Вообще-то Стахов зря грешил на ПКО. Они были в полной готовности, все орбиты контролировались патрульными бортами. Пилоты просто не могли предположить, что мирный транспортник под флагом и отзывом Норд-Афросоюза окажется импровизированным авианосцем. Он нёс всего восемь машин "кара-21", это палубный пикирующий бомбардировщик. В рубке находился человек - командир эскадрильи. Он сидел в гражданском, документы для транспорта были подготовлены очень тщательно. Вот потому спейсшип легко прошёл через кольца оперкомандования "Гранд". На низкой орбите майор поставил транспорт на автопилот и без какой-либо спешки покинул рубку чтобы переодеться в каюте, бросить там гражданские тряпки и занять место в кабине своей "девочки".

Воздух из трюма не откачивали - кораблю предстояло выполнить роль камикадзе. Пилоты попросту загерметизировались в "карах", пиропатроны отстрелили заранее подрезаную часть обшивки и бомберы стартовали в спейс. 

К чести ПКО, они зафиксировали всплеск энергии, поспешили к месту событий и снесли два бомбера над океаном. Оставшиеся перестроились в две фаланги по три машины и завершили дело, пока истребители гонялись за их собратьями. Спокойный майор повёл свою команду к востоку, намереваясь уйти в воздушное пространство Нойе-Рура. Но тут его ждал сюрприз. Рурцы, несмотря на крайнюю нелюбовь к Рубиду, ещё больше не любили наглых пролётов над своим сектором литторали. Три эскадрильи истребителей взлетели с базы Вальдберг и устроили руссам показательную порку. 

Майор выпрыгнул с антигравником и приземлился прямо в объятия двух улыбчивых и подчёркнуто вежливых полицейских. Одной "каре" удалось вырваться и уйти в спейс, где её разнесли на атомы штурмовики "Гранда". Трое были сбиты над Нидеррау, лётчики тоже катапультировались и угодили в руки рурской полиции и ландвера. Один предпочёл сесть добровольно и сдаться на милость победителя. 

А спейсшип, носивший имя "Сомали", по заданой траектории упал среди небоскрёбов Рамидии. Взрыв был такой силы, что посреди Губернаторского острова образовался участок для застройки площадью в сорок один гектар. Только кровавый щебень с искорёжеными останками поездов монорельса и автомашин вывезти - и строй себе. Башня "Корона" обрушилась одной из первых. За ней пошла "Зверь-коммерция". "Трезубец", обгоревший, с выбитыми плитами и окнами, простоял до трёх часов ночи следующего дня. Его, собственно, взорвали спасатели после тщательного поиска уцелевших. 

Лучи прожекторов, вой сирен, переполненые больницы и морги, угасший водопровод, колонны автомашин, идущие из города по всем направлениям, паника и толпы, атакующие вокзал. Таким было раннее утро 19 мая 2389 года в бывшей столице колонии Рубид. 

Но в этом море безумия встречалось ледяное спокойствие не павших духом. Они не собирались бежать. Они тушили огонь на Губернаторском. Они пытались спасти раненых и обгоревших в госпиталях. Они сдерживали обезумевших земляков на вокзале. Они рыли траншею, чтобы восстановить водоснабжение. Они просто остались дома, пошли на работу, пытались даже шутить и держали себя в руках. Ходили часть линий монорельса и метро, отправлялись автобусы и поезда в другие города. Работали офисы фирм, некоторые магазины, магистрат. Рамидия жила. Разве что столбы дыма над островом и вой сирен несколько изменили привычную жизнь. Да и пейзаж стал другим. 

- Ничего, будет больше света без этих небоскрёбов!

В Классическом театре рок-опера "Шенандоа" шла при заполненом на треть зале. Город жил.

Штаб встретил Стахова невероятной суетой. В бункер под зданиям тащили коробки с инфокрами, офисную технику, мебель. Огромный люк в холле распахнут, как пасть варана. Штабная охрана установила лебёдку на треноге чтобы спустить тяжёлое в пролёт лестницы, до первой площадки, откуда вниз ходил полуоткрытый гидроподъёмник. 

Дежурный офицер мельком взглянул на идкарту обер-ротмистра и бросил:

- Триста седьмой. Вас ждут. 

Влад поднялся по лестнице. То и дело приходилось уворачиваться от людей с коробками, мешками, десками. Три дебелые тётки торжественно спускали вниз деревянный ящик с живой пальмой. Ящик стоял на двух связаных проволокой флайбордах, но всю конструкцию высотой под потолок приходилось придерживать. 

- И на что она вам? - спросил Стахов.

- Ну куда же мы без Лёлечки! - ответила младшая из группы, нежно погладив дерево по длинному листу. - Из вот такусенькой вырастили. - женщина показала пальцами сантиметров семь. 

Подивившись про себя приоритетам штабных, обер-ротмистр свернул в коридор третьего этажа. Двери распахнуты, в кабинетах лихорадочные сборы. 307й не исключение. Двое офицеров ставят ячейки с инфокрами в коробки, распоряжается всем запыхавшаяся шатенка - адъютант. Деск ещё не снят, постоянно сверкает вспышками мессаг. 

- Здравия желаю.

Адъютант поспешно козыряет:

- Наконец-то! Господин обер-ротмистр, командующий отбыл на авиабазу. Знаете где это? 

- Конечно. Кстати, вы это на руках понесёте?

- А как ещё? - пыхтит ротмистр с залысиной и брюшком.

- Только что видел, как ваши сестрички тянули тяжёлое на флайборде.

- О! - восклицает второй и чихает от пыли. - Гениально! Ща домой смессую, дочка привезёт.

- Живите, камрады. - старинное пожелание встречено понимающими улыбками. Ну, хоть настроение поднял.

- Игорь, давай на Старое Большаковское. Комдив под крыло Генчика смылся.

- Куда? - не понял механик.

- На авиабазу.

"Крок" выкатился за ворота.

Старое Большаковское шоссе пусто. Оно ведёт в никуда, тонет в болотах. Пара предместных деревень, склады дивизии да авиабаза. Колонна грузовиков разбрызгивает лужи где-то впереди - слышен слаженый рёв новоелецких моторов. Шоссе хреновое, яма на яме, не разгонишься. То на холм, то в низину, то на холм, то в овраг. Старый Большак, некогда уходивший в сторону нынешнего Ассольска. Пластилит давно растрекался и сошёл с невесть когда растаявшим снегом. Просто грязный просёлок, носящий гордое звание шоссе.

Машина тормозит перед шлагбаумом в широком распадке. Вдали полукруглые ангары, огромное бетонное поле, радары, две вышки. Тягач тащит на исходную аэр, раскрашеный под осу. Оранжевые мигалки отражаются на мокром покрытии. 

Проверка документов короткая. Шлагбаум взлетел вверх. Следовать по обозначеным на бетоне дорожкам удобно. Все съезды подписаны. Машина тяжело клюёт носом возле низкого строения со скошеными стенками. Чуть дальше - целая кавалькада автомашин. И гражданские, и штабмобили. Стахов нырнул в капонир авиабазы. Тут проверка тщательней, часовые и дежурный нервные какие-то. 

- А, господин обер-ротмистр! - Шеленский в сопровождении чинов штаба торопится по коридору навстречу. - Добрались-таки. 

- Здравия желаю. - Влад бросил ладонь к козырьку кэпи.

- Доброго. Пойдёмте, времени нет.

Комбриг прямо летит, только низенько. Влад еле поспевал за ним. Фразы командующего короткие, рубленые.

- Прибыл второй стрелковый с вашим корешком во главе. Исходя из последних событий, Градский опасен. Побренчите с ним. Мне нужна правда.

- Почему я, а не КР?

 - Он не скажет КР, не скажет полиции. Вам - скажет. - Шеленский резко остановился у белого "экселенца", развернулся всем телом. Пола тяжёлого плаща хлестнула Стахова по голени. - Мой позывной - Скелет. Мессуйте как только узнаете... А! В любом случае мессуйте. Тогда и буду решать что делать. У вас три часа - покашляете с этим чёртовым князем - возвращайтесь в расположение. 

- Господин обер-бригадир, что со штабом моей бригады?

- Рязанов жив. Но штаба почти не осталось. И Надеино больше нет. Туда стянули все силы спасателей, но посёлок разрушен почти полностью. Бомбили и Рамидию. Жертв - больше ста тысяч по предварительным прикидкам. Отправляйтесь, Стахов. Времени у вас чертовски мало. 

Шеленский мазнул пальцами по дверце и та сдвинулась назад. Штабные рассаживались по машинам, заурчали движки. 

- Двадцать первая бригада квартирует на базе Кречет. - добавил комдив, глядя на Стахова в упор.

- Разрешите выполнять?

- Идите, Владислав Георгиевич. - с болезненной усталостью приказал Шеленский.

База "Кречет" когда-то была фортом. В те времена жизнь осторожно начала возвращаться на изуродованую взрывами и облаками ядовитых газов землю. Форт построили для полиции, колониальной армии ещё не существовало. Пост так и стоял - куб из бетонных блоков 20 на 20 метров с узкими щелями окон-амбразур и решётчатой фермой вышки. На вершине медленно вращалась решётка-антенна радара. Старый пост на холме служил опорой для ворот нынешней базы, вытянувшей ряды стандартных двухэтажных казарм и быстросборных складов на обратном склоне горки. 

БТР тяжело забрался наверх по извилистой дорожке и упёрся носом в ворота из свареных меж собой труб. Над ближайшей казармой виден флаг - бело-жёлто-чёрное знамя с эмблемой КА - Красным Коршуном. Вообще-то чем различаются имперский Ястреб и Коршун знали только спецы. На взгляд большинства людей обе гербовые птички одно и тоже. Просто считалось, что если птичка сидит, раскинув крылья, то это Ястреб, часть герба Славянской Империи (Ястреб и Песец). А вот если, сложив крылья, падает налево вниз, то это Коршун, эмблема КА.  

Часовой на воротах был экипирован по-метропольски, камуфляжка и броник явно не местного производства. Но погоны чёрные на сером подкладе - мотострелки колониалов. В отличии от драгун, "сопля" рядового на погоне была белая, а не жёлтая. 

- Стой! - часовой поднял руку. Мелешко нажал на тормоз, опустил стекло. 

- Кто такой? - часовой дал "петуха". Промок, видать, бедолага на дожде. 

Влад вылез над плечом Игоря:

- Обер-ротмистр Стахов к обер-бригадиру Градскому приказом командующего округом. 

- Документы!

Сканер в наруче пискнул над идкартой. Часовой кивнул:

 - Ждите, господин обер-ротмистр. - стрелок прижал тангенту рации, вызвал какого-то Амура, доложил. Из двери поста вывалился толстый мужик с погонами сержанта. Было ему лет пятьдесят, если не больше. Лениво почёсывая пузо, сержант подошёл к машине.

"Дисциплинка-то упала". - отметил про себя Стахов. - "Попробовал бы этот купидон в Легионе пузо отрастить да ещё чесаться на посту при чужом офицере".

- Как доложить, вашбла-а-ародие? - осведомился начкар.

- Вот так и доложите, сержант. 

- Ну, у них совещание сейчас. - сержант небрежно махнул башкой в сторону флага. 

- А у нас война, дядя! - не выдержал Мелешко. 

- Какая война? - Амур зевнул. - Это на Терре война, а у нас так, чегой-то да гдей-то. Ща, докладаю, конечно. 

- А такая война, что Надеино разбомбили! - крикнул Ольшин. - Проснись! 

- Когда? - озадачился сержант. Пальцы зависли рядом с тангентой. - И это где?

- Вёрст сорок отсюда.- ехидно пояснил Игорь и огладил руль. - Когда мы до Клесвиц катали, оно и началось. Огонь до неба и дымище жуткий. С колей баско видать было, брат.

- Ёб ты мать. - протянул сержант. - Царствие загиблым небесное и упокой. - он сплюнул в сторону, прижал рацию и отошёл к краю дороги - переговорить с дежурным, видимо. 

- Отчиняй! - велел сержант, намессовавшись вволю. - От где флаг, там и штаб. - толстяк махнул рукой. 

"Крокодил" скатился к штабной казарме и встал рядом с несколькими джипами, стандартными машинками для офицеров в КА. По сути это были коробки на колёсах. Дешёвые, грубые, проходимые. Штабмобиль, оставшийся, видимо, от Легиона, выглядел рядом с ними лимузином. 

- Гляньте, вашбродь, шляются, как на чиле. - заметил Мелешко, указывая на слоняющихся по лагерю солдат. - Патруль вон с цигаркой хиляет. У нас и то ордунгу поболе будет.

- Золотая рота. - хмыкнул Норин. - Они нам навоюют.

- Да, дисциплина у Евгения никуда. - согласился обер-ротмистр. - Даже странно. Был такой аккуратист. 

- Так это же не легион, а наши дурачки штрафные. - Ольшин вылез из машины поразмять ноги. Стахов полез из машины через место стрелка, так было проще, чем пробираться в три погибели к кормовому люку. - Не-е-ет, они тут навоюют. Горя три короба. 

- Ладно, парни, я внутрь, а вы ждите. - Влад вылез на улицу и с наслаждением потянулся, отведя локти назад. - В булгач не лезть, к катале не пускать. Ну и фейсы. Ещё сшунтят пол-машины. 

- Эти могут. - прокомментировал Дискер, вылезая через корму вслед за РЭБщиком. - Андрюх, огниво дай, плиз.

- Андрей, эфир слушай. - напомнил Стахов, одёрнул куртку и направился к кривоватому крылечку. 

- Есть, вашбродь. - весело бросил РЭБщик.

В штабе царила та же расхлябаность. Дежурный в звании лейтенанта мельком глянул на идкарту и показал большим пальцем через плечо:

- Пятнадцатый. 

- Вы с какого полка перевелись? - дружески осведомился Влад. - Неужели из Легиона?

- Да тут легионных-то почти и нет. - лениво ответствовал мужчина с красной ленточкой на рукаве серого мундира. - Так, пара-тройка, кому уже и срок почти вышел. Не в жилу синеньким мышкой наряжаться.  

- Я полагал ваш корпус на базе одиннадцатой колонны собран.

- Да неее... - лейтенант отмахнулся. - Скажете тоже, камрад. Почти все синяки сбежали. Бригадир Черемшин остался, Ельцов, комбриг - двадцать три, капитан Алябьев, ещё кое-кто есть. Но это двадцать третья и четвёртая бригада, а наша - двадцать первая - из третьей драгунской сделана. Если бы не эти идиотские придумки, я бы тоже жёлтый приклад носил. - Он указал на полевой погон Стахова. 

- В линягах не в жилу? 

Лейтенант сморщился, как перцу нюхнул. 

Едва мембрана разошлась, Влада обнял густой винный дух.

"Обстановочка" - подумал ошарашеный обер-ротмистр.

Никакого совещания тут и не было. Просто в кресле за Т-образным столом валялся в кресле господин обер-бригадир князь Градский, боком к нему - незнакомый моложавый бригадир, за ним - тощий костлявый капитан. А между господами офицерами на столе высилась целая батарея бутылок, плоское блюдо с криво нарезаными ломтями мяса и кружочками солёных огурцов. 

- Владичка! - радостно воскликнул командир второго стрелкового, разводя руками. - Ка-а-акие лю-ю-ди! - Градский был пьян до безобразия. Китель расстёгнут, под ним грязноватая футболка. - Сиддаун, Владя. Г-господа, позвольте представить. Обер-ротмистр, барон Стахов-Чащенский. Тот самый Влад-Ворон!

- Б-бригадир Кожемякин. - моложавый кивнул. Чёрная шевелюра до плеч, мутные карие глаза навыкате, крестообразный шрам на щеке. - Д-двадцать первая мотострелковый. 

- Капитан Радько. - тощий узколицый парень с неприятно искривлёнными вверх щелями глаз. - Тоже двадцать первая. 

Влад сел напротив офицеров Жени. 

- Я командую батальоном в пятой бригаде. - сухо пояснил он. - Евгений, я по делу. 

- Блин. Влад. Ну какие тут дела? - комкорпуса с трудом перенёс тело вперёд и потянулся за стаканом. - Денис, наливай. За встреч-чу!

- Женя, руссы разбомбили Надеино и Рамидию. - Владислав положил руки на стол, строго вгляделся в лицо друга. Багровое, видно не первый день в запое князь. - Шутки кончились, завязывай бухать.

- Ой, б-блядь. Г-где мы, а г-где Р-рамид-дия. Туда ей и д-дорога по б-большому-то счёту. - Кожемякин выдрал пробку высокой зелёной бутыли и ловко наполнил четыре пластиковых стаканчика. - За в-встречу, В-ворон! 

Владислав чокнулся со всеми и медленно выпил. Это было креплёное вино, "Нивейский Виллан". Островатое, чуть кислое, с оттенком виноградного спирта и пряностей. Раньше Евгений на такую бутыль и не глянул бы.

"Ёж твою двадцать, худо дело. События сильно дали ему по тыковке. Пьёт не меньше, чем третий-четвёртый день. Вон как шатает, даже сидя. А Денис вам подливает и подливает. Неудивительно, что в бригаде полный развал. С такими офицерами вы, Евгений Рудольфович, навоюете на те боже, что нам негоже. Как же вывести его на кашель? При этих двух ничего не выйдет".

- В Надеино был штаб моей бригады и десять тысяч жителей. - Стахов раскрыл портсигар с самокрутками и предложил господам. Радько взял одну, ловко прикурил от зажигалки в ногте мизинца. Затянулся, откинулся назад и произнёс:

- Вот это я называю жизнью, Дениска. Ай, баский табачок! Ни с каким зельем твоим рядом не стоял. 

"Да он технит. Вон и разъём за ухом, и ухо подрезано под хрящевой наушник. А на запястьях дорожки для релакса от сети. И зырки, по ходу, нештатные. Киборг хренов".

Не то чтобы Стахов не любил технитов, просто такой набитый металлом и электроникой штындель - отличный магнит для самонаводящейся ракеты. Ладно ещё самого разнесёт по клочьям, он и свою роту подставит под удар.

- Горьковато. - протянул Градский. С губы свисал медленно втягивающийся в рот ломоть буженины. - Влад, это всё просто за ради застращать. Ну не будут же они в болота прыгать в самом-то деле?

- У меня не болота, а вполне себе приличная земля на секторе. - сухо ответил Влад. - Та самая земля, ради которой они и начали войну. Жень, у меня к тебе правда разговор. С глазу на глаз. Не хочешь людей дергать, пойдём ко мне в машину. Заодно проветришься. 

- Ой, господи, как ты своими тайнами надоел! - заныл Градский. 

- А ты - своими. - отпарировал Ворон. - Идиоты, прости господи. Чуть опять гражданскую войну не устроили с Игорем на пару. 

- Ну не рассчитал чутка, Игорёк. Ну что уж теперь? - промямлил Евгений. - Посидит, порассуждает. 

- Ни хрена он не посидит. - отрезал Стахов, решив нанести удар под дых. - Он убит, Женя. И, судя по развитию событий, ты - следующий!

Экс-колонель сидел, приоткрыв рот.

- Как убит? Кем? В тюрьме убит?

- На волюшке. Сбежал, а на воле его грохнули, Женька. - Влад искоса поглядывал на князя, пытаясь уловить хоть какие-то намёки на осведомлённость Градского, но тот просто хлопал глазами, как рыба на песке. 

- Во б-блин, Лёх, а тут не т-такой уж г-глухой уг-гол. - обернулся к Радько бригадир. - Т-то к-князь сбежит, то г-грохнут его. 

- Да, господин бригадир. - кивнул Владислав. - Тут иной раз бывает оч-ч-чень интересно. Натурно, завязывайте с бухлом и чилом. - Он решил повторить ионову шутейку. - Недавно по болотам ДРГ шарилась. 

- И к-куда п-п-пошла? - осведомился Кожемякин.

- Вглубь болот. Не нашли. Могла уйти в Ассоль, конечно, но, похоже, потопла в наших бочагах. 

- Да, топи у вас знатные. - капитан выпустил клуб дыма. - Я тут служил года полтора до перевода в тройку. Седьмая бригада, семьсот девяностый эскадрон. Там уже песочек, посуше. И змей до хренища. А тут чуть шагни не туда - булькнешь, как не фиг делать. А чё, Рудольфыч, скатай с корешем, побренчи. А то от этих обстановки чёткой хрен дождёшься.

"А технит-то поумней своего брига будет". - с одобрением подумал Стахов. - "Бухать бухает, а дело арбаит. Обстановочку, значит, хочешь. Будет тебе и обстановка, и интерьер. Лишь бы Женьку вытащить из логова. Тут он за ними, как за стеночкой. А вот на дожде я те, сука, чайник прочищу. Шомполом".

- Ну ла-адно. Покатай мои тапочки. - Градский с трудом выбрался из кресла, его качнуло. - Может бутылёк прихватим?

- Жень, тебе уже хватит, ей-богу. Пошли, пошли. - Влад приобнял бухого приятеля и повёл к выходу. У него уже созрел план допроса.