Я буду рассказывать как помню, а если что и забыл - не судите строго. Старый Войтына эту байку поведал лет двадцать назад, если не больше. 

В те времена мы были уважаемыми людьми. Машинист - да, это было весомо. Раскалённое жерло топки у ног, ледяной ветер в лицо, промозглая сырость, лижущая спину. И мощное уханье родной машины, идущей на подъём за Аршальскими болотами. "Самсон", вот как звались наши мощные грузовые паровозы формулы 1-4-1.¹ Когда "сам" выбрасывал из трубы первый клуб чёрного дыма и проворачивал восемь огромных ходовых колёс, на станции дребезжали стекла, а вся округа знала - отправляется грузовой с рудой на Альвигейл. 

Войтына, впрочем, работал не на "саме", а на "Герцогине" - машине пассажирского движения с формулой 2-3-0. От Аршаля до Альвигейла, по равнине, бегали ещё три совсем лёгоньких старых паровоза - "уиппет 1-2-0". Но на Реминденский хребет могли забраться только мы и две "герцогини" - Войтыны и Угрюмого Хайнца. 

В те времена при депо и служебных помещениях больших станций были устроены кантины, где бригады могли выпить кофе с булкой, съесть пару сосисок и залить флягу-термос кипятком, чтобы согреться в пути. Вот в кантине станции Реминден мы, обычно, и собирались послушать Войтыну в ожидании кто погрузки, а кто отправления. Почтовый экспресс № 3 Войтыны прибывал в Реминден вечером, а отправлялся за нумером 4 в 8-25 утра. Сейчас расписание изменили и этого поезда в нём нет. Но я ещё застал экспрессы №3/4 и №5/6,² проходившие по линии Альвигейл-Аршаль-Реминден лет сорок пять. 

За стеной кантины угрюмо и мощно шуршала железная руда, стекая в низкие полувагоны по жёлобам перегруза. Грохотали вагонетки и натужно выл гномский - тогда на рудниках заправляли они - локомотив, неизвестного в те годы людям способа действия. После бегства низкоросликов господа инженеры раздобыли пару их машин и вот, пожалуйста, никакой топки, пара, угля, стимстокера.³ Я перемещаю контроллер и мощный двигатель, вращая генератор, сообщает колёсам моего "МК40" мощность в 4000 лошадиных сил, что в целых полтора раза больше, чем даже у "Гранд-Маргона"!

Но что-то я совсем зарылся в неинтересные вам технические подробности. Эка невидаль, газотурбовоз! Кто постарше, скажет что и паровоз не диковина. 

Тем не менее, попробуйте представить атмосферу зимней ночи в Реминденских горах. Запахи кофе, масла, горелого угля, железа, мокрой одежды. Вой ветра, налетающего с гор и деловитые свистки локомотивов. Грохот колес уходящего на восток грузового и гул огня в печке кантины. Табачный дым над деревянными столами и огоньки города много ниже станции за окном. Тусклая красноватая лампа в железной сетке под потолком и ряды жестяных кружек на полках. А если выйти на порог и вглядеться во тьму, наискось за скалу, чуть повыше устья рудника, то далеко-далеко, на фоне белых скал, за долиной и густым лесом увидишь чёрный острый шпиль замка графа фон Реминда. 

Войтына садился, обычно, ближе к огню, набивал свою цесскую трубку - ту самую, с огромной чашей и длиннющим, изогнутым буквой S мундштуком, кантинёр ставил перед ним большую кружку кофе со сливками - ах, какие тогда были сливки в Реминдене! Войтына делал хороший глоток, лишь после этого он снимал и клал перед собой мятую форменную фуражку, раскуривал трубку и начинал свои рассказы. Он не повышал голоса, но мы, молодые и пожилые, машинисты и помощники, кондукторы и кочегары, все, буквально все замолкали, бросали кости, карты, газеты и слушали деда.

Мне про то дед сказывал, а ему его дед. Короче, было то, когда ещё барыни огромные юбки носили, а господа в париках щеголяли. В те года никто про руды в Реминденском графстве и не ведал. Лес рубили, скот пасли, мелким ремеслом промышляли. Аршаль был не болотами, а просто лугами вокруг двух речек, которых уже и не найдёшь в топях. Места наши и сейчас глухие, а тогда просто всеми забытые стояли. Одна слава, что граница близко, да несчастье, что через Аршаль пройти легко на Альвигейл противнику было. 

То место, где нынче станция, заводы, бывший рыбный порт - ууу, тогда и предместьем не было. Вот где Пороховая Башня торчит - там стены были и город начинался, на горушке. А как иначе? Крепости на горушке и строили, чтобы супротивник помучался до стен лезть, а солдатам удобней было в него из пушек да фузей палить. 

Противник же был, ребята, страшный - Чёрные волчарды.⁴ Ими и сейчас неслухов пугают, да знак отворота творят, а тогда уж и вовсе жуть сплошная. Каждый год выходил их клан из лесов, да через луга на Альвигейл ходил. Все городки, через которые "собачки"⁵ наши бегают, да и мы с Хайнцем в паре мест тормозим, они уже после основались. До того без смыслу было. Не успеешь осесть, хозяйство наладить - разорят, пожгут, самого либо убьют, либо в плен и продадут в рабы за горы. 

Как Аршаль уцелел - бог весть! Но городок-то он древний, в старинных хрониках не раз помянут. Может от того уцелел, что за широкой Марской-рекой стоял, да за озером. И мал был, вот и шли волчарды за добычей побогаче да полегче. 

И случилось приехать в наши места самому настоящему магу. Молодому ещё, но уже болезненному и усталому. В Альвигейле ему не понравилось, уж больно суетно - то на бал пригласят, то на суаре - это, по-благородному, на вечерок посидеть. Не идти непристойно, а идти тяжко. Знать градская из кожи вон лезла, чтобы волшебника к себе зазвать. Скучно ведь, а тут свежий человек, да ещё из самой столицы. 

Уехал волшебник в Аршаль. Там всего один барон фон Арш и был. И барон тогдашний слыл большим медведем. Ни станцевать, ни даме благородной слово приятное сказануть, ни политики судить не умел. Зато охотник был знатный и вояка умелый. Гарнизонишко его хоть и мал, а от волчардов раз за разом оборонял крепость. 

Вот близ Аршаля маг и поселился. В одну ночь колдовством выстроил себе башенку, как магу и положено. Обнёс её хлипким на вид заборчиком, развёл огородик лекарских трав и затворился в этой башне с книгами и алхимными приборами. 

Барон видит - человек уединения желает. Хоть и грубияном слыл большим, а понял, не полез и строго-настрого воспретил всем подданым своим господина волшебника беспокоить.

Летом, как водится Стая из лесов с Фальтского языка нагрянула. 

- Этот прибрежный язык, будь он неладен, до сих пор отличная дорога меж кордасской частью Реминденских гор и Полуденным морем. На самой его оконечности, как многие знают, стоит Фальтесси, откуда в недавнюю войну действовала против нас эскадра эльмиранте Сабри. Но продолжаю:

Вышла Стая из лесу - жуткие морды, раскрашеные по щекам красными полосами. Здоровые, высокие, крепкие. Нынешние волчарды, говорят, измельчали, а тогда они были ещё полудикие. Кордассары их в города жить не пускали. Да они и не рвались. Обитали там, где привычнее - в предгорьях Мраны. А спустившись с Мраны, через Фальтский Язык ныряли в Аршальские Дубравы и выходили к нам.

Так вот, вываливает передовой отряд на луг, где на опушке башня мага. Увидали - заорали. 

- Карррош ррраааб! - кричат. - Многарра деньгаррра ррраааб! Эй, ходы сюды, будь рррраааб. Бить-есть не будь!

Волшебник из своей башни высунулся, посмотрел и жест им показал, что испокон веку всякому воинскому или простолюдному сословию понятен. 

Волчарды, понятно, озлились и бросились к башне, решив выбить дверь и взять наглеца силой. Да только заборчика коснулись, как замертво пали и мгновенно сгнили. Пока разобрали что к чему - пол-отряда на той оградке сгинуло. Задние-то на передних напирали. 

Меж тем из лесу уже в полном порядке, по шестеро в ряд, выходит главное войско. Шагают себе копьеносцы, мечники, стрелки-арбалетчики. Пороху волчарды долго не признавали. Требучеты на быках везут, повозки с припасом. Шаманы на бычарах ездовых восседают. Бочком на четырёх лапах рысят разведчики.

Уцелевший десятник - к шаманам - мол спасайте-помогайте. Колдун в башне, глянь сколько наших в один миг сгубил - одни кости остались!

Стая встала, шаманы пошептались с предводителем - и осадили они башню. Представь - опушка, луга и тысяч десять, а то и все двадцать окружили тонкую серую башенку. Поначалу - обстреляли из всего, чего стреляло. Стрелы в камень не воткнулись, а требучетные снаряды ни кусочка не отбили. Тогда кинули мостки на ограду - прогнили мостки и рухнули под первым же мечником, каковой чудом избежал смерти. Подумали волчарды, подумали и оставив отряд рыл в сто с пятью шаманами, двинулись обычным путем. 

Да только пока они возжались у башенки, подоспела гвардия тогдашнего графа фон Реминда, да гвардия графа фон Энзегарта, да гвардии баронов фон Арша, фон Литкнетте, фон Кейстана, да ещё целый королевский полк, да ещё пол-гарнизона Альвигейла с тремя пушками. И поймали они желтоглазых на переправе. Так славно угостили клыкастых, что из тех десяти тыщ обратно к опушке хорошо если четверть прибежала. 

Вот тут я нисколько не вру, ребята. Об этом "Сражении при Аршале" в книжках написано. Было это четыреста с небольшим лет назад. Бой вышел жестокий. Из солдат погибло больше половины. И два барона с сыновьями, и почти все королевские офицеры, и граф фон Реминд тогдашний с двумя братьями и младшим сыном головы сложили.

Фон Энзегарт и полковник фон Брау собрали уцелевших и ушли в Альвигейл, оставив фон Аршу раненых, роту гарнизонную и одну пушку, потому как ей разбило лафет. Остался в Аршале и старший сын фон Реминда, ставший уже, по сути графом, с полсотней своих гвардейцев.

В истории пишут, что волчаков было двенадцать тысяч, наших сил изначально семь тысяч, а после битвы - около двух с половиной. Ну, стаю-то я, думаю, никто толком не считал. Марска-река кровью текла, где уж было считать. 

В Аршале собралось семьсот человек, из них на ногах двести с хвостиком. Да полторы тысячи окрестных жителей, которые кое-как с оружием могли управиться. Ну и пушку на стену водрузили.

Это та самая пушка, что до сих пор возглашает полудни летнего и зимнего равноденствий. Бароны её не отдали, а может королевские полковники опосля не вспомнили, а потом всё равно она устарела.  

Меж тем уцелевшие волчарды зализали раны и двинулись на приступ Аршаля. Тогда и случилась знаменитая Битва в Летнее Солнцестояние. И пушка, надо полагать, тоже спела свою песню. Но главную-то роль - а вот про это в книжке написать устыдились - сыграл волшебник. Он сколдовал на осаждавший его отряд гнилостное заклинание. Причём колдовал ночью, чтобы шаманы не успели проснуться и отбить. Весь отряд превратился в груду костей. И по утренней росе пошёл маг за наступающими зверолюдами. Шёл в чём был. А был на нём простой такой наряд средней руки господина, как тогда принято было. Камзол потёртый, штаны короткие, чулки и башмаки с пряжками. Ни мантии, ни колпака, как обычно на картинах пишут. 

Его многие со стен видали. Сидел на камне в разорённом предместье и хворостинкой по земле чертил за спинами стаи. После спрыгнул, руки вперёд простёр и колдовать стал. 

И хоть не распались клыкастые на куски, забавнее вышло. Поползла у них амуниция, что из кожи выделана, и сгнили деревянные части оружия. Бежит волчард на приступ - раз - и штаны кольчужные с него слетели потому как ремень лопнул. Споткнулся и готово - упал. Солдатик со стены из мушкету - в спину пулей. Ну и полетел рычала в своё волчье пекло. Хочет волчина ополченца мечом огромным двуручным надвое развалить - а меч раз - и наземь, потому как рукоять сгнила. Тот, коли не дурак, его на рогатину, или на пику сажает. Удрали остатки войска со срамом наголо!

Вот так всё и было. Барон фон Арш самолично волшебнику кланялся, обнимал сердечно, в город зазвал.

Ясное дело, пир устроили на весь мир. Пляски-скрипки. Бочки из погребов выкатывали без счёту. Волшебник оказался парнем простым, добрым. Плясал, вино пил, с девчонкой смелой на сеновале утром обнаружился. Ну, то дело молодое, испокон так бывало, есть и будет.

После сражения чародей заколдовал лес и луг меж речкой и лесом. Стал лес непролазной чащобой, а луг - болотом топким. Только башня с лекарным огородом на островке осталась торчать. Чародей ходил за ранеными не хуже лекаря, хотя, как оказалось, некромант. Это в наше время про некромантов всякие страсти сказывают, а тогда проще люди были. Ну некромант, так что же? Все одно - учёный волшебник, с дипломом, с дозволением на чародейство. И где? Да в забытом богом и людом Аршале! Да в самом Альвигейле такого нет. Э, кум, что Альвигейл? Небось в Драбиче разве что подобное найдётся, но и то - навряд ли!

Ещё сто лет тому назад чародейством могли овладеть очень немногие. До открытия магического усилителя - активированого малахита - магов было наперечёт. Примерно один на десять тысяч. Так что свой чародей - то была большая честь для любого города, ребята!

Волшебник перебрался в городок, женился на той самой девушке и зажил себе спокойно. Но башенку свою не оставил и иногда навещал - в садик за травами, в кладовую за каким припасом. Как с женой поругается - тоже уходил на ночь, а то и на пару дней. 

Стал он заместо лекаря пользовать народ. Плату брал умеренно, лечил недурно. Ну, а в свободное время книгу писал. По специальности, понятное дело. Он и до того успел написать огромный том, а теперь писал продолжение, ставя для этого разные опыты.  

Чтобы ему никто не мешал опыты делать, он определил дни приема - вторник и четверг. Но уж если что срочное - зуб болит, живот режет, баба рожает - то мог в любой день придти или принять, и даже иной раз ночью хворых лечил.

Всё испортила бабка Брешка.