Посреди очередного конца света в некоторый момент засыпают три агента, и неведомая случайность связывает их сны воедино. Только «Эпсилон» об этом не знает.
***
Без сопротивления проваливается в горячечный интоксикационный бред Илья, уверенный, что даже это лучше, чем опять беседовать со своим страхом, стоящим над душой.
— Илюха… Илюха, не смей отрубаться! — вернувшийся Джек мечется туда-сюда у больничной койки, то и дело срываясь на отрывистые взлаивания. Но тому, кому адресованы эти слова, хоть бы хны; если до этого он хотя бы иногда шепотом отвечал страху, то теперь замолчал, затих, словно коньки откинул.
— Екарный бабай, тварина, отстань от него, а то ща как цапну! — рычит пес в никуда, на самом деле не чувствуя ничьего потустороннего присутствия, но всеми силами делая вид, что это не так.
Пустота не отзывается, Илья — тоже. Прочие присутствующие в палатке — тоже; у этих — радиационные ожоги на полморды, от них разит смертью, и они уж точно не способны вмешаться в происходящий дурдом.
— Илюха, да ответь же! — он подпрыгивает так высоко, как только позволяют короткие лапы и тяжесть защитного костюма — достаточно, чтобы мельком увидеть физиономию горе-агента. У того челюсти стиснуты так, что, кажется, зубы вот-вот раскрошатся, глаза под опущенными веками отплясывают самбу, а брови сведены к переносице; ничего общего с тем летаргическим состоянием, в котором они с Леркой валялись в доме-с-призраками. К лучшему это или к худшему, но Илья вырубился не из-за воздействия своего страшилища.
— Понял, мразь? — щерится во все зубы Джек. — Нас так просто не возьмешь!
***
Ошарашенный и вымотанный всем происходящим, полусидя на каких-то ящиках, отключается в одной из палаток Тони, без году неделя брошенный в горнило бытности спецагентом.
— Черт, да где тебя носит? — Юнис ворчит больше по привычке. Возиться с «зеленью» всегда было, есть и будет тяжело — а во время полномасштабного ЧП сложность этого занятия и вовсе возрастает чуть ли не экспоненциально.
Слегка неуклюжими из-за толстых перчаток руками она достает трекер, находит нужный контакт. Выжидает…
«Абонент не…» — все ясно, абонент не абонент.
— Опять двадцать пять… — вздыхает она, закатывая глаза. И куда мог отправиться ее непутевый протеже?
…Она находит Тони в палатке техников — пустой, если не считать его персоны, беззаботно дрыхнущей в немыслимой позе на ящиках с оборудованием. Спасибо, хоть не на тех, что с надписями «Осторожно, хрупкий груз!» …
Невыносимо хочется закрыть лицо рукой, но мешается противогаз. Подайте ей того гения, который решил, что отправлять на передовую новичка, еще даже не прошедшего базовую подготовку — отличная идея. Он ведь даже от звука вызова не просыпается, а это едва ли не первое, чему учат «зелень»!..
***
Измученный неослабевающим напряжением, тяжестью ответственности на плечах и болью потери, где-то в штабе смежает тяжелые веки Невер, убеждая себя, что это всего на миг… но забывается тревожным сном.
Будь дверь кабинета обычной, полевому руководителю научного отдела пришлось бы открывать ее ногой — руки заняты планшетом и стопкой распечаток. Но датчики движения делают свое дело, и дверь с тихим шорохом уходит в стену.
— Невер, ты запрашивал данные по картине электромагнитных полей… — начинает он, бросает взгляд поверх своей ноши и умолкает.
Слишком уж знакома представшая ему картина.
Сколько раз во время кризисных ситуаций он вот так же заставал здесь Алису? Сколько раз лицезрел ссутуленную спину и полускрытое ладонью в жесте «я-две-секунды-передохну-и-продолжу» лицо?
Но Алиса, наученная опытом, всегда спала вполглаза, даже потеряв контроль — и по-звериному сторожко вскидывала голову, как только слышала шаги.
Невер не шевелится, даже когда вошедшему до его стола остается от силы пара метров. Скованный усталостью, хмурящийся и сейчас, он кажется как никогда уязвимым.
Норт жалеет, что дверь автоматическая. Жалеет, что не мог по-человечески громко хлопнуть ей, входя, и сделать вид, что не заметил этого мгновения слабости.