнее, и Дилюк обвил его руками, продолжая тихо постанывать каждый раз, когда в очередной волне телодвижений он вжимался пахом в его живот. Он был совсем немного мягкий, у него была мягкая спина, но каждый раз, когда он шевелился под ним, Кэйа чувствовал, как перекатываются развитые мышцы. Он был слишком странным для механика, слишком открытым для корпората и наглым для него же, потому что обычно — обычно они его презирали, и уж точно не позволяли залезать себе в трусы.

Совершенно случайно Кэйа приоткрыл глаза. Он лежал головой у Дилюка на плече, продолжая целовать его и ласкать, и противный холодный свет порезал ему глазное яблоко поначалу, но потом он стал блуждать по столу, и ему было хорошо и тепло, и он даже открыл рот, чтобы сказать: пошли, в корабле есть койки, пошли, я знаю место, пошли. Он блуждал по столу и заметил папку, которую Дилюк изучал, когда по какому-то неведомому сбою проснулся раньше всех. Папка была болотно-зеленого цвета, как и та, которую Люмин принесла ему три недели назад. С нее очень небрежно стерли пыль, оставив ее по краям.

Это его отрезвило на мгновение. Он потянулся к ней, пока Дилюк продолжал целовать его и тоже лез ниже спины, но все понял и сразу отстранился, и лишь молча смотрел, как Кэйа открывает папку, как читает отчет, который начинался со слов: «Отчет диспетчера, космическое судно «Борей» класса «гамма». Он все сразу понял. Он понял все.

Так он скажет — что догадался сразу — гораздо позднее. Сейчас Кэйа поднял глаза на Дилюка и совершенно не знал, что делать.

— Это моя папка.

Дилюк обвинял его в испорченном моменте. Он молчал, но все равно обвинял, а потом благоразумно отстранился и слез со стола, и снова стал меньше на голову.

—  Да? — хмыкнул он, даже не пытаясь удивиться. — А я думал, моя. У меня такая же есть, капитан, в точности такая же.

— В точности такая же?

— Да.

— У механика?

— Надо же знать, что я буду чинить.

Он его уже не слышал. Он слышал Варку, в тот вторник, вечером, в клубе, когда они заказали жареные креветки, и хрен знает, съел ли их старик, или нет.

— Варка сказал, будет две женщины и два мужчины.

Дилюк смотрел на него.

— Кто?

— Варка. Тот, кто подчищает за воротничками из КММ. Он сказал, что будет две женщины и два мужчины.

— И что?

— Вас трое мужиков.

Дилюк усмехнулся, выгнулась кустистая бровь.

— Ты в этом точно уверен?

Кэйа не ответил. Он смотрел и считал, смотрел и считал, сначала до трех, потом до пяти. Это было бесполезно, это совершенно не помогало, и он подумал: да к черту. Он уже знал, что случилось — в ярости это всегда было понятно. Он злился, и вся подноготная мироздания открывалась его глазам. Все стремились его обмануть. Всем он был нужен исключительно в роли наивного деревенского лопуха, чьи родители сдохли от радиации и не научили его финансовой грамотности. Поэтому Кэйа, скрипнув зубами, развернулся к кухонному столу и вынул из него нож для масла, а затем крутанул рукой в воздухе, схватил Дилюка за его запястье и прибил его кулаком к столу, не дав тому даже закончить свое «эй».

Вместо крови у андроидов КММ тек голубой белесый ихор, охлаждающая жидкость, циркулирующая по трубкам-сосудам. Андроиду больно не будет, а обманщик может и потерпеть, но ему даже не понадобилось пускать Дилюку кровь: от резких движений его тело, прижатое спиной к столу, вспомнило о долгом сне. Он тяжело выпустил выдох, и в тишине из его левой ноздри бодро выступила кровь. Кэйа, только приложивший к его руке нож, замер. Кровь была красная, она прочертила черту по губам и затекла в приоткрытый рот.

— Не железка… — только и успел пробубнить он. В следующий момент Дилюк дернулся, и в лицо капитана полетел кулак с темными волосками на пальцах.

Очевидно, этот его удар был отработан в результате долгой инженерной практики, как и последующие — он почти не оставил Кэйе шанса, когда повалил его на пол. Это была очень нелепая драка, ведь они все еще оставались в одних только трусах, ослабшие после девятинедельного сна, и, по сути, ударив пару раз друг друга в нос, отчего кровь их смешалась и размазалсь по полу, больше не наносили никаких серьезных увечий. Вскоре у них закружилась голова; подловив момент, Кэйа толкнул от себя Дилюка, и тот прилетел головой о плотную тумбу кухни. За волосы он протащил его к одной из круглых железных ножек стола, а затем стянул со своих плеч свой халат. Покрывая его ругательствами различного толка, Кэйа не без удовольствия заломил ему руки и связал на запястьях, так, чтобы своей спиной Дилюк обнял несчастную ножку. И только тогда, кажется, только тогда он вспомнил, что ему, как человеку, необходимо дышать.

Остальные нашли их в кафетерии. Они проснулись спокойные и слегка сонные, кого-то укачивало, а кто-то пожаловался Томе на головную боль. Когда медик закончил с осмотром пассажиров, все они спокойно отправились завтракать, а на вопрос, где капитан, Джинн ответила им, что он любит просыпаться немного раньше. Они вошли всей гурьбой, трое механиков, Люмин, Джинн и Каве. Кэйа сидел на полу, напротив связанного механика, и пил кофе. Джинн воскликнула вперед всех:

— Кэйа, что за хрень?!

А Кэйа лишь отмахнулся.

Ему надо было сказать спасибо Дилюку: тот не стал разыгрывать карту невиновного, невинно хлопая глазами и плачась, что неадекватный капитан сделал ему больно. Он предпочел сидеть молча и пытаться ослабить халат, ворочая кистями рук, но халат был на редкость хороший, а еще все, кто стоял в комнате. неотрывно следили за ним. А когда пришла очередь Кэйи объясняться и, разумеется, говорить, что он, разумеется, подозревал что-то неладное еще когда они только познакомились, он поднял на команду тяжелый взгляд и ухмыльнулся, но так ничего и не сказал.

О нем вновь вспомнили, когда экипаж оделся и держал по чашке кофе. Успокоили механиков, коротко объяснив им ситуацию и расспросив подробно о произошедшем — оказалось, никто из них в глаза Дилюка не видел до этой поездки, и что до этого вместе с ними должна была лететь их старая товарка. Завтрак перенесли в гостевую комнату; после него пассажиров отправили смотреть на космос и проверять бумаги. Команда же окружила Дилюка и рассматривала, а он ни на кого и ни на что не смотрел, кроме пятен крови, которые они оставили во время своей возни. Все ждали Тому: он убежал к своему компьютеру, как только Кэйа рассказал о неестественной работе одной из криокапсул.

Тома вернулся через несколько минут.

— Я проверил, — он изрядно запыхался, пока бежал из медсанчасти. — У третьей капсулы было изменено время пробуждения.

Кэйа нахмурился, закрыл глаза и прорычал что-то с досады, и словно в ответ ему Дилюк усмехнулся.

— Охренеть. А что ж ты не проверил это до сна?

— Знаешь, сколько раз что-то шло не так, или кто-то залезал в предустановки? — Тома возмутился, и Кэйа с поддельным, злым любопытством уставился на него, уперев руки в бока. — Ни разу! Я не мог предугадать, что именно в этот раз что-то пойдет не так!

Они почти синхронно всплеснули руками и замолчали. Никто не знал, что делать с нарушителем, да и был ли это в принципе нарушитель, а не очередной подосланный корпоратами шкет (не железка!), миссией которого было не только пойти и чинить поломанную связь, но и сделать что-то секретное (или зловредное!), о чем никто, кроме кабинета директоров, не должен знать. Такое уже происходило, и в предыдущие разы никто не собирался ставить Кэйю в известность о дополнительных планах. Будет очень неловко, если сейчас окажется, что Дилюк действительно был представителем корпорации, и что он…

— Может, ты представишься? — подал голос Кэйа. Он стоял в обычной футболке с жетонами, блестящими у него на шее, в штанах, в ботинках и куртке, а Дилюк продолжал сидеть перед ними в трусах. Он поднял на него глаза, и в них не было ни страха, ни злости. Он был спокоен, и Кэйе уже хотелось найти то, что лишит его этого мнимого спокойствия, на которое он, по правде сказать, не имел никакого права. — Ну, скажешь свое настоящее имя?

— Меня зовут Дилюк Рагнвиндр, — медленно, словно разговаривал с детьми, произнес он. Джинн усмехнулась, даже не дослушав.

— Ну да. И ты, конечно же, механик корпорации межзвездного мира?

— Нет, — спокойно пожал плечами Дилюк. — Я не механик корпорации межзвездного мира.

Кэйа и Люмин переглянулись. Кивнув ему, Люмин развернулась и ушла из кафетерия, и Дилюк громко усмехнулся, потому что она тоже была полностью одета и потому что теперь его, судя по всему, ждал личный разговор с родителями. Тому тоже отослали взглядом, вместе с Каве, искать механиков и развлекать их по мере возможности. В кафетерии остались два пилота и новоявленный заяц.

— То есть ты под своими именем-фамилией проник на корабль вместо одного из механиков, прикинулся дурачком, который ни сном ни духом о том, как работают криокапсулы, изменил программу своего сна, чтобы… что? — Кэйа присел перед ним и сложил на коленях руки. Дилюк улыбнулся ему, показались окровавленные зубы, трофей от их недавней драки. — Сам скажешь, или помочь?

— И как вы поможете, капитан? Ногти выдирать будете?

— Да нет. Просто засунем в криокапсулу до окончания поездки, а по прибытии домой сдадим как груз. Но если хочешь, можем и с ногтями поэкспериментировать.

 — Конечно. Эй, — он поднял голову и толкнул ею в сторону Джинн, — Ты же Гуннхильдр? Я о тебе слышал, ты много что можешь вытворять, и не только с ногтями и зубами.

Она бросила быстрый взгляд на Кэйю, но тот остался совершенно не впечатлен. Джинн Гуннхильдр тоже работала на КММ прежде, чем Кэйа нашел ее в одном из баров на старой Луне, пьяную вдрызг и зачинившую веселенькую такую драку с местными забияками. Ему было все равно, что она делала под эгидой компании, и сейчас он, обойдя Дилюка, негласно благодаря за то, что напомнил о Джинн, схватил его за плечо и с силой нагнул вперед, отчего Дилюк зашипел и закашлялся. Джинн подошла ближе. Она увидела кривую чернильную картинку, рассеченную шрамом.

— Ты же охотилась за головами, верно? Если он не боится говорить настоящее имя — если оно вообще настоящее, — значит, в реестрах его нет. Но есть кое-что другое, — Кэйа повернул голову к его спине. —  Это тебе ни о чем не говорит? Похоже на созвездие Орла, или… Феникса?

Джинн встала рядом с ним и резко осекла его.

— Не может это быть Феникс. Анкаа* слишком далеко, КММ посчитала нецелесообразным обустраивать там колонию. Но если это Орел… Знаешь, в банде, действовавшей в одной из галактик на границе Змея и Девы, так записывали информацию о человеке. Если это созвездие Орла, то, значит, он орудовал примерно на три часа к востоку от нас. Количество звезд, — рукой, словно Дилюк был экраном компьютера или картой, она плавно касалась каждой из трех звезд, которые были соединены по бледной холодной спине невидимой линией, — Равнозначно статусу. Больше подвигов — больше звездочек между основными звездами в созвездии. Прям как в начальной школе. Но этот шрам…

— Эй! Я вам не учебник, хватит меня лапать! — рявкнул Дилюк и дернулся вперед, и Кэйа с Джинн тут же подметили, что хорошо бы заменить халат на наручники или, по меньшей мере, нормальную веревку. — Давайте так: я сам ушел, достаточно давно, чтобы и шрам зарос, и вся эта клякса превратилась в партак.

— Значит, наемник-одиночка? — они обошли его, и он вновь упирался взглядом в их колени.

— Это неважно.

— Да уж конечно… — фыркнула Джинн и посмотрела на Кэйю, ища в нем поддержку, но увидела лишь просьбу перейти к другим насущным проблемам. — А что тогда важно?

— А то, ребята, — он снова улыбнулся, подняв на них глаза. Они у него были теплые и карие, и густые красивые ресницы их обрамляли, и если бы, думал Кэйа, не некоторые обстоятельства, он бы точно мог сойти за какого-нибудь харизматичного законника с огромным опытом поездок по самым разным колониям и планетам. — Что вы не знаете, в какую задницу себя втянули в обмен на лишние пару тысяч кредитов.

— О, как. А ты типа знаешь.

Он смотрел на него и не отводил взгляда. И его губы собрались, он поджал их, шумно вдохнул и вновь улыбнулся.

— Знаю.

— Капитан Гуннхильдр, капитан Альберих, — захрипело старое радио, выдав перед этим в атмосферу пару похабных звуков. — Пройдите в рубку диспетчера. Ребят. Тут важное.

Они развернулись к громкоговорителям, вшитым где-то под потолком, как если бы Люмин могла их видеть и понять, что ее проблема всплыла не в лучшее время. Дилюк хмыкнул.

— О-па, капитаны. Долг зовет.

Капитаны вновь переглянулись, посмотрели на Дилюка. Они нашли решение быстро и почти без слов: его оставили там, покрепче завязав руки вокруг ножки стола, связали ноги, а в рот засунули тряпку на случай, если его терпение закончится, и он решит немного поорать. Он смотрел, не моргая, как две фигуры исчезли за стерильно-белыми дверьми.

В берлоге Люмин стояли компьютеры, которые росли до потолка, как виноградные лозы с гроздьями-кнопками всевозможных цветов, а сбоку располагалось окошко, сквозь которое космос просачивался в диспетчерскую и напоминал им, что они лишь пленники его необъятных просторов. Сейчас в окошко резал свет экзопланеты, отраженный свет своей звезды. Та тоже летала, кажется, совсем рядом и была размером с глазное яблоко, не меньше, но капитан уже давно научился не обманываться длиной и шириной. На орбите, совсем рядом, их встречал основной их клиент: космическая станция «Герта», острая и блестящая, и при этом крайне одинокая. Кэйа и Джинн замерли на мгновение, завороженные тем, что видели. Люмин привлекла их внимание, нарушив тишину:

— А зайца вы на кого оставили?

— Пускай сам себя развлекает, — спокойно ответил Кэйа. — Он заперт, не беспокойся. Что за важное дело?

Люмин была в серой майке и дутых штанах, у нее на руках висели браслеты-плетенки, а на голове болтались наушники и микрофон. Она перестала улыбаться, когда услышала вопрос, развернулась на кресле и потянулась к компьютеру:

— «Герта» не отвечает.

Они подошли ближе к ее креслу. Маленькая Люмин, которая была и диспетчером, и навигатором, и, если возникала такая необходимость, лечила баги в системе управления внутренностями корабля, сидела, поджав колени, на большом кресле и в третий или четвертый раз набирала нужный код. Когда она это сделала, по комнате пронесся гулкий писк, точно мимо них проплыл староземельный синий кит, которых давно истребили, превратив океан в сплошной разлив нефти. Она прочистила горло и быстро заговорила:

— Говорит корабль «Борей», регистрационный номер 126734-К-122. «Герта», я запрашиваю разрешение на посадку! Ответьте. Прием. Мать вашу, «Герта»!

— Тихо, тихо, — Кэйа хмуро смотрел сквозь стекло на тихую, безмолвную глыбу металла. — Разве не ради этого мы везем механиков?

— Да, но… сигнала нет совсем, понимаешь? Даже сигнала о помощи. Аварийная система станции не питается от основных источников энергии и первой посылает сигнал о бедствии. Думаешь, если что-то случилось, такая махина не смогла бы отправить автоматический?

— Если нет сигнала о помощи, значит, помощь не нужна.

Джинн и Люмин одновременно повернулись к нему, и Кэйа выругался на них, поджав губы. Он чувствовал усталость. Он устал думать, как бы выкрутиться из ситуации с этой чертовой станцией, которая жила и вымерла из-за нападения космического монстра одновременно, и не потерять остатки самоуважения, ведь у себя в голове Кэйа уже давно соединил то, что сказал ему Варка, с тем, что происходило сейчас в диспетчерской рубке. Прокашлявшись, он улыбнулся им двоим и добавил, стараясь звучать спокойно и уверенно:

— Итак, компания знает, что на станции плохо со связью. Прошло аж девять недель, представляете? И никаких сигналов больше не было. И если такая огромная махина не отправила ни один сигнал SOS, значит, все хорошо. Почему мы сразу думаем, не получая ответа, что случилась какая-то беда? — отмахнулся он. — Предлагаю начать посадку. Нас в любом случае ждут, думаю, сюрпризов не будет. У «Герты» есть несколько гравитационных центраторов. Мы аккуратненько подлетим к ним и присобачимся к шлюзу, и ребята взойдут через него на станцию. Сложно, но я такое уже делал, и не раз.

— Не знаю, почему, но мне это не нравится, — пробормотала Люмин, надевая обратно свои наушники.

Они вышли в коридор и даже не вспоминали о пленнике и о закрытом кафетерии. Вскоре по кораблю пронеслось сообщение, благая весть для всех ее обитателей, что с приказа капитанов они скоро начнут посадку.

— Я согласна с Люмин, — внезапно произнесла Джинн, когда они сели на свои места. Кэйа повернулся к ней со слабой улыбкой.

— Что, тебе тоже ничего не нравится?

— Да. И ты ведешь себя странно, — она сделала небольшую паузу. — Тебя совсем не смутила ситуация, в которой огромная махина с десятком людей на борту не отвечает на запросы от корабля, который должен ее обслужить? Мы можем пару часов провисеть рядом и подождать, спешка ни к чему.

Она смотрела и прожигала в его щеке дыру, пока он тянулся к очередной коробке с кучей кнопок и маленьким экраном. Это был музыкальный проигрыватель старого типа — Джинн перехватила его руку, сжав пальцы. Он шумно вздохнул, вывернулся и нажал на большую кнопку в центре. Кабина пилотов постепенно наполнилась плоскими гитарными рифами в окружении барабанного шума, словно змеи крались в зарослях дикого леса.

— Могу я тебе доверять? — окружив себя музыкой, он был максимально серьезен и смотрел лишь вперед себя. Джинн без раздумий кивнула. — Ты что-нибудь слышала про «Лофу» и то, что с ней случилось? Вот, вероятно, то же самое происходит с «Гертой», которая к островку Сяньчжоу находится ближе всего.

  По его взгляду, неотрывному, немигающему взгляду двух почти прозрачных глаз, которые как будто выжег вечный день вечногорящей звезды, Джинн поняла все. Она поджала губы, сжала кулак, и Кэйа со смехом подумал, что не обиделся бы на нее за то, что та ему врезала.

— Гад, — прошипела она. — Ты ничего не сказал!

— Потому что я и сам не должен этого знать. «Герту» изнутри пожирает инопланетная тварь, а эти корпоратские ублюдки — живое мясо, фокус-группа, которая и скажет дядькам в пиджаках, все серьезно, или нет. Починят систему? Супер. Сдохнут к чертям? Не супер. Варка сказал: доставь механиков и вали. Он сказал мне это исключительно потому, что все еще считает, что я типа ему сына заменил. Потому что ему меня жалко. А кто или что нуждается в механиках, механики ли это вообще — мне плевать. И тебе — тоже, — Джинн скривилась, смотря, как Кэйа вытянул в ее сторону указательный палец. — Если ситуация выйдет из-под контроля, я брошу этих корпоратских ублюдков там и улечу, поняла?

Джинн больше не смотрела на него.

— Каве был корпоратским ублюдком. Я была. И ты, Кэйа, ты тоже был им.

— Ага. Себя б я бросил первым.

Больше он ничего не сказал ей, и запел гнусаво и противно, специально, чтобы она отвлеклась на его противное пение, бэк-вокал древнему исполнителю-землянину, поселившемуся в маленькой коробочке слева от него. Джинн выпустила выдох и не нашла ему замену: возмущение заполнило ее легкие.

— Говорит капитан старичка-Борея, — разнесся его голос, а на фоне приглушенно били двухкратные ритмы чего-то заводного, но печального. — Время на станции «Герта» — восемь часов пятнадцать минут. Сегодня четверг, двигатели гудят, система охлаждения охлаждает, а мы готовимся к посадке. Просьба занять сидячие места или хотя бы пристегнуться, а дорогому гостю в кафетерии я предлагаю ухватиться покрепче за любой предмет фаллической формы в радиусе его видения. Ничего серьезного, но во время посадки лучше не гулять, сами понимаете. Такое дело, площадку нам не предоставят. Мы состыкуемся через шлюз, и поверьте, ребята, вам крайне повезло, что вас везет настоящий профи в этом деле.

— Дрянь, — прошипела Джинн, и Кэйа не посмотрел на нее.

Отправив колонизаторов вместе с инструментами на ближайшую планету, «Герта» превратилась в исследовательский институт, откуда люди улетали и куда прилетали. Днем и ночью несколько прямоугольных, обнесенных металлом шлюзов в самом хвосте корабля смотрели в пустоту на случай, если кому-то потребуется экстренная посадка. Сейчас к ней готовился спуститься необъятный гигант, и все же, он был несоразмерно мал в сравнении с космической станцией.

— Стабилизаторы гравитации в норме? — громко спросил Кэйа, словно их предыдущего разговора не существовало. Джинн нахмурилась, против воли принимая такое условие.

— В норме.

— А на станции? — космос в их окне сменился множеством панелей и дверей, рядом с которыми мигали зеленые и красные детекторы. Джинн осмотрела помещение, закрытую часть площадки, на которую они прилетели.

— Есть.

— Воздух?

— Есть. Герметизация не нарушена.

— Ну слава богу. А то я думал, им придется работать в скафандрах.

Неожиданно Джинн усмехнулась.

— А что, Варка не пообещал компенсировать скафандры, которые останутся с механиками, если ты сбежишь?

Она с кривой усмешкой уловила то, с каким раздражением Кэйа выдохнул и повел головой.

— Слушай, ну не всю же жизнь возить туда-сюда коробки.

— Нихерово ты перешел с коробок к тому, чтобы бросать людей на верную смерть.

Он ее не слышал. Сделал вид, что не услышал, что настроился, сосредоточился на том, чтобы соединить крохотный вход с крохотным выходом в боку корабля. Он вел его, как ребенка, нежно и осторожно, и при этом прекрасно зная, что делает. Неровная глыба металла и человеческих тел, а еще цифр и радиоволн, «Борей» задул, подобно своему тезке, и на мгновение все пассажиры корабля почувствовали, как их волосы поднимаются в воздух, после чего все, кто был на корабле, резко вжались в свои кресла — станция приняла их, шлюзы и коридоры зацепились, образуя цельное пространство. Нежная, спокойная пришвартовка: кажется, никто не умер и никого не стошнило себе в костюм.. Гордо улыбаясь, Кэйа закрыл глаза и медленно поднял в воздух руки, прося невидимые овации не останавливаться и звучать лишь громче, воздавая почести его мастерству.

Джинн не смотрела на это. Встав с кресла, она вышла из кабины пилотов.

В комнате, где, пристегнутые, сидели их гости, его встретили настоящими аплодисментами. Улыбнувшись им, Кэйа в шутку поклонился. Он смотрел на них, на разных, на настоящих профессионалов своего дела — или нет? Кому нужна была списанная со счетов станция, которую вот-вот снесут, а на месте построят новую, с торговыми центрами и смотровыми площадками, с отелями, с бизнес-залами, с фонтаном и муляжом старой «Герты» в центре главного фойе? Он смотрел им в глаза, кому-то пожимал руки. Их было трое. Четвертое кресло пустовало.

— Ну, ребята, свою работу вы теперь знаете лучше моего. Я был рад вас везти.

Механики тут же заважничали. Кэйа не провожал их. Он не видел, как они уходят прочь.

Он вернулся в кафетерий, оставив все на Джинн, на Тому, на Каве — на кого угодно, кроме себя. Дилюк сидел, запрокинув голову и закрыв глаза. Он почти упирался в стол своим лбом, рыжие волосы взмокли от пота и прилипли к нему: швартовка на нем сказалась не очень хорошо. Кэйа хмыкнул и сделал вид, словно он сейчас совсем один в белоснежном кафетерии. Сделал вид, что те мгновения тихого спокойствия, которые у него забрали, все еще не закончились. Он налил себе еще кофе, порылся в одном из ящичков, в которых хранилось что-то сыпучее, и, отодвинув пару упаковок каких-то овсяных гранул, вытащил фляжку. Заначки у него были разбросаны по всему кораблю, а сейчас ему хотелось, чтобы кроме заначек вокруг ничего не было, и никого — тоже. Чтобы он лежал и пил, и чтобы ему было хорошо. Кэйа вздохнул, добавил пару капель в свою кружку и перемешал. Потом, после первого глотка, сладко-крепкого и густого, он посмотрел на Дилюка. Дилюк смотрел на него. Тряпка, темная и мокрая, выпала изо рта и болталась на шее.

— Мы прилетели, — произнес Кэйа. — Ты, наверное, понял. Стукнуло башкой во время приземления, а?

— Ну да. Я хотел бы сидеть в кресле в этот момент.

— Много хочешь, — фыркнул Кэйа. Обзор снова закрыла кружка, и ее варево становилось языку привычным и родным. — Прилетим назад, я сдам тебя корпоратской мусорне, и тогда проси свое кресло.

— У-у-у, — у него на лице появилась мерзенькая улыбка. Он явно был удивлен, но слова его не напугали. — Плохое настроение, капитан? Что-то случилось?

— У меня?

 — У вас.

— У меня все отлично, — капитан облизнул губы. — Все, мать его, просто замечательно. Не я же привязан к ножке стола.

В тишине он пил свой особенный кофе и воспроизводил ту самую мелодию, которой пытался заглушить несогласие Джинн, и чем дольше она играла в его голове, тем больше он жалел о том, что поделился с ней своим секретом. Гораздо проще было похоронить его в бескрайних просторах черной массы в одиночку.

— Послушай, — Дилюк сдался первым, — пусти меня на станцию. Поверь, лишний груз тебе ни к чему.

— Ага, размечтался. — Кэйа даже не смотрел на него. — «Лишний груз», да? Знаешь, что я думаю? Что если б тебе просто надо было слетать на эту станцию, ты бы взял и попросил отвезти тебя какое-нибудь туристическое корыто. Что, даже если бы мой корабль и был единственной возможностью добраться до «Герты», ты бы не стал менять настройки криокапсулы и похищать информацию, будь у тебя исключительно благие побуждения. Скорее всего, ты намеревался навредить либо механикам, либо оставшимся жителям, если они вообще там остались. Ты же наемник, верно?

Внезапно Дилюк перебив его, не дав закончить полную раздражения речь:

— Ты тоже своего рода наемник, капитан.

— Э, нет. Я — пилот. В прошлом пилот-майор, официальное лицо. У меня карточка есть, есть жетоны, и мое имя, если вбить его в системы, не выдаст какую-нибудь ошибку. Я не состою в бандах, не нарушаю закон — хотя бы адекватные его пункты. И я не убиваю.

После его слов последовало молчание. Дилюк посмотрел ему в глаза, и Кэйа подумал, что он знает, он знает все, и о нем, и о его проданной совести. Однако Дилюк лишь вздохнул и покачал головой.

— Я назвал мое настоящее имя. Мне кажется, это достаточно веский аргумент доверия от наемника.

— Мне тебя по головке погладить за честность? Какой ты умница, не соврал. Это все, что я могу тебе дать, родной — честность нынче не стоит и гроша.

Он немного постоял после того, как допил свой кофе — давал отдохнуть себе и команде, которой еще только предстоит узнать, что они бросили трех человек на верную смерть, а когда закончил, то с улыбкой отправил Дилюку воздушный поцелуй, в дань уважения тому, что произошло сразу после пробуждения. Однако они не полетели; напрасно Дилюк то напрягался, готовясь к суровому взлету, то опускал плечи и выдыхал в мнимом облегчении, то вновь и вновь пытался выпутать руки из этих десятков петель, которыми Кэйа его связал. Ничего не менялось, и земля не уходила у него из-под ног.

Значит, что-то случилось.