Ацуши не понимает, что с ним происходит. Вот Такемичи, избитый до полуобморочного состояния, что давит на собственную беспомощность, – почему он не заступился, ведь «брат за брата – за основу взято» и другие крутые пацанские фразы – трусость, – потому что тех головорезов, избивших их вчера, язык не повернётся назвать обычными гопниками! – и тяжесть от ответственности за то, что он вроде как лидер их неудачливой гопкомпании, который не смог взять на себя смелость и отстоять хоть и маленькую, но какую-никакую независимость.

Вот противник, Киёмизу, идёт с битой и недобрыми намерениями к его другу, задевая внутри животную злобу, скалящую зубы и вынуждающую идти на отчаянные меры. Нож-бабочка холодит ладонь, и в голове набатом бьёт чужая навязчивая мысль «отпусти себя, позволь эмоциям взять верх». Сендо всё видит, слышит и понимает, но телом и голосом, будто враз переставшими его слушаться с того момента, как в руке оказался злосчастный нож, управляет точно не он. Беспросветная тьма затмевает всякое желание противиться и душит своими цепкими щупальцами маячащую оранжевую искорку, которая грозится навсегда угаснуть в чернильной бездне.

— Киёмаса, — вырывается тихим, но звериным рыком, — подлец!

Подростки рядом толкаются, пихаются, пытаются занять выгодные места, жадно наблюдая за разворачивающейся сценой. Чем же закончится публичная казнь непокорного раба, посмевшего пойти против воли самопровозглашённого короля. Ставки стремительно растут. Градус напряжения начал накаляться до предела. Все затаили дыхание.

— Аккун!

Оклик помогает оторваться от мысленного прожигания дырок в Масатаке, приковывая взгляд к Ханагаки. Такемичи с широко открытыми глазами смотрит куда-то за его спину.

В этот момент Киёмизу наносит тяжёлый удар битой.

Атака приходится на спину свернувшегося в позу эмбриона – или черепашки, с какой стороны посмотреть – подростка. Глухой звук проносится по полю, кто-то из толпы болезненно морщится, кто-то взрывается садистскими криками и аплодисментами, и такие жесты оказываются сильнее сопереживания о том, что какому-то там ноунейму в лице Ханагаки Такемичи может быть сейчас невыносимо больно.

Главное побольше хлеба и зрелищ!

Лестница гудит, подростки с новой силой начинают скандировать слова «казнь, казнь, казнь!». Это даёт спусковой крючок к действиям.

«Ты дальше будешь наблюдать, как этот кусок дерьма избивает того, кто тебе дорог?»

Тьма всё больше подавляет желание сопротивляться, в её словах есть смысл. Сендо не будет больше терпеть такого обращения. В сознании мелькают разные видения, такие далёкие, но почему-то близкие одновременно. Это его воспоминания? Что за парень с потухшими фиолетовыми глазами, так похожий на него? Где друзья? Почему он сидит в горящем грузовике рядом с протараненной машиной?

«Вспомни, как тебя унижали, как тобой управляли, какие ужасные вещи вынуждали делать с близкими людьми…»

Ацуши моргает, силится отогнать пугающее наваждение, но образы огня, покалеченного Такемичи и Такуи, которого не должны сегодня увозить на скорой из-за драки, отпечатались на веках. Осколки разбитого лобового стекла впиваются в лицо, маленькие ранки кровоточат. Сендо хочет вытащить застрявшие кусочки стекла, но когда он проводит свободной рукой по лицу, то ничего, кроме вчерашних пластырей, не находит. Это странно, но затуманенное сознание отказывается критически мыслить.

Чужая ладонь, трясущая его за плечо, и обеспокоенный голос стоящего рядом Сузуки никак не помогают разогнать морок.

— Ты чего себе под нос бормочешь, Такемичи нужно выручать, Киёмаса сейчас его по асфальту размажет!

— Я… я не буду стоять в стороне и смотреть, как этот гандон калечит мою команду...

«Ты уже бездействуешь, взвалив всё на плечи друга, неужели твоя речь – пустые слова, лишённые всякого смысла? – произносит бестелесный голос. – Чем ты можешь доказать свои громкие слова?»

— Земля вызывает Ацуши, приём! — усиленно трясёт друга Макото уже двумя руками, игнорируя факт синяков на нём. — Алё, Киёмаса нарушил правила боя! Из Такемичи сейчас отбивную сделают, нам нужно срочно помочь ему!

— Докажу, — горячо клянётся Ацуши, отвечая совсем не Сузуки, — я смогу доказать! Я главный! Любыми способами, но не буду больше подчиняться! — продолжает в бреду.

«Так чего же ты медлишь, – звучит обманчиво ласково, – всё в твоих руках.»

В прямом смысле. Нож в печень – никто не вечен.

Речь становится сбивчивой, радужка глаз – блеклой, а взгляд – обезумевшим; рука с оружием начинает дрожать от давления, с которым она сжимается; холодный пот струится по спине с двойным напором; рубашка липнет к телу. Нужно просто пырнуть напыщенного Киёмизу, чтобы тот больше не мог докучать ему и друзьям. Нервы трещат по швам, и он вырывается из хватки Макото.

— Это что – нож?! — в панике кидается Сузуки на Сендо, перехватывая руку с оружием. — Ты рехнулся или да?! Нахуя тебе ёбаный, сука, нож?!

Вот только его друг, что сейчас ведёт себя, мягко говоря, ненормально, обзавёлся богатырской силушкой и очень успешно продолжал продвигаться сквозь толпу болельщиков, таща за собой ошарашенного таким развитием событий Макото.

— Блять, — крякает от неожиданности Сузуки, — Ацуши, да выброси ты это говно!

— Мако-о-ото, — злобно, не своим голосом, тянет подросток, пытаясь стряхнуть друга с руки, — пусти меня!

— Нихуя! Ты собрался в тюряжку сесть, что, робу в полосочку и небо в клеточку захотелось увид-ЁП-ТВОЮ-МАТЬ!

Трёхэтажный мат вырывается сам собой, когда Макото видит чертовщину, присосавшуюся исполинским по размеру клещом к спине Сендо. Сузуки пробует оторвать щупальца от одержимого, но руки то и дело проваливаются сквозь это…

Так, ещё раз, а что это?

— Ацуши, ты только не нервничай, — нервничает он сам, — ох блять! Ох, ну и дрянь!

Юноша замечает, что чудище крайне заинтересовано в его конечностях и в его персоне в целом!

О Господи-боже! Макото видел аниме, которое начиналось точно так же! Он пробует стряхнуть с руки чудище, тентакля которого змейкой ползёт по предплечью. Но подросток тотчас останавливается и загипнотизировано таращится с приоткрытым ртом в одну точку. Его голову роем заполонили отчётливые видения: вот он учится в средней школе, вот его бьют подозрительно похожие на прихвостней Киёмизу отморозки, а тут он уже выпускается с аттестатом. Но самое главное, что очень сильно напугало Сузуки…

Ему почти 26 лет, а он…

Почему он стал монахом-девственником?!

— Не-е-ет, только не девственником! — с вселенской болью кричит Макото. — Почему именно я, почему это случилось со мной?! А как же..., как же мои порнушечки!

Щупальце моментально дёргается от непонятного человека и его воспоминаний. Связываться с такими индивидами себе дороже.

Сузуки трясёт головой и смаргивает морок. Это же надо было такому почудиться! Но всё хорошо ровно настолько, насколько могло бы быть в такой патовой ситуации, ведь он пока не дал своему другу зарезать человека!

Да, даже в мыслях это звучит очень и очень паршиво. Поэтому он решает воспользоваться древней гопнической мудростью: бей своих, чтобы они не выёбывались!

Макото, как самый настоящий ниндзя, с громким «кия» – чтобы напугать присосавшегося монстра – заходит за спину, пыжится, просовывая сопротивляющемуся руки через подмышки, и демонстрирует профессионально отработанный приём.

— Ты сам напросился, Ацуши! Захват осьминога!

После этих слов Сузуки обхватывает ногами талию Сендо, цепляясь похлеще всяких клещей, и пытается повалить того на землю.

Интересно, это происходящее на поле слишком интересное, или они с Ацуши такие тихие мышеньки?

Вот только Сендо оказывается не из робкого десятка и лишь кренится набок. Чёрные щупальца снова обвивают несчастного Макото, у которого глаза уже на мокром месте – он так и не соберёт коллекцию эротического содержания со всего мира!

— Эй!

— Так зовут лошадей, тут свои пацанские разборки, не видишь, что ли?

Зелёный огонёк, что, оказывается, всё это время помогал в нелёгком противостоянии с тентаклями, не теряя ни секунды, хорошенько, как профессиональный рестлер, одаривает Сендо волшебным пендалем по щеке. Дезориентированный Ацуши ослабляет хватку на бабочке, и рыжий светлячок, выбравшись из пут, отбирает оружие и бросает его куда подальше.

— Что за…

— Аккун!

Названный всё же оборачивается на звук и видит вполне себе живого Ханагаки, хоть лицо у него больше напоминает хорошую отбивную под томатным кетчупом. Никого не увозят в отделение неотложной помощи, никаких машин и грузовиков, лишь крадущийся на цыпочках Ямагиши с немым вопросом: «вы чё делаете?».

— Я не сдамся, Аккун! Я буду стоять до конца, чтобы защитить вас, ребята-УХ!.. Никто… никто больше не пострадает!

Запыхавшийся после переката и знатно потрёпанный в драке Такемичи бросает пронзительный взгляд на друга, не забывая одарить им же – какого чёрта он делает на спине Сендо – Макото, и продолжает.

— Наше рабство закончится здесь и сейчас, — после чего поворачивается к противнику. — Я не проиграю тем более тебе, Киёмаса!

Масатака дёргается, и этой заминки хватает Такемичи, чтобы оттолкнуться от асфальта и с низкого старта, обхватив опешившего врага за талию руками, сбить того с ног, но валится вместе с ним.

— Повторю ещё раз, специально для тебя, — сплёвывая кровавую слюну на белую рубашку Киёмизу, что вышло почти случайно, кряхтит Ханагаки, — чтобы победить, Киёмаса, тебе нужно меня убить!

Плаксивый Герой, что слушал всю речь с нескрываемым восторгом, оглядывается, чтобы посмотреть вокруг и увидеть, как толпа взрывается криками от такого поворота. Тройка из Мизо в лице Ямамото, Ямагиши и Сузуки неверяще смотрят на того, кто всегда был не сильнее младшеклассников, кто буквально вчера вместе с ними получал по заднице, а сейчас – пусть и получает по ней же снова – не отступает от своего и решительно идёт к своей цели: как следует надрать зад Киёмизу!

— Давай, Мичи, дерзай!

«Мичи» и рад бы снова дерзнуть, но, несмотря на свои слова, спина от одного крепкого удара адски болит; руки, оказавшиеся под 100 килограммовой тушей – Ханагаки уверен, что эта махина не может весить меньше! – отнимаются, из-за чего встать не получается ни с первой, ни со второй попытки. Разъярённый Масатака хватает его за шкирку и отбрасывает в сторону подальше от себя.

— Тебе пизда, Хуемичи.

Ну подумаешь, плюнул не туда, с кем не бывает!

Но помощь пришла оттуда, откуда её не совсем ждали. Тощая фигура Ямамото появляется перед глазами, закрывая собой Такемичи от убийственного взгляда, и помогает ему встать.

— Эй, патлатый, — возникает один из шестёрок, — ты проебал свою очередь на мордочистку, скройся нахуй!

— Киёмаса нарушил правила ведения боя, — возражает подросток, — почему же мы не можем этого сделать?

— Такуя...

— Мы поможем тебе, Такемичи. — уверенно произносит Ямамото.

— Пятёрка Мизо сегодня вынесет Киёмасу и его подсосов в два счёта! — поддерживает боевой настрой взявшийся из ниоткуда Герой, — мы сделаем это все вместе!

Ямамото таращится на это исчезающее в воздухе чудо, которое было слишком похоже на друга, а потом на самого Ханагаки, требуя ответов.

— Такуя, я… потом всё объясню.

Тем временем Сузуки слезает со спины Сендо и хватает под руку притаившегося рядом Ямагиши.

— Ацуши, разберись со своим тентаклями, сожми яйца в кулак и марш с нами помогать друзьям!

— Тентаклями?!

И под вопль Ямагиши они выбегают на арену.

Ацуши остаётся один смотреть на свою трясущуюся руку, в которой несколько минут назад покоилось оружие, и осознание того, что он хотел сделать, начинает снова давить.

Ну уж нет!

Сендо сжимает ладонь в кулак. Сейчас не время впадать в депрессию! На арене его друзья, к которым уже неспешно подходят прихвостни Масатаки. И если он сейчас не выйдет, то команда будет совсем не в выигрышном положении!

— Ну наконец-то, долго же ты принимаешь правильные решения!

— Не прошло и пары секунд, Макото, — закатывает глаза Сендо и подталкивает Ямагиши локтем, — итак, гении, какой у нас план?

Пятёрка средней Мизо смотрит по сторонам, оценивая не столь благоприятную обстановку. Шестёрки окружили их. Они скалятся, словно гиены на вкусные куски мяса, строят страшные рожи и угрожающе хрустят костяшками, и оклемавшийся на фоне Масатака не придаёт ни капли уверенности в собственных силах. Их отряд самоубийц состоит из отделанного до состояния котлеты Такемичи; хилого Такуи; Казуши, не умеющего драться от слова совсем; Макото, навыки которого начинаются и заканчиваются на дрочке и более-менее в рабочем состоянии Ацуши.

Пятёрка Мизо в полном составе – просто команда мечты, девиз которой был бы «слабоумие и отвага!».

— План прост – выжить любой ценой!

— Ты, наверно, имел в виду «начистить рожи выскочкам из «Томана».

— Что?! — сглатывает Казуши, «Томан» – это местный Волан-де-Морт, имя которого, вообще-то, нельзя так просто называть, потому что он не горит желанием иметь дело с ещё более отбитыми гопниками, которые явно будут пострашнее этих мелких сошек. — Н-нет, я не имел…

— Тогда пиздатый план, Казу, — прервал его Ацуши, — а главное надёжный, как швейцарские часы.

Сендо выступает вперёд в боевой готовности. Ямагиши и Сузуки встают в боевые стойки звериного стиля Ушу – потому что так они выглядят настолько круто, насколько это возможно для 14-летних школьников-дохлячков. Ханагаки, пошатнувшись, следует примеру Аккуна, а Ямамото остаётся рядом с ним, готовый в любой момент прикрыть спину.

И пускай их снова попробуют отыметь, в этот раз они будут стоять до победного конца!

Да начнётся мордобой!

— Понеслась!

Взгляд двух амбалов сразу пал на тощую задницу бедного Казуши, и те, видя цель и не видя преград, незамедлительно отправились к столь лёгкой мишени.

— Пацаны, вы чего?!

Ацуши нокаутирует одного из неудачников путём прямого попадания по роже, тряся кулаком. Было вообще-то больно! У него там броня, как у терминатора, что ли?!

Сендо бросает взгляд на Ямагиши, на которого вот-вот набросится второй бугай, и спешит на помощь…

Которая ему и не понадобилась! Казуши хоть и орёт, словно потерпевший, но очень ловко юркает между широко разведённых ног противника и, всё так же не затыкаясь, пинает того сзади со всей дури под коленку. Но этого явно недостаточно, чтобы повалить такого быка, – видимо, оппонента с особой любовью закормила бабушка на случай зомби-апокалипсиса, иначе нет объяснений этой аппетитно-тучной фигуре – поэтому Макото приходит на выручку к бро со своим «прицепом» под истошное «не веди его сюда!».

Такуя с Такемичи тоже неплохо себя чувствуют и справляются с одним из прихвостней, но подстава с фразой «ну что, блондиночка, поиграем?» не заставляет себя долго ждать. Ямамото сбивают с ног тяжёлым ударом и принимаются валять по земле, отрезая путь к Ханагаки.

— Такуя!

— Куда спешим, Ханагаки?

Киёмизу хватает Такемичи за рубашку и разворачивает лицом к себе, готовясь исполнить трюк с отбиванием бейсбольного мячика. Но оранжевая искорка врезается в лоб противника, отвлекая его. От неожиданности Масатака роняет биту и начинает размахивать руками около лица, пытаясь прогнать назойливое насекомое.

Огонёк цвета морской синевы – а этот откуда взялся? – с непрошибаемым упорством забирает опасную деревяшку и удаляется разбираться с негодником, посмевшего обижать Ямамото.

Толпа ревёт, кто-то из зрителей даже снимает происходящее на телефон.

— Смотрите, бита сама по себе движется!

— Киёмаса и его обсосы сейчас заглотят по самые гланды от этих хлюпиков?!

— Эй, Говномаса, я на тебя все деньги поставил, сделай что-нибудь!

В голове звучит «Такемичи, это наш шанс!», и кто он такой, чтобы его упустить?

— Киёмаса, ты и твои дружки больше не опорочат честь «Томана» своими выходками!

В голубых глазах начинают плясать зелёные блики, воспоминания того, как этот малолетний идиот подвергал его друзей каждодневным унижениям, как он намеренно убил Дракена ради собственной мелочной мести, пролетают перед глазами, и Ханагаки, почувствовав прилив сил, решительно атакует, что оказывается для Масатаки финальным аккордом в сегодняшней оргии.

— Пошёл нахуй, Киёмаса!

Всё происходит как в замедленном кино. Кулак героя встречается с щекой противника; изо рта Киёмизу брызжут слюни; глаза закатываются, грозясь сделать разворот на все 360 градусов, и главным представителем сего апофеоза является мистер выбитый зуб, что буквально на всех парах вылетел попрощаться с сегодняшними зрителями.

Сам же Масатака, кажется, поймал связь с космосом.

Все на лестнице, такое ощущение, слетают с катушек. То тут, то там слышны ликующие «я выиграл сотку!» и не очень «вообще-то там моя сотка!» возгласы. Прихвостни толпятся около своего лидера в тщетной попытке привести его в чувства. Где-то на фоне слышится вой полицейской сирены, а это означает только одно…

— Пора драпать отсюда!

— Балбесы, тащите Киёмасу отсюда! А то пизды дадут именно нам!

Шестёрки подсуетились и начали выносить своего главу самым проверенным способом – повалили на горб самого крепкого из них, как мешок с картошкой, и вперёд к лестнице.

Пятёрка Мизо тоже не растерялась. Ацуши помог Такуе подняться, а Казуши и Макото, подхватив с собой Такемичи, ковыляют к выходу с поля.

Две проходящие мимо фигуры: с косичкой повыше и с хвостиком пониже – хотели участливо поинтересоваться, что же такое интересное происходит на поле, как все, заслышав вой сирен, засуетились и моментально испарились. Будто ничего и не было.

Проблемы с полицией мало кому нужны.

— Эй, Кенчин, — глава Свастонов, на голове которого сияет красным пламенем огонёк, беззаботно слизывает крошки с уголка рта, глядя на удаляющуюся светловолосую макушку, и только когда она совсем скрывается из виду, он обращает внимание на потуги ребят из третьего отряда, — думаю, что на собрании сегодня будет весело.

***

Пятёрка Мизо сидит в парке, хотя надо бежать на всех скоростях в травмпункт, предварительно зайдя в ближайшую аптеку. Вооружившись пластырями, бинтами и нашатырным спиртом, – да, это точно им понадобится – они принялись залечивать свои раны. В самом презентабельном виде оказывается Сендо, тот отделался небольшими ссадинами и разбитыми костяшками, поэтому он берёт на себя ответственность ухаживать за друзьями, после чего подносит жидкость к лицу развалившемуся на скамейке Такуи под слабое «уберите от меня это, пожалуйста». Не выдержав таких методов лечения, он прячет лицо от вонючей жижи в плече Такемичи. А Ямагиши и Сузуки всё нипочём! Грязные, побитые, с сияющими разными оттенками новогодней гирлянды синяками, но, несмотря на все эти факторы, воодушевлённые и неимоверно счастливые от, казалось бы, маленькой победы, они начали обсуждать прошедшую потасовку.

— Как мы тех громил уделали!

— «Киёмаса, ты нарушил правила, так почему мы не можем?». Такуя, да ты, оказывается, та ещё оторва!

— А ты видел тот удар Аккуна, как он врезал толстяку со стремным ирокезом!

— Это было та-а-ак круто! О, о! А когда Такемичи в самом начале вырубил с одного удара Рэда и бросил вызов Киёмасе, это было так очумительно!

— «Я буду стоять до конца, чтобы защитить вас, ребята, и никто больше не пострадает!». — парадирует Казуши, включая элементы пантомимы. Он вообще-то похрамывает на одну ногу, и у него разбиты очки, из-за чего велик риск навернуться о близлежащий камень, — и тот момент, когда ты послал Киёмасу, а потом вдарил ему кулаком с таким громким «хрясь»!

Смех не стихает, когда они повторяют эту сцену. И как эти двое успевали впитывать героические речи между получением и раздачей люлей, остаётся загадкой.

Но недолго длится шоу двух комиков, ведь кое-кто захотел присоединиться к празднику жизни.

— Ой, а можно мне с вами поиграть?

Макото и Казуши заливаются голосистыми петушками из-за появления нового артиста в их немногочисленной труппе. Подростки встрепенулись от душераздирающих криков, но увидев причину переполоха, Ханагаки страдальчески стонет.

Ах да, точно.

Пришло время покаяться в своих грехах.

— Такемичи! Эта штука похожа на тебя!

— Я не штука! — маленький дух сердито топает ножкой в воздухе, выражая явное негодование от такой бурной реакции, ему что, нельзя с ними развлечься? — Меня зовут Плаксивый Герой! И я частичка души Такемичи, что желает спасти весь мир от зла! Очень приятно познакомиться с вами вживую!

Во время представления к малышу подлетают четыре огонька: оранжевый, цвета морской синевы, оливковый и лаймово-жёлтый. Дела принимают ещё более странные обороты, к которым очень трудно подобрать слова. Духи кружат около Героя, и тот весело хихикает, превращаясь в зелёный пламень и начиная озорничать вместе с ними.

Ну или они исполняют особый ритуал, чтобы превратить подростков во что-то супергеройское, или может спасёт планету от глобального потепления.

— Для начала, я тоже вам представлюсь… — друзья начали недоумённо смотреть на парня, потому что они вроде знают, кто перед ними – хотя Ямагиши ожидает чистосердечное признание Ханагаки в том, что он является межгалактическим пришельцем, это был бы просто разрыв всего! – и не воспринимают такое начало всерьёз, — Меня зовут Ханагаки Такемичи, и я умер 4 июля 2017 года в возрасте 26-и лет. Это будет долгая история…

И Такемичи принимается рассказывать занимательную историю о своих незабываемых приключениях. О том, как он в первый раз переместился в прошлое, после чего начался его путь то ли на вершину, – мы были в банде Токийской Свастики?! – то ли в самые пучины ада – мы были криминальными авторитетами, какая круть! Ребята сначала с неописуемым восторгом слушали, в какую элиту они попали, но с дальнейшими подробностями начинали потихоньку бледнеть, а потом на особо откровенных моментах зеленеть. Духи перестали проказничать и тоже внимали в сюжет, что даже без особых деталей начинал приобретать нотки триллера. Ханагаки говорит и говорит, опуская многие моменты из тех временных линий, передавая самое основное, ведь 14-летние подростки ещё не готовы слышать о всех потерях и ужасах той взрослой жизни, из-за чего конец получается скомканным, тем более о том, что послужило причиной последнего прыжка во времени, бывший путешественник решает умолчать. Такемичи, посмотрев на 5 сверкающих огоньков, пытается объяснить, как появилась гроза всех кухонь Японии и как огоньки могли появиться на белый свет. Но полного понимания этого удивительного феномена у него нет, и информации настолько мало, что получается лишь пересказ встречи с маленьким духом.

Ханагаки выдыхает и наконец замолкает, ожидая реакции друзей, но ошалелые лица говорят сами за себя.

Ну, его друзья не сразу начали звонить в дурку, уже хорошо.

— Обалде-е-еть!

— А я вот сразу понял, что что-то с тобой не так, Такемичи, — со знанием качает головой Ямагиши, и его жёлтенький огонёк согласно мигает. Он чуть-чуть расстраивается из-за неподтвердившейся версии о инопланетном вторжении, но путешествия во времени тоже ничего, — у тебя взгляд стал умнее, лицо, ну, вытянулось, и щетина появилась! Я даже отсюда вижу старческие морщины!

— Ой, Казуши, а что это у тебя на голове, — подхватывает Макото, — смотри, седой волос и не один!

— Что, где?!

Сузуки даёт крепкий щелбан, обозначая место нахождения несуществующих волосков.

— Да вот здесь!

Эти двое начинают очередную баталию, суть которой начинается и заканчивается на том, чтобы отвесить друг другу как можно больше подзатыльников. Макото, кстати, пока лидирует.

— Знаешь, Такемичи, меня больше удивляет тот факт, как эти двое с их интеллектом прожили так долго.

Ханагаки фыркает, полностью не поддерживая точку зрения Такуи. Эти двое всех их переживут. Он смотрит на шуточную перепалку друзей и немного расслабляется. Весь этот день со всеми его неладными событиями полностью высосал все соки. Мало того, что Майки и Дракена не встретил, так ещё и эта временная линия подкидывает больше загадок.

И Макото, словно поймав ментальную связь с Ханагаки на этом моменте, случайно роняет Ямагиши на землю.

— Точно, Такемичи, ты в своём рассказе забыл упомянуть, чё за хентайный монстр пытался сожрать наши с Ацуши мозги!

С асфальта слышится досадное: «да у тебя там есть нечего, идиотина!», что встречается очередным тычком.

Точно, как он мог забыть!

Сендо заметно напрягается, вспоминая то нечто, что пыталось заставить его совершить самый ужасный поступок в его жизни, отчего его пламень колышется, соглашаясь с мыслями человека.

Четыре пары глаз смотрят на Ханагаки в ожидании ответа. У него есть предположение, что это может быть, но он пока не спешит его озвучить. Глядя в те страшные блёклые глаза Ацуши, невольно вспоминаются точно такие же пустые и полные безумия. Такемичи просто надеется на то, что это просто неудачное совпадение, случайное стечение обстоятельств. В нынешних реалиях всё возможно.

— Я точно не могу сказать вам, что это было…

Ханагаки нервно заламывает пальцы от тревожной догадки, но маленький дух пригревается у него на плече, от чего становится спокойнее. Сначала нужно разобраться с этим самому, а там уже решать, что делать. Его друзьям не нужно подвергать себя опасности, он не за этим вернулся назад, чтобы кто-то опять из-за него страдал.

От уныния спасает чья-то ладонь, которая ненавязчиво дотрагивается до плеча.

— У тебя всё на лице написано, Такемичи, — добродушно журит Ямамото, — ты уже решил взвалить всё на свои немолодые плечи.

— Такуя, я буквально только что рассказал вам про такой трэш, который не во всех криминальных сводках можно найти, — серьёзно начинает Ханагаки, — это не сказка с захватывающими приключениями Даши путешественницы и не рассказ о весёлой жизни в «элитной тусовке»! Это то, во что вам точно не нужно вмешиваться…

— Тут ты и совершил ошибку, Бакамичи, — перебивает Сендо, смотря вересковыми глазами в голубые напротив, — ты реально думаешь, что мы после всего будем сидеть сложа руки? Если да, то пизда! Команда Мизо своих не бросает! Так ведь, ребята?

Подростки согласно кивают.

— Вот-вот! Если ты думаешь, что нас можно напугать такими страшилками, то ты сильно нас недооцениваешь!

Такемичи учтиво не упоминает случай после просмотра фильма «Звонок». Может стоило их припугнуть, добавив в рассказ больше мрачных красок. Так, чисто для профилактики.

— Ты теперь не один, Такемичи, — поддерживает Такуя, взъерошивая и без того лохматую макушку, — мы поможем тебе, несмотря на все сложности, которые нас будут ждать. Для этого и существуют друзья!

Они такие… такие дети.

В горле встаёт горький ком, взгляд затуманивается от подступающих слёз. Ханагаки горбится и закрывает лицо руками, силясь подавить вырывающиеся наружу всхлипы, но эмоции берут верх. Вопросы в голове на дают желанного покоя. Правильно ли он поступил, рассказав обо всём друзьям? Сильно изменится из-за этого будущее? Где ещё будет сбой в матрице? К чему готовиться дальше? Маленький дух куда честнее своего человека и не скрывает их чувств. Он сначала тоненько стонет, а потом срывается на громкое рыдание, прижимаясь к Такемичи. Красный плащик находится совсем рядом, так и маня высморкаться в него, но подросток этого не делает, чтобы не испортить столь трогательный момент. Друзья и их огоньки принимаются утешать двух неисправимых плакс, заверяя, что всё будет хорошо, и смеясь о том, какие приключения их ждут.

И Такемичи очень хочется им верить.

***

Вечереет. Солнце, насмотревшись на все подростковые страсти, медленно садится за горизонт. Ребята собираются расходиться по домам. Путём недлительного голосования было решено, что Казуши и Макото помогут Ямамото добраться до дома, а Ацуши – Такемичи. Огоньки перемигиваются с оранжевым собратом и Героем, и тот, имея физическую возможность, радостно машет ручкой в ответ.

— Пока-пока, увидимся завтра!

Интересные у них способы общения.

Двое подростков неспешно идут по дороге и тихо переговариваются. Только сейчас Такемичи замечает, насколько он устал. Язык заплетается; красные и опухшие глаза покалывают от недавнего перформанса; желудок воет белугой всю дорогу; от него несёт, как от ломовой лошади, если не хуже. Двумя славами – плачевный вид. Сендо внешне выглядит лучше, но Ханагаки почему-то кажется, что его другу что-то не даёт покоя. Ацуши отмахивается от разговора и переводит стрелки на менее щекотливую тему.

И вот наступает время прощаться.

Ханагаки смотрит на Сендо, ожидая, что тот расскажет о своих переживаниях.

— Если тебя что-то тревожит, Аккун, можешь поделиться этим со мной, — ненавязчиво предлагает Такемичи.

Он почёсывает затылок и ободряюще улыбается, заглядывая в опущенные глаза. Ацуши молчит, и Ханагаки, видя его душевные метания, мягко берёт того за руку, намекая на задушевный разговор за чашечкой горячего чая и, как выяснилось с утра, «чокопайками» в придачу.

Не дойдя до порога пару шагов, Сендо останавливается. Он не вырывает руку из хватки, не пытается сбежать, лишь отстранённо смотрит на газон сбоку.

— Такемичи, я всё видел.

Его голос хрипит, оранжевый огонёк тревожно поблёскивает, понимая, о чём пойдёт речь.

— О чём ты, Аккун…

— Скажи, Такемичи, ты всё нам рассказал о своих путешествиях?

Ханагаки мнётся с ответом, стараясь подобрать правильные слова.

— Я вам рассказал все основные события, опуская некоторые незначительные моменты…

— То есть далеко не всё.

Разумеется, что Такемичи дорожит психическим состоянием людей вокруг него.

— А что ты ещё ожидаешь от меня услышать? — раздаётся негромкий вопрос.

Ацуши снова молчит, не смотря на собеседника. Его неслабо потряхивает, мышцы лица напрягаются, губы сжимаются в тонкую линию.

— Аккун!

Сендо впивается грозным взглядом, в глубине которого вновь разрастается пугающая пустота. Он стискивает кулаки с такой силой, что по ладони скатывается капля крови от оставленных ногтями лунок.

— Да про то, что я был на побегушках у Томана, о том, что я собственноручно гробил чужие жизни! Мои руки по локоть в крови ни в чём не повинных людей и своих собственных друзей! Чёрт возьми, я убил Хинату и тебя, Такемичи…

— Это всё осталось в прошлом, Аккун, — Ханагаки примирительно поднимает руки, стараясь не выводить друга на набирающий обороты конфликт, что кажется странным, ведь его друга не так легко вывести из себя, — ничего плохого не случилось, никто не умирает и не собирается этого делать. Давай мы зайдём в дом и спокойно всё обсудим…

— Заткнись, Ханагаки Такемичи!

Происходит настоящий взрыв. Всполох чёрного пламени взмывает вверх, отделяясь от тела друга. Он образует собой плотную тёмную оболочку вокруг подростков и их маленьких духов. Такемичи прижимает к себе тушку сбитого с толку Ацуши и ищет хоть какой-то путь отступления. Но это трудно сделать в кромешной темноте, которая освещается лишь оранжевым пламенем и зелёными искорками, остающимися от Плаксивого Героя.

— Мы снова встретились, герой.

— Кто ты, и что тебе нужно от Аккуна?

Чудовище снисходительно смеётся.

— От этой мелкой сошки абсолютно ничего, но вот для тебя… — на этом моменте появляются щупальца, которые начинают «играючи» лезть к Такемичи, — у меня есть дружеское предупреждение.

Снисходительный тон враз сменяется на зловещий рокот, и отростки, несколько секунд назад гладившие его то по щеке, то по шее, сжимаются мёртвой хваткой, без скрытых намёков стремясь придушить паршивца, посягнувшего на чужую собственность.

— Не смей отбирать у меня Сано Манджиро!

Он что, игрушка, чтобы его отбирать?!

Оклемавшийся Сендо, услышав хрипы, сначала не понимает, откуда они доносятся. Оранжевый дух быстро исправляет данную ситуацию, подсвечивая змеевидные отростки. Ацуши тут же подрывается и старается оторвать их от Такемичи, неосознанно делая только хуже. Они сворачиваются ещё сильнее, заключая шею в стальные тиски. Ханагаки уже не краснеет, а синеет от катастрофической нехватки кислорода, что очень сильно пугает его товарищей. И Плаксивый Герой от противной слабости вновь заходится непрошеными слезами.

— Не обижай Такемичи, ты, вонючее паукообразное...!

Горячая влага падает на щупальца. Они шипят и пузырятся, после чего и вовсе отцепляются от чужой шеи, на которой остаётся чёрно-синий след. Ханагаки заходится в судорожном кашле, сгибаясь в три погибели.

Такемичи ещё никогда так не радовался кислороду!

— Слушай внимательно и запоминай, Ханагаки Такемичи, — угрожающе раздаётся по всему кокону, но проклятье не стремится снова атаковать жертву в столь уязвимом состоянии. — Я не даю поблажек дважды. Если сунешь нос не в своё дело, мне ничего не стоит убить тебя снова.

И всё.

Кокон рассеивается, не оставляя после себя ничего, кроме болезненного следа на шее и смешанных чувств.

Ацуши помогает ему подняться, и маленькие друзья обеспокоенно суетятся вокруг них.

— Такемичи, ты как?!

— Всё нормуль, нормуль, меня чуть не привлекло к БДСМ-сессии старое проклятье, а так порядок…

Его неуместный юмор не оценивают.

— Такемичи, неужели это из-за меня? Я не хотел…

— Нет..., ты тут ни при чём, Аккун, это… это ещё одно «но» в моей истории, про которое я предпочёл не рассказывать…

Это была не его тайна, и Ханагаки сначала не был уверен, стоит ли вообще рассказывать о «Чёрном импульсе». Но сейчас…

— Ну теперь-то, наверно, стоит об этом рассказать?

— Да, но я всё ещё настаиваю на чашке горячего чая.

Плаксивый Герой шмыгает носиком.

— И чокопайке?

Сендо и Ханагаки в ответ смиренно улыбаются, дружной компанией заходя в дом.

— И чокопайке.

Разговор обещает быть долгим.