Пристальф[1], этот престарелый евнух-жрец, уже минут сорок проводит ритуал наречения. Это настолько выводит альв-аара[2] — короля всех альвов, светлейшего из светлых, Хар Альвириха Второго, — из себя, что он начинает нервно постукивать пальцами по подлокотнику. А старик даже и не думает торопиться.

Освещённый полуденным солнцем храмовый зал, в котором эхом раздаётся крик ребёнка, что вызывает головную боль, с каждой минутой становится всё тише и тише. Каждый присутствующий здесь молча наблюдает за пристальфом, пытается всё меньше занимать места даже на скамьях, на которых они сидят, что уж там до самого храма.

Неожиданно, пристальф поднимает голову и с ужасом смотрит на своего короля. Его глаза слегка сияют, давая всем присутствующим понять, что Альфар ответил на ритуал. И гнетущая атмосфера в миг становится выжидательной. Хар Альвирих даже выпрямляется, приветливо улыбаясь не то пристальфу, не то Альфару, вещающему через него.

И тут пристальф запел.

— Пенится кровь, кипит-разливается,

Землю пропитывает и гниёт.

Пусть веселится светлейший из светлых,

Яд скорпиона медленно пьёт.

Горе асам, асиньям и ванам[3], не знают они,

Что славы идёт их конец.

Дня Господин войной закалённый,

лунорождённого уведёт под венец.

Кончится пир и жизнь стрелой оборвётся,

Умер аар — да здравствует другой.

Зверь за зверя — правда жизни простая,

Не поворачивайся к нему спиной.

И тут, полная надежд атмосфера мигом заменилась ужасом! Хар Альвирих, вскочив со своего места и схватив меч у стража, коршуном подлетает к пристальфу и одним движением рубит ему голову. За раз ему это не удаётся и шею просто разрывает, оголяя белый позвоночник. Вот только свет в глазах пристальфа и не думал исчезать, как и падать коленопреклонённый падать не думает. Где-то кто-то вскрикнул, но Альвириху на это плевать.

— За всё, что силой и властью берётся — будь готов заплатить, — хрипит умирающий жрец, практически булькая из-за крови во рту.

Свет в его глазах тухнет в глазах старика и он падает бездыханным на пол, заливая его кровью.

— Убрать, — приказывает он, бросив меч на пол.

— Есть, — отзывается страж и тут же приказывает прислать слуг для наведения порядка, а парочке стражников вытащить труп.

Это пророчество... Альфар предрёк ему смерть? Как это возможно?! Этот жрец явно выжил из ума.

Альвирих с отвращением проводил взглядом труп жреца, отвернувшись и столкнувшись взглядом со стоящим чуть поодаль от него ещё одного жреца. Помощника бывшего пристальфа. Этот, ещё живой, вцепился в орущего ребёнка, как в спасительную соломинку, смотря на Альвириха, как испуганная кобыла. Это даже выглядит забавно.

— Поздравляю, — усмехается Хар Альвирих, — ты повышен в должности.

— П-примного благодарен, Ваша Светлость! - подпрыгнув на месте, этот пристальф кланяется, так и держа в руках ребёнка.

Хмыкнув, Альвирих обводит зал взглядом. Присутствующие пытаются слиться со стенами, не желая вызывать к себе гнев короля. Они его боятся. Ну и правильно. Так и должно быть. Король, которого не боятся его подданные — слабый король.

— А-аль-аар, - заикается пристальф, снова привлекая к себе внимание. - К-как быть с именем?

— А, точно, — Альвирих опускает взгляд на орущего сына.

Сына. Смешно ли, что айзинка понесла от него? Ещё и родить смогла. Да только на неё он похож куда больше. Узкие глаза цвета киновари, её маленькие уши, и волосы... Рыжие. Прямо как у матери его. В этом ребёнка ничего от Альвириха нет. И сыном своим он его не считает. Первого сына вместе с матерью его айзины же и убили. Ребёнок даже года не прожил. А этот...

— Мерэльф, — произносит Альвирих, шкодливо улыбаясь. - Коли сына ты «дочерью» назовёшь, так проживёт он больше отмеренного! - тщетная попытка рифмовать получилась. - Такое же пророчество ему было, да? - смеётся он, глядя на пристальфа.

— Да, да, Ваша Светлость! — снова кланяется тот, судорожно отходя назад. — Имя ему — Мерэльф, «дочерью» назван, чтобы обмануть Скульд.

Рассмеявшись громче, Альвирих бодрым шагом выходит из храма, направляясь в свой кабинет. Но чем ближе он к нему подходит, тем смурее становится. Альфар предрёк ему плату за грехи?

— Альдир, — призывает он своего верного стража.

— Да, альв-аар, — тот появляется мгновенно.

— Организуй походы, пусть они прочешут всю территорию, принадлежавшую когда-то айзам. Уничтожать всех, кто хоть немного связан со скорпионами, — приказывает Альвирих, — Вассальных тоже. Как и всех рабов в Альхейме.

— Будет исполнено, альв-аар, — кланяется Альдир, сразу направившись исполнять приказ.

Два года спустя.

Всё тот же храмовый зал. Пристальф, назначенный два года назад стоит в той же позе, что и предыдущие. Он что-то беззвучно произносит, глядя куда-то поверх головы Альвириха. В зале полном ожидании, в каждой тене затаился страх повторения прошедших событий. Но в отличие от Мерэльфа, этот сын не плачет. И куда больше похож на Альвириха. Золотистые волосы, светло-голубые глаза, пухленькие губки и такой же маленький нос, как у Альвириха на детских портретах. Прям точная копия.

— Альвальд — Правитель Альвов — имя ему, — произносит вспотевший пристальф, свет в глазах которого исчез, а вот страх остался. — Принесёт он славу и мощь всему Альвхейму[4]! — громко произносит, стараясь выглядеть убедительным.

Раздаются аплодисменты и поздравления. Альвирих остаётся довольным этим пророчеством, даже не обращая внимание на затаившийся страх в глазах старика.

Все с шумом идут праздновать день рождение сына короля, маленького принца. И когда пристальф остаётся в храме один, он с трудом поднимается на ноги, пока в его голове раз за разом крутится тот же стих, который лишил головы его предшественника. Он не знает, что видел его наставник, но то, что увидел сам пугает сильнее, чем король.

Альвхейм падёт.