Солнца никогда не бывало в его квартире. Многоэтажки подпирали небо своими острыми углами, отбрасывая тень на вечно холодный бетон. Ичиго часто путал день с ночью, просыпаясь в темноте.

Но сейчас солнце слепило глаза и грело гудящую от похмелья голову. Нос щекотал запах шерсти, и Ичиго глубоко вдохнул, чувствуя слабый аромат мятного шампуня.

Куросаки придвинулся ближе, вдыхая ещё глубже. Кот? Собака? Какая разница, что ему снилось? А может он упал с кровати на пол и нюхал ковёр?

Что-то зарычало или заворчало. Ичиго списал на голодный желудок, скручивающий узел в него в животе. Наверное, стоило поесть перед тем, как вчера пить.

Мозг медленно начинал работать. Сначала он вспомнил, что ему не надо в клинику, затем Гриммджо, развалившегося на диване с королевским величием.

Ичиго всё же открыл глаза, пошевелил губами и, наконец, посмотрел вниз на источник шума. Шерстью оказалась бирюзовая макушка, прижавшаяся к его груди. Ичиго позорно отпрянул от Гриммджо, тот не проснулся, продолжая негромко храпеть.

Куросаки с облегчением выдохнул. Он успел уснуть до того, как начать приставать – замечательно. Не хватало ещё поссориться с тату-мастером, тем более таким охуенным.

Пальцы ног зарылись в мягкий ворс ковра. Ичиго тихо простонал, подставляя затёкшую спину под лучи солнца. Тепло проникало под кожу, грело кости. Ичиго наслаждался.

– Нехило тебя размотало вчера.

Ичиго обернулся, встречаясь с сонным взглядом. В тени глаза Гриммджо принимали какой-то невозможно глубокий синий оттенок.

– Извиняй. Ничего не ел весь день.

Гриммджо неодобрительно цокнул и повернулся на спину, подставляя грудь солнцу. Лучи забегали по его бледной коже, испещрённой тонкими шрамами.

– Это Пантера? – с любопытством спросил Ичиго, Гриммджо приоткрыл один глаз.

– Подростком он был той ещё занозой в заднице.

Ичиго с внезапным весельем представил, как этот котяра, размером с небольшую собаку вырывается из загребущих рук хозяина.

– У меня выходной.

– И чо? – Гриммджо глаз не открыл.

– И я твой гость.

– Тогда делай что хочешь, мне по барабану.

Джаггерджак отвернулся к окну, заворачиваясь в одеяло. Ичиго лишь закатил глаза. Гриммджо не обязательно должно нравиться его общество круглыми сутками, они и так провели достаточно времени вместе за прошедшие двое суток.

В холодильнике нашлось молоко, яйца и сыр. Удовлетворившись и этим, Ичиго быстро приготовил завтрак, закинул еду в рот и отправился умываться. Гриммджо встретил его на выходе из ванны.

– Как похмелье? – хрипло спросил он.

– Уже прошло, – Ичиго белозубо улыбнулся.

– Тогда собирайся.

Гриммджо гремел ключами уже спустя считанные минуты. Ичиго мог только удивляться, как Джаггерджаку удавалось выглядеть так круто после ночи бухла.

Они вышли из подъезда, и Ичиго замер. Яркие краски заполнили собой всё окружающее пространство. И самым ярким пятном оказался Гриммджо со своей невозможной причёской и чёрно-красной рубашкой в клетку. Между губ зажата сигарета, и тонкий дымок заструился вверх. Он понимающе ухмыльнулся.

– Классно, да? Мне этот дом понравился только из-за сада.

Ичиго вдыхал запахи цветов, грелся под лучами солнца, и его глаза невольно начали слезиться. «Ну всё, харе стоять», – грубо сказал Гриммджо и потянул его с крыльца. Ичиго не обижался, послушно следуя за ним.

А в салоне снова было не все ладно.

– Мать честная, а я и забыл, – Гриммджо почесал голову перед дверью с табличкой «Закрыто».

Внутри сновали люди, что-то кричала Рукия, размахивая руками; прыгала собака. Посреди зала вокруг поистине огромного человека наматывала круги розоволосая малявка, доберман чёрно-подпалового окраса прыгал на месте. На всё это в центре полного бардака смотрел Ренджи в немом отчаянии.

– Какие люди – и без подарка, – мужчина широко оскалился, стоило ему обернуться на вошедших. Ичиго невольно позавидовал его стоматологу.

– Я сам по себе подарок. Со старостью, – Гриммджо не стесняясь пожал руку гиганту, и они похлопали друг друга по плечам.

«Зараки», – понял Ичиго.

Владелец салона полностью соответствовал своему заведению. Под два метра ростом, широкоплечий, с длинными жилистыми руками. Хищное лицо украшал длинный узкий шрам на левой стороне от корней волос до самого подбородка. Голову венчала грива тёмных волос, спускавшаяся к плечам. Образ «Терминатора» дополняла чёрная водолазка и армейские штаны.

– А мы сегодня опять тебя обслужить не сможем. У Кенпачи праздник, – из-за плеча выглянула Рукия. – Как Пантера?

– С ним всё в порядке, – сказал Ичиго. – Оставили у нас лечиться. А что за праздник?

– Днюшка, – Кучики сжала кулачки и закричала. – Кенпачи-сан, можно Ичиго у нас останется?

– А ты чьих будешь? – рявкнул Зараки опешившему Куросаки.

– Он с Гриммом пришёл! – крикнула малявка.

– Он мой клиент, – нехотя буркнул Джаггерджак, и Зараки расхохотался.

– Клиент? – хохот продолжился. – Ну что ж, пусть тогда остаётся. Твоим клиентам мы всегда рады.

Ичиго его не понял и перевёл вопросительный взгляд на единственную, по его мнению, адекватную. Рукия показала большой палец.

По залу бегали люди, которых Ичиго видел впервые. Лысый энтузиаст с татуировками на веках, гиперсерьёзный сменщик Гриммджо с татуировкой «69» на щеке, миловидный юноша с перьями в волосах. Иногда мимо него пробегала Ячиру, приёмная пигалица Зараки, и пёс.

Куросаки решил не мешать остальным готовиться к празднику и присел на диван. Гриммджо с Кенпачи ушли сразу после их прихода, так что Ичиго скучая подозвал к себе добермана.

– Эй, псина не приручена, осторожнее, – крикнул Ренджи, занося ящик.

Ичиго махнул рукой «не беспокойся» и протянул руку. Сука понюхала ладонь, лизнула её.

– Как её зовут? – конкретно ни к кому не обращаясь, спросил Ичиго.

– У неё нет имени, – угрюмо произнёс Иккаку, лысый сменщик Абараи, которого заставили вешать гирлянды. Бумажное украшение было длинным, и его концы постоянно били его по макушке. – Просто Собака.

– Значит, Собака, – улыбнулся Ичиго, почёсывая суку за ухом.

Собака завиляла хвостом.

«Сидеть», – мягко проговорил Куросаки, и пёс сел.

«Дай лапу», – Собака подала когтистую лапу.

«Голос», – глухое «ваф» и протяжный вой послужил ответом.

– Хорошая девочка, – продолжал улыбаться Ичиго. Он выудил из бокового кармана рюкзака пакетик с лакомством для животных и подал обрадованной суке кусочек.

В воцарившейся тишине прозвучал голос:

– Даю хуй на отсечение, ты волшебник.

Ичиго непонимающе оглядел зал и встретился с ошалелым взглядом Кенпачи.

– Я три года не мог заставить эту суку лапу подать…

Гриммджо сочувственно потрепал начальника по плечу:

– Это всё рыжие – у них нет души.

Помещение потонуло в хохоте и одобрительных возгласах. Ичиго оглушило волной криков, и он не услышал, о чём продолжили говорить его мастер и Зараки. Гриммджо хмурился, глядя на Куросаки.

– Вам точно нужно поставить сюда дверь. Желательно железную.

Гриммджо усмехнулся, стирая выступившую кровь. В зале вовсю орала музыка, звон бокалов, лай Собаки и дружный гвалт сотрудников Готэя. Их с Джаггерджаком оставили одних, доделывать работу. Плечо Ичиго до сих пор ныло от «лёгких» похлопываний Кенпачи, когда тот пробасил: «За счёт заведения».

– Оказывается, ты не только хорошо ладишь с животными, но и с детьми.

– Вырасти двух младших сестёр, и у тебя начнёт получаться.

Мастер шокированно уставился на широко улыбающегося Ичиго.

– Ты чудовище, – выдохнул он, скалясь.

– Только по праздникам, – Ичиго закатил глаза.

– Чем ещё удивишь?

Музыка стала громче.

– В школе я постоянно дрался.

«Ну, этому я как раз не удивлён»

Лицо Гриммджо было так близко, что Ичиго мог посчитать длинные тёмные ресницы. Запах сигарет забивался в лёгкие, отчего сердце билось чуть быстрее, чем следовало. Куросаки прикрыл глаза, наслаждаясь моментом. Осталось совсем немного, и Джаггерджак отставит инструмент, снимет ободок (пара прядей снова упадёт на лоб), отодвинется, и он перестанет быть его тату-мастером.

Единственное, на что он мог рассчитывать, скоро закончится.

– Ну скоро вы там? – заглянул Юмичика. Из-за его плеча корчил рожу Иккаку, тряся бокалом.

– Почти всё, собаки сутулые. Пошли вон! – рявкнул Гриммджо, и его коллеги с улюлюканием попрятались за ширмой. – Тц! Ты же останешься на праздник?

– Ненадолго, – пожал правым плечом Ичиго. Гриммджо поджал губы и кивнул. Угрюмость снова проступила на его лице. Наверное, он считал, что это плохая идея, Ичиго не знал.

Кресло скрипнуло через полчаса. Плёнка плотно облегала кожу, и снова на колени упал тюбик с мазью.

– Не забывай, – бросил Гриммджо, пронизывая взглядом сверху-вниз. Ичиго спустил ноги, вертя гель в руках.

– Не буду.

Чужие губы надломила усмешка, и Гриммджо достал сигареты. Он махнул рукой в сторону зала, сморщившись в стиле «иди уже, не мешай дышать свежим воздухом».

– Хорошо поработал, – улыбнулся Ичиго, накидывая толстовку на плечи. Гриммджо развёл руками и ушёл через заднюю дверь.

Дискошар отбрасывал разноцветные пятна по стенам. Кричали тост. Увидев Ичиго, компания дружно заорала поздравления.

– С первой татухой, Куросаки! – Ренджи крепко стиснул его кисть в рукопожатии, как в первый раз.

Хисаги, сменщик Гриммджо, развернул Ичиго к себе, пристально разглядывая рисунок.

– Как интересно, – задумчиво проговорил он. – Это один из его первых эскизов.

– Харе мять мужика, как тёлку! – взревел Зараки, на его плече визжала Ячиру. – Садись уже с нами! Горько!

– Кенпачи-сан, это не из той оперы, – протянула Рукия.

– Ну тогда вы с Абараи соситесь, я чо зря пришёл сюда?

Снова прокатился гул тостов и поздравлений. Вспомнили помолвку. Ичиго всунули в руки бокал с пивом, но его тут же накрыла широкая ладонь. Гриммджо оглушительно гаркнул Иккаку в ухо:

– Сраный ублюдок, ты блять не видишь, что и кому суёшь?!

Бокал заменили на стакан с газировкой, а Мадараме наградили смачной шишкой на голове. Ичиго поджал под себя ноги, чувствуя себя до боли комфортно. По сравнению с клубами, здесь Куросаки наконец-то чувствовал себя на своём месте.

– Куросаки! – пьяно икнула Рукия, садясь рядом с Ичиго на диван. – Как это пить?

Девушка держала в руках сок в тетрапаке, который Ичиго закинул в рюкзак ещё вчера.

– О-о-о, мать, совсем наклюкалась, – посмеиваясь, Ичиго проткнул трубочкой коробочку и отдал ей.

– Женщина, снова ты к Ичиго пристаёшь? – по левую сторону подсел Ренджи.

– Да ну тебя, самому же интересно! – шикнула Рукия, оглядываясь на стол, за которым остальные мужчины громко разговаривали.

– Интересно что? – с любопытством спросил Ичиго и облокотился на спинку дивана. Ренджи и Рукия наклонились ближе.

– Как у вас с Гриммджо?

Ичиго судорожно вздохнул. Температура резко подскочила, и он понял, что вот-вот покраснеет.

– Вы совсем ёбнутые! Что за вопросы вообще?!

– Да говори ж ты тише, – жених и невеста прижали его руки к коленям. Гриммджо покосился на них с подозрением, но с Зараки разговор не прекратил. – Мы же не ради подъеба спрашиваем.

– Ты вчера был в той же одежде, что и сегодня, – сказала Кучики.

– И пришли вы вместе, – коварно протянул Ренджи.

– С чего вы вообще сделали такой вывод? – наклонившись ниже зашипел Куросаки. Его собеседники всплеснули руками.

– Да Гриммджо голубее, чем его волосы, акстись, новенький!

– И он никого не приводит в салон за ручку закончить работу, тем более в праздник, – подытожила Кучики.

Ичиго не разделил их веселье. Слова ударили его поддых. Если бы он точно не знал, что в его стакане газировка, то решил бы, что пьяный угар сыграл с ним злую шутку.

– Ничего между нами нет. Просто выпили за здоровье Пантеры, вы ошиблись, – равнодушно сказал он. Обручённые разочарованно выдохнули. Зазвучала новая песня, и они дружно вскочили, увлекая друг друга в энергичный танец. Пару подстегнули криками.

Ичиго тоже поддержал их громким возгласом. Он встретился взглядом с Гриммджо, и тот отсалютовал ему своим бокалом. Ичиго ответил, чувствуя предательскую дрожь в руке. Банальная вежливость. Всего лишь вежливость.

Когда он садился в такси, вся компания вывалилась из здания его проводить. – Ну-с, с почином тебя, Скамандер, – белозубо скалился Иккаку.

– Заглядывай ещё! – кричала совершенно разморенная алкоголем Рукия, её бокал опасно кренился в сторону, угрожая опрокинуться на голову мельтешащей Ячиру, и если бы не Юмичика, то пришлось бы отмывать им всем коллективом вздорную девчонку.

Ревел что-то Зараки, не уступающий Кучики в состоянии, но далеко оставивший её позади в количестве выпитого. Собака слушала его, стыдливо прижимая голову к земле.

Ичиго счастливо махал им из окна, но взгляд то и дело возвращался к Джаггерджаку, подпирающему дверь с сигаретой в зубах. Волосы растрёпаны, рубашка полурастёгнута. В мягком освещении салона, его улыбка казалась почти мягкой. Куросаки резко отвернулся, давая водителю отмашку ехать.

Всё хорошее когда-нибудь кончается.

Фонари сменяли друг друга. Улицы темнели с каждым километром. Музыка, что звучала в его груди, украденная из салона «Готэй 13», глухо билась о рёбра. Ичиго тихо выругался, спускаясь по сидению ниже, жмурясь и до боли сжимая переносицу.

Невозможно было влипнуть в такое дерьмо, но он смог. Решил изменить хоть что-то, а в результате вернулся к началу. Если то, что сказали Ренджи и Рукия правда, то и все эпитеты в его адрес тоже.

Разница только в том, что никто так крепко и незаметно, как Гриммджо, его ещё не цеплял. Словно когтями в сердце и наружу, мягко, под ударной дозой анестезии.

– Этот дом? – спросил водитель. Ичиго кивнул.

Он не был в уверен, но сейчас это не имело никакого значения.

Грохот ключей в пустой квартире прозвучал слишком громко. Ичиго снял обувь, толстовку. Кожа покрылась мурашками от холода, наполнявшего помещение. Помещение – по-другому и не назвать. Не дом, куда хочется возвращаться.

Ичиго закрыл окно. Стало ещё тише. Холодный свет холодильника ослепил, как будто не хотел, чтобы Ичиго нашёл остатки саке, спрятанные в глубине. Куросаки поставил бутылку на стол, гипнотизируя её, пока не уронил голову на твёрдую поверхность.

Рука нашарила тюбик мази через карман штанов, и Ичиго с силой сжал его.

– Блядство!

Бутылка стремительно полетела вниз, разбившись на мелкие осколки. Ичиго обессиленно опустился вниз по стене.

– Даже напиться теперь не могу, – судорога сжала его горло.

Надо же было так бездарно захотеть человека, которому он был абсолютно не интересен. И был в этом так же совершенно не виноват.

Экран телефона полыхнул белым, высвечивая знакомый до боли номер.

– Привет, Карин, – губы растянулись в полубезумной радостной улыбке.

«Ичиго, снова допоздна не спишь? Или на работе задержали? Эта женщина…», – послышались гневные нотки.

– Нет-нет, – Ичиго успокоил сестру, – Просто не спится, и мне сегодня дали выходной, – Карин заворчала. – Как у вас дела? Как Юзу? Отец?

«Они спят», – что-то зашуршало. – «А я жру конфеты от волнения за старшего братца, который не звонил уже бог знает сколько»

– Прости! Я честно не специально, – он рассмеялся.

«Что случилось?» – после недолгого молчания спросила Карин. – «Ты никогда не звонишь сам просто так. Колись!»

Ичиго ударил себя по лбу. Никто в семье не знал его лучше Карин, та как будто видела его насквозь. Она всегда чувствовала, когда брат не в порядке.

– Я облажался. Расслабился. Встретил потрясающего человека и заранее проиграл.

«В первый раз, что ли?» – ухо защекотал смешок.

– Ага.

«Паршиво», – цокнула Карин. – «Что будешь делать?»

– Не знаю, – Ичиго взмахнул рукой. – Жить как раньше.

Карин молчала. Ичиго слышал её дыхание, понимая, что сказать ей нечего. Утешать она не умела, но даже эта немая поддержка помогала Ичиго дышать свободнее.

«Ты сильный и крутой. Те, кто этого не видит, сказочные идиоты», – наконец сказала она, вызывая тихий смех.

– Спасибо, Карин, – тепло проговорил Ичиго. – Но я уверен, что самые сильные в нашей семье это вы с Юзу.

«Херню не городи и иди уже спать, горе луковое», – смущённо воскликнула Карин, бросая трубку.

Ичиго погасил экран, чувствуя разливающееся по груди тепло. Всё поправимо, если быть сильным. Если купировать очаги в зародыше.