Яся обхватила руками ноги под теплым одеялом. В голове роились самые разные мысли. Прежде чем девушка вспомнила про этот домик, она уже прекрасно знала и про голоса домовых, и про поросших мхом леших, и про злобных хихикающих старух – кикимор. Вот только знания эти были не из школьного курса истории, а из рассказов матери. Съехавшей с ума женщины, давно заблудившейся в своих собственных грезах и забывшей собственную семью.

Когда Яся еще была ребенком, мать выдумывала для нее перед сном смешные сказки о лесных обитателях. В них добрые духи сражались со злыми, и всегда обязательно побеждали! Сказки были разные: о сестрах, что любили бруснику и по осени убегали ее собирать, о ведьме, что выводила молодца из запутанной чащи, о лесном духе, что грустит от того, что невесту не может избрать, о кикиморах, что любили воровать пряжу у деревенской швеи.

Одной из любимых сказок Яси была история о девице – деревенской красавице, которая полюбила страшное лесное чудовище и сбежала с ним, а жители деревни долго еще слышали девичий смех меж деревьев, когда выходили по грибы. И описывала мать все так, будто бы это происходило однажды с ней, будто та все видела своими глазами.

Но Яся выросла, со временем увлекательные сказки превратились в страшилки, которые когда-то ласковая мама рассказывала уже будучи с взъерошенными волосами, выпученными глазами и безумством, мелькавшем в каждом слове. Любимая история про любовь превратилась в жестокую школу жизни: в новой сказке монстр влюбленную в него деву убил, обратился в ее личину, и стал завлекать других прекрасных дев в лесную чащу. Да и другие сказки приобрели подобный оттенок: детей съел леший, кикимора женила на себе духа леса и задушила его во сне... ну и прочие вели себя в том же духе.

Такие истории, конечно же, больше не увлекали, мать и дочь скоро отдалились друг от друга, и первая быстро растаяла. Она бросалась на людей с криками о помощи, отбирала детей у изумленных родителей и прятала за спиной, размахивала столовым ножом, а иногда с остервенением щелкала зажигалкой у своего лица... И много других вещей делала безумная, больная молодая женщина. И Яся искренне старалась верить, что ее мать такой сделала не любовь к безмозглому мужу-неудачнику, а беспощадная генетика.

И вот теперь Яся сидела на большой деревянной кровати совсем одна, но в то же время и нет. Она слышала молодой мужской голос, который старался успокоить ее и объяснить, что это не он – странная нечисть, а скорее наоборот. И как девушка должна себя чувствовать в этот момент? Поначалу она пыталась убедить себя, что вслед за матерью сошла с ума, но вот галлюцинации двери открывать не умеют, да и зловеще за стеной не топают, роняя все на своем пути.

- Ты слушаешь меня? – аккуратно поинтересовался голос, если бы у него было тело, оно бы точно склонило сейчас голову на бок. – Я говорю, что сну твоему мешать не стану ни я, ни остальные лесные обитатели.

- Почему я не слышала тебя раньше? – девушку почему-то беспощадно клонило в сон, хотя казалось, что от таких тревожных событий она не должна была даже думать о том, чтобы глаза сомкнуть.

- Потому что я только сегодня решил признать тебя хозяйкой в доме, - гордо усмехнулся голос. – Если бы я каждого встречного привечал, тебе бы места в доме не осталось.

На мгновение в окне загорелся голубой огонек, и это последнее, что увидела девушка, прежде чем окунулась в прохладные объятия Морфея. Всю ночь ее терзали беспокойные сны о лесных чудовищах, блужданиях в темноте и таинственного вопроса «А ты не помнишь?». Но утро настало очень скоро, и теплые, почти летние, солнечные лучи заполнили комнату ослепительным светом. Яся резко села в кровати, немного не понимая – где она и кто?

Несколько минут девушка прислушивалась к лесным звукам. В доме царила тишина, а на окошке снаружи заливисто пела обычная птичка с яркой желтой грудкой. Яся потерла глаза, пытаясь смахнуть остатки сна и ощущение наваждения, но отчего-то ей казалось, что сны ее были реальнее, чем то, что она видела сейчас.

- Ты... здесь? – полушепотом поинтересовалась девушка у пустоты, но ответа не получила. – Неужели все-таки сон?

Яся быстро спрыгнула с кровати и выглянула из комнаты: ожидаемо, там тоже никого не было. Девушка подошла к темному углу, где стояли уже погрустневшие пакеты с закупленными продуктами и бутылки с согревшейся питьевой водой. Запасы необходимо было разобрать еще в первый день, но такая скучная рутинная работа только тоску навевала.

Ягодами в ближайшее время особо не поживишься, да и дичь ловить голыми руками не получится, так что нужно растягивать то, что есть, а чего нет – добывать и пытаться прорастить. Яся всегда признавала в себе некоторые странности, видела особенности, которые сформировались из-за вынужденной беспокойной жизни. Например, девушка очень быстро ела, а в самой еде была настолько неприхотлива, что одноклассники порой над ней посмеивались, когда та без какого-либо смущения срывала яблоки в парке или рассказывала, как при желании можно вкусно приготовить каштаны. Но для самой Яси такие вещи – обыденность. Мама частенько залеживалась в психиатрических отделениях, оставляя дочь на нерадивого отца, который только и умел, что бегать от кредиторов. И Яся бегала с ним. Порой она завтракала консервами прямо из банки, зачерпывая их столовой ложкой, пока бежала вниз по пожарным лестницам. Когда они спускались до второго этажа, чтобы спрыгнуть на крышу павильона, завтрак был окончен, и начинался спортивный марафон.

Так вот теперь Яся абсолютно спокойно расставляла банки с консервами и паштетами, пакетики с крупами быстрого приготовления, вяленые мясные закуски – «мясными продуктами» такое сложно было назвать – и некоторые овощи перед собой на стол. Она тихонько напевала под нос, изредка выглядывая из небольшого окошка. Мимо то и дело мелькали маленькие тени птиц, траву колыхали небольшие животные. Забавно было увидеть лисичку, совсем юную, еще страшненькую и едва сбросившую зимнюю шубку, которая так же любопытно уставилась на девушку. Яся тихо вздохнула и открыла небольшую баночку со свиным холодцом – она была по скидке и планировалась как стратегический запас на голодную зиму. Но сейчас девушке почему-то сильно хотелось с кем-то подружиться, даже если этот «друг» будет маленьким, пушистым и диковатым.

- Хочешь разделить со мной завтрак этим чудным тихим утром? – Яся не спеша спустилась по ступеням, держа баночку перед собой.

Лиса опасливо уставилась на нее, но не отступила. Может быть, любопытство съедало ее, а может она была здесь совсем одна и тоже отчаянно искала компанию. Яся поставила консервную банку перед собой, а сама вернулась к дому и села на ступеньки. Для себя она, конечно же, тоже взяла завтрак: подвядший бутерброд, немного сухофруктов и детский вишневый сок. Дикий зверь даже не посторонился, лисенок накинулся на еду так, будто долго голодал. И Яся была искренне рада, что кому-то с самого утра успела помочь.

Как и вчерашний, этот день начался просто великолепно. И сильное, горячее чувство полного счастья и удовлетворения заполнило девушку изнутри: сначала жар разлился в груди, затем распространился по животу и быстро растекся по всему телу. Сами собой подступили слезы, но и они не были горькими или грустными. На губах сияла наверно самая искренняя улыбка, на которую Яся была способна.

Однако трапеза продолжалась недолго, лисенок закончил в пару минут и тут же бросился наутек, даже не одарив кормилицу благодарным взглядом. Но Яся не расстроилась, а с новыми силами принялась за работу: необходимо было расчистить погреб, спуск в который так удачно находился в одной из комнат. Сырая дыра под домом – единственное спасение в отсутствии холодильника. Вот только тонкостей с этим связанных девушка припомнить никак не могла.

Яся аккуратно толкнула дверь в пустую комнату. Никого там не обнаружив, девушка с тяжелым вздохом шагнула внутрь: небольшой комод в углу, за ним древняя аккуратная прялка, справа типичный сервант с серебряной посудой внутри и резное трюмо с огромнейшим зеркалом, которое в тусклом свете из окна казалось порталом в другой мир. Красота неописуемая, деревенский шик родом из детства.

- Когда-то мне это казалось самым прекрасным и родным убранством, - Яся громко рассмеялась, опершись о дверной косяк.

На полу, в самом углу, расположился точно самый серый коврик в мире. Откуда-то Яся знала, что он должен быть ярко-алым, и оборочки по бокам должны быть тончайшими ниточками, из которых в пору маленькими детскими пальчиками косички плести. Но сейчас серое нечто просто прикрывало резное железное кольцо, открывающее путь в подвал. Девушка немного брезгливо потянула деревянную крышку вверх, ожидая увидеть паучьи полчища и разбегающихся во все стороны многоножек...

- Что за ерунда? – Яся в испуге захлопнула крышку подвала и отшатнулась. – Так, спокойно. Еще раз.

Девушка несколько раз быстро дернула кольцо вверх и вниз и, наконец, заглянула внутрь: темную небольшую комнатку озарило тусклыми лучами солнца. Заблестели железные крышечки, немного пахнуло сыростью и прохладой. Ровные деревянные полочки, даже не тронутые плесенью, едва только пыльные, были под завязку заполнены соленьями да вареньями – одна банка краше другой. Необычно такое для дома, который потерял последнего жильца шестнадцать лет назад.

Яся, не веря своим глазам, вновь отшатнулась. Мысли в ее голове уже перебивали друг друга: волшебство вокруг. Она крепко задумалась, обняв себя руками, медленно вышла из комнаты и встала напротив последней закрытой двери. Туда Богдан по приезде сдвинул огромный пыльный шкаф, набитый старым тряпьем, и с десяток полусгнивших табуреток и стульев.

Последняя, самая большая, комната должна была в будущем стать кухней, так как там же располагалась старая побеленная печь, в русских традициях украшенная красными платками и оборудованная под спальное место, плиту, сушилку валенок, лаз для кошки и под любую смекалистую хозяйку. Так было, по крайней мере, два дня назад.

Дверь девушке поддалась не сразу: пришлось приложить силу плеча и пару матерных фраз, но оно того стоило. Не тронутая старая комната предстала в лучшем виде: огромная печь была слегка подернута сажей, старый шкаф блестел как новенький, а у стены в ряд стояли четыре деревянных стула с резными ножками и мягкими сиденьями, так и манившими к себе изумленную хозяйку. Та, в свою очередь, застряла в проеме как вкопанная, пытаясь собраться с мыслями.

Сомнений не осталось – домовой существует, и он точно гостеприимный хозяин. Однако же вставал главный вопрос: а где он... сейчас?

Яся не успела закончить в голове немой вопрос, как раздался слабый стук в окошко. На порожке она увидела лишь большую плетеную корзину, доверху наполненную травами, из-под которых скромно выглядывали грибные шляпки. В кустах поодаль раздался шум, видимо, визитер скрыться не успел.

Пожав плечами, Яся крикнула «спасибо», и голос гулким эхом разлетелся меж деревьев. Ответа, конечно же, не последовало, но девушка вновь радостно улыбнулась своим мыслям: даже если она немного тронулась умом, это ее больше не пугало. Пока что ее видения причиняли лишь добро.

Несмотря на волшебную помощь, девушке предстояло еще немало дел. Домик, может, и был обжитым, но комфортным его назвать язык бы повернулся, наверное, не позднее века назад. Впереди ожидала заготовка дров, поиск посуды и полная организация своего быта. Яся любила работать, ее совершенно не пугали трудности: в готовке она находила ощущение безопасности, в работе на огороде – предусмотрительность, в физическом труде – силу духа, в обучении – уверенность в себе. И ни дня в ее взрослой жизни не прошло праздно, даже если очень хотелось.

С боевым настроем, Яся продолжила исследование дома. Так удачно в старом серванте она обнаружила чугунок и пару горшочков, за печью припрятанный ухват, а добрый даритель к вечеру преподнес к порогу целую горку дровишек. Яся вновь крикнула в лес слова благодарности, но закатное солнце подгоняло ее работать дальше.

Впереди было целое лето, и девушка в красках его планировала. Одной из самых приятных мыслей была картина ужина теплой ночью на улице. Где тлели раскаленные докрасна угли, над которыми бурлила вода в железном чайнике. Где ветром гнало ядреный дым ввысь, отгоняя вредных насекомых. Где теплое одеяло обнимало плечи, но носик все равно оставался холодным. И, возможно, где чья-то теплая родная рука нежно поглаживала по волосам.

От этой фантазии у девушки бежали мурашки даже за зардевшимися ушками. И для осуществления мечты Яся в закатном солнце отчаянно тащила самые большие булыжники к дому, собирая из них круглый камин. Однако какой бы красивый камень не лежал поодаль, девушка не рисковала терять из виду дверь в избу, прошлая прогулка тоже не выходила из головы.

День Яся все же закончила не у костра, а сидя в теплой постели и доедая деревянной ложкой холодную консервированную кашу. Голоса дома не было слышно, как бы девушка не звала его и не искала. Но она будто кожей чувствовала, что тот никуда не ушел и защищает ее, как обещал.

Сон в темном домишке был легким и сладким: под вечер Яся поджигала керосиновую лампу – она нашла их несколько, но лишь одна была заправлена и исправна – и наслаждалась уже летней ночной прохладой. Девушка особенно не злоупотребляла светом, так как он был весьма ограничен: во всем доме нашлась лишь пара тройка свечей, одна лампа и сверток лучинок, которыми Яся пользоваться боялась. Поэтому, немного помечтав о предстоящем дне, девушка поудобнее укладывалась в постели и с улыбкой смотрела в окно, где сияла серебристая луна. Проходили считанные минуты, как за стеклом мелькал таинственный голубой огонек, и мягкий глубокий сон тут же поглощал Ясю.

Поутру к девушке заглядывали разного рода дикие любопытные зверушки: знакомый лисенок приходил на завтрак как к себе домой. Однажды заглянул огромный лось, явно недовольный дележкой своей территории, но пара морковок быстро задобрила зверя, и тот гордо ушел восвояси. Тут и там мелькали ежики да зайцы, роились насекомые, которых Яся и назвать бы не смогла, ближе к тропке поблескивали малюсенькие ужики: за считанные дни природа расцвела буйным цветом, и куда не поверни – везде глаз радовался.

Тихие дни пошли своим чередом. Девушка усердно работала на свое благо: оборудовала себе место у домика, наметила, где будет будущий огородик, но не забыла и о внутреннем убранстве – в старом шкафу нашлись салфетки, которые бабка вязала по утрам, ожидая пробуждения внучки. И Яся с большим теплом расправила для них тонкую хлопковую скатерть на столе. В закрытом на ключ ящичке комода, который от дряхлости спокойно открылся рывком, девушка нашла множество ветхих детских рисунков. Большая часть из них просто рассыпалась в руках, но пару-тройку удалось спасти, и те украсили собой все места в доме, где из стен торчали малюсенькие гвоздики.

Однако девушку все же беспокоило кое-что: Яся в упор не помнила, как рисовала здесь что-то. Да и сами картинки не мелькали в ее голове: на одной нарисовано внутреннее убранство избы, на другой озеро с камышами, а на самой странной – девочка с рыжими волосами и мальчик с венком на голове. Дети были одеты во что-то отдаленно напоминающее белый кафтан с красными узорами, будто они сбежали из реконструкции деревенского праздника Купалы. К этому рисунку Яся рядом прикрепила тот, что недавно упал на нее из тайника: девочка на них совпадала, как, в прочем, и стиль художника.

Однако Яся быстро смахнула пугающий флер – это ведь наверняка рисунки ее матери. Хотя и та не была рыжей. Детские рисунки всегда самые необычные, и кто бы ни был художником – он наверняка видел мир в других красках, в своих собственных тонах.

Каждый день Яся открывала для себя что-то новое в природе, ей ни минуты не удавалось усидеть на месте: хотелось бы все, такое удивительное, запечатлеть в фотографиях, а потом поделиться с отстраненным внешним миром. У Яси чесались руки: взяться бы за клавиатуру прямо сейчас, или за кисть, да и простая ручка с листком подошли бы, чтобы выразить переполняющие чувства... Но, к сожалению, ни одного блага цивилизации в старом серванте не нашлось.

Но и одиночество не успело девушку утомить. Яся растирала в ступке последние листочки подорожника из подарочной корзины, как по комнате разлетелся тихий голос.

- Все ли в руках спорится, хозяйка? – домовой по-доброму усмехнулся.

- Как отдохнул? – насмешливо съязвила Яся, вздрогнув от неожиданности.

- Отдых? Да мне это слово только снится, хозяйка, - домовой звонко рассмеялся, от этого, как от сквозняка, легко заскрипели открытые двери. – В доме навел порядок, очистил двор, колодец, обошел весь лес, чтобы убедиться, готов ли он принимать гостью! А ты, я вижу, скучаешь одна, хозяйка?

- Мои руки не для скуки! – девушка смущенно улыбнулась, нанося зеленую кашицу на кожу живота. – И меня Яся зовут, не надо вот этого вот «хозяйка».

Голос ненадолго стих, как будто обдумывая просьбу.

- Я не просто так по лесу летал, хозяйка, - домовой звучал серьезно, однако без физического тела понять, что у него на уме и какие эмоции он хочет показать, было весьма сложно. – Я, как нетрудно догадаться, нечисть. И у нас свои законы, свои лесные порядки. По такому порядку видеть нас дозволено только детям, и то не всем. И в качестве исключения, если нечисть сама захочет явиться перед тобой.

- И я, значится, избранная какая-то? – Яся осторожно села на мягкий стул, нервно растирая кожу на бедрах.

- Судя по всему да, - голос смягчился, и девушке показалось, что дом глубоко вздохнул. – И у меня очень много разных мыслей по этому поводу. Можешь ли ты быть нечистью? Или, вероятно, застряла на грани между нашим миром и вашим? А может что-то наделило тебя своей силой по дороге?

- Нет, все не то, - Яся задумчиво выглянула в окно. – Ничего подобного со мной не происходило, и леших в роду не было... наверное. Но здесь жила моя бабушка!

- Когда? – голос звучал искренне удивленным.

- Ее не стало шестнадцать лет назад. А до этого всю жизнь, - задумчиво проговорила девушка, пытаясь вспомнить хоть какую-то дату, связанную с этим домом. – А я здесь провела раннее детство, прежде чем мы переехали на другой конец страны. Ты ее знал?

- Боюсь, что нет. Но на меня опираться не стоит, я всего-то домовенок, рожденный для охраны дома... Так что... может, расскажешь о себе что-нибудь? Что ты здесь делаешь?

- Давай тогда так: если ты задаешь мне вопрос, то потом спрашиваю я... идет? Начинаю... Меня зовут Есения, я уехала из города после... – девушка тихо кашлянула, - того, как у нас отняли дом. Так что жить мне негде, и я планировала остаться здесь... настолько, насколько позволит состояние хижины. Если что, то работа меня нисколько не пугает! Если я буду полезна для тебя, можешь использовать меня сколь угодно. Только не выгоняй в лес, пожалуйста!

- Я не могу вытолкать из дому хозяйку, - растерянно пролепетал голос. – Да и кого-то другого тоже вряд ли... Видишь ли, я обретаю форму только в большие праздники, как и вся здешняя нечисть. В остальное время я лишь слабый дух, и даже если обращусь в личину человека, то не смогу и пера поднять. Так что добро пожаловать, если не боишься!

Яся с трудом сдержала радостный вопль, и принялась закидывать домового вопросами. И на удивление дух воодушевленно поддерживал беседу, с легкостью открывая тайны местных обитателей. Из разговора девушка выделила важный момент: лес – тот же маленький город со своими особенностями и разношерстным контингентом.

- Известные мне местные с радостью хотели бы с тобой познакомиться. У нас годами не бывает гостей, - голос домового был таким счастливым, что девушка не могла поверить своим ушам: ее кто-то привечает с таким радушием? Нужно же теперь вовсю стараться ответить им взаимностью! – Но ты не единственная, с кем готов познакомиться лес. Имею наглость пригласить тебя на Церемонию прямо сейчас!

- Церемония? – Яся растерянно осмотрела себя, обмазанную зеленью с ног до головы. – А что это?

- Увидишь, - заговорщицки прошептал домовой и рассмеялся. – Единственная у меня будет к тебе просьба, хозяйка. Возьми камень с печи с собой – так я смогу поддерживать с тобой разговор и оберегать от нечистых сил, что бродят в поисках человечинки.

- Как это? – девушка, сжав зубы, стирала оледеневшими от воды руками зеленую пелену: за считанные дни все до единой ранки и синячка сошли с нее, казалось даже, что кожа приобрела более естественный оттенок.

- А так. Дом – место моей силы, если ты возьмешь с собой его часть – я полностью помещусь в эту часть и будто бы пойду с тобой. А иначе, как в прошлый раз, придется просто кричать над ухом по одному слову, - голос смущенно стих: девушке казалось, что он все время за ней наблюдает, причем с настораживающим любопытством.

Яся отогнала от себя дурные мысли и набросила на плечи старую «дедовскую» рубашку в коричневую клетку. Она не удержалась и сбегала до трюмо в комнате, думая как бы привести себя в порядок – церемония же все-таки, что бы это не значило. Переодеваться Яся, конечно же, застеснялась, но вот с волосами можно было что-то придумать. Девушка собрала их руками сначала в низкий и высокий хвост, затем завернула гульку на макушке, но все казалось каким-то пресным и «домашним».

На уголке зеркала была повязана алая лента, и Яся решила, что коса с ней выглядела бы просто чудесно! Не тратя время, девушка стянула ленточку, подбежала к печи и закинула в карман небольшой камушек.

- Так? – смущенно спросила она, заплетая волосы на ходу.

- Да... – едва проговорил Домовой, сдерживая смех.

- Что такое? Что смешного? – девушка зарделась, почувствовала, как горят уши.

- Просто, когда я впервые заговорил с тобой, то звучал у тебя в ушах, а теперь мы вместе идем на церемонию, и ты приложила меня как раз к сердцу... Я, получается, глас разума и чувств одновременно!

Девушка опешила на секунду, но тут же не удержалась и звонко рассмеялась в ответ. В нагрудном кармане, прямо у сердца, стало очень тепло.