Эндрю курил сигарету, разглядывая двух молодых людей, закрытых в самодельной “камере” в старой винодельне на окраине Штутгарта. В помещении пахло плесенью, гнилым деревом, прокисшими виноградными остатками и прочей мерзостью. Эндрю подозревал, что Миша нашел этому хлипкому каменному зданию “хорошее применение”, но в данный момент его волновало только то, что место находилось достаточно далеко, чтобы никто не поинтересовался происходящим внутри.

Они с Абрамом переоделись из костюмов в одежду, которую не жалко испортить. Эндрю был в черных джинсах и рубашке с длинными рукавами, а Абрам — в темно-серых джинсах и старой рубашке, волосы собраны в хвост. Миша вздернул бровь при виде их нарядов, но быстро все понял, когда Эндрю бросил на пол сумку с запасной одеждой, и оба начали закатывать рукава, чтобы оголить нарукавные повязки с ножами.

— С кого начнем? — спросил Абрам, подходя к Эндрю.

Вопрос хороший — Эндрю как раз размышлял над ним последние пару минут. Наконец, он решил остановиться на более молодом пленнике, оставив второго, евразийца, “помариноваться” еще немного.

— Давай с этого, — сказал он, указав на уебка с опухшей челюстью и порванной синей рубашкой.

Миша махнул рукой двоим парням, стоявшим рядом. Эндрю узнал одного из них — это Макс, который присматривал за ним и Абрамом однажды, а второй, скорее всего, Стефано. Они открыли металлическую дверь, и Макс выволок сопротивляющегося пленника из клетки.

Парень пытался отбиваться, но Макс был крупнее его на добрую сотню фунтов и ростом под шесть с половиной футов. Эндрю бы сразу выбрал пистолет, если бы пришлось драться с этим исполнителем, и без стеснения признал это. На фоне этого громилы Джоуи и Брэн казались совсем хлюпиками. Но Макс просто водрузил парня на деревянный стул и прижал его огромными руками за плечи, пока Стефано фиксировал наручники за спиной и прикреплял их к стулу. Затем оба вежливо кивнули Эндрю и Абраму.

Эндрю оценил профессионализм, хотя лично для него в этом не было необходимости.

— Почти хочется разрешить ему самому выбить ответы из этого уебка, — усмехнулся он, глядя на Абрама. — Было бы весело посмотреть, — почти так же весело, как смотреть, как лицо пленника начинало бледнеть от одной только мысли об этом.

— Хм, Макс удивительно хорош в том, чтобы ломать кости по одной, — согласился Абрам, вынимая нож.

— Спасибо, — буркнул исполнитель, отходя к Мише.

— Блять, — на выдохе прошептал пленник, и да, это был американский акцент. Неудивительно, что Миша оставил его в живых.

Абрам тоже его уловил.

— Да, Макс отлично разбирается в таких вещах. Но, пожалуй, мы не хотим ломать кости, когда можно повеселиться с другими игрушками, да? — он игриво прокрутил нож в руке, но не двинулся вперед — все-таки пострадала семья Эндрю.

Если этот уебок работает на Морияма, он точно должен знать кое-что об Абраме — о сыне Натана Веснински. Глаза пленника, заболоченные синяками, округлились, когда он уставился на худощавого британца.

— Нет! Нет, я… Слушайте, что вам нужно? — теперь американский акцент отчетливо звучал в его немецком.

Эндрю шагнул вперед, сжимая нож в руке.

— Вы приехали сюда и попытались навредить двум людям — Ники и Эрику Клозе. Я хочу знать, зачем и кто вас подослал. Хочу знать все о тех, кто за этим стоит.

Пленник напрягся, услышав вопросы, а из клетки за его спиной второй парень крикнул что-то вроде “Джон, не надо”.

“Джон” мотнул головой, оглядываясь то на Эндрю, то на Абрама.

— Это… это какая-то ошибка. Мы просто напились, понимаете?

Эндрю позволил себе зловеще усмехнуться, опуская нож.

— Сейчас будет весело, — сказал он Абраму по-английски и с удовольствием отметил, как глаза уебка выпучились еще сильнее. — Ну, мне уж точно.

— Какой жадный, — вздохнул Абрам, облокотившись на одну из кирпичных колонн. — Может, добавим азарта? Спорим, ты не сломаешь его за полчаса?

— Нет, нет, я ничего не знаю, это была ошибка, — забормотал “Джон” на своем акцентированном немецком.

— И что на кону? — спросил Эндрю, шагая вперед и размышляя, с чего бы начать, чтобы не только сломить этого парня, но и произвести впечатление на второго, который, по его мнению, знал больше.

— Хм… Ужин в ресторане раз в неделю — ты выбираешь, я плачу, — предложил Абрам, скрестив руки на груди.

Не так уж плохо, хотя утренние пробежки с идиотом все равно продолжают раздражать.

— Два раза в неделю, — поправил его Эндрю. Если они будут менять дни и места, Стюарт, возможно, не успеет начать бухтеть.

— Ладно, — нехотя согласился Абрам. — Все равно лучше, чем слушать твое нытье по поводу моей стряпни.

— Это точно лучше, чем есть твою стряпню, — сказал Эндрю, разрезая синюю рубашку на пленнике. — Да заткнись уже, — добавил он по-немецки, обращаясь к рыдающему парню. — Я же к тебе еще даже не притронулся.

— Готовься проиграть свою ставку, — сказал Миша Абраму. — У этого духа нет вообще.

Абрам тяжело вздохнул, постукивая ножом по ногтям левой руки.

— Просто жалкое зрелище. У них что, вообще нет стандартов найма?

Эндрю молча согласился, ведя лезвие ножа по груди уебка. Пронзительный крик наполнил огромное помещение, и Эндрю отвесил пощечину “Джону”, чтобы тот замолчал.

— Слишком громко.

— Двадцать девять минут, — нараспев протянул Абрам, глядя на часы.

— Только за это мы пойдем в тот французский ресторан в Dorchester Hotel, как только поедем домой, — невозмутимо заявил Эндрю. Он вспомнил, как Лиз рассказывала, что Джейми однажды поставила Элли на место за попытку устроить там деловую встречу. Абрам, в свою очередь, принялся чертыхаться на русском, ворча что-то про обжор, а Эндрю вернулся к работе.

Ему удалось сломить уебка за девятнадцать минут — Миша оказался прав, совсем никакого духа. Даже не пришлось снимать кожу — хватило всего пары порезов, угрозы выколоть глаз да сломать несколько пальцев. К счастью, его одежда осталась чистой, хотя руки залила чужая кровь, а “Джон” превратился в истеричный, изрезанный кусок мяса, который Макс поволок обратно в клетку.

К сожалению, “Джон” не знал многого, но у них еще остался второй пленник.

— Дай сигарету, детка, — попросил Эндрю, подняв руки, покрытые засыхающей кровью.

Абрам смерил его взглядом, — голубые глаза казались куда более впечатляющими, чем серые, — но все же достал из кармана пачку и вытащил две сигареты.

— Ты же опять закажешь половину меню, да?

— Я же говорил, я еще расту, — ответил Эндрю с усмешкой, наблюдая, как Абрам закатывает глаза и поджигает обе сигареты, а затем аккуратно вкладывает одну в его губы. — Какой заботливый, — пробормотал Эндрю.

— А теперь за работу, блять, — бросил Абрам, отстраняясь. — Пора отрабатывать свою еду, коть.

Эндрю с нескрываемым удовольствием выпустил облако дыма Абраму в лицо, прежде чем махнуть Максу, чтобы тот привел второго уебка — евразийца.

Этот тоже попытался сопротивляться, что Эндрю наблюдал с ленивым интересом, докуривая сигарету. Когда парня усадили на уже испачканный кровью стул, в его темных глазах сверкала непокорность, хотя Эндрю сразу понял, что это всего лишь бравада. Сделав еще пару затяжек, он подошел и погасил сигарету о левую щеку пленника.

Этот орал не так пронзительно, что Эндрю счел приятным изменением, хотя крики продолжались почти минуту.

— Итак, Рю, — начал Эндрю, как только уебок затих, всхлипывая; он назвал имя, которое выдал “Джон”, — ну и как тебе последствия твоих жизненных решений?

— Иди к черту, — пробормотал Рю, быстро теряя свою дерзость.

— Ты думал, что можешь стать кем-то, доказать свою силу, сделав что-то большое и страшное, да? — Эндрю видел это много раз, будь то в ювеналке или в фостерных семьях, где дети отчаянно пытались доказать, что они чего-то стоят, что способны постоять за себя. — Наверное, это выглядело как легкий способ показать свою значимость — всего-то пару “пидоров” побить, да?

Рю замотал головой, но остановился, когда движение вызвало боль от ожога.

— Мы… мы просто собирались немного их потрепать.

Эндрю достал один из своих ножей, уже предвкушая, как долго ему предстоит его чистить и затачивать, и провел лезвием по левой щеке пленника, прямо по ожогу. Крики возобновились, но он уже давно научился их игнорировать.

— Не ври мне. Все пойдет гораздо лучше, если не будешь пиздеть.

— Ч-ч… что ты хочешь? — Рю уже всхлипывал, согнувшись на стуле настолько, насколько позволяли наручники на запястьях.

— Хочу знать, почему Морияма натравили кучку долбоебов на моего кузена и все, что касается Ичиро, Тэтсуи и Рико, — сказал Эндрю. Когда Рю начал хныкать и трясти головой, он вонзил кончик ножа в его подбородок. — Ты не понял? Вы с Джоном уже мертвы. С того момента, как только прикоснулись к Ники Клозе. Так что давай, говори, что я хочу знать, и все закончится быстро.

Пришлось повозиться — немного содрать кожу и, возможно, вспомнить трюк Лиз с поджиганием, но в конце концов уебок сломался (как раз через полчаса, к большому неудовольствию Абрама). Ответов было мало — гораздо меньше, чем Эндрю хотелось, но хоть что-то удалось вытянуть.

Здоровье Тэтсуи стремительно ухудшается — похоже, у него то же заболевание почек, которое убило его брата. Рико не по душе, что кого-то могут поставить на место его дяди, и он полон решимости заполучить Абрама во что бы то ни стало. Хочет выслужиться перед братом. Эндрю думал, что последние отчаянные шаги — это скорее очередные “гениальные” идеи Рико, а не Ичиро или Тэтсуи, и ему было интересно, какие еще тупорылые выходки их ждут.

Но Дрейк упомянул Лолу Малькольм, а это значило, что как-то замешан и Натан Веснински. Рико заставил его работать с ним или они союзники? Предал ли Веснински Ичиро ради младшего (и более отбитого) брата? Или за Дрейком стоял Ичиро, а за покушениями на Абрама и Ники — Рико?

Эндрю ненавидел не видеть всей картины, и свою злость выместил на Рю.

— Думаю, больше ты из него не выжмешь, — прокомментировал Абрам, не отрываясь от телефона. — Пора заканчивать.

Эндрю чуть поворчал, но вынужден был признать, что друг прав. Рассказ не оказался той великой исповедью, на которую он рассчитывал, — эти двое стояли слишком низко в пищевой цепочке для такого. Зато несколько подозрений, которые закрались у Эндрю еще со дня рождения Абрама, подтвердились: Рико — проблема. Интересно, как этот псих узнал о делах, но в итоге это уже не имеет значения — Рико явно не собирается сдаваться без боя, и Эндрю прекрасно понимает, что этот подонок будет играть грязно.

Скучно теперь точно не будет. Эндрю, возможно, даже нашел бы это забавным, если бы не покушение на Ники. Рико нужно было бы знать, что существуют границы... но он избалованное, психованное хуйло, и никто никогда не объяснял ему, что это такое. Он заслуживает пулю в лоб в ту же минуту, когда Тэтсуи сделает последний выдох, если не раньше — вот что, по мнению Эндрю, Ичиро понимал правильно.

Эндрю сделал последний рывок, чтобы прикончить Рю, а Стефано вытащил пистолет и разделался с Джоном. Затем исполнители приступили к чистке. Эндрю пришлось всего лишь сменить рубашку, а Абрам помог с ножами, пока он мыл руки и предплечья. Абрам поблагодарил Мишу за все: за заботу о Ники с Эриком и за “уборку”, а Эндрю тем временем закурил еще одну сигарету (он понимал, почему Абрам считался фаворитом в противовес Джейми — эта смесь смертоносной опасности и вежливости не могла не впечатлять). После этого Джоуи отвез их обратно в отель. Поскольку утренний рейс обещал быть ранним, а день оказался насыщенным, они решили заказать еду в номер и остаться в нем до конца вечера.

Пока Эндрю принимал душ и кутался в мягкий отельный халат, Абрам болтал по телефону с Джейми. Халат был ему чуть великоват, но ничего — из чистого белья у него остались только боксеры да костюм на завтра, — все-таки они вылетели налегке. Главное, что бар забит, а паста уже ждет его на столе.

Благодаря телефонному разговору Эндрю успел первым добраться до чесночного хлеба. Абрам прожигал его взглядом секунд пять, а потом буркнул что-то на украинском — кажется, он назвал его “паршивой свиньей”, хотя Эндрю мог и ошибиться. Затем Абрам уселся ужинать — у него было что-то вроде рагу.

— Однажды я отравлю его.

У них всегда прямо наиинтереснейшие разговоры, правда же?

— А что, правда сможешь? — Эндрю ухмыльнулся, откусывая большой кусок хлеба.

Абрам задумался, намазывая маслом булочку без начинки.

— Мать кое-чему меня научила. Лучше было не попадаться ей на глаза, живя с ней под одной крышей, — Абрам слегка поморщился и откусил от булочки.

— Ха, — Эндрю сделал вид, что наслаждается чесночным хлебом. — Это, наверное, удобно, если ты постоянно в разъездах. А вот с Тильдой так не получилось бы. Полиция бы точно сделала токсикологию, а там в крови и без яда был целый коктейль из наркоты. Пришлось просто прикинуться Аароном, братом, и застать ее врасплох, когда она ехала на своем убогом корыте. Ну, корыте с хуевыми тормозами и шинами, — закончил он, делясь правдой за правду.

Они некоторое время молча ели, пока Абрам не налил себе вина.

— Все время забываю, что ты близнец, — произнес он с легкой улыбкой. — Просто ты… оставляешь слишком сильное впечатление, чтобы где-то был еще один такой же, как ты.

Почему-то Эндрю не думал, что это от виски его вдруг согрело изнутри, и это его немного напрягло.

— Ну так что, ты кого-нибудь травил? — спросил он, чтобы отвлечься от странного чувства.

— Нет, — признался Абрам, зачерпывая рагу, которое, судя по запаху, было островатым. — Я помогал ей пару раз подготовить все, но она предпочитала делать это сама. Когда ее не стало… — он замер, глядя на миску, а потом вздрогнул. — Ну, сам понимаешь — это такое дело, где нужно работать руками, как ты сам видел.

— Зато, наверное, затирку чистить бы не пришлось, — заметил Эндрю с усмешкой.

— Зависит от яда, — парировал Абрам. — Тильда, как я понимаю, не верила в ремни безопасности?

— Верно, — ответил Эндрю чуть улыбнувшись.

Абрам приподнял бровь.

— Кажется, я начинаю немного понимать твою одержимость машинами. Но если ты когда-нибудь попытаешься засунуть меня в машину без ремней безопасности, знай — я тебя точно прирежу.

— С тобой я бы так грубо не стал, детка, — Эндрю поднял стакан с виски, прежде чем залпом допить его остатки.

— Ох, как же это утешает, — с сарказмом произнес Абрам, улыбаясь между ложками рагу. И это чертово тепло в груди снова вернулось.

Эндрю принес бутылку виски, чтобы налить себе еще; оставшуюся часть ужина они обсуждали предстоящий утренний рейс и переводческие дела Абрама. После еды Абрам ушел к себе в комнату, оставив Эндрю выставить тележку с посудой в коридор, а затем ответить на сообщения от Ники.

Похоже, его кузен пока не собирался разрывать с ним отношения и заявил, что Эндрю с Абрамом теперь обязаны организовать им с Эриком полноценный, долгий визит в Лондон. Не прямо сейчас — хотя бы это Ники понимал — но да, он собирался всеми силами взывать к чувству вины Эндрю, надеясь задержаться в таунхаусе как можно дольше.

Этот человек — невыносимый паразит, но, по какой-то причине, Эндрю почувствовал странное облегчение. Он все никак не мог понять, почему Ники не бросил его, почему настаивал на том, чтобы быть рядом, несмотря на то что они почти не знали друг друга большую часть жизни. Но… похуй. Ники — придурок, которого невозможно понять, а Эрик — без памяти втрескавшийся в паразита идиот, готовый для него на все.

Эндрю обменялся с Ники еще несколькими сообщениями, больше похожими на угрозы, которые тот игнорировал, и успел ответить Рене (предупредил быть осмотрительнее и при этом взять уроки столярного дела — ну серьезно, блять). Пару стаканов виски спустя он почувствовал себя достаточно спокойно, чтобы отправиться спать.

Ночью ему приснилась пара кошмаров, где Тильда тянула Аарона в свою могилу, Рико скалился, пока его люди уводили Абрама и Ники, а Эндрю был совершенно беспомощен. Пробудившись в холодном поту, он провел руками по лицу и волосам, после заставив себя снова заснуть.

Утром он проснулся не в лучшем настроении, но почему-то, когда Абрам протянул ему чашку кофе и тарелку со сладостями, ему не захотелось говорить что-то язвительное, и вскоре Джоуи отвез их в аэропорт.

Вернувшись в Лондон, они снова погрузились в привычный ритм: Абрам переводил, а Эндрю присматривал за ним, если только их не вызывали “помочь” с очередным допросом.

Джейми старалась отслеживать всех возможных людей Морияма, которые потенциально могли просочиться в Лондон, а Стюарт переживал о каждой угрозе, связанной с его “ненаглядным Рэмом”. Эндрю поражался, как Абрам выдерживает такое внимание, но у идиота всегда был странный характер. Он мог оставаться спокойным в одних ситуациях и неожиданно реагировать на другие. Эндрю знал, что все это из-за его напрочь разъебанного детства. Абрам мог быть отстраненным, но только не тогда, когда дело касалось того, что ему действительно важно.

Когда дело касалось семьи.

В каком-то смысле, Эндрю это понимал. Ему тоже было глубоко плевать на все, кроме того, что он решил защищать, что считал своим. Разница заключалась лишь в том, что у Абрама, похоже, было более широкое понимание этого слова, этого понятия.

Но в защите своей семьи Абрам был не менее беспощаден. Это становилось особенно очевидным, когда Джейми вызывала их на допросы. Эндрю брал на себя основную грязную работу, но Абрам сосредоточенно задавал вопросы и без колебаний предлагал методы сломления человека. Иногда даже подходил, чтобы добавить ножевой порез или затушить сигарету — для пущего эффекта. Эндрю видел, как у людей сдавали нервы, когда Абрам с улыбкой на губах причинял им неожиданную боль. Те, кто был готов терпеть холодное безразличие Эндрю, надеялись, что этот статный молодой человек, стоящий в стороне, не окажется настолько жестоким, как монстр с окровавленными руками перед ними. Но Абрам был так же заинтересован, как и Эндрю, в том, чтобы узнать все о Морияма: кто перед ними отчитывается, какие у них счета, новые бизнесы, и любую другую информацию.

Конец февраля выдался весьма интересным, с этими “особыми заданиями” и проигранным Абрамом спором. Как бы ни были хороши рестораны, в которые они захаживали, Эндрю признавал, что настоящим удовольствием было просто выбраться из таунхауса — провести время с Абрамом в поездке на McLaren и за парой часов разговоров в новом месте. Когда Абрам поддразнивал Эндрю за его выбор блюд, а тот заставлял идиота доедать все до последней крошки. Когда Эндрю сидел за столом и замечал взгляды людей, которые гадали, кто они такие — богачи, знаменитости, а, может, даже пара. Когда Абрам не обращал на это внимания, продолжая высмеивать его любовь к сладкому или заказывать пасту в четвертый раз подряд.

Неплохо для безымянного ребенка, который, как считали, ничего не добьется и окажется либо в тюрьме, либо где похуже. Эндрю не спорил с тем, что он “поломан” — просто считал, что все эти мозгоправы и соцработники слишком узко определяли понятие “общества”. В конце концов, он как раз влился в то, где действительно оказался полезен. Пускай это общество и было не из тех, что принято называть “приличными”.

Он размышлял об этом за рулем по пути домой после ужина с Абрамом.

— Слушай, на тебя когда-нибудь смотрели свысока из-за того, чем занимается твоя семья?

— Хм? — Абрам моргнул, будто унесся мыслями куда-то далеко, и вопрос Эндрю вернул его на землю. — Моя семья? Ты имеешь в виду, принижают ли нас?

— Да, — Эндрю прикурил сигарету на ходу и только качнул головой, когда Абрам схватил пачку, которую он бросил на консоль посреди машины.

— Что-то не припомню. Хотя дядя Стюарт с дядей Уиллом рассказывали пару историй про то, как обстояли дела, когда они были моложе, — Абрам пожал плечами, прикурив свою сигарету. — Думаю, сейчас развелось слишком много людей “с новыми деньгами”, чтобы кто-то был таким уж снобом. Да и не так много народу знает, чем мы вообще занимаемся, — он затянулся, задержал дым в легких и выдохнул. — Есть те, кто в курсе, и они скорее относятся к нам с осторожностью, чем с насмешкой. А остальные нас просто игнорируют, если только не думают, что могут с нас что-то поиметь. По крайней мере, сейчас так.

Эндрю медленно выпустил дым в сторону слегка приоткрытого окна.

— Капитализм. Не чудо ли?

— Непомерное, — сухо согласился Абрам, прикрывая сигарету ладонью. — Даже не скажешь, что ты американец.

— Тс, — дальше они ехали молча, пока не наткнулись на пробку неподалеку от дома, несмотря на поздний час. Эндрю сощурился.

Абрам это заметил.

— Ты всегда можешь попросить Брэна сесть за руль.

— Нет, все в порядке, — наверное, какой-то фильм или сериал снимают. Либо авария.

— Да уж, конечно — ты же просто так включаешь свой смертоносный взгляд, — Абрам усмехнулся, откинув голову на стекло.

— Это не смертоносный взгляд, — пока не смертоносный. Эндрю повернулся к нему. — Его я приберегаю для тебя.

— Ах, ну теперь я чувствую себя особенным, коть, — Абрам расплылся в улыбке.

— Особенным — это точно, — фыркнул Эндрю, когда пробка затянулась еще больше. — Доставай свой сраный телефон и глянь, есть ли другой путь.

— Хм, даже не знаю, это может быть слишком сложно для меня, учитывая, какой я особенный, — несмотря на свои слова, Абрам уже начал искать телефон. — Разве твоя возлюбленная машина не умеет делать это сама?

— Она ездит очень быстро. Что еще должна делать машина?

— Да уж, что еще, — съязвил Абрам, быстро пролистывая экран телефона. — А нельзя было взять Renault, или Vauxhall, или…

Эндрю тут же потянулся и хлопнул его по голове, пока тот не наговорил еще больше глупостей.

— Продолжишь в том же духе, и пойдешь домой пешком.

— Долбоеб, — Абрам нахмурился и бросил телефон ему на колени. — Это всего лишь тачка!

— Ты хоть водить-то умеешь? — спросил Эндрю, взяв телефон и пару секунд изучая маршрут.

— Да, — ответ прозвучал с такой усталостью, что Эндрю на мгновение задумался и вместо того, чтобы швырнуть телефон обратно, аккуратно передал его Абраму. — Я научился водить в десять, объездил всю Европу. Первая машина была на механике, кстати, — на красивом лице Абрама появилась грустная улыбка; он уставился в лобовое стекло, взгляд — куда-то вдаль. — Она всегда выбирала старые машины, самые дешевые, самые раздолбанные, которые никому не жалко, если угонят. Автомат я сел водить почти через год и чуть не разбил, забыв, что там нет сцепления, — улыбка постепенно исчезла; он потер затылок. — Она была не в восторге.

Эндрю легко представлял себе, как нервная и, возможно, жестокая женщина — скорее всего, Мэри Хатфорд — отреагировала на эту ошибку. Ведь наверняка это она заставила своего сына сесть за руль в таком раннем возрасте. Он молчал около минуты, пока Абрам витал в своих мыслях — в явно не самых приятных воспоминаниях.

— Так если умеешь водить, почему не водишь?

Абрам встряхнул головой, будто смахивая прошлое.

— А? Ты про свою машину?

— Для начала.

— Ни за что, — твердо сказал Абрам. — Почти все, какие я водил, были с двигателем не больше шести литров. Даже думать не хочу, что у этого монстра под капотом, — Эндрю специально поддал газу, заставив двигатель McLaren взреветь. Абрам фыркнул; настроение у него, кажется, улучшилось. — Вот именно. Так не терпится в стену влететь?

Приятно знать, что идиот понимает свои пределы.

— А если дядя подарит тебе какую-нибудь спокойную, скучную?

— Он предлагал, — признался Абрам, убирая прядь волос за ухо. — Сначала… я не хотел водить, потому что слишком много плохих воспоминаний. Потом просто не видел смысла: зачем, если есть люди, которые это делают по работе? Зачем мне машина, если я редко куда-то выхожу?

В общем, типичная мученическая херь. Но она оказалась Эндрю на руку — благодаря ей у него и появился McLaren.

— Ладно. Ты точно к моей тачке даже не прикоснешься. Даже на второй передаче не удержишь, — пробормотал он.

— Значит, тебе придется смириться с тем, что ты мой шофер, — сказал Абрам с довольной улыбкой.

Ответом на это явился жест, которым Эндрю ясно дал понять, что думает. Абрам покачал головой, а Эндрю начал постукивать пальцами по рулю.

— У меня вообще не было машины, пока Тильда не умерла, — начал Эндрю. — Потратил деньги с ее страховки на первую. Взял нафаршированный GS, — нечто дорогое и совершенно бессмысленное, что его брат особенно ненавидел. Он хмыкнул, заметив, что Абрам повернулся к нему. — Я считал, что это символично — всадить все деньги в тачку, раз она померла в другой. Да на такую, которая сразу потеряет в цене, как только выедет из салона. Ведь и живой она ничего не стоила. Мне тогда было плевать, что это за машина — лишь бы дорогая и быстрая. Мне нравилась мысль, что я могу быстро уехать куда-то, — на самом деле, скорее, быстро сбежать. Би много раз говорила про это, про всю символику спорткара, но суть в том, что после многих лет, проведенных в разных ловушках, у Эндрю наконец-то появилась возможность быстро убраться откуда угодно.

Остаток поездки домой прошел в уютной тишине, а когда они добрались до таунхауса и сняли пальто с обувью, Эндрю потянул Абрама в гостиную, спросив короткое “да или нет?”. Абрам, кажется, даже не удивился — после ужинов это уже вошло в привычку. Было что-то особенное в том, чтобы снимать с Абрама красивую одежду, которую он носил весь вечер, целовать его губы, не перестававшие улыбаться за ужином, запускать пальцы в его аккуратно собранные волосы и трепать их, превращая в сплошной хаос.

Доводить до полного изнеможения этого прекрасного парня, приковывавшего к себе взгляды весь вечер, и знать, что только Эндрю позволено это делать.

Он не понимал, почему его так тянет к Абраму. С Роландом или с теми, с кем он экспериментировал в юности, такого не было. Может, все из-за того, что они проводят так много времени вместе, или потому что между ними сделка. А может потому, что Абрам смотрит на него с интересом, относится с уважением, а порой даже с почтением, когда дело доходит до таких моментов.

Одно Эндрю знал точно: как же хорошо чувствовать Абрама, растянувшегося голым под ним на диване, ощущать его тело рядом с собой. Вырывать из него эти низкие, томные стоны, рваные, раздраженные звуки, когда он прижимает руки идиота к дивану или позволяет касаться только своих головы, плеч или спины.

Он дошел до того, что позволяет Абраму видеть себя обнаженным, но не позволяет трогать себя ниже пояса, притом Абраму хватает ума даже не пытаться туда смотреть. Хоть Абрам и разрешает Эндрю делать с ним почти все, что угодно (в рамках дозволенного), трогать шрамы, которые тот обычно скрывает, у Эндрю все равно оставались свои четкие границы, которые нельзя пересекать. А вот Абраму, кажется, таких границ недоставало.

Этот идиот до сих пор не понимал, почему Эндрю не хотел от него минета, хотя Абрам ясно дал понять, что для Чжэна это было обычным делом. Вообще, казалось, что для Чжэна Абрам делал многое, ничего не получая взамен. Эндрю не позволял Абраму свалиться в эти старые привычки — начать думать, будто он здесь только для того, чтобы прислуживать Эндрю. Нет, этому не бывать. Эндрю отказывался относиться к Абраму так, как с ними обоими обходились раньше. Если бы он хоть на секунду заподозрил, что Абрам делает что-то не по своей воле, тут же бы все прекратил.

Но Абрам почти на все отвечал “да”, если только день не выдавался слишком тяжелым. Если в его глазах не залегало слишком много глубоких теней или запах джина не был слишком явным. Если он начинал говорить на румынском — это всегда означало “нет”, и Эндрю больше не настаивал, с тех пор как однажды понял, что в таком состоянии Абрам мог предложить максимум невесомое поглаживание по голове, как сам когда-то делал с Дрейком.

Абрам приходил к нему в самые разные моменты, и Эндрю знал, что тот не пытается “свести счеты” или уравновесить что-то. Похоже, идиот его действительно хочет. Но все равно продолжает твердить, что “это несправедливо”, и Эндрю не понимает, говорит ли он так из-за того, что сам получает удовольствие, или потому, что Эндрю не кончает при нем.

Сейчас об этом думать не хотелось. Не тогда, когда Абрам тихо чертыхался на каком-то, возможно, украинском, языке, а их тела двигались в такт, твердыми членами скользя друг о друга. Эндрю чувствовал, что Абрам хочет его коснуться, перетянуть на себя хоть немного контроля, но не позволял ему. Ему нравилось вести, нравилось знать, что, как бы Абрам ни злился и ни раздражался, тот не перейдет черту. Нравилось слышать эти задушенные проклятия и видеть, как ослабевшие взгляды мелькают в его сторону.

— Голова, — наконец сказал Эндрю, качнув бедрами, и содрогнулся, когда пальцы Абрама коснулись его волос. Обычно он не позволял этого, но Абрам аккуратно провел по его голове, не дергая за пряди, и ощущение оказалось приятным. Эндрю уткнулся лицом в его шею, продолжая двигаться; их бедра работали в едином ритме, создавая трение, от которого у Эндрю перехватывало дыхание, а наслаждение нарастало с каждым соприкосновением. А потом это удовольствие перешло в нечто более острое, пронзило все его существо, словно электрический разряд, лишив дыхания и едва не выбив из рук контроль. Он закрыл глаза и крепко прижался губами к шее Абрама, пальцами впившись в бедра, что все еще двигались в такт его собственным. Эндрю сжал зубы, сдерживая стон, но губы продолжили бесконтрольно шевелиться на шее Абрама, пока он кончал.

Понадобилось несколько секунд на осознание, что Абрам замер. Слишком замер. Пальцы исчезли из его волос. Эндрю тоже замер и, слегка отстранившись, открыл глаза.

— Абрам?

— Ты-ты не мог бы… э-эм… слезть?

Голос Абрама явно звучал не лучшим образом.

Эндрю медленно сдвинулся к краю дивана, и, сев, заметил, что Абрам закрыл лицо руками, сжав правую ладонь вокруг левой повязки, словно пытаясь успокоиться — или сдержать себя от того, чтобы не потянуться за ножом. Его потряхивало, и стало очевидно, что возбуждение давно прошло.

Эндрю не сразу понял, что именно он сделал не так, пока не заметил красный след на его шее — ссадину. Блять. Он встал, готовый уйти, разозлившись на самого себя за то, что переступил черту, но Абрам окликнул его прежде, чем он успел сделать и пару шагов.

— Эндрю. Не уходи.

— Почему? — Эндрю тяжело опустился обратно на диван, раздраженно выдохнув, и, взявшись за край пледа, набросил его на Абрама. Тот удивленно посмотрел на него, но все же укутался. — Я проебался, — было больно признать это вслух, но он знал, что ошибся. Он снова попытался встать, но Абрам резко дернул его обратно на диван.

— Ты же… просто случайно, да? — Абрам с трудом встал на дрожащие ноги, чтобы взять с диванчика плед, который тут же бросил Эндрю, а сам снова свернулся на диване. Эндрю удивился не только вопросу, но и тому, что Абрам настаивал на том, чтобы он остался, и что сел совсем рядом. Почему? Разве ему не хотелось побыть подальше от Эндрю после этого?

Когда они в тишине просмотрели друг на друга около минуты, Эндрю тихо ответил “да”, хотя легче от этого не стало.

Абрам прикрыл глаза и провел пальцами по ссадине на шее.

— Я бы предпочел, чтобы ты больше не делал этого — зубами.

Это вообще реально?

— Я проебался, — снова повторил Эндрю. Бесповоротно.

— Один раз, — Абрам открыл глаза и посмотрел на Эндрю. — С нашими проблемами это рано или поздно должно было случиться, — он слабо улыбнулся. Когда Эндрю не ответил, Абрам тяжело вздохнул. — Ты почти не даешь мне тебя трогать, но при этом всегда делаешь мне хорошо. Конечно, если кто и накосячит, то это ты. Не вини себя, долбоеб.

Это что, комплимент? Эндрю прищурился, кутаясь в плед.

— Что это значит? Почему ты не злишься? Почему не посылаешь меня?

Абрам снова вздохнул, дернув себя за выбившуюся прядь волос.

— Потому, что я только что сказал. Мне легче обходить твои заморочки, когда они у тебя такие четкие, когда есть только определенные разрешенные действия. Ты и с моими отлично справляешься, но делаешь для меня больше, чем я для тебя. Само собой, у тебя больше шансов проебаться.

— Если ты снова о своем “несправедливо”, я расстроюсь, — пробурчал Эндрю. Или, точнее, “еще больше расстроюсь”.

— Нет, — Абрам даже проявил немного раздражения. — Я просто говорю, что понимаю и все нормально, блять. Хотел донести, что тебе не за что себя винить, но ладно, валяй — занимайся самокопанием дальше, ебанат, — он подтянул плед к себе и встал с дивана, начав собирать свою одежду.

Эндрю наблюдал за ним пару секунд, осмысливая сказанное, а затем тоже встал и положил руку другу на плечо. Тот не вздрогнул, просто встал со свитером в руках и посмотрел на Эндрю ровным взглядом.

— Что?

— Ты можешь говорить мне “нет”, — напомнил Эндрю. — Если не доверяешь или не хочешь что-то делать.

Абрам вздохнул, распрямился и повернулся к Эндрю лицом.

— Возможно, это тебя удивит — как удивило и меня самого — но мне нравится то, что между нами происходит, — щеки Абрама чуть порозовели. — Да, я считаю, что это не всегда справедливо, но только потому, что я бы хотел, чтобы ты чувствовал себя так же хорошо, как я. И я знаю, что ты не… — он чуть повысил голос, — не как они. Именно поэтому ты не получил нож в спину пару минут назад. Просто в какой-то момент мне перестало быть приятно.

Стоя там, почти голый, лишь с пледом на плечах, нуждаясь в душе и в том, чтобы осмыслить произошедшее, Эндрю обдумал слова Абрама, а потом коротко кивнул, решив принять их как есть.

— Я не хочу, чтобы ты делал что-то, потому что думаешь, что чем-то мне обязан.

— Сейчас единственное, что я думаю, чем тебе обязан, — это ножом в горло, — прорычал Абрам.

Эндрю презрительно фыркнул, тем самым вызвав на лице Абрама легкую, пугающую улыбку.

— Без зубов. Я и раньше знал, но теперь точно буду следить за ними.

Улыбка Абрама тут же исчезла.

— Спасибо, — сказал он, опустив голову, продолжая собирать одежду. — В остальном все было прекрасно. До этого момента, я имею в виду.

Эндрю никогда не понимал, почему Абраму нужно было говорить такие вещи, почему он чувствовал необходимость благодарить его. Ведь и так было очевидно, что Эндрю доставлял ему удовольствие. Разве что это связано с тем, что раньше никто не заботился о том, чтобы Абраму действительно было хорошо, а об этом Эндрю не хотелось думать, особенно сейчас, когда его раздражение едва утихло.

Так что он тоже начал собирать свою одежду, и, проходя мимо Абрама на пути к лестнице, остановился рядом. Ему нравилось, что их рост был почти одинаковым — что нужно всего лишь чуть податься выше и… Когда Абрам не отстранился и слегка кивнул, Эндрю приподнялся на носки и коротко поцеловал его. Просто чтобы убедиться, что ничего серьезно не испортил.

Когда он отстранился, Абрам тихо вздохнул; его длинные ресницы слегка дрогнули, а сам он наклонился вперед, будто не хотел отрываться. И это совсем не те признаки, которые показывают, что кто-то боится тебя или хочет все закончить.

Эндрю поднялся наверх, чтобы принять душ и подготовиться ко сну. И даже если ему приснился кошмар, в котором темные фигуры держали его на кровати и надевали на него такую же безликую маску, как у них, то наутро он проснулся с легкостью в груди, спустился вниз и увидел, как Абрам улыбнулся ему без тени мрачных мыслей в глазах или каких-либо сомнений. Абрам поддразнил его насчет утренней пробежки, пообещал завтрак после и даже подарил короткий поцелуй, передавая ему кружку сладкого кофе, прежде чем Эндрю ушел переодеваться.

Эндрю подумал, что это как раз тот случай, когда Би напомнила бы ему, что он всего лишь человек, что он не может контролировать все и должен принять свою ошибку и двигаться дальше. Рене сказал бы, что важны лишь намерения, что никто не совершенен, но главное — стараться быть лучше. А Ники… паразит, вероятно, просто предложил бы “продолжать трахать Абрама” и “трахнуть” его лучше в следующий раз.

И почему Эндрю все еще общается с этим паразитом?

Так или иначе, он вытерпел утреннюю пробежку и решил развлечься, предложив Абраму приготовить фриттату. Следующий час выдался весьма забавным, и фриттата оказалась неплохой для первой попытки Абрама. Правда теперь придется купить новую сковородку, но завтрак вышел вполне съедобным.

— Ненавижу тебя, — пробормотал Абрам, выбрасывая сковородку, и оглядел бардак, который ему теперь предстояло убрать.

— Как-нибудь найду в себе силы пережить это, детка, — Эндрю откусил еще кусочек. — В следующий раз добавь побольше сыра.

Теперь Абрам выдал что-то на испанском — надо будет потом спросить у Ники, что он там пробурчал. Эндрю продолжал есть, пока Абрам топал из кухни, шепча проклятия себе под нос.

Абрам вернулся после “перекура” с растрепанными волосами, словно пару раз провел по ним руками, и с заметно успокоенным настроением. Он бросил задумчивый взгляд на фриттату, которую Эндрю быстро уничтожил, вздохнул и выбрал привычные для себя скрэмбл и тосты. Эндрю тем временем направился в гостиную, чтобы развести огонь в камине. Раньше он не понимал, почему кому-то нравится возиться с этим, особенно учитывая, что большую часть жизни он жил в местах с жарким климатом. Но теперь признавал, что в этом есть что-то особенное — слышать, как потрескивают дрова в большой комнате в холодный, сырой день. А еще ему просто нравилось разводить огонь, что уж там. Абрам вернулся в гостиную с ноутбуком и устроился на диванчике, чтобы поработать, пока Эндрю читал.

Примерно через час Абрам издал легкий звук, привлекая внимание.

— Можешь подойти?

Эндрю нехотя поднялся, отрываясь от книги — на этот раз Рене посоветовала действительно что-то стоящее. Но Абрам редко отвлекал его без повода, так что он подошел к диванчику.

— Что такое?

— Джейми хочет, чтобы ты взглянул на эти фото из паспортов. Думает, что они могут быть связаны с Морияма, — Абрам бросил взгляд на экран. — Если возьмешь свой ноутбук, я могу скинуть файлы.

— Давай сюда свой, — отмахнулся Эндрю, усаживаясь рядом на диванчике, не желая терять время. Идиот протянул ему ноутбук — новый, гораздо легче прежнего, — и Эндрю начал пролистывать фотографии, изучая. Он задумался, не попросила ли Джейми Ллойда об услуге, и не появится ли скоро у Абрама новая работа.

На четвертой фотографии Эндрю остановился, увеличил ее.

— Она бывшая Ворон. Не знаю, что с ней стало, но я помню ее по одной из характеристик Ваймака. Полузащитник, может, третья по счету, — имя не совпадало с тем, что было в его памяти, как и цвет волос, но черты лица остались прежними, как и сломленная нота в глазах. Она явно не пережила Гнездо. Хотя, по правде говоря, никто из Воронов не пережил его по-настоящему.

Абрам достал телефон и начал писать Джейми, не забирая у Эндрю ноутбук.

— Этих всех отметили из-за подозрительных данных в их документах или потому, что при въезде в страну они чем-то вызвали сомнения.

— Поломанных сильнее, чем проебавших все Воронов, не найти, — согласился Эндрю. — Надо отдать должное Тэтсуи, — он вспомнил Дэя и его абсолютную бесхребетность, все те пустые бутылки из-под алкоголя, которые валялись в их комнате и в доме в Колумбии. Вспомнил, как мало усилий понадобилось приложить, чтобы тот снова приполз обратно к Рико.

Би не оценила идею Эндрю провести долгосрочное исследование и выяснить, сколько Воронов доживает до пятидесяти, учитывая, что он видел в Дэе — его алкоголизм и изъебанную психику. Эндрю был уверен, что они не справляются с “выходом на пенсию”, когда уже не смогут играть в экси, когда перестанут быть “лучшими”, и воображал, что проблем там будет немерено. В тот день Би сказала, что он был особенно мрачен, и спросила о его снах, после чего разговор совсем не задался.

— Да, их семья преуспела в том, чтобы ломать людей, — Абрам уставился в телефон, прежде чем покачал головой; волосы упали на его лицо. — Даже интересно, о чем они говорят за семейными ужинами.

Эндрю неосознанно потянулся и откинул в сторону густые, волнистые пряди, скрывшие лицо Абрама, увидев слегка насмешливую улыбку.

— Уверен, они не ноют о затирке.

— Некультурные садисты, — Абрам улыбнулся шире, когда ладонь Эндрю на миг задержалась на его затылке, а потом кивнул на экран ноутбука. — Еще кого-нибудь узнал?

— Погонщики рабов. Дай мне минуту, — проворчал Эндрю, возвращая взгляд к фотографиям. Он продолжил пролистывать их и нашел еще пару бывших Воронов. Он никогда бы не подумал, что когда-нибудь будет благодарен характеристикам Ваймака или Дэю за то, что тот заставлял его смотреть все профессиональные игры по экси.

— Ладно, теперь их начнут искать, — сказал Абрам, закончив обмениваться сообщениями с кузиной. Увидев вопросительный взгляд Эндрю, он покачал головой. — Нет, мы посидим в сторонке. Ты их узнал, и я готов поспорить, что они узнают тебя. Ты играл в экси, был в одной команде с Кевином Дэем. Для них это значит больше, чем для тебя, даже если они для тебя никто.

Блять, а идиот-то прав.

— Но мы будем на допросах, да? — спросил Эндрю. Ему не хватило расплаты над теми уебками за то, что они пытались сделать с Ники, за их мысли о том, что они могут просто прийти и забрать Абрама. Эндрю не остановится, пока не уничтожит Морияма.

— Да, — заверил его Абрам. — Нас позовут, как только их найдут, — он отложил телефон и потянулся за ноутбуком, чтобы поставить его на журнальный столик. Эндрю просто сидел, наблюдая, как Абрам медленно придвигается к нему, заползая к нему на колени. — Стоит ли мне волноваться из-за того, что ты так рвешься расчленять людей?

— Ники, — ответил Эндрю, столь же медленно укладывая ладони на бедра Абраму. — Что ты делаешь?

— Разве не очевидно? — Абрам уперся руками в спинку диванчика. — Да или нет?

Эндрю почти минуту изучал его, пытаясь понять, насколько это серьезно, и не было ли это какой-то чрезмерной реакцией на события прошлого вечера. Но Абрам просто смотрел на него с легкой улыбкой и приподнятой бровью, словно бросая вызов. И Эндрю решил его принять.

— Только выше плеч, — сказал он, скользя руками под мягкий свитер Абрама.

— Вот же, блять, — процедил Абрам, наклоняясь для поцелуя.

На этот раз Абрам действительно кончил — Эндрю позаботился об этом, причем сделал так, чтобы Абрам кончил первым, и проследил за зубами. В реакциях Абрама не было ни капли колебаний: он позволял Эндрю снимать с себя одежду, трогать и целовать, и то напряжение, что оставалось у Эндрю внутри, наконец-то разжалось.

Он не знал, почему идиот позволяет ему так много, почему позволяет… да он сам не понимал, что именно. Почему не уходит? Это его беспокоило, но не так сильно, как мысль о том, что однажды все закончится. О том, что он спустится утром в пустую кухню и не застанет там Абрама — что тот перестанет вытаскивать его на мучительные утренние пробежки, больше не позволит подшучивать над своими посредственными кулинарными навыками, или просто… перестанет быть рядом.

Остаток дня Эндрю провел в молчании, не желая говорить или делать что-либо, стараясь вытолкнуть из головы эти глупые мысли. Абрам, как и всегда, оставил его в покое и дал необходимое пространство. Вечером приехал заказ его любимой пасты и чесночного хлеба, и Эндрю несколько секунд просто смотрел на все это, прежде чем собрал контейнеры, прихватил виски и ушел в свою спальню на остаток вечера.

Он написал Рене сообщение: “как узнать, что что-то реально, если это кажется слишком нелепым, чтобы быть правдой?”

Ответ пришел утром: “придется просто взять на веру”. Он ответил, что она так же бесполезна в советах, как и в плотничестве. Почему он вообще продолжает с ней общаться?

Абрам, увидев его утром, сразу поднял руки в знак капитуляции.

— Беговая дорожка, да?

— Если у тебя нет желания оказаться под автобусом во время пробежки, — пробурчал Эндрю, направляясь к кофемашине.

— Хм, нет, сегодня я надеялся избежать множественных переломов — как глупо с моей стороны, — Абрам махнул рукой и ушел в спортзал. Эндрю насладился кофе в тишине, а потом присоединился к нему, переключившись на силовые тренировки, не требующие подстраховки, пока его мрачное настроение немного не отступило.

После завтрака (омлетов, хотя, кажется, он уговорил Абрама попробовать на следующий день снова приготовить панкейки) зазвонил его телефон. Эндрю только что налил себе еще одну кружку кофе и, увидев на экране имя Ники, взял трубку, задаваясь вопросом, чего же хочет кузен. Как бы Ники ни думал, что ему чем-то “обязаны”, они с Эриком пока точно не приедут в гости — по крайней мере до тех пор, пока не уладятся дела с Морияма.

— Сиди на жопе ровно в Штутгарте, — сказал Эндрю вместо приветствия, и Абрам бросил на него любопытный взгляд.

— Эндрю, — сразу же стало ясно, что в голосе Ники что-то не так — он звучал слишком серьезно. — Я… я звоню не поэтому, — сказал он на английском. — Блять, — он глубоко и нервно вздохнул.

Что-то холодное сковало грудь Эндрю.

— Аарон. Что-то с Аароном? — эти уебки добрались до его брата?

— Нет, — быстро ответил Ники. — Просто… я только что узнал от Эбби. У нее нет твоего номера, поэтому она позвонила мне. Это о… — Ники снова замолчал, и прежде чем Эндрю успел наорать на него, продолжил: — О Бетси.

Эндрю стоял, неподвижный, пока Абрам вытирал руки и подходил — не слишком близко, но достаточно, чтобы встать рядом, с тревогой на лице. Эндрю продолжал прокручивать в голове услышанное.

— Что-то случилось с Би, — на мгновение ему почудился вкус горячего шоколада на языке, запах лимонной полироли, которой она всегда начищала мебель в своем кабинете, и цитрусовый освежитель воздуха, скрывавший запах сигарет. — Что с ней?

Когда Ники не ответил сразу, Эндрю сжал левую руку на краю стола.

— Что с ней? — его голос стал жестче.

— Она… Эбби сказала что-то про аварию, — голос Ники дрожал от эмоций. — Кто-то проехал на красный и врезался в ее машину, а потом уехал. Водителя еще ищут. Она… мне жаль.

Авария. Кто-то просто случайно врезался в машину Би. Наверное, она все еще водила тот раздолбанный Malibu, про который говорила, что он ей вполне подходит, что ей не нужно ничего модного, быстрого или нового, если машина все еще ездит. Сколько раз Эндрю насмехался над ней, называя ее госслужащей? Поддразнивал за то, что она не пошла в частную практику и не зарабатывала приличные деньги? Тогда она могла бы позволить себе чертов внедорожник — что-то больше, мощнее, безопаснее.

И тогда она избежала бы встречи с Эндрю.

— Эндрю? С тобой… с тобой все хорошо?

— Пришли мне все, что расскажет Эбби — все.

— Конечно, — пообещал Ники.

— И не делай глупостей, — сказал Эндрю. — Никаких толп, никакой хуйни с незнакомцами — ничего.

— Ладно, — тихо согласился Ники. — Я буду паинькой, — он помолчал. — Ты же понимаешь, что ты не вино…

Эндрю бросил трубку, прежде чем услышал остальную часть этого ложного утверждения — он виноват. Он думал, что Би в безопасности, потому что не говорил с ней больше года, и как же он ошибался.

Абрам продолжал стоять рядом, не говоря ни слова, пока Эндрю не посмотрел на него с гневом в глазах.

— Что?

— Что нам нужно делать? — тихо спросил Абрам, скрестив руки на груди.

Не “как ты?” или “что случилось?”, а именно “что нам нужно делать?”. По какой-то причине эти слова чуть-чуть ослабили накал ярости Эндрю.

Чуть-чуть.

— Нам нужно найти тех Воронов и нанести удар по Морияма, — так же тихо ответил Эндрю. — И мне нужен номер.

Абрам кивнул, взял свой телефон с кухонной тумбы и передал его Эндрю, разблокировав.

— Понял. Попроси Джейсона.

Эндрю мог бы сделать это и со своего, но отправить приказы с телефона Абрама Хатфорда? Это ускорит процесс. Он быстро пролистал список контактов и отправил несколько “запросов”. Закончив, он отложил телефон и пошел за виски.

Выпив пару шотов, он поставил стакан на тумбу и уставился на наполовину опустевшую бутылку.

— Они убили Би.

Абрам, который до этого молча опирался на кухонный островок, оживился.

— Би? Бетси Добсон?

— Да, — Эндрю снова наполнил стакан.

— Но ты говорил, что не общался с ней почти все это время после выпуска.

— Не общался, — согласился Эндрю, залпом выпив виски. — Она пыталась поддерживать связь, когда я вернулся в Колумбию, но через какое-то время я перестал отвечать на ее звонки и сообщения. В последний раз я сказал ей отвалить, а она ответила, что всегда будет рядом, — его губы скривились в горькой пародии на улыбку. О, Би, давшая обещание, которое не смогла сдержать.

Улыбка исчезла, когда он с силой швырнул стакан в раковину.

— Она должна была быть в безопасности, — он не говорил с ней вечность, вычеркнул ее из жизни. — Не было никакого, сука, смысла ее убивать!

Абрам прикрыл глаза и провел рукой по волосам.

— Им нужно было тебя задеть. В этом и был смысл, — когда Эндрю резко схватил его за плечи, Абрам лишь грустно усмехнулся. — Так они и действуют. Находят способ ранить.

Эндрю до боли хотелось врезать ему за эти слова, за то, что Абрам намекнул, что его можно ранить. За то, что предположил, что Би убили, чтобы сделать больно ему. Но грудь намертво сковал лед, а в голубых глазах Абрама плескалось лишь понимание. Всех его сил хватило лишь на то, чтобы отпустить идиота и снова потянуться к бутылке, сделав несколько протяжных глотков прямо из горла.

— Они бы все равно нашли кого-то, чтобы использовать против тебя, — тихо сказал Абрам. — Если не ее, то могли бы взяться за твоего тренера, Ваймака. Или продолжили бы охотиться на Ники. Им нужно было показать, что они могут это сделать. И без трупа было не обойтись.

— Советую тебе замолчать, — предупредил Эндрю, поставив бутылку на стол.

— Наверное, да, но тебе нужно это услышать, — не отступал Абрам. — Думаешь, они не делали со мной того же? Меня охраняли не только Брэн, Кэл и Дэвис, — в его голос проникла хрипотца, когда он упомянул имена исполнителей.

Эндрю был готов развернуться и ударить его, но остановился и сжал кулаки. Вместо этого он повернулся к Абраму, облокотившись на столешницу, и повторил:

— Мне нужны эти Вороны.

— Ты их получишь, — пообещал Абрам. — Хотя, знаешь, именно наши последние действия, скорее всего, и заставили их нацелиться на твоего психиатра.

— Значит, мы начинаем их трепать, — ухмыльнулся Эндрю. — Убедись, что к Ники и Аарону приставлено достаточно людей, тогда проблема исчезнет.

Абрам кивнул, поднимая телефон.

— А что насчет остальных Лисов? Ваймака?

Эндрю задумался на минуту, а затем покачал головой.

— Я отправлю сообщение Рене, предупрежу ее, чтобы была осторожнее, и спрошу, что она думает насчет команды. Но посылать к ним людей — неразумно. Как только это произойдет, они официально станут мишенями, — это даст Морияма понять, что Эндрю дорожит ими, а этого он не хочет — тогда они станут легкой добычей. — Что касается Ваймака и Эбби, думаю, если еще один сотрудник универа, связанный со мной, погибнет, это привлечет слишком много внимания. Как думаешь?

— Да, это вызовет подозрения, — нахмурился Абрам, на мгновение отрываясь от телефона. — И заставит задуматься, почему они выбрали именно ее.

— И меня. Где номер? — У Эндрю уже был кое-кто на примете, с кем он хотел “поговорить” и выяснить, кто за этим стоит.

Абрам закончил писать сообщение и пролистал экран телефона.

— Джейсон сказал, что ему нужно полчаса.

Не идеально, но Эндрю понимал, что выбора у него нет. Он заставил себя убрать виски и налил кофе, в то время как Абрам продолжал переписываться и принимать звонки. Похоже, некоторые были недовольны “запросами” Эндрю, но Абрам продавливал их, даже если приходилось смягчать тон. Абрам мог просить “по-хорошему”, к чему никогда не прибегал Эндрю, но в итоге оба добивались своего.

Эндрю вспомнил Рене и то, как она умела добиваться своего с улыбкой и на вид спокойным поведением, и подумал, чего могли бы достичь она и Абрам, работая вместе. Жаль, Абрам ее недолюбливает, ведь видит сквозь образ “доброй христианки”, даже не зная о Натали.

Решив выпустить пар, метая ножи в гараже, Эндрю чуть не порезал палец, когда в дверь постучали, и Абрам скользнул внутрь.

— Что?

— Ты не взял телефон, — сказал Абрам. — Джейсон прислал номер.

Наконец-то. Эндрю убрал ножи и быстро вышел из гаража. Абрам придержал для него дверь, а затем закрыл ее, пока Эндрю спешил вверх по лестнице.

Его телефон лежал на кухонном островке, где он его и оставил, и Абрам переслал номер от Джейсона. Эндрю схватил мобильник, надел пальто и вышел в сад, отметив, что Абрам не попытался пойти за ним.

На Восточном побережье было еще раннее утро, и Эбби, вероятно, не спала всю ночь, разбираясь с аварией и смертью Би, когда позвонила Ники. Было справедливо, что Эндрю теперь вытаскивал Кевина Дэя из постели из-за этой трагедии. Трус взял трубку всего-то после третьего гудка — кое-кто явно плохо спал, да?

— Кх… х… кто это? — голос Кевина звучал глухо и немного растерянно.

— Ну же, соображай, Дэй. Не так уж давно ты бегал за мной. Сколько ты успел выжрать? Может, правду говорят, что алкоголь нейроны разрушает?

На том конце линии несколько секунд стояла тишина, а затем Кевин откашлялся.

— Эндрю? — неверяще спросил он. — Э-эндрю?

— Скольких ты уже успел предупредить, чтобы они уносили ноги из-за этой падали, иначе им не поздоровится? — левой рукой Эндрю полез во внутренний карман пальто за запасной пачкой сигарет. Ему нужно было отвлечься, нужно было что-то, чтобы сдержать ярость, прежде чем он начнет повышать голос или крыть труса матом.

— Эндрю, — вздохнул Кевин. — Я просто не… не думал, что ты мне позвонишь.

— А почему нет? — спросил Эндрю, стряхивая пепел и глядя в сторону сада. Похоже, кое-что там начало расти — погода теплеет. Интересно, кто будет за всем этим ухаживать? Он точно не собирается возиться с газоном или прополкой, и Абрам, скорее всего, сочтет забавным посадить ядовитый плющ или токсичные грибы. А через пару недель ему уже вся округа будет помогать с садом.

Би бы вся обплевалась от таких запущенных клумб, отсутствия симметрии и хаотично высаженных кустов.

Кевин наконец перестал прочищать горло и ответил.

— Потому что… ты злился на меня в последний раз и сказал никогда больше не звонить. Никогда не “доебывать” тебя.

Эндрю глубоко затянулся. Задержал дым в легких, прежде чем выдохнуть.

— Иронично, да? Знаешь, кому еще я сказал те же самые слова? Би Добсон, — он услышал, как Кевин резко вдохнул. — И она их действительно исполняет, но только потому, что теперь мертва. Что-то там, связанное с аварией. И ты ничего об этом не знаешь, да, Дэй?

— Эндрю, я… я не… мне очень жаль, я…

— Нет, — рявкнул Эндрю; голос был полон ярости и ненависти, смешанных с чем-то острым, ледяным. — Ты не имеешь права произносить эти слова, Дэй. Ты не можешь сказать “мне жаль” или извиниться, потому что ты просто ебаная шавка для тех, кто это сделал. Для тех, кто приказал въебать ту машину в ее и убить.

— Боже, я… я не…

— Да. Ты, блять. Ты, — выплюнул Эндрю. — И знаешь, что хуже, чем быть их шавкой? Быть их ебаной крысой. Как они узнали, что нужно взяться за нее, м? — Эндрю снова затянулся сигаретой; на другом конце линии повисла тишина. — Как они узнали, Дэй? С Ники все, блять, понятно — он кровь. Единственный, кто бы горевал, если бы со мной что-то случилось. Но почему они не пошли за Лютером или Марией, а? Они тоже кровь и тоже легко доступны, — о, Эндрю не пролил бы ни единой слезинки, если бы что-то случилось с этими двумя, но почему они выбрали психиатра, которую суд “предписал” его посещать, и которую он сам исключил из своей жизни после окончания университета?

— Я… ты должен понять, — начал Кевин; в его голосе зазвучала мольба, которая заставила Эндрю сжать сигарету так, что она рассыпалась на крошки и упала на землю. — Рико все время спрашивал, и я… я сказал ему про Аарона, — на мгновение у Эндрю перехватило дыхание, — что он тебя ненавидит, что ты его не переносишь, что смысла в этом нет, — в голосе Кевина появилась странная нотка, напряжение, и Эндрю понял, что трус пытается на что-то намекнуть. — Но Рико… он продолжал спрашивать.

— И ты сдал ему Би, — сказал Эндрю, сделав вывод из того, что Кевин не мог произнести вслух, если линия скомпрометирована. Рико надавил на Кевина — с его психопатической улыбкой и уверенностью, что трус все равно прогнется, потому что Кевин всегда прогибался. А Кевин? Тот самый Кевин Дэй, номер Два? Он мог пощадить Аарона, мог пощадить того, с кем жил четыре года, своего бывшего тиммейта, но все равно выдал имя. Не Ваймака, не их тренера — по какой-то совершенно непонятной причине. Эндрю так и не понял, почему Кевин прибежал к Ваймаку; хотя тот ведь учился с его матерью. Не Эбби — она же собрала его руку обратно, не раз латала Кевина. Но Би? Би стала удобной мишенью, потому что Кевину она была нужна лишь дважды в год.

Эндрю искал ответы — и получил их.

— Оно того стоит? Вся эта слава? Золотая медаль? Стоит того, чтобы навсегда остаться в тени убийцы? Знать, что ты продал не только душу, но и свое достоинство? — спросил Эндрю, разворачиваясь к дому. Он заметил, как Абрам смотрит на него через французские двери, держа в руках две кружки.

— Я… я не знал, что он убьет ее — честно, — сказал Кевин; голос звучал сыро, полнился чем-то еще… Возможно, горем. Возможно, оно было даже за Би, но скорее за самого труса, за ту кашу, в которую он сам себя вмешал. — Он просто… просто хотел сделать что-то, чтобы привлечь твое внимание.

— О, Дэй, даже ты не можешь быть настолько слепым. Ты знал, кто такие Морияма, уже много лет, и сам вернулся к ним. И все ради того, чтобы играть в свою драгоценную игру. Надеюсь, оно того стоит, — сказал Эндрю, направляясь обратно в дом.

Теперь в голосе Кевина появился проблеск гнева, негодования — наверняка из-за насмешек над экси.

— Я пытался тебя предупредить, блять! Я говорил тебе уезжать из Лондона, держаться подальше от Натаниэля. Все это закончится, если ты просто…

— Нет, — Эндрю перебил его, не желая больше слушать. — Некоторые из нас не сбегают, Дэй. Некоторые из нас не трусы. Передай своему хозяину, что да, он привлек мое внимание, и теперь я с удовольствием отправлю его людей обратно по частям. Он любит играть в игры? Вот тебе спортивная аналогия для него: попытка забрать Абрама — это желтая карточка. Навредить Ники — вторая. А Би? О, теперь он точно вылетает с поля, и наступает мой черед, — Эндрю повесил трубку, открывая дверь и заходя внутрь.

Абрам приподнял бровь, протягивая кружку, пахнущую чем-то вроде разбодяженного кофе.

— Прозвучало весьма…

— Убедительно?

— Честно говоря, я бы сказал, немного банально. Как будто из какого-то фильма, которые ты заставлял меня смотреть, — сказал Абрам, отступая, чтобы Эндрю прошел в дом. Затем он произнес глубоким, монотонным голосом: — Я приду за тобой… и твоей маленькой собачкой.

Эндрю сощурился на этого идиота.

— Что, уже изменяешь мне? Мы же этот фильм вместе не смотрели.

— Блять, меня раскрыли, — Абрам пожал плечами, шагая в гостиную и усаживаясь на диванчик. — Один из людей Рико, полагаю?

— Можно и так сказать, — ответил Эндрю, отпивая кофе, подходя к камину и чувствуя потребность что-то поджечь. — Кевин Дэй.

— Да, это многое объясняет, — Абрам отчего-то нахмурился, когда вернулся с ноутбуком, пока Эндрю наслаждался тем, как играют языки пламени. Абрам сел за кофейный столик и начал что-то печатать. — Полагаю, у тебя была причина для этого звонка?

Эндрю допил остатки кофе, глядя в кружку.

— Он назвал Рико имя Би. Должна была быть причина, почему они выбрали ее, когда я так долго с ней не общался, и эта причина — он.

— Ах, — Абрам продолжил печатать. — Есть вероятность, что он может сдать еще имена?

Вопрос заставил Эндрю поднять голову и покачать ею.

— Нет, не думаю. Он намекал, что сдал им Би, чтобы Рико оставил Аарона в покое, — Эндрю резко вскочил на ноги и развернулся, бросив кружку в огонь, отчего полено немного сдвинулось в открытом очаге. — Ебаный трус — думает, что его это как-то оправдывает?

— У всех свои оправдания. Дэн, наверное, тоже говорил себе, что это нормально — предать меня и покалечить Брэна, потому что так он спасал жизнь своей сестры, хотя Морияма, скорее всего, убили бы ее в конце концов, если она вообще была тогда жива. Тасс и его люди, наверное, считали нормальным продать семью, ведь искали для себя лучшие возможности, — Абрам слегка пожал плечами. — Я говорю себе, что только такой жизнью и могу жить. Что у меня никогда не было бы нормальной жизни — не с такими родителями, не с… у меня просто не было других вариантов. И люди, которым я причинил боль, это заслужили, — пару секунд стояла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием огня. Абрам глубоко вздохнул и продолжил печатать. — Просто у некоторых оправдания лучше, чем у других.

Эндрю отошел от камина и сел рядом с идиотом.

— Он вернулся к Рико и Тэтсуи, когда мы с Ваймаком его освободили — просто чтобы подписаться с одной из лучших про-команд страны. Чтобы стать нападающим стартового состава. У него не хватило смелости остаться в команде, которая строилась с нуля, после того как я сказал, что не побегу за ним. Его оправдания, по-моему, слабоваты, — сказав это, Эндрю наклонился, чтобы посмотреть, чем Абрам занят на ноутбуке. — Что ты делаешь?

— Готовлю тебе кое-что на случай, если Дэй станет проблемой в будущем, — Абрам продолжал копаться в лабиринте файлов. — Ты же знаешь, что мать Кевина Дэя была ирландкой, да?

— Кейли Дэй, сооснователь экси. Слышал про нее пару раз, — Эндрю бросил на него раздраженный взгляд, откинувшись на спинку диванчика и скрестив руки на груди. — Давай ближе к делу.

— Ах да, твое терпение — настоящее чудо, — усмехнулся Абрам, открывая документ. — Она была ирландкой, и, несмотря на то что у нее была кузина, с которой она хорошо дружила, Кевина взял на воспитание именно Тэтсуи Морияма, став его крестным и ни разу не позволив Кевину вернуться на родину его матери после ее смерти.

И явно не просто так.

— Давай короче. Я не в настроении для сказок, особенно про Дэя, — сказал Эндрю.

— Опять-таки, терпение, коть, — протянул Абрам. — Кузина Кейли Дэй, Шивон Мюррей, быстро уехала из Дублина после смерти Кейли. Можно сказать, буквально сбежала, — эти слова побудили Эндрю снова наклониться и взглянуть на экран. — Настолько очевидно, что, оказавшись в Лондоне, она потратила все свои сбережения, чтобы создать себе новую личность.

— И зачем ей это делать? — Эндрю был заинтригован, хоть и не выдавал себя.

— Потому что она не верила, что Кейли умерла случайно. Не с ее осторожностью за рулем, не с тем, как быстро Тэтсуи появился, чтобы забрать Кевина.

Очередная авария. Подозрительно. Особенно когда Эндрю знал, как легко такие вещи можно было подстроить.

— Откуда ты все это знаешь?

— Оттуда, что человек, к которому она обратилась за новой личностью, был связан с нашей семьей. Когда он рассказал об этом дяде Уиллу, ему хватило узнать о связи с Кейли Дэй и Тэтсуи, чтобы устроить Шивон новую жизнь и дать ей достаточно денег, при условии, что она расскажет все, что знает, — говоря Абрам накручивал на палец прядь волос. — Это было еще до того, как все стало совсем плохо с моей мамой, и дяди надеялись накопать что-то на отца и Морияма, чтобы вытащить ее оттуда.

— И что они накопали? — судя по всему, на экране был документ, связанный с исследованием групп крови.

— К сожалению, ничего особо компрометирующего Тэтсуи. Похоже, Кейли не знала, чем он занимается, поэтому сделала его опекуном Кевина. Но кое-что, касающееся настоящего отца Кевина, всплыло, — Абрам улыбнулся, когда Эндрю оторвал взгляд от экрана и посмотрел на него. — Кейли переспала с американцем, который приехал к ней учиться экси, и забеременела. Но она соврала ему, что он не отец. Она даже втянула в это Шивон, чтобы та подтвердила, якобы у Кейли был кто-то еще.

— И вы знаете, кто его отец, — сказал Эндрю, и его подозрения начали складываться в общую картину.

— Да. И ты тоже его отлично знаешь.

— Блять, — Эндрю провел рукой по лицу и снова взглянул на экран. — Это Ваймак?

— Так утверждает Шивон Мюррей, и его пребывание в Ирландии подтверждает это. У них совпадает группа крови, но, чтобы точно убедиться, нужно было взять образцы у обоих.

— Нет, это логично. Я все никак не мог понять, почему Дэй пришел в Пальметто после того, как Рико сломал ему руку — явно не из-за одного меня, — сказал Эндрю. — Он мог бы уйти в USC, и они бы его приняли и защитили, — Дэй всегда уважал Троянцев гораздо больше, чем Лисов — это точно. Но он оставался в Пальметто до самого выпуска, выдерживал игру в “слабой” команде и отсутствие финалов в чемпионатах.

Все эти годы, и он так и не рассказал Ваймаку правду. Какой же он законченный, блять, трус. Интересно, как бы отреагировал “великий” Кевин Дэй, если бы Эндрю пригрозил позвонить Ваймаку и рассказать, что его собственный сын обратился к нему за помощью, позволил ему влезть в долги, чтобы выкупить его контракт у Воронов, а потом ползком вернулся к Рико Морияма после того, как эта мразь оскорбляла драгоценных Лисов тренера, терроризировала университет на протяжении трех лет, что Дэй там учился, — и при этом так и не сказал простую правду о том, что он его сын?

Кое-кому было явно выгоднее держать рот на замке.

— Это могло бы вызвать неплохой скандал, — заметил Эндрю, вставая. — Ваймак до сих пор выплачивает кредиты, которые набрал, чтобы расторгнуть контракт Дэя с Эдгаром Алланом, — Дэй, конечно, предлагал вернуть ему деньги, когда перешел в про-лигу, особенно когда оказался в одной команде с Рико, но к тому моменту он стал настолько противен Ваймаку, что тот отказался. — И с тех пор Дэй только и делает, что поливает Лисов грязью, играя за Баронов, — наверняка Рико велел ему это делать, все еще не простив ухода Дэя из Воронов в худшую команду первого дивизиона на тот момент. — А если СМИ узнают, что он поступил так с собственным отцом? Его драгоценной репутации конец.

Абрам проследовал за ним на кухню и подлил себе чая, пока Эндрю тянулся к виски.

— Ты собираешься разыграть эту карту уже сейчас?

— Нет, — у Эндрю было искушение, но Дэй все же уберег Аарона. Ему не стоило сдавать имя Би, и Эндрю расскажет Рене правду, зная, что она найдет способ заставить Кевина Дэя заплатить за это. Для “хорошей христианки” она отлично понимала, что некоторые поступки нельзя прощать, и могла быть невероятно жестокой, если ее чуть подтолкнуть. А смерть Би? О да, это будет тот еще толчок.

Он поднял стакан с виски и несколько секунд смотрел, как золотистая жидкость вращается в нем.

— Но всегда полезно знать что-то, что может ранить того, кто этого заслуживает, — сказал он, прежде чем выпить все залпом. Протирая губы, его внезапно осенило: — А у тебя самого проблем не возникнет из-за того, что ты показал мне это?

Абрам покачал головой.

— Я сообщу дяде Стюарту, что рассказал тебе, так что для семьи не станет сюрпризом, если информация вдруг всплывет. В конце концов, история старая и не ударит по Морияма напрямую. Такое мы хранили на всякий случай, но это совсем мелочь, чтобы нанести реальный ущерб главной ветви.

— Это может заставить людей снова задуматься о смерти Кейли, — заметил Эндрю.

— Что, скорее всего, ударит по Тэтсуи, если на кого-то вообще повлияет. Этим ущерб и ограничится. Но прошло уже сколько… лет двадцать? — Абрам подул в свою кружку с чаем. — Хотелось бы верить, что люди все еще будут этим интересоваться, но я видел слишком много подобных скандалов, которые заминались, если в них были замешаны громкие имена. А Тэтсуи, Рико и Кевин — это громкие имена.

Грустная правда. В словах Абрама только она и есть; причин, по которым Эндрю презирает человечество, много, но это — яркий пример того, почему этот вид заслуживает его презрения. Женщина мертва, ее наследие сведено к какой-то идиотской награде за дух — она была равноправным партнером в создании экси, но гением считается Тэтсуи, Хозяин. Его племянник номер один, в то время как женщинам до сих пор приходится бороться за серьезное отношение к себе как к полноценным игрокам.

Эндрю был уверен: Кевин все равно бы включил панику, что Ваймак и остальные узнают правду о его происхождении. И, возможно, ему было бы интересно узнать, что смерть его матери не была случайностью. Может, хотя бы это придаст ему храбрости. Эндрю просто придется дождаться подходящего момента, чтобы разыграть свою карту.

Он снова отставил виски и вернулся в гостиную. Ему нужно было отправить несколько сообщений, и вскоре Ники должен был связаться с ним по поводу Би. Эндрю не сможет присутствовать на ее похоронах, но она заслуживает хотя бы какого-то признания с его стороны. И определенно заслуживает мести.

Джейми лучше бы поскорее найти этих бывших Воронов.

***

— Ебать, да он сегодня в редком настроении, а? — пробормотал Стюарт.

Абрам лишь слегка пожал плечами, продолжая наблюдать, как Эндрю “работает” с бывшим полузащитником Воронов.

— А чего ты ожидал? На этот раз для него это личное.

Стюарт окинул Абрама оценивающим взглядом.

— Думаешь, правильно, что мы позволяем ему самому разбираться?

— Думаю, он сделал бы это в любом случае, — вздохнув, признал Абрам. — Не говори, что сам никогда такого не делал, — добавил он. — Что не передавал людей мне или другим, чтобы мы могли разделаться с ними своими руками. Что не помогал.

— М-да, — Стюарт снова перевел взгляд на Эндрю. — Но он слишком холоден. Я не вижу в нем ни капли злости.

Дело в том, что Эндрю редко дает выход своему гневу. Он загоняет его глубоко внутрь и держит под контролем. Даже те короткие вспышки, которые случались время от времени, — лишь вершина айсберга. Абрам был уверен, что, когда Эндрю все-таки сорвется, это будет далеко не приятное зрелище.

Но чтобы успокоить дядю, Абрам оттолкнулся от стены, на которую опирался, и пошел к другу, стараясь не приближаться со слепой стороны.

— Тебе стоит делать паузы почаще, давать ей возможность перевести дух, — сказал он на китайском. — Ты не выдерживаешь темп.

Эндрю отступил от плачущей девушки и стряхнул кровь с ножа, который держал в правой руке.

— Я просил твоего совета? — ответил он на том же языке.

— Нет, но ты его получаешь, — Абрам мельком взглянул на Стюарта, который закурил и нахмурился, вероятно, раздраженный тем, что не понимает, о чем они говорят. — Чего ты добиваешься? У нас есть список имен, источник их паспортов, наметки, куда двигаться дальше. Я не уверен, что тут есть куда еще копать.

— Я хочу убедиться, — ледяным тоном ответил Эндрю, каким Абрам его еще не слышал.

— Хорошо, — Абрам вздохнул. — Хочешь чего-нибудь? Кофе? Бисквитов? Чего-то еще? Ты уже давно с ней копаешься, — когда упрямый ебанат не ответил, Абрам слегка хмыкнул. — Только представь: ты стоишь, пьешь кофе, может, ешь, а она просто смотрит.

Это наконец заставило Эндрю посмотреть на него снова.

— И часто ты так делаешь?

Абрам позволил себе слабую улыбку.

— Я знаю, каково это, — он с трудом удержался, чтобы не потереть запястье, не провести пальцами по повязке, чтобы успокоиться. Воспоминание о том, как он лежал на той отвратной кровати в агонии, с горящим от жажды горлом, пока Николай Попеску всего в полуметре от него лакал дешевое пиво, вновь нахлынуло на него. — Поверь, иногда стоит что-то поменять.

Эндрю изучал его несколько секунд — достаточно долго, чтобы Абрам почувствовал себя неуютно, а потом кивнул.

— Точно, с Дрейком это сработало, теперь вспомнил. Пусть кто-нибудь сбегает за кофе и сэндвичами, — сказал он уже на английском, громким голосом, от чего девушка, Тереза, заплакала еще сильнее.

— Ну наконец-то, блять, — сказал Стюарт и махнул Олли. — Пойди, возьми нам кофе и что-нибудь поесть, хорошо?

— Двойной мокко, самый большой, какой у них есть, — добавил Абрам, отходя, — и пару сэндвичей с сыром, — на это Эндрю одобрительно хмыкнул и снова занялся вырезанием какого-то замысловатого узора на левой руке девушки, Стюарт бросит на Абрама удивленный взгляд, а Олли кивнул и покинул склад.

— Видишь, а я тебе говорил, — сказал Дэвис, толкнув Стюарта локтем. — Надо обращать внимание на мелочи, если хочешь, чтобы все получилось. Надо знать, что людям нравится и что не нравится.

— Я пристрелю тебя, если скажешь еще хоть слово, — проворчал Стюарт, лишь вызвав у Дэвиса смех.

Тем временем Абрам решил, что, возможно, лучше пока постоять подальше от дяди, и сосредоточился на Эндрю. Когда он снова подошел к американцам, девушка тихо заскулила и подняла на него свои затуманенные глаза.

— П-пожалуйста. Я не-х… остановите его.

Абрам ненавидел, когда они начинали умолять — будто несколько слов могли возвести все, что они сделали, и все, что собирались сделать, в ранг приемлемого. Он все еще помнил свою мать — как она никогда не просила ни о чем, кроме как отца, чтобы тот перестал мучить ее сына. И даже тогда это была не мольба, а скорее полупросьба, полууговор. Она перенаправляла гнев мужа на себя, принимала удары и порезы на свое тело, пока маленький Абрам — маленький Натаниэль — съеживался от боли и смотрел на все это со стороны.

Да, он не выносит такое жалкое нытье.

— Тогда расскажи ему все, что он хочет знать, — сказал Абрам с легкой улыбкой, стоя рядом с другом и доставая сигареты. — Все просто. Расскажешь — и боль прекратится, — “потому что умрешь”, но лучше уж раньше, чем позже.

Она снова начала рыдать, пока Абрам зажигал сигарету. Он предложил пачку Эндрю, но тот покачал головой, показывая свои испачканные кровью руки. Абрам вздохнул, прикурил и поднес сигарету к губам Эндрю, чтобы тот сделал пару быстрых затяжек.

— Блядский рот, — буркнул Стюарт.

— Видишь? Мелочи! — Дэвис откровенно заржал, но тут же зашипел от боли.

— Спасибо, детка, — протянул Эндрю, выдыхая дым.

— Пожалуйста, коть, — Абрам держал сигарету около лица, чтобы хоть как-то заглушить неприятный запах, исходящий от бывшего Ворона. Он некоторое время смотрел на нее, а затем подошел к ее сумке и начал осматривать. Кое-что пришло ему в голову. — Рави?

— Да, сэр? — исполнитель, все это время стоявший за спиной девушки, вышел вперед.

— Где ты ее нашел?

— Возле Олд-стрит, рядом с Клеркенвеллом.

— У букмекерской конторы? — уточнил Абрам, подняв салфетку из местного кафе, расположенного недалеко от этой конторы.

— Да.

Постукивая ножом по костяшкам пальцев, Эндрю бросил на Абрама скучающий взгляд, пока девушка начала яростно мотать головой.

— Рассказать не хочешь?

— Спроси-ка свою подружку, что она делала у букмекерской конторы, — сказал Абрам на английском, а затем перешел на китайский: — Зачем сюда прислали трех бывших игроков, а? Да, они преданы своему дорогому “хозяину”, но при этом они еще и разбираются в спорте — по крайней мере один из них. А это может быть полезно в стране с легализованными ставками. Что будет, если кто-то захочет отхватить кусок от миллиардов, крутящихся в этой индустрии?

Эндрю прищурился на мгновение.

— Семья войдет в долю?

Абрам слегка улыбнулся.

— Не все любят платить налоги или делать все по закону.

— Почему я не удивлен? — Эндрю слегка задумался, а затем кивнул Абраму. — Объясни.

Подозревая, что Эндрю больше интересуется не тем, как Абрам пришел к выводу о причинах, по которым Тэтсуи прислал своих бывших игроков в Лондон, а системой ставок, Абрам начал объяснять на английском, как устроены букмекерские конторы, казино и лотереи, как правительство постепенно легализовало все это. Поскольку он знал, чем все закончится для девушки, то даже рассказал, как его семья встроилась в эту систему, а Стюарт время от времени дополнял его слова. Именно тогда вернулся Олли с едой и напитками.

Когда Абрам договорил, Эндрю кивнул и отправился мыть руки, чтобы съесть свои сырные сэндвичи. Он стоял менее чем в полуметре от тихо всхлипывающей девушки с задумчивым выражением на лице. Абрам потягивал черный кофе, наблюдая за тем, как Эндрю разламывает сэндвич на кусочки, а Ворон, Тереза, бросает на него взгляды сквозь спутанные черные волосы, — ее глаза полнились отчаянием. Она провела на этом складе почти целый день, и, само собой, проголодалась и хотела воды. Еще один способ сломить ее — заставить наблюдать за тем, как двое мужчин спокойно едят и пьют перед ней.

Эндрю бросил последний кусочек сэндвича на пол, на который девушка уставилась в неверии, прежде чем протянул руку к Абраму.

— Пить.

— Не благодари, коть, — с усмешкой ответил Абрам, передавая ему горячий шоколад с примесью кофе. Ореховые глаза Эндрю дернулись в его сторону, а затем снова уставились на бывшего Ворона, пока он делал глоток сладкого напитка.

— Пока я пью, у тебя есть время, чтобы начать говорить, — спокойно сказал он. — Думаю, ты знаешь, о чем.

Тереза покачала головой и облизала разбитую нижнюю губу.

— Я… я не могу. Он не… я не могу.

— Переживаешь из-за своего драгоценного Хозяина? — с легкой насмешкой спросил Эндрю, склонив голову набок. — В этом дело? Или боишься пизданутого монстра, которого он воспитал? Никто из них тебя не спасет. Они уже тебя списали. Для них ты никто — жалкая птичка, которая не выдержала Гнезда, — он бросил на нее пустой взгляд и сделал очередной глоток; она снова начала рыдать. — Я не видел здесь ни Моро, ни Дэя, ни Юинга или Мулдани, — скучающе продолжал Эндрю между глотками. — Ни Термана, ни Джейкобса — никого из Свиты. Тех, кто стоит денег для Тэтсуи, кто не сломался и не сошел с дистанции. Но вот тебя — да. Тебя, Робертсон и О'Коннора. Вот почему вас прислали сюда. Вот почему ему будет похуй, когда я отправлю тебя обратно по частям. Ему просто придется найти еще нескольких неудачников, чтобы закончить работу.

Теперь она начала рыдать взахлеб.

— Нет, мы не… я не под… не подвела его. Я не… не могу.

Эндрю прищелкнул языком и поднял стакан.

— Последний шанс.

— Пр-простите, — пролепетала она по-японски, отчего Эндрю бросил взгляд на Абрама. — Простите, Хозяин.

— Дожимай, — сказал Абрам другу на китайском и вздохнул, когда Эндрю швырнул в него пустой стакан. — Ебанат.

Абрам уловил проблеск веселья в глазах Эндрю, прежде чем он снова обратился к девушке. Все эмоции сошли с его лица, теперь переменившегося пустой маской; глаза потухли, когда он потянулся за ножами.

— Последний шанс проебаться, Броуди. А потом все. Скажи мне то, что я хочу знать.

Абрам отошел назад и встал рядом с дядей, когда стало ясно, что у Эндрю все по контролем. Он кивнул Олли, когда тот забрал у него пустые стаканы.

— Просто подумай о Камило, ладно?

— А, хорошо, — Абрам нахмурился. — Зачем? — он встречал Камило всего пару раз — приятный человек, но из тех, кто не замечает, что нарушает чужие границы. И слишком высокий. У Абрама всегда шея ныла от того, что приходилось смотреть вверх. — Мы снова ведем дела в Бельгии?

Стюарт пригладил костюм, пока Дэвис тихо застонал.

— Просто думаю, что ты бы хорошо с ним смотрелся, понимаешь? Он неплохой парень. Люди его уважают, он много работает, держит слово и…

— И большую часть времени сидит в другой стране, — добавил Дэвис, усмехнувшись Абраму. — А еще не какой-то карлик-гот.

О боже, блять.

— Нет. Нет, — Абрам уставился на дядю. — Даже не думай.

Теперь Стюарт показался обиженным, скрестив руки на груди.

— Просто я переживаю за тебя, Рэм. Думаю, ты можешь найти кого-нибудь получше.

Почему это никак не закончится? Игнорируя крики на заднем плане, Абрам провел руками по волосам, вспоминая, как мать била его и кричала, чтобы он держался подальше от девочек, говорила, что ничего хорошего не выйдет из того, чтобы кому-то довериться, чтобы подпустить кого-то слишком близко. А теперь его собственный дядя вмешивается, пытается найти для него кого-то “безопасного”, кого-то уже проверенного семьей, и, скорее всего, предупрежденного, что будет, если тот пересечет “черту”.

— Я не хочу никого “получше”, — сказал он, а затем вздохнул, потому что это прозвучало не так, как хотелось. — У меня есть тот, кого я хочу, понятно? Эндрю — тот, кто мне нужен. Он меня понимает, ясно? — Абрам посмотрел на дядю, надеясь, что тот примет это. — Просто отпусти эту тему, ладно? Я думал, мы договорились, что ты больше не будешь настаивать.

Стюарт еще несколько секунд хмурился, а затем покачал головой, теперь с чуть виноватым выражением на лице.

— Я беспокоюсь о тебе, понимаешь? Не хочу, чтобы ты был с кем-то, кто режет людей на куски, а потом возвращается к тебе домой. Это неправильно.

Абрам выдавил из себя улыбку.

— Но я ведь тоже режу людей на куски.

— У него… ладно-ладно, — проговорил Дэвис, подняв руки, когда Стюарт злобно глянул на него. — Семейный разговор, да?

— Ты заслуживаешь кого-то, кто будет заботиться о тебе, — сказал Стюарт, отводя взгляд от своего телохранителя.

Абрам покачал головой и улыбнулся чуть шире.

— Но ведь именно для этого ты и выбрал Эндрю, — когда Стюарт снова нахмурился, Абрам осторожно похлопал его по плечу. — Перестань так волноваться, ладно? Он справляется.

Стюарт выглядел так, будто хотел что-то еще возразить, но лишь раздраженно фыркнул. И к счастью, потому что в этот момент раздался глубокий голос Эндрю:

— Пока вы вели свои душевные беседы, кое-кто тут был занят работой. Она заговорила, — он явно был раздражен.

— Наконец-то, блять, — проворчал Стюарт, отталкиваясь от стены. — Долго же ты возился.

— О, смотри-ка, это что, нож, который как-то сам выпал у меня из рук и воткнулся тебе в горло? — спросил Эндрю ровным тоном, подняв оружие. — Забавно, как такое иногда случается.

— Ха-ха, — проговорил Абрам, отмахиваясь от ножа. — Букмекерские конторы — что там? — спросил он у трясущейся, окровавленной девушки, одновременно выуживая сигарету и поднося ее к губам Эндрю со вновь испачканными руками.

Ушло время, чтобы выудить из бывшего Ворона всю информацию, учитывая ее состояние, да и анемия не облегчала задачу. Но ее хватило, чтобы начать складывать картину, спланировать отслеживание двух мужчин, которых послали Тэтсуи и Ичиро, а, возможно, и других. Это расчертило бы крест на их попытках вновь проникнуть в Великобританию, помогло бы найти источник дохода, который поддержал бы их, пока они привлекают людей, устанавливают связи с местными бандами, подкупают полицию и создают достаточно прочную базу, чтобы противостоять Хатфордам.

Когда Стюарт остался доволен, Эндрю избавил девушку от страданий и оставил указания, что делать с ее телом — они стали привычными за последние пару недель. Абрам ненавидел делать “заявления”, но понимал, что Морияма не отреагируют ни на что другое. А отец уж точно не отреагирует. Не после того, как сам сделал немало “заявлений” за свою жизнь. Абрам до сих пор помнил, как тот выпотрошил человека в Эверморе много лет назад.

Абрам с радостью покинул склад, как только Эндрю закончил приводить себя в порядок. Он плюхнулся на кожаное сиденье McLaren и погрузился в свои мысли, пока Эндрю вел машину домой. Когда они приехали, Абрам пошел на кухню, чтобы поставить чайник, и с улыбкой наблюдал, как Эндрю достает из морозилки банку мороженого.

— Ты все еще голодный?

— Сэндвичи были так себе, — сказал Эндрю, вытаскивая ложку. — А ты разве нет?

— Не особо, — хоть у Абрама и не было серьезных проблем с тем, что произошло, это не значило, что он мог с охотой поесть после увиденного. Были те, кто заслуживал истязаний, а были те, кто просто сделал глупейший выбор в жизни. Тереза Броуди, вероятно, относилась к последним. — Я просто думаю… стал бы я таким, как она, если бы мать не сбежала.

— Хм? — Эндрю остановился с ложкой зубодробительно-сладкого мороженого у рта. — Ты имеешь в виду, прополоскали бы тебе мозги? — спросил он, как только слизал мороженое с ложки.

— Я имею в виду, что бы было, стань я Вороном, — пояснил Абрам. — Если бы остался в Эвермор, — если бы отец все-таки смог передать его Тэтсуи, Морияма.

— А, — Эндрю съел еще немного мороженого. — Ты же говорил, что неплохо играл в экси.

— Да.

Эндрю обвел его взглядом с ног до головы.

— Ты быстрый, у тебя хорошая выносливость и рефлексы, хотя ты пиздец мелкий.

— Давай, курочка, покудахтай, — усмехнулся Абрам, слегка поклонившись, за что получил средний палец в ответ.

— Так вот, несмотря на то что ты незатыкаемый идиот, — продолжил Эндрю, зачерпывая еще немного мороженого, — и упрямый еблан, ты бы, наверное, добился успеха как игрок. Рико, конечно, использовал бы тебя как боксерскую грушу, но тебе бы это даже понравилось, ведь ты еще и мазохист.

О да, точно пора “набодяжить” немного чайка.

— Ты хоть когда-нибудь думаешь, что сказать, прежде чем это вываливается из твоего рта? Уверен, что нет.

— С тем же успехом ты можешь задать этот вопрос самому себе, курочка.

Абрам шумно вздохнул по пути к бутылке Бейлиса.

— О, вау, второе прозвище. Все так быстро развивается. Что дальше, одинаковые свитера? — он пригнулся, когда в него полетела ложка. — Хм, ты прав насчет рефлексов.

— И насчет того, что ты идиот, — напомнил ему Эндрю, взяв другую ложку. — Жаль, что ты не попал к Тэтсуи и Рико — они бы в тебе души не чаяли.

— Именно это я и хотел услышать, — вздохнул Абрам, возвращаясь к завариванию чая.

— Правда больно ранит, — Эндрю ел мороженое, пока Абрам смешивал чай. — Они бы сломали тебя еще больше, чем ты уже, но ты бы все равно прорвался в профессионалы и постарался бы все забыть. Я даже не представляю, что ты купился бы на эту хуйню про “Хозяина” — точно не такой упрямый идиот, как ты.

— Спасибо, наверное, — криво улыбнулся Абрам, облокотившись на столешницу. — Но это все просто “если бы”.

Эндрю слегка кивнул.

— Именно. Так что нет смысла зацикливаться.

— Да блять, я не зацикливаюсь! — огрызнулся Абрам, плеснув в кружку добрую порцию Бейлиса, пока чай настаивался. — Просто размышляю.

— Ну так перестань, — сказал Эндрю, доедая мороженое. — Это бессмысленно.

Как и бессмысленно спорить с упрямым американцем, как понял Абрам.

— А был ли смысл в том, что ты сделал сегодня? — Эндрю напрягся в спине, выкидывая пустую банку из-под мороженого. — Тебе полегчало?

Эндрю медленно повернулся к нему лицом.

— Я получил информацию, которая поможет твоей семье и навредит Морияма. Конечно, в этом был смысл, — он подошел ближе, остановившись в паре сантиметров от Абрама. — А тебе полегчало, когда ты убил тех, кто навредил твоей семье?

— Я почувствовал меньше ярости, меньше беспомощности, — признался Абрам. — Но отец, сами Морияма… они все еще там. Я знаю, что все это не закончится, пока они не исчезнут.

Эндрю молчал несколько секунд.

— Именно. Так что будем с этим делать?

Абрам встретил его пристальный взгляд, и несколько секунд они молча смотрели друг на друга, прежде чем он отвернулся, чтобы доделать чай.

— Все наши недавние действия наверняка их задели. Даже небольшие раны могут оказаться смертельными, если их немало.

— И это расколет их до предела, — заметил Эндрю, дождавшись, пока Абрам закончит, и выхватил его кружку. Впрочем, неудивительно. Абрам вздохнул и налил себе другую. — Возможно, настолько, что они решат проявить себя как-то особенно драматично.

— Радость-то какая. Жаль только, что у меня больше не осталось любимых детских воспоминаний, которые могли бы прислать по почте в изуродованном виде, — сказал Абрам, за что тут же получил щелчок по лбу. — Спасибо за неоценимую поддержку.

— Стараюсь, детка, стараюсь.

— Хм, — Абрам сделал большой глоток. — И что? Они сделают то, что всегда делают: немного поиздеваются, немного погрозят, достанут пару кошмаров из прошлого.

Эндрю молча пил чай, обдумывая его слова. Допив, он поставил кружку на столешницу и, опершись руками о нее по обе стороны от бедер Абрама, наклонился ближе.

— А не слишком ли ты в этом уверен, м?

Абрам допил чай и, закатив глаза, ответил:

— Больше бесплатных ужинов ты с меня не вытрясешь.

Когда Эндрю прищурился, Абрам закатил глаза еще сильнее.

— Да, я уверен, коть.

— Именно это я и хотел услышать, — Эндрю наклонился еще ближе. — Как у тебя с актерским мастерством, детка?

Абрам почувствовал, что ему придется смешать себе еще очень много “чая”.