Ночь подходила к концу. Но Джаспер еще различал своим безупречным зрением последние утренние звезды, медленно растворявшиеся в голубеющем небе. Он смотрел на успокоившийся океан, который еще пару часов назад рокотал, словно огромный Левиафан, а сейчас мелкие волны лениво набегали на берег. Теплый ветер приятно обдувал его, касаясь всех открытых участков тела. Было впервые за очень долгое время спокойно, умиротворенно, очень хорошо.

       Он прикрыл глаза и сквозь полуопущенные веки наблюдал за тонкой фигуркой, ходящей вдалеке, у полосы отлива. Она то медленно ходила, плавно разрезая воду щиколотками и рассматривая дно, то смотрела куда-то вдаль, замирая изящной статуей. Опять проваливалась в свои видения. Джаспер был почти уверен, что это было что-то связанное с Эдвардом, Альфредом или Питом — до него доходили ее сожаление, печаль, злость и тоска. Он не мешал — пусть сейчас выстрадает, сколько нужно, в пути ему она нужна собранной и решительной — только неотрывно смотрел на нее. Ее силуэт на фоне постепенно светлеющего океана приносил ему почти сверхъестественное успокоение, внутри становилось непривычно легко и тепло, и то недавнее сосущее и нарывающее напряжение, с которым он жил последние несколько лет почти ушло, затухло, как затихает тупая боль по мере заживления раны.

      Пусть так, он даже не будет задумываться над этим. Уж точно не сейчас, когда Элис повернулась боком, демонстрируя на границе света и тени все линии своей фигуры. Где-то острые, как выпирающие слегка лопатки и стоящие торчком маленькие груди с отчетливо видневшимися сосками. А где-то плавные, мягкие на животе и спине, переходящей в небольшой округлый зад, и еще ниже в бедра и икры. Джаспер находил поразительно гармоничным такое сочетание острых углов и изящных изгибов, на взгляд и на ощупь.

      Элис снова зависла на мгновение, а потом прошла десяток метров и нагнулась, выудив из начавшей пребывать воды какую-то тряпку. Когда она аккуратно выжала ее, Джаспер узнал свою рубашку, которую каким-то чудом прибило обратно к берегу. Слава всем святым, что хотя бы штаны все еще были на нем — Элис так вообще лишилась всей одежды. Она осмотрела, наверняка критично, этим своим оценивающим взглядом, который порой проскальзывал у нее и невероятно раздражал, смятую сырую одежду и накинула на себя, пряча очаровательную наготу. Джаспер тихо вздохнул: жаль, он был бы не прочь еще немного понаблюдать за такой Элис.

      Она, словно услышав его тихое короткое дыхание, повернулась и направилась к берегу, где он сидел на мягком рассыпчатом песке. Ее маленькие ножки оставляли за собой дорожку из следов на мокром песке, которую постепенно смывала прибывающая вода. Рубашка была слишком большой для нее, доставая до самых колен, а рукава пришлось закатать. В ней Элис казалось еще более миниатюрной. Тоненькая и хрупкая, несмотря на все вампирские преимущества. И совершенно не желающая учиться защищать себя. Последнее доставляло Джасперу особый внутренний дискомфорт. Он не знал, останется ли она с ним или пойдет своей дорогой, но ему уже не нравилась ее потенциальная беззащитность. Такие долго не жили в его мире.

      — Я одолжила твою рубашку. Надеюсь, ты не возражаешь. Все, что осталось от моей одежды, безвозвратно сгинуло в океане.

      Элис подошла вплотную к нему, уверенно улыбаясь с высоты своего маленького роста. Ей нравилось смотреть на него сверху, Джаспер улавливал приятное довольство и веселье от смены их положений. Он посмотрел на нее сквозь чуть прищуренные веки, отвлекаясь от своих мыслей, и медленно перевел взгляд на виднеющуюся в разрезах между пуговицами белеющую кожу живота и бедер. Потрепанные края рубашки заканчивались где-то в районе колен, худых и, на удивление, округлых, которые плавно перетекали в тонкую голень и еще более тонкую лодыжку. Казалось, ткни он пальцем, и хрупкие косточки рассыпятся в прах. Он даже потянулся, как будто действительно собираясь проверить ее на прочность, но вместо этого обхватил рукой изящную лодыжку, еще влажную от морской воды и с мелкими крупинками песка на коже, приятно контрастирующие с ее идеальной гладкостью. Тут же его коснулось невесомое, почти вдохновляющее, желание, постепенно тлеющее, разгораясь все сильнее. А он всего лишь дотронулся до ее лодыжки!

      Джаспер мог только удивляться Элис, стоящей со спокойным, расслабленным лицом, когда внутри у нее поднималась стихийная волна. Безумно огромная для такого тщедушного маленького тельца. И только черные глаза, такие же, как его собственные, смотрели на него, не отрываясь, гипнотизировали и пожирали. Он вел свою ладонь выше по ноге, легко поднимаясь во весь свой рост. И теперь уже смотрел на нее сверху вниз, на чуть нахмурившееся лицо, когда она была вынуждена задрать свою голову, которой доставала едва ли до его груди. Совсем кроха. Он почти боялся, что ее собственное желание разорвет ее пополам. Почти. Потому что это не помешало ей все прошедшие сутки, а может и больше — он абсолютно потерял счет — объезжать его с неистовой энергией, пока он сам не перевернул ее на спину и не продавил ее миниатюрным задом приличное углубление в сыром песке.

      Джаспер был бы не прочь повторить еще раз эту безумную скачку, от которой вокруг них пенилась и бурлила вода. Все это время ни он, ни она не думали ни о чем, прошлом, будущем, том, что осталось позади и что ждало впереди. Он не думал об ублюдской выходке Пита остаться у Марии, а сейчас мысли снова возвращались к нему, мечась и не давая покоя. Они могли убежать все вместе, а он остался ради какой-то неизвестной женщины, которая вообще могла не появиться. Нет, он вполне понимал, смотря на Элис и вдыхая ее запах полевых цветов, смешанный с соленым океаном и свежим ветром. Но это не мешало ему все равно злиться на Пита.

      Джаспер легонько поглаживал бедро Элис под насквозь мокрой рубашкой, облепившей его руку, стоило ему пробраться под нее. Пальцы выводили узоры на влажной коже, которая, если бы могла, наверняка уже покрылась бы мурашками — по крайней мере, ее дрожащее желание вызывало в нем именно такие ассоциации.

      Идиот! Можно подумать, он сам не торчал у Марии последние тридцать лет, ожидая неизвестно чего. А сейчас ему казалось, что все это время он ждал только ее. Даже не зная, что ждет, пока внутри не созрел огромный нарыв. Пит хотя бы видел четко цель и теперь знал даже имя. Шарлотта. У него не было вообще ничего. Джасперу не особо нравилось это недавно обретенное понимание, но ему нравилась Элис. Просто так, без причины. И он не хотел пока задумываться о большем. Вообще ни о чем думать не хотел, пока она вот так смотрела на него, как будто видела в нем что-то, о чем он сам не подозревал.

      — Как дела у Пита и остальных? — он мягко и ненавязчиво запустил уже две руки под рубашку, которая задралась до пояса, демонстрируя ему абсолютно все. Никакого стеснения не ощущалось между ними, и он совершенно открыто разглядывал ее плоский живот с впадиной пупка, чуть выпирающие округлые тазовые косточки, плавный переход в бедра и место их сочленения, прикрытое небольшим идеально ровным островком темных волосков. — Я знаю, что ты уже успела подглядеть за ними, — он неспешно продолжал, не поднимая головы, рассматривая все то, что попадало в поле его зрения.

      — Ничего существенно, — почти таким же спокойным тихим голосом отвечала Элис, пока ее желание щекотало его изнутри, а злое сожаление и вина кололи ледяными иглами. — Они не планируют пока покидать завоеванные территории.

      — Это логично, — Джаспер кивнул и чуть сжал ее бедро, прихватив кожу. Элис дернула ногой и зашипела. Теперь ее недовольство и вспышка возбуждения окутали его мягким туманом. — На месте Марии я бы не спешил двигаться дальше. Дал отдых, разведал бы тщательно обстановку. Обратил и хорошо натаскал новых вампиров… — руки переместились к мягким коротким волоскам между ног, и он тут же накрутил мелкий завиток на палец. Элис едва заметно дрогнула, но ноги не свела, будто бы на нее это совсем не подействовало. Джаспер улыбнулся про себя, внешне оставаясь бесстрастным. Он тоже мог делать вид.

      — Она убьет почти всех новеньких. Я это видела, — ровный голос и тихая тревога на грани страха. — Точнее не она сама. Там будет Пит и Альфред.

      — Она с самого начала собиралась это сделать. Ни у кого из них не было шансов.

      — Ты знал? — она схватила его запястье, когда он уже начал пробираться чуть дальше мягких волосков.

      — Я сам сказал ей, что после битвы новорожденных, которых она хотела обратить как можно скорее, нужно будет устранить. Они слишком агрессивны, а без меня теперь еще и неуправляемы, — Джаспер отстранил руку и аккуратно высвободился из ее хватки.

      — Ты собирался их всех убить? Ты уже заранее знал тогда, в том баре, когда они обращались? — ее глаза, темные, блестящие, смотрели на него со странным выражением, хотя она и так уже знала ответ. Но он все же произнес его вслух, отрывисто и жестко, не смягчая ничего.

      — Я постоянно убивал новорожденных. Это обычное дело здесь, — он небрежно пожал плечами, наблюдая, как Элис поморщилась такому пренебрежительному жесту. — Через год-два они теряют свою силу и становятся больше не нужны. С последними просто все закончилось бы быстрее. Я бы убил их всех сразу после битвы. Но сейчас, похоже, грязная работенка досталась другим, — он нехорошо усмехнулся, наблюдая за сменой ее эмоций, от отвращения к недоумению и обратно. Он и забыл, что она пробыла в рядах Марии несколько дней. Казалось, они уже целую вечность смотрели друг на друга с разных концов каменистой площадке между скал, пока он натаскивал новичков, а она шныряла под конвоем Эли или Пабло. — Не бойся, Элис, Пит знает, что делать. Он не хуже меня может откручивать головы.

      Джаспер не хотел говорить последнюю фразу. По крайней мере, не таким тоном, словно он был озлобленным на весь мир стариком, которого кто-то решил поучить жизни. Но это ее лицо, с затаенной печалью и поджатыми в осуждении губами, раздражало и злило, хотя она и пыталась спрятать, сдержать свои чувства. Но он слишком хорошо мог ощущать все кругом, а уж ее особенно.

      Он обошел ее, направившись к океану. Встал у самой кромки приближающихся волн. Прилив почти полностью захватил утраченные территории. Его босых ног коснулась щекоткой пенистая шапка волны. Джаспер прикрыл глаза, вдыхая свежий запах океана, отгоняя от себя мрачные мысли. Последние сутки ему было очень хорошо. Не думать ни о чем, только чувствовать Элис и ее бурлящее желание, почти такое же огромное, как океан, шумевший вокруг. Но всему приходит конец. Пора было двигаться дальше, с ней или без нее. Лучше, наверное, даже без. Тогда он сможет спокойно, не отвлекаясь ни на что, подготовиться и продумать, как вытащить засранца Пита. Джаспер взлохматил уже подсохшие волосы, чуть слипшиеся от морской соли, и посмотрел на юг, где за скалами виднелись вдалеке верхушки деревьев.

      — Значит, юг? — Элис неслышно подошла, и в запах океана ворвался аромат полевых цветов. Джаспер инстинктивно стал вдыхать и пропускать его через себя. — Как думаешь, сможем добежать до Огненной Земли? Я пока этого не вижу, но всегда хотела там побывать.

      — Что? Ты со мной? — Джаспер развернулся к ней, стоявшей уверенным крохотным эльфом в шаге от него. Он ей даже ничего не предлагал и не просил, ее правильный мир был далек от того, в котором он жил. И он очень хорошо чувствовал ее неприятие и сопротивление всему тому, что составляло его жизнь и его самого. А такие вышколенные цивилизованные дамочки явно не годятся для кочевой жизни.

      — Я не какая-то там неженка, — Элис сверкнула глазами, вероятно, увидев, что он собирался кое-что высказать вслух. — И не такой уж ангел, — он вопросительно изогнул бровь, на что она пожала плечами: — Всякое дерьмо случалось. И я знала, что ты убивал новорожденных. Видела несколько раз, — она пристально посмотрела на него, упрямо и почти что властно. В ее лице читалось что-то вроде: но я все равно пришла в этот гадюшник, черт возьми. — Сложно поверить, что мы знакомы несколько дней, когда я знаю тебя десять лет.

      — Думаешь, что знаешь, — он задумчиво смотрел на нее, прикидывая, сколько и что она смогла увидеть про него. За последние десять лет у него было парочка особо паршивых эпизодов, которые он уж точно хотел оставить только при себе.

      — Может, и так. Мы идем или будем стоять здесь, пока не закаменеем?

      Элис решительно пошла вдоль кромки океана в сторону юга, где загорались во всю звезды. Маленькие следы на песке, оставленные ее миниатюрными стопами, вода смывала очень быстро. Джаспер чертыхнулся и нагнал ее в несколько шагов, хватая за руку и утягивая в сторону от берега.

      — Что за Огненная Земля?

      — На самом юге Южной Америки. Южнее только льды Антарктиды, — настроение Элис медленно, но верно становилось приподнятым, оттесняя липкие переживания на второй план. Они все еще были в ней, но она как будто обрела силу воли не замечать их. Джаспер тоже выкинул Пита из головы. Ему было легко это сделать, потому что он точно знал, что вернется за чертовым засранцем и вытащит его, одного или с его мифической Шарлоттой.

      Босые ноги коснулись твердых скал. Белоснежный песок пляжа остался позади вместе с рокотом волн и редкими криками птиц. Элис бодро шагала по острым выступающим камням, ее белые ноги ярко выделялись на фоне темно-серой породы, а сырая и помятая рубашка, вся потрепанная и периодически свисающая с ее плеч придавала ей вид абсолютной беспризорницы. Хотя Джаспер только такой ее и знал. За последние несколько дней ее одежда из мальчишеской и пыльной превратилось вот в это, состоящее из его драной рубашки, которую он тоже позаимствовал у какого-то убитого им человека.

      — Кажется, я что-то такое слышал. Или читал. Можем и добежать, — он направил Элис чуть восточнее. — Но сначала заглянем кое-куда.

      — Надеюсь, там будет приличная одежда, — она снова поправила сползающую рубашку и недовольно вздохнула.

      Джаспер ничего не сказал. Одежда заботила его в последнюю очередь, а штаны вполне сносно держались. Они преодолели высокие прибрежные уступы и, не останавливаясь, побежали дальше, перепрыгивая со скалы на скалу. Кругом царило полное безлюдье, на многие мили он не чувствовал присутствия человека. Горло саднило уже давно, но он мог потерпеть. А вот жажда Элис терзала его куда острее. Когда она в последний раз питалась — за все время у Марии она ни разу не притронулась к крови, держась подальше, когда пригоняли очередную группку похищенных. Он искоса глянул на нее, сосредоточенно смотрящую вперед.

      — Тебе нужна еда, — холодно сказал он, приземлившись на очередной выступ и раскрошив небольшой кусок скалы. — Не хватало, чтобы ты еще сорвалась в самый неудачный момент, — она вопросительно взглянула на него, незаметно сглатывая. — Это я тоже чувствую, да. И не собираюсь постоянно гасить твою жажду.

      — И не придется, расслабься, — Элис едва слышно рыкнула в ответ на его грубоватый тон. — Если будет держаться этого направления, скоро войдем в лес и натолкнемся на парочку человек, — она не остановилась, но ее взгляд слегка поплыл. — Кажется, охотники или браконьеры.

      Она не стала дожидаться его и побежала вперед. Через полчаса они действительно оказались в тени густых зарослей, которые даже ночью были наполнены шорохами и тихим стрекотом. Элис кошкой скользнула на ветви деревьев, все опутанные лианами и влажным от стелящегося тумана мхом. Сквозь тревожные вскрики обезьян и шуршание птичьих крыльев он отчетливо услышал шепчущие голоса людей. Элис оказалась права — их было двое. Осторожная поступь по мягкой земле, тихое дыхание с редким причмокиванием — то ли сигареты, то ли жевательного табака. И терпкий человеческий запах — пот, табак и кровь. Джаспер в пару прыжков оказался на соседней ветке, наблюдая, как навострилась Элис, держась за лиану одной рукой и наклоняясь вниз.

      Им не пришлось ждать слишком долго. Вскоре двое смуглых мужчин с ружьями за плечами и целым арсеналом ножей за поясами показались на узкой тропке, петляющей мимо деревьев. Упругая вибрация ветки, и Элис уже скрылась из поля его зрения. Ни один из людей даже не среагировал, вероятно приняв эти звуки за едва слышный свист ветра и колебание деревьев из-за назойливых обезьян. Ни тени страха или тревоги — они считали себя хозяевами здешнего леса. Они даже не испугались, когда маленькая быстрая тень спрыгнула сверху на одного из них и повалила на землю. Просто не успели. Джаспер настиг второго в следующее мгновение — тот едва успел открыть рот, чтобы крикнуть, но издал только глухой хрип, когда шея была намертво зажата его рукой, а зубы глубоко вонзились в плоть. Он смотрел только на Элис, пока пил. Удивительно, как ее маленькое тело удерживало мужчину гораздо больше себя, со стороны это смотрелось почти нереально. Но охотник не мог вырваться из ее сильной хватки, намертво зажатый между худенькими голыми бедрами, удерживаемый ее ладонями с тонкими пальцами, которые впивались в шею, вытягивая ее, чтобы предоставить лучший доступ. Ее горло и губы размеренно двигались, пока она поглощала кровь. А когда ничего не осталось, она отсоединилась с тихим звуком и поймала пальцами несколько струек, стекающих из уголков рта. Джаспер в пару секунд расправился со своим, почти не обратив внимания на вкус и собственную жажду. Элис повернулась к нему, ее глаза были чистейшего красного цвета, как у только что проснувшегося новорожденного. Завораживающее, ни с чем не сравнимое зрелище. Она сама была ни с чем не сравнима, он еще никогда не встречал таких. Хотя не то чтобы он за всю свою вечность видел много необычных вампиров, они все сливались в одну сплошную агрессивную и испуганную массу с редкими всплесками ярких чувств, как у Пита или той же Марии.

      Джаспер моргнул, и яркое наваждение исчезло, а Элис уже стояла перед ним, в легком замешательстве и приятном удовлетворении. Он почувствовал, как собственные губы слегка приподнялись в улыбке, и тоже встал, вытирая с них липкие следы.

      — Что будем делать с телами? На севере полно медведей и волков, которые подъедают останки, а здесь… — она нерешительно оглянулась, прислушиваясь к шорохам ночного леса. Джаспер склонил голову набок, наблюдая за ней, за ее лениво сменяющимися эмоциями.

      — Тут водятся крупные кошки. Пумы. Но тропа часто используется людьми, — он указал на протоптанную узкую дорожку и недавние сломы веток в разных сторонах. — Лучше будет позаботиться самим об этом, а остатки быстро растащат более мелкие звери.

      — Остатки? — Элис нахмурилась, а в следующую секунду ее глаза расфокусировались и так же быстро расширились в удивленном испуге. Она вскрикнула еще до того, как он оторвал руки у первого трупа и забросил их в гущу деревьев. Та же участь постигла ноги, голову и туловище, которое он разорвал на более мелкие части и раскидал по кустам.

      — Справишься? Или помочь? — он кивком указал на второе тело, впитывая ее изумление с толикой горького отвращения. — Неужели ты никогда не избавлялась от трупов в местах, где часто ходят люди?

      — Я поджигала их в основном.

      — Жаль, что у нас нет огня, — усмехнулся он и взялся за второго мертвеца. Элис подошла, когда он успел оторвать левую руку, и, поджав губы, ловко разделала труп, словно тушку кролика к обеду.

      Они побежали дальше молча, сначала по человеческой тропке, а потом свернув в самые густые заросли, цепляясь за лианы и упругие ветви, распугивая ночных животных и птиц. Напряженная задумчивость Элис почти не доставляла ему дискомфорта, как будто он точно знал, что это не направлено на него. А даже если он не прав, ей все равно никуда не деться от таких омерзительных порой вещей вампирской жизни. Возможно, она и жила как-то иначе — он понятия не имел, как живут вампиры на севере — но здесь нужно быть способным на самые ужасные поступки, если дорога жизнь.

      Носа коснулись запахи далекого еще дыма, скота и скопления людей. Где-то недалеко была деревня. Джаспер хотел обойти ее стороной, но краем глаза увидел, как среди насыщенной зелени мелькнуло светлое пятно. Он, недолго думая, схватил Элис за руку и резко свернул в ту сторону.

      Они остановились у низкой ограды небольшого глинобитного домика, отбившегося от деревни. В одном из окон тускло светилось пламя тлеющего очага, три сердца бились медленно и ритмично. Все спали. Он перескочил забор, поманив за собой Элис, которая с интересом разглядывала небольшой вычищенный дворик, несколько грядок с зеленью, бочки с водой, натянутые веревки с чистым бельем, колыхавшимся на тихом тропическом ветру. Слегка желтоватые от частого использования простыни, рубашки, потертые, но опрятные штаны, кальсоны и даже ситцевое платье, когда-то бывшее белоснежным, а сейчас тоже утратившее свою белизну.

      — Ты, кажется, хотела сменить одежду. Прошу.

      Джаспер великодушным жестом обвел болтающиеся тряпки, все еще чуть влажные, впитавшие в себя запахи густого леса и ветра. Он сорвал одну из рубашек и плотные коричневые штаны, на вид, как раз впору. Чистая одежда кому угодно повысит настроение, особенно, когда от собственной остались одни лохмотья, пропитанные запахами соли и смерти. Возможно, он зря вот так с размаху вывалил на Элис всю эту грязь с трупами. Но ему хотелось сразу расставить все точки и спустить ее на землю. Если уж она решит, что такое дерьмо не для нее, то пусть уходит сразу, а не на середине пути. Она не ушла, даже тени сомнений не было у нее. А чистая одежда — это было немногое из хорошего, что он мог ей предложить.

      — В первый год я тоже только так и добывала себе одежду, — ее пальцы легонько касались слабо колыхавшейся ткани, пока она шла вдоль бельевой веревки, то скрываясь за очередной тряпкой, то снова появляясь.

      — Мне казалось, ты была не меньше, чем какой-нибудь светской леди и носила красивые длинные платья, — он вообще о таком не думал, если честно, просто ляпнул наобум. Но она уж точно не была похожа на ту, которая коротает свою вечность в дороге. Еще в первую встречу он понял это, она будто бы случайно затесалась среди всех вампиров, окружавших их в тот день.

      — Сейчас в моде все короткое, — со смехом ответила она, зайдя за широкую простынь, прихватив с собой зажатое в руке единственное белое платье. — Но платья были, хотя светской леди я точно не была.

      Джаспер за несколько секунд переодел штаны, действительно оказавшиеся впору, и накинул свежую рубашку, приятно облепившую тело. За тонкой простыней миниатюрный силуэт Элис держал на вытянутых руках платье. Он видел очертания ее чуть склоненной головы и тонкие линии фигуры, прямой и изящной. Он подошел ближе, почти вплотную к простыне, которая колебалась от него к ней и обратно, продолжая наблюдать. Элис, наконец, быстро накинула платье через голову и выступила вперед. Она вышла из-за простыни, поправляясь. Платье было ей большое, явно рассчитанное на какую-то полногрудую женщину в теле. Интересно, на ней хоть что-то будет сидеть так, чтобы не сползать каждые пять минут и не оголять чуть ли не всю верхнюю часть тела.

      Джаспер уже хотел было предложить ей туго замотаться в простыню, чтобы положить конец этой бесконечной возне с одеждой и попытками прикрыться. Но Элис, критично оглядев себя, стянула с веревки белую простыню и с коротким треском оторвала от нее длинный лоскут. Ещё раз поправив платье, она ловко обмоталась им вокруг талии, приспособив в качестве пояса. Теперь оно действительно смотрелось, как платье, а не огромный парус, за каким-то чёртом принявшим вид одежды. Это было самое простое, выцветшее ситцевое платье, наверняка какой-то деревенской девушки, которая жила в этом домишке, где сейчас все спали. Оно скрывало почти все ноги, оставляя на обозрение только тонкую лодыжку, плавно переходящую в голень.

      Да, платья стали существенно короче с тех пор, как он был человеком и вращался в человеческом обществе. Вампиры, конечно, регулярно похищали женщин, и он сам изредка наведывался в ближайшие деревни, где мог видеть стремительно меняющиеся пределы допустимого. И сейчас все эти пределы бросились ему прямо в глаза, от босых ног с маленькими пальчиками, испачканными в земле, и изящных голеней, вокруг которых колыхался мятый подол, до какой-то невероятно узкой талии, которой позавидовала бы любая леди его времени, и острых отчётливо выделяющихся под не такой уж плотной тканью сосков. Все это казалось сейчас слишком женственным и слишком откровенным. И плевать, что пару минут назад он видел ее в одной рубашке, из-под которой во время прыжков то и дело проглядывался миниатюрный зад или даже больше. Лучше бы Элис и дальше расхаживала в потрёпанной мужской одежде или его драной грязной рубашке.

      А в этом платье, пусть даже наполовину сыром и мятом, скрадывающим и без того небольшие бедра и грудь, которая только угадывалась за множеством собранных шнуровкой складок, она виделась ему какой-то недосягаемой, эфемерной, почти призрачной в постепенно уходящем лунном свете. И ему просто все последние дни только почудились. Будто бы она явилась сюда из-за него, будто бы она хотела убежать вместе с ним, будто бы действительно убежала и теперь следовала в неизвестность. Она была чертовой феей, а он не верил в фей.

      Джаспер даже потянулся рукой, чтобы коснуться ее и убедиться, что он не видит сон наяву. Возможно, она исчезнет, стоит ему только дотронуться, но тогда он решил, что просто схватит ее, за руку, плечо, шею, волосы — не важно. И будет держать. Хоть целую вечность.

      — Что? — нахмурилась она, тряхнув головой, и неподвижное видение стало реальностью. Исчезла невесомая эфемерность, обретя материальность. Осталась только Элис, смотрящая на него в замешательстве и с легким смущением.

      — Ничего, — он отошел на шаг, так и не коснувшись.

      Она скептически хмыкнула и завозилась со своим платьем, словно примеряла обновку, вертясь и пытаясь рассмотреть себя со всех сторон. Будь тут зеркало, она крутилась бы возле него не хуже любой леди, что он знал при жизни. Правда все они как-то стёрлись из его памяти, померкли и теперь белели призрачными пустыми тенями на задворках мыслей. А Элис была здесь, яркая и очень близкая. Ее лицо заслоняло их всех, женщин и мужчин, взрослых и детей, что встречались на его пути при жизни и после смерти.

      — Еще не видел тебя в платье, — усмехнулся он, прислонившись к глинобитной стене одной из домовых пристроек, которая была все еще теплее его тела, несмотря на то что прошла почти целая ночь. — Выглядишь красиво.

      — Разумеется. Еще бы волосы в порядок привести, — снова скептический смешок, пока она пыталась расчесать и уложить пальцами разметавшиеся волосы. — В прошлый раз я извела целых пять расчесок, прежде чем смогла придать своей голове приличный вид.

      — Очень красиво, — он чуть надавил своей уверенностью, и она тут же развернулась всем корпусом, прищурив глаза.

      — Что ты делаешь?

      — Всего лишь немного безобидной уверенности, пока ты не прекратишь прибедняться.

      — Мне хватает и своей уверенности, — Элис грозно тыкнула пальцем прямо в середину его груди.

      — Как скажешь, Элис.

      Джаспер моментально схватил ее палец, а затем и всю ладонь, поместившуюся в его руке вместе с частью худого запястья. С силой сжал — еще немного, и послышится характерный металлический треск. Элис вцепилась в его плечо, проделав дырки в свежей рубашке. Он повел пальцами вдоль руки до самого верха, к шее. Больше никакой эфемерности, только гладкое, упругое, уже знакомое ему тело, казавшееся очень хрупким, но на деле способное пробить любой камень. Она проследила за его движением, еще крепче вдавливая пальцы. Глаза буравили его насквозь, то становясь слегка затуманенными, то снова ясными и алыми. Он, не отрываясь, наблюдал за сменой ее эмоций, забурливших возбуждением, наслаждением, чистым удовольствием. Она уже все увидела, уже знала, что будет дальше. Он тоже — и ему совершенно не нужно быть для этого ясновидящим.

      Джаспер погладил ее лицо, растрепанные волосы, неровными прядями спадавшие на лоб. Он ждал, когда ее взгляд вновь вернется в настоящее, и вот она осмысленно посмотрела на него потемневшими глазами, напряженная и наэлектризованная, так старательно пытавшаяся остаться здесь и сейчас. Он чувствовал это в ней, ее борьбу. Джаспер улыбнулся, оторвав ее от земли и прислонившись своим лбом к ее. Это именно то, что он и хотел — чтобы она была сейчас только с ним, только его. Ее ноги обвились вокруг талии, сжали, притянули ближе — он был почти что в капкане, цепком и холодном.

      Элис пахла ошеломительно, как цветочные поля в Техасе по весне. Он водил носом по ее шее и плечам, шумно вдыхая, касаясь кончиком языка, сдерживаясь, чтобы не захватить полностью в свой рот, облизать, оставить свой нестираемый след. Вот здесь на плече, где белели два белесых укуса. Они мозолили ему глаза, заставляли думать о тех, кто оставил их. Он обязательно узнает, позже. А пока он с силой вдавливался языком в эти шрамы, словно мог таким образом стереть их с ее кожи.

      Элис терлась об него своим телом, плавно двигая тазом, словно качалась на волнах, задевала промежностью стоящий колом член, проводила языком по шее. Его руки уже были под платьем, на ее ягодицах, так приятно сминавшихся под его пальцами. Джаспер наконец добрался до ее рта, захватил губы, проник языком, продолжая с силой сжимать ягодицы, раздвигать их, вдавливаться в нее до тянущей боли внизу живота. Элис уже сосала его язык, ласкала его своим, и каждое ее движение выстреливало у него в паху, грозя выплеснуться наружу. Джаспер вжался еще сильнее, припечатывая ее к теплой глинобитной стене и совершенно развязно желая, чтобы это был его член, зажатый между ее губ, она должна, черт возьми, сделать то же самое с его членом.

      Он, конечно, не озвучит свои желания вслух — при его жизни подобное можно было требовать только у хорошо оплачиваемых шлюх, у леди — никогда. Но что мешало ему во всех красках представлять. Он даже мог отпустить себя, накинуть на них обоих все то, что сейчас ощущал, накрутить до предела, и она сама не сможет сдерживаться, и не будет больше никаких пределов, ни для кого из них. Но вместо этого Джаспер поставил ее на землю, прошелся руками вдоль всего тела сверху вниз, резко задрал подол платья и, не теряя времени, накинулся ртом на ее промежность. Элис ахнула, пронзив его своими ощущениями. Он зарычал, зарываясь еще глубже в нее носом и языком, даже закинул бедро себе на плечо, открывая еще больший доступ. Здесь, в самой сердцевине, она пахла еще приятнее, еще сильнее, лучше, чем любая человеческая кровь. Он не знал, как описать этот аромат. И ему было плевать — он хотел только вдыхать и слизывать его, присоединить свой собственный запах. Он хотел, чтобы здесь пахло только им. Пальчики Элис вцепились в его волосы, Джаспер прикусил ее клитор, вызвав короткую дрожь и еще целую бурю эмоций, заставивших его еще быстрее заработать языком и губами.

      Он слышал ее сдавленные стоны и влажный чавкающий звук, с которым он ласкал ее. Элис рвано двигалась ему навстречу, сама насаживалась на его язык, терлась о губы и нос. Он потерялся в ее запахе, смешанном с его ядовитой слюной. Ее восторженное удовольствие было таким острым, таким близким, оно было его удовольствием. Ещё немного и он либо разорвет штаны своей каменной эрекцией или обкончается, не успев снять их. Джаспер предоставил Элис самой держаться за него, балансируя на одной ноге, а сам освободил член и сжал его у самого основания. Это невозможно было терпеть, ее запах, вкус и чувства сводили с ума. Он хотел это все, сейчас и всегда. Яркая вспышка ее оргазма застала его врасплох. Он глухо простонал прямо в нее и продолжал уже медленно и мягко водить языком по влажной коже, гладить бедра и ягодицы.

      Ее глаза прожигали, когда он, поднявшись, посмотрел в них. Джаспер глубоко поцеловал её, даже не потрудившись вытереть рот. Он тёрся своими губами об ее, оставляя ее вкус и свой яд на них. Аккуратно потянул тесемки платья, спуская его до пояса. Маленькие острые грудки тут же оказались полностью в его ладонях. Он знал, что ей это особенно нравилось. Его щекотало ее искристое удовольствие каждый раз, когда он дотрагивался до них. Он уже хотел было облизать и обсосать каждую грудь, но маленькая ручка Элис нашла его все ещё стоявший член, погладила, обхватила. Джаспер, недолго думая, накрыл ее руку своей, заставил сжать сильнее. Ещё сильнее, пока не зарычал сквозь стиснутые зубы от накатывающего волнами волнующего наслаждения. Она смотрела только на него, пока их сцепленные руки двигались вперёд и назад. И кажется, получала не меньше удовольствия, чем он.

      Элис, подпрыгнув, ловко обхватила его ногами. Спустя мгновение он уже был в ней так глубоко, как только возможно. Он трахал ее медленно, мощными толчками, снова сминая и раздвигая ягодицы, под размеренный стук сердец спящих людей. Ее гладкие твердые пятки каждый раз ударялись об его поясницу, отмеряя толчки. Джаспер с невероятной силой сжимал ее в своих руках, и казалось, что он просто раздавит маленькое тельце, разорвет пополам, но Элис была упругой и податливой, изгибаясь на нем, как танцовщица на канате. Ее худенькое тело практически звенело в его объятиях, он даже слышал этот звон в ее тихих стонах и соприкосновении их тел. Он вцепился губами в ее шею, когда она откинула голову назад. Ее приближающееся удовольствие снова накрыло с головой, заставляя выбиваться быстрее и сильнее. Элис что-то невнятно бормотала, пока он прикусывал ее кожу

      Наверняка снова пыталась протестовать против укусов, хотя внутри, он чувствовал, ощущала инстинктивное желание отдаться ему полностью. Джаспер хотел этого, сделать ее только своей, оставить свои метки, свой запах на ней. Хотел перекрыть эти уродливые чужие укусы своими, хотел впиться в нее зубами, пока трахал ее. Хотел, чтобы она всегда была рядом, следовала за ним. Потому что если она решит пойти своим путём, тогда идти за ней придется ему. Он пошел бы за ней, ему даже думать не надо было — сейчас им правили только инстинкты, простые и беспощадные. Он вдавливался зубами сильнее, чувствуя, как ещё немного, и кожа сдастся под его напором. И отступал, зализывая и целуя, вбиваясь резко до самого упора, приближая их обои к краю. Внутри Элис было так хорошо, тесно и леденяще горячо. Он был уже на грани, позволяя ей самой скакать на нем, держась руками и ногами. Он только целовал и кусал ее везде, где мог дотянуться.

      — Джаспер, — услышал он свое имя и взорвался в ней, чувствуя ответную пульсацию. Ему пришлось оторвать ее от себя, иначе он точно впился бы в нее клыками и не отпускал, пока не излился бы в ней полностью. Элис в замешательстве посмотрела на него и как будто поняла или увидела. Неважно. Вообще все стало неважно, когда она мгновенно опустилась на колени и вобрала его член в рот, обхватила губами, слизала языком остатки семени, всё ещё сочащегося из него. Джаспер чертыхнулся, глядя на нее сверху, пока она, не стесняясь, смотрела в ответ и продолжала медленно сосать и сдавливать его.

      Он был бессилен перед своими желаниями и начал сам двигаться навстречу, толкаться внутри ее рта, с бешеным наслаждением наблюдая, как член, до сих пор чертовски твердый, скользил между ее губ с характерным чмокающим звуком. Ещё немного. Ее пальцы впились в его бедра, он сдерживался, чтобы не трахнуть ее рот что есть силы.

      — Элис, — Джаспер предупреждающе придержал ее затылок, начиная чувствовать знакомую тянущую пульсацию. — Элис, тебе лучше…

      Он не успел договорить. Элис сомкнула губы ещё сильнее, и он кончил, выдыхая весь оставшийся воздух с громким шипением. Она, лишь чуть замедлившись, сосала дальше, плавно и мягко, помогая себе рукой. Он снова громко выдохнул, хотя даже не успел набрать запас воздуха.

      — Элис, остановись, Господи, черт возьми, — прорычал он, всё ещё пульсируя в ее рту.

      — Ты чуть не укусил меня. Снова, — она наконец поднялась, облизывая губы.

      — Это твоя месть, хочешь сказать? — он притянул ее ближе, и острые соски потерялись об него.

      — Нет, только мое желание.

      — Ты сумасшедшая, Элис, — Джаспер поцеловал её, облизывая губы и язык. Ее рот теперь имел его вкус и запах. Он испытывал удовлетворение на грани с торжеством, чувствуя это. — Надо было понять это ещё тогда, когда ты притащилась за мной к Марии, — он улыбался и снова поцеловал, погладив шею и наткнувшись на шрамы. — Кто это сделал?

      — Не знаю. Какие-то жуткие вампиры в Арканзасе. Я пару дней как обратилась. Еле вырвалась, — она поморщилась, испытав остаточный страх, скорее тень страха.

      — Кусают не только из ярости и желания убить, — задумчиво проговорил он, потирая полукружия следов.

      — Знаю, но все равно это напоминает клеймо.

      — Все дело в доверии, Элис…

      Он хотел объяснить ей, попытаться хотя бы, потому что сам толком не понимал, что говорить. В нем кричали желания и чувства, почти чутье, которому он привык доверять.

      В доме завозились, послышались тихие голоса и неспешные шаги. Пора было уходить, скоро рассвет. Джаспер прихватил с бельевой веревки ещё плотную куртку. Элис уже поправила платье, чуть более помятое, чем раньше, но зато целое.

      С первыми лучами солнца они уже снова скрылись под сенью джунглей. Элис уверенно бежала чуть впереди. Белое пятно ее платья мелькало среди темной зелени.

      — Куда ты бежишь? — спросил он, не повышая голоса, перепрыгнув несколько поваленных деревьев. Было нетрудно догадаться, но все же он хотел услышать это от нее.

      — Туда, куда ты и собирался, — Элис остановилась, оглядываясь. Джаспер не мешал, наблюдая за ее взглядом, перемещавшимся от корявого хлопкового дерева, старого и опутанного вьюном, до каких-то колючих зарослей, за которыми виднелась старая давно нехоженая охотничья тропа. — Я вижу конечную цель, но не всегда вижу путь. Мне нужна минутка.

      — Туда, — он указал в сторону кустов и на этот раз первым шагнул вперед, слыша, как она двинулась следом.

      Элис не спрашивала, зачем и куда они направлялись. Вероятно, уже все знала. Так было даже проще. Они пробежали несколько сот миль за несколько часов, не встретив практически никого в этой лесной глуши, кроме редких охотников и пары групп путешественников, решивших разбить лагерь прямо посреди джунглей. Не самая лучшая идея. Помимо них двоих, здесь было полно хищников, выходивших на охоту круглые сутки. Теплые вечерние лучи солнца виднелись в просветах между деревьями, когда они приблизились к месту назначения. Здесь было безлюдно, поэтому он спокойно вышел на открытое пространство. Под ногами хрустела черная засохшая лава, смешанная с землей. Сквозь это сухое месиво пробивалась буйная зелень, кое-где уже колыхались на ветру молодые деревца. Не пройдет и полувека и здесь будут новые джунгли.

      — Что это за место? — Элис встала рядом, с интересом осматриваясь и задерживаясь взглядом на высокой полуразрушенной колокольне — все, что осталось от старой церкви. — Я видела его однажды. Несколько лет назад.

      — Лет тридцать назад здесь была деревня, но сейчас все погребено под лавой. Осталось только это, — он кивнул в сторону колокольни и направился туда. Сквозь широкие трещины в крошащихся ступенях виднелись корни молодых деревьев и пучки травы. Природа окончательно брала свое. — Что ты видела? — он оглянулся на шагавшую сзади Элис. Ее лица касались последние солнечные лучи, поблескивая и переливаясь на коже.

      — Эту колокольню и тебя на самом верху. Ты уже был здесь?

      — Три года назад в последний раз. А до этого еще несколько, когда Мария не была столь подозрительной ко мне, и я часто уходил в разведку.

      Джаспер прошел под арочным входом и оказался снова на открытом пространстве. От церкви остался только фундамент и пара стен, не считая колокольни. Все внутри было в больших неровных, громоздких комьях лавы. Некоторые были в два его роста. Обычному человеку здесь было бы трудно передвигаться. Но только не им. Элис взлетела на один из самых больших лавовых валунов, как раз поймав самый последний солнечный луч, сверкнувший на ее лодыжках. Джаспер дошел до противоположной стены, от которой осталось только пара метров кладки и присел, шаря рукой в большом углублении под самым каменным основанием, пока не наткнулся на грубую мешковину. Элис присела рядом, во все глаза наблюдая, как он разворачивал мешок и доставал старую кожаную сумку на длинном ремне. Хорошо, что он в свое время не избавился от нее — очень удобная вещица. Щелкнул замок, и он запустил руку внутрь. Элис со странной веселой улыбкой практически упиралась ему в лоб, заглядывая в сумку, в которой то и дело мелькал золотистый блеск.

      — Боже мой, Джаспер, вот это да! — ее изумление было таким ярким, искренним, что он невольно заулыбался, доставая полную горсть золота: цепочек, монет, маленьких слитков, часов, колец и прочей дребедени.

      — Только не говори, что не видела этого, — рассмеялся он.

      — Видела, но в реальности это все по-другому. Я как будто сначала прочла книгу, а потом вдруг поняла, что все это было правдой, а не выдумкой, — Элис перебирала разномастные драгоценности, поднося их к лицу и разглядывая как удивительные экспонаты. — Это твой клад? Откуда?

      — Можно и так сказать. Накопления на всякий случай — я так это называл, — он свалил все обратно в сумку, и теперь Элис самозабвенно копалась в ней и выглядела такой изумленно-радостной, будто они и вправду вдруг нашли клад. — Нам разные люди попадались, а их добро было им ни к чему. Обычно все выбрасывалось — никто у Марии не заботился такими вещами, разве что приглянулась бы какая висюлька. Я решил, что не будет большим грехом, если я возьму то, что и так никому не было нужно. И вот спустя двадцать лет пригодилось, — он внимательно следил за ней, готовый к любой реакции, даже обвинению, но Элис лишь слегка сдвинула брови, задумавшись, а потом снова заразительно улыбнулась во весь рот.

      — Не могу сказать, что мой клад тоже был добыт честным путем. У нас оказывается много общего, — Джаспер вопросительно выгнул бровь, ожидая продолжения. — На севере у меня зарыт сундучок с золотом. Тоже на всякий случай. Копила почти десять лет.

      — Что ты делала? Была мошенницей? — Элис возмущенно зыркнула на него, хотя все это было напускное. Она веселилась от души. — С твоим даром только такое и напрашивается.

      — Почти. Работала на одного гангстера в Чикаго. Он занимался контрабандой спиртного, а я помогала.

      Джаспер громко рассмеялся и услышал, как к нему присоединяется высокий звонкий смех Элис. И почему он решил, что она была светской леди. Точнее, он даже не думал об этом, скорее это был то и дело неконтролируемо всплывающий образ ее маленькой изящной фигуры, запакованной во что-то нарядное, в окружении таких же леди и джентльменов. Полный идиотизм! В реальности она оказалась помощницей какого-то бандита.

      — Вот почему иногда ты казалась мне практически новорожденной. Я все не мог понять… Ты все это время жила среди людей. Как ты скрывалась на виду у всех?

      — Не так уж это было и сложно. Разве что в первый год.

      — Сколько вампиров ты встречала за это время, не считая твоих друзей и создателя?

      — Немного, двоих, если не брать тех дикарей, что напали на меня в Арканзасе.

      — Ты совсем ничего не знала про наш мир? — Джаспер покачал головой, поражаясь, как она могла, ничего не зная, сунуться в самое пекло. Хотя только так и можно было провернуть такой фокус. Элис небрежно пожала плечами, будто ее совсем не заботило такое положение вещей, но ее досаду он отчётливо улавливал. Она раздражённо подняла брови, как будто он мог так просто отключить свой дар, а потом закатила глаза, сдаваясь. — И каково это — жить как человек?

      — Не знаю. Странно. Одновременно понимаешь и не понимаешь их, — она встала, отряхивая платье. Джаспер подал руку, помогая забраться на остаток стены часовни. Элис приняла ее. Как будто они оба были людьми. — В последний год становилось очевидным, что мне пора уходить. Все кругом менялись, а я нет.

      Он почувствовал ее ностальгическую теплую печаль. Она скучала по той жизни. Элис была больше человеком, чем вампиром. Это было видно невооружённым глазом даже в их первую встречу. За эти несколько дней на нее налипло всякого, но все же было ощущение, что ее место где-то далеко, среди огней городов и смеха людей. Она хмуро посмотрела на него, и Джаспер понял: она уже знала, что он скажет, но он все равно произнес это вслух.

      — Уверена, что хочешь пойти со мной? Кто знает, что нас ждет. А потом еще и Пита вытаскивать…

      — Я буду знать. К тому же, я сожгла все мосты, когда уходила на юг, — Элис спрыгнула вниз, и в воздух поднялось мелкое облачко черной пыли. Ее босые ноги быстро зашагали по острым неровным комьям. Уже на ходу она крикнула, не оборачиваясь: — И ты забыл про Альфреда и Эдварда. Мне тоже надо их вытащить.

      Ну конечно. Двое ее приятелей. Как она вообще с ними сошлась? Они ему не очень нравились, особенно милый городской юноша. Впрочем, насколько он мог уловить, оба отвечали ему взаимностью.

      Джаспер спрыгнул следом и моментально нагнал ее, чуть касаясь пальцами ее руки. Он был рад, что она осталась. И что не сомневалась. Скучала, но не сомневалась. Он не хотел вариться в ее сомнениях и неуверенности, которые она наверняка пыталась бы скрыть. Полнейшая глупость. И абсолютно бесполезная. Особенно после того, какой открытой ему она была несколько часов назад. Честнее с ним еще никто, пожалуй, не был.

      Элис бросила на него короткий взгляд и перешла на вампирскую скорость. Они вновь бежали сквозь джунгли, то останавливаясь, то снова ускоряясь. Пару раз пробегали мимо крупных дорог и небольших городков, откуда доносились запахи человеческой еды и крови. И негласно обходили их стороной. Натыкались на браконьеров, туристов и каких-то нечистых на руку сомнительных людей, которые таились в отдалении от своих и пахли чем-то сладковато неприятным. Элис тогда шепнула ему «наркотики», пока они незаметно наблюдали с высоты деревьев за их возней внизу. А после так же неслышно исчезли среди густой листвы, оставив позади всех людей.

      Через пару недель кружения от запада к востоку и обратно между деревьев мелькнуло что-то неестественное, не вписывающееся в дикую зеленую картину. Элис бросила на него заинтересованный взгляд и метнулась в ту сторону, лавируя в густых зарослях. Спустя пару минут Джаспер издал удивленный присвист, увидев каменную громадину, возвышавшуюся над ним. Она вся заросла деревьями и травой, кое-где каменная кладка покрошилась и рассыпалась, но множество длинных высоких ступеней выглядели крепкими, поднимаясь высоко, почти к небу. Элис уже ходила у подножия, дотрагиваясь до камней. Она казалась совсем крошечной рядом с этим странным строением, в котором было не меньше ста тридцати футов. Он еще никогда таких не видел и теперь гадал, что это вообще такое.

      — Похоже на что-то очень древнее и загадочное, — Джаспер забрался на первую ступень, чувствуя прочную опору под ногами. Он прислушивался и принюхивался, находя это место несколько пугающим, но Элис, наоборот, испытывала какой-то необычный благоговейный восторг, улыбаясь во весь рот.       — Ты знаешь, что это?

      — Не уверена. Но похоже на пирамиды майя или ацтеков. Это племена местных индейцев. Это все, что осталось от их цивилизаций, — она преодолела сразу целый ступенчатый пролет, оказавшись на широкой площадке, которая уже возвышалась над деревьями. Еще три пролета, и они оба оказались на вершине, а под ними и вокруг был бесконечный зеленый ковер. Словно они стояли на вершине горы.

      — Откуда ты все это знаешь? — в нем шевельнулось подозрение. — Здесь, судя по всему, никто не бывал сотни лет.

      — Вероятно, в психушке была неплохая библиотека, — нервно рассмеялась Элис и присела на последней ступеньке, глядя куда угодно, но не на него. В ней что-то всколыхнулось, смутное, будто давно забытое чувство. Джаспер не чувствовал лжи, но то, что он ощущал, не давало ему покоя.

      — Прости, что? Психушка?

      — Да, кажется, я не говорила, что последний год жизни провела в лечебнице для душевнобольных. Полагаю это, — она провела по своим растрепанным коротким волосам, испытав мимолетное недовольство, — как раз осталось мне после того времени.

      — Ты много чего не говорила, — Джаспер присел рядом и тоже взлохматил волосы. Получился какой-то раздраженный жест, ну и что с того. Он действительно злился. Они говорили много в последнее время, но оказалось, что не сказали ничего. Он не знал, кем она была при жизни, как стала вампиром… Он даже не знал ее фамилию и возраст. И уж точно он хотел бы знать, как она оказалась в дурдоме. На сумасшедшую она не смахивала, хотя только безумный мог последовать за своими видениями и кинуться в гущу вампирских войн.

      — Ты тоже вообще-то, — Элис недовольно прищурилась. Джаспер так же посмотрел на нее в ответ. Она ничего не была должна ему, но психушка, черт возьми… Он даже думать не хотел, что там с ней могло происходить. В таких местах даже нормальные люди сходили с ума. Элис вздохнула и заговорила: — Я много чего не говорила, потому что и правда не помню. Не знаю, какой была моя жизнь и почему я оказалась в лечебнице. Вампир, который обратил меня, Эйб, сказал, что меня туда отправил отец. Его я тоже не знаю, — она повернулась и посмотрела прямо на него. — Если верить паспорту, меня зовут Мэри Элис Брендон, 1901 года рождения. Жила в Билокси, штат Миссисипи.

      — Это все, что ты помнишь? — Джаспер недоверчиво вздернул бровь. Что-то еще беспокоило ее. И его.

      — Это то, что я знаю. А то, что я помню… — она помялась, снова отводя взгляд. Он наклонился к ней чуть ближе, чувствуя нечто важное, значимое, крутившееся внутри нее, — это словно была не моя жизнь и не я сама. В начале эти воспоминания были такими яркими, настоящими, но с годами поблекли и почти стерлись. Я помню имена, лица, события, но словно зритель в зале, где-то на задних рядах. И сомнений становится все больше, а было ли все это вообще… Может, я просто выдумала другую жизнь и другую себя.

      Она надолго замолчала, позволяя ветру трепать ее волосы. Джаспер смотрел на ее профиль, пытаясь представить, какой она была, но тщетно. Да и, в сущности, было совсем неважно, даже если она и вправду была сумасшедшей, которой пригрезилась другая жизнь. Он уж точно не тот, кто будет осуждать. И если смерть и обращение помогли ей выбраться из психушки, он был только рад, что все случилось именно так.

      — Меня зовут Джаспер Уитлок, родился в Хьюстоне, в Техасе, в 1844 году. В семнадцать сбежал в армию, когда началась Гражданская война, и дослужился до майора, — Джаспер поймал ее взгляд. В ней все еще была эта странная досада и безнадежная тоска. Но она смотрела на него с любопытством, чуть склонив голову, ожидая продолжения. Он тоже плохо помнил свою жизнь, все было смутным и неясным. Но кое-что рассказать все же мог. Почему бы и нет.

      — Значит, с одной войны ты попал сразу на другую, — Элис грустно улыбнулась и легла на спину, смотря в чёрное звёздное небо.

      — Дерьмово получилось, знаю. Но теперь все закончилось.

      — Хотелось бы верить.

      — Ты что-то видишь?

      — Пока нет. Просто неясные обрывки ещё не принятых решений. Полная херня, как я и говорила.

      — Ты скажешь, если увидишь что-то конкретное?

      — Ты первым узнаешь.

      Джаспер удовлетворённо кивнул и тоже прилёг рядом. Широкая верхняя площадка это позволяла. Под руками ощущался теплый шершавый камень, пахло тропическим лесом и полевыми цветами от Элис. Она что-то вычерчивала пальцами на звёздном небе, какие-то созвездия и виднеющийся изгиб Млечного Пути.

      — Странное место, здесь как будто чувствуется отголосок давно умерших людей, — Джаспер пытался сосредоточиться. Он улавливал расслабленное спокойствие и редкие всполохи тревоги Элис, словно рябь на воде. И что-то слишком смутное, слабое, как далёкий-далёкий звон колокола. Он даже не мог понять, плохое или хорошее чудилось ему. Он прижался ухом к грубой поверхности площадки под ним и слушал глухой шепот камня, будто эта странная пирамида издавала свой собственный утробный гул. — Или это сама пирамида. Не понимаю. Не могу определить ничего.

      — Что там? — Элис тоже легла щекой на камень и прислушалась. — Внутри есть помещения. Я видела дверь. Наверное, какой-то звуковой эффект. Или это призраки людей, принесенных в жертву.

      Она неуверенно улыбнулась и подошла к краю, глянув вниз. И теперь сама казалась призраком в потрёпанном белом платье, которое плавно двигалось на ветру, то и дело облепляя ее тонкую фигурку.

      — Про жертвы ты тоже прочла в библиотеке психушки?

      — Возможно. Некоторые считают такие места проклятыми.

      — Я не верю в проклятия, — Джаспер подошёл к Элис, когда она опасно балансировала на самом краю, слегка покачиваясь над пропастью. Вряд ли ей грозило разбиться, но это место и странная постройка навевали тревогу одним своим существованием. Заставляли напрягать все инстинкты и чувства,

      — Эдвард с тобой ты не согласился бы, — усмехнулась она, отойдя от края. — Он верит, что и мы, вампиры, прокляты.

      — Эдвард не ищет лёгких путей в нашей вечности, верно? — Джаспер не удивился. Ее неженка-приятель примерно таким ему и представлялся. Как ещё жив до сих пор остался, не иначе как из-за своей телепатии.

      Элис рассмеялась и побежала вниз по ступеням, мгновенно скрываясь в зелени и ночи. Джаспер пустился следом, испытывая невероятное облегчение, что они покидали это гнетущее место. Он все еще не верил в проклятия, но оставаться здесь больше не хотел.

      Джунгли, казалось, никогда не закончатся. Цвета плавно перетекали из одного зелёного в другой, запахи становились гуще. Изредка леса сменялись горными хребтами, с высоты которых вдалеке виднелась узкая полоска океана. Перевалив через очередной горный перевал, они угодили прямо в стену дождя, настоящего ливня, который шел не меньше недели, превращая и без того влажную землю в сплошное болото. Они промокли до нитки, платье Элис облепило ее худое тело и свисало тяжёлой потемневшей тряпкой. Поплутав по верхним ветвям деревьев, они наткнулись на заброшенную гасиенду, полуразрушенную и заросшую. Элис с энтузиазмом копалась в пыльных старых сундуках, нацепив на себя жутко старомодное, проеденное в нескольких местах молью, платье, а свое повесив сушиться. Здесь ничего ценного уже давно не было, все растащили ещё в прошлом столетии, даже книги из библиотеки, остались только обломки мебели да старые чертежи, которые, видимо, показались местным мародерам хламом. Джаспер от нечего делать изучал их, сидя на полу гостиной и прислонившись к опрокинутому сломанному дивану, когда-то отличному образчику колониальной роскоши. А Элис, разобрав все укромные уголки в доме, изучала его. Это не доставляло ему каких-либо неудобств. Ее любопытство мягко касалось его дара, сменяясь легким удивлением, печалью и возвращаясь к сосредоточенному интересу. Почти что тишина по сравнению с какофонией эмоций среди новорожденных вампиров.

      За разбитыми окнами стеной шел дождь, гремя разбросанной по двору утварью вроде осколков садовых ваз или обломком ящиков, громко шуршали бегущие ручейки воды, которая не успевала впитываться в землю. В дренажных канавках звонко плюхали крупные капли. Большие острые листья пальм ударяли по черепичной крыше и раздолбанным оконным рамам. Где-то внизу, в подвалах, было слышно, как копошились крысы, спасаясь от наступающей воды. Элис изредка морщилась, выпуская невидимое облачко брезгливой неприязни. А потом снова целиком концентрировала внимание на нем и его шрамах, которые были очень хорошо видны, особенно когда комнату озаряли яркие вспышки молний. Еще более бледные, чем кожа, неровные и многочисленные. Кое-где они образовывали целые скопления, наслаиваясь друг на друга. Плечи, шея, руки и кисти были все испещрены рваными полукружьями, на груди их было меньше, на животе — сущие единицы. Элис, казалось, хотела изучить каждый. Она то склонялась чуть ближе, почти касаясь пальцем, вела им вдоль изгиба руки, пока он рассматривал чертеж каких-то потайных комнат. Или может это были подсобные помещения — он еще не до конца разобрался в этих схемах.

      — Спрашивай уже, — великодушно усмехнулся Джаспер, то и дело чувствуя, как в ней поднималась волна решительного напряжения и тут же стихала.

      — Почему у тебя столько шрамов? С твоим даром ты можешь вообще никого не подпускать к себе, — она коснулась нескольких выпуклостей на плече, будто проверяя на подлинность.

      — Большинство я получил в первый год, когда еще только учился управляться с даром. И мне тогда было плевать на все — жажда была превыше, моя и других новорожденных. Я далеко не сразу научился подавлять ее.

      — У Пита их еще больше, только на лице и шее.

      — Пит любит иногда необдуманно рисковать, — Джаспер закатил глаза, разом вспомнив все те случаи, когда друг легкомысленно бросался в пекло, не чувствуя страха или даже волнения.

      — Но тебе нравилось драться. Ты сам говорил, — боковым зрением он видел, как ее лицо приблизилось вплотную, рассматривая его шею и подбородок. Его губы дернулись от такого внимательного взгляда, почти как у ученого.

      — Мне скорее нравилась смена деятельности. Люди ведь тоже устают от бесконечной рутины.

      — Не назвала бы то, что происходило в лагере Марии, рутиной, — Элис отстранилась, разглядывая его со всех сторон, как будто искала лучший ракурс.

      — Спустя семьдесят лет все, что угодно, покажется рутиной, — Джаспер продолжал следить за движением ее зрачков, которые теперь разглядывали запястья. — Этот, кстати, ты мне оставила, — он повернул руку так, чтобы ей был виден след ее собственных зубов на его предплечье. — Не ожидал, вынужден признать.

      Ее укус явно не был самым ужасным в череде остальных, но лучше бы она сделала это, когда он был в ней, а не вырываясь и рыча от злости, как дикая кошка.

      — Прости, — ее тон получился скорее вопросительным, и это заставило его взглянуть на нее с усмешкой.

      — Кажется, ты поставила на мне — как ты выразилась — клеймо, Элис, — Джаспер поднес руку прямо к ее лицу, чувствуя ее замешательство и тлеющее раздражение. Он испытывал странное удовлетворения, ткнув носом в ее же слова, и при это понимал ее, абсолютно каждый всплеск ее эмоций. — Теперь за тобой должок, — она отпрянула, когда он легонько, почти в шутку, клацнул зубами у ее лица.

      — Даже не думай, Джаспер.

      — Не буду думать, как скажешь, — нагло соврал он. Конечно, он будет думать об этом. Каждый раз, как его рот будет в опасной близости от ее тела. И Элис это прекрасно знала, возможно, даже видела что-то в своем сознании. И даже испытывала странное необъяснимое притяжение.

      Элис предупреждала, но дождь все равно закончился резко и внезапно, и наставшая после него оглушительная тишина прозвенела громким колоколом. Джаспер за последние дни так привык к шуму дождя и тихому скрипу старого дома, что это стало неотъемлемой частью окружающего пространства. Пришло время двигаться дальше.

      — Я почти привык к этой развалине, — Джаспер взглянул на разрушенную гасиенду, поправил ремень сумки, в которой звякнуло золото, и ступил с мощеного двора на сырую землю. Ноги тут же утонули в вязкой жиже по самую щиколотку.

      — Я тоже, — Элис, посмотрев, как он пытался стряхнуть грязь со ступней, запрыгнула на ветку ближайшего дерева, качнулась и переместилась на следующую. — Но Пит собирается ждать свою Шарлотту ещё долго. В ближайшем будущем я ее не вижу, так что у на есть время обежать хоть весь земной шар, — ее голос донёсся уже с удаленных деревьев.

      — Долго? — Джаспер вскочил следом и нагнал ее.

      — Год, может, два или три. Никаких календарей я не вижу, чтобы определить точно, — она прикрыла глаза, то ли просматривая видение, то ли вспоминая. — Но это будет в нынешнем десятилетии. Мода почти не изменилась.

      — А поконкретнее можно? — ему хотелось знать в идеале, как они будут их вытаскивать.

      — Это так не работает, — досадно выдохнула она, сдувая успевшие пропитаться влагой за столько дождливых дней волосы. — В будущем уйма вариантов. И пока мы не определимся с нашими собственными решениями, трудно увидеть конкретику. Но я часто вижу их всех где-то в большом городе, в разной одежде и разных местах, вместе и по отдельности. Они точно уйдут от Марии, но как и когда…

      Элис пожала плечами, и Джаспер вздохнул с сожалением. Ее дар представлялся ему слишком сложным с множеством условий. Никуда не годился. Хотя его собственный тоже доставлял уйму проблем. Он решил, что разберётся с этим позже.

      — Знаешь, мне не мешало бы знать о твоём даре побольше. Тебе нужно научиться постоять за себя.

      — Ты хочешь снова меня потренировать? Я думала, что безнадёжна. По твоим же словам.

      — Я никогда такого не говорил, — вообще-то он уже догадался, что это было в ее видениях. Кажется, что-то такое он действительно намеревался в сердцах ей сказать.

      — Ну возможно мог бы сказать… Я иногда путаю реальность с так и несбывшимися видениями.

      — Ясно.

      Джаспер усмехнулся, даже не удивившись очередной странности, и обогнал Элис, запутывая свой след в густой зелени. С ее даром она все равно легко найдет его. А при случае он все же попытается научить ее чему-нибудь. Это будет даже интересно, особенно когда под боком не рычат новорожденные и не буравит холодным расчётливым взглядом Мария.

      Он потерял счёт времени, пока они блуждали по джунглям, прячась или подолгу исследуя какой-нибудь небольшой клочок леса. Здесь, под густыми кронами неизвестных ему деревьев, было почти постоянно темно. Редкие лучи солнца прорезали тонкими полосками чащу, мелькали блеском на коже Элис, чье платье стало зеленоватого оттенка, с пятнами грязи и земли. Все чаще она испытывала неудобство от своей одежды, пытаясь отстирать ее то в широкой бурной реке, то в каком-то глухом озерце. В итоге он единолично решил завернуть в деревеньку, где они стянули чужую одежду, пахнущую чистотой и мылом. Элис снова досталось платье, в этом раз в какой-то жёлтый цветочек, но она почувствовала радостное облегчение, облачившись в свежую одежду.

      Наверное, они бы ещё долго бродили по лесам, здесь было удобно, безлюдно, тихо, но где-то спустя несколько месяцев — Джаспер затруднился бы назвать точное число — им пришлось покинуть их. Они кочевали вдоль широкой реки с множеством мелких притоков и с болотистыми берегами. Элис предположила, что это Амазонка — Джасперу это название было лишь смутно знакомым. То и дело он натыкался на вампирский запах, едва заметный, но тут явно были чьи-то территории. И Элис подтвердила его подозрения, в один миг замерев изваянием. Ее глаза были открыты, но смотрели в никуда и быстро перемещались из стороны в сторону. Жуткое зрелище. Он ловил ее замешательство, растерянность и тревогу. Нервно оглядывался, ища источник угрозы. И как только, взгляд снова обрел искру разума, он подхватил ее и кинулся прочь.

      — Вампиры? — только и спросил он, когда они оказались на краю леса, а впереди слышались звуки топоров и крики людей.

      — Да, кажется, — Элис все еще была растеряна, практически дезориентирована, и не сопротивлялась, когда он снова подхватил ее на руки и побежал по вырубленной полосе, огибая людей. — Мы были близко от территорий чужого клана. Мне показалось, что мы были в знакомых и одновременно незнакомых джунглях. И ходили кругами, неспособные выбраться. Как в статичной картинке.

      — Одаренные вампиры?

      — Не знаю, но возможно, мы могли бы попробовать с ними познакомиться…

      — Не в этот раз, дорогая.

      Джаспер не собирался рисковать всем, только обретенной свободой, чтобы вновь оказаться в капкане очередных войн или неизбежной драки. Ему были неинтересны другие кланы и их дела. Неинтересны конфликты и разборки чужих. Поэтому он молча повел Элис дальше на юг, где, наконец, спустя столько времени, было видно небо.

      — И снова ни одного вампира, — задумчиво протянула Элис, когда они уже несколько недель исследовали бесконечные равнины и поля, на которых паслись незнакомые ему животные, похожие на помесь лошадей и овец. И теперь смотрели с высокого холма на огни далекого города. На знаке, указывающем в ту сторону, было написано, что это Буэнос-Айрес.

      Город оказался большим. Джаспер никогда не видел такого скопления огней, громкого шума и людей. Он помнил Хьюстон, по его меркам, весьма шумный город. Но Буэнос-Айрес превосходил его в сотни раз. Автомобили с громким тарахтением и вонью проезжали мимо них по широким авеню. Люди шли толпами в церкви, красивые высокие соборы, возвышавшиеся над остальными постройками. И не меньшие толпы заполонили местные бары, клубы и публичные дома. На освещенных проспектах шли красиво и дорого одетые леди и джентльмены, а в темных подворотнях лежали пахнущие смертью и болезнью бездомные. Он слышал необычные звуки музыки, под которую танцевали необычные страстные, даже откровенные танцы, где женщины и мужчины были одним целым, а в паре кварталов, за углом доносились выстрелы и пахло кровью. Все было почти, как в Хьюстоне, когда он еще был человеком, разве что в гораздо больших масштабах.

      Несколько дней они наблюдали за жизнью людей с высоты крыш, а потом все же спустились, просто чтобы посмотреть поближе. И остались. Продали несколько украшений — немного убеждения и обаяния, и никто не обратил внимания в полумраке на их темно-красные глаза. Сняли небольшую комнату под самой крышей в доме у большого парка, где по вечерам частенько устраивали танцы, и почти каждый вечер, едва садилось солнце, выходили на улицы. Жить под крышей было в новинку. Слишком тесно и ненадежно, а за стенами слышалась жизнь почти всего дома.

      Джаспер с интересом ложился на кровать, чувствуя непривычную мягкость, когда проваливался в мягкий матрас и подушку. По-хорошему, ее вообще надо было выкинуть — она занимала лишнее место. Спать им не надо было, а попробуй они трахаться на ней — не протянет и пары минут, даже не стоило пытаться. Но он все равно лежал на ней, читая книгу или прикрыв глаза и слушая звуки оживленной улицы в разгар дня. Ему нравилось так проводить время. В неподвижности и тишине их жилища, которая нарушалась только ненавязчивыми голосами людей по соседству, ритмичными звуками трамваев за окном и гулким шумом океанского ветра. Приятная тишина была и внутри него, без агрессивных настойчивых эмоций и усиленной в десятки раз жажды.

      Иногда, когда днем было совсем скучно, он баловался, внушая соседям что-нибудь безобидное, вроде суетливой беспричинной тревоги или легкого возбуждения. Элис частенько пристраивалась рядом, лежала под боком или прямо на нем, хихикая его манипуляциям или надолго погружаясь в свой транс. В такие моменты она обычно замирала, положив голову на его грудь, руками ухватившись за плечи, практически полностью помещаясь на нем. И Джаспер мог только догадываться о том, что происходило за ее закрытыми глазами — по всплывающим радости, тревоге, любопытству, настороженности, нетерпению, сомнению… Он успел выучить их все наизусть. Заботливая тревога и вина, когда она подглядывала за Эдвардом. Раздраженная, почти вредная, симпатия всегда сопровождала видения об Альфреде. Удивительная теплая печаль и Пит — он до сих пор поражался, как они смогли установить эту странную связь, едва встретившись. Еще в лагере Марии Джаспер без конца выискивал даром что-то большее, что могло быть между ними. И если бы не выяснилось про Шарлотту, то наверняка вытряс бы из Пита, не отвертелся бы. Его жутко раздражало, что эти двое могли болтать о чем угодно, распространяя радость вокруг себя, в то время как он с Элис молчаливо буравили друг друга гневными взглядами и вечно находились в каком-то напряженном противостоянии.

      Джаспер прикрыл глаза и отложил книгу, прогоняя уже не важные чувства и воспоминания. Сейчас все было спокойно снаружи и внутри. Он положил ладонь на замершую голову Элис, пропустил короткие волнистые пряди между пальцами. Теперь они были расчесаны, ей действительно пришлось сломать несколько расчесок для этого. Сейчас ее эмоции пестрили настороженным любопытством и предвкушением. Что-то должно было произойти — он успел хорошо изучить все ее оттенки.

      Когда до них донеслись первые ноты уже знакомых мелодий, которые почти каждый вечер исполнял уличный оркестр, Элис вернулась в реальность и подскочила к открытому окну, прикрытому тонкими занавесками.

      — Здесь почти как в Нью-Йорке. Только пальмы кругом, — ее тонкий силуэт медленно колебался в такт звучащей внизу музыки, которая то замедлялась, то снова превращалась в нечто стремительное.

      — Я был в Нью-Йорке только однажды, хотя с трудом помню тот день. Шумно, многолюдно, воняло мусором и пролитым спиртным… — он встал за ее спиной, наблюдая, как вокруг музыкантов быстро собираются пары, моментально подхватывая ритм.

      — Почти ничего не изменилось, — рассмеялась она, поглощенная отрывистыми и в то же время плавными движениями танцующих. — Все стало только шумнее, многолюднее и воняет гораздо сильнее. Тебе понравится, я почти уверена.

      — Это очень странный, неправильный танец. Никакой равномерности и четкости. Каждый танцует так, как хочет. Скорее всплеск эмоций, чем отточенные движения. Они называют его танго.

      — Скоро он станет известен во всем мире, — в ней была даже не уверенность, непреложное знание.

      — Не удивлюсь. В нем что-то действительно есть, несмотря на всю неправильность. Необъяснимое и притягивающее, — Джаспер аккуратно развернул Элис к себе, обхватил талию, провел рукой вдоль тела, скрытого за тонкой хлопковой тканью сарафана, и потянул на себя, когда пробила сильная доля.

      — Мы что, танцуем? — ее пылающий восторг горел даже в глазах. — Я никогда не танцевала танго.

      — Я тоже. Ничего сложного, — теперь он наступал на нее, подталкивая бедрами и лавируя между стульями, столом и креслом. — Я наблюдал несколько раз. Все вполне предсказуемо. Тебе ведь нравится, — он не спрашивал, а утверждал, прижимая ее к себе теснее, а иногда и приподнимая над полом.

      — Очень нравится.

      Элис крутанулась в его руках, громкой смеясь.

      Она вскинула ногу, как это делали местные танцовщицы, и задела круглый стол, стоящий под низким абажуром. Разумеется, тот сразу развалился с громким сухим треском. Джаспер даже не стал останавливаться и повел ее в другую сторону, гладя гибкую спину и чувствуя, как ее ноги касаются его при каждом шаге. Элис смеялась, запрокинув голову. И не было ничего прекраснее этого звука и ее эмоций, заполонивших всю комнату и проникших в него, под кожу и ещё глубже.

      Спустя несколько композиций, под которые они осваивали танго, парочку сломанных стульев и ее разодранный в клочья сарафан, они вышли на улицу. Стоял декабрь, но было по-летнему душно и жарко. Повсюду над улицами были развешаны нити гирлянд и свисающих ангелов. Он и забыл, что уже наступило Рождество. Музыканты в парке все ещё неутомимо играли уже какой-то веселенький рождественский мотив. Их музыка очень хорошо вписывалась в теплый вечер, постепенно переходивший в ночь, где повсюду слышалась дикая смесь испанского и португальского, пахло духами, морем, табаком и кровью. И полевой аромат Элис дополнял прекрасный букет. Джаспер дышал полной грудью. Он и не знал, что жизнь в городе, полном людей, будет такой приятной. Элис тоже нравилось. Ее восторг и удовлетворенное томление ласкали его дар так настойчиво и интенсивно, что хотелось снова овладеть ею, взять всю, вместе с эмоциями и запахом. Как он взял ее каких-то несколько минут назад у них в комнате, пока уличные музыканты исполняли самые громкие аккорды танго. Но Элис, пожалуй, расстроится, если ее новая одежка превратится в лохмотья. Этот необычный костюм, делающий ее похожей на какого-нибудь юнгу, очень ей нравился. Джаспер не особо проникся современной модой, но, похоже, такие наряды нынче были популярны. Темно-синие широкие брюки и блузки с полосатым моряцким воротом были выставлены в каждой второй витрине, на некоторых манекенах даже красовались белые матросские шапочки. Он все еще предпочитал видеть женщин в платьях, так было привычнее, но по большому счету, ему было абсолютно все равно, какую одежду на себя нацепит Элис или какую наденет он сам. То, что она была чистой и не снятой с очередного трупа уже было существенным плюсом.

      Они неспешно шли по ночным освещенным улицам, мимо церквей, в которых все еще пелись рождественские гимны, чуть опуская глаза, когда мимо проходили люди. В большом городе, где жизнь кипела круглые сутки, легко было затеряться и не привлекать особого внимания. Элис свернула с широко проспекта на более узкую улочку, где теснились клубы, рестораны и даже замаскированные под гостиницы публичные дома, украшенные словно в насмешку фигурами рождественского вертепа и ангелов. Здесь было полно пьяной легкомысленной публики и можно было легко найти пропитание.

      — Ты ведь что-то видела? — они охотились буквально пару дней назад, и сегодня не было никакой необходимости сюда возвращаться.

      — Думаю, здесь где-то ходит вампир.

      — Один? Почему сразу не сказала? — Джаспер машинально стал оглядывать все темные закоулки и тени.

      — Собиралась. Но эта мелодия танго выбила все мысли из головы.

      — Не особо хочу встречаться с незнакомым вампиром, — он придержал ее за руку, заставляя замедлить шаг и идти как можно ближе к нему.

      — Мы бы все равно столкнулись. Лучше быть первыми, разве нет? — Элис пытливо посмотрела на него, и Джаспер был вынужден согласиться. Лучше нападать, чем защищаться.

      — Что ж, тогда давайте прогуляемся, мэм, — он приобнял ее за талию и снова замедлил шаг, внимательно смотря по сторонам. Элис просияла и бодро зацокала каблуками, задевая его бедром при каждом шаге.

      — Тут вкусно пахнет, — она остановилась у открытой двери какого-то ночного заведения, из которых доносились плавные звуки гитары, и вдохнула пропитанный человеческими запахами воздух, знатно приправленный сигаретным дымом и алкоголем.

      — Если хочешь, я легко могу выманить вон того бедолагу, которого, кажется, нагрела на деньги не особо честная шлюха, — он указал на оббивающего порог публичного дома слегка потрепанного мужчину, от которого веяло возбуждением и злым, почти яростным, разочарованием. — С таким настроем он все равно напорется на неприятности.

      — Я не это имела в виду, — кого она обманывала, ее жажда уже легонько щекотала его горло.

      Джаспер дернул губой, сдерживая улыбку, и сосредоточенно гипнотизировал затылок неудачливого мужчины. Сначала чуть подавить гнев, добавить легкой волнующей тревоги, и его цель уже начал озираться в поисках ее источника. Он дождался, когда взгляд человека наткнется на Элис, все еще стоящую в нерешительности в своем чудесном ярком костюме, и накрыл возбуждающим интересом. А сам отступил в тень узкого проулка, ведущего в грязный замусоренный двор. Элис оглянулась, но он только улыбнулся и ступил еще дальше в темноту, смотря в ее горящие красные глаза. Джаспер кивнул ей за спину, предлагая подыграть, и она повернулась к нему спиной. Он чувствовал нарастающий интерес человека, который тот уже не мог сдерживать из-за собственной неудовлетворенности. Управлять такими было проще всего. Спустя минуту тот уже переходил дорогу, а Элис, медленно отступала в тень подворотни, где уже ждал Джаспер. Она отлично справлялась, заманивая за собой.

      Человек смело шагнул в темноту, и Джаспер, как мог, аккуратно схватил его руку и утащил еще глубже, куда не проникал свет фонарей с главной улицы. Вряд ли тут вообще можно было что-то разглядеть, не обладая вампирским зрением. Мужчина дернулся, кольнув страхом, но он тут же накрыл его сонным покоем, а Элис почти ласково погладила по щеке и тихо прошептала:

      — Ничего не бойся. Все скоро закончится.

      Джасперу осталось только подкрепить ее слова расслабленным спокойствием, полным доверия и смирения. Так будет лучше для всех троих. Он не любил чужие страдания и боль, потому что они имели тенденцию становиться и его собственными. А рядом с Элис было легко поддаваться только ее приятным эмоциям и делиться ими с жертвой.

      Человек расслабился, блаженно привалившись к стене, и Джаспер точным движением прокусил его шею. Послышался тихий стон, быстрая яркая вспышка боли, которую он тут же погасил. Элис несколько секунд смотрела на него и впилась в запястье, окутывая его своим удовольствием. Все закончилось действительно быстро. Элис вытирала губы и слизывала остатки крови с пальцев, а потом резко сблизилась с ним, перешагнув труп, привстала на носочки и провела языком по его подбородку, по которому стекала тонкая струйка крови, до самого рта. Черт бы ее побрал… Джаспер позволил ей проскользнуть между своих зубов. На ее губах чувствовался вкус крови, и он поглощал его, облизывая, кусая их. Жажда и желание смешались в дикую смесь, и он готов был взять ее прямо сейчас. Но только не здесь, не в этой грязной подворотне. Возможно, если они запрыгнут на крыши…

      — Вот это да… Не ожидал встретить тут кого-то из своих, — прозвучало на чистом испанском.

      Джаспер моментально вскинулся, отрываясь от Элис и перекинув ее себе за спину. Он стоял неподвижно, изучая незнакомого вампира. Смуглая кожа, под которой проступала типичная вампирская бледность, иссиня-черные волосы, плавные черты лица и выразительные красные глаза под густыми бровями. Типичная испанская внешность. Вампир испытывал если и не дружелюбный, то вполне безопасный интерес, разглядывая их и пытаясь рассмотреть за его спиной Элис. Джаспер следил за каждым его движением. Если только дернется в их сторону, лишится как минимум рук.

      — Спокойно, друзья, я с миром. Тут еды на всех хватит, я не жадный, — незнакомец лучезарно улыбнулся, обнажая красивые белые зубы, чей облик даже не портило отсутствие одного резца на верхней челюсти. — Просто хотел познакомиться, когда почуял ваш запах пару дней назад. Я Тулио.

      — Джаспер. И Элис, — Джаспер все ещё был настороже, когда Элис вышла из-за его спины, с интересом рассматривая вампира. — Тут твоя территория?

      — Моя территория — вся Латинская Америка, прибыл сюда ещё во времена Кортеса. Но я не единоличник, эта райская земля для всех нас, — он осторожно подошёл ближе, держа руки на виду. Его походка была изящной и плавной, он скорее плыл, а не шагал.

      — Так ты испанец? — Элис задала вопрос на английском, но тут же поправилась и перевела на испанский, далеко не самый лучший испанский, что он слышал.

      — Sí, señorita, из Кадиса, — Тулио сделал типичное движение, намереваясь поцеловать ее руку, но вовремя спохватился, бросив быстрый взгляд на Джаспера, который скорее всего сначала оторвал бы ему конечность, а потом, возможно, извинился за доставленное неудобство. Кажется, Элис примерно это и увидела, кольнув его коротким удивлённым испугом. Тулио слишком понимающе улыбнулся, не испытывая ни капли страха, и перешёл на безупречный английский. — Прошу прощения, пятьсот лет прошло, а некоторые привычки остались.

      — Есть здесь поблизости ещё вампиры? Мы ни одного не видели? — хорошо, что этот вопрос задала Элис, своим приятным светским тоном. У него бы это вышло как допрос.

      — В городе сейчас только мы, насколько я знаю, — Тулио сделал приглашающий жест в сторону улицы, и они, быстро спрятав труп в мусорный бак, попутно разрезав места укусов и скрыв следы, пошли следом. — Хотя угодья дивные в последние несколько лет. Местные банды без конца убивают друг друга и раскидывают трупы где попало, ну а мы немного добавляем. Откуда вы сами, позвольте узнать?

      — США, — размыто ответил Джаспер. Он предпочел бы поменьше говорить и побольше слушать. — Путешествуем уже год.

      — О, Америка! Нью-Йорк! Я люблю Нью-Йорк. Но здесь мне все же роднее. Запах почти как в Кадисе, — Тулио шумно выдохнул, расширив ноздри. — А вы случайно не с мексиканской границы? — он взглянул на покрытую шрамами шею Джаспера. — Слышал, там несладко приходится. Я стараюсь добираться до севера вдоль берега, так спокойнее. Да и дельту Амазонки обхожу стороной. Там в болотах свои порядки, лучше не соваться.

      — Мы никого там не встретили, — Джаспер снова сказал только то, что посчитал нужным, не вдаваясь подробностей видений Элис.

      — И бог вас миловал, уж поверьте. Сначала вырубают способностями, а потом здороваются. Никакого гостеприимства.

      Лично Джаспер поступал бы точно так же. Но этот Тулио возмущался как заправский интеллигент, встретившийся с варварами. За внешним лоском вежливости и добродушия нового знакомого он все пытался найти что-то ещё, скрытое от глаз.

      Они снова шли по широкой мостовой. Мимо с ревом проезжали машины, оставляя за собой вонючий едкий шлейф, с океана дул прохладный влажный ветер, моментально развеивая неприятные запахи. Элис с вежливым интересом выспрашивала подробности кочевой жизни Тулио, ее рука то и дело сжимала его локоть, и Джаспер, едва бросив на нее короткий взгляд, понял, что она периодически проверяла будущее. Это было хорошо, теперь он точно знал, что она его предупредит своими эмоциями.

      Тулио остановился у неказистого бара с тусклой вывеской, но, судя по сильным волнам веселья и легкомысленного азарта, он был полон посетителей. Внутри царил дымный полумрак, освещаемый небольшими лампочками над столиками и длинной барной стойкой, украшенной гирляндой и свечами. Тулио вел себя совершенно естественно, словно был дома, сел за стойку и быстро заговорил по-португальски с барменом. Джаспер плохо знал этот язык, но улавливал некоторые общие слова с испанским, сильно искаженные шипящим произношением.

      — Этот человек знает, кто ты? — Джаспер присел рядом, за стойкой уже разлили для них три стопки с какой-то бурдой вроде виски. Он даже не притронулся, Элис понюхала и сморщилась, а Тулио опрокинул стопку в себя, выпустив волну отвращения, хотя с лица не сходила улыбка. Он не нравился Джасперу все больше, слишком красивый фасад, а внутри темнота.

      — Я люблю заводить знакомства с людьми. Берни мне иногда подгоняет еду. А я при случае привожу к нему новых клиентов, — он обвел широким жестом помещение, переполненное людьми, словно это была его заслуга.

      — Но есть закон, — Элис беспокойно порезала на скрипучем стуле. — Что если…

      — Ты про Вольтури? — Тулио презрительно усмехнулся, впервые за все время показав что-то отличное от добродушия. — Они крайне редко сюда суются. Знают, что почти не имеют власти над Новым Светом.

      — Ты говоришь опасные вещи…

      — Я говорю правду. Эти земли стали пристанищем для всех, кого не устраивал гнет власти. Люди или вампиры — неважно. И каждое человеческое сообщество объединилось и восстало против тиранов, что сидят на своих тронах и заботятся только о себе. Возможно, пришла пора и вампирам совершить свою революцию, — в красных глазах Тулио загорелся предвкушающий огонек. Элис тихо прерывисто вздохнула, и Джаспер почувствовал ее яростную тревогу, стучащую сотней молоточков по его спине.

      — Все это может плохо закончиться, — она нервно постукивала ногтями по стойке, выбивая крошечные опилки, оседавшие пылью на деревянную поверхность.

      — Для Вольтури, — Тулио наклонился к ней чуть ближе, словно уговаривал, и Джаспер предостерегающе положил руку на ее плечо. — И чем больше нас, тем слабее их власть.

      — И много вас таких? — он не особо удивился. Люди вечно между собой грызлись, чтобы урвать место под солнцем. Почему вампиры должны вести себя иначе. Он восемьдесят лет дрался за территории и пропитание, прикрытые флером какой-то справедливой цели. Здесь было то же самое, только в гораздо больших масштабах. И он не собирался в этом снова участвовать.

      — Тут и там. Везде. Могу познакомить вас с другими.

      — Что-то не хочется, Тулио. Уж прости, — Джаспер поднялся из-за стойки, беря за руку Элис, которая просто фонила тревогой, напряжённой и зудящей. — Мы сами только сбежали от войны и не хотим ввязываться в другую.

      — Это не война. Революция. И она будет идти везде, на каждом клочке земли. Это неизбежно, рано или поздно она вас найдет, — Тулио говорил с непреклонной уверенностью и с радостной улыбкой на лице, будто ждал только этого. Подошёл бармен и кивком указал на парочку незнакомых людей навеселе.

      — Значит, мы постараемся, чтобы это было как можно позже.

      — Как знаете. Надеюсь, что вы прозреете раньше, чем она настигнет вас.

      Джаспер не стал отвечать и потянул Элис к выходу, слыша, как за спиной Тулио уже болтал с пьяненькой парочкой, а бармен подливал им ещё. Элис предостерегающе взглянула на него, едва заметно кивнув головой назад. Он сжал ее руку и вышел на шумную улицу, мгновенно скрываясь в тенях проулков и взлетая на ближайшую крышу.

      — Пойдет за нами? — почти одними губами спросил он. Элис кивнула, выбирая направление, но Джаспер притормозил ее.

      — Ты чего? Скорее…

      — Я не собираюсь бегать. Где?

      Она прикусила в досаде губу и перепрыгнула на соседнюю крышу. Нет, ей точно необходимо научиться убегать только когда за спиной не останется никого, кто смог бы преследовать. Несколько минут они сидели на краю крыше, наблюдая за мигающими полосами гирлянд, которые задевали верхушки пальм. Она была сосредоточена только на будущем, Джаспер ждал ее сигнала.

      Маленькая ладошка сжала его пальцы, Элис медленно повернулась вправо, чуть прищурившись, словно высматривая что-то за его спиной. Он почувствовал дуновение уже знакомых эмоций Тулио, накрывая безмятежной апатией все, что находилось за ним, и метнулся в ту сторону, куда смотрела Элис. Быстрый металлический треск, громкий выдох Элис, и голова вампира с удивлённым лицом глухо стукнулась о крышу, в паре метров от туловища.

      — Черт, зачем сразу отрывать головы… Он же ничего нам пока не сделал.

      — Теперь уже точно не сделает. Ты не захватила зажигалку?

      — Джаспер, он сейчас… — Элис бросилась к нему, и он было решил, что появился кто-то еще, но тут обезглавленное туловище ловко подхватило свою недостающую часть и скрылось в ночи.

      — Вау. А мы так можем? — она вглядывалась в даль, но Тулио со своей головой уже и след простыл.

      — Теоретически… Но никогда ничего подобного не видел, — Джаспер тоже с удивлением смотрел в темноту. Запах вампира все ещё чувствовался, но смысла искать и добивать уже не было. Вряд ли за ними теперь будет слежка.

      Они покинули Буэнос-Айрес на следующий вечер, когда над городом с громким хлопками распускались салюты в честь наступления нового года. Снова налегке, оставив большую часть вещей в квартире, а с собой прихватив только смену одежды и золото. Было жаль уходить отсюда. Он был готов провести здесь все оставшееся время до того, как придет пора вызволять своих.

      Спустя несколько месяцев кружения по побережью и горным равнинам, они добежали до очередного маленького города на острове, недалеко от материка. Продуваемый всеми ветрами, избиваемый яростными волнами, которые бросались на деревянные причалы, он встретил их настороженным лицами людей с обветренной кожей и стойким запахом рыбы. Элис в своем цветочном платье, слегка потрёпанном и грязном, привлекала все больше взглядов местных, одетых в теплые куртки и плащи. Они шли мимо жёлтых и белых домов с красными крышами, окружённые заснеженными горами и припорошенными скалами. Крики надоедливых чаек над головой не смолкали ни на минуту. Джаспер, прислушавшись, забрался в первый попавшийся дом, в котором не было слышно ни одного сердцебиения, и быстро прошерстил платяные шкафы. Нашлось слегка потертое женское пальто, которое оказалось на несколько размеров больше, чем надо, но Элис плотно запахнула его и подвязал кушаком. Вышло сносно. Пришлось повозиться и с обувью, босиком по городу было ходить небезопасно.

      — Мы здесь слишком выделяемся, город очень маленький, через пару дней все будут знать о новеньких, — говорил он, когда они уже стояли на внутренней набережной и наблюдали, как в небольшую бухту заходили суденышки и корабли, пытаясь пришвартоваться на неспокойных волнах. Моряки громко переговаривались и бросали на них любопытные взгляды, явно замечая новые лица.

      — Да, знаю. Надо уходить. Жаль, мне нравится жить у океана.

      Элис выглядела ещё меньше в пальто с чужого плеча, практически терялась в нем. Она представляла лицо пронизывающему ледяному и в то же время влажному ветру. Он дул с юга, но был холоднее любого северного шторма. Ветер бросал ему в лицо ее запах полевых цветов, смешанный с ледяным океаном.

      — Это ветер с Антарктиды. Я практически чувствую запах вечных льдов, — Элис присела на одну из бесхозных бочек, пахнущих рыбой.

      — И почему эту землю назвали Огненной? — Джаспер посмотрел на деревянную табличку с надписью Tierra del Fuego, а потом на серые камни и снег.

      — Что-то связанное с кострами индейцев, точно не помню, — она открыла глаза, в сером свете дня ставшими ярко-красными. Нет, так не годится. Они здесь не протянут. — Куда пойдем дальше? Южнее уже некуда, только в океан, — в ее глазах была лёгкая досада, а внутри уже поднималось печальное сожаление, которые она не хотела показывать, но рядом с ним вряд ли могла скрыть. Ей нравилось побережье и запах океана. Это он заметил уже давно. Джаспер задумчиво оглядел причал, где теснились рыбацкие лодки, несколько катеров и парусных яхточек. Его коснулась удивлённая радость, заставив незаметно усмехнуться. Он так и знал, что Элис понравится его идея.

      — Который? — тихо спросил он, поворачиваясь.

      — Вон тот одномачтовый шлюп, — она привстала на носочки и шепнула ему, показывая на неказистую яхточку с облупившейся краской на бортах.

Они дождались вечера, когда полутьма скроет цвет их глаз, и Джаспер прогулочным шагом приблизился к судну, чей владелец все ещё был на борту.

      — Buenas noches, señor, — подозрение не успело завладеть человеком, Джаспер сразу перекрыл его открытостью и интересом. Н не стал ходить вокруг да около. Раз Элис увидела, что именно с этим судном и с этим капитаном все успешно выгорит, значит, ему не стоило волноваться. — Я бы хотел приобрести ваш шлюп, — снова в настроение просочилось лёгкое настороженное подозрение, и он надавил сильнее, улыбаясь максимально доброжелательно. — Уверен, мы заключим отличную сделку, — он протянул руку, посылая все новые волны интереса и доверия. Человек секунду медлил, а затем обхватил своей теплой сухой ладонью его и помог забраться на борт.

      Спустя десять минут сделка была завершена, человек, теперь уже бывший капитан своего суденышка, довольно — не без помощи Джаспера — позвякивал изрядной суммой в золоте, собирая свои немногочисленные пожитки.

      — Сеньор, если вы вложите золото в какую-нибудь нефтедобывающую компанию, то существенно обогатитесь, — на плохом испанском проговорила Элис, нетерпеливо пританцовывая возле швартова и, как только бывший владелец сошел на причал, буквально взлетела по канату на палубу. Джаспер неодобрительно кашлянул на такое неосторожное поведение, но человек ничего не заметил, задумчиво почесывая бороду.

      — Вы хоть знаете, как управляться-то с парусом? — вдруг опомнился он, и Джаспер был вынужден снова внушить ему безмятежность.

      — Знаем, сеньор, — уверенно заявила Элис и ловко отдала швартовы и оттолкнулась ногой от причала.

      — У меня там гик слегка заедает при повороте, — уже вдогонку крикнул им человек, но Элис не слушала его, шурша парусами и снастями.

      — Ты не говорила, что умеешь управлять парусным судном, — Джаспер понятия не имел даже как назывались все эти веревки и крюки.

      — Я вспомнила только когда увидела причал и парусники, до этого даже не думала.

      — Значит, воспоминания твоей жизни возвращаются?

      — Скорее это все с той, другой жизни, которая теперь кажется сном. Которая как будто уже и не моя, — она странно улыбнулась, с легкой грустью и одновременно облегчением. Те же чувства были и внутри нее. Джаспер не допытывался, чувствуя каждый раз ее неловкость и замешательство, когда затрагивалась эта тема. Какая теперь разница. Прошлая жизнь осталась в прошлом. И нет смысла к ней возвращаться.

      С того момента, как городок исчез за скалами, Джаспер потерял счет времени. Он и раньше не особо следил за ним, как-то наткнувшись на газету и удивившись, что наступил двадцатый век. А здесь, на маленьком судне легко было забыть, что время вообще существует. Они колесили вдоль восточного побережья с юга на север и обратно, доходили до устья Амазонки и поворачивали в сторону Огненной Земли. Подолгу вставали на якорь в укромных бухточках и заводях, пережидая шторма, который Элис научилась предугадывать за несколько дней. И снова шли под парусом или просто качались на воде, позволяя волнам нести их, куда угодно. Стойкий рыбный запах выветрился, стерся под новенькой краской, морским бризом и какими-то экзотическими цветами, которые Элис периодически притаскивала во время их вылазок на берег. Наверное, они бы так и продолжали плыть на маленьком шлюпе, не обращая внимания ни на что, если бы Элис, лежа на палубе и смотря в яркое звездное небо, не села, резко и внезапно, даже напугав его. Джаспер моментально вскинулся, оглядывая темные мангровые заросли вдоль небольшой заводи, где они остановились на пару недель. Но кроме криков обезьян и редких рыков ягуаров ничего не слышал. Когда он уже хотел встряхнуть ее и узнать, что происходит и откуда взялось ее волнение и тревога, как она тихо произнесла:

      — Шарлотта.

      — Пора? — ее волнение захватило и Джаспера. Легко было не думать о Пите и Марии здесь, рядом с Элис, вдали от всего, но он твердо держал в себе обещание вернуться за ним.

      — Пока не знаю. Но думаю, они совсем скоро встретятся.

      — Значит, у нас в запасе есть как минимум еще год после ее обращения. Пока она будет новорожденной, Мария не пустит ее в расход. А в остальном Пит сумеет присмотреть.

      Элис с сожалением оглядела их яхточку, он тоже успел привыкнуть к ней — даже удивительно. Но пришло время двигаться с места. Они завели ее в глухую бухту у берегов Аргентины, вытащили на берег и спрятали между высоких скал. Если повезет, то когда-нибудь они даже смогут вернуться. Так сказала Элис, после чего решительно шагнула вглубь континента. Первая увиденная ими газета сообщила, что шел сентябрь 1932 года. Они провели на судне больше полутора лет.

      Помня о словах Тулио, они не стали идти через джунгли Амазонки и свернули на запад, в сторону гор. Когда они добрались до их подножий, поросших лесами, то их громады поразили его. Вершины некоторых доходили до самых облаков и окрашивались в алые закатные оттенки. Острые, словно зубы огромного чудовища, горные пики представляли устрашающе красивое зрелище. Они будто шли в разверстую окровавленную пасть дракона. Восторженный страх Элис был ему понятен. Она на несколько минут просто замерла, пялясь на эту горную каменную челюсть. Когда солнце зашло, они ступили в туманные густые леса у подножия гор.

      Джаспер не знал, сколько они уже успели преодолеть, но буковые леса сменились папоротниками и высокими ветвистыми деревьями, которые он видел впервые, напоминавшие джунгли Мексики, все поросшие лианами, густым мхом и экзотическими цветами, орхидеями и страстоцветами. Они старались передвигаться вдоль подножия гор, скрытые лесами. На вершинах, покрытых снегами, слепило яркое солнце, а они сами сверкали, как два маяка. Да и пропитание внизу было найти гораздо проще. Деревеньки порой прилегали прямо вплотную к джунглям, и до более крупных городов легко можно было добраться по проселочным дорогам. Несколько раз им даже пришлось попробовать животных. Не слишком отвратительно — Элис сказала, что с таким питанием еще и глаза потеряют свой красный цвет. Джаспер не был привередлив в еде, вкус животной крови был вполне терпим, но все же он решил отложить эксперименты с питанием до лучших времен.

      — Кажется, мы почти добрались до перешейка, — Элис сосредоточенно изучала ближайшее будущее. — Не могу сконцентрироваться. То и дело все пропадает, — Джаспера кольнуло ее волнение.

      — Мы можем… какого черта.

      Сначала Джаспер почувствовал страх, на миг решив, что это все Элис. Но он шел откуда-то извне, пропитанный болью и отчаяньем. Такими сильными, что несуществующее дыхание сперло у него в груди. А потом они оба услышали крик, страшный и почти животный. Так могла бы кричать в агонии раненная пантера или умирающая в муках обезьяна. Но уж никак не человек. Но эмоции были такими хлесткими, четкими, что никакое животное не способно было их испытывать. Он не хотел идти навстречу этим жутким эмоциям и боли, но все равно пошел, из странного инстинкта или извращенного любопытства… Элис не отставала. Через несколько минут крики стали чаще и громче. За дальними кустами папоротника, в ложбине между корнями огромного дерева, что-то или кто-то, вяло шевелился.

      — Элис? — он хотел заранее знать, с чем они столкнутся. Возможно, какой-то человек просто упал и сломал ногу, но что-то не давало ему покоя.

      — Я ничего не вижу, — теперь боялась и она.

      Джаспер придержал ее, осторожно, шаг за шагом, подходя к источнику криков. Резко запахло кровью, и горло пронзила режущая боль. Но даже она была ничем по сравнению с той, что накатывала на него гигантскими волнами.

      — Господи Иисусе! — прошипел он, увидев, наконец, то, что скрывалось в корнях. Элис даже звука издать не смогла, смотря на открывшуюся перед ними картину с таким отвращением и ужасом, что его почти что затошнило от ее эмоций. Она сама выглядела так, словно ее сейчас вывернет наизнанку. И вывернуло, если бы такое было возможно. Джаспер бы точно выблевал все, что съел за целую жизнь.

      На влажной земле лежала женщина. И нельзя было понять, молодая или старая, красивая или уродина. Ее лицо было белее мела, почти посмертная маска, истощенное тело едва могло шевелиться, скованное болью и родовыми судорогами. На фоне этого живот казался особенно огромным, словно сожрал все ее жизненные силы. Он шевелился и пузырился неестественной живой опухолью. И каждое его движение сопровождалось глухим хрустом костей внутри женщины.

      — Откуда она вообще тут взялась? — пискнула Элис, таращась на нее.

      — Тут недалеко есть деревня, — Джаспер видел ее сегодня, когда ненадолго забирался на вершину, чтобы оглядеться. — В паре миль.

      — Мы… мы должны помочь, — Элис сдавленно прошептала, не двигаясь с места, только прижав маленькую ручку к своему плоскому животу, будто боялась, что с ней могло случиться то же самое.

      — Чем?!

      — Не знаю… господи, не знаю, — она опустилась на колени рядом с несчастной, которая, похоже, не видела их или вообще перестала соображать от боли. Ее безысходный ужас теперь был единственной эмоцией, все остальное стерлось агонией. Джаспер попытался хотя бы успокоить ее, но моментально потонул в необузданных муках. Эта боль была почти такой же пыткой, как и обращение. А может, и хуже.

      — Бесполезно. Она считай, что труп, — прозвучало грубо, но ему было плевать. Хуже все равно не будет.

      — Это ненормально. Так это не должно происходить. Не понимаю… Черт!

      Элис в страхе отскочила, когда в животе что-то булькнуло, треснуло, заставив бедра женщины рвано дернуться. Между ее ног быстро разлилась кровавая лужа, впитываясь в землю. Сладковатый запах пропитал все вокруг. В глотке чесалось и свербело, но Джаспер вряд ли бы кинулся на это растерзанное тело. Живот натянулся и с жутким звуком разорвался, выпустив море крови и метры кишок. Элис закричала, Джаспер задвинул ее себе за спину, отойдя подальше. Что-то ворочалось на ошметках плоти между ног, неприятно копошилось, словно большое инфернальное насекомое, вылезшее из норы. Женщина хрипела, закатив глаза. Он больше не мог смотреть и чувствовать все это. Одним резким движением он приблизился и свернул несчастной шею, прекратив мучения.

      С опаской он вглядывался в окровавленный грязный комок, у которого были ручки и ножки, и теперь это цеплялось ими и ползло по мертвому телу, пища и выпуская волны боли. Той боли, которую испытывают все, кто теряет дорогих и любимых. И это странное отвратительно напоминающее младенца существо испытывало страшную боль потери, словно понимало, что произошло.

      — Господи, кажется, это обычный ребенок, — Элис нагнулась к телу и осторожно протянула руки. Джаспер отдернул ее. Это точно не было обычным ребенком. Маленьким монстром, прогрызшим себе путь наружу — да, но не обычным человеческим младенцем. — Все в порядке, он же совсем крошечный.

Джаспер недовольно зашипел, но она уже взяла на руки это существо. Озадаченно посмотрела на длинную пуповину, соединявшую его с трупом матери, и перегрызла ее. Он поморщился, но не сводил с жуткого младенца взгляда — если что, он просто вырвет из ее рук это и выкинет подальше. Элис сняла с женщины платок, каким-то чудом почти не запачканный и протерла существо, обладавшее всеми чертами человека, но Джаспер в упор не желал признавать это. Мелкий монстр ухватился за пропитавшийся кровью платок и присосался к нему, испытывая самое настоящее удовольствие.

      — Джаспер, — Элис во все глаза смотрела на эту картину. — Он, кажется, вампир. Неужели это… — ее взгляд снова упал на женщину. Он почувствовал что-то вроде понимания.

      — Только не говори, что эта несчастная женщина забеременела и родила от вампира. Такое невозможно. Мы не даем потомства, — но на самом деле он уже и сам замечал слишком идеальные черты лица, совсем не младенческие, в этом существе. А глаза были полны разума, словно оно понимало их.

      — Я не знаю… Но сам посмотри…

      Он смотрел. И это было самое ужасное, что он когда-либо видел. Потомство человека и вампира. Даже звучало это крайне сомнительно. А выглядело и того хуже — омерзительно ужасающе. Никому нельзя было пожелать подобного.

      — Что ты собираешься с ним делать? — как ни старался, Джаспер не мог пересилить себя. Даже глубокая печаль и одновременно чистое любопытство этого жуткого существа не лишили желания избавиться от него. Он не хотел, чтобы Элис нянчила его на своих руках. Не хотел видеть его, даже знать. Все чего он желал, это убраться подальше и навсегда забыть этот кошмар.

      — Не знаю. А что бы сделал ты? — она была в полнейшем раздрае. Брезгливый страх и сочувствие, жалость и печальная нежность — все смешалось в ней. Это внимательно следило за ними, словно понимало, что решалась его судьба. Джаспер смотрел на него в ответ, прямо в глаза, понимающие и разумные.

      Он не стал говорить, что бы он сделал. Вслух это прозвучало бы слишком жестоко. Только недовольно вздохнул и пошел по утоптанной тропе подальше от тела. Элис с этим существом поспешила следом.

      — Мы не можем его оставить. Это опасно, — сказал он спустя пару часов, когда они отошли достаточно далеко, чтобы след не привел к ним. Элис прислонилась к дереву, разглядывая существо, которое, кажется, уже успело слегка подрасти.

      — Давай просто подумаем. Недолго. Наверняка есть какой-то выход… Не бросать же его тут одного.

      — Мы понятия не имеем, что он из себя представляет. А если это превратится в неуправляемого бессмертного младенца…

      Они тихо переговаривались, сидя под осыпанным орхидеями деревом, ароматные лепестки спадали на их головы, застревали в волосах и окровавленных пеленках. Джаспер не собирался брать это существо с собой. Элис испытывала вину и жалость, боясь оставить его тут одного. Это походило на тупик. А существо между тем подросло снова, и теперь само выпуталось из пеленок и ползало вокруг них на четвереньках, с интересом изучая мелкие камушки и веточки, таща их в рот. Когда оно схватило большого жука и, секунду посмотрев на внушительное насекомое, с громким хрустом сожрало его, Джаспер в омерзении скривился. Но тому, кажется, понравилось. Или оно просто был голодно. Это вызвало легкую жалость на грани с сочувствием. Он отмел их — нет, если он будет жалеть и сочувствовать, то они точно не избавятся от этого. Когда маленький монстр, сначала пытавшийся грызть какой-то найденный корешок, вдруг встрепенулся и стремительно кинулся на четвереньках в кусты, позади послышался шум веток и листвы. К ним кто-то приближался.

      — Уходим, — тихо сказал Джаспер, беря Элис за руку. Но тут из кустов снова показался жуткий ребенок, перемещавшийся подобно маленькому урагану. Его рот был испачкан кровью и шерстью, а в ручке зажат мертвый мелкий пятнистый зверёк вроде кошки.

      Джаспер с лёгким отвращением улавливал от него волны сытого удовольствия, совсем как у новорожденных, когда они напьются крови. Его все чаще посещала мысль просто избавиться от этого существа. Так будет лучше для всех — вряд ли оно выживет вообще в здешних местах, а брать с собой это он точно не собирался. К черту. Он посмотрел на Элис, которая выглядела слишком растерянной, она боялась и одновременно тянулась к маленькому существу, смотревшего на них своими умными глазами.

      С высокого дерева на землю спрыгнула женщина, одетая в какое-то странное пончо. На руках тихонько перестукивались костяные бусины браслетов. Элис подхватила ребенка, Джаспер был вынужден заслонить и его, хотя внутри все противилось тому, чтобы оставить его за своей спиной, да ещё на руках Элис.

      Женщина гортанно пророкотала на непонятном языке и, видя их непонимание, повторила на испанском:

      — Где его мать? — Джаспер молча кивнул в сторону, женщина оскалилась, сверкнув красными глазами, и протянула руку. — Отдайте мне ребенка.

      — Зачем? — Элис первая подала голос. — Что ты с ним сделаешь?

      — Буду защищать.

      — Ты знаешь, что он такое? — Джаспер испытал огромное облегчение, что эта ноша сейчас спадет с их плеч. Он всучил бы ей существо и без всяких условий. Но женщина не выглядела удивлённой, он хотел знать.

      — Дитя человека и вампира. Я надеялась, что успею спасти мать.

      — Ты уже встречала таких же, — Джаспер даже не спрашивал, а утверждал.

      — Один вампир наведывается сюда время от времени и соблазняет человеческих женщин. Плохой вампир с плохими намерениями, — она осторожно обходила их по кругу, излучая настороженность и нетерпение. Ее взгляд не отрывался от ребенка на руках Элис.

      — Зачем? Что он хочет?

      — Я все сказала, — она раздражённо пожала плечами и снова протянула руку. — Отдайте ребенка. Я смогу позаботиться о нем.

      Джаспер повернулся к Элис, которая, коротко взглянув на него, с опаской, нехотя, отпустила ребенка на землю, и женщина мгновенно подхватила его, отпрыгнув на безопасное расстояние. Она медленно отходила спиной вперёд в густые джунгли, не отрывая от них тревожного взгляда. А когда листва поглотила ее, они услышали только тихий шелест ветвей, которые она задевала, стремительно уносясь прочь. Джаспера наконец отпустило. Больше не было рядом этого странного ужасающего создания. Ему было жаль этого… ребенка. Родиться на свет таким жутким способом, стать убийцей, едва сделав первый вздох, и даже толком не понимая этого. Незавидная участь. Но он все равно не мог избавиться от гадкого чувства, омерзительной смеси отвращения, тревоги и жалости. Нет, этому… ребенку было не место рядом с ними. Настоящая удача, что появилась эта вампирша. Иначе ему самому пришлось бы взять на себя бремя решать, что делать с маленьким существом. Элис стояла как пришибленная, ее эмоции напоминали его собственные, но с оттенком странной нежности и печали.

      — Я хочу домой, Джаспер. Уйдем отсюда домой.

      У них не было дома, но он все равно понял, что она имела ввиду. Туда, где было все знакомо, где их ждали, где не было странно мыслящих вампиров и жутких детей-полукровок. Он накрыл ее своим облегчением, почувствовав ее ладошку в своей руке, и повернул на север. Обратно домой.

 Редактировать часть