— Котёнок, ты идёшь спать? — Юнги сонными глазами смотрел на мужа. — Второй час ночи.

    Альфа встал попить воды и обнаружил Тэхёна в гостиной. Омега увлечённо шил уже второго медведя.

    — Ещё минуточку, — пробормотал Тэ, пришивая глазик игрушке.

    — Тэ, тебе нужно отдыхать, — пробурчал Мин, подходя к супругу. — Ты что, решил кустарное производство мягких игрушек открыть?

    — А это идея! — оживился Тэхён и показал плоды своих трудов. — Смотри, какая прелесть. Тебе нравится?

    — Очень, — заверил его Юнги, забирая медвежонка. — Очень хорошо, что ты нашёл себе занятие по душе, но о сыне подумай. И о себе. Пора в кровать. У тебя завтра целый день впереди.

    — Юни, — воодушевлëнно протянул Тэ, позволяя Юнги помочь ему встать с дивана, — ведь можно шить не только медведей.

    — И кого ты ещё собрался шить? — улыбнулся альфа.

    Они вышли из гостиной, выключив свет. Мин рассматривал игрушку, отмечая про себя кривые стежки. Но медвежонок и вправду был милым.

    — Ну, котов и зайцев, — протянул Тэхён. — Да кого угодно. Мне понравилось.

    — Котёнок, — пара дошла до спальни Тэ, — а почему у твоего медведя нет рта?

    — Игрушки Тильда всегда без ротика. Все. И куклы, и звери, — ответил Тэхён, открывая дверь в свою комнату.

    — Почему?

    — Согласно народному поверью, кукла без лица является неодушевлëнной, — начал объяснять омега. — В неё не может вселиться злой дух и навредить. Поэтому она может одновременно оберегать малыша и быть для него игрушкой. А ещё мне кажется, что эти игрушки подстраиваются под настроение. Если тебе весело, то медвежонок в твоём воображении тебе улыбается. Если грустно, то плачет вместе с тобой.

    — Ого, как всё серьёзно, — улыбнулся Юнги. — Подаришь мне этого?

    Альфа помахал игрушкой.

    — Конечно, Юни. Спокойной ночи, — Тэхён зевнул. — Что-то я устал.

    — Отдыхай, — сказал Мин, целуя в лоб мужа. — Завтра поспи подольше. Не нужно меня провожать.

    — Хорошо.

    Тэхён вошёл в спальню и закрыл за собой дверь. Быстро переодевшись в пижаму, омега лёг в постель и глубоко вдохнул. От подушки Юнги исходил запах альфы. Тэхён любил этот терпкий аромат кофе. Когда он его ощущал, то ему сразу становилось спокойно. Этот запах для Тэхёна — гарант безопасности. Малыш зашевелился, едва ощутимо толкая Тэ изнутри.

    — Скоро ты меня во всю будешь пинать, — прошептал омега, прислушиваясь к толчкам. — Интересно, какой ты? На кого будешь похож? Я очень надеюсь, что на меня. Если на него, не знаю, как смогу смотреть без боли на тебя. Но я люблю тебя, малыш. И я справлюсь.

    Его мысли вернулись к Чонгуку. Он старался не думать о Чоне. Но не всегда это выходило. Иногда альфа возвращался в голову Тэхёна. В последнее время это случалось крайне редко. У Тэ вновь болезненно сжалось сердце. Омега снова ощутил фантомные грубые прикосновения. Жёсткие впивающиеся губы в его рот. Укусы и удары. А ведь он даже не целовался никогда по-настоящему. Эти животные поцелуи Чона навряд ли можно назвать вообще поцелуями. Его первый сексуальный опыт оказался насилием. Кроме боли, он Тэхёну ничего не принёс. Так же, как истинность.

    Тэхён был уверен, что никогда больше не даст к себе прикоснуться ни одному альфе. Юнги не в счёт. Прикосновения супруга успокаивают, но не более. Даже когда метка сойдёт, Тэ будет один в интимном плане. Он о себе сам позаботится. Но никогда не позволит альфам его использовать. Не сможет. И дело здесь совсем не в истинности.

    — За что ты со мной так поступил? — тихо спросил Тэхён, обращаясь к Чонгуку. — Я не заслужил этого. Никто такого не заслуживает. Ни один человек. Но ведь ты меня и за человека не считал.

    Омега тяжело вздохнул, отметая от себя мысли о Чоне. Он прекрасно понимал, что если Юнги встретит истинного, Тэ отпустит мужа. И останется один.

    Довольно сильный толчок заставил омегу вздрогнуть.

    — Прости, Юджини, — омега погладил живот. — Не один. Давай спать, мой хороший.

    Тэхён медленно погрузился в сон. Сон, в котором его истинность оказалась такой, какой и должна быть. В котором он и Чонгук любили друг друга и были счастливы вместе. Где подушка пахла не кофе, а горьковатым миндалём.

    ********

    Чонгук смотрел из своего окна на дом Паков. В нём не было света. За окном стояла глубокая ночь. Сон к альфе не шёл. Он всё время в голове прокручивал разговор с Чимином. Пак — первый человек, которому Гук сказал правду, не считая отца. Странно, но это принесло какое-то облегчение. Из глаз Чимина исчезла жалость к нему. Жалость раздражала Чона. Он больше не мог её видеть в глазах других людей. Это неправильно. Он не заслуживает её. Жалеть нужно не его, а Тэхёна.

    — Остался месяц, и я погружусь в другой мир, — прошептал Гук, отходя от окна. — И там я никому не скажу, что у меня был истинный. Я больше не могу видеть незаслуженное сочувствие.

    Он взял фото Тэхёна со стола. Горькое подобие улыбки растянуло губы альфы.

    — Ты очень красивый, Тэ. Знаю, поздно говорить тебе такие слова. Но я буду их говорить. Как же я хочу тебя увидеть. Хотя бы ещё раз. Просто посмотреть издалека. Я даже к тебе бы не подошёл.

    Лёгкий стук в дверь заставил альфу прервать свой монолог.

    — Войдите.

    В комнату вошёл Хосок. Старший альфа пристально посмотрел на сына, а затем на фотографию в его руках.

    — Я увидел свет и решил, что ты ещё не спишь.

    — Ты верно решил, — хмуро произнёс Чонгук, ставя фото на место. — Ты что-то хотел?

    — Да. Как прогулка с Чимином? — поинтересовался Хосок. — Всё нормально?

    Гук вспомнил, как скомканно с ним попрощался Пак. Прошептав тихое «пока», омега быстро исчез за воротами своего двора.

    — Нет, — честно ответил Чонгук. — Отец, я ему всё рассказал.

    — И? — Хосок сел на стул у письменного стола. — Как он отреагировал?

    — Как и предполагалось, — хмыкнул Гук. — Теперь он меня презирает.

    — Сын, ты это сделал специально?

    — Да.

    — Зачем?

    — А-то ты не понимаешь, — прищурился Гук. — Я не знаю, какую вы игру с Паками затеяли, но она не удастся. Вы уже все проиграли.

    — С моей стороны нет никакой игры, — устало вздохнул старший Чон. — Я знаю, что Гёнхи хочет свести тебя с Чимином. Но я так же знаю, что этого никогда не будет. Просто ты совсем стал отшельником. Это плохо, Гуки.

    — Это ненадолго, — Чонгук отвернулся от Хосока. — Через месяц у меня призыв.

    — Всё же ты не оставляешь эту идею с армией?

    — Нет.

    Хосок потёр глаза. Его надежды не оправдались. Придётся отпустить сына. Он взрослый и сам должен выбирать свой путь. А Хосоку остаётся только поддержать его начинание. По существу, это довольно благородное дело — защищать свою страну. Сама армия Хосока не сильно волновала. Его беспокоило решение Чонгука вступить в ряды миротворцев. Это уже совсем другое дело. Сына могут отправить в любую горячую точку мира. А учитывая, через что сейчас проходит Гук, он туда сам рванёт. Вот это не давало покоя Хосоку. Он не хотел потерять ещё и сына. Тогда у него исчезнет всякий смысл жить. Но Хосок был умным. И прекрасно понимал, что чем больше он будет запрещать, тем больше Гук будет рваться в бой. Он решил поддержать во всём Чонгука, справедливо рассудив, его сына навряд ли сразу зачислят в миротворцы. Для этого нужно пройти обязательную службу и получить хоть какое-то звание. В конце концов, если Чонгук хочет стать офицером, то ему необходимо получить соответствующее образование. А это минимум несколько лет. За это время может многое измениться.

    — Моё отношение к этому ты знаешь, — серьёзно произнёс Хосок. — Но я поддержу тебя. Ты выбрал сложную цель, сын. Я не вправе тебе что-то запрещать. Раньше это надо было делать. Сейчас уже поздно. Ответь мне только на один вопрос: ты перестал искать Тэхёна?

    — Да, — солгал Чонгук. — Мой альфа всё ещё не верит в его смерть, но я готов смириться.

    — Пройдёт время, и твой зверь тоже примет смерть истинного. Я знаю, о чём говорю.

    — Но я его никогда не забуду, — прошептал Чонгук. — И то, что сделал с ним.

    — Да ты и не сможешь, Гуки, — мягко сказал старший Чон, поднимаясь. — Даже если сильно этого захочешь. Эта боль навсегда с тобой. Она будет всегда тебя сопровождать. И днём, и ночью. Она теперь твоя новая подруга, которая тебя никогда не бросит. Верная и преданная. Только твоя, малыш.

    — Я знаю, — тихо ответил Гук. — Я готов к этому.

    — Рад, что ты это понимаешь.

    Хосок подошёл к сыну и потрепал по тёмным волосам так же, как делал это в детстве.

    — Спокойной ночи, сынок. Постарайся сегодня уснуть.

    — Спасибо, отец, — пробормотал Гук, сглатывая комок, подступивший к горлу. — Спокойной.

    Как только за Хосоком закрылась дверь, в голове Чонгука зазвучал долгожданный голос.

    «За что ты со мной так поступил? Я не заслужил этого. Никто такого не заслуживает. Ни один человек. Но ведь ты меня и за человека не считал».

    — Здравствуй, Тэ, — чуть слышно проговорил Чонгук, вернувшись к окну. — Ты прав, не считал. Я не знаю, что тебе ответить на этот вопрос.

    Чонгук смотрел на своё отражение в тёмном стекле. Он даже внешне изменился. Черты лица заострились. Глаза стали какими-то безжизненными. Он всё ещё был красив, но…

    — Теперь, Тэхён, я себя за человека не считаю…

    Продолжение следует…