— Получается он был… как это слово? Сталкер? — предположил Демьян.

— Всё верно. Я с горем пополам от него избавилась. Ну, или думала, что избавилась…

— Небаись, Соф, — вставил Егор. — Появится, я его мигом заколдую так, что он грязь под ногами жрать будет!

— Не стоит. Я — сильная девочка. Сама справлюсь. Плюс, Никита не из тех, кто прощает обиды. Он злопамятный, ревнивый, драчливый задира. Стоит раз дать ему отпор, и он помешается на мести. А я не хочу, чтобы вся эта история и дальше затягивалась.

— Хмм… Возможно есть способ обойтись без лишнего кровопролития, — задумчиво протянул мой парень. — Чарами можно заставить смертного забыть о чём угодно. Кого угодно. Так что… если он продолжит тебя преследовать, то я заколдую его, и он забудет о тебе. Такой расклад тебя устроит?

— Вполне, — согласилась я.

Его ладонь легла на мою, и мягко сжала. Всем своим естеством я ощутила крепкую поддержку. Моя душа пела, а сердце разрывалось от нежности. Мы обнялись все втроём, уже не глядя на приближающийся город за окнами кабинки.

— Кстати, мелкий. Как ты умудрился солгать Демьяну? Вы же вроде бы не умеете…

— Солгать? Соф, да ни за что!

— Тогда каким образом ты убедил его, что средний палец означает «оставь меня в покое»?

— Ну дык, это ж правда. У пендосов этих один матерок — «Фак», и может переводиться по-разному. В том числе одна из версий «Фак Офф», буквально — «отъебись». И показывая средний палец, человек как бы посылает другого, мол «отвали, чел. Заебал».

— Пфф! Так вот как вы обычно обходите ограничения? Ищете лазейки? — рассмеялась я. Демьян понимающе похлопал меня по спине.

— Приходится, знаешь ли.

***

Август неприятно напомнил о том, что лето не вечно. Мне пришла пора задуматься над своим будущем. С одной стороны, надо Егорку готовить к школе, нужно будет закупиться всем необходимым, посещать родительские собрания, и блюсти все прочие «прелести» опекунства. С другой — моя учёба.

Первого числа, все канцелярские магазины резко повысили цены на товар, а потом просто повесили скидку до исходной. Мы с моими чудями отправились на рынок подержанных. Пришлось ехать на другой конец города, а потом дохуя топать чуть ли не за черту цивилизации. Полуденное солнце жарило наши макушки, а там на рынке к тому времени уже толпилась куча людей. Стало жарко как в парилке, плюс все эти шатры да палатки создавали тепличные условия. Народ парился в буквальном смысле. Некоторых откачивали на месте и вызвали скорую. В общем, творился там лютейший пиздец. Впрочем, как и каждый, мать его, год.

Телефон отсвечивал из-за обилия света. Ничего уж не разглядеть на экране. Поэтому мне пришлось по старинке записать список всего необходимого на страницу блокнота. Учебники, тетради, портфель, сменка, спортивная форма, костюм на линейку. «Н-да. Дохуя всего».

Егорка постоянно прилипал к какой-нибудь лавке, и умолял купить ему какую-нибудь тетрадку. Выбор дневников «для мальчиков», его не устроил. Там везде были то какие-то тачки, то роботы, то ещё какая-то фигня.

— Хочу такой, чтоб там была дама в бикини. Можно и без, мне не принципиально.

— Таких не бывает, — поспешила я сообщить.

— Можно я тогда наброшу морок на обложку? Можно ведь?

— Боюсь в таком случае учителя потребуют купить новый. «Нормальный».

— Что за глупые правила?

— Добро пожаловать в реальный мир.

Через двадцать минут парилки у меня голова закружилась. Демьян побежал за водичкой. Егорка «одолжил» у кого-то стул, усадил меня, а затем, развернувшись ко мне спиной — быстро замахал своими крошечными крылышками. Хлынувший на моё лицо ветерок ласково леденил дорожки проступившего пота. Когда мой парень вернулся, я выдула половину бутылки, а вторую полила себе на голову. Всё равно сегодня не красилась.

— Ты точно не хочешь пойти домой? — обеспокоенно спросил Демьян.

— Точно. Давайте за сегодня со всем разберёмся? Не хочется ещё завтра сюда возвращаться.

Так мы и проторчали на рынке до самого вечера. А когда шли до остановки, разговорились на тему школы.

— Похоже мне всё-таки придётся продлить академ.

— Почему? — спросил Демьян.

— Да потому что, как я смогу одновременно учиться и за Егоркой присматривать? Придётся пропускать занятия, а это карается лишением баллов, или ещё хуже — отчислением.

— А меня в расчёт ты уже не берёшь? Я вполне сам смогу посещать все важные мероприятия, и краснеть перед учителями. Я, как-никак, его родной дядя.

— Тоже правда, — согласившись, глянула на небо. Всё ещё голубое, невзирая на поздний час. Подул приятный прохладный ветерок, пакеты в руках зашуршали.

Мы встали на остановку, и принялись долго ждать транспорт. Дорога пустая, людей — много. Там столпилась целая орда таких же, как и мы — молодых родителей с тяжёлым грузом подержанных учебников. «Похоже, уезжать придётся в давке. Сука! Наверняка найдётся одна какая-нибудь скандальная мамашка, которая будет сраться за место у окна для своего сыночки-корзиночки».

— Ладно, Демьян. Я вернусь на учёбу. Ты только… только не стесняйся просить помощи, хорошо?

— Хорошо. Я рад, что ты, наконец-то, начала доверять мне.

— Я всегда тебе доверяла! Просто не в делах, которые касаются «человечьей» жизни. Помни, что ты здесь всего лишь восемь месяцев. И да, ты многому научился, но не всему. Особенности социального взаимодействия у людей уникальны. Особенно в школе. Там свои порядки, негласные правила, и до кучи наебалова.

— Например?

— Например: сдать денежку «на шторы». Принести цветы на линейку с шоколадкой для учительницы. Выполнять не написанные в уставе обязанности, по типу «субботника», или волонтёрства. Этих нюансов, Демьян — до пизды и маленькая тележка.

— А. Что ж… проблематичное это дело, школа.

— Угу…

Егор слышал наш разговор краем уха, так как нетерпеливо поглядывал на горизонт, выискивая приближающийся автобус. И тут вдруг решил вклиниться:

— Вот-вот, а я о чём говорю? Может ну её, эту школу? Я всегда могу набросить новый ореол и притвориться взрослым. Так к чему мне…

— Да потому что там ты куда быстрее освоишь все необходимые навыки. И нет, я не про уроки. Они тебе мало чем помогут в реальной жизни. Социализация, воспитание, и развитие дисциплины — вот главные задачи, которые выполняет этот институт. Выполняет, правда, на отъебись, так как платят учителям полкопейки, а работой загружают по горло, но всё-таки…

— Да понял я, Соф. Понял.

— Кстати, я хотела обкашлять кое-какой вопрос на эту тему.

— М? Какой?

— Что ты будешь делать, если заметишь, что в классе, в который ты перешёл, кто-то кого-то будет унижать?

— Что я сделаю? А это важно?

— Очень важно.

— Скорее всего не буду вмешиваться.

— Очень плохой ответ, пиздюк! Очень… плохой! — разозлившись, даже прикусила губу. Егор в этот момент так посмотрел на меня, словно это я здесь оказалась полной дурой.

— Ну а что прикажешь делать? Вступить в разборки с местными ОПГ? Самому стать арбузером и крышевать слабых? Нет, ну если за плату, то можно… Но…

— А ты представь, что у тебя нет этих твоих магических трюков, и на тебя каждый день выливают литры грязи? Представь, что взрослые не могут помочь, хоть и стараются. Представь какого это: каждый день добровольно вступать на границу лютого ада в полном одиночестве, и с восьми до двух терпеть пытки? Каждый, мать его, день.

— Соф… ты… — догадался Демьян, рассматривая пламенную ярость в моих глазах. Сжала ладони до покрасневших следов от ногтей.

— Слабые не выбирают этой участи. Буллинг — это типичная практика в школах. Этим никого не удивить. Но если… если ты в классе вместо того, чтобы молча наблюдать как на твоих глазах кого-то ломают, просто возьмёшь и поможешь. Если ты научишь слабых как быть сильными, если покажешь задирам, что есть иной выход для их негатива. Если сможешь проложить тем детям путь к здоровому взаимопониманию, то я… Я буду тебе век благодарна, Егор.

— Да запросто. Людишки мне не соперники, я любого как хош заколдую. Будут на четвереньках ходить и лаять.

— Вот от этого воздержись, пожалуйста. Просто… просто прислушивайся к своей совести и поступай справедливо, хорошо?

— Если это так для тебя важно, то ладно.

— Обещаешь?

— Ну ты и требовательная, — недовольно скривился тот. — Я пообещаю, только если ты перестанешь называть меня сучёнышем или ещё какими-нибудь обидными прозвищами.

— Договорились. С этого момента, я буду называть тебя только имени.

— Тогда… — Егор встал передо мной на одно колено и склонив голову, почти торжественно объявил: — Клянусь прислушиваться к своей совести и поступать справедливо! Да будет моё слово твёрдо как гранит, и нерушимо как алмаз.

В этот момент что-то треснуло внутри меня. Я прижала ладони ко рту и затаила дыхание. Обернулась к Демьяну, ища одобрения, но… он смотрел на меня напряжённо. Даже брови нахмурил. «Кажется я только что проебалась», дошло до меня. Предчувствие верещало о том, что вскоре я пожалею о выторгованном обещании.

Домой ехали молча. Ко мне со всех сторон прижимались потные люди. Духота и вонь не слишком благотворно сглаживали заострённые углы.

Как только приехали, Егорка сразу же заперся в ванной, а вещи закинул в корзину для стирки. Мы с Демьяном сели на диван. Меня так и подмывало как-то оправдаться перед ним, но я жутко боялась начать разговор. Лишь спросила тихим шёпотом:

— Злишься?

— Злюсь, — подтвердил он. — Для чудей клятвы — это сакральная тема, Соф. А ты так пренебрежительно к этому отнеслась.

— Прости. Прости, пожалуйста. Люди обычно… нарушают обещания, когда понимают, что их выполнение того не стоят. Я позволила себе забыться.

— Хорошо, что ты хотя бы понимаешь свою ошибку. Будем молиться, чтобы обет, который Егор дал, не вовлёк его в неприятности.

— «Слушать совесть и поступать по справедливости» может как-то навредить ему?

— А разве не понятно? Ради чего тогда написаны все эти истории в этих ваших комиксах про супергероев? Чудям так и так в человечьем мире приходится вести «двойную жизнь», как этому Питеру Паркеру, или другим персонажам. А неся на себе бремя подобного обещания, он… В общем, ты сделала жизнь Егора очень непростой.

— Я понимаю, Демьян. Но я всегда буду рядом! Буду ему помогать!

— «Всегда»? Твоё «Всегда» — это от силы ещё лет шестьдесят, если повезёт, а мы, чуди, бессмертны.

— Значит, у него будешь ты. Всё просто.

— Действительно. Получается одним выстрелом ты двух зайцев подстрелила. Поздравляю, — внезапно улыбнулся он.

— Чего?

— Одного уговорила не озорничать, а второго навсегда к нему привязала. Мне теперь до конца жизни придётся за ним приглядывать. Никогда не останусь один.

— Всегда пожалуйста.