Абрам никогда не считал свою жизнь идеальной, но в ней был определенный ритм, почти шаблон. Даже с появлением Эндрю он мог примерно представить, как пройдет его неделя: переводы, проверка различных данных для Джейми и дяди Уилла, может, вызов на пару допросов.

А теперь? Казалось, он редко бывает в таунхаусе, почти не сидит за ноутбуком, а вместо этого постоянно оказывается на каком-нибудь складе или переоборудованном старом здании — туда его отправляют то Джейми, то дядя Стюарт. Иногда, чтобы понаблюдать за Эндрю, пока тот “разбирается” с людьми Морияма, иногда — чтобы самому расколоть тех, кому не повезло попасться на глаза Ллойду.

Последние пару ночей его сны были заполнены кровью, и на этот раз не были связаны с той ужасной квартирой в Норт-Тоттенхэме или с матерью. Нет, в них были темные, мрачные комнаты, а в его руке — нож, или обрывки образов, как он подходит к заляпанному зеркалу, из которого на него пристально смотрит отец.

Абрам понимает, зачем они все это делают. Понимает, что надеются предотвратить больше смертей, запачкав собственные руки. Но иногда кажется, что они с Эндрю шаг за шагом становятся теми, над кем пытаются взять верх.

Между “делами” позвонил Ники по поводу похорон Бетси Добсон, чтобы передать Эндрю, что Эбби Уинфилд плакала, когда просила поблагодарить его за цветы и за то, что Эндрю настоял на покрытии всех расходов. Многие из бывших пациентов “Би” пришли на прощание. Это оказалось именно тем напоминанием, которое было нужно Абраму — о том важном принципе, который он, его семья, и Эндрю тоже, никогда не нарушают: не трогать невинных. Абрам не мог похвастаться обилием добродетелей и был ответственен за совершение множества грехов, но никогда сознательно не вредил невинным, если не брать в счет мелкие кражи и ложь.

Этой ночью он наконец смог немного поспать — наверное, вымотался. С утра, приготовив кофе, он пошел на беговую дорожку пробежать пару-тройку километров, потому как Эндрю категорически настоял на том, чтобы они отменили утренние пробежки до тех пор, пока не поступит “звонок”. Несмотря на то, что Абрам с нетерпением ждал возможности побегать ранней весной, ему вовсе не хотелось узнать, как отреагируют Морияма или отец на захват нескольких их людей — и как они отреагируют, приметив такую легкую добычу.

Абрам совсем не стремился получить известия от Морияма или отца — особенно от отца. Последних двух “посланий” от этого уебка хватило с лихвой.

Бег на дорожке не заменял пробежку по городу, где меняющийся пейзаж помогал отвлечься от мыслей, поэтому, пробежав еще пару километров, он вернулся в спальню, чтобы принять душ и переодеться в свитшот и спортивные штаны на день. Эндрю еще не встал, поэтому Абрам решил сделать омлеты на завтрак. Он как раз закончил готовить, когда друг спустился вниз.

Абрам понял, что у Эндрю сегодня один из тех “плохих” дней, судя по отсутствию эмоций на лице и тому, что он даже не поздоровался. Учитывая, что вчера состоялись похороны Бетси Добсон, он не удивился, поэтому просто поставил омлеты с сыром и халапеньо на столешницу и подал кружку кофе с сахаром, а сам отошел, на случай если Эндрю захочет добавить в горячий напиток немного виски.

Эндрю сел, съел завтрак и, не сказав ни слова, встал, взял бутылку виски и вышел из кухни. Абрам собрал грязные тарелки, чтобы вымыть их, а затем сам сел позавтракать. Он предположил, что вряд ли увидит друга до тех пор, пока их не вызовут Джейми или Стюарт. За последние дни они отследили все известные наводки, так что Абрам надеялся на некоторое “затишье”.

Отчасти его желание исполнилось — Брэн зашел, чтобы передать документы и записи, которые Ллойд попросил изучить. Разумеется, подобное стало приоритетом, учитывая, что агент помог им с поисками бывших Воронов. Абрама немного раздражало, что Ллойд все-таки нашел способ загрузить его работой, но злился он недолго — долг был необходим для защиты семьи, и лучше его выплатить ему, чем кому-то еще. В конце концов, именно из-за него Морияма нацелились на семью, так что если Ллойд или MI6 найдут способ притянуть кого-то за все это, пускай этим кем-то окажется Абрам.

Последние несколько вечеров Эндрю питался сэндвичами — чем-то быстрым и простым, что можно было перехватить между “делами”. Поэтому Абрам попросил Брэна снова взять пасту — он знал, что Эндрю съест ее, даже если будет пребывать в мрачном настроении. Когда Брэн привез еду, он был на удивление серьезен.

— Он все еще ведет себя как эмо?

Абрам, несмотря на все, слегка улыбнулся.

— На нож нарываешься?

Брэн пожал плечами.

— Да ладно, может, его это развеселит, если подслушает. Ему же только дай повод пустить в ход свои.

— Не думаю, — Абрам сохранил последний файл, над которым работал, и отсоединил внешний жесткий диск, чтобы Брэн отнес его Джейми. — И нет, — он заколебался на секунду, но это уже не было секретом. — Вчера похоронили психиатра.

— Э? Я думал, уже пару дней как, — сказал Брэн, аккуратно убирая жесткий диск во внутренний карман пальто.

— Похоже, они хотели немного подождать, чтобы все могли прийти на службу, — объяснил Абрам. — Она работала со многими студентами-спортсменами, включая тех, кто перешел в профессиональные команды, — из того немногого, что Эндрю рассказал раньше, когда еще говорил, Эбби Уинфилд буквально завалили звонками бывшие пациенты Добсон. Абрам до сих пор не мог понять, как можно хотеть общаться с психиатром, не говоря уже о том, чтобы привязаться к человеку, который анализирует тебя и все твои действия. Но, похоже, Бетси Добсон оставила глубокий след в жизнях многих людей.

И точно — в жизни Эндрю.

— Ну, будем надеяться, что он скоро придет в себя. Как-то не по себе приходить сюда и не получать угроз, — Брэн махнул Абраму, отходя от кухонного островка.

— Кстати о психиатрах… — протянул Абрам, отчего Брэн рассмеялся, покидая дом.

Эндрю наверняка получил уведомление о том, что сигнализация была отключена, а затем и о том, что Брэн зашел, так что вскоре после ухода исполнителя он спустился вниз. Выражение его лица по-прежнему выглядело слишком холодным на вкус Абрама, но в глазах не осталось той мертвости, что утром, и он не потянулся за новой бутылкой виски, забрав пасту и чесночный хлеб.

На данный момент Абрам сделал все, что мог, для друга, и надеялся, что назавтра Эндрю станет лучше, что он справится с окутавшей его тьмой. Абрам и сам слишком много раз бывал в этом состоянии и все еще проваливался в такие же дни, как этот, и ненавидел, когда Стюарт, Брэн или кто-то еще крутились вокруг, задавали вопросы или пытались сподвигнуть его “выговориться”. Абрам просто хотел дать Эндрю понять, что он не один, что у него есть еда и кто-то рядом, если ему понадобится компания. Но Эндрю давно борется с этим и лучше всех знает, что ему нужно, а не Абрам.

На следующий день все началось почти так же, как и накануне, за исключением того, что, когда Абрам зашел на кухню после душа, Эндрю уже ждал его, нетерпеливо расставляя все ингредиенты для того, что выглядело как очередная попытка сделать фриттату.

— Серьезно? — спросил Абрам, запуская пальцы в мокрые волосы.

Эндрю протянул ему телефон.

— Картошка, сыр и халапеньо. Немедленно.

Абрам несколько секунд просто смотрел на него.

— Иди на хуй, — с каких это пор он стал личным поваром этого ебаната?

Эндрю лишь прищелкнул языком, положив телефон на столешницу.

— Не сейчас, детка. Сначала завтрак. Приступай.

— Я… — Абрам издал звук чистого раздражения, пока демон в человеческом обличье, его сосед по дому, наливал себе кофе. — Это даже не звучит вкусно!

— Не вижу, что ты готовишь.

— Лови это, ленивый, эгоистичный долбоеб, — сказал Абрам, продемонстрировав средний палец, прежде чем схватить новую сковороду и с грохотом поставить ее на плиту. Надо было швырнуть ее в чертов телефон, подумал он, пока перебирал в голове все русские ругательства для “дорогого” друга, а затем перешел на другие языки, готовя завтрак. Все это время Эндрю смотрел на него с неизменным выражением лица и попивал кофе.

Блядский рот, а фриттата-то снова получилась на удивление приличной.

— Может, мне все же стоит подумать о Камило, — пробурчал Абрам, бросая сковороду в раковину. За островком Эндрю на мгновение застыл над своим завтраком.

— Камило?

Абрам лишь пожал плечами и продолжил мыть посуду после этой… непонятной ситуации, когда он снова приготовил Эндрю завтрак. Да, обычно ему нравилось готовить — это давало ощущение, что он делает что-то полезное, вносит свой вклад в быт, который они вместе создают, а не полагается на Эндрю во всем. Потому как заметил, что иногда все становится лучше, когда готовый завтрак ждет Эндрю с утра. Но с каких пор все это стало таким? С того момента, как Эндрю начал почти высмеивать его и… и… если честно, Абрам не был уверен. Что делает? Что пытается понять? Эндрю продолжал подталкивать его, а он — идти на поводу, как и во многом другом.

Он хотел, чтобы у Эндрю все было нормально. Хотел, чтобы Эндрю стало лучше, чтобы тот чувствовал себя хорошо, и поэтому просто… просто шел на поводу.

Как всегда.

Блять.

Абрам уставился в раковину, а в голове зазвучали голоса — одни резкие, другие льстивые, одни насмешливые, другие тихие. Он снова ощутил тонкие, длинные пальцы матери, дергающие его за волосы и хлещущие по лицу. Почувствовал, как мясистые пальцы Чжэна поднимают его подбородок, как руки давят на плечи, заставляя опуститься. Ощутил, как ногти впиваются в кожу и…

От легкого прикосновения к плечу он резко вдохнул и отшатнулся от раковины, судорожно хватаясь за ремень на предплечье; сердце бешено заколотилось в груди. Он уставился на Эндрю. Тот медленно отступил на шаг, опустив руку; его лицо сменило выражение — от удивленного к нейтральному.

— Ч-чего? — хрипло выдавил Абрам.

Эндрю несколько секунд смотрел на него, а потом медленно протянул руку, чтобы выключить воду.

— Я спросил, к чему ты вспомнил Камило?

— Что? — снова спросил Абрам, пытаясь осмыслить вопрос, пока в голове творился хаос.

Теперь на лице Эндрю появилось легкое раздражение.

— Ты сказал: “Может, мне все же стоит подумать о Камило”, — он прищурился, когда Абрам шумно вдохнул. — Пару недель назад твой дядя тоже говорил о нем, так?

— Да, — признал Абрам. — Я просто хреново пошутил, — он медленно выдохнул, стараясь успокоиться, и покачал головой. — Забудь.

— Скорее ужасно, — заметил Эндрю, внимательно изучая его, а затем скрестил руки на груди. — О чем ты думал?

— Ни о чем, — сказал Абрам, натягивая рукава свитшота. — Ты просто меня напугал, — он решил, что на сегодня с него хватит, и взял телефон, чтобы уйти в свою комнату — возможно, на весь день. Иногда побыть одному нужно было не только Эндрю.

Он едва успел выйти из кухни, как услышал за спиной:

— Ты ничего не съел.

— Я не голоден, — резко ответил Абрам, не настроенный на то, чтобы его сейчас нянькали.

— Не тебе одному придется разбираться с…

Абрам резко обернулся, бросив на Эндрю гневный взгляд.

— Я сказал, что не голоден.

Его резкость вызвала еще один оценивающий взгляд, после чего Эндрю тяжело вздохнул.

— Надеюсь, позже ты все-таки проголодаешься, потому что, если нас не отвлечет “работа”, ты поведешь меня ужинать.

— Ладно, — бросил Абрам. — Съездим. Наша сделка вообще не предполагает, что я должен есть, — упрямо добавил он, просто чтобы съязвить.

На секунду показалось, будто Эндрю хочет что-то сказать, но потом он передумал и направился к французским дверям, вероятно, чтобы выйти в сад и покурить. Это было даже к лучшему — Абрам наконец мог уйти наверх.

В спальне он запер дверь и свернулся запятой на кровати, размышляя об отношениях с Эндрю. Он мысленно перебирал все, что они делали вместе, все свои действия и реакции, пытаясь понять, насколько все плохо — насколько он все, блять, портит.

Он не винил Эндрю, ведь тот делает все, чтобы не переступить черту и не задеть болезненные темы. Эндрю всегда дает ему возможность сказать “нет”. Да даже сегодня Абрам мог сказать “нет”, и на этом бы все закончилось — нужно было лишь правда иметь отказ в виду. Абрам понял, что зачастую Эндрю провоцирует его просто ради того, чтобы встряхнуть и побудить ответить.

А Абрам уступает, потому что не может не уступить? Или потому что знает, что это просто игра? По крайней мере, между ним и Эндрю. А вот Чжэн и… нет, не нужно думать о Чжэне. Только о нем самом и об Эндрю.

Чувствуя опустошение и путаницу в мыслях, Абрам взял телефон и набрал номер. Как только связь установилась, он заговорил:

— Насколько я поломан?

— Эм, так, ты начал пить прямо с утра, Рэм?

— Я серьезно. Как сильно, по-твоему, я поломан? — спросил он Джейми. — Я правда хочу знать.

На том конце линии раздался протяжный вздох, а затем повисла почти минутная тишина.

— Ладно, пойду тебе навстречу. Где-то… на шесть из десяти? Временами на семь.

Прекрасно. Всего три шага до безвозвратного психоза.

— Спасибо, — сказал он ей.

— Рэм… ты, как бы, был намного хуже, когда только приехал. Тогда ты был семеркой постоянно, а после… ну, бывало, что и восьмеркой, иногда девяткой. Ты правда стал лучше, — Джейми замолчала на минуту. — Честно говоря, все мы не до конца “в себе”. Это мир такой, работа такая. Но, сколько бы ни любили тебя папа и дядя Стюарт, тетя Мэри все-таки приложила руку к твоему состоянию… ну и… эм…

— И мой отец, — закончил за нее Абрам. Его состояние усугубилось годами в Балтиморе, в том доме с Натаном Веснински, Лолой и другими. А пребывание в плену у братьев Попеску стало, можно сказать, вишенкой на торте.

— Что случилось? Эти твари снова попытались с тобой связаться? Пришла еще одна посылка? — голос Джейми обострился. — Мне им тоже что-нибудь прислать?

Абрам тихо хохотнул.

— Думаю, мы уже отправили им достаточно “посылок”, — сказал он, потирая глаза. — Нет, просто… не знаю, что-то вроде озарения пришло утром. Как думаешь, я позволяю людям вытирать об меня ноги?

— Ты? О блять, нет, — тут же ответила Джейми, что немного его успокоило. — Ты один из самых упрямых мудаков, которых я знаю.

— Ладно, наверное, я неправильно выразился, — он сел, прислонившись спиной к подушкам, и попытался сформулировать то, что хотел сказать. — Я слишком податлив?

Джейми задумалась на минуту-другую.

— Думаю, ты слишком много внимания уделяешь другим и слишком мало — себе, — признала она. — Тебе бы не помешало быть поэгоистичнее, братишка. Может, пора поставить себя на первое место и дать нам как-нибудь самим справляться. Если честно, думаю, если бы ты не разрывался ради семьи, то, возможно, был бы на пятерку.

От слов Джейми у Абрама закралось странное ощущение в груди, словно что-то сжалось внутри. Он ощутил, как кожа на голове начала покалывать от призрачных рук, тянущих за волосы, а лицо будто вспыхнуло от воображаемых пощечин. Услышал голос матери, твердящий не останавливаться, игнорировать боль, усталость, голод, потому что с ним все в порядке, в порядке, и он не должен замедляться. Не должен замедлять ее и подвергать их опасности. Должен продолжать идти, продолжать жертвовать всем ради их безопасности. Молчать, быть хорошим, лгать, улыбаться и…

— Рэм? Рэм, ты еще здесь?

— Д-да, — буркнул он, — я здесь.

— Слушай, я не знаю, что тебя на это толкнуло, но… я рада. Рада, что ты задаешь такие вопросы, потому что хочу, чтобы у тебя все было хорошо, — Джейми говорила с заметным волнением в голосе. — Так что, пожалуйста, послушай меня. Начни больше думать о себе, ладно? Будь эгоистом. Настолько невыносимым, блять, эгоистом, чтобы мне захотелось тебя придушить, — она коротко рассмеялась. — Ты заслуживаешь этого, Рэм. Ты правда этого заслуживаешь.

Он призадумался.

— А если мой эгоизм проявится в том, что я захочу взять управление семьей на себя?

Джейми снова смолкла почти на минуту.

— Если ты правда считаешь, что ты лучший кандидат на эту роль, тогда докажи это мне.

Он фыркнул.

— Слишком запарно, не хочу, — плюс остается только гадать, какой гундеж поднимет Эндрю при таком раскладе.

Она снова рассмеялась.

— Быть эгоистом, но не дураком, да? Вот за это я тебя и люблю, братишка.

— Спасибо, — сказал он, не совсем уверенный, что получил от разговора то, что хотел, но все равно оценив ее честность.

— Пожалуйста. Что бы это ни было, надеюсь, теперь тебе легче.

— Не уверен, — признался он. — Но, кажется, это помогло.

Будто почувствовав, что он уже исчерпал свой лимит “честности”, Джейми начала рассказывать, что они разбираются с последними зацепками, полученными от бывших Воронов, а также с несколькими “заданиями” от Ллойда. Что, вероятно, они с Эндрю не понадобятся в ближайшие пару дней. Вероятно. Абрама это вполне устраивало, учитывая, насколько напряженными выдались последние дни, хотя он предполагал, что у его друга на этот счет может быть свое мнение.

Почти весь день он провел в своей комнате — немного в ванной, немного за чтением, но больше всего — за размышлениями. О том, чего он хочет, о том, что ему нужно сделать, чтобы сохранить то, что он уже имеет. Прикинув, во сколько Эндрю захочет пойти ужинать, Абрам пошел в ванную собираться.

Смехотворно долгое время он красил волосы, скрываясь от отца. Добавлял к маскировке линзы. Когда дозвонился до дяди, первое время тоже продолжал это делать, чтобы не дать Морияма догадаться, что он обратился к Хатфордам за защитой.

А потом… не хотел, чтобы дяди смотрели на него и видели человека, убившего их сестру. Но сколько из этого было связано с тем, что Абрам сам не хотел видеть в себе отца? Не хотел видеть в отражении ненавистное лицо? Кое в чем Эндрю был прав, черт бы его побрал, и у Абрама действительно есть много нерешенных проблем, причем глубинных.

Никто и слова не сказал, когда он перестал носить линзы — Стюарт и Джейми по-прежнему смотрят ему в глаза. Больше не осталось смысла прятаться от Морияма, и уж точно от отца. Не осталось смысла прятаться и от самого себя, мучить себя, пытаясь угодить всем. Возможно, это какая-то мелочь и даже глупость, которой он упорно страдал столько лет, но впервые за долгое время Абрам начал пытаться создать себе настоящий дом, сепарироваться после того, как его так долго оберегали другие. И все-таки это не “мелочь”.

Он заставил себя проигнорировать рыжеватый оттенок у корней волос и продолжил собираться.

Эндрю оторвался от книги, которую читал, сидя в кресле, уже одетый в черные джинсы и облегающий свитер для ужина. Он оглядел Абрама с головы до пят почти с клиническим интересом, затем отложил книгу в сторону и встал.

— А я-то думал, придется вытаскивать тебя из комнаты.

— Это, конечно, не то же самое, что неглазурованная плитка и затирка, но, знаешь, как тяжело выводить кровь со светлого ковра? — отозвался Абрам, направляясь к шкафу за пальто.

— Кто вообще обставлял этот дом?

Абрам невольно улыбнулся, пока они шли к гаражу.

— Думаешь организовать себе подработку? “Дома под ключ. Легкая уборка благодаря нашему дизайну”.

— “Открытые планировки, чтобы всякие уебки не могли подкрасться, комнаты-укрытия на каждом этаже”, — добавил Эндрю. — “И заранее выкопанные могилы на заднем дворе”.

— “Или практичные бочки в подвале”, — предложил Абрам. — “На выбор клиента”.

Эндрю, казалось, всерьез задумался, пока они выезжали из гаража.

— Не хочу возиться с доебчивыми клиентами.

— Ах, ну, я так и так не могу представить тебя обсуждающим оттенки краски и расположение островков света, — заметил Абрам. — Такое просто не в твоем стиле, коть.

На это замечание Эндрю показал ему средний палец, лишь усилив улыбку Абрама. Остаток поездки в дорогой ресторан в Мейфэре прошел в тишине, но она была приятной.

Ресторан оказался французским, очень изысканным и крайне популярным. Абрам задумался, через какие связи Эндрю (или Джейми) удалось забронировать здесь столик в такие короткие сроки. Он также задавался вопросом, просто ли так они приехали именно сюда. Эндрю иногда баловался “высокой кухней” на их вечерних вылазках, но обычно выбирал места наугад, кроме самого первого. Но сегодня… сегодня все выглядело не как импульсное решение.

Тем не менее, Абрам позволил другу заказать все, что тот захочет, и выбрал одно из рекомендованных блюд дня. Он не забыл попробовать закуску, которую выбрал Эндрю, поскольку не ел целый день, прежде чем пригубить вина и заказать себе салат. Эндрю какое-то время пристально смотрел на него, прежде чем, подперев подбородок рукой, заговорил.

— Тебе лучше?

— Немного, — признался Абрам. — Нужно было разобраться кое с чем.

— Мне придется напрячься, когда я буду выносить мусор?

Абрам взял нож для масла и пару раз пристукнул им по столу.

— Кажется, я начинаю разбираться в своих проблемах. Плюс ты не выносишь мусор.

— Ты так и не ответил на мой вопрос, — сказал Эндрю, забирая последний грибной тарт с сыром.

— Зачем портить сюрприз? — Абрам улыбнулся, крутя вино в бокале.

Эндрю еще несколько секунд изучал его, а потом закатил глаза.

— Давай-ка держи это чувство, — что тебе “лучше”, — детка.

— Похоже, этого вина нам не хватит, — ответил Абрам.

Дальнейший ужин прошел привычно: хорошая еда (много еды в случае Эндрю, и Абрам снова задумался о его метаболизме) и изрядная доля язвительных комментариев. После десерта (конечно же, для Эндрю) и кофе (для обоих) они наконец встали, чтобы покинуть ресторан. Эндрю что-то набирал на телефоне, пока они шли к выходу. Оказавшись у двери, он вдруг притянул Абрама поближе на секунду.

— Только не дергайся, — пробормотал он, делая вид, что поправляет ворот его пальто.

Абрам чуть не остановился, услышав это, и хотел было спросить, что именно имел в виду друг, но годы жизни научили его в таких ситуациях не привлекать внимания и просто слушаться.

Долго гадать не пришлось. Как только они вышли в холл ресторана, знакомая фигура показалась из бара. Едва увидев их, Эллисон Рейнольдс стремительно зацокала к Эндрю на своих высоких каблуках; ее черная юбка с искусственно разорванными краями развевалась при каждом шаге.

— Миньярд! — выкрикнула она полным презрения голосом. — У меня для тебя сообщение, — она подошла вплотную к Эндрю, который все это время равнодушно смотрел на нее. Несколько человек обратили внимание на происходящее — не только из-за ее тона, но и резкости движений. А затем, когда Рейнольдс хлестнула Эндрю по лицу, все взгляды окончательно приковались к ним. — Сволочь, ты даже не пришел на ее похороны!

Эндрю лишь немного отреагировал на пощечину, жестом давая понять Абраму не вмешиваться.

— Я был занят, — спокойно ответил он.

— Слишком занят, чтобы отдать дань уважения женщине, которой было на тебя не похуй? Да иди ты в пизду, Миньярд! Ты действительно монстр, — выплюнула Рейнольдс, ее прекрасное лицо исказилось отвращением. — Вот тебе сообщение от остальных Лисов — уебывай на хуй, теперь нам на тебя плевать. Если в тебе есть хоть капля порядочности, то ты поймешь, что мы тебя даже знать теперь не хотим.

На губах Эндрю мелькнула легкая усмешка.

— Так долго соображали? — он обернулся к Абраму. — Пойдем.

Абрам бросил на Рейнольдс холодный взгляд и пошел за Эндрю к выходу, замечая, как за ними продолжают наблюдать все свидетели этой сцены. Молчание затянулось, пока они ждали, когда подгонят McLaren, и единственное, что сделал Эндрю — аккуратно промокнул припухшие губы.

Как только они сели в машину и выехали на дорогу, Абрам прочистил горло.

— Объясниться не хочешь?

Эндрю демонстративно постучал по пачке сигарет на консоли, и Абрам, стиснув зубы, достал их. Закурив обе и передав одну Эндрю, Абрам услышал его долгий выдох. После того, как Эндрю глубоко затянулся и выпустил дым, он заговорил:

— В последнее время я обсуждал кое-что с Рене.

— Рене Уокер, — уточнил Абрам.

— Да, — Эндрю проехал еще пару кварталов, прежде чем продолжить: — Я предупредил ее, чтобы она была осторожнее. Плюс она сама собирается что-то сделать с Кевином Дэем, — от пристального взгляда Абрама Эндрю чуть улыбнулся. — У Кевина есть пара слабых мест, на которые Рене хочет надавить. Точнее, ее приемная мать, Стефани, и коллеги, — Абрам приподнял бровь. — Стефани Уокер — журналистка.

— Ах, значит, она наверняка располагает несколькими интересными знакомствами. Надеюсь, она сделает все аккуратно, — хоть профессия журналиста и дает ей определенную защиту, любой, кто сует нос в дела Морияма слишком упорно, в конечном итоге за это расплачивается.

— Рене не стала бы рисковать Стефани, — Эндрю аккуратно объехал медлительный автобус. — Особой опасности для Морияма это не создаст, а вот Кевина потреплет и выведет из игры на какое-то время.

Абрам было собрался спросить о подробностях, но решил пока оставить этот вопрос.

— А сегодняшнее шоу? Вышло довольно публично. Должен ли я считать, что вы с Рене договорились о чем-то, чтобы отвести внимание Морияма и моего отца от остальных Лисов?

— А ты, оказывается, не просто симпатичная мордашка, — ответил Эндрю, стряхивая пепел в окно; его взгляд оставался прикованным к дороге. — Рейнольдс даже уговаривать не пришлось, чтобы немного поистерить.

На мгновение Абрам ощутил прилив ярости за своего друга. В словах Рейнольдс, возможно, была доля правды. Эндрю не прилетел на похороны Бетси Добсон ради безопасности своих бывших тиммейтов, хотя Абрам видел, что он хотел бы почтить память своего психиатра. Нет, для Эндрю Бетси была больше, чем просто врач. Би была больше, чем просто врач. Но даже если он хотел доказать, что Кевин ошибался в том, что для него значила Добсон, он не мог просто сорваться в Штаты, чтобы попасть на похороны, сделав из себя идеальную мишень для Морияма.

— Что ж, думаю, свидетелей сегодня было в достатке, — вместо этого сказал Абрам. — После этого шоу и твоей стычки с Бойд-Уайлдсом, им стоит поверить, что ты не хочешь иметь ничего общего с бывшими тиммейтами, — хотя Эндрю общался с ними только из-за Ники, к тому же только в конце прошлого года.

— Лучше бы так, — напряженно сказал Эндрю, бросая окурок в окно, а затем протянул руку, забирая у Абрама его сигарету, которую тот просто держал у лица. — Сильно сомневаюсь, что смогу заманить сюда кого-то из этих жужжащих над ухом уебков, чтобы прикончить их в качестве примера.

— Да, думаю, они уже будут начеку, но всегда есть Париж или Шотландия, — предложил Абрам. — Хотя как ты сообщишь остальным, не попав под суд?

Эндрю недолго обдумал это.

— Всегда есть Ники.

Абрам сомневался, что его кузен будет в восторге от идеи стать соучастником преступления, но разок это могло сработать.

— Будем надеяться, что сегодняшняя сцена была достаточно убедительной, — сказал Абрам, чуть лукавя. — Хотя, признаюсь, это было забавно — увидеть, как тебя хлещут по щеке. Жаль, у меня не было телефона под рукой, чтобы это заснять, коть.

— Ты всегда можешь прогуляться до дома пешком, — угрожающе сказал Эндрю, хотя Абрам знал, что этого никогда не случится — Эндрю не оставил бы его одного так надолго.

Несмотря на угрозу, остальная часть поездки прошла в комфортной тишине. Вернувшись домой, они повесили пальто и разулись. Абрам прикинул, не стоит ли взять что-то перед сном, но решил, что остался сыт после ужина.

Он собирался кивнуть Эндрю, прежде чем подняться наверх, но заметил, что тот явно потянулся к нему. Рука, невесомо легшая на его левую, удивила Абрама. Последние несколько дней не поступало никаких “предложений” — оба были слишком заняты, а также слишком поглощены своими мыслями.

— Да или нет? — спросил Эндрю, выглядя совершенно беспристрастно.

— Да, — ответил Абрам, гадая, к чему это приведет. Эндрю потянул его в гостиную, к дивану, и, расправив плед, они оба сели.

Все началось с поцелуев, что было для Абрама привычным и всегда нравилось. Эндрю был немного грубым, но не слишком, страстным и настойчивым, а потом отстранился, ласково коснулся челюсти Абрама, отчего тот содрогнулся. Он знал, что Абраму нравится, а что — нет, и вскоре Абрам уже тяжело дышал, чувствуя, как внутри туго скручиваются удовольствие и желание — чувства, ставшие для него новыми всего несколько недель назад.

Затем Эндрю отстранился, сжав подол свитера Абрама.

— Да?

— Да, — снова согласился Абрам, слегка подрагивая пальцами. Эндрю заметил это, и когда Абрам потянулся к уже его свитеру, покачал головой.

— Тогда нет, — сказал Абрам, отчего лицо Эндрю вновь стало бесстрастным, и он отодвинулся, увеличив расстояние между ними. — Я больше не хочу так. Это не вопрос “справедливости”, но я не собираюсь просто сидеть или лежать и позволять тебе делать все самому, блять! Я хочу, чтобы тебе тоже было хорошо. Я не говорю, что обязательно должен тебя удовлетворить, или что ты должен делать то, чего не хочешь, но перестань обращаться со мной, как… как, блять, с ребенком, — настаивал Абрам. — Как с куклой, которой можно управлять и командовать.

На лице Эндрю мелькнули эмоции — темные, яростные, — но быстро исчезли.

— Ты думаешь, что я тебя использую? — спросил он; голос натянут, а руки сжаты в кулаки.

Абрам медленно выдохнул, пытаясь упорядочить мысли, прежде чем заговорить. Он хотел остановить Эндрю до того, как они снова все повторят, до того, как он снова поддастся этим чудесным чувствам и позволит Эндрю забрать весь контроль.

— Нет, — сказал он. — Не так, как ты сам думаешь. Но мне кажется… мне кажется, нам обоим будет хуже, если мы продолжим в том же духе, — признался он. — Я понимаю, почему ты не хочешь, чтобы я вел себя, как с другими, но я все равно отдаю тебе весь контроль, так ведь? — спросил он, наконец осознав.

На лице Эндрю мелькнула растерянность, прежде чем он понял, о чем идет речь. Он встал, но Абрам ухватился за его свитер.

— Это касается нас обоих. Что я сказал тебе тогда? Остаться. Я говорил, что отдам тебе контроль. А теперь — не хочу. Не полностью.

— Да блять, — Эндрю потер лицо резкими движениями, мрачнея лицом. — Не этого… не этого я хотел.

— Я знаю, — Абрам потянулся к левой руке Эндрю осторожно улыбаясь. Тот не отстранился, и Абрам переплел их пальцы. — Ты часто подталкиваешь меня к чему-то, и иногда… иногда мне нужно время, чтобы все понять. Мне очень нравится то, что у нас уже есть. Я хочу большего. Но не думаю, что нам стоит продолжать это в том же виде, — по какой-то причине, которую он еще не до конца понял, то, что у него было с Эндрю, казалось слишком важным. Он не хотел, чтобы оно пошло наперекосяк, не хотел стать кем-то вроде своей матери — одержимой и жестокой.

Эндрю взглянул на их переплетенные руки, а затем покачал головой.

— А что, если я не смогу позволить тебе делать со мной то, что я делаю с тобой? — его взгляд обострился. — Ты этого хочешь?

— Нет, — честно ответил Абрам. — Я просто хочу, чтобы между нами все было на равных, — попытался объяснить он. — Если ты пока не готов, то давай сделаем шаг назад. Это не должно быть “ты — мне, я — тебе”, не в точности, но мне не нравится, что все сосредоточено исключительно на мне. Нам нужно двигаться вперед вместе, — его улыбка на мгновение дрогнула, лицо стало чуть неуверенным — он боялся, что Эндрю его отвергнет. — Зачем торопиться?

Эндрю продолжал сверлить его взглядом, но теперь в нем появилась задумчивость, и лицо больше не выглядело так бесстрастно.

— А если мне нравится тебе отсасывать, и я хочу это делать?

Ох блять, это последний вопрос, который Абрам ожидал услышать.

— Э-э… я не… — он закашлялся и попытался сохранить невозмутимость. — Может, есть что-то, что я могу сделать для тебя? — голос Абрама не должен был так предательски дрожать, а Эндрю не должен был улыбаться, пусть и чуть-чуть, будто его это позабавило. Вот блять, ну почему в его голове все казалось таким логичным, а на деле всегда выходило иначе?

Эндрю сидел молча, наблюдая за тем, как Абрам нервно ерзает на месте почти минуту, а затем высвободил свою руку.

— Я подумаю над этим, — сказал он. Затем, медленно наклонившись, нежно поцеловал Абрама в губы и встал, направившись в свою комнату.

Все… прошло хорошо? Абрам надеялся, что хорошо. Он не хотел давать понять, что Эндрю был неправ — если кто-то и был в этом виноват, так это он сам, ведь слишком долго молчал и шел по протоптанной дорожке. Теперь, когда он высказался, возможно, все станет лучше. Если только он не испортил все окончательно.

Ночью Абрам почти не спал, волнуясь за Эндрю, и, в конце концов, решил встать пораньше и начать день с тренировки, чтобы избавиться от тревоги. К его удивлению, Эндрю уже был на кухне, держа в руках кружку с кофе.

— А… доброе утро? — Абрам оглядел друга, одетого в обычную одежду, внешне совершенно спокойного, как будто вчера ничего не произошло. Хотя Эндрю был хорош в том, чтобы скрывать эмоции за непроницаемой маской.

— Ты идиот.

Не самое стандартное приветствие, но и не такое уж неожиданное. Абрам воспринял это как знак, что его не захотят прибить с порога, но, вероятно, придется немного “позаглаживать вину” — приготовить завтрак или, может, даже привести пару людей Морияма для “допроса”.

Прежде чем он успел ответить чем-то вроде “а ты — ебанат”, его резко прижали к столешнице.

— Эм? — Абрам не успел сказать больше, потому что его тут же поцеловали.

Ну что ж, это какая-то новая форма “заглаживания вины”, и Абрам вполне мог с ней смириться. Он поднял руки, словно спрашивая “где?”, и, спустя несколько секунд, Эндрю отстранился от поцелуя.

— Под одежду не лезешь, — предупредил он; голос хриплый, а взгляд — сосредоточенный.

— Но… ты уверен? — удивился Абрам, пораженный тем, что Эндрю позволит ему так много.

Эндрю на мгновение замер, а затем взял Абрама за руки и положил их себе на плечи.

— Под одежду не лезешь, — повторил он. — Так что, да или нет?

— Да, — это все равно было больше, чем он позволял раньше, и Абрам уже приготовился следить за его реакциями, на случай если Эндрю снова захочет пересечь черту. А потом Эндрю снова прижал его к столешнице и поцеловал, заглушая все неозвученные слова.

Руки Эндрю замерли у подола футболки Абрама, и тот кивнул, разрешая запустить их под ткань, в то время как его собственные скользили по крепким мышцам чужой спины. Низкий, довольный стон вырвался из груди Абрама, когда Эндрю прижался к нему. Его тело быстро откликнулось на вес и тепло друга, на прикосновения рук, ласкающих спину и едва касающихся линии ягодиц. Когда Абрам выгнул шею от очередного плотного движения, губы Эндрю коснулись его челюсти, а сильная рука потянула правую ногу Абрама, заставляя обхватить ею его бедро.

Абрам запустил пальцы правой руки в короткие волосы Эндрю, а левой скользнул ниже, пока не прижал ее к его пояснице, и они снова начали двигаться в едином ритме. Удовольствие нарастало, разгораясь все сильнее от горячих, настойчивых поцелуев на шее, от рук Эндрю, притягивающих его все ближе с каждым толчком. Пальцами Абрам ощутил твердые, играющие мышцы, когда притянул Эндрю еще ближе; обвил правой рукой широкие плечи и вскрикнул, называя имя друга, пока кончал.

Дрожь удовольствия пронзила его тело самым восхитительным образом. Все конечности покалывало, а сердце бешено колотилось. Спустя несколько секунд он почувствовал, как руки Эндрю сильнее сжались на его теле, услышал горячее дыхание у своего уха, когда Эндрю уткнулся лицом в его щеку, переживая собственный оргазм. Абрам продолжал держаться за его плечи, постепенно успокаивая дыхание, хотя ноги все еще подкашивались.

Прежде чем Эндрю успел отстраниться, Абрам рискнул подарить ему нежный, продолжительный поцелуй в шею, покрытую испариной.

— Спасибо, — тихо прошептал он, положив руки на мощную грудь Эндрю. — Это… это было хорошо, — блять, прозвучало ужасно, да?

Эндрю несколько секунд смотрел на него, как на сумасшедшего, что, вероятно, было не так уж далеко от правды, а затем вытащил руки из задних карманов штанов Абрама.

— Все такой же идиот.

— Вполне возможно, — согласился Абрам. Идиот, которому срочно нужен душ и чистые штаны. Тем не менее, утро началось весьма приятно.

— А еще ты готовишь панкейки, — добавил Эндрю, отступая с гримасой и поправляя пояс своих штанов.

— Знаешь что… даже спорить не буду, — ответил Абрам, решив, что оно того не стоит. — Держи огнетушитель наготове, ладно?

— Конечно, — фыркнул Эндрю, направляясь к лестнице.

Абрам предпочел не задумываться о том, насколько баллов он сейчас был “поломан”, но хотя бы нашел утешение в том, что состояние Эндрю, казалось, колебалось примерно в том же диапазоне.

***

Эндрю добавил еще сиропа к своим панкейкам, наблюдая, как Абрам убирает беспорядок на кухне. Огнетушитель так и не понадобился, но пара панических моментов во время готовки все же была. На удивление, завтрак получился съедобным, хотя Абрам что-то тихо бормотал себе под нос про американских садистов и предпочел ограничиться тостами.

Утро выдалось… хорошим.

Эта мысль удивила Эндрю, особенно после вчерашнего и того, как Абрам внезапно высказал свои мысли. Эндрю не ожидал, что Абрам решится на такой разговор, что скажет, что им нужно что-то менять в их… чем бы это ни было. Отчасти Эндрю все это время ждал, что британец в конце концов скажет “нет” и на этом все закончится. Но вместо этого он услышал: “что-то не так, и вот, что, по моему мнению, нужно сделать, чтобы исправить это ради нас обоих”. А еще: “ты ни в чем не виноват, это наша общая проблема, давай вместе решим, как все исправить”. Такие разговоры с Эндрю не происходят.

Такие люди, как Абрам, не встречаются на его пути.

Но вот он — стоит. Убирает посуду после завтрака, который приготовил для “ебаната”, с которым менее часа назад занимался фротом, а ярко-красные следы на его шее — следы от поцелуев Эндрю — ярко выделяются на его бледной коже. Когда Эндрю потянулся за еще одной порцией панкейков, Абрам поднял голову и слегка улыбнулся, несмотря на то что минуту назад сокрушался на него.

Нет, такие люди, как Абрам, не появляются в жизни Эндрю. Но, по какой-то непонятной, невероятной причине, этот идиот стоит здесь.

Би бы сказала, что нереалистично предполагать, будто мир откажет ему в таком шансе. Что он тоже заслуживает счастья, как и все остальные, а может, даже больше. А еще добавила бы (да и правда говорила это когда-то), что у него, безусловно, есть проблемы с контролем — достаточно посмотреть на то, насколько далеко он готов зайти, чтобы защитить то, что считает “своим”, чтобы уберечь свою “семью”. Би всегда настаивала, что Эндрю нужно научиться иногда рисковать и, если не отпускать ситуацию полностью, то хотя бы ослаблять хватку. Именно поэтому он не позволил словам Абрама разрушить себя накануне, именно поэтому сделал этот шаг вперед сегодня утром.

Абрам, как всегда, услышал его. Уважил его границы и не попытался их нарушить, не проверил их на прочность. И, как всегда, поблагодарил за все, что Эндрю ему “дал”. Это побуждало Эндрю хотеть большего. Это просто побуждало его хотеть, и впервые он начал верить, что этот идиот действительно оставил Чжэна в прошлом.

Так что наверняка что-то должно случиться и все испортить, да? Что-то настолько хорошее не может длиться вечно.

Эндрю доел панкейки и бросил посуду в раковину, оставив ее на Абрама. Потом слонялся по кухне с чашкой кофе, потому что… потому что сам не знал почему. Потому что Абрам был там, ел тосты и убирался. Потому что почему-то было приятно находиться рядом с ним, даже если все, что он делал, это жаловался, что заканчиваются его любимые печенья, а Абрам подкалывал его, мол, такими темпами Эндрю начнет расти вширь, а не ввысь.

Примерно в это время пришло сообщение от Брэна — он предупредил, что скоро заглянет. Эндрю был в процессе составления списка покупок, когда исполнитель вошел в таунхаус.

— О, пахнет как… но я думаю, что на завтрак не останусь, — поморщился он, войдя на кухню, доставая из кармана кожанки жесткий диск. Он сощурился, заметив засосы на шее Абрама, и бросил быструю усмешку в сторону Эндрю.

— Тебя и не приглашали, — отозвался Эндрю. — Еще пару попыток, и Абрам сможет самостоятельно готовить панкейки. Надо будет купить вафельницу — вот это будет смешно.

Абрам страдальчески покорчился, но, на удивление, Эндрю понял, что на этот раз это не было связано с шутками о готовке.

— Почему я его еще не отравил? — спросил он у Брэна.

— Да ладно, не начинай. Мы только что убрали дом после последнего тела, — пожаловался Брэн. — Хватит нас так напрягать! — его улыбка угасла, когда он подтолкнул диск, лежавший на кухонном островке. — Снова работа от Ллойда, прости.

— Снова? — холодно переспросил Эндрю. — С каких пор?

Брэн нервно рассмеялся, отступив.

— А, ну… тебя, эм, тогда не было… — Эндрю сообразил, что это произошло в день после похорон Би. — Мы кое-чем ему обязаны.

Из его слов стало понятно, что агент вытягивает из Абрама работу — потрясно.

— Вот тебе список. Принеси все, когда вернешься за диском, — сказал Эндрю, показывая на телефон, заканчивая разговор.

— Теперь понимаешь, что я говорил об угрозах? — сказал Брэн, махнув Абраму на прощание. — Пиши, когда закончишь.

Абрам просто кивнул, подключая диск к ноутбуку, а затем поставил завариваться чай.

— Тебя это не напрягает? — спросил Эндрю.

Абрам замер на мгновение, а затем кивнул.

— Это обязанность.

Не это Эндрю хотел услышать, но он промолчал и пошел разжигать огонь в гостиной, чтобы почитать. Он был только на второй главе, когда Абрам неожиданно встал, сгреб ноутбук с диском и ушел в кабинет — тот самый, который они почти не использовали. Эндрю отметил, что дверь плотно закрылась.

Нехороший знак. Эндрю дал ему еще час, затем сварил свежий чай и сделал тосты, которые принес к кабинету. Постучав пару раз, он услышал, как Абрам сказал, что можно войти.

Лицо его идиота было бледным, голубые глаза казались потемневшими, а губы распухшими, будто Абрам часто кусал их последний час. Эндрю поставил поднос с чаем и тостами на стол и облокотился на его край.

— Насколько все плохо?

Абрам потер лицо, а затем провел руками по волосам. Эндрю заметил рыжеватые корни.

— Довольно плохо, — хрипло ответил Абрам.

Эндрю на мгновение отвел мысли от его волос и предложил:

— Может, хватит этим заниматься?

— Нет, — Абрам устало улыбнулся, поднимая кружку с чаем. — Это долг, и я хочу поскорее с ним разобраться.

— Тогда поручи его кому-нибудь другому, — настаивал Эндрю, предчувствуя очередную порцию мученического бреда.

— Никто другой не сможет, — покачал головой Абрам. — И я боюсь подумать, чего еще захочет Ллойд, — он закрыл глаза и откинулся в большое кожаное кресло, на секунду показавшись заблудившимся ребенком, пробравшимся в отцовский кабинет.

Прежде чем успел себя одернуть, Эндрю провел пальцами по мягким, темным волосам, представляя их волнистые пряди каштановыми.

— Съешь этот долбаный тост, — приказал он, отпуская их.

— Да, сэр, — тихо выдохнул Абрам с легкой улыбкой.

Эндрю вышел из кабинета, закрыл за собой дверь, а затем достал телефон.

— Что на этот раз? — с легкой досадой спросил Стюарт. — Нет, мы пока не нашли Воронов, которых ты мог бы порезать.

— Какой хуйней Ллойд заставляет Абрама заниматься?

— А? — на фоне послышался приглушенный звук, будто Стюарт прикрыл трубку рукой, чтобы что-то крикнуть Дэвису. — Ллойд, да?

— Да, Ллойд. Он присылает Абраму какую-то работу, — Эндрю вышел в сад покурить, чтобы Абрам не подслушал. — И что бы это ни было, это какой-то пиздец.

Стюарт помолчал пару секунд.

— Рэм рассказал тебе, какой именно? — на красноречивое фырканье Эндрю он тяжело вздохнул. — Ладно, тупой вопрос. Подожди немного, я разберусь. То, что он помог нам, не дает ему права заставлять Рэма делать что-то такое. Вот же жадный уебок.

— Именно, — Эндрю чуть призадумался, стоит ли заводить разговор о Камило, но решил не портить настроение, пока Стюарт шел навстречу в вопросе Ллойда. К тому же, этот вопрос лучше отложить для личной встречи.

Разобравшись с этим, Эндрю вернулся в гостиную к книге, которую читал, попутно переписываясь с Ники, а потом получил пару сообщений от Рене. В какой-то момент он встал, чтобы приготовить себе перекус и заварить еще чаю для Абрама, а затем включил телевизор, чтобы посмотреть очередные “срочные новости”.

Абрам наконец закончил то, чем его занял Ллойд. Когда он вышел из кабинета, его глаза были темными, а выражение лица — понурым. Эндрю протянул ему бокал с вином до краев и удивился, когда Абрам сам попросил поцелуя — глубокого, отчаянного, больше нужного для утешения, чем для страсти. Когда их губы разомкнулись, Абрам несколько секунд держал лоб прижатым к его, прежде чем отступить.

Брэн пришел с тайской едой и продуктами, нахмурившись при виде того, как Абрам с явным отвращением передает ему диск.

— Прости, — сказал Брэн, помрачнев.

— Ты не виноват, — Абрам пожал плечами и оттолкнул контейнер с едой, но вздохнул, когда Эндрю пододвинул его обратно.

— Ешь. Я не собираюсь отвечать за то, что с тобой сделаю, если мне придется выслушивать нытье твоего дяди, — предупредил он.

Абрам бросил умоляющий взгляд на Брэна, но тот лишь усмехнулся и подлил ему вина.

— Не-а, ты сам по себе, а я пошел. У меня свидание, опаздывать нельзя, а то влипну. Давайте, — он помахал на прощание и ушел.

— Прекрасно, — вздохнул Абрам, открывая контейнер, но, попробовав несколько кусочков, он, казалось, вспомнил, что у него все-таки есть аппетит. — А ты чем занимался весь день? — спросил он после нескольких укусов.

Эндрю слегка пожал плечами, доедая спринг-ролл.

— Хочу показать тебе кое-что, когда доешь, — увидев приподнятую бровь Абрама, Эндрю лишь прищурился. — Идиот.

— Прости, не смог удержаться, — Абрам спрятал улыбку за бокалом вина, за что Эндрю без зазрения совести украл у него оставшиеся спринг-роллы — все равно он не управится с такой кучей лапши.

После ужина Эндрю долил Абраму вина, а себе взял банку мороженого и немного виски, и они прошли в гостиную, где сели на диванчик. Абрам набросил на них плед, так как руки Эндрю были заняты, и включил телевизор. Канал остался на том же спортивном, и вскоре ведущие переключились на нужную тему.

— Так что ты хотел? — спросил Абрам, подтягивая под себя ноги под пледом.

— Скоро увидишь, — ответил Эндрю, допив половину виски и отставив стакан на столик, чтобы насладиться десертом. По телевизору шли скучные новости о результатах футбольных матчей и предстоящих драфтах по экси, прежде чем, наконец, началась нужная тема.

— Сейчас весь мир экси обсуждает скандал, связанный с зависимостью многих топовых игроков, особенно выпускников Воронов. Появились компрометирующие записи нескольких игроков, включая Кевина Дэя и Джастина Уильямса…

— Блядский рот, — тихо выдохнул Абрам с ноткой удивления в голосе, подаваясь вперед. — Постой-ка, это то, о чем ты говорил? То, что собиралась сделать Стефани Уокер?

Эндрю кивнул, чувствуя что-то вроде удовлетворения.

— Кевин не мог продержаться и уикенда в универе, не нажравшись в сопли, а если еще и Воронов учесть… Удивительно, что он не словил белку до выпуска. Насколько я знаю, в профессиональной карьере ситуация не улучшилась, но кто будет обращать на это внимание, если он все еще играет и команда побеждает? — особенно когда за ним стоят Морияма.

— Хм, — Абрам откинулся на спинку диванчика, разглядывая бокал с вином. — Это серьезный удар — не нацелен только на него и не является прямой атакой на Морияма. Хитро, — он поднял бокал, подмигнув Эндрю, и немного отпил.

— Рене договорилась со Стефани, чтобы их имена вообще не упоминались ни в статьях, ни в записях, — продолжил Эндрю. Стефани только направила журналистов в нужное место и помогла найти источники, но на этом ее участие закончилось. Рене не хотела слишком глубоко втягивать мать в этот скандал. Ей просто хотелось отомстить Морияма за то, что они сделали с Би, и если при этом удастся помочь другим людям — “Натали” и “праведнице” этот расклад казался наилучшим.

Они еще несколько минут смотрели, как ведущие обсуждают “скандал”.

— Значит, ты хочешь показать, что творится у Воронов, и нанести удар по ключевым активам Морияма? — спросил Абрам.

— Это одна из целей, — согласился Эндрю. — Но я знаю Дэя, а вот это? — он кивнул на телевизор, прежде чем выключить его. — Он плохо переносит давление, если только не на поле. Рене надеется, что это закончится его отправкой в рехаб. А я буду доволен, если Морияма перестанут влиять на него хотя бы недельку-другую, — если Дэй сможет вырваться от Рико и Тэтсуи, у него появится шанс подумать своей головой.

И, возможно, услышать кое-что о своей матери.

— Кроме времени в Пальметто, он ни разу не оставался без опеки Морияма после смерти матери, — задумчиво произнес Абрам. — Было бы интересно посмотреть, как его будут разбирать по кусочкам в каком-нибудь реабилитационном центре. Хотя, уверен, место выберут сами Морияма.

— Но это все равно выдернет его из их рук хотя бы на время, — возразил Эндрю.

— Ну, посмотрим, что из этого выйдет, — Абрам фыркнул, допивая вино. — Как это обычно и бывает.

Что ж, да. Эндрю снова включил телевизор, но переключил на фильм, от которого Абрам сначала недовольно простонал, а потом усмехнулся и покачал головой. Но в итоге он остался смотреть, и к концу фильма тени в его глазах почти исчезли, и он больше не выглядел таким угрюмым.

Эндрю было интересно, что было на том жестком диске, но он не хотел портить момент, особенно перед тем, как Абрам пошел спать. Однако на следующий день он передумал, когда застал Абрама на беговой дорожке, с кругами под глазами, в поту и выглядящего так, словно еще немного — и он рухнет от истощения. Эндрю остановил дорожку и приказал ему идти в душ, и на этот раз друг послушался без возражений.

Как только Абрам вернулся на кухню, одетый в свободные хлопковые штаны и свитер, явно на несколько размеров больше, Эндрю сунул ему в руки термокружку с кофе и почти силой потащил к McLaren. Они решили уехать на весь день, чтобы никто не явился с какими-нибудь делами. Эндрю направился за пределы города, и, проехав какое-то расстояние, остановился у “драйв-тру” (все-таки, американская кухня сумела колонизировать мир), чтобы взять что-нибудь на завтрак, а затем они продолжили путь на юг. Управлять McLaren — чистейшее удовольствие, и Эндрю редко выпадала возможность так долго кататься за городом.

— Куда мы едем?

— В Брайтон, — ответил Эндрю.

— Ладно, — Абрам накрутил прядь волос на указательный палец. — Зачем?

Эндрю пожал плечами.

— Просто выбрал место, — туда можно съездить днем, да и Надав как-то раз упоминал об этом городке. — Так что было на том диске?

— Не мог подождать, пока мы зайдем в паб, чтобы спросить? — вздохнул Абрам. — Многое не могу обсуждать из-за источника. Но скажем так… ах, ебать, — он потер лицо и, ссутулившись, дал Эндрю хорошую возможность рассмотреть свои корни. О, да, кое-кто явно решил больше не заморачиваться с покраской. — Там было… будто руководство для самых пизданутых садистов, — тихо сказал Абрам; его голос звучал слишком ровно, словно для того, чтобы скрыть настоящие эмоции.

Эндрю обдумал это, обгоняя до омерзения медленный хэтчбек.

— Он заставляет тебя пересматривать записи допросов?

— Я перевожу для него, — “пояснил” Абрам. — Не знаю, откуда взялись записи, и не собираюсь спрашивать. В этом, возможно, и вся суть — они могут оказаться неофициальными, — он закрыл глаза и откинулся на подголовник. — Мы можем не говорить об этом?

Все, что Абрам делал, он делал ради семьи — чтобы защитить Хатфордов и их людей. Эндрю понимал это, потому что видел в Абраме себя. Именно поэтому ему было приятно носить герб Хатфордов, работать на семью. Они — не Морияма, у них есть границы, которые они не пересекают. Да, они лгут, крадут, убивают без колебаний, если кто-то нарушает слово или угрожает им. И Эндрю уверен, что большая часть их “морали” продиктована лишь тем, что это делает их успешными, востребованными в определенных кругах. Но ему плевать, что ими движет — важен только результат.

Хатфорды защищают Ники и Аарона. Хатфорды приняли Эндрю, дали ему работу, смысл, место для жизни. Дали ему возможность нанести ответный удар Морияма.

Хатфорды — это Абрам.

Они воплощены в этом прекрасном идиоте, который заснул по дороге в прибрежный городок, свернувшись на пассажирском сиденье спорткара Эндрю, с прядью волос, упавшей на лицо, и руками, спрятанными в нелепом свитере. Эндрю выкурил пару сигарет, наслаждаясь рычанием мотора, и ощутил странное удовлетворение. Странное, потому что оно было таким сильным из-за чего-то столь обыденного.

Они прибыли в Брайтон к позднему утру. Небо было затянуто тучами, а белые волны с ревом накатывались на пляж, словно пытаясь стереть песок с лица земли, уничтожить ее прилив за приливом. Абрам вышел на пляж с отстраненным выражением на лице, обхватив себя руками — он не взял с собой пальто, — и минуту стоял, глядя на бушующие волны, а затем нагнулся, схватил горсть песка и швырнул ее в отступающие воды. Когда он повернулся, на его лице отразилось горе, но его тут же сменил вызов, с которым Абрам и направился к Эндрю.

Он замялся на миг, стоя всего в половине расстояния вытянутой руки, и когда Эндрю кивнул, выхватил сигарету из его рук и отбросил ее, а затем наклонился для поцелуя, почти дикого в своей потребности. Его губы были холодными, волосы мягко касались лица Эндрю, словно призрачные завихрения, и хотя они были на людях, Эндрю просто запустил пальцы в эти мягкие пряди и начал отвечать на поцелуй до тех пор, пока Абрам не расслабился в его объятиях, теряя напряжение в своем стройном теле.

— Ты похоронил ее на пляже, — сказал Эндрю, когда Абрам отстранился от поцелуя, внезапно вспомнив одну из их обменянных тайн. Блять, он не подумал об этом, когда они выезжали утром.

— В Калифорнии, ночью, — Абрам слегка вздрогнул. — Не совсем то же самое, что сегодня, — потом он улыбнулся, лукаво и совершенно восхитительно. — Но мы можем попробовать повторить — может, успокоим пару призраков. Подгони-ка сюда чертову тачку, а я за бензином сбегаю.

— Только через мой, блять, труп, детка, — сказал Эндрю и оттолкнул своего идиота подальше от океана. — Я тебя скорее утоплю.

Это странное ощущение, то самое, что мучило его ранее, вернулось, но теперь стало гораздо ярче, гораздо… гораздо насыщеннее, когда Абрам засмеялся и прижался к Эндрю, чтобы согреться. Они привлекли несколько любопытных взглядов, пока прогуливались вдоль пляжа, но Эндрю заметил, что там было несколько пар — как мужчин, так и женщин, шедших рука об руку, так что люди здесь, похоже, привыкли к такому.

Они наткнулись на кофейню, где Абрам смог согреться, а Эндрю — насладиться мокко, и все стало хорошо хотя бы на время. Абрам лишь ненадолго взял телефон, чтобы написать Джейми, где они находятся, а Эндрю дождался, пока друг уйдет в туалет, чтобы быстро отправить Стюарту сообщение о том самом жестком диске.

После этого они еще немного погуляли, Абрам купил себе шарф, но отказался от новой куртки, аргументируя это тем, что у него и так полно их дома. Затем они зашли в местный ресторан на поздний ланч. Несмотря на то, что Эндрю обычно не выносил, когда кто-то находился рядом так долго, он понял, что постоянное присутствие Абрама рядом его не напрягает, особенно учитывая заинтересованные взгляды, которые на них бросали прохожие. Однако, с учетом их близости и ярких следов от поцелуев на шее Абрама, большинство быстро отводило взгляд.

Они обсуждали, стоит ли оставаться на ужин, когда у Эндрю зазвонил телефон. Он уже собирался проигнорировать вызов, но увидел незнакомый номер. Решив, что не стоит разговаривать на виду, он потянул Абрама вглубь какого-то сувенирного магазина, где собирался купить Ники какую-нибудь херь, прежде чем ответил.

— Чего тебе? — лениво спросил он, отодвинув телефон от уха настолько, чтобы Абрам мог услышать.

— О-о-о, они не шутили насчет твоих грубых манер, да? — раздался женский голос, полный чуть ли не мурлыкающей насмешки с легким северо-восточным акцентом, возможно, из Нью-Йорка или Нью-Джерси — откуда-то с побережья. — Что, Натаниэль не научил тебя манерам, Доу? Его ведь хорошо воспитывали, до того как эта сука сбежала с ним. Такой вежливый мальчик был, а не то — получил бы по лицу за грубость.

— По лицу или ножом в бок? — спросил Эндрю, одновременно обхватив шею Абрама сзади; тот закрыл глаза, словно пытаясь отгородиться от воспоминаний. Абрам вздрогнул и беззвучно произнес: “Лола”, но так и не открыл глаз.

Лола засмеялась — слишком задорно, учитывая тему разговора.

— Ну, одно другому не мешает, да? По крайней мере, так он понимал, где его место — хотя бы на время, — ее голос стал заговорщицким. — А ты пробовал? Пробовал его хлестнуть или порезать? Он такой красивый, когда плачет — особенно эти его глаза.

Острая, жгучая ярость захлестнула Эндрю при этих словах.

— Понятия не имею. Я не такой пизднутый обмудок, как ты и твой босс.

— Ой-ой, Доу, не заливай. Я же так мило поболтала с твоим фостерным братцем! — воскликнула Лола, очевидно ликуя. — Ох, что же ты с ним вытворял — такой шалун. А как представлю, что ты теперь делаешь то же самое с Младшим… — она цокнула. — Ты тоже берешься за ножи? Заставляешь его реветь перед тем, как трахнуть?

Эндрю уже собрался послать садистскую тварь на хуй, но Абрам открыл глаза и покачал головой, положив руку ему на грудь. Блять, нельзя поддаваться ярости, нельзя позволить ей втянуть его в какую-нибудь глупость. Лола специально старается вывести его на что-то необдуманное, потому и начала упоминать Дрейка и говорить о том, что Эндрю якобы насилует Абрама.

Вместо того чтобы поддаться гневу, Эндрю притянул Абрама ближе, склонил голову так, чтобы их лбы соприкоснулись, и усилием заставил себя подавить ярость.

— Ты что, дрочишь на такое? О, уверен, что да. Может, дать тебе минутку? Скажи, когда будешь на грани, и я начну рассказывать, как приятно мне было разделывать ту вороновую падаль. Быстрее кончишь.

Лола на мгновение смолкла, а потом раздалась смехом.

— О, теперь я понимаю, что Младший в тебе нашел. Неплохо, Доу, очень даже неплохо. Ну, если уж мальчишке приходится быть чьей-то сучкой, то пускай твоей. Он мог бы выбрать кого и похуже.

— Будто меня ебет твое мнение, — произнес Эндрю совершенно ровным тоном. — Так что, у этого разговора есть какая-то цель, кроме как потратить пять минут моего времени?

— Ну-ну, разве нам не весело? — когда Эндрю промолчал, Лола вздохнула. — Ох, ты разбиваешь мне сердце, лапуль.

— Назовешь меня так еще раз, и я разобью тебе не только сердце, — пообещал он.

— Кажется, ты мне нравишься, — заявила Лола, а Эндрю с трудом сдержался, чтобы не содрогнуться от отвращения. — Ладно, пора перейти к делу. Ты же понимаешь, что сделал неправильный выбор, да? Серьезно, Хатфорды? Ты выбрал команду лузеров. Мы ценим твою преданность Натаниэлю, но он у Хатфордов долго не задержится. Это не его судьба, так сказать. Он — Веснински и товар для обмена.

— Я его не предам, так что отъебись, — вымучил из себя Эндрю.

— Да какое там предательство? — быстро возразила Лола. — Эй, просто выслушай меня, ладно? Мы все можем остаться в выигрыше. Ты можешь оставить Младшего себе, и больше не будет таких “несчастных случаев”, как с той бедной женщиной… как же ее там.

Эндрю не поддался на провокацию и не назвал имя Би.

— Будто тебе, суке, можно доверять.

— Ах, лапуль, я хотя бы никого из себя не корчу, — промурлыкала Лола. — И скажу тебе прямо: отдай нам Младшего, или ты сам и твой дорогой педиковатый кузен подохните.

Эндрю нарочно помолчал несколько секунд, а Абрам снова закрыл глаза. Лола на том конце сети хихикнула.

— Но не нужно быть такими злыми, правда? Как я уже сказала, ты сможешь оставить Младшего себе — продолжишь с ним нянькаться, трахать, пока он рыдает, или еще что делать, раз он тебя так зацепил. Просто он займет “правильное” место, а его отец преподаст ему несколько новых уроков. Уверена, после них с ним станет еще веселее.

Эндрю постукивал пальцами по телефону, стараясь справиться с очередной волной гнева.

— Мне не… мне нужно идти, — сказал он с притворной поспешностью, затем завершил вызов и сунул телефон во внутренний карман пальто. Одной рукой он обнял Абрама за шею. — Ну?

Абрам вздрогнул — то ли от прикосновения, то ли от разговора с Лолой. Эндрю подозревал, что скорее от второго.

— Прошло лучше, чем я думал, если честно. Я ожидал открытых угроз.

Да, угрозы были прямо-таки эфемерными.

— Эта Лола прямо “чудесная” женщина.

— Можно и так сказать, — Абрам усмехнулся, но звук вышел натянутым и слабым. — Если ты наглухо отбитый.

— Именно. Поехали, — сказал Эндрю, хватая самую уродливую вещь, которую только смог найти — куклу, сделанную из ракушек. Он кинул деньги на прилавок, и они вышли из магазина. Сев в McLaren, он чуть поддал подогрев сиденья Абрама. Они молчали, пока не выехали на трассу, и только потом возобновили разговор: — Смотрю, она обожает бить по слабым местам.

— В этом вся Лола, — отозвался Абрам. Сейчас он выглядел очень юным и потерянным, с тенями под глазами и болезненным выражением на лице. — Оставляет синяки там, где их не видно, но где больнее всего — на руках, ногах, под одеждой. Выставляет подножки, чтобы ты упал и разбил что-нибудь, а потом тебя еще и обвинили в неуклюжести, — он передернулся и еще сильнее съежился в своем свитере, словно попытавшись стать как можно меньше, что, наверное, оказалось подсознательной реакцией, сообразил Эндрю. — Таскает за волосы, чтобы ты закричал, когда надо молчать.

— Сколько тебе было? — Эндрю уже знал, что ему не понравится ответ, но ему нужно было понять, насколько ужасным было то, что делала эта тварь, если он собирался с ней разделаться.

— Я… я не помню, — Абрам провел руками по лицу, пряча их в рукавах свитера. — Может, три? Первые год-два мать пыталась держать всех подальше от меня, но как только я начал ходить, я стал мишенью. Чем старше я становился, тем хуже были эти “шалости”, а потом отец отдал меня ей, чтобы она научила меня обращаться с ножами.

Но Мэри Хатфорд не сбежала до тех пор, пока “Натаниэлю” не исполнилось десять. Какого хуя.

Руль под пальцами Эндрю тихо заскрипел, и он ослабил хватку.

— Чего мне от нее ждать? Если она снова позвонит?

— Манипуляций — очень много манипуляций. И надавить на больное она тоже не забудет, — объяснил Абрам, звуча так же измученно, как и выглядя. — Если она не сможет зацепить тебя с одной стороны, то попробует с другой.

— Как неожиданно, особенно учитывая, что это она послала Дрейка, — Эндрю почувствовал очередной всплеск ярости, вспомнив, как эта тварь говорила о Дрейке, как сравнивала их, как намекала, что Эндрю якобы пользуется Абрамом так же.

Кстати об этом…

— Эй, ты уверен, что с этим справишься? — спросил он, снова положив руку Абраму на затылок. Несмотря на тепло в машине и длинные волосы, кожа его шеи была холодной и липкой. — Тебе не обязательно соглашаться, — с его планом.

Абрам дергано повернулся к Эндрю с натянутой, явно фальшивой улыбкой.

— Да, все в порядке.

— Чушь, — рявкнул Эндрю, переполненный гневом. — Просто скажи “нет”, и мы придумаем что-то еще, — есть и другие способы добраться до тех, кто выше по рангу, чем те, кого Морияма и Веснински уже сюда отправляли.

— Нет… эм, я не о том, что не справлюсь, — выпалил Абрам, закрыв глаза. — Я справлюсь, — он все больше замыкался в себе. — Я не позволю им так легко отделаться, не позволю угрожать тебе и Ники. Просто… — он не договорил — только сильнее съежился, обхватив подтянутые к груди ноги руками.

Он выслушал весь тот бред, что наговорила Лола — о том, что он собственность Морияма, что в конце концов снова окажется в руках отца. И на это наложились все ужасы, которые Лола уже причинила ему.

Эндрю, понимая это, свернул на ближайший съезд и остановился на заправке, где достал телефон, чтобы найти сносный отель.

— Эм, что ты делаешь?

— Сегодня домой не возвращаемся, — объяснил Эндрю, запоминая маршрут. В Брайтоне выбор отелей был бы лучше, но они определенно будут в большей безопасности в менее населенном месте, вроде Льюиса. Определившись с целью, он направился к ней, а Абрам продолжил смотреть на него, как на поехавшего.

По дороге они зашли в магазин, чтобы купить самое необходимое: туалетные принадлежности, нижнее белье и футболки для сна. После они зарегистрировались в гостинице — скорее в уютном варианте типа “постель и завтрак”. Они немного выделялись на фоне остальных гостей с их McLaren и тем фактом, что вдвоем заселялись в один номер — причем номер с одной кроватью, хотя в нем был и диван. Эндрю решил, что потерпит и поспит на диване одну ночь. Комната была далеко не так роскошна, как их обычные отельные номера, но в глазах Абрама больше не осталось тех потерянных, измученных нот, так что Эндрю счел это компромиссом.

— Зачем мы это делаем? — спросил Абрам, когда они сбросили свои покупки и направились ужинать в местный ресторанчик.

— Потому что, мне кажется, нам обоим нужен перерыв. Ты правда хочешь сейчас возвращаться домой?

Абрам покачал головой, и на этом тема себя исчерпала. Ужин в итальянском ресторанчике оказался очень вкусным, и Абрам даже улыбнулся, когда Эндрю слямзил себе весь чесночный хлеб. Они поделили бутылку вина и купили еще одну, чтобы взять с собой в номер.

Как только они вернулись в отель, Эндрю получил несколько тревожных сообщений — все с вопросами о том, где он и когда собирается вернуть “Рэма”. На это он ответил коротко: “похитил вашего ненаглядного Рэма, хотите его вернуть — присылайте последний P1”.

Реакции на это сообщение оказались довольно интересными, хотя ответ Стюарта был в основном бессвязным.

— Что, блять, такое Гретна-Грин? — спросил Эндрю, пока Абрам разливал вино.

— А? Почему спрашиваешь?

— И Джейми, и Дэвис спрашивают, не отвез ли я тебя туда.

— О господи, блять… — Абрам зажмурился и прижал ладонь ко лбу, явно страдая, а затем схватил бокал вина и начал хлестать его, словно воду. Поняв, что это плохой знак, Эндрю залез в интернет, чтобы выяснить, что это за место, и заодно взял бутылку, чтобы Абрам не вылакал все вино в одно лицо.

Он намерился навалять им всем, когда вернется в Лондон.

— Почему люди так любят во все лезть? — пробормотал Абрам, усаживаясь на диван рядом с Эндрю. — Ну почему?

Потому что они — его семья, и, как правило, у них на это бывали веские причины. Но Эндрю лишь пожал плечами и отпил вина.

— Ебанат, — буркнул Абрам, привалившись к Эндрю и закрыв глаза.

Эндрю позволил ему немного полежать, а потом слегка повел плечом.

— Если собираешься спать, иди в кровать.

— Не хочу, — пробормотал Абрам.

— Ты не ребенок, — спокойно отозвался Эндрю, — а я не мебель.

Абрам вздохнул и выпрямился.

— Ты ложись в кровать, — он потер глаза, под которыми темные круги только подчеркивали яркость голубых радужек. Эндрю, к своему удивлению, вдруг представил, как Абрам выглядел бы в клубной одежде — весь в черном, в облегающем, с подведенными глазами. Эту мысль точно не следовало задерживать в голове, когда Абрам был настолько уставшим. — Я пока не хочу спать.

Скорее, Абрам был в пяти минутах от того, чтобы вырубиться, просто не хотел сталкиваться с тем, что ждет его во сне. С кошмарами, которые ему обеспечили Ллойд и Лола.

Несмотря на то, что Эндрю был должен Абраму за правду, учитывая, что тот рассказал ему ранее, он отставил бокал вина и немного развернулся, чтобы лучше видеть своего идиота.

— Больше не красишь волосы?

— А вечер становится все лучше и лучше, — простонал Абрам, откидывая прядь волос с лица. — Почему я должен на это отвечать?

— Потому что я лягу с тобой в кровать на какое-то время, — предложил Эндрю, слишком хорошо зная, что такое ночные кошмары. — Но не на всю ночь, — он потер повязку на левом предплечье. — Думаю, ни один из нас не хочет, чтобы его случайно ударили или пырнули во сне.

Абрам поморщился, но все же кивнул.

— Ладно, — он глубоко вздохнул, словно собираясь с духом. — Ты был прав насчет волос. Я правда боялся выглядеть как отец. Но я решил, что больше нет смысла убегать от этого.

Эндрю обдумал его слова.

— И все?

— Какой же ты тяжелый, — пробурчал Абрам, прикрывая глаза рукой, будто они его беспокоили. — Я обрел здесь дом. И чтобы его не потерять, мне нужно… наверное, признаться себе в некоторых моментах. Это один из них, — он указал на свои волосы.

И это логично: Абрам никогда не смог бы чувствовать себя комфортно, если бы не мог спокойно смотреть в зеркало. Но Эндрю казалось, что это еще не все.

— Это как-то связано с тем, что было тогда, вечером? Между нами? — он заметил рыжеватые корни именно в тот момент.

— Да, — ответил Абрам, не отводя взгляд. — Я всегда боялся стать таким, как отец, но никогда даже не задумывался, как сильно на меня повлияла мать, — он отвел глаза и начал тереть левое запястье. — Она… я всегда должен был ее слушаться. Если бы я ослушался, это могло бы привлечь к нам внимание, поставить нас под угрозу. Это гораздо глубже, но я не думаю, что это хорошо — быть похожим на нее, на того, кем она меня воспитала.

Эндрю не собирался спорить с этим, даже если сам невольно вызвал в Абраме эту сторону. Было бы неплохо узнать об этом раньше, но тогда и без вмешательства Мэри Хатфорд все было сложно.

— Не молчи в следующий раз. Если будет следующий раз, — он встал, а затем усмехнулся, поднимая Абрама на ноги. — Зная все твои проблемы, он наверняка будет.

— Ты специально так ебанатишь, коть? — выдал Абрам, но все равно позволил отвести себя в спальню и усадить на кровать, пока Эндрю ушел в ванную умыться и переодеться. Чуть позже, сделав то же самое, Абрам залез под пуховое одеяло, а Эндрю завернулся в покрывало, лежавшее в изножье кровати.

Абрам заснул через несколько минут, измученный бессонницей и недавними событиями. Но у Эндрю ушло больше времени, чтобы отключиться; даже так, он удивился, что заснул рядом с другим человеком. Примерно на середине ночи он проснулся, заранее укутавшись в покрывало так, чтобы у него не получилось сразу отбросить его, если он вдруг забудет, где находится. В этот момент Абрам тоже зашевелился. Эндрю велел ему снова заснуть, что Абрам и сделал, не размыкая губ, а сам Эндрю перебрался на диван. На этот раз уснуть было сложнее, но дверь в спальню он оставил открытой, и, насмотревшись на спящего Абрама, тоже провалился в сон.

На следующий день все стало лучше. Абрам уже не был так измучен, некоторые его демоны отошли на второй план, если не исчезли вовсе, а у Эндрю снова появилось это странное чувство удовлетворенности, когда Абрам потащил его за кофе и пончиками перед отъездом из Льюиса. Все, что было нужно Эндрю, — это время от времени бросать взгляд влево, на коробку с пончиками на коленях Абрама и легкую улыбку на лице своего идиота, пока они ехали по шоссе на McLaren.

Естественно, Стюарт ждал их в таунхаусе и тут же начал усиленно квохтать над Абрамом, как только они вышли из гаража. Эндрю готов был поклясться, что тот проверил, не появилось ли у племянника обручального кольца, и явно не обрадовался следами от уже исчезающих засосов. Все это время Дэвис только и делал, что хохотал.

— Я в порядке, — повторял и повторял Абрам, с каждым разом звуча все натянутее. — Нам просто нужно было проветриться.

— В следующий раз отвезу тебя в Голуэй или еще куда-нибудь, только позвони, — сказал Стюарт. — Ты точно в порядке? Ешь нормально? Спишь достаточно?

Абрам махнул на него рукой, перестал что-либо объяснять и просто вышел из кухни, направившись к лестнице.

— Блять, — выругался Стюарт, а затем резко повернулся к Эндрю. — Слушай, что бы ты там, блять, не замышлял…

Эндрю вытащил нож, и Дэвис моментально перестал ухмыляться, а Стюарт отступил на шаг.

— Во-первых, твой племянник несколько часов просматривал записи допросов, настолько жесткие, что они могли вызвать у него кошмары. И я о сценах похуже, чем просто пытки водой или “художественная” резьба по живому телу, — напомнил Эндрю. — Я хотел вывезти его из Лондона на случай, если Брэну снова придется притащить еще один ебаный жесткий диск. Я пытался сказать тебе это вчера.

Стюарт кивнул, сдержанно, но понимающе.

— Хорошо, это логично. Но зачем было на ночь оставаться?

— Потому что перед тем, как мы уехали из Брайтона, мне позвонила Лола Малькольм, — сказал Эндрю, заметив, как напрягся Дэвис и как вспыхнула ярость в серых глазах Стюарта. — Если коротко: она ожидает, что я сдам Абрама, чтобы спасти свою с Ники шкуру. Думаю, пора начинать разрабатывать план.

Стюарт резко перевел взгляд на Дэвиса, который тут же достал телефон.

— Хуева туча наших людей уже присматривает за твоей семьей, но мы предупредим их о новой угрозе, — сказал Стюарт.

Эндрю кивнул, выражая признательность.

— Эта прокаженная, психованная тварь серьезно думает, что ты просто отдашь ей Абрама? — спросил Дэвис, не прекращая набирать сообщение.

— Ну, я как бы не отдам его, а перейду на их сторону, а Абрам будет моим бонусом за “трансфер”, — объяснил Эндрю. — По крайней мере, именно это она предлагает. Ожидаю, что она перезвонит в любой момент.

Отвращение исказило лицо Дэвиса, а ненависть на мгновение скривила лицо Стюарта до настоящей маски ярости.

— Ты… Если бы ты действительно это провернул, я бы с удовольствием тебя освежевал и развесил твои останки на твоей любимой, злоебаной тачке, но да — с этим можно работать, — признал Стюарт.

— Отлично. А теперь убирайтесь из моего дома и держите этого еблана-шпиона подальше от Абрама, — потребовал Эндрю.

Стюарт, конечно, не мог не показать свою грубость жестом, но все же надел пальто и направился к выходу, понимая, что лучшим решением будет дать племяннику время остыть. Дэвис закончил отправлять сообщения и, качая головой, сказал Эндрю:

— Тебе точно нужно поработать над отношениями с родственниками.

Он еле успел увернуться от летящего ножа.

Когда все наконец утихло, Эндрю ощутил странное, но приятное чувство покоя. Чувство “дома”. Он принял душ, переоделся в чистую одежду и взял мороженое, принявшись просматривать сообщения на телефоне. Рене сообщила, что их план по выводу Кевина из игры продвигается, и пресса уже взялась за многих Лисов, расспрашивая их о его пьянстве. Ники тоже писал, спрашивая, можно ли говорить о проблемах Кевина с алкоголем, и упомянул, что Аарон тоже вышел на связь, пытаясь выяснить, что, блять, за шумиха вдруг поднялась вокруг Дэя, почему на него все давят и зачем его затащили на похороны Бетси Добсон (вероятно, благодаря “дорогой” Кейтилин), в то время как Эндрю даже не удосужился прийти.

Эндрю велел кузену говорить, что угодно, в пределах разумного — без истерик, упоминаний его самого и, конечно, каких-либо упоминаний о Морияма. А самого Аарона можно просто послать на хуй. Этот мудак теперь вдруг захотел поговорить? Слишком, слишком поздно. Особенно когда дело касается Эндрю.

На этот раз Ники даже не попытался спорить — вероятно, догадался, что лучше оставить Аарона в неведении и как можно дальше от всего этого. Он вернулся к работе, отправив Эндрю сообщение о том, что второй секси сосед тоже переехал в их дом, отчего он чувствует себя максимально защищенным, хотя сердце и трепещет. Ах да, и если такие телохранители работают на семью Абрама, то почему самому Абраму так не повезло с Эндрю?

Эндрю послал его и пожелал умереть мучительной смертью.

Через какое-то время Абрам спустился вниз, одетый в очередной безразмерный свитер, который Эндрю сразу захотелось стянуть, оголить плечи и провести руками по крепким мышцам под тканью и… блять. Он напрочь забыл про свою злость на Ники, про мониторинг новостей о Кевине и про все остальное, сосредоточившись на одном — затаскивании Абрама на диван и избавления его от этого долбаного свитера.

На этот раз Эндрю позволил Абраму снять свой свитшот, позволил потрогать себя выше пояса, пока они дрочили друг другу. Он все ждал, когда это станет “слишком”, когда почувствует отвращение и страх вместо желания и удовольствия, которые вели его дальше — к касаниям, поцелуям и толчкам. Но пальцы Абрама были такими нежными, почти неуверенными; руки обнимали плечи, но ослабляли хватку при малейшем движении или вздрагивании. Не было ни намека на ограничение или обладание — только на благоговение и удовольствие.

Кончив, Эндрю на несколько секунд уткнулся головой Абраму в шею, наслаждаясь тем, как чужие пальцы мягко поглаживали его волосы и дразняще вырисовывали узоры на спине. Затем медленно выдохнул и поднялся на левый локоть, вытирая правую руку о плед. Абрам опустил руки на свою грудь.

— Так… пицца на ужин? Брэн купил все ингредиенты, чтобы мы могли сами ее сделать, — предложил он.

Эндрю обдумывал идею, натягивая штаны, чтобы пойти наверх и принять еще один душ.

— Пойдет.

— Хорошо, — Абрам улыбнулся, ожидая, пока Эндрю встанет с дивана, а потом, просто завернувшись в плед, собрал одежду с пола и пошел с ним наверх, чтобы тоже принять душ.

Эндрю едва разложил начинку по своей пицце, когда его телефон зазвонил — опять “незнакомый” номер. Показав Абраму, чтобы тот был потише, он ответил.

— Что на этот раз, блять?

— Все еще не научился манерам, Доу? Ты упрямый или просто грубый? — проворковала Лола своим раздражающим голосом.

— И то, и другое, — сказал Эндрю. — Чего тебе?

— Я так понимаю, Младший не рядом?

— Дуется в своей комнате. Иначе я бы с тобой не говорил, верно? — Эндрю облокотился на столешницу, пока Абрам наливал виски; он немного удивился, что друг не налил еще и джина.

— Раньше он часто так делал, когда жил здесь. Этот тихий маменькин сынок. Как хорошо, что эта сука сдохла. Она ужасно на него влияла, — сказала Лола. Эндрю порадовался, что не дал Абраму подслушать этот разговор. — Ты обдумал мое предложение?

— Признаюсь, у меня есть сомнения. Что помешает вам убить меня после того, как я отдам вам то, что вы хотите? — спросил он, беря со столешницы ломтик халапеньо.

Лола рассмеялась.

— Мы не разбазариваем таланты.

Эндрю фыркнул.

— Я стачивал свои ножи о ваши “таланты”, или ты уже забыла?

— Ох, лапуль, ты имеешь в виду таланты Морияма. Или точнее — Тэтсуи, — с наигранным ужасом в голосе ответила Лола. — Он действительно не уважает хороших работников, клянусь! Но Натан? Натан знает цену умному и безжалостному человеку.

Эндрю принял виски от Абрама, лицо которого стало нарочито бесстрастным с тех пор, как начался звонок.

— А что насчет преданности?

— Ты все равно останешься верен, по-своему. Для Младшего будет лучше, если он присоединится к нам сейчас, пока игра не стала по-настоящему грязной, — объяснила Лола. — Приведи его к нам сейчас, и он не пострадает слишком сильно.

Эндрю едва не швырнул стакан, но вовремя поставил его на столешницу.

— “Не слишком сильно” — это насколько?

— Ну, ему все же придется усвоить урок, — промурлыкала Лола. — Есть поступки, которые не прощаются. Но многое из его “плохого поведения” мы спишем на то, чему его научила эта сука и ее семья. Это если он появится сейчас. А если все затянется, то у Натана уже не будет возможности влиять на то, что случится с его мальчиком. Тогда он окажется в руках Рико, и я сомневаюсь, что ты желаешь такого своему дорогому “Абраму”.

— Мне нужно подумать, — холодно произнес Эндрю, хотя внутри клокотала ярость при одной только мысли, что Натан Веснински или Рико притронутся к Абраму.

— Не затягивай, — впервые голос Лолы лишился приторных ноток. — Я серьезно, у Натаниэля не так много времени, чтобы получить хоть какое-то прощение. Как и у тебя с твоим кузеном. Подумай об этом, Доу, — сказала она и повесила трубку.

Он едва успел положить телефон, не разбив его о мраморную столешницу, после чего схватил стакан и залпом выпил виски. Все это время Абрам смотрел на него, почти не моргая.

— Настолько плохо?

— Думаю, будет еще один звонок, в котором я “соглашусь”, — предупредил он друга. — Все начнет происходить очень быстро, — он отставил стакан и посмотрел на Абрама. — Ты можешь отказаться.

Абрам на мгновение замялся, прикусив нижнюю губу, а затем подошел ближе. Эндрю немного раздвинул ноги, чтобы он встал между ними, и обвил руками его бедра.

— Я это сделаю, — сказал Абрам тихо, но твердо. — Они и так нас уже измучили. Пора ответить им той же болью.

— Мы не знаем, кого они пришлют или что потребуют, чтобы доказать, что это не обман, — продолжил Эндрю. — Ты сам слышал, что она думает обо мне и наших отношениях, — он сжал руки на бедрах Абрама. Есть вещи, на которые он готов пойти, чтобы доказать, что он правда “предатель”, но предел все же существует. — Возможно, мне придется тебя немного побить.

На это Абрам выдавил легкую саркастическую улыбку. Он поднял руки в неозвученном вопросе, а затем, получив кивок, положил их Эндрю на грудь.

— Наконец-то получишь премию, да.

— Непременно отложу этот день в памяти, — ответил Эндрю, проведя рукой по спине Абрама и запустив пальцы в его волосы, чуть выше шеи. — Мы все заранее продумаем.

— Хм, — Абрам прикрыл глаза, слегка запрокинув голову. — Нужно, чтобы все выглядело убедительно. Если не будет, они сразу что-то заподозрят, — он приоткрыл глаза. — А нам это ни к чему. Тебе придется зайти далеко, чтобы это сработало.

Эндрю уже спрашивал Абрама, как у него с актерскими способностями, но в этом плане понадобится и его собственное мастерство. Ему придется притворяться, что он делает то, чего никогда бы не сделал добровольно, что нарушает его слово. Ему придется изображать предательство — предательство того, кого он поклялся защищать. Хотя, на самом деле, притворства там не будет. Судя по тому, что он узнал о Лоле из их разговоров и рассказов Абрама, она заставит его причинить Абраму боль, чтобы доказать верность. — Мы можем…

— Я доверяю тебе, — перебил Абрам, прежде чем Эндрю успел предложить отказаться от плана. — Я доверяю тебе, — повторил он. — Лучшего шанса заполучить кого-то важного из их людей у нас не будет.

От этих слов у Эндрю перехватило дыхание. Его пальцы сильнее сжали волосы Абрама, а рука крепче обняла его за талию, прежде чем он заставил себя расслабиться. Но Абрам не отстранился, не вздрогнул — просто продолжал стоять, глядя на Эндрю с каким-то непостижимым выражением, которое вновь пробудило то странное, не совсем понятное чувство удовлетворенности.

Вот почему Эндрю подпускает его так близко, почему каждый раз возвращается, несмотря на все ошибки и проблемы между ними. Из-за этого “я доверяю тебе” и бесконечных “спасибо”. Из-за пиццы, которую сейчас нужно будет приготовить, и всех тех завтраков, несмотря на ругань, грохот сковородок и визг пожарной сигнализации.

Потому что Абрам делает все возможное, чтобы превратить то, что когда-то пугало его самого, в дом — и делает Эндрю частью этого. Эндрю, у которого до этого момента никогда не было настоящего дома, где он мог бы просто побыть собой. Ники пытался создать его в Колумбии, но всегда между ними и Аароном стояла Тильда, всегда были секреты, и Кевин толкал Эндрю к тому, чего он никогда не хотел.

Теперь Эндрю собрался сделать хоть что-нибудь, чтобы защитить то, что здесь обрел.

— Будь готов, что твой дядя чуть инфаркт не схватит, когда увидит тебя после всего этого. И если он начнет на меня гнать — я его пырну.

Абрам выдавил из себя напряженный смешок.

— Ох блять, может, нам и правда стоило повременить с поездкой. По-моему, нам придется уехать снова после всего этого, — он потер глаза. — Он будет невыносим.

Это еще мягко сказано. Эндрю позволил себе всего на секунду погрузиться в мрачные мысли о Стюарте, прежде чем оттолкнул идиота.

— Есть хочу.

— Почему я один тут умею пользоваться духовкой? — пожаловался Абрам, даже несмотря на то, что уже направился к пицце, которая дожидалась его на столешнице.

— Разве тебе не нравится чувствовать себя полезным?

— Не так сильно, как я бы хотел увидеть, как ты наконец хоть что-то сделаешь, — пробурчал Абрам, ставя пиццу в духовку.

— Похоже, прикидываться, что я тебя избиваю, будет не так уж сложно, — сказал Эндрю, наполняя стакан виски, и не удивился, когда пришлось поглазеть на чужой средний палец.

Он пил, пока Абрам разбирался уже со своей пиццей, а затем они сели есть и обсуждать, что Абрам готов вынести, чтобы убедить людей своего отца, что Эндрю действительно меняет стороны. Как и ожидалось, Абрам готов был вытерпеть многое, что не касалось переломов или непоправимых увечий. Оба понимали, что ни о каком насилии без согласия не может быть и речи, и что они могут дойти лишь до определенной черты, особенно если Лола или кто-то из людей Веснински действительно считает, что Эндрю и так побивает Абрама.

— Ты должен помнить, с кем имеешь дело, — объяснял Абрам. — Мой отец и его люди используют страх и боль, чтобы держать территорию под контролем. Почему, думаешь, он выбрал именно такие виды оружия? — он посмотрел на кусок своей пиццы, а затем отложил его в сторону. — Потому что это впечатляет, когда видишь, как он размахивает топором или тесаком. Когда Лола или Планк достают ножи, хотя пистолет был бы быстрее и проще, — он поежился и потер шрамы, скрытые под свитером. — Они будут присматриваться, такой ли ты, как они. Смогут ли они иметь с тобой дело на их же уровне. Судя по тому, как ты реагировал на последние угрозы, они думают, что ты подходишь. Но они захотят убедиться окончательно.

Эндрю взял отложенный кусок пиццы.

— Они ждут, что я проявляю “психовские” замашки, как они? Они еще не все видели.

— Как же это успокаивает. Но объясняться, что у нас в мусоре, все равно придется мне, — сказал Абрам, подперев подбородок ладонью. — Ты не думал, что тебе стоит сократить количество сахара? Может, сменить рацион на что-то полезнее? Вдруг это чудесным образом повлияет на твою личность.

— Тронешь мои углеводы, и сам окажешься в мусоре, — пообещал Эндрю.

— О да, вы там точно поладите, — Абрам закатил глаза и сел прямо. — И зачем я вам там вообще нужен?

— Потому что ты мой подарок на знакомство, детка. Что-то вроде “приятно познакомиться, извините за кровь в затирке”, — пояснил Эндрю.

— А, ясно, за их затирку ты беспокоишься. Вот оно как. Ну все, искра между нами точно погасла, коть.

— В гостиной все еще есть огромный камин, — предложил Эндрю, подбираясь к очередному куску пиццы. — Можешь уютно устроиться в нем, а я подкину дровишек, чтобы ее разжечь.

— Ты точно впишешься, “лапуль”, — проговорил Абрам, перейдя на американский акцент. Эндрю замер, уставившись на него на несколько секунд, пока тот спокойно занимался мытьем посуды. Это было… что-то новенькое. Эндрю не был уверен, понравилось ли ему.

Он доел пиццу, обдумывая это. Затем встал и бросил грязные тарелки в раковину, чем вызвал недовольный вздох и язвительное замечание от Абрама. Возвращение к привычному состоянию вещей — это хорошо. Эндрю достал мороженое и включил фильм, чтобы вместе провести вечер за просмотром.

И убедил себя, что это приятное теплое чувство в груди — не что иное, как изжога.