Белла

      Белла никогда ещё так много не чувствовала. Казалось, что на нее одновременно навалились эмоции, которые она копила всю свою жизнь. И теперь они затопили ее, накрыли волной всепоглощающего цунами. Когда она сделала первый глоток крови, пришел дивный восторг, наслаждение, эйфория. Она поняла, что именно этого ей и не хватало, вот тот кусочек, который отломился и никак не хотел вставать на место. После второго глотка наступило чувство вины. Она пила человеческую кровь, это было неправильно, нечестно. Но Белла продолжала пить, потому что жажда и волны эйфории были сильнее всего. Она пила, переполненная чистым удовольствием, пока под веками мелькали лица Эдварда, Карлайла, Эсме, даже Рене и Чарли. Почему-то Белле представлялось, что они смотрели на нее осуждающе, и она сама испытала жгучее чувство отвращения и стыда.

      Удовольствие и стыд.

      Постыдное удовольствие.

      Омерзение и величайшее наслаждение.

      Омерзительное наслаждение.

      Она никак не могла отделить одно от другого. Будто в ней жили две, три, нет, десятки Белл, каждая из которых испытывала свою особенную эмоцию. Ее раздирало на рваные куски и собирало обратно, и так повторялось каждую секунду. Она могла удивляться и любоваться мельчайшими пылинками в воздухе, словно крошки-эльфы танцевали в этой убогой комнате, и при этом мучиться сомнениями, правильно ли она поступила, выпив кровь.

      Надо было сконцентрироваться на чем-то одном, как сказал Деймон. Страх, ненависть, любовь… Белла зацепилась за последнее. Ну конечно, любовь! Эдвард! Он всегда был ее спасением. Все, что она когда-либо чувствовала к нему, всплыло на поверхность, и ей тут же захотелось кинуться из номера прочь, чтобы упасть в его прекрасные холодные объятия. Но эту испуганную и потерянную Беллу тут же вытеснила другая, смелая и любознательная, которая не желала идти к Эдварду, вечно трясущемуся над каждым ее шагом. Она хотела познать все свои возможности: прыгнуть с самого высокого небоскреба, опуститься на океанское дно, прочитать на скорость все книги в библиотеке Конгресса… А рядом с ней уже маячила третья, уверенная и решительная, которая жаждала посмотреть в глаза своему возлюбленному и показать, на что она теперь была способна. Эта Белла очень хорошо помнила, как Эдвард ее бросил, и не забыла всю боль и обиду, что ей пришлось пережить. Она хотела, чтобы он тоже прочувствовал на своей шкуре, каково это быть брошенным, словно ненужная вещь. Эта Белла не испытывала никакой любви к нему, зато отлично могла ненавидеть.

      Она не знала, что в ней, обычной и заурядной, была такая глубина, такая бездна. А сейчас она с разбегу нырнула в океан своих эмоций и чувств и не знала, как выплыть. Слезы и смех душили ее одновременно. Она даже не представляла, что могла так рыдать, навзрыд, громко, словно разбивала вдребезги стекло своей жизни. Белла не знала, что была способна на слезы. Вообще-то, она не думала, что вообще умела это делать. Она не плакала, когда ушел Эдвард, когда все Каллены исчезли из ее жизни, будто их и не было. Кричала, стонала от фантомной боли в груди, часами пребывала в трансе, пялясь в одну точку, но никогда не плакала, нет. А сейчас не могла остановиться, будто она копила слезы все это время, чтобы выплеснуть их и, наконец, освободиться.

      А еще она не ожидала, что могла так смеяться, раскатисто и со вкусом. Она смеялась над своими глупыми переживаниями о том, что она не ровня Эдварду. Ведь теперь это было не так. Теперь она была даже лучше. Она веселилась при мысли о том, что может делать все, что угодно, что захочет, и еще немного больше. Она смеялась над самой жизнью, которая расставила все фигуры на шахматной доске так, как никто из них, наверное, не мог предположить. И все планы и мечты Беллы испарились, словно дым.

      В ее голове смеялись и плакали разные Беллы, оглушая какофонией своих эмоций, и она не могла понять, которая из них она, настоящая. Злая или добрая? Любила или ненавидела? Радовалась или грустила? Вскоре Белла почти оглохла от своего смеха сквозь слезы и внутреннего фейерверка чувств. И в этот момент где-то в самой глубине своего я она обнаружила это место. Там было тихо и спокойно, там было хорошо. Она осторожно заглянула туда, на краткое мгновение погрузившись в благословенную тишину, но тут же вернулась обратно в оглушающую карусель своего сознания. Она испугалась того тихого места, потому что за спокойной тишиной не было больше ничего. Пустота и вакуум. Абсолютное ничто. Она испугалась, что, оставшись там, потеряет в этой пустоте и себя. И все же Белла запомнила этот странный уголок пустой тишины в своем сознании, надежно заперев туда дверь, но не выбросив ключ.

      Белла даже порадовалась, что Деймон вылил на нее ведро холодной воды. Это ненадолго помогло утихомирить ее разбушевавшийся мозг, пока она считала стекающие капли воды с волос и ловила весь спектр ощущений на своей чувствительной коже. Но вот Деймон кинул ей телефон и сказал делать, что пожелает. Но проблема была в том, что Белла не знала, чего ей хотелось. Она желала прыгать от радости и тихо продолжать сидеть, никуда не двигаясь. Ей хотелось поскорее вернуться домой и убежать на край света, подальше отсюда. Белла растерянно смотрела на телефон, даже не в состоянии решить: звонить или не звонить. Наверное, поэтому она ухватилась за предложение Деймона пойти с ним. Это было самое простое действие, не требовавшее от нее каких-то эмоциональных усилий. Она ведь всегда сможет уйти, если захочет.

      Они шли по темным окраинным улицам Джексонвилла, как самые обычные люди, не скрываясь и не стесняясь своего странного вида: красивый молодой мужчина со спортивной сумкой через плечо, из которой выглядывала ручка медицинского холодильника, и растрепанная, мокрая с ног до головы симпатичная девушка с размазанными темно-красными пятнами на одежде, сильно напоминающими кровь. Редкие ночные прохожие не обращали на них ни малейшего внимания — в этом районе, наверняка, встречались и не такие экземпляры. Но стоило Деймону бросить взгляд на компанию из трех припозднившихся девушек, как те, словно завороженные, остановились и провожали их жадными глазами, пока не пропали из виду. Не трудно было догадаться, что тут были замешаны какие-то вампирские штучки. Белла поставила мысленную галочку проверить свое предположение. Эта галочка стала первой в ее новом списке. Старого, длинного и перегруженного, больше не существовало, он перестал быть актуальным.

      Деймон шел одному ему известной дорогой. Белла не отставала, с интересом разглядывая все, что попадалось на пути: от ночных фонарей до переполненных мусорных баков. Она не знала, что темная бесцветная ночь могла играть такими яркими красками. Все вокруг было таким насыщенным, движущимся, полным жизни. Она, как ребенок, впитывала каждую частицу этой ночи.

      Они остановились возле неприметного черного седана, и Деймон, бегло оглядев машину, взялся за ручку и резко дернул. Та с тихим металлическим треском легко поддалась.

      И здесь машины крадем, с ноткой веселья подумала Белла.

      Похоже, все бессмертные существа плевать хотели на человеческие законы. И теперь она такая же. Ей было одновременно радостно — ведь теперь она могла делать все, что угодно — и стыдно за действия Деймона и за свои собственные криминальные мысли.

      — Так и будешь стоять? Скоро рассвет, — донеслось из салона.

      Белла сделала шаг, и вот она уже была с другой стороны машины, садилась на пассажирское сиденье. Она издала восторженный возглас — это было потрясающе. Все словно замедлилось на мгновение. Все, кроме нее. Мир практически остановился, пока она продолжала двигаться. Наверняка, она была сейчас очень быстрой, даже быстрее Эдварда. Губы сами собой растянулись в довольной улыбке, пока Деймон заводил мотор и сразу перешел на максимально возможную скорость.

      Вскоре они уже покидали Джексонвилл, двигаясь на юго-восток, вдоль побережья. В открытые окна задувал теплый морской ветер, в котором Белла чувствовала сотни запахов. Они были удивительны, но прекраснее всего был запах человеческой крови. Она улавливала его отголоски, которые приносил ночной бриз, но не успевала толком сосредоточиться на нем, как они быстро удалялись от невероятного аромата. Десна постоянно терзала легкая щекотка, а кожа вокруг глаз будто натягивалась и подрагивала — тогда зрение становилось еще более четким, а слух намного острее. Ей казалось, что она могла видеть даже инфракрасный спектр, мелькавший на краю восприятия и указывающий на источники тепла.

      Завибрировал телефон, который Белла все еще сжимала в руке. Он пустил по ее нервным окончаниям мириады коротких волн, ударявших в каждый нерв на ее пальцах. Она потратила несколько секунд, чтобы изучить эти невероятно сильные ощущения. Да, ей определенно нужно время, чтобы свыкнуться со своими новыми возможностями.

      Звонила Рене. Белла смотрела на экран, не решаясь ответить. Она боялась, радовалась и тревожилась одновременно. И все это было настолько сильным, что проще было бы выкинуть несчастную пластиковую коробочку в окно, чем мучиться от полярных эмоций.

      — Ответь или выброси к черту телефон, — раздраженно бросил Деймон, не отрывая взгляда от дороги.

      — Я думала, мне больше нельзя общаться с родными. Ты же сам говорил.

      — Я вообще-то много чего говорю. И половина из этого может быть неправдой, — сверкнул он своими пронзительными глазами.

      — А как же сохранение тайны? — Белла поражалась его легкомысленности, помня, как Эдвард, да и все Каллены, трепетно относились к своей тайне, и как строго соблюдался этот закон.

      — А ты собираешься прямо сейчас рассказать обо всем? — он кивнул на продолжавший дрожать мобильник. Белла покачала головой. — Это всего лишь разумная рекомендация, не более. Ты можешь делать, что пожелаешь. Никто тебе не запретит. Уж точно не я, — он пристально и серьезно посмотрел на нее. — Просто помни, когда решишь прокричать о себе всему миру: убить нас хоть и сложно, но возможно.

      — Мама? — глубоко вдохнула и неуверенно ответила она, когда в трубке прозвучал взволнованный голос Рене. — Я в порядке, мама. Где Эдвард?.. Хорошо. Когда он придет, скажи ему, чтобы возвращался в Форкс без меня… Я сейчас не могу… Не знаю, когда… Просто…поверь мне. Пожалуйста. Я вернусь. Будем на связи.

      Белла не знала, сработал ли ее спокойный голос и уверенный тон, давшиеся ей с огромными усилиями, или легкомысленный характер Рене, но мать спустя несколько минут уговоров все же смогла принять тот факт, что ее дочь самовольно ушла из дома в неизвестном направлении. С Чарли бы такое точно не сработало — он бы поднял на уши всю округу, что бы там она ни твердила ему в телефон. Но Рене всегда была другой, не от мира сего, поэтому они с отцом и не смогли быть вместе.

      Ее затопило облегчение и чувство вины, раздирая напополам. Белла стукнула с силой затылком о сиденье, чтобы взять себя в руки, и с трудом, но все же смогла отодвинуть на задний план все мешавшиеся сомнения и неуверенность.

      — Куда мы вообще едем? — нужно было отвлечься, и поэтому она задала первый пришедший в голову вопрос.

      — Сначала мне надо узнать, что задумал мой братец со своим новым сюзереном. Дальше я пока не заглядывал.

      — Твой брат? Тот, который убил меня? — Белла будто снова ощутила, как ломались ее шейные позвонки, и машинально потерла фантомно болезненное место.

      — Не суди Стефана слишком строго, — усмехнулся Деймон. — Из нас двоих, я — плохой брат. А он наверняка уже успел сто раз пожалеть о содеянном, и, чтобы не забыть регулярно посыпать голову пеплом, записал в свой дневничок все животрепещущие подробности своего падения. А потом будет перечитывать и тихо страдать. Вот тебе отличный пример, как не надо коротать вечность.

      Вампиры, ведущие дневники. Это звучало, как сюжет дешёвого сериала. Хотя…может, ей тоже стоит обзавестись подобной привычкой? Возможно, поможет разобраться в той мешанине чувств и мыслей, что крутились внутри.

      — Есть хочется, опять, — Белла откинулась на сидении и уставилась в окно. Потом через пару секунд сменила позу, а потом ещё. Ей не давало покоя зудящее ощущение в дёснах и противное чувство голода, когда ужасно хочешь съесть что-нибудь до сосания под ложечкой, но при этом не знаешь, что именно.

      — Привыкай. Теперь так будет часто. Донорской крови не дам. Это на крайний случай. Я не рассчитывал на ещё один рот, знаешь ли, — Белла вздохнула, приготовившись стойко терпеть. Ей это было не впервой, но тут Деймон начал притормаживать. — Хотя, у меня, пожалуй, есть одна идея.

      Они остановились на обочине, и Деймон вышел из машины. Рядом стоял старенький жук с открытым капотом, в котором копался молодой парень. Он с интересом посмотрел на них, вытирая руки уже изрядно грязной тряпкой. Из-за его спины вышла стройная девушка, в клетчатой рубашке, завязанной под самой грудью и рваных джинсах.

      — Помощь нужна? — участливо поинтересовался Деймон, и Белла удивилась, как ловко он играл неравнодушного доброго самаритянина, когда минуту назад с его лица не сходила высокомерно-снисходительная гримаса.

      Белла вышла следом, догадываясь, к чему все шло. В ней бурлило возбуждение, предчувствие азарта охоты и одновременно она жутко боялась того, что могло случиться, она не хотела зла этим людям, не хотела причинять кому-то боль. Но в ушах стучали набатом два колокола и шумело так, словно она стояла у самой Ниагары. И тут Белла поняла, что это шумела кровь этих двоих, а их сердца бились так, что заглушали все вокруг. Ее собственное сердце подстраивалось под их ритм, присоединяясь к общему биению.

      — Да вот, свечи, кажется, перегорели, — вывел из транса голос парня, почесывающего в затылке.

      — Я немного разбираюсь, — с плавной грацией хищника Деймон подошёл ещё ближе, наклоняясь к открытому капоту.

      Он бросил короткий выразительный взгляд на Беллу, и она каким-то образом поняла, что нужно подыграть. Она подошла к парочке с другой стороны и остановилась рядом с девушкой. Все ее внимание было сосредоточено на пульсе, оглушительно бьющемся под такой тонкой кожей, что она практически видела, как под ней бежит кровь. Деймон продолжал что-то говорить, склонив свою голову в сантиметре от парня. Тело Беллы было натянуто, как струна. Она замерла, рассчитывая каждую деталь: мелкие камушки под ногами, расстояние до девушки, ветер, дующий в спину. Под глазами снова натянулась кожа, а зрение стало невероятно четким и объемным, словно в него добавили новые цвета. Она могла видеть разные оттенки тепла, наполняющие эту ночь: от прохладных серо-синих на остывшем металлическом корпусе машины до невероятных полупрозрачных огненных ореолов вокруг двух людей, стоящих рядом и не подозревающих, что их окружали хищники.

      — Привет, ты в порядке? — ворвался в ее напряженное сознание голос девушки. Она настороженно смотрела на ее майку, заляпанную кровью.

      — О, это все дурацкое давление. Из-за него у меня кровь из носа идет, — неловко развела руками Белла, действительно ощущая себя не совсем в своей тарелке, отчего ее облик приобрел большую правдоподобность.

      В ней снова сражались разные Беллы: одна хотела есть и получить свое во что бы то ни стало, другая дрожала в отвращении только об одной мысли об убийстве. Деймон решил все за нее. Он, видимо, не страдал подобными моральными дилеммами и, улучив момент, когда на трассе не было видно машин, невероятно быстрым движением скрутил парня и впился в шею. Белла успела лишь увидеть, как преобразились его глаза, окрасившись в красный цвет, а сосуды вокруг них вздулись и потемнели. Девушка вскрикнула и дернулась, но Белла была быстрее. Один шаг — и она уже преграждала ей путь к отступлению. На нее смотрели испуганные серые глаза, яркие, живые, блестящие от скапливающихся слез, и Белле было невыносимо плохо от того, что она хотела сделать.

      — Прости, мне очень-очень жаль, — из последних сил выдавила она, чувствуя сладкий запах крови, доносившийся со стороны парня, в которого жадно вгрызался Деймон.

      В следующую секунду ее удлинившиеся клыки легко прокусили все преграды, чтобы добраться до теплой, сладкой, обжигающе-прекрасной крови. Она искрилась и плясала у нее на языке, переливаясь самыми разными вкусами. Терпкая пряность сменялась свежей цитрусовой нотой, чтобы плавно перетечь в нечто совершенно неописуемое, как экзотический фрукт, которого она еще никогда не пробовала. Эта кровь была несравнима с холодной и мертвой из донорского пакета. Та была необходима для выживания, эта же была сущим наслаждением.

      Девушка невнятно простонала, оседая в ее объятиях, и Беллу будто снова окатили холодной водой. Первая жажда прошла, вернулись смущение, стыд и вина. Она невероятным усилием оторвала себя от шеи и зажмурилась, прогоняя дикое наваждение. Она не могла поверить, что так легко пила из человека, словно из пластикового стакана с колой. Кем же она была после всего этого? Одна ее часть плясала и радовалась, когда вторая билась в истерике где-то в уголке ее сознания.

      — Неплохая выдержка для той, кто обратилась пару часов назад, — лениво протянул Деймон, облокотившись на открытый капот и наблюдая за всеми сменами эмоций на лице Беллы.

      Она, наверное, представляла жалкое зрелище, облитая своей и чужой кровью, дрожащая попеременно от эйфории и отвращения. Деймон уже закончил, у его ног на земле лицом вниз лежал безымянный парень. Мертвый. Белла не слышала его сердца и чувствовала, как тепло постепенно покидает тело.

      — Если собираешься оставить ее в живых, то тебе лучше поторопиться, иначе она истечет кровью, — заметил Деймон, кивая на обмякшую девушку, которую Белла бережно держала в объятиях.

      — Что? — слегка опешила она. — Я могу питаться и не убивать? — Деймон приподнял брови, словно она задала какой-то глупый вопрос. — Почему ты сразу не сказал?!

      — А разве должен? К тому же учить кого-то останавливаться вовремя — долгое и бесполезное занятие. А я крайне плохой учитель.

      — Что я должна делать?

      — Наша кровь может исцелять, — бросил он, пока затаскивал тело парня в автомобиль и усаживал за руль.

      Белла осторожно повернула еле стоящую на ногах девушку и поднесла губы к своему запястью, собираясь прокусить, как делал это Деймон — она вспомнила, что он напоил ее своей кровью. Но не успела она даже коснуться своей кожи, как быстрый вихрь приблизился, и шея девушки с громким хрустом сместилась и обвисла. Потяжелевшее тело обмякло в руках Беллы, но она все еще продолжала почти нежно держать его. Деймон уже снова стоял возле машины, сложив руки на груди.

      — З-зачем? Ты же сказал…

      — А теперь подумай головой. Она очнется на шоссе. Ее друг мертв. На их одежде полно крови. Что ты собиралась ей внушить, чтобы она не спятила в первые секунды после пробуждения? — Белла растерянно пялилась на мертвое тело в своих руках, глаза уже начали медленно пересыхать, покрываясь мутной пленкой, видимой пока еще только совершенным вампирским зрением. Она не думала об этом, она просто не хотела убивать. — Неси ее сюда, за дальним поворотом едет фура.

      Белла машинально прислушалась и действительно засекла далекое шуршание шин по асфальту и громыхание металлических сцепок. Она на автомате подтащила мертвую девушку и, следуя молчаливому указанию Деймона, осторожно усадила ту на пассажирское сиденье. Пригладила ей волосы и аккуратно сложила руки на коленях. Это все, что она могла сделать для нее.

      — Хватит нянчиться с трупом, — прервал ее Деймон, заглянувший в салон с другой стороны. — Ты что — маньяк-извращенец?

      Он прокусил палец и провел им по круглым ранам на шее парня. Белла наблюдала, как они медленно, неохотно затянулись, а после сделала то же самое с девушкой. Она продолжала отстраненно наблюдать, как Деймон пошарил в их вещах на заднем сидении, откопал бутылку воды и мужскую серую футболку, которую кинул ей. Она все сразу поняла и надела ее поверх окровавленной майки, подвязав под грудью. Несмотря на какой-то ступор, наставший в ней после всего пережитого, голова продолжала мыслить и неплохо соображать. Поэтому точно так же, молча, захлопнула дверь и отошла в сторону, когда Деймон с силой толкнул машину, и та, словно была сделана из картона, съехала в кювет и врезалась в дерево. Не пристегнутые пассажиры от удара подались резко вперед, пробивая лобовое стекло и сломанными куклами замерли на искореженном капоте. После они быстро сели в свой неприметный седан и на всех газах стартанули.

      Всю дорогу Белла молчала, пытаясь навести порядок внутри себя, отделить одну Беллу от другой, но они, как непослушные дети, выталкивали друг друга, а потом снова притягивали, сплетались в клубок, становясь чуть ли не сиамскими близнецами. Она словно смотрелась в кривое зеркало и не узнавала себя. Она видела знакомые черты, но не могла найти единства в своих новых эмоциях.

      В кармане настойчиво вибрировал телефон, и Белла каждый раз нажимала на сброс. Это звонил Эдвард, но она не знала, что ему говорить. Она боялась услышать его настойчивый голос, который начнет что-то требовать или просить. Боялась, что сама могла сказать — она уже не доверяла самой себе.

К рассвету они доехали до какого-то маленько прибрежного городка, где Деймон препроводил ее в номер мотеля, задернул там все шторы и под страхом смерти приказал не высовываться на улицу. Белла припомнила, что он что-то говорил про солнце, опасное для вампиров. Она завороженно наблюдала, сквозь узкую щель в шторах, как снаружи все окрашивалось золотисто-розовым светом рассвета. Привстав с кровати, она осторожно подошла чуть ближе, очарованная яркостью цвета и его игрой за плотными занавесками. До смерти хотелось раскрыть их и полюбоваться прекрасным солнцем, которого ей всегда не хватало. Его тепло она чувствовала даже сквозь толстые стены, и оно согревало ее чувствительную кожу, проникая вовнутрь и разливаясь приятным спокойствием.

      — Нам совсем нельзя выходить на солнце? — на всякий случай уточнила она. Если они тоже светились, то она найдет укромный уголок, чтобы можно было наслаждаться вдали от посторонних глаз. Она успела уже представить, какое это будет место, только ее. Как та поляна для Эдварда. Но у нее будет лучше. — Почему?

      — Ну, как тебе сказать… — протянул задумчиво Деймон, подходя к окну. — Хотя, пожалуй, наглядная демонстрация будет лучше, — он отдернул одну штору, и половину комнаты озарил яркий утренний свет.

      Белла восторженно расширила глаза навстречу солнцу, как внезапно почувствовала нестерпимую боль. Ее кожа словно горела в огне или кислоте. Или все одновременно. В нос ударил запах паленого. Инстинктивно она метнулась в самый темный угол и забилась туда, стараясь отдышаться и постанывая от последних отголосков боли, которую она могла сравнить разве что с укусом Джеймса. Краем глаза она видела уже рассеивающийся дым и с ужасом осознала, что он шел от ее кожи. Белла злобно зыркнула на Деймона и тихо зашипела, но его это нисколько не проняло. Он так и стоял возле окна со своей типичной усмешкой на лице, а желто-розовые лучи солнца играли на его коже и волосах, отчего он становился еще красивее, словно ангел.

      Демон в обличие ангела — поправила себя Белла. Волк в овечьей шкуре. Вот он кто. Внутри нее поднималась волна злости, ярости. Она хотела стереть эту самодовольную ухмылку с его красивого лица за то, что он обошелся с ней так. Но пока она могла только тихо сидеть и зализывать раны, стараясь утихомирить Беллу, рвавшуюся перегрызть Деймону глотку.

      Господи, она так точно скоро сойдет с ума и начнет говорить сама с собой! У нее словно раздвоение, нет разтроение…раздесятерение личности. Как такое вообще можно было выносить!

      — Почему ты не горишь? — наконец, Белла заметила то, что сразу должно было броситься ей в глаза. Ее голос прозвучал почти возмущенно, обиженно, словно у ребенка, не понимающего, почему у кого-то игрушка лучше, чем у него.

      — Любопытному на днях прищемили нос в дверях, — хмыкнул он и отвернулся, прокручивая на пальце массивный перстень с красивым зелено-голубым камнем. Белла внимательно наблюдала за его действиями и не решаясь больше ничего спрашивать. — Я по делам, а ты сиди здесь и никуда не выходи, — куда она теперь выйдет, тоскливо подумалось ей. — Можешь заказать пиццу, — он бросил на тумбочку несколько купюр.

      — Зачем мне пицца? — удивилась Белла.

      — Есть, конечно, — Деймон уже был в дверях. — Но можешь перекусить и доставщиком. Только труп на время спрячь в ванной. Прихватим с собой и сбросим по дороге.

      Он ушел, оставив Беллу поражаться, как обыденно он говорил о таких ужасных вещах. Но еще больше ужасало, что какая-то ее часть восприняла это как полезную инструкцию, будто бы ей дали совет не по скрытию трупа, а выбору подходящего шампуня для волос. Белла бочком, держась в тени, прокралась к окну, которое Деймон так и оставил открытым.

      — Чертов мудак, — тихо огрызнулась она. Точнее та она, которая была мстительной и злой. На самом деле Белла не была такой, она никогда никому не мстила, не испытывала такой злости и бешенства, даже не ругалась. Она очень сильно старалась себя убеждать в этом, хотя одна ее часть отчетливо сигналила, что обязательно припомнит Деймону этот козлиный поступок.

      Она осторожно, кончиками пальцев ухватила край занавески и быстро задернула, все-таки опалив небольшой участок кисти и зашипев от боли. Комната погрузилась в благословенный полумрак. Солнечные лучи дразнили ее своими бликами за плотными шторами, но Белла больше не могла себе позволить любоваться ими. Укромное место, которое она нарисовала в своем воображении, растаяло на глазах. Не осталось ничего, кроме вечного мрака, в котором теперь ей придется пребывать. В душе поднялась волна досады и злости от такой несправедливости: почему такой урод, как Деймон, спокойно ходил под солнцем, а она не могла даже выглянуть в окно.

      Белла сняла с себя чужую футболку, за ней испачканную одежду, и плюхнулась на кровать в одном лифчике. Она пребывала в полном раздрае, все еще пытаясь собрать себя по кускам. Она так хотела обрети бессмертие, силу, красоту, а теперь, когда все получила, не могла даже толком воспользоваться всеми дарами. В какой-то отчаянной безысходности она представляла, как проводит свою вечность в тени, выходя только ночью, страшась каждого отблеска света. И в то же время злость заставляла ее искать любые пути спасения, она не собиралась прозябать в бесконечной темноте и одиночестве. Она хотела получить от своей новой жизни все. Деймон нашел способ ходить под солнцем. Чем она хуже этого зазнавшегося красавчика? В памяти всплыло старинное кольцо на его пальце, совершенно не сочетавшееся с его современным обликом. Но вот ее снова накрыла безнадега и тоска, и мысли о кольце отодвинулись на второй план. Белла лежала и кружилась на карусели своих эмоций, погружаясь все глубже…

      В кармане шорт завибрировал телефон. Наверное, снова Эдвард. Белла не хотела его слышать. Или хотела. Так трудно решить. Но на экране высветилось другое имя. Она подняла трубку.

      — Мама?

      — Белла, что случилось? Я ничего не понимаю. Эдвард уехал, но на нем лица не было, — запричитала в трубку Рене. — Вы поссорились? Дорогая, скажи мне, или я вся изведусь.

      — Я не знаю, что мне делать, мама, — всхлипнула Белла, но тут же сжала губы. Она не заплачет, по крайней мере, не при матери. — Все так запуталось.

      — Ох, милая моя, — растрогалась Рене. — Все будет хорошо. И с Эдвардом вы помиритесь, я уверена. Просто…возвращайся домой. Можешь побыть здесь еще немного, я позвоню Чарли, чтобы он предупредил школу.

      — Да, да, я приеду, как смогу. Обещаю, — Белла изо всех сил заставляла себя верить в собственные слова.

      Деймон вернулся под вечер, когда солнце почти скрылось за горизонтом. Белла была даже рада его видеть, от скуки в маленьком номере она не знала, чем себя занять, кроме мрачных мыслей и невыполнимых планов, которые она строила и тут же отметала. О, у нее было время подумать обо всем. А мысли теперь у нее были очень быстрые.

      — Куда мы едем? — спросила Белла, когда они выехали из города и двигались прочь от побережья, на запад.

      — Надо кое-что проверить.

      — Знаешь, если мы тут типа одна команда, — Белла демонстративно изобразила кавычки, — мне не помешало бы знать подробности.

      — Я узнал, где может быть мой брат. Тут недалеко, в сотне миль к западу, — после короткого молчания ответил он, с интересом поглядывая на нее и ее изменившийся тон.

      — Зачем ты так хочешь его найти? Он, кажется, сам ушел.

      — Долгая история. Но я должен попытаться, — твердо заявил Деймон, и Белла подумала, что, похоже, кто-то все-таки ему не безразличен на этом свете, раз он так настойчиво хотел его спасти от чего-то.

      Они остановились в какой-то глуши. Дальше шли пешком через лес на человеческой скорости, принюхиваясь и прислушиваясь. Здесь приятно пахло остывающей после жаркого дня землей, свежим листвяным соком, отдающим легкой кислинкой, и душистыми цветами. Деймон шел очень осторожно, неслышно, словно крадущийся хищник. Но он явно чего-то опасался, и вместе с ним тревожилась и Белла. Он словно в любую минуту ждал нападения, сосредоточенный и напряженный. Но вокруг была только приятная влажная прохлада и переливчатые звуки ночных насекомых и птиц. Белла дышала полной грудью, впитывая в себя чудесные ароматы.

      Подул ветерок. Деймон резко остановился и подобрался. В дивный лесной букет подмешался чужеродный сладковатый запах. Белла принюхалась и сморщилась. Он портил чудесный вкус ночи и леса, как муха в стакане с освежающим лимонадом.

      — Чем это так воняет?

      Деймон сорвался с места, в секунду пропадая из поля ее зрения. Белла, недолго думая, побежала за ним. Она нагнала его довольно быстро, ликуя от своих возможностей и на время забыв, зачем они вообще сюда явились. Она больше не была слабой и неуклюжей. Она была как ветер, как воздух, с легкостью обтекая все преграды на своем пути. Но вот сладкий запах стал слишком сильным, приторным, что от него чесалось в носу.

      Они остановились на небольшой поляне, окруженной редкими кустами. Тут и там стояли палатки и навесы, пара трейлеров, невесть как доехавших через такой лес, виднелись следы костра, повсюду были разбросаны какие-то мешки. Нет, не мешки. Белла присмотрелась, не смея подойти ближе, тогда как Деймон уже расхаживал между этими странными холмиками и склонялся, морща брезгливо нос.

      Белла в один шаг оказалась рядом с ним. Деймон ее нервировал и, честно говоря, не очень-то и нравился, но здесь и сейчас, она хотела находиться как можно ближе к нему. Ее взгляд блуждал от холмика к холмику, приобретавших с каждой секундой знакомые очертания человеческих фигур. Они лежали в странных позах, будто умирали в страшных муках, корчились последние секунды своей жизни. Их лица и грудь были залиты кровью, почти черной при свете луны, пробивавшейся сквозь ветви деревьев. И этот невыносимый сладкий смрад шел от них. Так пахла смерть.

      — Что здесь произошло? — тихо спросила она. Все ее инстинкты требовали бежать отсюда прочь. Здесь было неестественно жутко, душно и воняло мокрой животной шерстью. Повсюду была кровь, но никакой жажды она не вызывала. Это была мертвая кровь, которая смердела тухлятиной. — Они будто чем-то отравились, — Белла пересилила себя и наклонилась над одним из тел, молодым мужчиной в поношенной одежде и длинными растрепанными волосами.

      — Так и есть. Это Клаус, — со злостью ответил Деймон. — Дерьмо.

      — Кто такой Клаус? И зачем он их отравил?

      — Он их не травил, а укусил. Примерно так выглядит смерть вампира от укуса оборотня, — он поднял на ее глаза, полные плохо скрываемого беспокойства. — Вот тебе еще урок, малышка Белла. Не приближайся к оборотням в полнолуние, если не хочешь умереть, выблевывая свои внутренности и ловя жуткие приходы.

      — Это все вампиры? — Белла ошарашенно смотрела на жуткое побоище. Она даже не стала спрашивать, не шутил ли Деймон, говоря об оборотнях, настоящих оборотнях, а не таких, как Джейк и другие. По его тону и так было понятно, что он был максимально серьезен. Господи, она думала, что посвящена в великую тайну, когда узнала о вампирах и оборотнях-квилетах, но, оказывается, она не знала ничего об этом мире.

      — Оборотни, — брезгливо сообщил Деймон. — Видимо, обосновались здесь стаей.

      — Не понимаю, — Белла окончательно запуталась.

      — Значит, укус Клауса смертелен не только для нас, но и для них, — Деймон словно размышлял вслух. — Но зачем ему кусать их? Вряд ли это просто жажда убийства своих собратьев… Разве что… Дерьмо, надеюсь я ошибаюсь. Во что же ты вляпался, братишка?

      — Да кто такой этот Клаус? — Белла хотела поскорее уйти из этого жуткого места, сам воздух, казалось, нес смерть.

      — Большой и страшный вампир. Точнее, уже гибрид вампира и оборотня. Лучше с ним не встречаться. Он полный псих. Даже по моим меркам. Пошли, нам здесь больше нечего делать.

      — Стой, а с ними что делать? — Белла не меньше него хотела убраться отсюда, но та часть нее, что умела сострадать, разрывалась от жалости и скорби по обезображенным брошенным телам, до которых никому не было никакого дела. — Мы их просто оставим?

      — О, если ты хочешь заняться ритуальными услугами для кучки мертвых голодранцев-оборотней, которые с радостью цапнули бы тебя, будь у них такая возможность, то пожалуйста. Оставайся и устраивай тут новое кладбище домашних животных. У меня есть дела поважнее. А этим уже ничем не поможешь.

      Он не стал ждать и, не оборачиваясь, скрылся в темноте леса. Белла помялась пару секунд, оглядывая этот лагерь смерти. Ей было искренне жаль их, не важно, кем они там были. Она мысленно попросила у них прощения за свою трусость и слабохарактерность, что не настояла на своем, и тоже поспешила за Деймоном.

      На следующий день они снова куда-то ехали, и через день уже были на юге Джорджии, где смогли лицезреть картину, которую Белла не забудет до конца своих дней. Милое семейство, сидящее в гостиной перед телевизором. Чудесный мирный вид, если не считать того, что все были мертвы уже несколько дней, в доме невыносимо воняло мертвечиной, а над замершими навеки телами кружили мухи. Белла не ела ничего с момента обращения, и хорошо — нечему было исторгаться из желудка. Но в груди стоял неприятный склизкий комок, который хотелось вырвать голыми руками. А стоило ей закрыть глаза, под веками мелькали кровавые образы и мертвые лица.

      Несколько раз они останавливались в барах или придорожных забегаловках, где Деймон обязательно выпивал бутылку самого крепкого бурбона, при этом оставаясь трезвым, как стекло. Белла решилась выпить только один раз, и это было самое мерзкое пойло, что она когда-либо пила, поэтому обычно цедила колу, пытаясь распробовать знакомый вкус, но получалось плохо. Это была лишь бледная тень той колы, что она пила человеком. Но все лучше, чем вкус земли во рту.

      Днем Белла торчала в мотелях, а Деймон постоянно звонил кому-то, ругался с некой Еленой, уговаривал и одновременно угрожал Бонни, жаловался Рику. Поразительно, сколько неравнодушных людей окружало такого засранца, как он. С каждым часом общество Деймона становилось все невыносимее, и Белла прокручивала в голове планы, как бы уйти от него. Все было довольно просто, он ее и не держал, но она до сих пор не знала, как быть с солнцем, которое стало ее смертельным врагом. Ей нужно было узнать, как бороться с этим, а Деймон не собирался делиться с ней этой тайной. Белла злилась и досадовала, желая вытрясти из него всю информацию, но одновременно боялась и не была уверена, что у нее получится хоть что-то.

      На четвертый день их путешествия Белла сидела в очередном баре, в этот раз подальше от пьющего Деймона, заигрывающего с барменшей, и лениво макала картошку фри в кетчуп. Еда казалась пресной, не помогла даже соль, которой Белла щедро посыпала все блюдо, и она между делом размышляла, насколько улучшиться вкус, если капнуть в кетчуп немного крови.

      Снова зазвонил телефон. Белла глянула на экран и тоскливо вздохнула, немного пожалев, что смогла подзарядить его в одном из мотелей. Эдвард. В груди слабо екнуло при виде знакомого имени. С каждым звонком это чувство внутри было все слабее. Оно как будто перестало быть значимым, первостепенным, по сравнению со всем тем, что навалилось на нее за последние дни. Она не знала, как теперь относиться к Эдварду. Она просто потерялась, утонула в океане себя, который оказался очень глубоким, что ее чувства к Эдварду выглядели на его фоне…незначительными. Слабыми, угасающими всполохами на поверхности бушующей воды. Раньше она была уверена, что Эдвард — это солнце, вокруг которого крутился ее мир, и ничего другого, кроме любви к нему, в ней не было. А теперь он стал всего лишь астероидом, промелькнувшим на ее бескрайнем небосводе и быстро потерявшимся среди других более ярких звезд и планет. Теперь она сама сияла, как солнце, которое то и дело превращалось в черную дыру, поглощавшую саму себя. И ей было до дрожи страшно от этого. Куда уж там беспокоиться еще и об Эдварде, если она сама едва держалась на плаву своих мыслей и чувств.

      Белла сглотнула, протолкнув невкусный кусочек картошки в желудок, и подняла трубку.

      — Белла, наконец-то! Что происходит?! — практически прокричали в трубку.

      — Эдвард, со мной все хорошо. Я же тебе написала, что приеду позже. Просто…возникли обстоятельства, — устало вздохнула она, с силой сжимая телефон, но тут же отпустила, когда услышала тихий треск пластикового корпуса.

      — Какие обстоятельства? Я нашел твой след в каком-то грязном дворе, потом в дешевом мотеле на окраине. И везде следы твоей крови, — его голос напоминал ей тон полицейского на допросе. Белла начала злиться, но другая она отчаянно душила в себе это чувство — ведь в чем-то он был прав, он беспокоился о ней.

      — Я все объясню, когда вернусь в Форкс. А сейчас прошу просто поверить мне. Пожалуйста. Я жива, разве это не главное?

      — Боже, Белла, прошу перестань! Лучше скажи, где ты, и я заберу тебя, — в каком-то отчаянье простонал он в трубку. Ей стало жалко его, но жалость вытеснила злость, а потом пришел страх, хотя она сама не знала, чего боялась. Потерять его? Раскрыться ему? Самого его?

      Эдвард продолжал что-то говорить, переходя с требовательного на умоляющий тон и обратно. Его красивый, с лёгким придыханием, голос звучал прямо в ее воспалённом от многочисленных переживаний и наплыва эмоций мозгу. Бил огромным, звонким колоколом. Беллу, словно в кокон, заключали противоречивые чувства. Она испытывала вину за то, что обманула и бросила Эдварда… Совсем как он сам, пришла внезапная мстительная мыслишка. И лёгкую жалость, вызванную его проникновенным печальным голосом. Раздражающую досаду, что он никак не хочет услышать ее. Разве она так много просит — всего лишь поверить ей и дать немного времени разобраться в себе. Это сущая мелочь по сравнению с той болью, что он причинил ей. На нее начал накатывать гнев. Он постепенно прожигал в ее терпении дыры и просачивался под самую кожу. Она почти чувствовала его на кончиках пальцах и даже во рту. Кажется, она скрипнула зубами после очередного витка разговора. Точнее говорил только Эдвард, он уговаривал и требовал, требовал и уговаривал. И через каждые пару слов, как мантру, повторял ее имя: Белла, Белла, Белла…

      Белла прикрыла глаза, пытаясь собрать разбегающиеся эмоции в какое-то подобие порядка. Вина, радость, стыд, страх, удовлетворение, смятение, гнев, досада, раздражение, стыд, вина, гнев, страх, смятение, гнев, вина, страх, гнев, раздражение, досада, гнев… Это был чертов порочный круг! Белла больше не могла терпеть.

      — Хватит! — раздался громкий крик, и только через секунду она поняла, что кричала сама. — Это ты перестань! Неужели я неясно выразилась, что мне нужно время. Я что, слишком многого прошу?! Понять и поверить. Как все это время делала сама. Что, блять, тут может быть сложного?!

      Она бросила трубку на барную стойку, боясь, что просто раздавит в хлам единственное средство связи со своей прошлой жизнью. На заднем корпусе появилась тонкая трещина, но в остальном обошлось без серьезных потерь. Прошло несколько минут — телефон больше не звонил. Белла облегченно выдохнула.

      — Смотрите-ка, у кого-то, наконец, прорезались зубки, — протянул Деймон со своего места в нескольких метрах от нее. — Давно пора, дорогая. — он отсалютовал своим бокалом.

      — Заткнись, — огрызнулась она и посмотрела на него, потом на полупустую бутылку рядом с ним. — И налей мне стаканчик этого омерзительного пойла.

      Она не собиралась напиваться. Для этого, по словам Деймона, пришлось бы осушить половину бара за очень-очень короткое время, чтобы клетки мозга и печени не успевали регенерировать. Она не вынесет пить так много этой гадости. Но горький обжигающий вкус на языке поможет отвлечься от какофонии внутри ее головы.

      На пятый день, когда Белла едва привела в порядок свои расшатанные нервы, позвонила Элис. Они с Деймоном сидели в каком-то пустом, оставленном доме на южной границе Джорджии, пережидая день. Точнее пережидала только она, а Деймон корчил гримасы и нудел, что они теряли зря время. Она удивлённо смотрела на экран с таким знакомым именем, и в душе у нее поднималась волна трепетной радости. Элис. Она дрожащими руками дотронулась до светящегося имени, не решаясь брать трубку. Она так хотела её услышать, с самого первого дня своего обращения. Она была уверена, что стоило Элис увидеть ее в своих видениях, и она тут же позвонит. И вот спустя почти неделю, Белла, наконец, дождалась. Она столько раз сама заносила палец над кнопкой вызова, но каждый раз в смятении откладывала звонок. Ее терзали волнение и страх, что Элис уже все знала, не могла не знать, и не поднимет трубку, раз сама ещё не позвонила. Совсем как тогда, с этими дурацкими, глупыми письмами на несуществующий и-мейл, которые она строчила как безумная.

      — Может, уже ответишь? — раздражённо буркнул со своего места у открытого окна Деймон. — Или я выброшу бесполезный телефон.

      Белла злобно зыркнула на него из своего темного угла, где сидела на старом прохудившемся диване возле кучи какого-то строительного хлама.

      На улице светило солнце, проделывая на пыльном полу широкую полосу света, в которой и сидел Деймон, вальяжно раскачиваясь на скрипучие стуле и читая местную газету, в которой как раз красочно описывали кровавые художества его безумного братца-потрошителя. Те из них, что они не успели подчистить. Белла даже в самых страшных кошмарах не представляла, что будет скрывать следы жутких извращённых преступлений, пряча распотрошенные, изувеченные, разорванные куски тел, которые собрал, как инфернальный пазл, скульптор-психопат. А потом ещё и поджигать дома, потому что никогда они не смогли бы смыть все застывшие лужи крови и ошмётки внутренностей, разбросанные по всему дому. Ей казалось, что запах разлагающихся тел въелся в ее кожу и волосы, он мерещился повсюду, сколько бы она не скребла себя под душем. Видела ли Элис, как она стояла посреди кровавой бани и разбросанных внутренностей? И если видела, то почему не позвонила? Как могла не позвонить? Светлую, такую долгожданную радость потеснила горькая обида. Белла с трудом подавила порыв швырнуть несчастный мобильник об стену и осторожно нажала на кнопку вызова.

      — Элис?

      — Белла! Что с тобой случилось? — на другом конце явно паниковали.

      — А что ты видела? — осторожно поинтересовалась Белла, почти убедившая себя, что Элис не смогла ничего увидеть, как это было с оборотнями. Именно поэтому она и не звонила. Да, все так и было.

      — Много чего, — звонкий голос развеял все ее надежды в прах, — но все очень мутное, мне постоянно приходится напрягаться, чтобы увидеть тебя. Скажи, где ты?

      — В Джорджии, кажется, — расплывчато ответила она, поймав недовольный взгляд Деймона, которому тоже кто-то названивал. Он предупреждающе поиграл бровями и вышел на улицу. — Это неважно.

      — Что ты делаешь в Джорджии?

      — Почему только сейчас, Элис? — вырвалось у Беллы. На том конце воцарилось молчание, и она повторила вопрос. — Почему ты звонишь только сейчас, на пятый день?

      Она не хотела быть грубой или кричать, но долго подавляемая обида, многократно усиленная вампирской сутью, прорвала и так шатко державшуюся плотину. Когда Белла не пришла в школу три дня назад, ей тут же позвонили Джейк, Анжела, Эрик и Майк, а следом Джессика. Конечно, последняя — только ради надежды услышать что-то интересное, почему это Эдвард пришел в школу без нее, а шериф отпросил дочку на неопределенное время. Но все же, им было не безразлично. Черт, даже отбитый спортсмен Тайлер Кроули, с которым они почти не общались, набрал ее под вечер. Правда, как оказалось позднее, ему нужна была ее лабораторная по химии, и он беспокоился, успеет ли она вернуться ко дню сдачи. Но это же, блин, Кроули. Она нисколько не была в обиде.

      — Белла, мы все волновались, — сбивчиво заговорила Элис. — Эдвард приехал сам не свой…

      — Ну да, Эдвард…точно, — Белла не хотела слушать дальше. Элис была ее последней надеждой, она так надеялась на ее помощь. Но, видимо, помогала она только Эдварду. — Можешь передать ему, что я в порядке. Не о чем волноваться.

      Белла нажала на отбой, не попрощавшись, и зажала нос пальцами, чтобы подавить всхлип. Ее затопила жалость к себе и обида на Элис, на всех Калленов. Зачем вообще она связалась с ними? Они никогда, наверное, и не воспринимали ее всерьез, как пару Эдварда. Ну разве что Карлайл пытался. Она так хотела стать частью их семьи, но, видимо, обманывала саму себя. Сейчас она даже сомневалась, что Эдвард, после всех разговоров, ссор, убеждений, этого дурацкого предложения пожениться, и, наконец, вымученного согласия с ее стороны на брак, а с его — на обращение, в конечном итоге обратил бы ее. Он снова нашел бы сотни причин этого не делать. А она снова унизительно просила бы его. И так продолжалось бы бесконечно, пока она окончательно не обгонит его в возрасте, когда закончит колледж, пойдет на работу, а он так и будет продолжать оставаться школьником. Зачем ему нужна будет старуха? А будет ли тогда нужен он ей самой? Сейчас перед ней не маячила угроза состариться. Ей казалось, что с бессмертием решатся все ее проблемы, но почему-то их стало только ещё больше.

      Белла уткнулась лицом в колени и позволила эмоциям накрыть ее с головой. Она была больше не в силах сдерживать шторм, бушующие в ней. Краем уха до нее донёсся с улицы раздраженный, как и всегда, голос Деймона, мешавший ей предаваться унынию и жалости к себе. Она невольно прислушалась. Кажется, он опять ругался с каким-то Риком, которому не посчастливилось быть его другом.

      — …какого черта ты ее не удержал, Рик? Ей нельзя сюда. Здесь грёбаный Клаус со своим новым миньоном Стефаном…дьявол…ладно, скоро буду, постарайтесь не вляпаться в дерьмо, пока я не приехал…

      Значит, и он сейчас уедет. Оставит ее в этом заброшенном доме. Деймон ей не нравился, но она боялась оставаться одна, без какой-либо поддержки. Он ворчал, отпускал дебильные шуточки, без конца пил и снова ворчал, но хотя бы худо-бедно давал по крупицам ей советы и нехотя учил, как выживать таким, как они.

      Белла глубоко вздохнула, ей надо собраться. Надо быть смелее, заставить его задержаться или, в идеале, решить проблему с солнцем. Она каждый раз с завистью смотрела, как он стоял под яркими лучами или выходил днём, когда она была вынуждена торчать в четырех стенах.

      Деймон вошёл в дом и стал собирать разбросанные вещи в спортивную сумку, бросив на ходу, что ему надо срочно уехать. И все. Даже не сказал, что вернётся.

      Белла невероятным усилием воли, больше порожденным паникой, попыталась успокоиться и вытеснить все переживания, которые сейчас ей только мешали. И ей даже удалось оставаться спокойной на несколько минут. Но потом всё нахлынуло снова, злость и страх, обида и отчаянная надежда, волнение и неуверенность.

      Черт, она так никогда не сможет собраться. Белла стиснула зубы, заталкивая глубоко все свои глупые чувства, с какой-то неведанной ей раньше ненавистью задавливая их на корню. Пока не нашла в глубине своего я тот самый тихий уголок, где не было ничего. Он был, как спасательный круг, брошенный ей, тонувшей в океане своих эмоций. И она ухватилась за него. В этот раз ей хватило смелости шагнуть туда, не обращая внимания на безликую пустоту. Там было тихо и спокойно, там ей было все равно. И Белла с облегчением осталась там.

      Ее накрыло благословенное равнодушие, разум очистился и, о чудо, кристально прояснился. Она подняла голову, пристально изучая обстановку и следя краем глаза за Деймоном, который набирал сообщение на телефоне, яростно вжимая кнопки. Белла больше не злилась на него, не было причины. Он был лишь объектом, нужным для нее в данный момент.

      — Куда ты едешь? — спросила она, стараясь говорить с прежней тревогой в голосе. — И что делать мне?

      — Возвращаюсь во Флориду, некогда ждать до вечера, — он продолжал стоять спиной к ней.

      Белла неслышно поднялась, оглядывая помещение, пока не наткнулась на кучу хлама, сваленную возле облюбованного ею дивана. Прошлась по ней своим острым зрением, подошла чуть ближе спокойным шагом, будто ходила без цели.

      — Что делать мне? — снова повторила свой вопрос, рассчитывая расстояния до Деймона, свою скорость и угол, под которым она будет наименее заметна.

      — Как стемнеет, можешь отправляться за мной, — его плечи очень выразительно дрогнули, пока он продолжал с кем-то явно ругаться по переписке, судя по тому, как долбил по несчастному телефону. — А можешь не отправляться. Мне, в общем-то, все равно.

      Собственно, Белла чего-то такого и ожидала. Сейчас, когда эмоции больше не владели ею, она четко представляла, что мог бы сказать или сделать Деймон. Вот он строчил очередное сообщение, пока Белла обошла кучу хлама и протянула руку, коснувшись грязного деревянного обломка ящика. Он был довольно короткий, но зато острый. Вполне сгодится, если правильно все рассчитать.

      — Я не хочу отправляться с тобой, — тихо произнесла Белла, резко выхватывая деревяшку и через секунду уже стоя за спиной Деймона. Она точно рассчитала момент, когда пиликнул телефон, присылая ему ответное сообщение, и он погрузился в чтение. Она знала, что у нее была буквально секунда, а может, и меньше, и она полностью воспользовалась этим коротким временем.

      Белла даже не представляла, где находится седьмое и восьмое ребро, но слышала медленный стук сердца, и быстро, со всей силы, воткнула импровизированный кол прямо в спину Деймона, ориентируясь на звук. Она едва успела, он уже начал поворачиваться, и тут же осел на грязный пол. Не теряя времени, Белла оттащила его от окна, подальше от солнечного света, слегка опалив свою щеку, но даже не обратив внимания на боль. Она внимательно осмотрела его и остановила взгляд на массивном кольце, пока Деймон хрипел и кашлял, удивленно смотря на нее.

      — Я не хочу никуда больше с тобой идти, — снова повторила она, снимая кольцо с его пальца и вертя его перед глазами. — Ты говорил, что покажешь мне свой мир. Но твой мир — полное дерьмо, Деймон. Ты гоняешься за своим братом-психопатом, хотя он явно не хочет, чтобы его нашли. Вечно ругаешься с окружающими тебя небезразличными людьми, без конца пьешь, но не можешь напиться, и все время зол на весь свет… Такая жизнь не по мне. Я ухожу.

      Деймон затих. Белла не знала, как выглядят мертвые вампиры, но не слышала больше сердцебиения и дыхания. Она надела на палец кольцо, явно слишком большое для нее, и зажала его. Она была почти уверена, что именно оно давало защиту от солнца. Каждый раз, когда она заводила разговор об этом, Деймон машинально дотрагивался до него.

      И все же сначала надо проверить. Она подошла к самой границе света и, не испытывая ни капли страха или волнения, протянула руку вперёд. Бледной кожи коснулись теплые лучи, переливаясь и бликуя на выступающих косточках на запястье и гладких ногтях. Никаких болезненных ощущений. Белла сделала шаг и ступила полностью в полосу света, чувствуя, как лица ласково касалось яркое солнце. Ничего внутри нее не дрогнуло, не встрепенулось, она лишь сухо констатировала факт, что была права на счёт кольца. Секунду подумала, потом сняла его с пальца сжимая в кулаке — снова ничего, она стояла под прямыми лучами, как самый обычный человек. Значит, кольцо не обязательно носить на пальце. Это было хорошо. Белла вернулась к неподвижному телу Деймона, оторвала от его кожаной куртки несколько тонких полосок и за пару секунд ловко сплела шнурок. Продела в кольцо и повесила самодельную подвеску на шею, спрятав под футболкой, которую сняла с чужого плеча, казалось, целую вечность назад.

      Белла вышла из старого заброшенного дома на озаренную светом улицу, ни разу не оглянувшись и не замедлив шаг. Но не забыв прихватить сумку Деймона с мини-холодильником, в котором ещё оставалось несколько пакетов с кровью. Села в машину, кинув свой багаж на переднее сиденье, и завела машину, замкнув провода, как делал постоянно Деймон, а она просто запомнила. В ней не было больше сожалений, страхов и неуверенности, не было вообще ничего. Теперь Белла, наконец, была по-настоящему бессмертна и свободна.