Был 1886-й год печален, был 1887-й год голоден. Лишь к ноябрю начал оправляться Арганд. Летом урожай собрали неплохой, хотя в полях и мужика почти не встретишь. Да и ведуньи деревенские попрятались, пока вездесущая мапо в спрос не взяла. Тоскливо было к равноденствию в Мальтбурге без привычного разноцветья фейерверков и колдовских рисунков в воде и воздухе. Горожане старались не смотреть в сторону заколоченых год назад лавок, ругали высокие цены и тащили домой маленькие сверточки. Зимнего Дерева в этом году считай и не ставили - не смотрятся простые ленточки и брошки без колдовства в ветвях дуба, что встречал на холме над городком трехсотую зиму.

В белокаменный замок над рекой съезжались гости. Вот извозчик высадил у подъёмного моста полную суетливую даму в мехах, вот бросил два конуса света на ворота небольшой мобиль-купэ, вот таксомотор подъехал и посыпалось из машины семейство во главе с подтянутым обер-лейтенантом цур зее. Окошки ярко горят в высоких башнях, на пике трепещет жёлто-чёрно-зелёный квадратный флаг - Их сиятельство ясновельможный пан граф Йозеф фон Мальтбург оставил дела в Альвигейле и ныне пребывает в жалованом предкам поместье. Снег кружится и падает мягкими хлопьями.

Старый граф сидит за столом в окружении родных. Толстуха Марта, важная дама Эльжбетта, ее муж Роберт, трое непоседливых девчонок. Хельмут давно снял мундир ландвера и сейчас выглядит просто, как и положено молодому человеку из приличной семьи. Хотя и он уже не так молод, двадцать девять лет всё-таки, не хомяк чихнул, панове! За плечами у Хельмута Академия Законоведчества, успешное начало карьеры у собственного деда. Князь Вацлав Дибич, отец Марты, Эльзы, Хельмута и сгинувшего в чужих землях Альберта совсем сгорбился. Работа на износ довела его до болезни. Летом он отошёл от дел и переехал в Мальтбург, поближе к могиле любимой жены. Фирма платит ему средненький пенсион. Другая ветвь - дети давно погибшего в крушении поезда сына графа - Петер и Вернер - крепко обустроившиеся в жизни господа. Петер - путеец, Вернер - архитектор. Они прибыли одни. 

Стол небогат, но получше будет, чем у простых горожан. Мерцает пламя факелов и огонь в камине. Неслышные лакеи обносят господ блюдами и винами. Старый граф молчит, рассматривая семью. 

Ужин съеден, детей увели спать, пора за дело. Все перешли в библиотеку и расселись в глубокие мягкие кресла вокруг массивного дубового стола.

- Ну-с, ни для кого ни секрет зачем я собрал вас всех в эту ночь. Коль скоро мой внук Альберт вынужден был покинуть Арганд, нужен новый Хранитель. - граф сделал знак и Ульрих перенёс из сундука на стол тяжелую инкунабулу в окладе серебристого металла с массивным замком. Это даже не привычная обложка, а крепкий деревянный окованый ящик, внутри которого сложены прошитые листы пергамента. Кодекс Кромеша. Труд жизни Томаса Кромеша, сын коего за заслуги великие и получил Мальтбургское графство во владение. - Однако до полуночи ещё есть время и сначала вот это. - Граф продемонстрировал всем большой конверт плотной коричневой бумаги. - Сей пакет принёс мне некий матрос.

Нож аккуратно взрезал конверт. Первым делом на столе оказались два листа плотной бумаги с карандашными рисунками и светографическая карточка. 

-Ульрих, пристрой-ка это на пюпитры и принеси лампы.

Рисунки разместили на пюпитрах, осветили и вся семья собралась вокруг них. Впечатлительная Марта улыбается, охает и утирает слезы. 

- Жив. - прошептал Дибич. - Жив, сыночек.

Вернер и Петер довольны, Эльза вздыхает и качает головой. Зато её муж явно рад:

- Я же говорил тебе, милая. Кто прошёл войну - не пропадет.

Первый рисунок простым карандашом датирован 9 августа 1887 года. На нём изображен Альберт, одетый в расстёгнутое кожаное пальто , брюки и сапоги. Отросшие вихры отброшены очками-консервами поднятыми на лоб. Через ремень висят перчатки с крагами. Альберт опирается рукой на капот тентованого грузовичка с непривычным полукруглым радиатором и дополнительным прожектором на кабине. Позади машины виден двухэтажный домик, деревья и заборчик из жердей. Беглый явно отъелся, ожил. Он улыбается устало, но довольно. Подпись гласит: "Шоффэр ди посталь¹ Албер Малле и его каргомобиль Лоран-Шеваль. Почтовая станция Руа-ан-Люнже. (В конце трудного пути). Франсуаза Алье".

Второй рисунок изображал крупную миловидную женщину с густыми волосами гривой, одетую в старомодное платье с маленьким квадратным вырезом у шеи. Женщина вешает в ухо серьгу перед зеркалом. Он так и назывался - "Автопортрет в зеркале или На свидание. Франсуаза Алье". - и был датирован 27 сентября.

Последней была светокарточка, изображающая Альберта и всю ту же госпожу Алье на прогулке где-то на высоком берегу реки. Противоположный берег зарос лесом, на реке за спинами пары виден высокий колёсный пароход. Альберт опирается на трость, Франсуаза держит его под руку и улыбается так, что любому ясно - до звона колоколов близко. На мужчине пиджачная пара и мягкая широкополая шляпа. Женщин одета скромно, но видны блестящие ботики "лак-замша", новинка прошлого сезона в Диании.

- Люцианка². - скривилась Эльза. - Какой мезальянс!

- Ты только что употребила люцианское слово, внучка. - отпарировал старый граф.- Да и в колониях это не имеет значения. Хотя выйдя из кирхи, она станет баронессой, но вряд ли "шоффэр ди посталь" вспомнит об этом маленьком обстоятельстве. Ульрих, подай атлас Новых земель.

- Так-так. Вот он, Руа-ан-Люнже, на самом краю Норманда, лютецианской колонии. Дальше необитаемые места, леса, горы. А за горами, между прочим, Руркланд, орочья вольная колония. Да, пожалуй они шли туда, но Альбик по дороге сыскал то ли службу, то ли подругу.

- В любом случае - он жив и здоров! - в голосе Дибича слышится облегчение и гордость за сына. - Но где же письмо? Или это всё?

- Нет-нет. Присаживайтесь. Будем читать и письмо. - Иоганн-Йозеф первым подал пример, устроившись в кресле. - Ульрих, надо подобрать этим портретам красивые рамы и повесить здесь, в галерее. 

- Слушаюсь, вельможный пан граф. А под этим вот... - старый слуга умилительно улыбнулся и утёр слезу, указав на первый рисунок - ...подушечку с орденами пана Альберта, верно?

- Верно. - старик доволен. - Придвинь-ка лампы ко мне, буду читать что пишет мой внук. - граф Йозеф показал всем большие листы бумаги, исписаные сине-зелёными чернилами.

"Дорогой дедушка! Рад тебя приветствовать хотя бы и эпистолярным³ способом. Надеюсь, ты читаешь это послание не один, а хотя бы с папой. Привет всем моим родным и любимым, хотя вы и не очень-то любили меня."

Граф утёр непрошеную слезу и заметил:

- Да, внук, мы все были часто несправедливы к тебе.

- Нет, а что он хотел, надев жандармский мундир?! - вскинулась Эльжбетта.

- Справедливости. - отрезал Дибич. - Мой сын всегда хотел справедливости, Элиза. Читайте дальше, пан Йозеф. Найдётся время на споры.

"Я нарочно кладу сверху рисунки Франсуазы. Надеюсь, по ним вы догадались как и где я живу, кем служу. Добавлю лишь, что я работаю на линии Руркланд - Норманд. Служба почтового шофёра трудна, но меня выручают навыки инженера-механика, длинноствольный револьвер и хорошая память. И, разумеется то, что в Руа меня ждёт Франс, а Нойе-Урбаше мой друг Грау, коему я ссудил на пивоварню. Благо его супруга урожденная Беркермейер и уж она-то знает толк в пиве! 

Мой "Лоран-Лошадка" газоход, но газ не закачивается в него готовым (хотя и так можно), а получается безвоздушным тлением деревянных чурок в специальном резервуаре за кабиной.⁴ Этого добра по пути достаточно, а для перехода Каменных Осыпей я беру три запаса в особый ящик. Одной заправки хватает на 110 лиг.

Моя сестрица Эльжбетта, верно, будет переживать о неравном браке - так пусть успокоится. Семейство Алье вообще-то дю Алье, они дворяне. Просто в Вольных Землях дворянские приставки отбрасываются или сливаются с фамилиями. Свадьба назначена на февраль следующего года, венчаться мы будем по аргандскому обычаю в церкви св. Терезы. Семья Франс уже дала на это согласие.

Бегство из Арганда прошло почти благополучно - нас один раз обстреляли в Волчардовых Горах - без толку. Но горы на узких тропах, которые и дорогами назвать затруднительно, взяли свою дань - мы потеряли 19 машин, со всеми, кто в них был. Помяните их, погибших от безумия власть предержащих! Дорога заняла больше трёх недель, поскольку машины то и дело ломались. 

Итак, начало октября мы встретили в Темерсе, где нас ждали, но рады не были. Через него и Мерриандор шли потоки беженцев, не гнушавшиеся ни воровством, ни грабежом, ни попрошайничеством ради куска хлеба. Я сразу направился в Ридану, где у нас была намечена встреча с друзьями.

Не буду рассказывать всё - чернила у нас дороги, а мне ещё много надо тебе поведать, дедушка. Встреча состоялась и наши дороги разошлись:

Бригадир Люнке, лейтенанты Цугель и Ремарк поступили на мерриандорскую армейскую службу в полк тяжёлой артиллерии.

Ундманы, кроме Вербьена и Гендергау, уехали в Исламур к дальним родичам и об их дальнейшей судьбе известий пока нет. Гендергау поступил на службу в Кемполисскую Таксомоторную Компанию счетоводом.

Рышард Леньковски, Киббель, братья Чемарка, Блюмель, Бауцен, Грау, Вербьен, Ругг, Дрегр и я купили места на грузопассажирском дирижабле линии Ледон - Валленштадт и отбыли в Вольные Земли.

Здесь мы снова разделились. 

Рышард служит хирургом в госпитале св. мучеников Августа и Юлия в Исфор-сити. Это Нью-Алленшир, вольная колония, основаная выходцами из северо-восточного, ундманского (хоббского) Бранна. Вербьен там же устроился приказчиком в бакалейной лавке.

Блюмель стал помощником машиниста в Юго-Восточной Рельсовой Компании.

 Бауцен на свои сбережения купил большой катер и развозит товары по многочисленным рекам Исткоста.

Киббель неожиданно для всех выкупил лицензию охотника за головами и теперь рыщет невесть где, выискивая преступников, за которых назначена награда.

Грау я ссудил 1700 марок и он открыл пивоварню в Руркланде. Братья Чемарка, Дрегр и Ругг живут неподалёку от него и занимаются охраной торговых караванов.

Ну а я до Руркланда не доехал, ибо по дороге получил предложение занять место шофёра-почтальона на линии, с которой никто не хотел связываться. Но ты же знаешь, дедушка, наша кровь упрямая. Я дал согласие и г-н Дюкерк, начальник почты в Руа, принял меня на службу, записав на люцианский колониальный манер. Так я и стал Албером Малле.

Мы с Франс решили и дальше посылать тебе её рисунки, чтобы ты мог составить представление о нашей жизни. Поселился я в казёном доме для почтовых служащих. Квартера моя не хуже той, что была на Ведьмачках. Из окна комнаты открывается вид на реку и пристань. 

Скоро возьму ссуду в банке и буду строить свой домик - землю я уже купил. Место хорошее, высокое и недалеко от лавки г-на Алье. Мой будущий тесть - зеленщик⁵ со своим огородом. Так что уж капустой и картофелем мы будем обеспечены всегда".

Граф прервался, взглянул на высокие часы с боем и отложил в сторону первый лист письма. 

- Дом есть, служба есть, выгодное вложение есть, семья будет - что ещё надо человеку для счастья? - заметил Петер.

- Родную землю! - отрезал Роберт. - Пока он полон новизны, но тоска его всё равно найдёт и измучит. Такова доля всех эмигрантов.

- Главное, чтобы родненькие сыщики его не нашли и не замучили. - огрызнулась Марта. - Редкостная дрянь эти мапо.

- Ну, в люцианской колонии они безобразничать не посмеют. Разве что он много времени проводит в ничейных землях. Однако, как я читал, человеку из Просвещённых Земель там несладко, самому бы в живых остаться. - прогудел Петер.

- Прошу внимания! - оборвал всех граф. - Тут интригующее начало, н-да.