Импульс, накрывший тело Флёрри сотней волн разом, заставил её почти буквально подскочить на месте. Лежащая рядом Шадия моментально распахнула глаза, засиявшие мягким лиловым светом. Бесконечный Коридор послал зов. И они обязаны были явиться.

Для Флёрри он всегда ощущался ударной волной, иногда легкой, едва касающейся холки, а иногда сбивающей с ног. Нынешняя больше походила на цунами. Сердце, словно огромный барабан, билось сильно, низко и глухо. Шадия как-то обмолвилась, что для нее зов слышится тонким звоном бубенцов, похожим на те, что они встретили в странном мире восходящего солнца. «Кажется, они называются колокольчики фурин», — подумала Флёрри, садясь на постели. Она знала, что Шадия уже спрыгнула на пол, и ждет её, чтобы выйти из комнаты и взглянуть на новую дверь.

Интересно, а как зов ощущается для Сомбры?

Флёрри замотала головой, пытаясь стряхнуть замешательство, вызванное внезапным пробуждением, и поспешила за подругой. Шадия не проронила ни слова, но Флёрри знала, что сейчас нет смысла её дергать: только она могла открыть дверь, и все её мысли крутились вокруг нового задания.

Прошло несколько месяцев с тех пор, как они покинули мир Храмов, но для Флёрри время тянулось ужасно медленно. Тренировки, которым они посвящали себя всё время передышек, зашли в тупик. И проблемой стало не то, что Флёрри не была способной ученицей, а в том, что Сомбра больше ничему не мог её научить.

«Я сведущ во многих сферах, но не в тех, к каким ты предрасположена. Обучать тебя темной магии я не в силах, да и не стал бы. Дальше ты должна найти свой путь сама».

Безусловно, единорог во многом ей помог: благодаря его стараниям Флёрри теперь была сведущим медиком, имела неплохой арсенал боевых заклинаний, но этого было мало. Она чувствовала, что пользы от неё куда меньше, чем в начале их путешествия, и это сильно беспокоило. Пока Шадия стремительно обгоняла её в знаниях и силе, а Сомбра — в мудрости и смекалке, Флёрри топталась на месте, бессильно утыкаясь рогом в потолок.

Сомбра уже стоял возле новоявленной двери. Бесконечный Коридор теперь прикинулся каменной кладкой огромного замка, чем-то напомнившего ей Замок Двух Сестер, о котором рассказывала тетя Твайлайт. Потрепанные гобелены, разбитые основания статуй, откуда-то взявшийся плющ, увивший дверную раму. Шадия остановилась и едва заметно принюхалась. Флёрри затаила дыхание: рисунок ещё не появился, но зловещая сила, сквозившая из-под двери, заползала в ноздри зловонием.

— Не мог он утра дождаться что ли? — проворчал Сомбра, мотая головой. Судя по состоянию его волос, он тоже вскочил с постели, как только ощутил новую дверь. Флёрри улыбнулась, подумав, что выглядит точно также: растрепанная, сонная и не совсем понимающая, что она здесь делает. Этот вопрос, впрочем, ненароком всплывал каждый раз, когда они собирались втроем на пороге нового мира.

— Дверь ещё не готова, — заключила Шадия. Её острое чутье, словно слияние с мыслями Коридора, всегда поражало Флёрри. — Нужно ждать.

— Ну и на…зачем он позвал нас сюда в такую рань? — Сомбра бросил недовольный взгляд на пустую дверь. — Закончил бы сначала, а потом уже будил. Я только уснул!

Словно в ответ на претензию раздалось мерзкое хихиканье, и на злого единорога откуда-то сверху вылился чан с водой. Судя по окатившим Флёрри брызгам — ледяной.

— Сука! — пожалуй, это было самое цензурное слово, которое выдал Сомбра в своей полной гнева и возмущения тираде. Флёрри не смогла сдержать смешка, но почти сразу взяла себя в копыта и левитировала единорогу полотенце, возникшее тут же по её желанию.

Отношения с Бесконечным Коридором у неё почему-то налаживались, в отличие от Сомбры. С каждым разом это чудо архитектуры издевалось над несчастным единорогом всё изощреннее и изощреннее, и сколь жесток он был к Сомбре, столь же и добр — к ней. Это отчасти пугало и настораживало, но Флёрри тайно вздыхала с облегчением. Кто знает, что бы с ней стало, если бы её тоже так изводили…

— Зато вы проснулись, господин Сомбра, — лучезарно улыбнулась она, опуская полотенце ему на голову и стряхивая копытами ручейки с плеч. Сомбра почти тут же перестал ругаться, но вид у него всё равно оставался недовольный и возмущенный.

— Да уж, — едко фыркнул он, вытирая волосы и шерсть. — Спасибо, что не в полынью бросил.

— Не подавай ему идей, — невозмутимо сказала Шадия. — И вообще, хватит ворчать, мы ещё толком не разобрались, а ты уже с Коридором поцапаться умудрился.

— Никакого уважения к старшим, — устало вздохнул Сомбра. Флёрри улыбнулась, но грусть всё равно царапнула сердце.

Чем дольше они находились здесь, тем больше Сомбра сдавал. Он старался не показывать этого, но внимательности Флёрри было не занимать. Единорог становился всё более ворчливым, сильнее уставал и, судя по походке, испытывал серьезные боли в суставах. После того, как одержимый Тьмой Огаст сломал ему позвоночник, он плохо спал, и часто вполголоса ругался. Сомбра не жаловался, ни словом, ни взглядом не выдавая своего состояния, но Флёрри всеми силами старалась облегчить его жизнь, не задев при этом гордости своенравного мага. Что творилось в его голове, ей было страшно представить.

Эмпатический барьер Сомбра держал превосходно, но отголоски сильнейшего горя и вины всё равно достигали её разума. Они усиливались, когда Сомбра засыпал, но Флёрри не обладала способностями к снохождению, и не могла ничего сделать. Аккуратно выспросив у Шадии, она узнала, что даже её Сомбра не впускает в собственное сознание. А уж Флёрри и подавно там делать нечего.

— Давайте тогда позавтракаем? — предложила Флёрри, разряжая обстановку. — Чур сегодня я готовлю, кто что будет?

Сомбра продолжил бурчать себе что-то под нос, но кивнул и двинулся в ту сторону Коридора, где мельтешил кроваво-красный пол. Под его шагами он тут же обратился в подобие деревенского домика с дощатыми полами, стенами из бревен, завешенных коврами. Флёрри хихикнула в крыло и шмыгнула на местную кухню. К счастью, она не была совсем уж древней, и газовая плита вполне подходила для приготовления оладий.

Пожалуй, время, когда Сомбра учил её готовить, было самым душевным. Поначалу он считал её безнадежной разбалованной принцессой, которая не сможет даже тосты поджарить, но терпеливо объяснял, как сочетаются ингредиенты, сколько следует готовить тот или иной продукт. В конце концов, у неё начало получаться всё лучше и лучше, и Флёрри испытывала настоящую гордость, презентуя очередной «кулинарный шедевр». Одобрительная улыбка Сомбры и кивок Шадии стоили всех стараний.

А вот единорожка его кулинарными успехами не радовала. То и дело у неё всё подгорало, слипалось или превращалось в невообразимую кашу. Сомбра всплескивал копытами и закрывал ими же лицо. Вот уж кто действительно был безнадежен! Когда Шадия в очередной раз сожгла яичницу, он посетовал, что уж этим качеством она пошла в матушку. На вопрос, с чего он так решил, Сомбра лишь поджал губы и поведал совершенно лишенным эмоций голосом, что когда-то попытался заставить Луну приготовить еду самостоятельно, раз ей не нравились его кулинарные изыски. Она намеренно испортила продукты, и в следующий раз Сомбра подал ей еду в собачьей миске, которая в ту же секунду прилетела ему в лицо.

Флёрри с Шадией засмеялись одновременно, и он не смог сдержать улыбки.

Ещё по его рассказам, Луна обожала пакостить, дожидаясь, когда останется последняя порция какого-нибудь блюда, и Сомбра сядет за неё после тяжелого дня. Тогда она невозмутимо сыпала ему в тарелку сахар (и почему это всегда был сахар? Ну зачем он в супе???), авторитетно заявляя, что ей показалось, что так будет вкуснее, и утаскивала тарелку у него из-под носа, пробовала, морщила нос и выбрасывала еду на пол. На немой вопрос Шадии «почему ты ей это позволял?», он пожимал плечами и говорил, что она была беременна ею, и такие безобидные, хоть и весьма раздражающие причуды он прощал, обещая, впрочем, отыграться после рождения жеребенка.

В такие моменты он казался очень уставшим, но добрым и душевным, как отец, с улыбкой наблюдающий за растущими детьми. Флёрри с интересом слушала его рассказы о Луне, и в его историях она не была похожа на ту мрачную и неразговорчивую принцессу, которой Флёрри её запомнила. Но после каждой такой истории Сомбра умолкал, уходил в себя, с сожалением глядя в пустоту, и Флёрри догадывалась, что это связь с Сомброй сделала Луну такой.

Она не решалась спросить, как они познакомились, как так вышло, что принцесса стала его пленницей, потому что одновременно не хотела ранить его и страшилась узнать правду. Боялась, что она разрушит образ того Сомбры, которого Флёрри знает. И любит.

Да, он ясно дал ей понять, что не рассматривает её симпатию всерьез, ещё тогда, в тайной пещере, где они разрабатывали план по спасению Шадии. И первые недели в Бесконечном Коридоре он неловко избегал её. Опасался, что Флёрри зажмет его в угол? Пф, после отказа она и помыслить о таком не могла. И мысли её заняты были отнюдь не влюбленностью в единорога, а горем от потери родителей и печали из-за состояния подруги. Пожалуй, именно они помогли им сблизиться настолько, чтобы Сомбра перестал делать вид, что ужасно занят, как только замечал на себе её взгляд.

Но время шло. Чувства Флёрри окрепли и перебродили. Любила ли она Сомбру? Безусловно. Стала бы она просить взаимности? Ни за что. Он стал для неё другом, наставником и семьей. О большем она и не думала. А в голове не укладывалось: как такой терпеливый, чуткий и понимающий пони мог быть монстром, которого боялась целая Империя?

Она готовила завтрак, насвистывая мелодию из детства. Шадия положила передние копыта на стол и уткнулась в них носом, моментально заснула. Кошмары донимали её всё чаще и чаще в последнее время, и хоть она оставалась внешне сдержанной и спокойной, Флёрри ощущала нарастающую под стеклянным куполом бурю. На Шадии и Сомбре её эмпатические способности работали отвратительно, потому что оба научились ставить барьеры, и поначалу Флёрри надеялась, что со временем они перестанут отгораживаться от неё, но нет. Это вызывало обиду и досаду, которые Флёрри не показывала им. В какой-то момент она смирилась и приняла это как должное. В конце концов, им обоим есть чего стыдиться.

Сомбра сел за стол, бесшумно отодвинув стул, и тяжело вздохнул.

— Совсем не выспались? — сочувственно кивнула Флёрри. Сомбра махнул копытом.

— Выспишься тут. Крутился как волчок, а когда заснул, мне такой бред снился…

— Поделитесь? — улыбнулась Флёрри, переворачивая оладью. Сомбра поджал губы.

— Меня превратили в подставку для ног, и я слышал, как принцесса раздает приказы своим подданным, периодически подпинывая меня в бок.

Флёрри прыснула. Сомбра фыркнул, но тихонько улыбнулся.

Оладьи поднимались, показывая свои румяные бока. Шадия посапывала, спрятав нос в локте. Сомбра сварил себе кофе и теперь задумчиво мешал ложечкой два кубика сахара. В светлой кухне, которой прикинулся сейчас Коридор, пахло мятой и высушенным сеном, а сквозь маленькие окошки, залепленные цветным стеклом, лился теплый солнечный свет, в котором танцевали пылинки. На самом деле, не было ни тепла, ни света, ни солнца, но иллюзия, которую создала Флёрри, успокаивала всех присутствующих. Флёрри даже подумала, что Шадия была бы рада жить в таком доме, а не во дворце. Простой и незамысловатый, но теплый и уютный домик где-нибудь в провинции Эквестрии, и чтобы до моря было копытом подать.

Об этом она мечтала, когда ей было пятнадцать, и дружба между принцессами только зарождалась.

— Завтрак готов, — Флёрри нежно потрепала Шадию за плечо, и та сонно подняла голову, принюхиваясь.

Пока все ели, Флёрри мысленно думала о том, что же за мир их ждет. Старое изображение замка Двух Сестер навевало мысли о Вечнодиком лесу. Она никогда не была в нем, хотя часто приезжала в Понивилль и виделась с Зекорой, жившей там зеброй. По её рассказам, лес был живым и разумным, в нем жили страшные звери. Да и растения там были опасны, чуть шагнешь в сторону — и пропал. Она всегда рассказывала страшные истории, и между стуками сердца Флёрри слышала шаманские барабаны и треск костров, скрипы тяжелых веток и шорохи листьев, сметаемых холодным ветром.

После таких рассказов Флёрри всегда приходила в восторг и трепет, отчего тетушке приходилось успокаивать её и убеждать, что лететь в Вечнодикий лес маленькой кобылке без взрослых — совершенно не стоящая реализации идея.

— Дверь завершена, — вдруг сказала Шадия, не поменяв ни положения головы, ни выражения лица. — Мы можем идти.

Сомбра вздохнул и коротко кивнул, залпом допивая остатки кофе. Флёрри последней покидала залитую светом кухню, и бросила прощальный взгляд на деревенский и слегка аляповатый декор. Пожалуй, чем-то эта комната напоминала дом Эпплов, в котором она была вечность назад. Она закрыла глаза, стараясь сохранить в памяти потрескавшуюся краску на кухонной тумбе, щербинки на чашках и светло-желтые занавески, прежде чем закрыть дверь и пойти следом за единорогами.

Иллюзии Бесконечного Коридора никогда не повторяются.

Дверь теперь действительно выглядела иначе: на фоне старого замка проступила парящая над землей ласточка, над которой навис жуткого вида меч с искривленным лезвием и странной копытоятью. Вместо гарды на лезвие вытекал жуткого вида глаз, который, казалось, следил за каждым их движением.

— Как странно, — Флёрри внимательно осмотрела дверь. — Раньше на дверях всегда были изображения пони, с которыми мы должны были встретиться.

— Они так или иначе были заражены Тьмой, — хмыкнул Сомбра, тоже рассматривая узоры. — Скорее всего, нам предстоит найти артефакт. С одной стороны, нам же легче. Предметы хотя бы лежат на одном месте.

— Если их владельцы не таскают их с собой, — фраза Шадии должна была прозвучать как контраргумент, но её голос был настолько бесцветным и пустым, что Сомбра замолчал. Флёрри осторожно протянула ей копыто, и Шадия его приняла, но её кожа была холодной, как лед.

Перед каждым погружением в новый мир она должна была открыть дверь. Флёрри плохо понимала, как именно это происходит, но важно было только одно: Шадии это дается непросто. По этой причине Флёрри старалась прятать собственные страхи и неуверенность, чтобы не тревожить единорожку. Но каждый раз предательски дрожали крылья, и Шадия, подбадривая её, подавала ей копыто.

Шадия слабо сжала её копыто и встала на четыре ноги, сосредоточилась, закрыв глаза. Её рог вспыхнул красным пламенем, рассыпающим искры. Дверь с ласточкой и мечом объяло такое же: трескучее и могущественное. Створки распахнулись — и троицу затянуло в ослепляющий яркий свет. Флёрри видела белизну сквозь плотно сомкнутые веки, и в ушах звенело от тысячи чужих голосов: крик и шепот, плач и смех, мольбы и проклятия. Среди ужасающего гомона только голос Шадии выделялся из всех, увлекал за собой и не давал сбиться с пути, отвлечься на сотни других голосов.

«Сосредоточься», — прошелестел в голове у Флёрри (а была ли у неё голова? Была ли она Флёрри?) кобылий голос. И Флёрри повиновалась, представила Шадию и господина Сомбру, протянула обоим копыта и крылья, за которые они тут же ухватились. А вокруг летали ласточки и рыдали цикады, подхваченные суматошным вихрем, в котором сплелись сумерки и рассвет, закат и восход, день и ночь, тень и пламя.

Тишина обрушилась на них молотом. Только тоненький писк в ушах был доказательством того, что она когда-то могла слышать.

Флёрри лежала ничком в чем-то липком, дурно пахнущем и склизком. Ей не хватало воздуха, поэтому она хватала его ртом, отчего вся эта малоприятная масса забилась ей в нос и зубы. Кобылка подорвалась вверх, пытаясь отплеваться, но копыта заскользили в грязи, (слава Гармонии, это была всего лишь грязь!), и Флёрри плюхнулась обратно в зловонную лужу. Голова раскалывалась от пережитого, создавалось ощущение, что ей в череп засунули слишком много и слишком мало информации одновременно, и теперь мозг полнится знанием, которое она не в силах понять. Её умишко для этого был крохотным, а уж глупой Флёрри себя никогда не считала.

— Ты как? — голос Сомбры подействовал на неё ободряюще. Флёрри предприняла новую попытку подняться. Они очутились, судя по всему, на болотах: в воздухе пахло гнилью и тиной, тут и там пузырилась мутная вода, издавая противный булькающий звук. Флёрри упала лицом как раз в стык воды и почвы, а вот Шадии и Сомбре повезло куда больше: они оказались на склоне сопки, и испачкались лишь в земле да траве.

— Порядок, — оптимистично кивнула Флёрри, принимая протянутое копыто и поднимаясь. — Ничего не сломала.

— Да уж, зато в грязи измазалась как маленький поросенок, — хмыкнул Сомбра, пытаясь отряхнуть налипшие комья с её перьев. — Умываться этой водой не советую.

— Да я и не собиралась, — вздохнула Флёрри. Она встряхнулась, будто мокрая собака, но помогло это мало. Грязь обвисала с шерсти сосульками, похожими на струпья давних ран. Сейчас бы хотя бы платочек, а лучше только что набранную ванну…

— И где мы оказались? — пробормотал Сомбра, оглядываясь. Флёрри последовала его примеру, всё ещё пытаясь худо-бедно стереть грязь с посеревшей шерсти. Вокруг не было ни души, только бесконечно тянущаяся рябью вода с россыпью зеленых и коричневых кочек, и заросли причудливых деревьев, не похожих ни на одно из тех, что было знакомо Флёрри. Корявые корни, словно лапы хищных птиц, торчали из-под рыхлой земли, готовые в любой момент зацепиться за одежду, крыло или рог, утянуть в пучину и сгубить.

Навечно сгинуть под сенью пушистых игл Флёрри совсем не хотелось, и по позвонку, как по ксилофону, пробежала дрожь. Сомбра тронул её за плечо, и кобылка кивнула. Всё в порядке.

— Похоже, что на болотах, — ответила Шадия, легко спрыгивая к ним. — И, мне кажется, что это Вечнодикий лес. Ну, местная вариация.

— Ты так думаешь, или тебе чутье подсказало? — уточнила Флёрри. Шадия усмехнулась и пожала плечами.

— Всё вместе. В конце концов, на двери был он. Замок Двух Сестер, если мне не изменяет память, расположен именно в Вечнодиком лесу.

— Тогда с ним произошло что-то совсем уж странное, — Флёрри хотела потереть подбородок копытом, но вовремя остановилась. Не хватало ещё больше испачкаться.

— А ты бывала в Вечнодиком лесу? — с сомнением протянул Сомбра. — В «оригинальном», если так можно выразиться.

— Неа, — Флёрри помотала головой, озираясь на болезненно искривленные деревья. — Но мне много про него рассказывали. Да и все жители Понивилля знают, что в Вечнодиком лесу, конечно, есть болото, но не настолько…

— Зловонное? — подсказала Шадия, морщась от очередной взвившейся в воздух дурно пахнущей струи. Флёрри неуверенно кивнула.

— Здесь обитает множество всяких тварей. Мантикоры, морские змеи, драконы, химеры, кокатрисы…

— Вот только кокатриса нам не хватало, — раздраженно мотнул головой Сомбра, брезгливо поджав копыто. Грязь, из которой он его вытянул, грустно чавкнула.

Флёрри вздохнула, прикрыв глаза, попыталась расправить крылья. Грязь так слепила перья между собой, что взлететь она вряд ли сможет. Флёрри недовольно нахмурилась и скривила губы. Чистка перьев, пожалуй, для неё была самым нелюбимым занятием.

Она попыталась зажечь рог и с удивлением обнаружила, что не может.

— Магия! — воскликнула Флёрри, изо всех сил таращась на всё никак не зажигающийся рог. — Мы не можем колдовать!

Сомбра зажмурился, пытаясь сотворить хотя бы простенькое заклинание, но на его лице тут же отразилось удивление вперемешку со страхом.

— И правда, — пробормотал он, прислушиваясь к себе. — У меня не получается даже телекинезом воспользоваться.

Шадия смотрела на них как на бестолочей, но при этом спокойно зажгла рог. Красная аура расплескалась по болотным кочкам.

— Потому что вам нужно стереть с рогов грязь, — заключила она. — Она глушит магию.

Если бы Флёрри видела своё лицо со стороны, она бы поразилась, как похожи их с Сомброй выражения сейчас.

Телекинез действительно заработал, стоило им протереть рога. И очень вовремя, потому что на болотах вдруг раздался непоняческий рев. Флёрри сомневалась, что любое из знакомых ей животных, даже с учетом посещения разных миров, может издавать такие звуки.

Она инстинктивно вспушилась, чуть расправляя крылья и готовясь защищаться. Сомбра внимательно осматривался, пытаясь угадать источник звука. Только Шадия стояла ровно и смотрела в одну точку. Оттуда и выползла тварь.

«Выползла» было единственным словом, пришедшим Флёрри на ум, но чудище определенно двигалось иначе. Это было что-то смутно напоминающее пони, но конечности стали когтистыми лапами, изогнулись под невообразимым углом и были больше похожи на ходули. Морда твари утратила присущую пони изящность: широкий разрез пасти демонстрировал два ряда острых зубов, на которых (Флёрри едва сдержала рвотный позыв) виднелись остатки ужина — сухожилия и волокна мяса какого-то фиолетового пони. Даже лоскут кожи с кьютимаркой остался — алым пером, — но почти тут же был слизнут серым склизким языком. Маленькие тупые глазки уставились на троицу с такой злобой и ненавистью, что у аликорночки мороз пробежал по коже.

— Спокойно, — тихо проговорил Сомбра, оттесняя кобылок за свою спину. — Тихо.

Тварь принюхивалась, словно пыталась сообразить, сгодятся ли заляпанные грязью пони в качестве обеда. Флёрри напряглась, безмолвно двигая губами — повторяла формулу щита, готовая в любой момент зажечь рог и сотворить заклинание. Шадия прищурилась, и это не сулило чудовищу ничего хорошего. Флёрри знала этот прищур: это была не вполне Шадия, но ещё и не Тьма, с которой она встречалась в Кристальной Империи. Стереть это из памяти оказалось невозможно.

— Сейчас, — шепнул Сомбра, и Флёрри позволила заклинанию сорваться в воздух.

Тварь прыгнула секундой позже. Одним махом перескочила разделявшую их топь, приземлившись аккурат возле копыт Сомбры, и ударила по щиту когтистой лапой наотмашь. Флёрри почувствовала, как боль отдает в голову: щит рассыпался, будто его никогда и не было.

— Флёрри, нашла время! — недовольно вскрикнула Шадия. С её рога сорвались две ледяные иглы, но они не причинили твари вреда.

— Она тут ни причем, — проговорил Сомбра, лягая чудище в бок. Тварь взвизгнула, но лишь отпрыгнула на полметра в сторону. — Она вся в грязи!

«Магия не действует», — сообразила Флёрри. Она взмахнула крыльями, но тщетно: слипшиеся перья не подняли её в воздух. Шадия вскочила на одну из кочек, призвала меч с лунной рукоятью, но тут же развеяла его, подхватывая телекинезом Сомбру за шиворот: с пронзительным ревом чудовище полоснуло по нему когтями и скинуло в мутную воду. Единорог отчаянно заржал и лягнул ещё раз, но лишь раздраконил врага.

Шкура твари пошла трещинами, но это была не её кожа — трескалась грязь, в которую она была закована, как в антимагический доспех. Флёрри перехватила Сомбру под копыто, позволяя ему опереться на свое плечо. Он сдавленно охнул. Когти оставили на его боку три алые полосы. Шадия занесла меч телекинезом, обрушила клинок на шею твари, но тщетно. Мало того, что чудовище лишь мотнуло головой, будто его укусил комар, так ещё и меч, — лунный меч! — со звонким лязгом треснул и обломался, оставив в облачке красного телекинеза только гарду полумесяцем и копытоять. По лицу Шадии тенью промчалась горечь и ужас, но она тут же отпрыгнула в сторону, поскольку тварь уже занесла над ней когтистую пятерню.

— Лапы прочь! — вскрикнула Флёрри, а сама заозиралась по сторонам, пытаясь сообразить, чем защищаться. Выбор пал на торчащую из земли корягу, которую она без труда подняла телекинезом. Аликорночка с ревом ударила тварь по спине, будто битой, но коряга сломалась с оглушительным треском. А чудовище яростно зарычало и прыгнуло вперед, грозя разорвать её на части. Сомбра успел откатиться в другую сторону, яростно шипя проклятия на родном испоньском.

Флёрри взвизгнула, еле уходя от столкновения. Шадия что-то крикнула ей вслед, но она не расслышала, потому что угодила прямиком в воду. Почва под ногами оказалась обманкой, и копыта Флёрри провалились в трясину.

— Держись! — воскликнула Шадия, бросаясь к ней на помощь. Флёрри задирала голову, стараясь не наглотаться воды, вонючей и ледяной. Она сжимала всё тело, грозя выдавить из легких кислород, утащить в топь, чтобы похоронить под гнетущей толщей. Телекинез Шадии соскальзывал с её копыт, и единорожка схватила её за шкирку зубами, больно стягивая кожу и вырывая шерсть.

— Не бросай меня! — выпалила Флёрри, кое-как упираясь передними копытами в скользкую землю. — Шадия!

Шадия кивнула, зажгла рог, но попытка телепортироваться ни к чему не привела. Болото словно присвоило их себе, держало на привязи. Флёрри высвободила крылья, попыталась взлететь ещё раз — безуспешно. Она дрожала за спиной единорожки, подобрав крылья и поджав копыта. Беззащитная. Бесполезная.

Если сейчас тварь разорвет Шадии горло — Тройственный Аликорн придет и прогонит от неё смерть. Такое уже бывало, но каждый раз Флёрри приходилось прятаться, потому что Тройственный Аликорн неизменно намеревался забрать её домой. Сейчас её никто не защитит, а если чудовище доберется до Флёрри, то…

Шадия твердо встала между ней и чудищем. Взгляд Флёрри метался от неё к твари, и за мгновение перед тем, как она рванула к единорожке, аликорночка заметила мелькнувшую серую тень.

Чудовище вдруг задергалось, будто его ударило током, последний раз коротко взвизгнуло и упало ничком в болотную жижу.

Первое, что бросилось в глаза Флёрри — черный меч, всаженный в спину чудовища почти по самую гарду, украшенную драгоценным камнем в форме глаза."Как на двери!" - подумала Флёрри.

Копытоять была странно изогнута, а почти тут же освободившееся тонкое лезвие больше походило на перьевой клинок. Затем Флёрри заметила черные перья, обвившие копытоять. И только когда меч выпорхнул из туши полностью, она, наконец, увидела хозяйку клинка и их спасительницу по совместительству. Это была пегаска со светло-серой шерстью и темной гривой. Правую половину её лица закрывала иссиня-черная челка. Зелёный глаз смотрел на них с облегчением и искоркой недовольства.

От взгляда Флёрри не укрылся поток энергии, метнувшийся от туши чудовища к копытояти меча, который стих также быстро, как и появился.

— Что вы забыли в Вечнодиком лесу? — спросила их незнакомка, сложив крылья. Она стояла на поверженном чудовище с непревзойденным изяществом, гордо поднятой головой и элегантно отставленным копытом. Если бы не меч в её крыльях, Флёрри бы подумала, что она стоит на балу у аристократов, готовая выйти в свет.

— Ненавижу, блять, порталы, — Сомбра сплюнул грязь. К удивлению Флёрри, эту фразу пегаска сочла вполне себе удобоваримым объяснением. А ещё в её глазу промелькнуло сочувствие, будто что-то подобное она испытывала на себе. Судя по тому, как она коротко кивнула, Флёрри сочла, что с господином Сомброй она полностью согласна.

— Стихийные порталы коварны, — пегаска вздохнула, мотнув головой так, что Флёрри успела заметить широкий плоский шрам поперек правого глаза. — Но мне казалось, аликорн уж должен знать, как с ними обращаться.

Сомбра вскинул голову с некоторым беспокойством. Флёрри поняла его без слов: маски и плащи Бесконечного Коридора не появились.

Они были беззащитны.

— У неё другая специализация, — сдержанно ответила Шадия, снизу вверх глядя на пегаску. — Спасибо, что помогли нам.

— Спасибо, что спасли нас! — тут же подхватила Флёрри, отчаянно жестикулируя.

Сердечная благодарность заставила пегаску смягчиться.

— Обычно за такое я беру плату, — хмыкнула она, вздернув красивый носик. Флёрри показалось, что перед ней не суровая воительница, а настоящая принцесса. — Но с вас вряд ли можно что-то взять. А вот на стрыгу у меня был заказ. Будем считать, что я убила двух зайцев разом.

— То есть, мы были как приманка? — возмутилась Флёрри.

— А нам за такое доля не причитается? — со смехом фыркнула Шадия. Улыбка пегаски была безупречна, но по стальному выражению зеленого глаза Флёрри прекрасно поняла, что добычей и гонораром воительница не делится.

Флёрри почувствовала, как напрягся Сомбра, попытался дернуться вперед, но тихо зашипел от боли. Она с недоумением взглянула на него и поняла, что Сомбра дышит слишком тяжело.

— А-а, она вас уже ранила, — нахмурилась незнакомка. — Плохо дело. Куда полоснула?

— По боку, — ответила Шадия, с сомнением смотря на неё. Пегаска тяжело вздохнула, что-то пробормотала, похоже, ругательное, и, взмахнув крыльями, приземлилась рядом.

— Отнесите его на самый верх сопки. Там безопаснее всего. Если мы опоздаем, яд скоро распространится по всему телу, и его уже нельзя будет спасти. Что за день добрых дел?

Шадия оглядела её непроницаемо холодным взглядом и подошла к аликорночке, осмотрела рану на боку отца. Затем встала рядом, телекинезом помогла отцу опереться на своё плечо и кивнула Флёрри. Подчиняться незнакомке ей не хотелось, да и с Сомброй всё было бы в порядке, но призывать в этот мир Тройственного Аликорна хотелось ещё меньше. Хуже всего было то, что Сомбра подставился из-за неё. Если бы Флёрри была сильнее, она бы смогла прикрыть его, постоять за себя и защитить их обоих.

Шадия взглядом дала Флёрри понять, что та может опустить его на землю, когда позади них остался крутой полог земли. Сомбра то терял сознание, то приходил в него, и склеры его глаз заволакивало желтизной, от которой у Флёрри мурашки бежали по коже. Что удивительно, несмотря на боль, его ментальный барьер держался также безупречно. Флёрри не чувствовала ни единой эманации ни от него, ни от Шадии.

А вот незнакомая благодетельница эманировала так ярко, что на какое-то мгновение Флёрри чувствовала себя оглушенной. Она оглянулась туда, где осталась пегаска. Она занялась трупом чудовища, разделывая его с невероятной ловкостью и сноровкой, будто всю жизнь этим занималась. Флёрри слабо понимала, как это должно помочь Сомбре. Разве что в каком-то органе этой твари есть противоядие…

Флёрри настроилась на прием эмоций. Пегаска им сочувствовала, не без доли цинизма, впрочем, но бросать не собиралась. Её глодала какая-то тоска, будто черная тень следовала по пятам уже долгое время. Флёрри выдохнула, поняла, что уже вымоталась. Удивительно, как она раньше могла жить в Кристальной Империи, где эмоции всех жителей были перед ней как на копыте! А теперь даже эманации пегаски были для неё ментальным шумом сродни грохоту водопада. Привыкнуть бы.

С другой стороны, приятно было знать, что природные способности никуда не делись, и могут работать с присущей им остротой. В окружении мертвецов и барьеров она задыхалась.

Пегаска поднялась к ним, склонилась над Сомброй. Флёрри заметила шрамы на плече и носу незнакомки. Её кьютимарки за плотным оперением не было видно. Кобылка деловито осматривала раны единорога, будто целительство было для неё таким же будничным делом, как разделка трупа. Флёрри терялась в догадках, не имея ни малейшего понятия, кем может быть эта пони.

Пегаска достала из седельной сумки, пришпиленной к боку так плотно, что поначалу Флёрри даже не заметила, что она вообще есть, какой-то пузырек, маховыми перьями приподняла голову Сомбры, вливая содержимое ему в рот. Шадия немедленно ощерила клыки.

— Это противоядие, — пояснила пегаска, чувствуя, что ещё немного, и клыки вопьются ей в шею. — Я не желаю ему зла.

— Если твоё противоядие навредит моему отцу…

— Шадия, с ним всё будет в порядке, — урезонила её Флёрри, взглядом умоляя не начинать ссору. Шадия через силу подавила свое желание пустить кому-нибудь кровь, и Флёрри тихо выдохнула с облегчением.

— Да уж, норов у твоей сестры крутой, — хмыкнула пегаска. — Значит, тебя зовут Шадия. Красивое имя. А тебя?

— Меня зовут Флёрри, — представилась аликорночка, слегка смутившись. — Простите, мы не спросили ваше имя.

— Мартлет, — коротко отозвалась пегаска, раскладывая на траве и куске холста инструменты, присущие пони-хирургам, нежели воительницам. — А старика вашего как зовут?

— Я не старик, — буркнул Сомбра к её удивлению. Он лег на живот, поджав под себя копыта, и старался держать голову ровно, хотя она и клонилась вниз под собственной тяжестью. — И имя мое тебя не касается.

— Яблоко от яблони, — хмыкнула Мартлет. — Я вижу, почтенный, что ты боевой жеребец, но раны нужно обработать, иначе ты рискуешь отбросить копыта. Поэтому будь добр, не выделывайся, особенно перед той, в чьих копытах находится твоя жизнь.

«Да он не может не выделываться, — подумала про себя Флёрри, вспоминая, как Сомбра каждый раз язвил и не мог смолчать, когда Тройственный Аликорн издевался над поверженным единорогом. — Они оба такие».

— Альтаир, — неохотно ответил Сомбра, поджав губы. — Меня зовут Альтаир.

Он бросил на Флёрри такой взгляд, что её прошиб озноб. Если одеяние Скитальцев не появилось, то Мартлет видела их настоящий облик! А если это альтернативная Эквестрия, то имя Сомбры, да и её собственное, могут быть ей известны. «Вот я дура! — мысленно хлопала себя по лбу Флёрри. — Идиотка безмозглая! Она ведь ещё сразу отметила, что я аликорн! Но… не удивилась, как-то. Может, ещё есть надежда, что она меня не знает?»

— Приятно познакомиться, — беззаботно улыбнулась Мартлет. — Я промою твои раны и наложу мазь. Потом их нужно будет перевязать. Потерпи, пожалуйста.

Сомбра недовольно фыркнул, но смолчал, позволяя провести над собой необходимые манипуляции. Флёрри могла бы хихикнуть в копыто, что Сомбра выглядит так почти каждый раз, когда она сама пытается за ним ухаживать, но стыд затопил её до кончика рога. Это ж надо было так опростоволоситься!

Не зная, куда деть глаза, Флёрри наблюдала за тем, как Мартлет мастерски орудует крыльями, чтобы обрабатывать раны. Её передние копыта спокойно стояли на земле, пока маховые перья набирали и накладывали мазь, а потом ловко накладывали повязки. Аликорночке оставалось только молча завидовать — такое ювелирное управление перьями ей только снилось.

— Ну, вот и всё, — заключила Мартлет, затягивая бантик. — Каждые два дня повязки нужно будет сменить и обработать раны ещё раз.

— Спасибо, — буркнул Сомбра.Он попробовал встать, слегка шатаясь, но уже не нуждаясь в помощи Флёрри или Шадии. — Что это была за тварь?

— Стырга, — пояснила пегаска таким тоном, будто он спрашивал про что-то само собой разумеющееся. — Проклятая кобыла, упырица, ведомая лишь голодом. Она, видимо, возвращалась после охоты, а вы встали аккурат возле её логова. Жаль твой клинок, Шадия, — Мартлет кивнула на копытоять, которую единорожка держала подмышкой. — Но стрыга неуязвима к стали. Не знаю, на что ты надеялась.

«Она нас видела, — прошелестел голос Сомбры в сознании Флёрри. Она почти почувствовала, как Шадия нахмурилась у неё за спиной. — Поэтому одеяние и не появилось».

«Что ж, Коридор решил, что она не желает нам зла, — ответила Шадия. — Но это значит, что она видела и дверь тоже».

— Откуда же они взялись? — Флёрри старалась поддержать беседу. — В Вечнодиком лесу всякое водится, конечно, но я ни разу не слышала о, — она поморщилась, само слово было грубое и на язык не ложилось, — стрыге.

— Сдается мне, вы не местные, вот и не слышали, — усмехнулась Мартлет. — Расслабьтесь, я вам зла не причиню, врать мне не надо. Видела, как вы с неба в болото плюхнулись. Только вот сдается мне, что вы не просто из далеких краев, а?

Флёрри оглянулась на Шадию с тревогой. Единорожка хмурилась, сверля Мартлет взглядом, от которого Флёрри делалось жутко. Мартлет же выглядела невозмутимо, полностью уверенная в своих силах. Возможно, знай она хотя бы четверть того, что Флёрри, пегаска не была бы такой безмятежной…

— Допустим, что это так, — вклинился Сомбра, перекрывая собой Шадию. — И что ты сделаешь?

— Ничего, — пожала крыльями пегаска и развернулась. — Вы мне не соперники, я вам не враг. Только вряд ли вы без моей помощи сможете покинуть Вечнодикий лес. Он вас не выпустит.

— Разве Вечнодикий лес живой? Я думала, это сказки, — удивилась Флёрри. Она чувствовала, что Мартлет уже готова их покинуть, но остается по какой-то неизвестной ей причине.

«Любопытство, — шепнул голос Шадии в сознание, отзываясь легкой щекоткой в голове. — Ей интересно, кто мы».

«Но можем ли мы об этом рассказать?»

— Ха-ха-ха, — Мартлет рассмеялась, снова оборачиваясь к ним. — Ты меня насмешила. Вечнодикий лес огромен. С десяток лет или два он занимал небольшую часть Понивилля, но теперь разросся, погребя под собой ближайшие города. Да что я рассказываю, вон, — она махнула крылом в сторону земли, из-под которой выбивался замшелый камень, узкий, будто копье, — это когда-то было крышей понивильской мэрии.

— ЧТО? — воскликнула Флёрри, не веря своим глазам. Шадия хмыкнула и тронула камень копытом, сдирая с него мох, грязь и… красную краску.

— Но как? — нахмурился Сомбра. — За такой короткий срок почва не деформировалась бы столь сильно…

— Все странности не обходятся без духа хаоса, не к ночи будь помянут, — проворчала Мартлет, а потом вздохнула. — Смеркается уже. Вы ранены и беззащитны, а здесь обитают твари похуже стрыги, и по ночам они становятся ещё опаснее. Я могу вывести вас к окраине, но это займет время, а у меня заказ.

— Заказ? — переспросила Флёрри. Мартлет криво усмехнулась и кивнула на свой меч, не прекращая приторачивать голову стрыги к седельной сумке.

— Я убиваю чудовищ. Мне за это платят. Стрыга, с которой вы повстречались, один из таких заказов. Она утащила жеребенка из-под материнской юбки, а мать с ума от горя сошла. Умоляла меня порешить тварь и принести ей голову. Ну и, — она слегка поморщилась, хлопнув по мешку с останками, — всё, что осталось от её чада.

— Тогда давайте мы составим вам компанию, — предложил Сомбра, стараясь подключить всё своё обаяние. — Мешать не будем. Если вы поделитесь с нами, как и чем убивать этих монстров, то можем стать вашими напарниками. Я тоже кое-что умею.

Мартлет с сомнением оглядела его и приподняла бровь. И Шадия, и Флёрри почувствовали разлившуюся в воздухе неловкость. Уж очень… неоднозначная была формулировка.

Если бы Флёрри была уверена, что её никто не увидит, она бы покраснела до кончика рога.

— При всём уважении, почтеннейший, — начла Мартлет, изо всех сил стараясь, чтобы её голос не лучился сарказмом, — но мне не нужны помощники. Я работаю одна. Поэтому если получится так, что мы наткнемся на чудовище, предоставьте его мне, не лезьте под крыло.

Флёрри прикусила губу, понимая, что Сомбра точно воспримет это как оскорбление. Единорог скривился, но ничего не ответил, только надсадно улыбнулся.

— Как скажете, — аликорночка решила выступить посредником. — Спасибо.

— Ну, тогда идем.

Пегаска махнула крылом в сторону противоположного склона сопки, у подножия которой скрипели старые деревья. «Хотя, если учитывать, что это место появилось всего лишь двадцать лет назад, они скорее молодые», — подумала Флёрри, с содроганием глядя на крючковатые ветки, готовые вцепиться в гриву и перья. Мартлет шла непринужденно, наметанным глазом выискивала путь среди корней и жуткого вида цветов кислотных оттенков. Солнце скрылось за кронами, и в лесу совсем стемнело. К этому времени они вышли на твердую почву. Болотная вонь всё ещё преследовала Флёрри, и от неё ужасно мутило.

Шадия шла молча и не задавала вопросов, даже телепатией не разговаривала. Флёрри предположила, что она не здесь — случалось иногда такое, что единорожка уходила куда-то в себя, разговаривала с Тьмой. Порой это занимало минуты, но бывало, что Шадия проводила часы с пустым взглядом и отсутствием каких-либо реакций. Сейчас она даже шла на автомате, направляемая Сомброй. Он говорливостью не отличался в принципе, поэтому беседу пришлось вести Флёрри.

— И давно вы охотитесь за чудовищами? — спросила она Мартлет, подойдя слева, со стороны здорового глаза. Пегаска взглянула на неё с легкой ухмылкой.

— Давненько уж. Я считаюсь одним из самых способных охотниц среди всех истребителей.

— Ого, — почтительно кивнула Флёрри. — Вы самая опытная?

— Самая удачливая. Все остальные охотники мертвы.

— Оу, — Флёрри прикусила язычок. — Извините.

— Не стоит. В нашем ремесле не бывает стариков и тех, кто уходит в отставку. Рано или поздно охотник сталкивается со своей смертью, и как по мне, лучше, если она случится на поле брани, чем, — она поморщилась, — от яда интриг и кинжалов ненависти.

Флёрри хмыкнула про себя. Мартлет явно была не так проста, какой хотела казаться на первой взгляд. Хоть она и сыпала просторечиями, они были в её речи чем-то инородным. А её осанка, не перебитая тяжестью битв и невзгод, выдавала в ней несокрушимую волю или же аристократическое воспитание, которое палками не выбить: это Флёрри знала по собственному опыту.

— Значит, эти монстры появились недавно? — продолжила спрашивать Флёрри. Мартлет помотала головой, одновременно ловко уклоняясь от ветки.

— В этом лесу они водились всегда. Просто на глаза не показывались, ну, или пони к ним в гости не захаживали. А как начал расти лес… Тут-то они и повылазили.

— Что же случилось? Разве принцессы не нашли способ его остановить?

Молчание Мартлет было тягостным и почти что злым.

— Я надеюсь, они хотя бы пытались, — тихо проговорила она, потом фыркнула. — Лес растет как хочет и скоро заполнит всю Эквестрию. Пони придется привыкать жить в вечной опасности и страхе. Принцесса уже давно не появлялась на публике.

— А Кристальная Империя? — Флёрри надеялась, что не выдала в голосе ни капли надежды. Мартлет отрицательно цыкнула.

— Связь с ней давно потеряна. Лес пополз на север, сметая всё на своем пути, и в рекордные сроки сумел добраться до границ Империи. Они отгородились барьером, но помогло ли это — никто не знает. Я бывала в тех местах, поначалу заказы там сыпались как дождь из бисера, но потом чудовищ стало ещё больше. Я вернулась за наградой, а деревенских переубивали. Заработала новых шрамов, ещё и без денег осталась. Пришлось ходить по домам искать хоть что-то ценное.

— И тебе не стыдно мертвецов обкрадывать? — вдруг вклинилась Шадия. Флёрри вздрогнула от её голоса, но Мартлет лишь взглянула на единорожку снисходительно.

— Милая, а к чему им золото, если они мертвы? Мне вот оно пригодится, я живая, иногда и поесть хочется, знаешь ли. Тем более что заказ я выполнила, значит, деньги мои, честно заработанные. А то, что их другой монстр перебил, так это не моя проблема.

— Это… это очень цинично, — Флёрри старалась подбирать слова, чтобы не задеть пегаску. Мартлет вздохнула и улыбнулась, будто общалась не с тремя взрослыми, а с малыми детьми.

— Да. И это одна из причин, по которой я всё ещё жива. Я не играю в благородство и не совершаю добрых дел за просто так. Можешь презирать меня сколько хочешь, — она подмигнула Шадии. — Мне на это плевать. Привыкла.

Флёрри ощутила отголосок ватной боли, легший на плечи тяжелым копытом. Мартлет отвела взгляд, выискивая дорогу, но аликорночка чувствовала, что эти слова ранят её. На вид пегаска была, пожалуй, чуть старше их с Шадией, но в ней чувствовался ужасный надлом, спрятанный за фальшивой маской уверенности и жестокости.

— Простите её, — Флёрри виновато улыбнулась, чем заставила Мартлет усмехнуться. — Шадия сегодня не в духе.

Единорожка только скрипнула зубами, но Сомбра что-то прошептал ей на ухо, и она смолчала.

— Всё в порядке. Сделаю вам скидку на то, что вы не местные. Кто знает, может, вы мне ещё пригодитесь.

— Почему вы так думаете?

— Я привыкла доверять своей интуиции. А она мне подсказывает, что аликорны просто так с неба не падают.

«Она мне не нравится! — телепатией зашуршала Шадия. — В ней есть что-то… неправильное!»

«Она единственный наш проводник через лес, — возразила Флёрри, хотя слова Мартлет засели в груди камнем. — Мы не должны с ней ссориться».

«Я бы и сама нас вывела, — насупилась Шадия, но Флёрри слышала, даже телепатией, знакомые капризные нотки. — А она…»

«Хватит!» — пресек спор Сомбра, и кобылки тут же заткнулись. Сердце подсказывало Флёрри, что состояние Шадии стремительно ухудшается. И её бросало в дрожь при мысли о том, что она снова услышит хруст сломанных костей и распластанные кожистые крылья, на которых влажно блестят затянутые скверной глаза.

Она обменялась обеспокоенным взглядом с Сомброй, но он лишь покачал головой. Печать сдерживала Тьму в Шадии, не позволяя ей снова завладеть её телом и совершить трансформацию, но каждая попытка просочиться в слова и действия Шадии вводила Флёрри в панический ужас, который она отбрасывала, как случайно прилетевший мяч, чтобы помочь подруге. Покрытые струпьями раны снились ей в кошмарах.

Дальше они шли в тишине, прислушиваясь к дыханию леса и шепоткам его обитателей. Они нагнетали тревогу и таили опасность в каждой тени. Флёрри не отставала от Мартлет и вертела головой, контролируя, поспевают ли за ними Сомбра и Шадия. Единорог выглядел неважно, но она знала, что его рана скорее всего уже затянулась, а Шадия борется с внутренним демоном, который изматывал её куда больше, чем сражения и открытие дверей.

«Почему ты меня не любишь?» — детский расстроенный голос, который так и рисовал говорящей щенячьи глазки, появился в голове из ниоткуда. Флёрри не подала вида, но по виску скатилась противная капля. Столько разочарования, досады и печали, готовые в любую секунду взорваться гневом и яростью.

Тьма говорила с ней напрямую. Впервые за много лет.

Флёрри боялась сказать что-то не то, поэтому промолчала, надеясь, что это не вызовет приступ гнева. Она с тревогой оглянулась на Шадию, всё ещё смотревшую в пустоту. Плохо, очень плохо. И господин Сомбра сейчас ослаблен… Если так дальше пойдет, всё может закончиться хуже некуда.

— Мы успеем выйти из леса к ночи? — спросила Флёрри, слегка покусывая губу. Мартлет покачала головой.

— Нет. Он снова сдвинул границы. Каков гад, ведь ещё днем здесь была тропинка к деревне! Как бы мне снова без награды не остаться…

Она взглянула на них, как бы раздумывая, не бросить ли опостылевший груз, да ещё и столь болтливый, но недовольно цыкнула. Флёрри поежилась. Тревога сжимала сердце всё сильнее и сильнее. От Мартлет дохнуло раздражением, сменившимся каким-то обреченным спокойствием.

Треск веток заставил их всех встрепенуться. Флёрри безошибочно обернулась на звук. Из леса на них смотрело два зеленых глаза, а с деревянных зубов стекала вонючая слюна. Тварь выпрыгнула на поляну, отчего земля под копытами зашаталась. Древесные волки, о которых ей в детстве рассказывала Эпплджек.

В реальности, по крайней мере, этой, они выглядели куда уродливее. Огромные чудовища, напоминающие давно вымерших хищников, были почти под три метра в высоту. Деревянные сочленения конечностей истерлись, словно под копытами искусного плотника, но при этом основной корпус был покрыт мхом и грибами. С пасти свисали веревки слюны, неживые глаза горели огнем, а то тут, то там вылезали молодые и старые ветви.

Флёрри распахнула крылья, закрывая ими Шадию и Сомбру. Единорог запалил рог, готовясь пустить огненную плеть, но окрик Мартлет его остановил.

— Не поджигай! Подпалишь лес, и худо будет!

Он недовольно скрежетнул зубами, но погасил рог, дернул Шадию, чтобы та пришла в себя. Флёрри оттеснила их к краю, позволяя Мартлет не оглядываться на спутников. Пегаска вытянула меч из ножен, и Флёрри ещё раз удивилась, как это у неё получается так искусно манипулировать перьями, чтобы держать клинок.

— Убегайте, — бросила в её сторону Мартлет. — Здесь наверняка её щенки.

— Мы не можем бежать, — прошипел сквозь зубы Сомбра. Шадия закашлялась и схватилась копытом за голову. Её била крупная дрожь, а мордочка побледнела. «Это… это у меня воображение разыгралось, или её рог стал длиннее?» — подумала Флёрри, чувствуя, как ужас медленно сжимает грудь. Очень не вовремя Тьма решила устроить очередную истерику, очень не вовремя!

Флёрри телекинезом забросила Шадию себе на спину и рванула в чащу, придерживая единорожку крыльями. Сомбра поспешил за ней, стискивая зубы от боли. Ветки больно хлестали по бокам, оставляя царапины, за спиной доносился вой и свист, и вскоре Флёрри поняла, что это была ловушка: древесный волк, напавший на них первым, загонял их к своему логову, где их уже поджидала целая стая.

— Назад! — взрыкнул Сомбра, оттесняя Флёрри за спину. Шадия на её спине стонала от боли, и Флёрри чувствовала, как похолодело её тело.

Древесный волк стоял на пороге руин, справа и слева от него ещё по двое. Флёрри закусила губу. Огонь будет слишком опасен: подожжет растения и привлечет ещё больше монстров. Может тогда лед? Или кристалл?

Сомбра будто прочел её мысли: с его рога сорвался красный луч, и красная кристальная пика разбила волка на части. Он взвизгнул, его собратья оскалили деревянные морды, обнажая зубы из сучков, и прыгнули вперед. Флёрри снесла их ударной волной, впечатала в стену, но этого оказалось мало. Один из волков сумел уклониться от её магии, прыгнул вверх, обогнув павших товарищей, и, оттолкнувшись лапами от остатков каменной стены, прыгнул в сторону Флёрри, обнажив когти.Она зажгла рог, закрываясь щитом от возможных ударов, и на этот раз он не сломался. Лесная тварь не обладала магическим щитом, и Флёрри могла показать всё, на что способна.

Шадия вдруг взрыкнула на её плече и мотнула головой, невольно толкнув Флёрри. Она потеряла концентрацию, с рога посыпались золотые искры, а шею опалило оскверненное пламя, бьющее из смеженных глаз Шадии.

Сомбра взрыхлил землю кристаллами, отбросив волка в сторону, но он лишь припал на передние лапы, с легкостью преодолевая барьер.

Мартлет взлетела стрелой, пронеслась мимо морды древесного волка, лишив его одного глаза. Голову стрыги и мешок она швырнула в сторону Сомбры, и он ловко поймал их телекинезом. Зверь завизжал от боли, но визг быстро сменился яростным ревом, а когтистые лапы взрыхлили почву, швыряя в Флёрри ошметки земли и грязи. Она инстинктивно закрылась крылом, Шадия свалилась с её спины на землю, и Флёрри испуганно ойкнула. Привести подругу в чувство не удавалось.

Окровавленная морда волка, (правда, вместо крови у него была смола), вздернулась вверх, пытаясь откусить Мартлет непомерно длинный хвост, но пегаска увернулась, ловко щелкнув им тварь по носу. Это не осталось безнаказанным: волк подпрыгнул вверх, неповоротливо развернулся и ударил лапой. Мимо. Пегаска пролетела между ног чудовища, оставив несколько ран на лапах. «Она отделяет его конечности от тела! — поняла Флёрри. — Это позволит нам уйти, пока волк не восстановится».

— Сзади! — крикнул Сомбра. Флёрри наблюдала за боем внимательно, но даже от её взгляда ускользнула мелькнувшая за спиной пегаски тень.

Мартлет двигалась с поразительной скоростью, будто владела какой-то магией. «Очень похоже на стиль боя Луны», — подумала Флёрри, вспоминая, как когда-то отец попросил принцессу продемонстрировать её стиль боя, сочетающий в себе фехтование и рунную магию. С помощью определенных печатей ей удавалось ускорять себя до невообразимой скорости, что почти всегда давало неоспоримое преимущество.

Вот и Мартлет уклонилась от удара, взметнувшись в кроны так быстро, что Флёрри не могла разглядеть взмахов её крыльев. Тварь, пришедшая на помощь древесному волку, была похожа на сгусток черного пламени, от которого шла зловещая аура. Сомбра зарычал, обнажив клыки. Шадия приподняла голову, её глаза полыхали скверной, а печать, видимая теперь уже всем, светилась ярко-пурпурным. Флёрри раскрыла крылья полностью, стараясь заслонить подругу, но тщетно. Черное пламя метнулось к Шадии, игнорируя вновь сотворенный барьерный щит, и Флёрри оставалось только с ужасом провожать его взглядом.

Вспышка ослепила на несколько секунд, но их хватило, чтобы Флёрри бросилась ему наперерез.

— Нет! — вскрикнула Мартлет, закладывая бочку и срубая голову древесному волку. Она лягнула её, отбросив так далеко, как только было возможно, и метнулась к Флёрри и потерявшей сознание Шадии.

— Шадия! — Сомбра тряс её за плечи. Голова единорожки безжизненно болталась на тонкой шее, но печать снова потускнела, а языки фиолетового пламени из глаз не появлялись. У Флёрри сердце стучало в ушах. После бега всё тело опаляло жаром. Она не совсем понимала, что произошло, но чувствовала, что уничтожила это пламя.

— Ты как? — Мартлет подлетела к ней, обеспокоенно схватила за плечи. Она смотрела на Флёрри с тревогой и затаенным ужасом, будто сейчас произойдет что-то кошмарное.

Аликорночка осмотрела себя, ощупала плечи и грудь, но не почувствовала никаких изменений.

— Вроде нормально. Я… я его уничтожила? Что это вообще было?

— Блуждающее пламя. Величайшая опасность Вечнодикого леса, — Мартлет протерла переносицу пером. — Не думала, что оно здесь появится. Как… Как ты это сделала вообще? Всех остальных оно сжигает дотла или превращает в безумцев! Ну-ка, сколько перьев я показываю?

Шадия открыла глаза и села, придерживая голову копытом. Сомбра с облегчением вздохнул, но в его взгляде всё равно читалась тревога.

— Три, — Флёрри была удивлена не меньше. Она оглянулась, пытаясь найти в Сомбре поддержку, но он снова только покачал головой. Этот мир устроил им взбучку похлеще, чем расшалившийся Бесконечный Коридор. И сейчас его голову занимала только Шадия. Флёрри не могла его за это винить.

— Что ж, может с тебя больший прок выйдет, — едва слышно прошипела Мартлет и ощутимо ткнула Флёрри в плечо пером. — Заночуем в лесу. Твоим родным нужен привал, а то они почти на ногах не стоят.

Родных… Это слово обдало Флёрри давно потерянным теплом. Она взглянула на единорогов с нежностью, которая тут же сменилась тревогой. Шадия мотнула головой, мол, со мной всё в порядке, но Флёрри слишком хорошо её знала, чтобы верить в это. Как знала и то, что Шадия не любит, когда с ней возятся, как с немощной.

— Где мы оказались? — задумчиво спросил Сомбра. — Это не похоже на деревню.

Они все оглянулись на поросшие плющем каменные стены, вернее, то, что от них осталось. Сомбра хмурился, будто место было ему знакомо. Флёрри помотала головой, пытаясь прийти в себя: всё ещё немного мутило, сердце колотилось от бега и короткого, но отчаянного сражения.

— Я не помню руин на западе, — поджала губы Мартлет. — Каков гад! Он водит нас по кругу. Я знала, конечно, что лес меняет тропы, но это уже ни в какие рамки.

— Если бы ты ориентировалась на меня, то вышла бы куда надо.

Незнакомый и чужой голос заставил Флёрри вздрогнуть. Он доносился откуда-то со стороны Мартлет, но она больше никого не видела. И за стволами деревьев тоже никого не было.

— Кто это? — голос Сомбры звучал спокойно, но Флёрри чувствовала впущенные в него нотки угрозы. Мартлет вздохнула и раскрыла крыло, вытащила меч. Флёрри присмотрелась и чуть не уронила челюсть на землю: то, что она приняла за глаз, украшающий гарду, на самом деле было им. Он вращался, перескакивая с Шадии на Сомбру и Флёрри.

— Дэв, прекрати, — урезонила меч Мартлет. — Не пугайтесь. Это Дэвор, мой меч. Обычно он не разговаривает рядом с незнакомцами.

— Никогда раньше не видел живых артефактов в форме оружия, — Сомбра заинтерсованно хмыкнул, рассматривая клинок. Дэвор, судя по всему, этому факту обрадовался: заблестел, стремясь показать себя во всей красе. — Ты ведь знаешь, что с живыми артефактами шутки плохи?

— Конечно, — криво усмехнулась Мартлет. Флёрри почувствовала, что подобные высказывания ей, мягко говоря, надоели. — Но мы путешествуем уже давно.

— Нас связывает контракт, — включился в разговор Дэв. — И общие цели.

— Ладно, об этом позже, — махнула крылом Мартлет. — Вы, я смотрю, с волками лихо расправились. Может, с вами будет интересно.

— Видишь, — усмехнулся Сомбра. — Я же говорил, что кое-что умею.

Ревность кольнула больно и неожиданно. Мартлет улыбнулась единорогу, и Флёрри не могла понять, что её так зацепило: возможная симпатия пегаски или то, что Сомбра пытается перед ней красоваться.

— Да уж, убедил. Давайте заночуем в этих руинах. От дождя и ветра защитят, да и от монстров, при должной подготовке. Волка я оттащу подальше, восстановится — забудет, что с нами бился.

— В этом нет необходимости, — усмехнулся Сомбра. Красная аура подхватила останки древесного волка и развеяла в пыль. Мартлет проводила сие действо приподнятой бровью и одобрительным кивком.

Шадия встала на ноги, и Флёрри поспешила подать ей копыто, стараясь отвлечься от нахлынувшего чувства. Единорожка помотала головой.

— Ты как? — тихо спросила Флёрри. Шадия вздохнула.

— Теперь всё хорошо, — ответила единорожка, а потом заговорила шепотом. — Здесь очень… очень много Тьмы. Она пронизывает каждый росток, каждый сантиметр почвы. Флёрри, здесь ею всё пропитано. Она рвется наружу. Перехватывает мои мысли, слова. Она говорит, что мы должны были утонуть в этой топи.

— Я с тобой, — заверила её Флёрри, обнимая за плечи. — Идти сможешь?

Идти самостоятельно Шадия не могла, и Флёрри придерживала её крылом. Только ей это было позволено. В какой-то мере Флёрри гордилась этим, ведь это значило, что Шадия доверяет ей больше, чем кому-либо другому. Но тогда зачем был этот барьер, зачем скрывать свои мысли и чувства?

Мартлет привела их в небольшую залу и оставила их в центре, а сама подошла к самой близкой к выходу стенке и что-то воткнула в щель между каменных плит. Флёрри разглядела серебряный колышек, над которым пегаска прошептала пару слов. Сомбра внимательно наблюдал за её действиями и одобрительно кивал. Флёрри тоже поняла: Мартлет ставила барьер.

— Чтобы лес сюда не сунулся, да и твари тоже, — пояснила она, когда вернулась. Флёрри отметила про себя, что ей стоит изучить такую технику. На всякий случай.

Лагерь разбили на удивление быстро и слаженно, словно всю жизнь путешествовали вместе. Единороги занялись разведением костра. Спать решили на голом камне, благо воздух был достаточно теплым. Гобелены на стенах превращались в труху, стоило к ним прикоснуться, да и укрываться пыльной тканью что-то не хотелось.

Только сейчас Флёрри поняла, насколько голодна и измотана, а уж представить страшно, что сейчас чувствует Шадия. Сомбра сумел достать им немного еды, и Мартлет с весельем заметила, что ей бы не помешала способность доставать провиант из ниоткуда. Сомбра лишь развел копытами. Флёрри же большую часть времени провела за чисткой перьев. Выщипывать грязь было омерзительно, но оно того стоило. Теперь бы ещё вымыться с мылом.

— Как самочувствие? — Мартлет кивнула в сторону Шадии, молчаливо сидевшей подле отца. Она мотнула головой.

— Всё в порядке. Такое бывает. Скоро станет лучше.

— И часто бывает?

— Периодически, — неохотно буркнула Шадия. Мартлет смотрела на неё испытующе. Шадия отвечала угрюмым взглядом. Флёрри ободряюще сжала её плечо и улыбнулась, когда единорожка повернулась к ней с недовольным выражением. Тепло заставило Шадию слегка расслабиться.

— Всё будет хорошо, ей просто надо выспаться, — Флёрри склонила голову к Шадии, роняя кудряшки ей на шею. — Я огражу нас барьером, чтобы все могли спать спокойно. Сюда же, — она вдруг занервничала и встрепенулась, — сюда же стрыги не зайдут?

— Нет, они обычно только по болоту шастают, — махнула крылом Мартлет. — В таком случае, ложитесь спать. Я ещё посижу немного.

Они легли спать у костра, расположившись со всех сторон. Холодный камень морозил бока и ноги, но Флёрри не могла уснуть даже не из-за этого. Её мысли заполняла ретроспектива сегодняшнего дня. Жуткие чудовища, живой лес, растущий за считанные часы, странная охотница, чьи действия противоречат её словам… Её заигрывания с Сомброй. Флёрри прислушалась к эмоциям вокруг неё, чтобы отвлечься от собственных: два барьера, и Мартлет. Она о чем-то думала, и её мысли окрашивало воодушевление и крохотная надежда, которая тут же смывалась горечью и смирением. Что такого могло тревожить пегаску?

Флёрри повернулась лицом к огню, чтобы видеть её. Мартлет сидела, обняв себя крыльями и поджав под себя ноги, и смотрела в огонь. Сейчас она зачесала волосы, и Флёрри убедилась: шрам ей не почудился. Широкий, он пересекал слепой глаз пегаски, обрамленный густыми черными ресницами. «Без него она наверняка была красавицей», — с сожалением подумала Флёрри, разглядывая её лицо. Мартлет дернула чутким ухом и взглянула на неё.

— Чего не спишь? — спросила она, даже не пошевелившись. Флёрри, поняв, что скрываться смысла нет, встала и села рядом, протянув озябшие копыта к огню.

— Не могу уснуть. День сегодня сумасшедший.

— И не говори, — Мартлет криво ухмыльнулась, подняла глаз к небу. — Зато ночь красивая. Один из немногих и сомнительных плюсов разрастания Вечнодикого леса — к нам вернулось звездное небо.

— А как это связано? — удивилась Флёрри. — Разве этим занимается не принцесса Луна?

Мартлет цыкнула и взглядом предложила ей поднять голову. Флёрри сразу же поняла, что сказала глупость: лунные кратеры складывались в рисунок кобыльей головы. Найтмер Мун.

— Принцесса заперта на своем спутнике уже очень долго, — хмыкнула Мартлет. — Ты или очень древний аликорн, раз помнишь времена, когда она управляла ночным небом, в чем я сомневаюсь, или совсем ничего не знаешь о мире, в котором живешь.

— Но ты же откуда-то знаешь, что её звали Луной, а не Найтмер Мун, — парировала Флёрри. Мартлет улыбнулась.

— Подловила. В детстве мне дали хорошее образование. Так что я неплохо знаю об истории Эквестрии.

— И кем же были твои родители, если они знали о такой древней истории Эквестрии?

— Скажу, если ты скажешь, кем были твои.

Флёрри умолкла. Отец и мать — Шайнинг Армор и Ми Аморе Каденза, были ли они живы в этом мире? Родилась ли у них маленькая Флёрри, не знающая, что происходит с её другой версией? Мысли о родителях опечалили. Флёрри много отдала, чтобы вернуться в детство, когда от всех проблем можно было спрятаться за пушистым маминым крылом, а папа прогнал бы все страхи, стоило лишь попросить.

— Лучше вот ты мне скажи, — Мартлет подхватила нити прерванной беседы. Голос её звучал непринужденно. — Как так вышло, что вы путешествуете такой компанией? На каких монстров охотитесь?

— На разных, — пожала плечами Флёрри. — На вампиров, на оборотней. Иногда чудовищами оказывались обычные пони. С ними сложнее всего бороться.

— Да, — мрачно кивнула Мартлет. — По стрыге или утопцу хотя бы видно, что они монстры. А чудовищ в пони разглядеть — та ещё задачка. И, что хуже всего, монстрами движет честный голод. А эти…

— Жажда власти, — закончила за неё Флёрри. Мартлет смотрела в огонь, но Флёрри почувствовала её молчаливое одобрение.

— А ты куда смышленее в этой жизни, чем мне казалось. Дай угадаю, портал, из которого вы вышли, вел в другой мир?

— Ты там бывала?

— Почему ты так решила? — лукаво приподняла бровь Мартлет, глядя на неё. Флёрри пожала плечами.

— Говоришь об этом слишком спокойно для пони, не разбирающейся в магии.

Пегаска тихо рассмеялась. Флёрри взглянула на неё с любопытством.

— Ты забавная кобылка. Знаешь, на твоем месте я бы задала намного больше вопросов.

— Например?

— Например, почему я не задаю вопросов о тебе. Аликорны — редкое явление. Но я не удивлена, потому что знаю, кто ты.

— Неужели? — Флёрри постаралась усмехнуться так же, как это сделал бы на её месте Сомбра. — И кто же?

— Ты та, кто изменит мир.

Флёрри весело фыркнула. Мир! В какой-то степени она и правда меняет миры. Хотя её вклад весьма незначителен, но вместе с Шадией и Сомброй они изгоняли Тьму. Только вот куда она уходила?

— Принцессы аликорны оставили нас, — вдруг заговорила Мартлет. — Луна не покидала своей темницы, Селестия долго держала в копытах бразды правления, но лес стал разрастаться, и её сила угасла. Элементы Гармонии, которые держали хрупкое равновесие, исчезли. Я выяснила, что Селестия вернула их туда, откуда взяла когда-то.

Флёрри сразу же представилось сияющее кристальное дерево, хранящее на каждой ветке по элементу гармонии. Тетушка неоднократно рассказывала ей про то, как из его корней вышел ларец, превратившийся впоследствии в её замок. Отдать элементы гармонии — единственное ультимативное оружие против зла! Селестия точно была в отчаянии. В прошлый раз тетя Твайлайт отдала их, чтобы остановить… рост терний, призванных Дискордом.

Вечнодикий лес.

— Но лес всё равно продолжал расти. Даже внутренних сил Древа Гармонии не хватило, чтобы сдержать его. Дэв говорит, что Древо Гармонии давно иссохло.

— Этого не может быть! — воскликнула Флёрри и тут же прикрыла рот копытцем, боясь разбудить остальных. — Не может быть! Элементы Гармонии наделены огромной силой, да и без них Древо всё равно имеет в себе невероятное количество магии. Если бы оно иссохло, то… то…

— То лес начал бы расти с умопомрачительной скоростью, — грустно усмехнулась Мартлет. — Это и происходит. Пони стараются изо всех сил, собирают сильнейших единорогов, чтобы отгонять его от селений, но всё тщетно. Силу нужно искать в другом месте, и я знаю, где. Альтаир прав: с живыми артефактами шутки плохи. Но только они дают знания, которые ты больше нигде не получишь.

— А… А Кристальная Империя? — с надеждой спросила Флёрри. — Ты говорила, что лес до неё добрался. Значит, она вернулась?

— Да, вернулась, — горько ответила Мартлет. — Только вместе с ней вернулся и её король. Полагаю, он и отгородил её барьером. Этот трус не хочет ни помогать Эквестрии, ни идти на неё войной, пока лес бушует. А стоит ему ослабить свою защиту, как лес прорвется и на его территорию. По крайней мере, я так думаю. Как я и говорила: никто не знает, что там происходит.

«Что же стало с моей мамой?» — думала Флёрри, поглядывая на Мартлет, вдруг она ещё что-нибудь скажет. Но, судя по её молчанию, принцесса Кейденс или не стала аликорном, или не родилась вовсе.

Но если Луна ещё не вернулась, как могла вернуться Кристальная Империя? Неужели сизигия подвела, и четыре звезды не освободили свою хозяйку?

Флёрри взглянула на луну. Три звезды обрамляли её, но четвертой нигде не было. Пророчество не сбылось. Луна навечно заперта на собственном спутнике.

Ткань мира нарушилась. В полотне этого — огромная прореха, прокол, не свершившаяся судьба.

— Но я знаю, как исцелить мир, — вдруг прошептала Мартлет. — И я хочу это сделать. Я хочу, чтобы в этом мире больше не было боли, не было жестокости и печали. И для этого мне нужно, чтобы Древо Гармонии ожило.

Флёрри почувствовала, как её накрывает чужая решимость. Голос Мартлет звучал мрачно и твердо. И печаль — сокрушающая, гнетущая, за которой скрывался застарелый гнев, — она топила Флёрри, увлекала за собой.

— Но как? — тихо спросила Флёрри. Мартлет усмехнулась, любовно погладила копытоять меча.

— Любое дерево питается водой. А если отравить источник, то можно погубить всё, что от него питается. Ты так же думаешь, а, Шадия?

Флёрри захлопала глазами и повернула голову. Шадия тихо хмыкнула и села. Повернулась к Мартлет, которая смотрела на неё с беззлобной усмешкой.

— И давно ты знаешь, что я не сплю?

— Примерно с момента, как я начала говорить про аликорнов, — Мартлет подкинула в костер заранее набранного хвороста. — Ты точно знаешь больше, чем говоришь. Быть может, наши цели совпадают?

— Пожалуй, что так, — кивнула Шадия. — Ты права. Дело в воде. Поэтому мы не могли колдовать там, на болотах. Ты весьма противоречива для циничной охотницы, знаешь ли. За спасение мира тебе тоже платят?

Мартлет тихо улыбнулась, будто Шадия была маленьким жеребенком, угадавшим правильный цвет кубика.

— Не переживай, оплату я получу достойную. Но на деле я не такая уж и черствая, какой хочу казаться. А вот вам — какая выгода спасать этот мир?

— Не выгода, — покачала головой Шадия. — Долг.