— А еще здесь куча кафе и баров всего в нескольких кварталах, можно доехать на метро или на поезде — место просто отличное! — болтал Ники с уставшим от перелета Эндрю. — Мы с Эриком просто влюбились в эту квартирку! — сказал он, широко распахивая дверь. — Ну вот, твой новый дом!

Эндрю оглядел узкую кровать, единственный предмет мебели, который можно было впихнуть в это крошечное пространство, которое больше подошло бы для гардеробной, а не гостевой комнаты, и поставил на пол чемодан.

— Отлично. А теперь убирайся.

Улыбка Ники слегка поблекла.

— Ладно, может, тут и тесновато, но нам очень повезло найти это место, правда, — он тяжело вздохнул, когда Эндрю продолжил сверлить его взглядом. — Ты знаешь, где ванная, полотенце на кровати. Мы постараемся не мешать тебе утром, и ты можешь брать что угодно из холодильника, — он хотел было подойти к Эндрю, но передумал. — Я… я правда рад, что ты здесь, — он попытался натянуть на лицо нервную улыбку. — Все наладится, вот увидишь, — затем он наконец понял намек и ушел.

Эндрю убедился, что закрыл за ним дверь и запер ее на замок, прежде чем бросить рюкзак на пол. Он оглядел комнату. Помимо кровати здесь был маленький комод и тумбочка, едва помещавшиеся в это чуланоподобное пространство. Хорошо, что он взял с собой в Штутгарт мало вещей. Хотя, с другой стороны, у него и не было многого, о чем он заботился, когда решил плюнуть на все и уволился с работы в Колумбии. Учитывая, что его бывшие работодатели вряд ли дадут ему хорошую рекомендацию, было давно пора двигаться дальше, и ничто не держало его в Колумбии. Да и в Штатах тоже. Приглашение Ники в Германию сэкономило ему стоимость билета, а продажа GS и всей мебели, вместе с большинством вещей, означала, что теперь у него не будет особых проблем просто… делать все, что захочется. Взять отложенный год отпуска. Или три. Сколько получится. Он ведь не планировал чем-то серьезно заниматься — просто посмотреть, где окажется в конце дня.

Все равно никому до этого нет дела, правда? Ну, может, только Ники, но Ники бы глаза открыть. Пусть месяц-другой поживет с Эндрю — поумнеет.

Сняв одежду, Эндрю бросил ее на пол и порылся в багаже, чтобы достать ножи, которые пришлось убрать из-за чертовых требований безопасности, и вернул их на место в нарукавные повязки, после чего залез в постель. Простыни были холодными, но ему было все равно, лишь бы чистыми. Вскоре он заснул, устав от дороги и того, что пришлось долго терпеть перелет, а когда проснулся на следующий день, Ники с Эриком уже отбыли на работу. Он вышел на кухню и обнаружил еще теплый кофе в кофейнике и записку на столе с нелепой улыбкой и текстом на немецком, что он может сам приготовить себе завтрак. Кофе немного горчил, но был крепким, в холодильнике нашлись яйца и сосиски, а на столе — хлеб. Эндрю позавтракал, но посуду оставил в раковине, а потом нашел еще одну записку с паролем от Wi-Fi. Он принес ноутбук и провел большую часть утра в интернете, прежде чем пошел принять душ.

Квартира Ники была старой, но светлой благодаря множеству окон, обставленной уютной мебелью и заполненной фотографиями их с мужем, Эриком. Там же были несколько снимков со времен, когда Ники учился в Пальметто: он в форме Лисов рядом с неулыбающимся Эндрю, мрачным Аароном и хмурым Кевином; Эндрю не поленился повернуть все эти фотографии лицом вниз, как и фото Аарона и Кейтилин на их свадьбе.

Эндрю сидел с книгой и размышлял, стоит ли приготовить себе что-то на ужин, когда Ники с Эриком вернулись домой, над чем-то смеясь.

— А ты выглядишь гораздо лучше, — сказал Эрик; его красивое лицо озарила широкая улыбка. — Хорошо спал? Удобная кровать?

Милые, приятные люди раздражали Эндрю до невозможности.

— Несмотря на то, что спал в коробке из-под обуви, да.

Эрик еще сильнее рассмеялся.

— Извиняюсь, она правда маленькая, да? Хорошо, что именно ты в ней поселился, правда?

Ники поморщился.

— Эм, мы тут думаем пойти в бар перекусить, не хочешь с нами? — он быстро сменил тему — и упомянул алкоголь, — прежде чем Эндрю успел ответить что-то мужу своего кузена за этот намек про его рост.

Ну, Эндрю решил, что будет невежливо ломать хозяину коленные чашечки в первый же день, да?

— Звучит отлично. Пойду за курткой, — он сощурился, посмотрев на Эрика, и услышал, как Ники что-то зашептал, когда он заходил в комнату.

Район, в котором они жили — Боненфиртель — полнился магазинами, кафе, винными барами и прочей ерундой, от которой Эндрю хотелось скривиться от приторности и начать подставлять подножки туристам. Через извилистые улочки Ники привел их к бару с вывеской в виде замкá, разрезанного молнией, где их с Эриком тут же окликнули несколько знакомых.

Бар, конечно, делал акцент на вине, но там были и несколько кранов с региональным немецким пивом; Эндрю заказал ирландский виски безо льда, довольствуясь выбором, который предлагался здесь. Его представили как кузена Ники нескольким коллегам пары, и у него возникло ощущение, что Ники пытается устроить его на работу в их компанию, что, да, не случится. Во-первых, у Эндрю судимость, а во-вторых, работа его не интересовала. Он уже пробовал это знаменитое “с девяти до пяти” после выпуска, когда Ваймак по доброте душевной нашел ему работенку у старого друга, и ничего хорошего из этого не вышло. Он устал вставать каждый день ради одного и того же, устал терпеть идиотов и притворяться паинькой, просто… устал и был переполнен злостью от осознания, что это все, что у него осталось после всего, через что он прошел. Только нежелание провести остаток жизни взаперти удерживало его от того чтобы выплеснуть эту злость, и подавление ее с каждым днем его только сильнее утомляло. Поэтому он просто стоял у стойки и позволял Ники заказывать ему еще один напиток, краем уха слушая, как незнакомцы болтают о том, как здорово, должно быть, жить в Америке и как приятно взять пару недель отпуска.

Он последовал за пьяным Ники и смеющимся Эриком обратно в их квартиру и сразу же пошел в свою маленькую комнатку, когда Ники начал целоваться с мужем. Следующие несколько дней прошли так же: он вставал поздно, готовил себе что-то поесть и читал, а вечером снова выходил с ними. Иногда они возвращались в бар, иногда Ники решал устроить ему “экскурсию”. Эндрю намного больше нравилось ходить в бар, даже если он просто стоял там молча, пока все вокруг разговаривали.

Он мог сказать, что Ники начинал беспокоиться из-за его апатии, и пару раз пытался заговорить о том, как дела дома, об Аароне или Кевине. Холодный взгляд, который он получал в ответ, быстро заставлял его сменить тему, что доказывало, что он все же не безнадежен. Разве это не приятно?

После выходных, проведенных на прогулках по близлежащим виноградникам, и размышлений Эндрю о том, сколько же он еще протянет, живя у кузена, они зашли в бар в понедельник вечером. Эндрю допил двойной виски, который ему был явно необходим, и решил на следующий день пойти купить пару бутылок, а потом вышел на улицу, чтобы закурить, наслаждаясь свежим воздухом и отсутствием беспредметной болтовни. Он сделал пару затяжек, когда кто-то подошел сбоку и обратился к нему на немецком:

— Можно у Вас сигаретку стрельнуть?

— Извините, не говорю по-немецки, — солгал Эндрю на английском, не желая сейчас с кем-то общаться.

— Ах, в таком случае, можно мне сигаретку? — ответил человек с легким британским акцентом.

Эндрю обернулся на этот интересный голос и увидел парня, который был, возможно, на пару лет моложе его и на три-четыре дюйма выше — хотя в этих дорогих туфлях было трудно определить. Парень слегка улыбался, его светло-серые глаза оставались холодными, черные волосы спадали чуть ниже подбородка, часть из них была зачесана назад, но несколько прядей свободно лежали вокруг его красивого лица. И к тому же он был одет в явно дорогущий костюм темно-серого цвета, который идеально подчеркивал его стройное тело и длинные ноги, и Эндрю оставалось только думать: “вот же, блять”. Что-то давно забытое всколыхнулось в его душе, пока он смотрел на незнакомца.

— Ну?

Эндрю вздрогнул, услышав вопрос, и понял, что парень ждет ответа.

— А с чего мне? — спросил он.

Губы незнакомца слегка дрогнули, а улыбка стала чуть шире.

— Потому что это вежливо?

— Кажусь ли я Вам человеком, верящим в вежливость? — Эндрю и сам не знал, зачем продолжает этот разговор, но, ладно, знал, конечно. Ведь такие горячие британцы не появляются каждый день. И все же обычно ему было все равно; он списал это на то, что прошло уже слишком много времени с тех пор, как он позволял себе какие-то слабости, особенно после того, как Роланд нашел себе парня.

Незнакомец слегка наклонил голову и окинул Эндрю оценивающим взглядом.

— Хм, нет, не похоже, что Вы такой человек, но ведь никогда не помешает спросить, верно?

— Разве Вам никто не говорил, что просить что-то у незнакомцев может привести к неприятностям?

На этот раз незнакомец улыбнулся во весь рот.

— Столько всего может привести к неприятностям. Я не собираюсь волноваться из-за мелочей.

Эндрю уставился на него, на мгновение отвлекшись на эту улыбку… пока не заметил, что серые глаза остались холодными — эмоции не затронули их. Хм, интересный. Именно это и заставило его полезть в карман за пачкой сигарет и протянуть их ему. Не менее интересно, что британец подошел только настолько, чтобы дотянуться до пачки… и Эндрю заметил, что, несмотря на идеально подогнанный костюм, рукава его пиджака и рубашки были довольно свободными. Достаточно свободными, чтобы что-то могло незаметно выскользнуть оттуда, скажем, нож или два. Не то чтобы Эндрю разбирался в таких вещах.

О да, этот красавчик еще и разбудил в Эндрю что-то иное.

— Так кто же тот человек, который только что согласился купить мне новую пачку сигарет, хм? — спросил Эндрю, стряхивая пепел с кончика своей.

— Что? — незнакомец, вытаскивая сигарету из пачки, поднял взгляд на Эндрю и фыркнул. — Это слишком высокий процент, не находите?

— Это не я одолжил у меня, верно? — заметил Эндрю.

— Истинная правда, — британец пожал плечами, движение вышло плавным. — Наверное, оставил их где-то, — он вернул пачку Эндрю, не приближаясь снова, а затем полез в карман пиджака и вытащил что-то похожее на серебряную зажигалку с гравировкой. — Меня зовут Абрам.

Без фамилии, да? Еще любопытнее.

— А я Эндрю.

— Приятно познакомиться, Эндрю, — Абрам поднес сигарету к губам и зажег ее, и на мгновение Эндрю просто застыл, глядя на него; хорошо, что парень закрыл глаза. Долгое время или нет, но редко кто-то так на него действовал, как этот “Абрам”, но блять, он был чертовски красив, да и этот акцент…

Эндрю продолжал курить, все больше раздражаясь на себя, а затем нахмурился, когда Абрам всего лишь выдохнул один раз дым и держал сигарету между пальцами, ближе к лицу, вдыхая нежные струйки дыма, выходящие из тлеющего кончика.

— Знаете, не уверен, как это делают в Англии, но в США мы на самом деле курим эти штуки, — лениво протянул Эндрю. — Засовываем ее между губ и тянем.

Абрам открыл свои светлые глаза и улыбнулся; выражение было слегка насмешливым, но на этот раз он явно был развеселен.

— Спасибо за урок, даже не представляю, как мне было бы стыдно узнать, что все это время я делал это неправильно.

— Просто говорю, — сказал Эндрю и показал, как это делается, с преувеличенной осторожностью, только чтобы его разозлить.

— Хм, — Абрам лишь стряхнул пепел, а выражение его лица стало идеально спокойным. — Что ж, я ценю это, но я сторонник индивидуальности. Подумайте, как скучно было бы, если бы мы все делали одно и то же. Это вопрос… техники.

Ладно, что это вообще было? Эндрю бросил на Абрама внимательный взгляд, пытаясь понять, не было ли в этом утверждении чего-то большего, чем очевидное, но Абрам лишь спокойно смотрел на него с самой легкой улыбкой, как будто вызывая Эндрю на то, чтобы он сам это интерпретировал. Прежде чем Эндрю успел сказать что-то еще, входная дверь бара открылась, и вышел Ники.

— Эндрю, где ты ходишь, а?.. Абрам! Ты вернулся!

Улыбка Абрама исчезла, сменившись более вежливым и гораздо более отстраненным выражением.

— Ники, рад тебя видеть, — сказал он по-немецки.

— Эндрю, хочу познакомить тебя с Абрамом, Абрамом Хатфордом. Он мой друг, иногда появляется здесь по делам, — Ники прищурился, заметив что-то. — А где твое пальто?

— Оставил в отеле, — Абрам пожал плечами, словно осенняя прохлада его не беспокоила. — Мы будем то входить, то выходить весь вечер, не хочу с ним таскаться.

— Ну-ка давай, идиот, заходи внутрь.

Эндрю и Абрам выбросили остатки своих сигарет и направились в бар, пока Ники смотрел на них с осуждением. Эндрю почувствовал легкое удовлетворение, когда Абрам последовал за ним к барной стойке. Британец встал рядом и заказал бокал вина, из которого медленно пил, пока Ники, Эрик и остальные продолжали беседовать. Все они знали Абрама и засыпали его вопросами — как долго он пробудет в городе и готов ли к каким-нибудь приключениям. Эндрю подметил, что ответы Абрама были уклончивыми. Он также подметил, что несколько друзей Ники, которые тоже были геями, пытались флиртовать с Абрамом, но тот не обращал на них внимания, точно так же как и на Мартину, одну из женщин в компании. Абрам был вежлив, но, очевидно, не заинтересован.

Через двадцать минут, когда напиток закончился, Эндрю уже взял новый, а Абрам еще не допил половину своего вина, дверь открылась, и в бар вошел элегантно одетый мужчина в годах и пальто, в то время как снаружи раздавался звук дорогого, идеально настроенного двигателя. Эндрю заметил припаркованный у тротуара спортивный седан Aston Martin, а за ним — роскошный Rolls Royce, из которого вышли еще два джентльмена.

— Рэм! — прокричал мужчина с явным британским акцентом. — Как, черт тебя дери, ты опять нас опередил?

Абрам улыбнулся, отставив бокал, и подошел к нему.

— Я же говорил тебе, я на метро.

Лицо мужчины исказилось от неудовольствия.

— Ну вот какого? Что я тебе говорил? Твоя мать в гробу переворачивается, идиот.

— Моя мать меня этому и научила, — ответил Абрам с едва заметной остротой в голосе.

— Господи, блять, боже, — мужчина провел рукой в перчатке по лицу, и, когда они стояли рядом, Эндрю заметил легкое сходство: светлые глаза, стройное телосложение, невысокий рост. — Завязывай уже, ладно? Прежде чем меня удар хватит.

Абрам промолчал, и двое мужчин из Rolls Royce вошли в бар: старший из них был слегка полноватым с темными, редеющими волосами, уложенными назад, а другой — лет примерно тридцати, коренастый, но мускулистый. Пожилой британец пригласил всех за столик в углу, где они собрались и заказали выпивку. После непродолжительного разговора он сделал жест в сторону Абрама, начавшего беседу с двумя новыми людьми. Эндрю подошел поближе под предлогом похода в туалет и услышал, что они говорят на русском.

Когда он вернулся, всех четверых уже не было, так же как и дорогих автомобилей. Это было интересно.

Он дождался, пока они не пойдут домой, чтобы заговорить.

— Значит, Абрам, да?

Ники резко обернулся, его правая рука была переплетена с левой рукой Эрика. Он широко улыбнулся Эндрю.

— О-ох, я так и знал! Значит, он тебе понравился?

Эндрю пожалел, что Ники узнал о его отношениях с Роландом в последний год университета.

— Мне кажется, он интересный. Это две разные вещи.

— Ага, понравился! — Ники засмеялся, пока Эндрю не смерил его холодным взглядом. — Да ладно! Он красавчик, у него потрясающий акцент, вот подожди до лета! Ты должен увидеть его в джинсах и футболке! Боже мой! — Ники сделал жест, будто обмахивается веером, и даже Эрик кивнул. — Он у нас в списке тех, с кем бы мы могли замутить втроем.

— Номер два, — согласился Эрик. — Из не-знаменитостей.

— Я не хочу это знать, — сообщил им Эндрю. — И что, он, значит, гей?

Ники тяжело вздохнул.

— Не подтверждено, но он совсем не реагирует на женщин. Даже когда Моника надела ту блузку, в которой видно все, и обычно у мужчин мозги отключаются. А он даже не моргнул.

Что ж, это хорошо, подумал Эндрю.

— А кто тот мужчина, с которым он был ранее?

— Его дядя, — Ники махнул левой рукой. — Он на него работает, что-то там с переводами и… ну, и еще чем-то, — Ники нахмурился, пытаясь вспомнить. — Семейный бизнес, он много путешествует. Это так мило, как дядя о нем заботится, — на миг лицо Ники помрачнело от грусти. — Похоже, у него нет родителей, но он об этом не говорит. Только знаю, что его дядя о нем заботится.

— Да, ты уже говорил, — Эндрю обдумывал услышанное и неозвученное. Ему казалось странным, что Ники не знает больше о человеке, которого называет “другом” — ведь тот мог выудить биографию даже из комнатного растения, такой он болтливый. Тем не менее, Эндрю не хотел больше терпеть своего кузена в этот вечер — и его попытки свести его с кем-то, — так что он пока оставил эту тему.

На следующий день Эндрю провел некоторое время за поисками в Интернете информации об “Абраме Хатфорде”, но нашел мало. Имя не казалось слишком популярным, но все найденные им профили в Facebook и других соцсетях не соответствовали тому парню, которого он встретил накануне. Разочарованный отсутствием результатов, он решил пойти за покупками.

Он купил неплохой набор сладостей и две бутылки виски и искал место для обеда, когда заметил знакомое лицо в одном из небольших ресторанчиков по дороге к Ники. Он вошел в заведение и подошел к столу, за которым сидел Абрам, сосредоточенно печатая на стильном ноутбуке с собственной точкой доступа, а рядом лежал нетронутый сэндвич и чашка кофе.

— Ты уже купил мне сигареты? — спросил Эндрю на английском, садясь.

Абрам сначала напрягся, потом вздохнул, оторвавшись от экрана.

— Если будешь вечером в баре, принесу, — сегодня он был одет более повседневно, чем вчера: в свитер и джинсы, которые, как казалось Эндрю, были не менее дорогими. Его волосы были распущены, падали на лицо, кроме прядей, заправленных за уши. Сидя так близко, Эндрю смог рассмотреть то, о чем догадывался в тускло освещенном баре: Абрам был в линзах.

— Так что, напряженно порно ищешь?

— Хм, нет, что-то поинтереснее, — ответил Абрам, продолжая печатать. — Взламываю личный дневник королевы, чтобы разнести его по сети. Оказывается, она снова увлеклась джином, так захватывающе.

Эндрю потянулся за нетронутым сэндвичем — голод не оставлял ему выбора. Абрам приподнял бровь на такой нахальный поступок, но промолчал. Британская вежливость, что тут скажешь.

— Дай знать, когда доберешься до того места, где она убрала Диану, потому что перестала быть самой красивой в королевстве.

— Ну уж нет, это был Филипп. Все из-за того, что Диана присвоила его любимую диадему, — фыркнул Абрам.

Эндрю дождался, пока проглотит кусок — курица, а не какая-то странная печеночная гадость, слава богу, — и ответил:

— Я думал, что вас, британцев, оскорбляет, если кто-то смеет посягнуть на святое — на вашу королевскую семью.

— Ого, уже пошли стереотипы? Отлично. А что, ты случайно не забыл свои ковбойские сапоги и южный акцент, парень из Библии?

Эндрю наклонил голову и откусил еще кусок.

— Меня, пожалуй, впервые так назвали. Балл за оригинальность, но больше так не делай, — предупредил он.

— Ах, а я-то думал, мы нашли общий язык, учитывая, что ты украл мою еду и оскорбил мою национальную гордость. Прошу прощения, — сарказма в голосе Абрама хватило бы, чтобы лошадь задохнулась.

— Считай это процентами за те сигареты, которые ты мне должен, — объяснил Эндрю, подняв остатки сэндвича.

— Тебе бы в банкиры, — сказал Абрам, его губы дрогнули, словно он хотел улыбнуться. — Ты был бы хорош, с такими-то процентными ставками.

— Ты этим и занимаешься? — Эндрю кивнул на компьютер. — Ники говорил что-то про переводы и семейный бизнес.

И тут улыбка исчезла. Эндрю заметил, что Абрам не стал вдаваться в детали того, чем же он действительно занимается.

В этот момент подошел официант, не слишком усердный, так что Эндрю заказал кофе, а Абрам лишь покачал головой, не беспокоясь о пропавшем блюде. Эндрю снова попытался разговорить его, чувствуя странное любопытство — ощущение, к которому он не был привычен. Не был привычен чувствовать в целом.

— Что за имя такое — Абрам?

Абрам на мгновение остановился, его лицо стало бесстрастным, когда он уставился в экран.

— Это имя, которое дала мне мать, а что? — он поднял глаза на Эндрю: лицо по-прежнему лишено эмоций, взгляд холодный, как лед, и Эндрю внезапно осознал, что его тянет к этому человеку не только физически. — Разве не так бывает? Мы носим те имена, которые дают нам родители? — в его голосе появилась странная напряженность.

— Примерно так, — согласился Эндрю — тоже без эмоций.

Он заметил, что Абрам не задавал ему вопросов, если Эндрю сам не начинал разговор. Заметил, что у Абрама свитер с длинными рукавами и широкими манжетами, несмотря на то что тот подчеркивал его слишком уж подтянутую фигуру — для человека, который якобы занимается “переводами”. И оба раза, когда Эндрю видел Абрама, тот был тщательно одет с головы до ног в дорогую и элегантную одежду, которая хоть и была облегающей, но не оставляла ничего открытым.

Эндрю пил кофе и уже был на середине второго, когда у Абрама зазвонил телефон. Абрам поднял его со стола, снова надев маску бесстрастности, и Эндрю наблюдал, как тот отвечает на китайском. Через несколько секунд Абрам начал выключать ноутбук и собирать вещи в кожаный портфель, затем накинул пальто, напоминающее Burberry. Он кивнул Эндрю, оставил на столе деньги, — больше чем достаточно, чтобы покрыть стоимость сэндвича и нескольких кофе, — и направился к выходу, продолжая разговаривать по телефону.

На улице его уже ждала другая, не менее дорогая машина, и человек в дизайнерском костюме поспешил открыть дверь для Абрама, чтобы тот сел на заднее сиденье. Этот человек выглядел так, словно не отказался бы подработать вышибалой в Эденс, несмотря на свой модный костюм.

Эндрю редко испытывал что-то, кроме скуки, усталости и злости, а в последнее время к этому добавилась еще и горечь. Иногда появлялось желание и страсть, и наслаждение, когда он позволял себе поддаться этим чувствам, но такого не было уже несколько месяцев. Но с тех пор, как он встретил Абрама… желание вернулось, и вместе с ним возник сильный интерес. Любопытство, потому что Абрам был такой сложной загадкой. И самое опасное… неужели это влечение? Эндрю пытался разобраться в этом странном чувстве, возвращаясь в квартиру Ники с покупками.

Кевин не сумел выполнить свою часть сделки, не заставил Эндрю чего-то захотеть. Экси тоже делу не помог, оставив лишь разочарование и неудовлетворенность. Но какой-то прекрасный британец с загадочным прошлым угрожал сделать это? Что это было: намек на опасность? Проблески надломленности? Или же вызов?

У Эндрю была пара месяцев, чтобы разобраться.

***

Абрам изо всех сил старался не проявлять нервозность, пока Добрынин и Вихров осматривали ровные ряды виноградников, как будто хоть что-то понимали в виноделии. В стороне Стюарт и владелец винодельни, Баттерман, наблюдали за двумя русскими, попыхивая сигарами.

— Значит, этот виноград хороший? — в третий раз спросил Добрынин на русском.

— Да, — ответил Абрам на том же языке. — Земля плодородная, урожай обильный, нужно только обновить оборудование. Новые чаны, новые здания, современные системы орошения и так далее. Все это есть в документах, которые я подготовил для Вас, — документах, на которые он потратил несколько дней, но которые, судя по всему, никто не удосужился прочитать.

Добрынин махнул рукой, как бы отчуждаясь от этой информации.

— Да ну, у меня есть люди, которые этим занимаются, — сказал он с ухмылкой. — Мне просто нужно знать, что вино будет хорошим, понимаешь?

Абрам перевел это для Баттермана, который с улыбкой кивнул и предложил вернуться в главное здание, где у них стояли несколько ящиков вина, чтобы Добрынин мог оценить свою инвестицию. Добрынин расхохотался, и Вихров, который слишком пристально смотрел на Абрама, тоже присоединился к смеху.

— Ну что ж, по-моему, все отлично, а ведь и Сюэ за вас ручается, да, — при упоминании китайского “инвестора” Стюарт напрягся, хоть и не понимал, что сказал гангстер.

— Да, он, похоже, очень высокого мнения о Вашей хитроумной схеме, — добавил Вихров, не сводя взгляда с Абрама. — И Вас самих как… ценного кадра для Хатфордов. И Сюэ, и Вэй.

При упоминании второго помощника Сюэ Чжэна Абрам напрягся, и было видно, что Добрынин начинал раздражаться из-за болтливости своего подчиненного.

— Этот молодой человек много работает на свою семью, тебе бы поучиться у него, Кирилл, — сказал Добрынин с легким укором, прежде чем повернуться к Стюарту и Баттерману. — А теперь выпьем за… как там это слово? — спросил он с сильным славянским акцентом.

— Сделку, — подсказал Абрам.

— Да, за сделку! — рассмеялся Добрынин, хватая Вихрова под руку и увлекая его за собой, а Абрам не возражал, когда его дядя встал между ним и подчиненным, пока они направлялись к большому сараю, где Баттерман хранил ящики с насыщенным красным вином, а также десятки дубовых бочек и различные чаны для ферментации.

Оформление всех юридических документов, чтобы сделать Добрынина совладельцем винодельни, займет еще несколько дней — этим будут заниматься другие люди, преданные семье. Затем предстоит интегрировать часть его финансовой сети в винодельню, что Абрам будет курировать лично, ведь в этом и состоял весь смысл сделки. Добрынина мало интересовало само вино (хотя, возможно, чуть-чуть, учитывая, как быстро он его пил), но как средство для отмывания денег? Для диверсификации активов и выхода на финансовый рынок ЕС?

— Так Вы говорили, что есть и другие такие винодельни, да? — спросил Добрынин, когда они возвращались к своим машинам, и Вихров нес ящик вина.

— Да, — заверил его Абрам, отбрасывая прядь волос, выскользнувшую из резинки, которая удерживала остальную копну. — Здесь, в Германии, также есть винодельни во Франции, Испании и Австралии. У нас даже есть несколько в Южной Америке, которые являются отличными инвестиционными возможностями, и мы также расширяемся в винокурни.

— Но ничего в Соединенных Штатах? — с хищной улыбкой поинтересовался Вихров, снова устремив на Абрама свой тяжелый взгляд.

— Да, — ответил Абрам, стараясь не показывать никаких эмоций, кроме учтивости. — Мы считаем, что рынок там перенасыщен, и в других местах проще маневрировать. К тому же, за исключением Южной Америки, большинству наших клиентов не хочется далеко ездить, чтобы проверять свои вложения.

— Звучит так, будто Вы имеете что-то против США.

— Кирилл, — резко окликнул его Добрынин, и приятная улыбка, оставшаяся от дегустации вина, тут же исчезла, а выражение лица Стюарта стало совершенно пустым, так как он не понимал, о чем идет разговор — по крайней мере, не понимал слов. — Прошу прощения, Хатфорд.

Абрам лишь пожал плечами, как бы показывая, что его это не задело, но он был благодарен, что подчиненный молчал до тех пор, пока они не добрались до машин. Через Абрама Добрынин сообщил Стюарту, что они скоро снова увидятся, и все четверо разъехались по своим делам.

Миша сразу заметил напряженность в плечах Стюарта и поспешил открыть заднюю дверь Aston Martin для них, а Стюарт жестом предложил Абраму сесть первым. Затем он с яростью начал расстегивать пуговицы своего пальто, словно оно его душило, ругаясь себе под нос.

— Ну и что это было с этим самодовольным уебком, а? С тем, который выглядит так, будто его давно не били?

Абрам развязал волосы, потер виски, как будто это могло помочь избавиться от нарастающей головной боли.

— Точно не знаю. Он просто давил и давил, — увидев, как дядя сощурился, Абрам пожал плечами. — Заговорил о Сюэ и Вэе, спросил, почему мы не работаем в Штатах.

— Вот же тварь, — злобно бросил Стюарт, сжав правую руку в кулак. — А Добрынин? Он что?

— Ему не понравилось поведение Вихрова.

— Хм, хорошо. Сюэ бы не создал нам проблем, по крайней мере, не специально, — дядя Абрама явно о чем-то размышлял, его рука оставалась сжатой в кулак. — Но все же я не доверяю этому парню… как его там?

— Вихров, — машинально ответил Абрам, предоставив необходимую информацию. — Кирилл Вихров, — он надеялся, что дядя прав насчет русского гангстера, потому что они мало что могли сделать против Сюэ, но в этом был смысл. Хатфорды не раз доказывали свою преданность и ценность для Сюэ Чжэна, и это было выгодное “партнерство”. Но это не означало, что можно было принимать все как должное.

— Неважно. Я ему не доверяю, так что будь осторожен с этим типом, ладно? — Стюарт внимательно посмотрел на Абрама, разжав пальцы и постучав ими по кожаному сидению между ними. — Я бы хотел, чтобы ты пересмотрел свое решение насчет охраны.

Опять это, подумал Абрам, тяжело вздохнув.

— Нет, я не вижу в этом необходимости, — возразил он. — Большую часть времени рядом со мной и так есть люди семьи, и я могу о себе позаботиться, — он напряг левую руку, под одеждой которой скрывались лезвия, и заглянул дяде в глаза. — Я не…

— Не говори, что ты недостаточно важен, болван, — раздраженно перебил его Стюарт. — Уилл уже несколько месяцев меня донимает, чтобы я организовал тебе охрану, и ты ничем не помогаешь, делая глупости вроде того, чтобы ездить на метро, вместо того чтобы Миша или Джоуи тебя возили.

Абрам ненавидел подобные споры с дядей, ненавидел чувствовать, что его жизнь контролируют. Он понимал, что когда-то сам принял это решение и с тех пор многого лишился, но иногда казалось, будто у него постоянно что-то отбирают. Не знай он, что и его семья жертвует многим ради него…

— Я буду осторожнее, — пообещал он, слегка наклонив голову.

— Да господи, Рэм, я не пытаюсь тебя запереть, — Стюарт потер лоб, словно у него самого голова заболела. — Ты так похож на свою мать, честное слово. Просто… просто береги себя, ладно? И если что-то еще случится, ты обязательно получишь охрану, понял? — сказал он, опуская руку. — Без споров, без выкрутасов. Я не собираюсь выслушивать претензии ни от тебя, ни от Уилла, все решено.

— Такого больше не повторится, — сказал Абрам, подтягивая рукава пальто. Он не был старшим членом семьи, как его дядя, и не был главой семьи, как дядя Уильям. Да, он хорошо разбирался в цифрах и переводах, но на этом все — он просто непутевый племянник, которого вернули в лоно семьи. Миша высадил Абрама у отеля Arcotel Camino, а затем продолжил путь, чтобы отвезти дядю в Le Méridien Stuttgart.

Поднявшись в свой номер, Абрам снял пальто, затем пиджак и светло-серую хлопковую рубашку. Дядя Стюарт не упомянул, что ему могут понадобиться услуги Абрама еще сегодня, а значит, у него оставалось немного свободного времени. Сначала он избавился от брюк, переодевшись в легкие хлопковые штаны и футболку, но оставил на руках ремни с ножами — он никогда не чувствовал себя до конца как дома в отеле, хотя в последнее время все чаще в них находился. Потом он достал ноутбук из сейфа и немного поработал.

В почте висело несколько новых писем, одно от Джейми с вопросом о том, как продвигаются дела с Добрыниным, так что он уделил немного времени, чтобы отчитаться перед ней. Был запрос от Чжоу на перевод информации на русский и бразильский португальский, за что Абрам тут же и взялся. Напоминание от тети Мириам о том, что через месяц будет празднование шестидесятипятилетия дяди Уильяма, и она ожидает, что все будут присутствовать, если не в разъездах, что побудило Абрама отправить Джейми паническое письмо с вопросом, что он, блять, должен подарить человеку, которого едва знает (и который, как он подозревал, едва его терпит, но эту часть он опустил — может, удастся уговорить дядю Стюарта отправить его на пару недель в Австралию, а, может, и в Шанхай. Было бы лучше вытерпеть Цзяня Вэй, чем мириться с большой семьей).

Он отправил Элли лаконичное “отъебись” в ответ на просьбу о помощи с французскими фразами для знакомства (откуда ему вообще такие знать?), а затем проверил несколько счетов для Сабины. К тому времени на улице уже стемнело, и Абрам осознал, что с завтрака ничего не ел. Он мог заказать что-то из обслуживания номеров или прогуляться до одного из близлежащих ресторанов… или мог придумать что-то с той пачкой сигарет, которую ему купил Джоуи. Мог придумать что-то с Эндрю.

Осознав, что не должен так поступать, Абрам выключил ноутбук и убрал его в сейф на ночь, а затем пошел в душ. Снял ремни с ножами и положил их на раковину, и лишь мельком взглянул на свое отражение, чтобы убедиться, что еще не пора подкрашивать корни — что рыжеватый оттенок еще не слишком выделяется на общем черном фоне. Его беспокоило, что с каждым днем он все больше и больше напоминает своего отца, пусть и в более стройной и миниатюрной версии, и что его дяди постоянно видят перед собой образ человека, убившего их сестру.

Абрам сбросил с себя одежду и шагнул под душ, раздраженный своими мыслями. Он понимал, что прошлое не изменить и от него не убежать. Оно преследовало его каждый раз, когда он смотрел в зеркало, каждый раз, когда обнажал тело, покрытое шрамами — порезами и ожогами, оставленными отцом и его людьми, посланных Натаном Веснински, чтобы вернуть жену и сына, когда те осмелились сбежать. Но не все раны были делом рук Балтиморского мясника: Абрам осторожно провел мочалкой по шрамам на запястьях — следам, которые он пытался скрыть от Стюарта.

Помывшись, он вышел из душа и вытерся, пробежался полотенцем по волосам и зачесал их назад. Надел свои нарукавные повязки, потом выбрал джинсы и мягкий свитер, достаточно плотный, чтобы скрыть татуировку с красными маками на правом бицепсе и герб Хатфордов на верхней левой части груди. Быстро проверил, чтобы до ножей было легко дотянуться и чтобы рукава скрывали как повязки, так и шрамы. Затем надел старые, но удобные ботинки, взял кожаную куртку, телефон, кошелек и пачку сигарет, которую Джоуи принес ему раньше днем; Абрам просил всего одну пачку, но Джоуи всегда брал с запасом, возможно, думая, что так будет удобнее, или решив, что Абрам меняет марку.

Не успев передумать, Абрам уже вышел за дверь и направился к метро, которое должно было доставить его в бар, где находился Эндрю Миньярд — место, в котором Абрам Хатфорд, по сути, не должен был появляться. Особенно учитывая его прошлое.

Абрам оставил многое на том пляже в Калифорнии несколько лет назад, когда поджег последнюю машину, которую они с матерью угнали, с ее телом внутри. Через несколько часов, когда солнце уже начинало восходить к небу над океаном, он вытащил из обгоревшей машины ее полусгоревшее тело. Он похоронил мать в могиле, которую вырыл собственными руками в жестком песке, и сжег последние связи с Соединенными Штатами, уничтожив папку с контактами, которую она ему передала. Он также сжег все надежды на нормальную жизнь и окончательно распрощался с мечтами об экси.

Когда они бежали из Вашингтона, мать медленно умирала от ран, нанесенных отцом, и тогда она наконец-то рассказала Абраму — рассказала Натаниэлю — правду. Почему они бежали от Натана Веснински, как Натаниэль был обещан Морияма, и о том ужасном дне в Замке Эвермор, когда он думал, что просто играет в экси с Кевином Дэем и Рико Морияма, чтобы сбежать из Балтимора. Как оказалось, это было не развлечение, а испытание, чтобы определить, достаточно ли он хорош для Тэтсуи Морияма, или его следует казнить.

Поэтому мать сгребла его, пять миллионов отцовских долларов — точнее, принадлежащих Морияма, ведь отец работал на них — и сбежала. И когда она умерла, Натаниэль не видел смысла бежать дальше в одиночку, зная, от чего он убегает. Он позвонил своему дяде. Через двадцать четыре часа он уже был в Англии, в безопасности, вне досягаемости Морияма. Или, как они тогда думали. Дядя Стюарт пытался дать ему новую жизнь, время и возможность поразмыслить над будущим, исполнил последнюю волю своей сестры, записав Натаниэля в школу… но все пошло наперекосяк. Стоя в метро, настороженно оглядывая окружающих, Абрам сжал запястья, отгоняя эти воспоминания. Нет, тогда стало ясно, что для Натаниэля был только один выход — принять свою мать и ее семью, принять их защиту и стать Хатфордом. Стать Абрамом Хатфордом.

Больше никаких мечтаний об экси. Больше никаких шансов на нормальную жизнь, но и больше никакого бегства. Это… это сработало. Он потерял мать, но нашел поддержку у дяди Стюарта, несмотря на его суровость и напористую заботу. Поначалу Абрам чувствовал себя потерянным, не зная, чем помочь родственникам, но он всегда был хорош в языках, а математика была его любимым предметом в школе — если у него получалось ее посещать. Недолго прошло, прежде чем семья поняла, как использовать эти таланты, особенно когда у Абрама почти не оставалось дел, кроме учебы. Он не хотел ничего, кроме учебы, после встречи с румынами.

Так почему же он сейчас идет в бар один, когда мог бы оставаться в отеле, вдали от людей, от толпы, шума, чужих прикосновений, взглядов… и… и… Да, все дело в том, что однажды он ждал дядю Стюарта в баре и увидел Ники Клозе. Увидел Ники Хэммика, и даже спустя годы, даже после того как оставил свою старую одержимость, он почувствовал легкий трепет от того, что может подойти к бару и поболтать с игроком команды Лисов Пальметто (пусть и не самым выдающимся защитником). Потому что Ники Клозе играл с Кевином Дэем, одним из лучших нападающих. Абрам знал правду о Дэе, знал, что тот — марионетка Морияма, знал, что после того, что сделал с ним Рико, лучшим ему никогда не стать. Но Абрам все еще оставался фанатом экси, и ему нравилось общаться с Ники. Тем более что Ники Клозе был одним из самых приятных людей, которых Абрам встречал — таким добрым, открытым, простым. Учитывая, что Абрам ежедневно имел дело с преступниками… да, было освежающе провести несколько вечеров в компании бывшего защитника, когда он бывал в Штутгарте.

Так что если встреча с Ники Клозе была чем-то захватывающим, то разговор с Эндрю Миньярдом оказался еще более интригующим. Эндрю — человек, который решил стать профессиональным игроком, который первым отказался вступить в команду Воронов, когда его пригласили. По сведениям Хартфордов, тщательно следивших за Морияма, именно благодаря Эндрю Кевину Дэю удалось почти пять лет избегать влияния семьи Морияма. По крайней мере, до тех пор, пока Эндрю не закончил PSU, отказался от всех предложений профессиональных контрактов, и тогда Кевин потерял остатки своей решимости и подписал контракт с той же командой, что и Рико Морияма. Абрам не смог устоять перед искушением подойти к Эндрю Миньярду и попросить сигарету, просто чтобы пообщаться с ним несколько минут, понять, что именно привлекло Кевина Дэя, и почему Ники говорил о своем кузене с таким придыханием. Хотя, честно говоря, стоило бы воздержаться. О, у дяди Стюарта наверняка будет что сказать по поводу его небольшой “одержимости”.

Абрам так и не понял, что именно его привлекло в этом человеке, кроме того, что Эндрю совершенно не заботился о чужом мнении. Он не пытался угодить окружающим ни своими действиями, ни словами. Но Абрам уважал это, потому что Эндрю не был нарочно неприятным — он просто оставался самим собой. После того как Абрам столько раз надевал маски и жертвовал собой ради других, он начал это ценить. Даже завидовать этому, хоть порой и раздражался.

Он сошел на ближайшей к бару станции и побрел по узким улочкам, наслаждаясь прохладным воздухом и теплым светом фонарей. Когда Абрам добрался до бара, тот был наполовину заполнен, и было несложно отыскать Ники с Эндрю. Вернее, сперва он увидел Эрика Клозе, а уже потом тех, кто собрался вокруг него.

Абрам подошел к бару и подождал, пока уйдет пожилая пара, прежде чем шагнул вперед, слегка подняв правую руку в знак приветствия, на что Эрик, Ники и еще пара человек ответили приветственными возгласами. Эндрю лишь слегка кивнул, никак не выражая удивления от его появления.

— Закончил все свои дела на сегодня?

— Да, — ответил Абрам, жестом подзывая бартендера. — А ты как? Сложный день на диване? Нашел еще кого-нибудь, чтобы загнать в долговую кабалу с конскими процентами? Кстати, — он передал пачку сигарет, зажатую под левой рукой. — Надеюсь, этого хватит.

Эндрю бросил на него холодный, оценивающий взгляд, принимая пачку.

— Насколько хорошо платят за перевод всякого дерьма? — спросил он, слегка постучав длинной стороной пачки по полированному деревянному бару.

Абрам небрежно пожал плечами и заказал бокал красного вина “Trollinger” и жареную рыбу. Увидев, что Эндрю продолжает его разглядывать, он просто покачал головой.

— На жизнь хватает, — о деньгах он не беспокоился: ими его обеспечивала семья. Да и мало что его волновало, кроме страха подвести Стюарта.

— Должно быть, выплаты внушительные, раз ты можешь себе позволить такие наряды, — сказал Эндрю с легкой усмешкой. — Обожаю, когда богачи говорят такое, — он фыркнул и отмахнулся от Абрама, как от надоедливой мухи.

Это уже чересчур, разве нет?

— Так в чем твоя проблема с деньгами? В том, что ты мало зарабатываешь? Завидуешь тем, у кого их больше? — спросил Абрам, прислонившись к барной стойке. — Как это меня касается? — он ведь не просил Стюарта или Джейми или кого-то еще из семьи покупать ему дорогую одежду, а наоборот, в первые год-два пытался их отговорить. Но в итоге устал от того, что все выбрасывали его “тряпки”, оставляя его ни с чем, и слушать лекции о том, что фамилия Хатфордов — это бренд, и он не имеет права позорить семью своими обносками.

Потребовалось время, чтобы привыкнуть к новым условиям — больше никаких мешковатых, дешевых вещей, которые он раньше носил, чтобы слиться с толпой. Постепенно он понял, что дорогие костюмы, свитеры и пальто на заказ помогли ему раствориться среди других Хатфордов и их сотрудников — стать незаметным среди них.

Эндрю снова усмехнулся, на этот раз из-за вопросов.

— Предполагается, что меня это должно волновать? — спросил он, опершись подбородком на руку и изобразив на лице крайнюю скуку. — Нет, раздражает, когда такие как ты постоянно несут подобную чушь, только доказывая, что нихера не смыслят в реальной жизни.

Бартендер вернулся с бокалом вина для Абрама, и Абрам покачал головой, подняв его.

— Да, нихера не смыслю, — не имею ни малейшего представления о том, каково жить в дешевых мотелях и хостелах, когда денег хватает лишь до следующего контакта, чтобы мать могла получить доступ к счетам, на которых прячет миллионы, украденные у мужа — миллионы, которые та́ят на новые паспорта, личности и билеты, вместо того чтобы тратиться на “ненужное” вроде новой одежды, ведь секонд-хенд вполне подходит. Ни малейшего представления о том, каково это — ложиться спать голодным потому, что слишком опасно выйти из убежища, даже чтобы просто купить еду.

Никакого представления о том, что значит расти в роскошном доме, но жить в страхе, ненавидеть его вид, потому что возвращение туда влечет за собой лишь боль, страх и новые шрамы. Потому что это не дом, и никогда им не станет, но с каждым днем все яснее становится, что, возможно, это — твоя будущая могила.

Абрам осушил бокал вина несколькими ровными глотками, потеряв аппетит и желание оставаться в компании.

— Вот бы всем нам быть такими же наивными, — сказал он Эндрю, доставая деньги из кошелька — деньги, которые у него были благодаря дяде Стюарту. Деньги, которые он держал на случай, если придется срочно сбежать, а не для того, чтобы произвести впечатление или что-то покупать — и так везло, если он тратил их на какой-то обед или выпивку.

Ему уже стоило понять, что попытка выйти за пределы той жизни, которую он для себя построил, — ошибка. Это слишком другой мир, слишком чуждый.

— Ты получил свои сигареты с процентами, так что, думаю, мы закончили, — он приподнял воображаемую шляпу перед Эндрю Миньярдом, оставил деньги на баре и направился к выходу.

Он услышал, как Ники окликнул его, но проигнорировал это, шагая к двери, которую уже приоткрыл, почувствовав, как кто-то тянет его за рукав. Абрам резко выдернул руку и заставил себя не вытащить нож.

— Не надо, — предупредил он, недовольно глядя на того, кто посмел его тронуть, и увидел, что Эндрю подошел незаметно. — Да что тебе?

— Разве у вас, богатеев, не принято есть? — спросил Эндрю, указав на бар. — Это теперь новый тренд — заказывать еду и оставлять ее? Довольно расточительно.

— Считай, что это еще один обед за мой счет, — ответил Абрам. — Британское гостеприимство.

Эндрю свел брови.

— Я не люблю быть в долгу.

— Забавно, учитывая, как тебе нравится делать должниками других, — Абрам отмахнулся от него, больше не желая разговаривать или находиться в баре. — Это не моя забота, спокойной ночи, — он продолжил идти, раздражаясь, когда Эндрю последовал за ним. — Ну что теперь?

Тот безразлично посмотрел на него.

— Я иду, — Эндрю произнес это так, словно Абрам выдал какую-то глупость.

— Да, я вижу, — процедил Абрам. — Зачем?

— Чтобы покурить, — Эндрю достал из кармана черной куртки пачку сигарет и вытряхнул одну. — В баре курить нельзя.

— Так стой у бара, — сказал Абрам. — Там, у того бара.

— Но ходьба полезна для здоровья, — сухо ответил Эндрю, сделав паузу, чтобы закурить. — Ты, кажется, раздражен, возможно, это из-за низкого уровня сахара в крови.

— Скорее из-за низкого уровня манер, — сказал Абрам, проводя пятерней по волосам. — Я ушел из бара, чтобы побыть одному, если ты не заметил.

Эндрю пожал плечами, по-прежнему демонстрируя полное равнодушие — если бы он хоть немного ухмыльнулся, у Абрама был бы повод его ударить или накричать.

— Это твоя проблема, не моя.

Абрам сдерживался еще целый квартал.

— Ты всех так доводишь, или я особенный?

Эндрю задумался на секунду.

— Скорее всего, всех.

— О, как радостно, а то я уже начал бояться, что дело в другом, — сказал Абрам, развязывая резинку, стягивавшую волосы, и принялся массировать себе голову, наслаждаясь облегчением. Он уже мечтал вернуться в номер и растянуться на кровати. Если заснуть пораньше, то можно и проснуться пораньше, немного поработать, а затем пробежать пару миль на беговой дорожке в спортзале, пока там не стало слишком людно, и быть готовым к любым поручениям от Стюарта.

— Ты не сходишься.

— Хм? — Абрам нахмурился, сбитый с толку странным комментарием, и посмотрел на Эндрю, который, в свою очередь, пристально смотрел на него. Обычно Абраму не нравилось, когда на него так пялятся, но в этот раз это не вызвало у него ни волнения, ни неловкости. Возможно, потому что Эндрю делал это как-то сдержанно, даже холодно. — Я не — что?

— Не сходишься, — повторил Эндрю, указав на него двумя пальцами, между которыми была зажата сигарета. — В тебе что-то не так.

Не будь это правдой, Абрам бы обиделся. А так — его лишь слегка задело, что Эндрю настолько быстро это подметил.

— Не очень-то вежливо тыкать пальцем, да и на недостатки людей указывать тоже.

Эндрю презрительно фыркнул, выпуская из ноздрей две струйки дыма, словно какой-то маленький, человекоподобный дракон. Маленький, светловолосый дракон. Эта мысль развеселила Абрама больше, чем следовало бы.

— Ну и кто тут теперь стереотипный, ха? Ты всегда такой вежливый и воспитанный? Даже когда кого-то ножами пыряешь?

От этого вопроса Абрам чуть не споткнулся.

— Прошу прощения? Причем тут вообще ножи?

— Как я и сказал, ты не сходишься, — Эндрю бросил многозначительный взгляд на правое запястье Абрама. — Но я тебя раскушу. Почему-то ты стоишь того, чтобы разобраться.

Абрам не знал, что на это ответить, а это нехорошо. Он заметил, что они почти подошли к станции метро, и провел рукой по волосам, которые снова упали ему на лицо.

— Любопытство не всегда полезно, — предупредил он, направляясь ко входу.

— Вечно такой, сука, вежливый, — пожаловался Эндрю, отмахнувшись от него. — Попробуй пригрозить, не звуча при этом так по-британски, а? — прежде чем его рука опустилась, Абрам заметил, как свободно висит рукав, и увидел темные следы на бледной коже, и вдруг осознал, что его увлечение этим человеком могло ослепить его к возможной опасности. Нехорошо, Абрам, упрекнул он себя.

Неудивительно, что Эндрю заметил в нем другого любителя ножей. Абрам задумался, не рассказать ли об этом Стюарту, но знал, что дядя придет в ярость — и на него за то, что не заметил этого раньше, и на Эндрю, ведь у того, пусть и отдаленные, но связи с Морияма. Пускай Абрам и не заметил оружие сразу, но ему не верилось, что Эндрю работает на якудза. Нет, лучше промолчать и записать это как урок на будущее — улучшить навыки наблюдательности.

Навыки, которые обычно у него были на высоте, так как же Эндрю сумел его провести? Абрам думал об этом всю дорогу до отеля, но ответа так и не нашел.

***

Эндрю не увидел Абрама на следующий вечер после их прогулки до метро, и это заставило его задуматься, не перегнул ли он палку своим замечанием о ножах. Впрочем, если этот британец так легко испугался, может, он и не стоил его интереса. Эндрю и так слишком много времени спустил на трусов — на тех, кто, как ни толкай их, ни подбадривай и ни бей за них других, так и не обретут собственный стержень. В итоге это всегда оборачивалось разбитыми кулаками, нарушенными обещаниями и ничем другим.

Эндрю вернулся в бар с Ники и Эриком, выпил немного виски и принялся размышлять, оставаться ли в Германии еще на несколько недель или уезжать дальше. И тут вошел Абрам, одетый в свой непомерно дорогой костюм и выглядевший усталым. Он подошел к бару, занял место рядом с Эндрю и заказал бокал вина, помахав Ники рукой.

— Переводы настолько изматывают?

— Бывает, — отозвался Абрам, проводя рукой по гладко зачесанным волосам. — Особенно когда кажется, что только ты один способен сделать хоть что-то.

Эндрю обдумал это.

— На скольких языках ты говоришь? Я слышал, как минимум на четырех.

Абрам благодарно улыбнулся бартендеру, когда ему подали вино.

— Больше, — уклончиво ответил он, чем заслужил от Эндрю недовольный взгляд.

— Почему ты не пошел в профессиональную команду по экси? — парировал Абрам, и это окончательно испортило настроение Эндрю.

Было ясно, что в “ты мне — я тебе” они играть не будут.

— Значит, ты в курсе про экси?

— Трудно не знать, — ответил Абрам, оборачиваясь и прислоняясь спиной к барной стойке, держа бокал вина в левой руке, между длинными пальцами. — Ники часто рассказывает, как вы с братом и он играли в Пальметто с “великим” Кевином Дэем, — Эндрю показалось любопытным, что в голосе Абрама прозвучала легкая насмешка, хотя Кевин до сих пор считался одним из лучших нападающих.

— Ники всегда слишком много болтает, — пожаловался Эндрю.

— Особенно после пары рюмок, — согласился Абрам, глядя на кузена Эндрю, который в данный момент буквально заговаривал уши одному из своих коллег. — Даю пять минут, прежде чем он придумает повод сбежать.

— Скорее, чем через пять, он уже минут десять его окучивает. Удивительно, что Эрик его еще не спас, — все это казалось Эндрю забавным, особенно после того как ему самому приходилось терпеть своего болтливого кузена столько лет.

Абрам тихо хмыкнул и отпил немного вина.

— Думаю, это потому, что сейчас Эрик сам попал под обстрел — Юрген же… о блядский рот, — выругался он, вдруг пригибаясь, хотя был не особо высоким. — Блять.

Он раздраженно поставил бокал на барную стойку, начал рыться в бумажнике и вытащил деньги — явно больше, чем стоил бокал вина, но, похоже, просто схватил первую попавшуюся купюру.

Пока Абрам этим занимался, Эндрю приподнялся, чтобы посмотреть, что его так взволновало, и узнал одного из тех русских, которых видел несколько дней назад. Этот был моложе и явно кого-то искал — Эндрю заподозрил, что именно хорошо одетого британца.

— Не хочешь пересечься с этим типом?

— Да, — прошипел Абрам. — А теперь прости, но я вынужден откланяться.

Все еще пригнувшись, он скрылся в толпе, направляясь к заднему выходу, который Эндрю знал по прежним визитам. Русский некоторое время бродил по бару, но, так никого и не найдя, вышел через парадную дверь.

Ну и что это было? Эндрю использовал оставленные Абрамом деньги, чтобы купить себе еще пару бокалов виски — не пропадать же добру, — и всю ночь размышлял, в какие неприятности мог вляпаться “переводчик”. Переводчик, который считает нужным носить с собой ножи.

А на следующий вечер все стало еще интереснее, когда Эндрю вернулся в бар уже без Ники с Эриком и обнаружил там Абрама с его дядей и обоими русскими. Четверо сидели за угловым столиком с несколькими напитками перед ними, и настроение у большинства явно было паршивым. Лицо Абрама выглядело непроницаемо, дядя сверлил взглядом младшего русского, который уставился на Абрама, а старший русский лишь качал головой. Абрам много говорил, иногда что-то добавляли дядя и старший русский.

Через полчаса все четверо поднялись и направились к выходу. Когда они проходили мимо, дядя Абрама бросил взгляд в сторону Эндрю. Его лицо оставалось недовольным, и ситуация явно не улучшилась, когда Эндрю, поднимая бокал, слегка кивнул в его сторону.

На следующий вечер Абрам в баре не появился. Но вот через день, когда Эндрю пошел за покупками (и заодно решил проветриться, чтобы не прибить Ники), он заметил, как британца сопровождали двое высоких и внушительных телохранителей. Они возвышались над Абрамом на целую голову, но Эндрю обратил внимание на то, как Абрам держится: свободные движения, легкая походка — и понял, что тот, кто примет его за легкую цель, сильно пожалеет.

На следующий вечер Эндрю снова сидел с виски в руке, слушая, как какой-то идиот в баре доказывал, что американцы слишком ленивы, чтобы пользоваться общественным транспортом (хотел бы он увидеть этого умника, пытающегося добраться куда-нибудь на автобусе за пределами крупного города, не говоря уже о несуществующих поездах и метро). В этот момент в бар вошел Абрам. На этот раз он выглядел менее ухоженно: на нем был простой свитшот, джинсы и потертые, но качественные ботинки.

— Окей, только не говори, что это какая-то хитроумная маскировка, — с отвращением бросил Эндрю. — Это просто жалко. Неудивительно, что мы когда-то надрали вам задницы.

Абрам сощурился, подходя к бару.

— Иди на хер, — резко ответил он. — Почему я вообще трачу время на такого придурка, как ты — не понимаю.

Эндрю почувствовал себя оскорбленным.

— Осторожнее, шеф, а то у тебя от этого все мозги в узел завяжутся. Нехорошо будет.

— Я не австралиец, — вздохнул Абрам, пропуская пальцы правой руки через распущенные волосы. — Учись различать стереотипы, боже.

— Некоторые люди слишком легко заводятся, — Эндрю махнул бартендеру, чтобы тот подлил еще виски, и наблюдал, как Абрам снова проводит руками по волосам, пытаясь успокоиться. — Тяжелый день на работе? Ошибся с временами? Промахнулся с глаголами?

— Уверен, люди просто обожали тебя подстегивать, — с усмешкой произнес Абрам, опуская руки. — Они делали это, когда ты был вне ворот? Типа “случайно” забывали? Я прям вижу, как это происходило.

Эндрю показал ему средний палец, хотя должен был признать, что эти словесные перепалки становились для него самым ярким моментом дня.

Они еще пару часов обменивались колкостями, и Эндрю заметил, как напряжение постепенно уходило из стройной фигуры Абрама по мере того, как тот выпивал бокал-другой вина. Эндрю не знал, легковес ли Абрам, знает ли свои пределы или просто не хочет терять контроль — хотя он склонялся ко второму.

Ники с Эриком в какой-то момент ушли, так как им надо было на работу утром, а Эндрю с Абрамом продолжали спорить, какая из стран лучше переживет зомби-апокалипсис — Великобритания или Америка. Эндрю ратовал за ресурсы, Абрам — за изоляцию, и с этого момента спор пошел под откос. Хотя надо признать: это был один из лучших дебатов на тему, в которых Эндрю участвовал за последние годы.

Они обсуждали размеры популяций, когда у Абрама зазвонил телефон. Он посмотрел на экран и тяжело вздохнул.

— Мне правда пора. Завтра у меня много дел.

Эндрю огляделся и с удивлением заметил, что бар почти пуст. Редко ему удавалось настолько увлечься разговором, чтобы потерять счет времени.

— Тяжелый день, да? Опять придется вежливо посылать людей на хуй на нескольких языках?

Абрам усмехнулся, расплачиваясь.

— Что-то в этом роде. Сказал бы, что это идеальная работа для тебя, если бы не было необходимости в вежливости.

— Кажется, я должен сейчас обидеться, — наигранно вздохнул Эндрю, доставая деньги, чтобы расплатиться за виски.

— Если ты только сейчас обиделся, значит, ты плохо слушал наш разговор, — ответил Абрам с хитрой улыбкой, которая словно осветила его бледные глаза. Эндрю снова задумался, что бы случилось, пригласи он Абрама в мотель. Может, эта его вежливость и сдержанность неплохо подошли бы для того, чтобы следовать указаниям? Тогда Эндрю смог бы выпустить те редкие, но упорные желания, что вспыхивали в нем, когда Абрам смеялся или улыбался, или откидывал назад прядь своих волнистых черных волос.

Но, похоже, Абрам не подавал нужных сигналов, не улавливал тех редких намеков, что Эндрю старался вставить в их разговоры. Он не подпускал Эндрю — да и вообще никого — достаточно близко для того, чтобы задержаться в прикосновении или обменяться многозначительным взглядом. Эндрю начинал подозревать, что Абрам асексуален или что-то в этом роде, потому что он, казалось, абсолютно не замечал, когда кто-то проявлял к нему интерес. Пару раз, когда кто-то был предельно прямолинеен, Абрам вежливо его отшивал. Этот гад использовал манеры как оружие, обезоруживая противника так, что тот не мог достойно ответить, потому что это было бы неуместно.

Пиздецки подло, но гениально. Это как раз про Абрама, подумал Эндрю, натягивая куртку и выходя за ним следом.

— Опять меня преследуешь?

— Твой дом почти по дороге к Ники, да и твоя страшная рожа отпугнет всех грабителей, — отозвался Эндрю, выходя на улицу и закуривая сигарету. Первый вдох дыма успокоил нервы после нескольких часов в баре без никотина. Абрам бросил на него понимающий взгляд, достал свою сигарету и затянулся каким-то странным образом: едва-едва вдохнул, чтобы сигарета загорелась, а затем держал ее у лица, втягивая легкий дымок.

— Как же это странно, — пробормотал Эндрю, когда они шли по почти пустым улицам.

— Чья бы курица кудахтала, — усмехнулся Абрам, глядя прямо перед собой.

Эндрю фыркнул; немногие охотно ставили себя с ним в один ряд.

— Ты зря портишь хорошую сигарету, знаешь ли.

— А тебе-то что, если она не твоя? — спросил Абрам.

— Дело принципа.

Это вызвало легкую усмешку на губах британца.

— Не думаю, что ты часто действуешь из принципа.

Эндрю стряхнул пепел на этого наглеца в ответ на его проницательность.

— Твои изысканные манеры не спасут тебя от того, чтобы я надрал тебе задницу, знаешь ли, — иногда ему было интересно, как бы сложилась драка с Абрамом. У того было преимущество в росте, хоть и небольшое, но ему не доставало мышц Эндрю. Это могло быть интересно. — Ты, наверное, даже извиняешься за то, что залил кровью чужие кулаки, пока тебя избивают?

— Нет, но очень даже извиняюсь за то, что перерезал им глотку, — признался Абрам с улыбкой, от которой у Эндрю побежали мурашки по коже. Он только сейчас заметил, что они пошли к станции обходным путем. Приподняв бровь, он взглянул на Абрама, который лишь пожал плечами.

— Что, не нравится живописный маршрут?

— Все еще не дает покоя тот русский? — Эндрю сразу понял, что попал в точку, когда Абрам снова равнодушно пожал плечами. — Почему бы тебе не натравить на него одного из твоих приятелей в дорогих костюмах, которые похожи на ходячие рекламные щиты стероидов?

Абрам цокнул языком и отбросил сигарету.

— Насилие не решает всех проблем, знаешь ли, — насмешливо произнес он.

Эндрю бросил на него холодный взгляд, от которого Абрам фыркнул, и они прошли полквартала в молчании.

— Я, наверное, уеду через день-два, — сказал Абрам, засунув руки в карманы джинсов. — Дела здесь почти закончены.

— Оу, — Эндрю задумался над этим, понимая, что на любые прямые вопросы Абрам все равно не даст ответа. Вряд ли имело смысл спрашивать, скоро ли он вернется, даже если сам Абрам это знает. Лучше просто решить, куда двигаться дальше, и оставить его как неразгаданную загадку, которая будет гложить где-то на задворках сознания. Это будет раздражать… но, возможно, это именно то, что ему и нужно.

— Ну, ты не первый, кто убегает от неуемной болтовни Ники, — сказал Эндрю, когда они подошли к развилке узкой улицы. Рядом с ним Абрам вдруг напрягся: из затененного дверного проема магазина вышли три фигуры, а с другой стороны подошли еще две.

Эндрю узнал одного из них — это был тот самый русский, одержимый Абрамом, одетый в темное и довольный, будто случилось что-то приятное. Он крикнул Абраму что-то по-русски. Эндрю не понимал язык, но одно слово узнал сразу, и оно заставило его насторожиться — Морияма.

Что бы это ни было, лицо Абрама стало абсолютно отрешенным, и он расслабленно опустил руки вдоль тела.

— Эндрю, думаю, тебе сейчас лучше уйти, — спокойно сказал Абрам.

— Возможно, — согласился Эндрю, оглядывая мужчин, которые начинали окружать их. Типичные головорезы, возможно, вооруженные, — но этого не случится, — особенно после того, как они упомянули волшебное слово. О да, Абрам становился все интереснее.

Абрам разочарованно вздохнул и крикнул что-то по-русски. Что бы он ни сказал, это моментально стерло улыбку с лица одного из мужчин, и прежде чем Эндрю успел моргнуть, Абрам уже бросился вперед — в его руках мелькнуло что-то серебристое. Ха, какой быстрый, успел подумать Эндрю, а потом ему самому пришлось пустить в ход кулаки, когда на него налетел какой-то русский амбал почти вдвое больше его. Почему они всегда думают, что раз он невысокий, значит, легкая добыча? Эндрю увернулся от мясистого кулака и ударил амбала в левую почку, а затем добил ударом в горло. Один готов. Он резко развернулся и вовремя уклонился от другого уебка с ножом в руке.

Ну что ж, раз уж тот решил сыграть так… Эндрю вытащил свой нож и заметил, что двое других русских уже валялись на земле, а Абрам тем временем расправлялся с третьим. Эндрю чуть не отвлекся, наблюдая, как Абрам, уклоняясь, уходил из-под удара, и ему пришлось быстро отступить, чтобы не получить порез по груди. Затем он пнул противника, отшвырнув его на пару шагов, и метнулся вперед, чтобы ударить по лицу, ослепляя. Пока тот визжал от боли, Эндрю перевернул нож в руке и одним движением полоснул его по горлу.

Эндрю смотрел, как мужчина оседает на землю, а потом резко отскочил, услышав, как Абрам хрипло выкрикнул его имя. Он заметил, как тот парень, которого он уже уложил, поднялся и бросился на него с чем-то в руках. Эндрю резко ударил ножом, и лезвие зацепило кость. Потом он ударил амбала по голове левой рукой. Абрам подошел ближе и вонзил нож в правое бедро нападавшего, а затем отбросил его в сторону.

— Блять… — тихо выругался Абрам, оглядываясь вокруг в поисках чего-то, чего не было: лишь пятеро мужчин, раскиданных по булыжной мостовой, мертвые или умирающие. Эндрю стоял, тяжело дыша, с кровью на руках и странным ощущением спокойствия, теперь, когда насилие закончилось. Ни чувства вины, ни паники — только легкая усталость, когда адреналин начал отступать. Усталость, любопытство и чувство живости, которого он не испытывал годами. Забавно, как угроза смерти может так зажечь.

Он стоял еще несколько секунд, словно ожидая, что кто-то начнет кричать на него, что раздастся вой сирен или что-то еще… потому что раньше всегда происходило что-то плохое, когда он защищался или выступал против кого-то. Но сейчас — ничего. Абрам наклонился, чтобы вытереть руки и нож о пальто одного из русских, с которого все началось. Эндрю, заметив это, решил сделать то же самое с ближайшим к нему трупом, хоть и пришлось поискать чистый кусок ткани, ведь раны на горле, как известно, фонтанируют особенно сильно.

— Из-за чего вся эта суматоха? — спросил он, наблюдая, как Абрам роется в карманах русского — того самого, что пытался выследить его и его дядю. — Что ему от тебя нужно было?

Абрам проигнорировал вопрос, вытащив из кармана кошелек, и Эндрю заметил, что у мертвеца была при себе пушка. Он удивился и задумался, почему тот не ею воспользовался. Возможно, потому что выстрелы привлекли бы слишком много внимания. Когда Абрам перешел к следующему телу, Эндрю снова заговорил:

— Как ты связан с Морияма?

Этот вопрос наконец вызвал реакцию: плечи Абрама напряглись под окровавленным свитшотом, и он на мгновение замер, прежде чем продолжить свои действия.

— Тебе это знать не нужно, — ответил он бесцветным тоном.

Эндрю такой ответ не удовлетворил. Он встал на пути Абрама, не давая тому обыскать следующее тело.

— Я только что помог тебе прикончить пару парней, так что да, думаю, мне это нужно знать, — сказал он, холодно улыбнувшись.

Абрам ответил ему той же ледяной улыбкой, что и раньше.

— Нет, не нужно, — произнес он, доставая деньги из украденных кошельков и пытаясь вручить их Эндрю, который отказался брать. — Все, что тебе нужно знать — это то, что оставаться здесь будет огромной ошибкой, так что бери деньги и садись на первый же самолет обратно в Штаты.

— Черта с два, — отрезал Эндрю, пытаясь оттолкнуть деньги, но рука Абрама не дрогнула.

— Нет, черта с два ты улетишь, — сказал британец почти дружелюбным тоном, с той же жестокой улыбкой на губах. — Потому что если не улетишь, то не доживешь до утра. Хотя… Канада, наверное, будет лучше, — продолжил он, пока Эндрю ошеломленно смотрел на него. — В это время года Торонто должен быть чудесным, или Ванкувер.

— Ты не серьезно, — Эндрю прищурился, когда ему снова попытались всучить деньги. — То есть, мы убили несколько людей вместе, и на этом все? Никаких обязательств?

Улыбка Абрама исчезла, сменившись раздражением.

— Это не шутка, блять! Они убьют тебя, еблан!

— Кто? Друзья этих парней? — Эндрю махнул рукой на трупы, лежащие позади него.

— Нет, не они, —Абрам посмотрел на него посерьезнев, прежде чем снова сунуть деньги в карман куртки Эндрю. — Больше никаких вопросов. Просто уходи.

— А если нет?

— Тогда… ничего. Ты просто не понимаешь, с чем связался, — холодно произнес Абрам, доставая телефон. — Через двадцать минут весь этот беспорядок будет практически убран. Любая запись с камер, любые свидетели — все исчезнет. Все проблемы исчезнут, — он кивнул Эндрю. — Ты понимаешь, кто ты?

— Ни рыба, ни мясо, но побольше кота? — протянул Эндрю, вытирая руки о свитшот Абрама.

Абрам скривился от явного раздражения.

— Я бы сказал, что буду скучать по тебе, но думаю, что если ударюсь ногой о стену, то почувствую примерно то же самое. Прощай, Эндрю. Садись на чертов самолет или умри, решай сам, — он махнул рукой и, набирая номер на телефоне, повернулся, чтобы уйти.

Эндрю услышал, как он говорит с кем-то по имени “Миша”, и его голос постепенно стихал по мере того, как Абрам отдалялся. Пожалуй, пришло время сменить обстановку — тут начинало становиться слишком уж “душно”. Эндрю прошел назад несколько кварталов, стараясь не привлекать внимание из-за своего вида, пока не обнаружил небольшой фонтан, где тщательно вымыл руки и нож, а затем вытащил деньги, которые Абрам всунул ему в карманы.

Хм, похоже, быть русским гангстером или кем-то вроде того — выгодно, судя по внушительной пачке евро, которую он получил. Эндрю постучал пальцами по деньгам, прежде чем засунуть их в задний карман джинсов, а потом снял окровавленную куртку. Вытащив все из ее карманов, он выбросил ее в ближайшую урну, глубоко утопив внутри.

На улице было прохладно, но если Абрам мог ходить в одном свитшоте, Эндрю не собирался жаловаться. Закончив с этим, он закурил сигарету и направился в более оживленную часть города, обдумывая дальнейшие действия.

Из того, что сказал Абрам, можно было предположить, что он “переводил” для какой-то мощной преступной организации. Вероятно, стоило также предположить, что его дядя как-то связан с этим, учитывая его частые контакты с русскими. Да и Ники упоминал, что Абрам работает на своего дядю.

Так что же делать Эндрю — поступить благоразумно, взять деньги, собрать вещи и вернуться домой? Или полететь в Канаду, как предложил Абрам? Хм, Эндрю никогда не умел ни прятаться, ни поступать разумно. Ему вообще не нравилось следовать чужим советам.

К тому же, сегодня вечером он впервые за долгое время почувствовал себя живым, ощутил удивление, словно перестал быть просто исполнителем привычных действий. То, что ради этого погибли люди… его не особо беспокоило. Они бы убили его без колебаний, это было ясно, и он сомневался, что Абрам был бы доволен, пойди все иначе. Особенно, если в этом замешаны Морияма.

Снова эта фамилия — Морияма… Эндрю думал, что оставил ее в прошлом, когда уехал из Пальметто, когда разорвал связь с Кевином Дэем, когда отказался от профессиональных экси-контрактов, поняв, что они его не привлекают, что перспектива играть на профессиональном уровне больше не возбуждает его, не мотивирует даже встать с кровати. Кевин обещал ему что-то, ради чего стоило бы жить, что-то, что заставило бы его ощутить себя живым… но не сдержал обещания.

Но вот это? Эндрю окинул взглядом свои сбитые костяшки, держащие зажженную сигарету, и легкую дрожь в руке, вызванную не усталостью, а редким приливом возбуждения. Здесь было что-то, что-то с потенциалом, с надеждой на новые испытания и насилие. Все то, чего ему так не хватало в последнее время.

И, возможно, ответы на вопросы, касающиеся одной британской загадки.

Эндрю достал телефон и написал сообщение Ники, что сегодня не вернется — если его кузен еще не догадался об этом, — а затем отправился искать гостиницу. Нужно было отдохнуть, потому что завтрашний день обещал быть насыщенным.