«Мне вчера исполнилось шестнадцать лет, поэтому пришла пора отправляться в столицу и начинать новую жизнь, начинать осуществлять свои мечты», — размышлял Ким Шингван, глядя на старую потёртую карту, разложенную на столе, и пытался разобраться, какой дорогой идти, чтобы попасть в Нунбушин.

      Он был уверен, что в его родной деревне Чольмён не было подходящей для него работы — можно было устроиться либо кузнецом, либо земледельцем. Шингван умел обращаться с металлом и знал толк в кузнечном деле, ибо этому ещё в детстве его обучил его родной отец; после гибели родителей Ким продолжал оттачивать навык, изготавливая холодное оружие. Но он всегда хотел большего — главной мечтой детства являлось желание стать прославленным воином.

      — Ты понимаешь, что это опасно? — в очередной раз спрашивал его Юн Минбок. — Тебе не нужно идти в воины. Ты либо погибнешь, либо будешь вынужден совершить поступок, из-за которого будешь страдать всю жизнь. Или не сможешь кого-то спасти и будешь винить себя в том, что не помог.

      — Не пожалею, — отрезал Шингван, беря с собой оружие в ножнах и скромную провизию в дорогу, сложенную в рюкзак, похожий на мешок. — Ты не зря меня учил, отец, поэтому я отправлюсь в столицу и стану воином, чего бы мне ни стоило.

      — Я обучал тебя для того, чтобы ты смог себя защитить, если на тебя нападут, — объяснял приёмный отец, — но не для того, чтобы ты был пушечным мясом или выполнял работу наёмника.

      — Знаю, на что иду. Я буду воином ради того, чтобы защищать наше государство от противников, которые захотят его разрушить.

      Распрощавшись с приёмным отцом, понимавшим, что переубеждать бесполезно, юноша свернул в трубочку карту, вышел из дома и направился в сторону запада, где находился Нунбушин, столица государства Ачимтэян, страны утреннего солнца, радующего своим теплом и светом всех людей на планете.

      «Хоть бы не наступил дождь, иначе карта размокнет, а я не смогу сориентироваться, куда мне идти. Так, надо повернуть налево...», — размышлял Ким Шингван, снова внимательно изучая карту и населённые пункты.

      От родной деревни Чольмён до Нунбушина путь пролегал через леса, поля и две деревни, Пёдыльпанмён и Чонсанмён. Шингван шёл по проторённой дороге, держа перед собой карту Ачимтэяна. Путь предстоял неблизкий, но его мечта стоит того, чтобы пройти по этой дороге. Запомнив маршрут, Ким сложил карту в рюкзак и отправился дальше.

      Идя по родной деревне и осматриваясь вокруг, Ким Шингван уже чувствовал тоску по родине, ибо в Чольмёне прошло его детство и юность; в его памяти было много хороших воспоминаний о детстве, но было много и плохих, которые юноша с удовольствием забыл бы, если бы мог. Потрогав на правой щеке шрам от ожога, прикрываемый длинной чёлкой, Шингван прослезился и прошептал про себя:

      — Отец, матушка, я не смог вас тогда защитить, когда вас пытали, а мне чуть лицо не сожгли, и теперь этот шрам всегда напоминает о случившемся... Но теперь отправлюсь в Нунбушин и попытаю счастье... Я стану тем, кто будет защищать короля, защищать Ачимтэян, защищать людей от бандитов и преступников.

      В родной деревне Шингван нравился девушкам — грубые черты лица, придававшие ему мужественность, чётко очерченные скулы, большой нос с горбинкой, длинные волосы, заплетённые в низкий конский хвост, привлекали внимание. Одна девушка, живущая по соседству, Чжо Гюын, даже говорила, какой он красивый, пока не подняла чёлку и не ужаснулась от шрама, уродовавшего, как ей казалось, его лицо.

      — Лучше бы ты не скрывал своё уродство! Так было бы намного честнее! — отрезала Гюын, уходя от него.

      Ким загрустил от нахлынувшего воспоминания. Другие девушки более спокойно относились к его шраму, но они для него были не более чем хорошими знакомыми. Главное, чтобы встретилась та, для которой его шрам на лице не будет препятствовать знакомству, чтобы симпатия была взаимной. Именно так рассуждал парень после того, как Гюын его отвергла, хотя он не предлагал ей женитьбу.

      Идя по тропе, юноша не заметил, как покинул пределы родной деревни и шёл по дремучему лесу. Наступал вечер, и начинало холодать. Поёжившись от вечерней прохлады, Шингван прислонился к большому дереву, снял рюкзак, достал рисовый пирожок с рыбой и перекусил.

      «Вроде ничего не ешь, но так наедаешься. Так вкусно матушка готовит рисовые пирожки», — думал Ким.

      Заморив червячка, юноша шёл по лесу, где росли ели, сосны, берёзы, дубы и другие деревья. Путь пролегал через реку Чоёнган, славящуюся своими тихими волнами. Шингван стоял на мосту, смотрел на лёгкие волны и вспоминал, как два года назад он и Юн Киён, старший сын Минбока, вечерами стояли на мосту, опираясь на перила, смотрели в тихую водную гладь и мечтали о будущем.

      — Ты знаешь, кем я хочу быть, — изрёк Ким. — А кем хочешь быть ты, хён?

      — Я не такой самонадеянный, как ты, — улыбался старший названный брат. — У меня нет таких планов на жизнь. Хочу жить просто: работать мельником и жениться на хорошей девушке из простой семьи. Тем более я даже знаю одну. Гён Хёнчун. Она очень милая.

      — Она хочет выйти за тебя замуж? — спросил Шингван. — Думаю, она бы не отказалась от твоего предложения.

      — Пока не знаю. Но я сделаю всё, чтобы она полюбила меня, — самоуверенным тоном заявил Киён.

      — У нас вполне сбыточные мечты. Если постараться, то мы сделаем всё — наши желания осуществятся, — рассмеявшись, ответил Ким названному брату.

      Юноша улыбнулся от нахлынувших воспоминаний, глядя в тёмную речную гладь, в которой отражалось небо, солнце и облака. Становилось прохладнее, и парень ёжился, ибо серая хлопковая чогори и грязно-зелёные хлопковые пачжи плохо согревали в летнюю ночь; соломенные чипсины натирали ступни, причиняя небольшое неудобство, но Шингвана это не останавливало. Он продолжал идти дальше, ориентируясь по памяти. Услышав вой дикого животного, юноша машинально схватился за меч, который сам когда-то изготовил.

      Ким вспомнил, как когда-то отправился с приёмным отцом в лес за грибами пёго. Тогда мальчик, решив посмотреть необычный белый лесной цветок, отошёл чуть дальше от Юн Минбока; внезапно на него напал медведь и повалил его. Ким почувствовал резкую и невыносимую боль в спине, словно его плоть разрезали тупыми ножами, и от страха отполз в сторону. Приёмный отец одним ударом меча отрубил зверю голову, тем самым спас мальчика от страшной гибели. После случившегося, когда Шингван оправился после нападения, и на его спине остались четыре крупных шрама, Минбок принял решение обучить Кима необходимым навыкам по самообороне, чтобы тот мог защитить себя в случае нападения.

      Стараясь не дышать, юноша схватился на рукоять меча и был готов отразить нападение животного. Перед ним появился огромный волк, и Шингван, обнажив свой меч, медленно шёл к зверю, размахивая мечом. Через секунду перед ним лежал зарубленный труп волка. Поняв, что ему удалось себя защитить, Ким вытер кровь с меча и перешагнул через мёртвого зверя.

      «Если бы я его не зарубил, то, наверное, сам бы погиб», — пронеслось в голове у юноши.

      Пройдя быстрым шагом ещё километр, Шингван решил остановиться и сделать привал. Ему было страшно одному в лесу с дикими животными, но усталость и чувство голода брали своё. Ким осмотрелся; заметив ель, мечом нарубил еловые ветки и дрова со старого, уже упавшего дуба, спилил большую ветку с сосны и вставил её в землю. Сделав небольшую подстилку из нескольких брёвен, парень соорудил из длинных веток и лапника подобие шалаша.

      «Не хоромы, но спать можно», — про себя подумал Шингван, рассматривая получившееся временное место для ночёвки.

      Ким взял два бревна, развёл при помощи плуга огонь и поджёг валежник между ними. Поев пирожки, юноша думал, что будет делать, когда все запасы на дорогу будут съедены. Нужно будет либо искать грибы пёго или грибы ибсэбосот, либо охотиться, чтобы как-то прокормиться. Погасив костёр, Ким достал большой кусок мешковатой ткани и, улёгшись на сооружённую подстилку и завернувшись в «одеяло», быстро уснул, ибо долгая ходьба напоминала о себе. Проснувшись от палящих лучей солнца, бьющих в щели импровизированной палатки, Шингван перекусил парой рисовых пирожков и орешками из кедровой шишки и отправился в путь, убрав ветки от шалаша.

      Два дня парень блуждал по лесу, изредка останавливаясь, чтобы перекусить либо варёными в предусмотрительно взятом котелке грибами, либо случайно пойманным и пожаренным на костре рябчиком, мясо которого нанизывал на заточенные ветки, либо оставшимися рисовыми пирожками, запас которых становился всё меньше и меньше. Сон не шёл, и юноше не хотелось остановиться с ночёвкой, чтобы отдохнуть и привести мысли в порядок; он потерял счёт дням и не знал, какое сегодня число. На третий день к утру Шингван вышел к деревне Пёдыльпанмён, славившейся своими зелёными лугами и большими полями, на которых выращивали рис. Уставший от бессонных ночей Ким медленно брёл по рисовому полю, чувствуя желание поспать.

      «Как же хочется просто лечь и поспать...», — про себя размышлял незадачливый путешественник и тут же упал в колоски риса. Сон его сморил в одно мгновение.

      Шингван проснулся и осмотрелся — он находился в небольшой комнате и спал на полу, укрытый одеялом. Вокруг стояли шкафы и комоды, сделанные вручную из сосны.

      — Проснулся? — послышался грубый мужской голос, и перед парнем показался здоровый одетый в хлопковый серый ханбок и большой соломенный саткат мужчина средних лет с большими усами.

      — Здравствуйте. Простите, что уснул в вашем поле, — пробормотал Ким, потирая голову.

      — Я вижу, что ты устал, поэтому отнёс в дом. Выспался?

      — Вроде поспал. Сколько времени? Какой сегодня день?

      — Сейчас вечер. Сегодня десятое августа.

      Шингван выглянул в окно — на улице над рисовым полем сгущались сумерки, на небе появлялась полная луна.

      «Я столько спал?» — недоумевал Ким.

      В комнату зашла женщина средних лет, одетая в простую хлопковую грязно-синюю чогори и чхиму, и поинтересовалась:

      — Юноша, ты уже проснулся? Поднимайся, ужин готов.

      Поднявшись с татами и приняв ванны в застроенном плотной деревянной беседкой бассейне за домом, Шингван оделся и отправился в другую комнату, где его и хозяев дома ждал горячий ужин: варёная говядина, нарезанная полосками, и рис с бобами.

      — Всё, что у нас есть, — улыбнулась хозяйка дома.

      — Я понимаю, — улыбнулся Ким, беря металлическими палочками часть риса. — Сам не богат, поэтому не привередничаю. Извините, за то, что уснул в вашем поле. Две ночи не спал. Сон сморил.

      — Ничего страшного, — усмехнулся хозяин дома, — просто ты устал. Как тебя звать?

      — Я Ким Шингван. А вы?

      — Я Хон Чинчжон. Моя супруга Лим Сонми. Мы тут живём и работаем — собираем, обрабатываем и продаём рис. Откуда родом? Куда путь держишь?

      — Я из Чольмёна. Иду в Нунбушин, чтобы попытать счастья и стать настоящим воином. Мечом владею хорошо, знаю многие виды оружия и их применение. Даже могу создавать его, потому что знаю толк в кузнечном деле.

      — Мечта хорошая, только сможешь ли ты нести ответственность за нашего короля, за Ачимтэян, за наш народ?

      — Я знаю, что мне будет трудно, но я справлюсь с этим, и меня ничто не остановит, — ответил Шингван.

      — Наш сын тоже ушёл в Нунбушин, чтобы стать там воином, — рассказала Лим Сонми. — Только теперь он телохранитель у одного богатого лорда. Он только и делает, что выполняет поручения своего хозяина: найди, выследи и убей. Он не воин — он просто верный пёс для своего господина.

      — Я пойду на службу к господину только с одним условием — защищать, а не убивать людей по его указке, — отрезал Ким.

      — Надеюсь, что ты правильно будешь применять свою силу, — усмехнулся земледелец. — Не так, как Чунгэ. До сих пор не понимаем, почему он стал таким. Почему он ступил на скользкую дорожку наёмника. Не будь таким, Шингван.

      Как следует поев, Шингван остался ночевать у этих гостеприимных людей. Путь ещё предстоял неблизкий, поэтому нужно было отдохнуть и привести мысли в порядок.

      «Отец говорил, что я должен быть осторожен со всеми. Хорошо, что этот Хон Чинчжон оказался порядочным человеком. Чего ему стоило меня ограбить? Но он это не сделал. Побольше бы таких людей», — размышлял юноша, глядя на потолок.

      Хорошо выспавшись после трёхдневной ходьбы, Ким позавтракал простыми, но очень вкусными, на его взгляд, рисовыми пирожками с рыбой.

      — Спасибо за гостеприимство, — поблагодарил юноша гостеприимных хозяев дома и, поклонившись, добавил: — Я у вас в долгу.

      — Не стоит, — ответил Хон Чинчжон. — Если когда-либо тебе снова придётся идти по этой дороге, то мы будем рады приютить тебя.

      Распрощавшись с хозяевами дома, Шингван раскрыл карту Ачимтэяна и, рассмотрев путь до Нунбушина, отправился по направлению на запад. Утреннее солнце ярко светило, согревая своими лучами всё живое и неживое вокруг. Ким шёл по рисовому полю и рассматривал дома в Пёдыльпанмёне — те же самые большие деревянные дома с соломенными крышами, похожие на дома в Чольмёне, построенные руками самих крестьян, бескрайние рисовые поля, на которых созревали колоски, пропалывающие грядки земледельцы.

      Погрузившись в свои мысли о том, как Пёдыльпанмён немного напоминает Чольмён, Шингван не заметил, как вышел в лесную чащу, покинув пределы деревни. Наступала ночь, сгущались сумерки, и Киму становилось всё страшнее и страшнее. От каждого шороха он содрогался и хватался за рукоять меча, оглядываясь, прячась за каждое дерево. Дикие звери пока не появлялись, что радовало незадачливого путешественника.

      «Два раза я был на грани жизни и смерти. Третьего раза не будет! Лучше погибнуть на поле боя, чем умереть от лап зверя», — размышлял Ким, спрятавшись за ствол дуба.

      Только к утру Шингван вышел к широкой реке Камаган. Моста не было, переправщики на лодках ещё не пришли на работу, зато её можно перейти вброд, ибо река неглубока. Тяжело вздохнув, Ким шёл через реку. Вода, достающая ему по пояс, сковывала его движения, течение готово было сбить парня с ног, но он не сдавался и шёл вперёд, не обращая внимания ни на что. Выйдя из воды на другом берегу, Шингван снял и выжал и снова надел влажные пачжи в надежде, что они высохнут — благо, погода была солнечной.

      — Эй, дурень, что же ты лодки не дождался? — послышался сзади голос.

      — Не могу долго ждать, — обратил замечание в шутку парень, обернувшись. — Я могу сам добраться.

      — Сэкономил? — продолжал над ним смеяться незнакомый переправщик.

      Не желая слушать насмешки незнакомца, видимо обидевшегося из-за не полученных трёхсот гымчжонов, которым равна стоимость переправы, Ким отправился в лесную чащу.

      «Зачем обращать внимание на всяких глупых людей? Не от хорошей жизни они грубят. А если принимать близко к себе глупости, сказанные незнакомым человеком, то так можно и свихнуться», — размышлял Шингван.

      Впереди была ещё долгая дорога. Нужен был перевал. Доев оставшиеся рисовые пирожки, юноша бродил по лесу, ища грибы пёго, чтобы позже сварить их в котелке, заранее прихваченном из дома.

      «Заодно можно будет и рябчиком закусить, если совсем повезёт», — размышлял Ким.

      Удача была на его стороне — в чаще леса Шингван отыскал грибы пёго и сложил в рюкзак, чтобы отварить их и перекусить, когда появится чувство голода. Спустя несколько часов блуждания, услышав треск кустов, Ким заметил шевеление. Как можно тише обнажая свой меч, парень медленно приближался к кролику. Вспомнив уроки от Минбока, Шингван на цыпочках подкрался к добыче и одним ударом меча убил ничего не подозревающую зверюшку.

      «Мне тебя жаль, приятель, но я хочу есть», — думал про себя Ким.

      Устроив привал, юноша развёл небольшой костёр, разделал перочинным ножиком тушку кролика и сварил кусочки мяса с грибами пёго. Шингван без особого удовольствия ел варёную крольчатину вперемешку с грибами. Без соли и без лука было не очень вкусно, но нужно было что-то есть, чтобы выжить в этом лесу и не умереть от голода. После трапезы, почувствовав, что хочет спать, юноша погасил костёр, срубил дуб, сделал себе подстилку из брёвен, окружил её небольшим шалашом из срубленных веток с листьями.

      «Интересное путешествие в лесу. Да, я близок с природой. Но всё равно жутко тут спать. Но это временные неудобства. Главное — думать о будущем. Скоро приду в Нунбушин и найду работу, а позже стану воином, о котором, возможно, напишут легенды», — размышлял Шингван, ложась спать.

      Всю ночь юноша проспал в шалаше, завернувшись в мешковатую ткань, чтобы согреться. Утром Ким убрал шалаш из веток, перекусил варёными грибами, посмотрел на карту и понял, что скоро выйдет к деревне Чонсанмён, славящейся своими зелёными холмами. Погасив костерок, чтобы не случился лесной пожар, Шингван отправился в дальний путь.

      Юноша шёл и шёл; ему казалось, что виднеющиеся издалека зелёные холмы всё ещё далеко-далеко. Ким ускорял шаг и медленно, но верно приближался к горам. Спустя двое суток, подойдя к огромной зелёной горе, парень заметил, как перед ним раскинулись сопки, на которых виднелись небольшие дома и строения. Идя по дороге, петляющей между горами, Шингван искал пещеру, где можно заночевать.

      К счастью, под вечер юноша заметил возле дороги вход в скалистую пещеру и решил скоротать ночь там. Незадачливый путешественник отправился на охоту и вскоре поймал рябчика; возле пещеры парень развёл костёр, разделал и поджарил нанизанное на тонкую ветку, на которой заранее заточил остриё, птичье мясо. Перекусив, Шингван погасил пламя, отправился в пещеру, завернулся в мешковатую ткань и попытался уснуть. При сильной усталости сон почему-то не шёл. Глядя в темноту, Ким задумался о жизни:

      «Я был готов к таким трудностям. Но это пройдёт, и я найду работу. Кем я буду? Только телохранителем. Но ничего — ещё неизвестно, как жизнь повернёт».

      Выспавшись, Шингван вышел из пещеры, собрав свой скарб в рюкзак, перекусил оставшимися грибами, которые сварил в котелке, погасил огонь и отправился дальше по дороге, которая через два часа привела его к деревне Чонсанмён. Ким ходил по улице и рассматривал дома, ничем не отличавшиеся от домов в его родной деревне. Крестьяне занимались своей работой и не обращали внимание на проходящего мимо путника, идущего за своей мечтой.

      «Неужели скоро приду в Нунбушин?» — радовался Ким, прибавляя шаг.

      Пройдя по улицам деревни, Шингван снова оказался в лесу; параллельно дороге пролегала речушка Мэнмулькан. Юноша шёл вдоль реки и вглядывался в её воды, прозрачные, как слеза младенца. Присев на берегу реки, Ким умылся и подолгу рассматривал своё отражение в прозрачной воде.

      «Какая красивая река. Никогда такой не видел», — размышлял Шингван.

      Три дня и три ночи Ким ходил и по лесу, останавливаясь на ночлег. Питался в основном варёными грибами пёго, грибами ибсэбосот и случайно пойманными и жареными на костре рябчиками и кроликами. Делал подстилку брёвен, окружал её палаткой из веток с листьями, укрывался тёплой тканью из мешковины, чтобы согреться.

      «Столько дней был наедине с природой, — рассуждал про себя Шингван. — Это интересно и необычно, но нужно идти дальше — у меня впереди столько всего».

      На четвёртый день юноша заметил дома и строения, стоящие отдельно друг от друга. Такие дома он ещё никогда не видел вживую: перед ним стояли расписные одноэтажные и даже двухэтажные особняки с деревянной отделкой, большими крышами из черепицы с чуть поднимающимися углами. Ким осмотрелся и понял — он в Нунбушине, самом богатом городе во всём Ачимтэяне, городе возможностей, городе сбывающихся желаний, городе, где можно встретить самого короля.

      Перед началом поиска работы Шингван решил пройтись по городу, посмотреть незнакомые улицы и рынки. По улицам бродили такие же бедняки, как он, и господа в ярких одеждах и катах, украшенных крепящимися возле завязок длинными нитками с бусами. Ким не смел взглянуть на проходящую мимо знать, учёных и других «богатых», по его мнению, людей. Он чувствовал нищим и жалким оборванцем, глядя на них.

      «Неужели я не заслуживаю быть воином? Лучше бы я остался в Чольмёне — там хотя бы приёмная семья есть. А тут кому я нужен?»

      Шингван уже начал жалеть о таком опрометчивом шаге, проделанном за тринадцать дней, и неожиданно заметил, как на незнакомого ему господина в годах, отдалённо напоминавшего ему Хон Чинчжона, напали наёмники в чёрных одеждах и с повязками на лицах; незнакомец готов был спасаться бегством, но нападавших было пятеро, а он один. Они окружили его и приготовились убить, заколов мечами. Решение было принято за мгновение — Ким обнажил свой меч и направился к наёмникам.

      — Не трогайте его! — потребовал Шингван.

      Ничего не говоря, наёмники напали на юношу. Один из них взмахнул мечом перед Кимом. Юноша увернулся и, отбежав в сторону, ударил другого клинком по плечу, и тот, схватившись за рану, отскочил в сторону. Взмахнув оружием, Шингван подпрыгнул и резко ударил нападавшего мечом по голове, отчего тот отлетел в сторону, стукнулся затылком об угол дома и упал замертво, оставив на стене и на земле кровавые следы. Незнакомец спрятался за стеной одного дома, спасаясь от нападающих.

      Остальные наёмники напали на Шингвана вчетвером. Они пытались ранить его, но тот успевал увёртываться и ударять мечом по рукам противников, но сам получал небольшие удары по рукам и ногам. Выбив из руки одного из наёмников оружие и схватив его, Ким оборонялся от них двумя мечами, прикрываясь ими. Махнув ими, он ранил одного из убийц в грудь. Нападавший упал замертво, обагрив кровью землю.

      Не желая сдаваться, наёмники втроём атаковали его, пытаясь хотя бы задеть остриями мечей. Чувствуя, как силы покидают его, Шингван резко крутанулся и смертельно ранил обоих наёмников. Третий сражался с Кимом один на один. Юноша почувствовал резкую боль в плече, но старался не обращать на неё внимание. Наёмник напал на Шингвана с мечом, и тот, резко махнув своим оружием, рассёк ему живот, тем самым убив его.

      Тяжело дыша, Ким уронил оружие, упал на землю, встав на локти и на колени, и посмотрел на лежавшие тела убитых и смертельно раненых им наёмников. Его глаза застилала пелена от усталости — сказывалась долгая дорога в лесу и внезапно случившийся бой один против пятерых.

      — Огромное спасибо, молодой человек, — сказал господин, выбравшись из укрытия.

      Шингван не знал, что ответить. Поднявшись с колен и поклонившись богатому спасённому им незнакомцу, одетому в жёлтое топхо, коричневый ханбок, кат и белые хва, тихо произнёс:

      — Я сделал то, что сделал бы любой на моём месте, господин, — прошептал Ким.

      — Нет, юноша, ты ошибаешься. Не каждый человек пожертвует собой ради другого. Как зовут тебя? Откуда ты родом?

      — Я Ким Шингван. Родом из деревни Чольмён. Пришёл в Нунбушин на заработки.

      — Я Пак Тхаран, министр финансов, — представился незнакомец и сменил тему: — Я видел, как ты сражался, видел, как ты владеешь мечом. Нам нужен телохранитель. Согласен ли ты занять это место?

      Поняв, что это его шанс, юноша без раздумий согласился:

      — Да, мне нужна эта работа, господин. Я знаю, на что иду. Я не боюсь смерти. Я буду рад служить вам верой и правдой, господин.

      — Но тебе нужно как следует подготовиться — ты ещё не очень опытный, как я заметил.

      — Я согласен, господин, — улыбнулся Шингван, кивнув головой. — Признаю — мне нужно как следует тренироваться, чтобы стать настоящим телохранителем.

      Через полчаса не верящий своему счастью Ким прибыл с Пак Тхараном в его поместье. Юноша был поражён убранством особняка: большой деревянный дом, крыша из черепицы с приподнятыми углами; внутри дома тоже всё было красиво, богато и со вкусом обставлено: вся мебель сделана из красного дерева, стены и ширмы расписаны разноцветной каллиграфией с изображением цветов.

      — Ты с дороги, — изрёк министр, — поэтому тебе нужно отдохнуть и набраться сил. Обучение будет скоро. Я договорюсь с наставником, чтобы он хорошо тебя подготовил, ведь это ответственная работа.

      Появившаяся служанка проводила Кима в часть дома, предназначенную для прислуги. Юноша принял ванну. Чувствуя себя легко и свободно в купальне, Шингван не мог поверить, что путешествие закончено, и он даже умудрился в первый же день своего прибытия в Нунбушин получить работу. Просто счастливое стечение обстоятельств.

      Когда Шингван закончил принимать ванны, служанка обработала его царапины настойкой из чистотела и перевязала. Переодевшись в чистый серый ханбок, предоставленный девушкой, Ким отправился в столовую, где обычно трапезничают слуги. Юноша ел кимчи и жареную говядину; он рассмотрел служанку этого дома — ею была молодая девушка лет двадцати с хитрой улыбкой и раскосыми глазами, как у лисы, одетая в грязно-розовую чогори и зелёную чхиму. Встретив нового человека во дворе министра, расспрашивала его:

      — Ты новенький? Как тебя звать? Откуда родом?

      — Я Ким Шингван. Я родом из деревни Чольмён. Пришёл в Нунбушин, чтобы стать воином. Но могу стать только телохранителем.

      — Чольмён... Я знаю! Это та деревня, где куют металл?

      — Да. Я, кстати, тоже умею это делать. Расскажи о себе, — улыбнулся Шингван.

      — Меня зовут Хёнсук. Я из Хэнбоккаммёна. Это деревня радости и праздников, но моя жизнь не была праздником. Я сирота. Когда мне было десять лет, меня продали в дом кисэн, но только мне медведь на ухо наступил, из-за чего не могла нормальную мелодию сыграть и попасть в ноты во время пения. Поэтому меня отправили служить господину. А что? Готовить умею. Убрать и постирать я могу. Что ещё нужно? Господин меня ни разу не обидел и всегда платит вовремя, но его дочка... Такая мелкая и такая змея! Только со знатью дружбу водит, а от простых людей нос воротит. Так что не обращай внимание и не обижайся на неё, если будет тебе гадости говорить. Просто не слушай её. Пусть что хочет, то и несёт. Я давно её не слушаю.

      Ким вполуха слушал сплетни о хозяйской дочке, которую ещё не видел. Сладко зевнув после еды, юноша в сопровождении Хёнсук отправился в опочивальню для слуг, где ему была приготовлена постель. Только Шингван лёг на татами, тут же уснул крепким сном.