Следующий день у Хэ Сюаня начался с неожиданных новостей. В его комнату ворвалась стража, схватила и прямо в белье вывела на улицу. Этот мелкий сучёныш всё же нажаловался, видимо с утра шлюшье настроение пропало и он снова стал избалованной королевской особой. Хэ Сюань сжал зубы от гнева, чувствуя как плеть рассекает его и так повреждённую плоть. С каждым радом это было всё больнее и больнее. Да, он сам виноват. Строптивых рабов ожидает наказание, но он ничего не мог сделать с собой, он не мог слепо подчиняться и пресмыкаться, это полностью противоречило его натуре и характеру. Его руки были связаны, но даже так он сжимал кулаки, он старался не издать не звука, превозмогая адскую боль, ему казалось, что он чувствует как его кожа лопается, трещит, обнажая мясо, тёплая кровь стекала вниз вместе с каплями пота, обжигая свежие раны. Ничего, он обязательно отомстит. Он это так не оставит, даже если ему придётся умереть. Смерть лучше, чем раз за разом испытывать это…

После наказания ему не оставалось ничего кроме как идти к себе, зализывать раны. Сил не было ни на что… Поэтому он просто уснул от перенапряжения и потери крови.

Из лечебных оков сна его выдернули чьи-то прикосновения.

— Чшш, — знакомый голос заставил его сжать кулаки. Эта сучка пришла позлорадствовать? Показать свою власть? — Не вставай…  Тебе нельзя

— Нельзя? — Хэ Сюань воспринимал любые запреты вштыки.

— Ну… Больно же… — Ши Цинсюань растерялся. Как только он узнал, что его братик сделал с Хэ Сюанем он тут же прибежал сюда… — Я мазь принёс… Должно помочь… — пусть его все считали легкомысленными глупым, но он увлекался врачеванием и старался это освоить. Он не был таким поверхностным, каким о нём думали все. На самом деле Ши Цинсюань открыл при дворце бесплатную для всех лечебницу и содержал её, покупая всё необходимое и иногда помогая в обучении медбратьев. — Но тебе лучше не двигаться. И… — Ши Цинсюань замялся. — Сначала будет больно… — он отвёл взгляд. Он знал, что у слуг его брата тяжёлая рука, но что бы настолько… На Хэ Сюаня было больно смотреть.

Под шипение Хэ Сюаня принц промыл ему раны и сделал лечебный компресс. От его нежных и ласковых касаний Хэ Сюань снова провалился в сон. Ему даже начало казаться, что всё это было лишь сном, ведь если это приказ Ши Цинсюаня, то почему он сейчас с ним, заботится о нём… Так нежно и ласково… Может быть он действительно просто мальчишка?

Ши Цинсюань тихонько вышел, когда закончил, чтобы не мешать Хэ Сюаню отдыхать. Он был рад, что братик был занят. Всё же он только вчера вернулся из военного похода и сейчас у него было слишком много дел, чтобы разбираться с ним лично… Это Хэ Сюаня он мог поручить слугам, но вот с Ши Цинсюанем он привык решать вопросы сам.

Несколько дней принц ходил в ожидании наказания, это было мучительнее всего, он не знал когда и что с ним произойдёт и к чему ему стоит готовиться. О жестокости Ши Уду во дворце знали все. Если младший принц относился к рабам и слугам как к людям, стараясь избегать телесных наказаний, то Ши Уду считал их не более чем вещами, от которых можно было запросто избавиться или сломать, если надоели. Не было худшей участи, чем оказаться его рабом. На самом деле Ши Цинсюань был даже немного рад тому, что Хэ Сюань сейчас отлёживался, это значило, что он не попадётся на глаза братику… Пара плетей это ничто по сравнению с тем, что Ши Уду мог сделать с Хэ Сюанем за его скверный характер и острый язык.

Вечером дверь в его покои распахнулась… Братик никогда не стучался, ведь стук был просьбой войти и мог подразумевать отказ, а ему никто никогда не отказывал. Ши Цинсюань сразу сжался, стараясь прикрыться и занимать как можно меньше места.

— Цинсюань, — холодно начал он. — Меня расстроило то, что ты опять взялся за старое. Стоило мне уехать и ты опять? Помнишь о чём мы с тобой говорили?

— Таким поведением я позорю не только себя, но и всю семью, — Ши Цинсюань выучил эти слова.

— Верно. И что с тобой будет, несли ты снова будешь позорить меня?

— Ты меня накажешь, — Ши Цинсюань пустым взглядом смотрел в пустоту.

— Верно. Пошли, — Ши Уду подал ему руку и отвёл в свои покои. Ши Цинсюань поёжился, он знал, что сейчас с ним будет. Эта комната… Она всегда его пугала, здесь с ним происходили все самые ужасные вещи… Впервые братик сделал это с ним, когда ему было 14… Ши Цинсюань тогда впервые поцеловался с мальчиком и рассказал братику, Ши Уду тогда сразу отвёл его сюда и…

— Раздевайся, — братик всегда говорил с ним холодно. Шёлковый халатик упал к ногам Ши Цинсюаня. Под ним ничего не было, он попытался прикрыться. Ши Уду стоял сзади, он перехватил руки принца и завёл ему за спину, связывая их грубой верёвкой. — Ты знаешь, что делать дальше.

Ши Цинсюань всхлипнул, конечно он знал… Он опустился на колени, грудью ложась на деревянную скамейку. Сейчас будет больно…

Ши Уду взял в руки плеть, конечно это была не плеть для наказания рабов, эта была нежнее и не наносила серьёзных травм, но для изнеженного Ши Цинсюаня, который не привык к блоки этого было достаточно. С каждым ударом он всхлипывал всё громче, слёзы текли по его очаровательному лицу.

— Раздвинь ноги, — Ши Цинсюань вздрогнул и подчинился. Удары по бёдрам ощущались ещё больнее, хотелось сжать ножки, но он знал, что от этого будет ещё хуже…

Его бедра, ягодицы, спина были в красных, почти багровых полосах. Кожу жгло и щипало. Ши Уду сжимал его ягодицы, заставляя всхлипывать громче.

— Вставай, — и снова приказ. Ши Цинсюань послушно поднялся. Ши Уду заставил его сесть на кровать. Больно… Как же больно… Но он заслужил. Братик его предупреждал… — Открой рот. — от этих холодных команд хотелось плакать… Ши Уду всунул ему в рот твёрдую рукоять плети… Стало тяжело дышать, он полными слёз глазами посмотрел на братика, надеясь, что он сжалиться нам ним. Но нет, вместо милости Ши Уду уложил Ши Цинсюаня на кровать и широко раздвинул его ноги, раскрывая  и так беззащитного Ши Цинсюаня для себя. Принц всхлипнул. Братик всегда использовал недостаточно масла из-за его грубые движения приносили много боли. Ши Цинсюань не готовил себя и сейчас его крики от грубых и резких толчков брата заглушала лишь рукоять плети… Братик говорил, что так он ощущается уже, не такой растраханной шлюхой. Ши Уду всегда называл его шлюхой, с тех самых пор как впервые взял его. Он отказывался верить, что он у Ши Цинсюаня первый… Тогда после их первого раза, он сказал, что рад тому, что у него брат а не сестра, ведь так он может трахать его не боясь что тот залетит. В тот день детство Ши Цинсюаня подошло к концу…

— Если слуги ещё раз мне доложат, что ты занимаешься этим с рабами я отдам тебя псам. Раз уж ты такая неразборчивая сучка и тебе всё равно с кем сношаться — злобно прошипел Ши Уду ему на ушко. Ши Цинсюань был в ужасе. Он знал, что братик не шутит и что он действительно сделает это… Ши Уду кончил глубоко внутрь как и всегда, но Ши Цинсюань знал, что это не конец… Братик всегда «запечатывал» свою сперму в нём огромной, сделанной из стекла пробкой, масло, которое использовал братик очень сильно жгло внутри… Но жаловаться было нельзя. Это ведь наказание и его нужно принимать достойно.