На часах было далеко за полночь, и впору было готовиться ко сну. Первый направился в ванную, но, проходя мимо спальни, услышал невнятный шум. Он остановился, чтобы прислушаться, и в доносящихся звуках распознал тихие стоны. С осторожным любопытством он заглянул в узкую щель приоткрытой двери и увидел Гоуст. Она лежала на кровати на спине, бесстыдно раскинув ноги, её пальцы скользили по коже, будто вычерчивая невидимые руны наслаждения. «Ха, вот так значит, да?»

Первый развернулся и слегка упёрся руками в дверной косяк, вглядываясь внимательнее. Домашние шорты валялись на полу, смятые, как сброшенная кожа, а бирюзовое кружевное бельё сползло на тонкую щиколотку, готовое вот-вот упасть. Майка на девушке была задрана почти до шеи, обнажив колышущуюся грудь и тёмные узелки сосков. Рука Гоуст, тонкая, но настойчивая, двигалась между бёдер с усталой грацией, приближая её к заветному финалу. Очевидно, она мастурбировала уже давно и к этому моменту была изрядно разгорячена. Прерывисто дыша, она всё же старалась заглушать свои стоны.

«Вот и страдай теперь, вот и страдай». — Первый явно был доволен своим недавним отказом, который, честно говоря, и ему самому дался нелегко. Но это стоило той провокации, что вынудила Гоуст удовлетворять себя в одиночестве сегодня, как и вчера. Тем не менее, развернувшаяся сцена волновала глаз, от чего он шумно выдохнул, но тут же прикусил губу и затаил дыхание, чтобы не спугнуть этот интимный ритуал.

Гоуст была слишком поглощена собой, чтобы заметить его — она не услышала бы и скрип половиц, даже если бы он решил подрочить прямо за дверью. Тени от лампы первобытно плясали по стенам, а движения её пальцев ускорялись, становились резче, жаднее. Металлическая рамка кровати начала слегка постукивать по стене, выдавая неравномерный ритм, и висящие там наручники теперь громко позвякивали. Первый усмехнулся — Гоуст уже не волновало, услышит ли он её из соседней комнаты или нет, но такая наглость его только сильнее заводила. В брюках стало ожидаемо тесно, но он лишь слегка оттянул ремень для удобства. Облокотившись о стену, Первый продолжил тайком наблюдать за происходящим в спальне из темноты коридора.

В какой-то момент Гоуст схватилась за перекладину изголовья, подтянулась выше и сменила позу. Теперь её ляжка не закрывала обзор, и перед Первым открылся ещё более откровенный и сочный вид. Пальцы Гоуст скользили по набухшему клитору, то замирая в ленивом кружении, то срываясь в яростный напор, а потом ныряли глубже, выгибая её бёдра в судорожном рывке. Свет лампы проливался на гладкий лобок, поблёскивая на мокрых пальцах, которые проникали всё глубже и глубже. Её грудь поднималась и опускалась, соски то и дело цеплялись за смятую ткань майки. Мужчина провёл рукой по подбородку и слегка прикусил палец. Ему хотелось войти и расширить индивидуальную интимную «программу», но это обесценило бы всю его предыдущую игру, его сладкую месть. Хотя спокойно смотреть на раскинутые ноги, утопающие в поступательных движениях, было, конечно, непросто. От хлюпающих звуков и томных протяжных вздохов заныло внизу живота, и Первый недовольно хмыкнул.

— Сука… — тихо выругался он, но Гоуст не услышала. Её ноги начали слегка подрагивать, и застонав она подалась тазом вперёд.

«Давай, детка. Мой любимый секзорцизм». — Первый наизусть знал все терминальные стадии возбуждения Гоуст и даже дистанционно, по одним только звукам и движениям тела, мог почти точно угадать её предоргазменное состояние. Она сдавила ладонь бёдрами, сжала пальцами горячий клитор, и дрожь с ног перекинулась на всё тело, как сейсмическая волна. Гоуст жалобно проскулила, вдавившись затылком в подушку. На пике наслаждения с губ срывался экстатический стон, глаза слегка закатывались, а на её лице в такие моменты появлялся контрастный испытываемым ощущениям отпечаток скорби, как будто она вот-вот начнёт плакать, мироточить словно икона. О, чудо. Первый обожал эту эмоцию и сейчас жалел, что слишком далеко, чтобы в очередной раз с придыханием рассмотреть этот почти мученический лик и вдохнуть её запах — сладкий, мускусный, с ноткой ванили от её крема.

Гоуст резко выгнула спину в высокой изящной арке, застыв так на какое-то мгновение, после чего её тело расслабилось и обмякло. Со стороны это действительно было похоже на кинематографичное изгнание демона в низком ключе. Суккуба, вестимо.

«Аминь», — с ехидной улыбкой Первый прерывисто выдохнул. Развернувшийся по ту сторону двери спиритуальный секс-сеанс пробуждал его собственных демонов, их когти скреблись где-то под тазовыми костями, требуя плоти. Он прикрыл глаза и попытался заглушить всю эту внутреннюю адскую какофонию. Это стоило некоторых усилий, хотя было не слишком сложно. Не впервой.

«Don't you ever tame your demons, but always keep'em on a leash».*

Однако Первый не удержался, чтобы снова взглянуть на Гоуст. Она всё ещё сжимала бёдра и медленно ёрзала по постели, словно растирая по телу остаточное елейное удовольствие. При виде округлых мягких ягодиц, собравших под собой складки одеяла, он почувствовал снизу тягучую пульсацию и слегка схватился за пах.

«Вот паршивка... И кто из нас тут страдает-то, получается?», — усмехнулся он, качнув головой. — «Ну, раз такое дело...»

Первый тихо отошёл от двери и направился в ванную, куда изначально шёл. Его тёмная фигура бесшумно растворилась во мраке коридора, оставив за собой лишь лёгкий шорох дыхания.