— Не трогай братика! – громко возмущается одна из близняшек, которых Динеш при всём своём желании не смог бы отличить одну от другой.
— Не делай ему больно! – чуть тише, но столь настойчиво вторит зеркальное отражение первой.
— Не буду, – нехотя отзывается он, хмуро глядя на мальчишку.
Аккуратно уложив его, закутав в кафтан, Динеш так же закрепил его специальными ремнями, чтобы он не упал в случае чего. Вещи, который он оставил на карете, сейчас лежат рядом с ним, одевать его Динеш точно не собирался. И он мог бы не заботиться об этом мальчишке, но две пары глаз прожигают в нём дыры, так и норовя устроить истерику. Никогда в своей жизни Динеш не имел дел с детьми. А уж с девчонками тем более. Потому во избежание ненужной нервотрёпки, он позаботился о мальчишке настолько, насколько ему позволяла совесть. Пересадив девчонок подальше от промокшей стороны кареты, Хатака тяжело вздохнул.
На вид мальчишке не больше семнадцати. И он принц? Впрочем, сколько там таких принцев может быть-то? Но когда он стоял на карете, крича своё имя, Динеш на мгновение растерялся. Похожая поза, отдалённо похожий голос и его волосы. Огненно-рыжие, словно бы живой огонь, путаются в ветре, пушась и топорщась, стремясь освободиться от оков косы. На мгновение ему показалось, что он увидел ту, чьё имя давно поглотило время. Он даже не мог поверить, что перед ним мальчишка, уж больно он похож на его любиму фею.
И ему захотелось поверить в эту иллюзию.
Тонкое, слегка женственное лицо, обрамлённое рыжими волосами. Персиковые глаза, маленький нос, острый подбородок и тонкие губы, светлая, почти белая кожа. Почти типичный красивый альв, разве что ростом не вышел. Альвы обычно высокие и более крепкие, а этот тощий какой-то. Но стоило ему подойти ближе, как иллюзия вонзила в Динеша свои клыки и разорвала его на части. Всё тело мальчишки, кроме обычно открытых участков – руки по локти, шея и лицо – покрыто шрамами. И это не боевые трофеи. Это шрамы от хлыста и ожогов. От ножа, искусно и тонко режущего кожу ради развлечения. Это шрамы от побоев, но никак не от драки. И он хочет заверить, что является принцем? С такими-то «трофеями»? А ведь большинству шрамов на вид не менее пяти лет. Сколько мальчишке – семнадцать? С натягом лет двадцать. Получается, лет с пятнадцати он получает столько шрамов, что живого места на нём практически не осталось.
Какой изувер способен так издеваться над ребёнком?! Один ответ – альвы.
Динеш с трудом удерживал себя от желания кого-нибудь убить. Ему казалось, что ещё миг и он потеряет контроль над собой. А мальчишка и не замечая его эмоций, просто предлагает себя... Рабом. Принц, который предлагает себя рабом. Где это вообще видано? Динеш даже растерялся. Может, он спит и ему снится этот кошмар?
Принять его клятву стало чем-то инстинктивным. Словно бы он пожалел, если бы не принял эту отчаянную клятву, больше похожую на крик о помощи. Правда, на мгновение он пожалел о ней. Услышать такие имена... Насмешка какая-то. Чтобы у альва было цзинское имя? Однако это объяснило бы откуда у него столько шрамов. Даже если он принц, видимо, от любовницы-рабыни, милостью родителя он явно не пользовался. Динешу и в страшном сне не хочется представлять, что это правда. Впрочем, это же король байцзинов, -альвов, как они себя называют — изувер, урод и просто ничтожество, не достойное звания ни альва, ни байцзина. Этот король не достоит даже мизинца собственных простых рабочих, что уж там рабов!
В Динеше взыграла жалость и злоба. Но не многие испытывают такие же чувства по отношению к мальчишке. Назовись он хоть сыном императора Фэна, никто бы ему не поверил. Динеш тоже не верит, но... Пусть это будет любопытство. Да, ему просто любопытно чего же добивается этот мальчишка, так бессовестно... Не лгав. Не многие в курсе, что когда цзины приносят клятву на крови, их связывает ци, создавая что-то схожее с любовной практикой, популярной в прошлом. В общем-то, зачастую тот, кто принимает клятву, способен ощущать, когда ему лгут, если есть условие «не лгать». И мальчишка не лгал. По крайней мере про мать и своё положение во дворце. Он действительно принц альвов и полукровка. Иначе бы его не вырубило бы от потери ци из-за клятвы. Чудо, что он смог ещё какое-то время продержаться. Но вот скрывать что-то, говоря лишь часть правды он вполне себе может. И делает. Но что он скрывает, вопрос отдельный.
Только вот пользы от пацана явно мало. Какие он потайные ходы может знать, чтобы о них не знала стража? Выкуп за него так же не будут платить. Он же сам сказал, что сбежал.
— Что мне с тобой делать-то? – вслух произнёс по привычке.
— Не надо с братиком ничего делать! – отозвалась одна.
— Не надо, – поддакнула вторая.
— Не буду, – тяжело вздыхает Динеш, взглянув на девчонок. — Но он должен будет работать, чтобы кормить вас.
— Мы тоже будем! – громкая, как какаду, одна из близняшек едва ли не прыгает сидя. И как у неё это получается?
— Мы будем помогать, – произносит та, что более тихая, больше похожая на маленькую и шуструю ласку.
Какаду и ласка. Разные они, пусть и похоже. Хоть какое-то различие, Динеш уж думал, что он их вообще никак отличить не сможет.
— Только не трогайте братика! – птенчик какаду, вскакивает и тут же бросается закрыть собой мальчишку. За ней следует и близняшка.
— Не буду, – повторяется он неосознанно, чувствуя себя крайне неуютно рядом с этой троицей. — Сидите тихо.
— Ладно, – недовольный птенец какаду усаживается обратно, утягивая за собой сестру.
Маленькая ласка искоса поглядывает на Динеша. Запоздало он понимает, что сидит к ним той стороной, на которой у него шрам. Только любопытства ему не хватало. Развлекать девчонок в его планы точно не входило. Как и терять время с ними тоже. Нахмурившись и вздохнув, Динеш отворачивается от них, натянув обратно маску и уставившись в окно. Вонь болот для него уже давно перестала быть неприятной или хотя бы заметной. Он мог бы рядом с помойной ямой с аппетитом есть как хлеб, так пойманную и зажаренную на костре крысу. Так могут все в его небольшом лагере. Но смогут ли эти трое жить так же? Ладно, мальчишка возможно, но девчонки...
Какую же головную боль он себе приобрёл?
Сорвав с дверцы промокшие шторки, он бросает их под сидение под собой и открывает окошко, чтобы проветрить внутри.
В какой-то момент карета начала ехать быстрее – выехали с лесной дороги в степь. Успокоившись, девчонки чуть присмирели и теперь сидят тихо, лишь изредка бросая на Динеша взгляды. Ехать до следующего укрытия им было прилично. Благо схема уже давно отработанная и следов не должно остаться. Лошадей ведут те, чей зверь олень или мул, а карету тянут либо те, чей зверь лошадь, либо кто-то более крупный и сильный. Иногда даже медведи впрягаются. Остальные же заметают следы, чтобы не выдать направление, в котором они едут.
Жаль, конечно, что их вылазка за ресурсами явно не удалась, но по крайней мере достались хотя бы ружья и патроны к ним. Остаётся надеяться, что хотя бы часть пороха не намокла. Ну и оружие какое-никакое с одеждой, снятой с рейтаров и единственной байюй, альвийки убитой мальчишкой, всё же досталось. Лучше, чем совсем ничего. Плюс карета. Придётся изрядно постараться, чтобы ухудшить её внешний вид. Драпировку и металл можно переработать, в хозяйстве всё пригодится. Металл так и вовсе крайне ценный ресурс для них. Придётся завтра послать парочку ребят на вылазку в деревушки Бхарата или Химото, чтобы добыть немного муки и риса. И надеяться, что оставшимся в лагере повезло больше и они смогли поймать какую-нибудь дичь.
Мерная качка, трата энергии на клятву и на близняшек, постепенно баюкают и самого Динеша. Скрестив руки на груди и опёршись плечом на стенку, он прикрывает глаза, пытаясь восстановить энергию, но не уснуть при этом. Он не верит, что девчонки способны на убийство или причинение вреда, уж больно они оберегаемы своим братом. Да и поведение их... Вроде выглядят лет на десять, но вот ведут себя будто им лет шесть. И это несоответствие заставляет Динеша хмуриться и думать о бесполезных вещах.
— Мы почти приехали, – произносит один из солдат, подойдя к карете поближе. Глянув внутрь, он брезгливо осмотрел девчонок и отвернулся, тут же вернувшись к сопровождению.
Согласно промычав, Динеш открывает глаза, чувствуя себя немного лучше. Давно он не тратил ци на клятвы. Вернее, единственную клятву, которую он принёс, была клятвой верности императору. Типичная клятва для его семьи, являющейся чем-то сходным с принесённой клятвой мальчишкой, но куда более благородная и конкретная. Ему было семь, когда он клялся. И в то время его жизнь казалась полна чудес, ведь сразу после учёбы он мчался к своей фее, слушать сказки и песни. Он был таким наивным ребёнком тогда.
Уже стемнело. Он даже не заметил, как солнце скрылось за горизонтом. Как и не заметил, когда девчонки успели накрыться сюртуком мальчишки, потому что стало холоднее, а главное когда его одежду и кто в карету закинул. От дыхания даже парок изо рта идёт. До лета ещё далеко. Будет плохо, если мальчишка простынет. Только о сопливом слуге заботиться не хватало. И он закрывает окно, что мало чем уже поможет, но по крайней мере ветер не будет выдувать их.
Зато у этой карете есть огромный плюс – лампы! Сделанные из флюоритного стекла, излучающего мягкий жёлтый свет при нагревании от горения масла. Целых четыре, хотя и горит только две. Видимо их зажгли девчонки. Эти лампы горят ярче, чем обычные масленные. Так что они будут хорошим подспорьем в будущем, да и просто для ночных бодрствований за делами. А в случае чего стекло ещё и продать можно будет, стоит оно прилично.
Смахнув с себя остатки сонливости и размяв плечи, Хатака искоса поглядывает на ласку и какаду, подумывая, как бы ему разбудить мальца и не разбудить вулкан при этом. Общение с детьми явно не его.
— Разбудить братика? – вдруг спрашивает ласка, неотрывно глядя Динешу в глаза.
Однако. Удивлять может не только пацан.
Согласно кивнув, Динеш с интересом наблюдает за тем, как близняшки принимаются будить брата. Они толкают его и раскачивают, даже слегка шлёпают ладошками по лицу, но тот явно просыпаться не собирается.
— Папа идёт! – вдруг произносит птенец какаду и это действует лучше, чем когда они тянули брата за волосы.
— Я не сплю, – он пытается рывком подняться, но ремни удерживают его на месте. Его голос хриплый. Всё же простыл.
Динеш мысленно выругался.
В итоге мальчишка бьётся головой о сидение дважды, болезненно зашипев, прежде чем поняв где находится и что происходит. Зажмурившись, он пытается высвободиться, вытащив из-под кафтана руки и ощупывая то, что его удерживает.
— Его тут нет, его тут нет! Так нельзя, Цинэр! – вмешивается маленькая ласка
— Зато он проснулся! Это лучше, чем если бы его будил он, – птенец какаду бросает недружелюбный взгляд в сторону Динеша.
«Ага, значит, эту зовут Цинэр, а ласку Тинэр. А байцзинские имена у них какие? Боже, даже с именем Асада не было так сложно! Как он их вообще отличает друг от друга?» – мысленно возмущается Динеш, продолжая наблюдать за развернувшиеся перед ним сценой.
И он, конечно, подозревал, что бежали они явно не от матери, но чтобы пацан даже во сне боялся собственного отца? Это наводит далеко на неприятные мысли. И только сильнее греет желание мести в душе Динеша, хотя мстить за чужих детей не в его планах. Впрочем, ещё больше злобы и причин растерзать этого проклятого альва придадут ему ещё больше сил.
Совсем не обидевшийся на своих сестёр мальчишка всё же находит способ отстегнуть ремень и усесться. Заметив свою одежду, он бросает на Динеша взгляд, словно спрашивая может ли он одеться. Кивнув и отвернувшись, Хатака снова безучастно смотрит в окно. Ему было бы всё равно, оделся бы он или нет. Если ему нравится гулять полуголым, это не проблемы Динеша. Решать за него ходить ему голым или нет, излишняя трата сил. А мальчишка, получив себе разрешение, шустро одевается, слушая тихий щебет сестёр, жалующихся на Динеша.
— Нельзя так говорить, – Мерэльф, застегнув свой сюртук. — Хо... Господин Хатака теперь будет вашим благодетелем и вы должны быть ему благодарны за его помощь, – он, видимо, не решается при них называть Динеша хозяином.
Это заставляет Динеша усмехнуться. Вряд ли девчонки настолько глухие, чтобы не слышать, как они разговаривали снаружи. Да уж, мальчика и есть мальчишка. Неразумный и глупый.
— Но он страшный! – возмущается птенец какаду, совершенно не скрывая своих чувств и эмоций.
— Цинэр, – маленькая ласка дёргает сестру за руку, будто это поможет успокоить её.
— Девочки, – Мерэльф, усадив их на сидение, сам усаживается перед ними на корточки, чтобы они смотрели на него сверху. — Господин Хатака, даже если выглядит пугающим, обещал мне защищать вас. Я очень прошу, пожалуйста, будьте послушными! Я не смогу защищать вас от всего.
— Но, братик. Мы же хотели убежать к дяде... – дуется птенец какаду.
— И мы к нему попадём, но позже, обещаю! А сейчас, пожалуйста, слушайтесь господина Хатака, хорошо? – он сжимает ручки сестёр.
— Хорошо, – всё ещё дуется птенец какаду.
— Конечно, братик. Но с тобой всё будет хорошо? – маленькая ласка бросает беглый взгляд на Динеша, тут же опустив взгляд на брата.
— Обещаю! – лжёт им мальчишка.
Динеш чувствует это по их связи слуги и хозяина. Это немного неприятная связь. Альвы к такому явно не привыкли. Да и сам мальчишка наверняка не до конца понимает смысл этой клятвы. А значит страдать от этого будет только сам Динеш. От этой мысли у него заболела голова и он растёр пальцами виски.
Карета, уже давно снизившая ход, останавливается. И до носа Динеша доносится запах дыма и благовоний.
— Дин, мы прибыли, – произносит подошедший Асад, поднеся к ним обычную масленую лампу.
Асад уже успел снять с себя свою маску и натянул любимую кепку. Обернувшиеся к нему девчонки и Мерэльф почти одновременно кивают головой, как будто и здороваются с ним и согласно кивают. Спохватившись, мальчишка оставляет сестёр, берёт кафтан и, аккуратно сложив его, в лёгком поклоне кладёт его на сидение рядом с Динешом. После чего сразу открывает дверцу и выпрыгивает из неё.
«Бесстрашный», – мелькает мысль в голове Динеша, когда он поднимается, подхватив кафтан.
— За братом, – жестом выгоняет близняшек, намереваясь выйти последним.
Фыркнув, птенец какаду берёт маленькую ласку за руку и выходят из кареты. Мальчишка помогает им выбраться, но они так и стоят рядом, словно бы пытаются воссоздать шеренгу слуг, сопровождающих императора. Поморщившись, Динеш выходит из кареты, оглядываясь по сторонам. Разумеется, их уже встречают. Но смотрящие в их сторону понимаю, да и уже услышали от вернувшихся раньше, что эта вылазка не удалась. Только любопытно им узреть альвийского принца. Многие за всю свою жизнь не то чтобы вообще альвов видели. А тут целый принц! Любопытство заставляет их стоять поодаль и наблюдать, наплевав на собственные дела.
— Мръяша! – громко зовёт Динеш их лекарку, и тем самым привлекая ещё больше внимания.
— И нечо так орать! – отзывается та, продираясь сквозь толпу.
Как всегда, закутанная в уже изъеденный молью фартук, наспех сшитый из лоскутов, она, чуть прихрамывая, идёт к ним. В её взгляде и позе так и читается «Ах ты, мелкий поганец! Да как ты посмел сотворить такое с детьми?!». Ему приходится взглядом остановить её, качнув головой и тем самым дав понять, что все разборки будут позже.
— Цинэр, Ти...
— Так нас может называть только братик! – возмущается птенец какаду, перебив Динеша.
— Цинэр! – шикает на неё мальчишка. — Простите, – он тут же кланяется Динешу, извиняясь вполне себе искренне.
Хмыкнув, она отворачивается и обижено смотрит куда-то в сторону. Динешу хватает ума не поддаваться на провокации, но как же ему это сложно даётся!
— Хорошо, – выдыхает Хатака, совершенно неуважительно ткнув пальцем в макушку Цинэр. — С этого дня ты птенец какаду, а сестра твоя будет маленькой лаской.
— Так ещё хуже! – вскрикивает птенец какаду, пытаясь огрызаться.
Стоящий рядом с ними Асад с трудом скрывает смех. Ему явно весело наблюдать, как Динеш пытается справиться со вздорной девчонкой. А вот остальные явно в недоумении от этой сцены, кто-то даже брезгливость не скрывает.
— Хар Дисэльф-ияр! – тихо, но с нажимом произносит мальчишка, отдёрнув сестру. — Прекрати вести себя так неуважительно!
— Но братик!
— Никаких "но", – и, положив руку на её голову, заставляет её чуть нагнуться. — Мы приносим свои извинения, господин Хатака Динеш! Не сочтите её невоспитанность за оскорбление.
Это его действие заставляет всех шепчущихся замолчать. Динеш медленно закрывает глаза и пытается не обращать внимание на пылающий яростью взгляд Мръяши, трясущегося от сдерживаемого смеха Асада, свет лампы в руках которого так же дрожит, кучу странных взглядов и собственную беспомощность перед этими детьми. Ему даже сражаться одному против десятка альвов не было так сложно, как сейчас.
— Мръяша, позаботься, пожалуйся, о маленькой ласке и птенце какаду, – продолжает Динеш, только сейчас поняв, что мальчишка совсем не в курсе маленькой условной традиции цзинов называть детей птенчиками или щеночками. Что это не является оскорблением, скорее некое проявление ласки. — И приготовь успокаивающий бальзам, моя голова сейчас взорвётся, – он потирает виски, пытаясь унять пульсацию, появившуюся в результате сдерживаемых эмоций.
Мальчишка, выдержав нужное время в поклоне, отпускает сестру, и поднимает на Динеша вопросительный взгляд. Ну, он же не думал, что он останется с сёстрами в одной отдельной палатке, не так ли?
— Мръяша лучший лекарь в нашем лагере, она воспитала меня и никогда в мире не навредит никакому ребёнку. Я могу поручиться за неё своей головой, – поясняет Динеш, во избежания недоразумений. — К тому же, только у неё есть свободное место в палатке. Или вы хотите спать под открытым небом?
— Благодарю, – снова кланяется мальчишка.
Это начинает раздражать Динеша.
— Цинэр, Тинэр. Следуйте за госпожой и будьте послушными, – он не решается обратиться к Мръяше по имени. Маленькое правило этикета ему всё же известно. Забавно.
— А как же ты, братик? – маленькая ласка тянет его за руку.
— Со мной всё будет хорошо, – он снова им лжёт. И это неприятно режет слух Динеша.
— Он будет ужинать с вами каждый день, – произносит Хатака, решив, что уж лучше он не будет их разлучать слишком надолго, во избежание проблем. — «И почему я так слаб перед ними?» – мысленно ужаснулся он.
— Благодарю! – снова кланяется и в этот раз весьма радостно произносит мальчишка.
— Мръяша, забери этих троих, всё остальное завтра утром, – отмахивается Динеш от них, пожалев, что не сделал это с самого начала. Ну, он хотел допросить мальчишку без сестёр. Но настолько вымотался с ними, что разберётся с этим завтра. — Чего столпились? Дел у всех нет? Живо собрали все трофеи, пересчитали и доложили! – командует он, быстрым шагом направившись к своей палатке.
Собравшаяся толпа тут же принимается хвататься за первое попавшееся дело, только бы не попасть под горячую руку, и разбегается как муравьи в разные стороны. Пролетев мимо главного костра к отдалённо одиноко стоящую палатку, он почти ворвавшись в неё, едва не вырвав один из удерживающих её кол. Динеш срывает с себя маску и бросает кафтан на покосившийся табурет. Хватает кусок махровой тряпки, используемой как полотенце, и прямиком направляется к бочкам с водой. Ему остро необходимо остудить голову, пока она не закипела.
Это ж надо так нарваться-то! Всего лишь мелкая девчонка, а столько крови выпила за пару слов. Сразу видно,байцзинская кровь. Если бы не клятва, он бы уже прикончил её раз десять. Ни воспитания, ни разумности!
Набрав холодной воды в ведро и поставив его на табуретку, Динеш просто опускает в него голову. Холод моментально пронзает череп, а пульсация немного утихает. Это так же успокаивает его, как если бы его голова была раскалённым углём. Хорошенько умывшись, он выливает использованную воду в специальную бадью, из которой поят скотину. И только после этого ощущает, как скованность уходит. Холодный ночной ветер грозит отморозить ему уши и нос, но Хатака так и стоит, подставив лицо ветру, закрыв глаза и попытавшись успокоить бушующее пламя внутри. Он никак не может понять, почему так остро реагирует на всё, что произносит эта девчонка. Почему он вообще хоть как-то реагирует на слова и действия этой троицы. Он видит их впервые в жизни, не могла на него так сильно повлиять та иллюзия?
Нет. Это определённо что-то другое. Может быть, какая-нибудь альвийская магия. Утром убедиться. Если утром к их лагерю не примчат рейтары, то мальчишка действительно беглец. Но что, если это было всё подстроено? Их королишко узнал о действиях Динеша и решил под шумок от него избавиться таким образом? Подсунув своих же детей? Ладно, детьми их он явно не считает. Но всё же странно, что встретились они именно в такой ситуации. Странно, что бежали они именно в земли цзинов. Странно, что они сами полукровки, ничего о собственной крови не знающие. Ладно, вряд ли байцзины их обучали бы.
Если предположить, что они действительно сбежали (или их вынудили бежать, воспитывая специально именно так). Чтобы потом использовать их, как приманку либо же как шпионов. Но как мальчишка будет передавать информацию? Да и где гарантия, что попал бы он именно к тому, кто нужен? А ведь фамилия Динеша его удивила. Почему? Потому что не ожидал, что попадёт сразу к тому, кого их королишко разыскивает вот уже как двадцать два года? Нет, это всё какой-то надуманный бред. Нужно хорошенько допросить мальчишку обо всём. Но завтра. Динеш поверит ему только до завтра.
Когда он возвращается к палатке, его уже ждёт весёлый Асад, держащий в руке поднос с тарелкой каши, кружкой горячего чая, лепёшками и стаканом настойки от Мръяши.
— Трофеи подсчитали, получилось скудно. Охотникам повезло чуть больше, они смогли поймать косулю, пару уток и кроликов. Уток и кроликов не убивали, загнали в клетки. А косуля вот, – он чуть приподнимает поднос, — рис с мясом сегодня. Хватило всем, даже твоим маленьким дочуркам, – насмехается он.
— Не начинай, – рычит Динеш, забирая у него поднос и заходя в палатку.
— Да ладно! Ты теперь, считай, отец, – не унимается тот, заходя следом. — Ну а если серьёзно, то... Что ты с ними делать собираешься? Ладно, предположим, что он сказал правду.
— Не предполагай, так и есть, – бурчит Динеш, впиваясь зубами в кость и разгрызая её. Хорошо проваренное мясо с костями, придало бульону насыщенный вкус. Отчего рис становится только вкуснее, а разваренные кости легко съесть.
— Хо-о, – тянет Асад. — Как любопытно. Ты про шрамы его спрашивал?
— Когда? У этого идиота клятва всю ци сожрала. Он всю дорого продрых, – фыркает Динеш, с трудом прерываясь на разговоры от еды, мысленно костеря себя за то, что и он так-то тоже спал!
Асад снова заливается слегка гавкающим смехом, явно наслаждаясь ситуацией. Динеша это злит, но сделать ничего не может. Пусть хоть Асад повеселится, раз уж ему весело. Но вот что с ним делать, Хатака и сам не знает. Пользы от него никакой. Заставить работать в лагере? Так ведь никто даже не притронется ни к чему, что сделали альвы прямо при них! Ещё и проблемы могут начаться, если кто малявок запугивать начнёт.
— Блядство, – вздыхает Динеш, тут же запивая своё негодование настойкой.
Неприятная горечь с привкусом мяты обволакивает язык, стирая весь вкус сытной каши, которую он только что съел. Благо у него ещё остались лепёшки и чай.
— У меня предложение. Он что-то говорил о каком-то дяде. Возможно, это кто-то, кому он доверяет больше дворцовским, – Асад не рискнул заикнуться про родителей этой троицы. — Плюс, нам действительно пригодилась бы информация о внутреннем дворце.
— Подслушивал? – щурится Динеш, глядя на Асада пронзающим взглядом.
— Мой слух меня ещё не подводит, – самодовольно улыбается тот.
— Да ну? – фыркает Хатака, понимая, что предыдущие вопросы Асад задавал чисто развлечения ради. Больно уж ему нравится, когда Динеш бесится.
— Ну да! Короче. Мы в любом случае сможем проверить всё им сказанное. А внутренний дворец защищён лучше, чем любой другой объект Альвхейма. Если мы сможем попасть туда, считай победа нам обеспечена, — слишком уж рано радуется Асад. — Так что...
— Так что, если мы доживём до утра, я подумаю об этом, – прерывает его Динеш.
Асад согласно кивает. Асад мужик не глупый, прекрасно понимает что к чему. И уже наверняка распорядился от имени Динеша усилить охрану. Остальное покажет время.