Детство, беспечная весёлая пора в жизни каждого эльфа, и для юного принца Алонтира это так же не было исключением. Его все любили, он был окружён заботой и дорогими ему эльфами. Он веселился со своей "сестрёнкой", приезжая к ней в гости, дурачился с мамой, учился чему-то новому и познавал мир. Были конечно и не очень весёлые дни, обычно, когда его задирали деревенские дети, или когда он начинал скучать по "сестрёнке", которая была единственным его другом близким ему по возрасту и духу. Однако в общем и целом, эта жизнь была похожа на сказку.

А потом случилось страшное. Пришли они — вампиры. Те о ком мальчишка слышал лишь смутные иногда противоречивые страшилки, рассказываемые в Ночь Фейри — праздник проводимый в самый короткий день в году. В этот день эльфы надевали на лица маски и скрывали одеждой своё божественное имя, запечатлённое на их груди. Весь день жрецы равновесия проводили ритуалы очищения, обходя все дома со специальными ритуальными инструментами, а остальные, собравшись в храме, сидели кружком и слушали истории о всевозможных фейри, их обычно рассказывал жнец. К Ночи Фейри эти охотники на нечисть разъезжались по городам и поселениям, чтобы напоминать далёким от мира кошмаров собратьям о том, что зло в мире всё ещё существует. Кроме того, по словам матери принца, жнецы преследовали и ещё одну цель этими визитами — они присутствовали в местах скопления эльфов, чтобы в случае появления в Ночи Фейри проклятых уничтожить их и защитить невинных от тьмы. И всё же, жнецов ненавидели, многие считали, что охотники лишь накликают беду своими страшными байками, но спорить с суровыми и могущественными воинами и волшебниками, конечно, никто не смел. Некоторые даже считали жнецов не эльфами, а чем-то сродни фейри, которых своими глазами мало кто видел, или по крайней мере, никто никогда не рассказывал о таких вещах. Дети и некоторые беспечные взрослые, конечно, тоже любили болтать рассказывая всякие небылицы, которые от кого-то услышали, этот неизведанный страшный мир, с которым никто из них не был знаком самолично и вряд ли хотел бы столкнуться лицом к лицу, тем не менее манил своей зловещей загадочностью. Рассказывать страшные истории было весело. Ребята в поселении очень любили пугать маленького принца этими историями или жутковатыми шалостями, отчего Алонтир ненавидел этот праздник. Он ужасно боялся этих историй, но не из-за того, что был пуглив, а из-за того, что чувствовал себя беспомощным. Он был слишком хорошо воспитан, чтобы устраивать ответные шалости или как-то по другом дать отпор своим обидчикам. Мальчик понимал, что его снова будут пугать и пытался заставить себя не верить в эти россказни и всё же в голове всегда было это назойливое "А вдруг?", всё таки он был очень доверчивым от природы. Хотел бы он быть хладнокровным скептиком и, следуя совету матери, просто игнорировать проделки этих глупых детей, однако он был слишком чувствительным, и для него такое было просто невозможно.

Маленький принц тогда мечтал лишь об одном, чтобы никакие чудовища и хулиганы не тревожили его и не портили его прекрасную мирную жизнь.

Но вот пришли они. Мальчик выжил лишь потому, что мать его спрятала. Он знал, что это случилось, что пришли те, чьим существованием его пугали жнецы и хулиганы каждый год. Он это чувствовал всей своей кожей. И маленький принц боялся выходить из укрытия, он знал, что увидит нечто ужасное и пытался оттянуть этот момент как можно дольше. Он ждал маму. Ждал, что она откроет дверку тайника и заберёт его, сказав, что всё позади.

Что было потом Алонтир помнил урывками, вспышками. Яркие ужасающие образы сменялись провалами и вызванным усталостью и истощением туманом. Он смутно помнил, как покинул разорённое поселение и блуждал по лесу. Смутно помнил чем питался и как выжил. Всё это казалось ужасным кошмаром и лишь потом он узнал, что произошло и что погубило всех тех эльфов.

* * *

— Эй, малыш что ты тут делаешь один? - Окликнул незнакомый женский голос маленькую детскую фигурку в медленно погружающемся в холодные сумерки лесу. Алонтир не издал ни звука, лишь сжав кулачки от невыразимой боли и едва сдерживая слёзы. Его кто-то нашёл, но уже было поздно. Осторожные шаги приближались к нему, а он лишь взывал к Богам, боясь, что будет обманут и эльфийка с таким добрым голосом, окажется очередным кровожадным чудовищем, появившемся из неоткуда. Она осторожно положила руку ему на плечо и, присев рядом с ним на колени, заглянула в его перепачканное грязью лицо. Теперь она наконец заметила — жёлтые глаза мальчика блестели словно золото. Она наконец нашла, однако ребёнок явно пережил нечто ужасное, и от этого его уже никак не защитить.

— Мой... Принц... — На лице женщины отразилась печаль, сочувствие и немое понимание трагедии.

— Вы... — мальчик с трудом смог выдавить из себя хоть слово, испуганно и в то же время доверчиво посмотрев на эльфийку. Его мысли путались, он понимал, что должен что-то спросить или может сказать, но слова ускользали.

— Теперь всё в порядке... — сказала она, погладив его по голове. Вдруг из кустов вышел статный угрюмый воин и мрачно посмотрел на маленького принца.

— Синдраэл? — узнал его мальчик, на детском лице отразилось оживление, он о стольком хотел расспросить его - верного рыцаря его милой "сестрёнки", но ожесточённый ненавидящий взгляд Синдраэла остановил Алонтира. Этот высокий темноволосый воин, словно отлитый из жёсткой холодной стали со своей гордой статной осанкой и резкими отточенными столетиями суровых тренировок движениями, был в этот день куда более суровым, чем мальчик когда-либо его видел. Казалось бы, он должен быть более мягким и терпеливым к принцу, что пережил такое горе, но тогда почему в его взгляде нет ни капли сочувствия?

— Мы должны идти. Скоро опустятся сумерки. Нужно найти укрытие, — холодно отчеканил Синдраэл, теперь демонстративно глядя в сторону, явно чтобы не видеть больше лица принца.

— Да... Но... — Незнакомая женщина растерялась, похоже сцена ненависти рыцаря к отчаявшемуся ребёнку её порядком сбила с толку.

— Идёмте! — решительно заявил мальчик, взяв эльфийку за руку.

— Да мой принц...