Амноэль. Ночь с 27 на 28 месяца Созревания. 

Из дневника гр. де Олони.

Олинора прибежала в смятении, пол-бутыли вина выкушала, отдышалась, отрыдалась. После сказывала, что нынче казнили. Но – слава Матиссе – Нэйла среди оных не было. Крови де Каро пролил – неописуемо. Триста одних повешенных, сотни полторы шовирской казнью сгубили. По ночи телеги с мертвыми вереницею с университетума и то еще повешеных не снимали. И это наследник Великого Дома! Что же это с людьми творится? Не человек, зверь дикий. Не в обычае так кровопийствовать. Ну посек бы, ну повесил бы ярых – всех-то к чему? А я ей поплакалась про наши дела и совсем худо стало обоим. 

В ресторацию явилась загодя. Находится сия на улице Вдов что почти у реки. Взошла на крылечко, Таш дверь распахнул – таверна. Ну, первого разряду, но все одно не ресторация. В ресторации назначено стульям быть, а тут лавки, хотя со спинкой и ковриками обиты. Ладно. Хозяин подлетел, кланяясь. Рубаха красная, штаны кожаные, жакет кожаный. Чрез руку полотенце белое с розовым. Усадили в дворянской зале у окна, а там вскоре и гость показался – старый, седой, лицом чисто пес. Шляпу круглую на гвоздь повесил, камзол синий с белым шитьем огладил. На рукаве – "вилы"¹ - аредер. Учтив был, однако как имя услыхал, поник.

- Ничем не могу помочь, госпожа. Задаток нынче же возверну. – сказал аредер, ставя кубок медный на стол. Пили мы иворское красное, я еще обед откушала. Хотя что то за обед? Всего четыре перемены, да не будем придирчивы к пережившим бунт. 

- Господин Лаут! – говорю – Ничего не пожалею. Имение в Кенуорсе² отдам. Упасите моего мальчика!  

- Ваша Светлость, да было бы не утруждение, коль не числился бы ваш наследник в зачинщиках. Проходил бы реестрами как… да хоть кто – не заметили бы. Тем паче, что начальствующий над палачами друг мне. А зачинных – семеро и господин веркер им костер назначил. Сам явится, понеже огненной казни любитель. 

Тут я и обмерла. Но аредер, хоть и из обывателей, (потом уяснилось, что из конфектников цеху) милодушие проявил:

- Есть. – речет – Случай малый, что все вины сняты будут. Колдун в том деле вмешан, что демона подземных вод призвал, да разум смутил. Коль через шесть дней сего чернокнижника сыщут, обойдется эн-граф испугом великим, понеже более проступков за ним покуда не указано. Однако не могут рекомого колдуна сыскать. Вот бы мага с заклятием Истины.

Отдала ему за сведения тайные колечко с хризолитом, да Таша верхом отправила в Лонвурт, с запискою к кузену. Не бывает такого, чтобы наместник мага при себе не имел. Сама представлю оного веркеру, пусть колдуна казнит, а Нэлочку мне возвернет.  

К вечеру Ридж совершенно измотался. Да не он один. Ветер словно желе стал и сумерки облегчения не принесли. Полежал в лохани мыльни, помогло на полчаса, не более. Велел Унфу стянуть тюфяк с ложа на пол, лег в одной рубахе и кавалеристских "огурцах"¹ с распущеным поясом. Небо густилось, клубами вилось, насупливалось. Ветер утих совершенно. Пот тек тяжелый, тягучий. Воздух кусками глотали. 

За оградой через улицу в каком-то доме надрывно и неустанно заливался плачем младенец. И сей плач в мутном вечере доводил до иступленного отупения. Невероятно, но дитя не унималось с вечерней зари до поздней ночи и слыхать его было аж с иной стороны. Рыдания проникали в переходы и галереи, искажались, переливались, низились гласом и взвывали прежалобно-настойчиво, сминая души, тревожа сердца, беспокоя помутненный разум. 

В зале внизу лошади ржали испуганно, узды рвали. Почти вся веркада туда слетелась утихомиривать. Натаскали воды с колодцев, обливали лоснящиеся спины, самых нервных прогулять вывели. К полуночи - уж задыхаться начали - раскроила небеса зарница белая. 

Гром сотряс старинные дома и башни до основания. Кони заржали в голос. Иные и на дыбы – кирасиры на поводьях повисли по-трое. Суматоха. Двое под копыта угодили. Сей же час их на руках к лекарю снесли. Лекарь же, не откладывая, велел раздевать пораненых, воду греть, тряпицы, масло готовить. Сам руки вымыл, шаллет с потребными приспособлениями раскатал. Плохи уж очень были солдаты. Лошадь им по животам да груди прошлась, а они без кирас. Нанесли в лекарские покои фонарей, Из третьего пришли двое, что костоправное дело ведали, в помощь. 

Ветер стоял. 

Небо чернильно сжалось и рухнул наземь неописуемый бурный бешеный поток. Да так ударил, что в двух шагах ничего нельзя узреть было. Лошадей выволакивали под долгожданный ливень, сами лица подставляли, вороты оттягивали, словно дети малые радовались. Качнулись кроны дерев, потянуло горячим и мокрым с полей. Гремело, звенело, лилось, журчало, булькало, било. В крыши, в стены, в головы, в крупы, в окна, в землю. 

Распластался на перекрестье окна обессиленый веркер, глотая дуновения и ловя ладонями благословенный дождь. 

В подвале душно чадили факелы. Быстро шел вдоль бугристых каменных стен седовласый аредер. С собою - жемчужно-серый мундирный плащ конных частей Штандарта и сверток. Никак нельзя упустить случай! Никак. Зачинных держали раздельно, без караула. Ибо куда им бежать, когда окрест кинь камень в собаку – угодишь в Белого? Лаут живенько откинул запор на пятой двери слева и вошел в низенькое полутемное помещеньице. 

В углу на соломе лежит юноша. Одежда изорвана, на теле следы железа каленого. Потрудился Керет со подручными. Лицо юноши собой невидное, округлое. Глаза слишком близко ставлены. Росту он невеликого, да еще скорчился, руки недвижно вытянуты:

- Вставайте, Ваша Светлость. – Лаут протягивает мундир штандарта и плащ с капюшоном. – За вас уплачено. Поскорее же!

Юнец встает медленно, аредер бросает наряд на ложе, помогает. Теперь он зрит, что переодеться Нэйл де Олони не в силах – руки плетями висят. Поусердствовали экзекуторы. Тогда Лаут набрасывает камзол на костлявые плечи, а поверх драпирует плащом. Нахлобучивает круглую широкополую шляпу с низкой тульей. 

- Идемте. Торопитесь. Непогода нас укроет.

"Ох, Белор Могучий! Что ж я творю? Нет, нет, не себе в кошель. Ради Лоночки малой, ради дочки Ингиры долг преступаю и закон попираю. Вечно отмаливать сие преступление. Скорей же, скорей, покуда воды небесные не утихли! Путь долог, ибо придется мимо колокольной да вокруг стен, да там еще до постоялого двора. Помоги, Воитель Небесный, к утренней заре возвернуться!"

Вышли двое к садам, тенями меж струями скользнули. А под звонной башней ожидал уже верный человек – Тон Мартуль - с лошадьми. С эн-графом тяжко пришлось, да ничего, посадили в седло. Ехали шагом. Не видно ни отблеска. Заставу объехали полем и по берегу Мара, среди ручьев бурливой грязи, а где и по мелкой воде выехали к причалам. Далее проще было. Дозоры пехотные показывались, да узрев фигуру мощную в шляпе низкой – отступали.

"Господа егеря неезженых дорог изволят следовать – ну их… в провал!"²  

- Отворите! Отворите немедля!

- Да кого там среди ночи-то носит?! Вот огрею – свету не взвидишь!

- Не шуми, дурак. Не видишь кто?!

- Ой, ваш зконблститство. - Толстый кучер вытаращил глаза. - Виноваты-с, прощения просим-с, а токмо Их Светлость почивать изволят-с. 

- Буди служанку что ль. – Лаут в двери протолкнул обещаное, сам вперся. Кучер чуть кнут не выронил. – Ну?

……

- Ваша Светлость, госпожа милостивая, вставайте сей же час!

- Да что такое, Олинора? Ты часом в своем ли уме?

- Приехал тот белый, привез господина Нэйла. Умоляет оторопиться, Броль уже закладывает. 

- Платье, живо! Чулки! Сапожки! Возьми с кофрета³ кольцо с брульянтом, да отдай этому... как его... Лауту. 

- Сейчас, госпожа. 

- Да что ты стоишь, копуша!? Бежать надобно, покуда не хватились. Вещи собирай, не спи!

- Господин Лаут, не могу выразить, сколь я вам признательна. 

- Не ради себя трудился, ради счастия Вашей Светлости. Сердечно вам благодарен. Эй, малый, рысью марш! Поспешите!

Летит сквозь ночь и бурю коляска, громыхает худо привязаный сундук. На коленях дам лежит обессиленый юнец.

"Скорей, Броль, в Лонвурт путь наш. Лекари там, маги. Что же они с ним сотворили, негодяи!  Не будет мне отныне покоя, покуда кровопивец де Каро пыток не отведает да по миру не пойдет. Он еще не знает мести материнской. Так узнает". 

Молния распорола лес дальний. 

- Гони, Броль, гони!   

Амноэль, Университетум, 28 день месяца Созревания. Утро.

- …каковой подарестный де Олони к утру отошел к Решающей от последствий спросу первого разряду. Тело свезено в Ледовой Покой. Тако же к Решающей отошел покалеченый своим конем кирасир штандарту Лер Самман тридцати семи лет, уроженец провинции Дорол. – Лаут окончил рапорт и поднял на веркера честные глаза. 

- Прими их души, Матисса. Де Элвинтону заступить на караул. 

- Слушаюсь. - кивнул Грэй.

- Белль, сменишь де Элвинтона на вечерней заре. 

- Будь сполнено, господин веркер.

- Нир, что у тебя?

- Пространно и весьма. – Нир звероподобно зевнул. – Позволь совместить доклад с завтраком. 

- Хорошо. Керет, начинайте ставить клеть и сложите дрова на просушку.

- Дрова готовы, господин веркер, к поставке клети приступим немедля!

- Ступайте, господа. Белль, положите в советной зале две пары топтуш и арнов десять веревки, способной выдержать хуров тридцать. Выбейте прутья из лаза.

- Немедля распоряжусь! – Тай отбил честь по железному плечу рукой в перчатке и вышел последним.

- Унф! Подавай завтрак на троих!

Пока добродушный великан расставлял на столе блюда с сырами и хлебом, пока тащил огромный кофейник и ярко-желтый кус масла, пока искал в сундуке сырные вилки и ложечки, де Каро, Ирет и Нир дожидались у окна. 

Все переменилось – буйно расцвела иссушеная зелень, раскрылись цветы, слабый дождь все еще поливал древние дорожки и стены. Колокольня сверкала розовато-золотистым камнем и лишь огромные кучи земли вперемешку с сучьями внизу напоминали о свершившейся вчера казни. Земля, еще вечером серая, сухая, ломкая, расплылась черным жиром, кое-где провалившись меж бревен. Мокрая, она не пускала наружу тяжкий дух покойников, но веркер ведал – не надолго благолепие. Чем скорее они уберутся отсель, тем меньше страдать от гнилостного смрада. 

Вдали цвели луга, а слева, за языком рощи, угадывалось налитое зерном поле. Даже старинные стены омылись и вернули себе благородный золотистый с черными прожилками цвет. 

- Ух, распустил дядька Крат усы!⁴ – восхищенно заметил темноволосый маленький демер Ирет, споспешествовавший Ниру в розыске. – Теперь уж такой духоты не будет, год на осень свернул. 

- Бороду бы не трогал. – Ридж толкнул наружу створку окна. – Раскисшие дороги нам совершенно не к месту.  

Нир помалкивал, уткнувшись в памятную книжку в барахтном переплете. К переплету на шнурке крепился тонкий грифель. Книжка весьма недешевая – на толстой "заклятой" бумаге. Один конец грифеля писал, а другой стирал писаное легким мазком. Кроме того на обложке с внутренней стороны оттиснуты знаки в виде языка пламени и кувшина, что означало наложеные заклятия против размачивания и огня. 

- Извольте откушать, Ваша Светлость! – доложил вытянувшийся в струну казеный слуга. 

- Первым делом, друг мой, я возлег на ложе с бутылочкой белого вотунского и рассудил что к чему. – начал Тэм, налив себе густой кофий и опустив в него ложечку патоки, ибо не только у людей небогатых не в обычае покупать баснословно дорогой айльский тростниковый сахар . – Студиозусы тут не при чем, полагаю. Как тебе ведомо, для того, чтобы заклятье действовало, надобна предрасположеность к волшбе. Ну посуди сам – пойдет юноша с таковыми в Амноэль взамен Звездного Сада?⁵

- Простолюдин нет, понеже маг – второе сословие со всеми истекающими. – возразил веркер, срезая с куска масла тонкую стружку . – А дворянин – возможно, ибо надобно весьма сильно желать магических практик дабы отказаться от титула и сойти на ступень вниз. Разве что медный, коему важны деньги и властвование куда весомей, чем у мелкого чиновника без протекции. 

- Гильдия магов имеет на короля и наместников поболее влияния, чем дворянство. Я не имею в виду высшее, такового немного. Давай взглянем: кто угодил в наши сети? - Тэм вонзил зубы в сыр, каковой предпочитал вкушать без хлеба, и заглянул в чудесную книжицу. – Самый знатный – отбывший нынче в Ущелье Расплаты эн-граф. – продолжил Тэмми, прожевав и облизнув губы. - Причем из не слишком-то влиятельного рода де Олони. Прочие же из зачинных – один барон, причем медный, один маркиз – этот вполне обеспечен, трое из средней руки обывателей и один сын тэмрэнита из Южного Исса. 

- Но необязательно же колдун из зачинных. – Ирет отпил кофе и поставил кружку на стол. 

- Сын тэмрэнита. – многозначительно протянул Ридж и постучал вилкой по краю кружки. – Тэммрэн, вода, служитель богини - нет?

- Зачем же он тогда пошел сюда, а не в храмовую школу? – Тэм потянулся за куском соленого парнского сыра. – Нет, Ридж, никто из них склонности к магии не имеет, что еще на спросе проверено посредством известного тебе сладкогласого инструмента.

Ридж поморщился. Волшебная дудка, бывшая в распоряжении отрядного лекаря, довольно точно выявляла склонность к магии, а проще говоря способность накапливать волшебную силу. Возле носителя чародейства дудочка пела тихим печальным голосом кто бы и как в нее не дул. Близ простого смертного получался рев осла.

Единственно – дудка не действовала там, где были пропитаны магией стены и предметы. К примеру, в храме или жилище чародея, в волшебной лавке, в доме, выстроенном при помощи волшебства. Поэтому к выбору места приходилось подходить весьма пристально. Лекарь передавал дудку кому-либо из спросных и отходил на десять шагов, ибо сам являлся слабым, лекарным, но все же волшебником. Дудочка-магознатка не могла выявить скрытых наклонностей. Опытный маг может поставить такой мыслещит, что и магистр не распознает в нем собрата. Но так то ж опытный! Магознатка вполне годилась для нужд немагической веркады Штандарта. Вот только четвертой досталась весьма громогласная и рев у нее получался особо отвратный.

- Древняя магия – с апломбом присущим юности заметил Ирет – Материя весьма непредсказуемая, господа. – Он густо намазал масло на ломоть свежего хлеба и сейчас делал "наслаждение языку", укладывая треугольные ломтики различных сыров поверх масла по кругу.

Если де Каро слыл знатоком южных и закатных вин, то Ирет – сырным гурманом. Однажды он умудрился отдать месячное жалование за пол-головки заплесневелого лаэльского сыра из кобыльего молока.

– Ведомо же, что в старину маги неким образом вбирали в себя тонкие потоки посредством заклинания и вливали оные в производимую волшбу. Может и не требует накопления сил то действие, а? – и юнец впился зубами в лакомство, забавно сморщив нос. 

- Требует, требует. – буркнул Тэм и отпил хороший глоток кофе. – Еще как требует. Призыв это тебе не платок из воздуха соткать. Проникновение в нижние покровы знаешь сколько сил отнимает? Никакими верхними упадок не залить. Ну так вот, друг мой, - продолжал он, сызнова обращаясь к Риджу. – Покуда ты развеивал тяжкие думы зрелищем шовирской кары, я призвал нашего юного господина. – кивок на Ирета. – Вкупе с сим сыропоклонником мы слегка погуляли по оплоту наук и свели знакомство со странною особою. – Тэм перелистнул пару страниц. – Алитасия Ендеженир. Тридцати двух годов, ростом чуть повыше нашего драгоценного сомечника с палаческой рожей, либрарий. Особа сия поначалу изругала нас весьма основательно за беспорядок, каковой она уже устранила посредством повеления домашними духами. Ну-с, госпожа Ендеженир ткнула нас лбом в одно обстоятельство. Свиток, Ридж, не из оной либрарии, ибо не имеет в левом нижнем углу прободной печати в виде силуэта ветви. 

- Час от часу! – закатил глаза веркер, которого уже начинало подташнивать от осознания того, в какую пучину тупиков и закоулков он всунулся с этим треклятым свитком. – Откуда же оный взялся?

- Чего проще? Кто-то принес, поколдовал и вздумал спрятать среди сонма подобных. 

- Это в либрарии, кою хранит откровенная ведьма с подручными духами? 

- Ну нет - колдунья. Мэтресса совершенно не напоминает ведьму, что ты, Ри. – укорил сомечника Тэм. – Весьма веселая дама, вышла из Звездного Сада. Была без места, поступила сюда и приноровилась, а там и прижилась.

- То, что она из Звездного, еще не означает, что не могла склониться к Льдовым силам.  

- Ри, ты хватаешся за слишком очевидное. Но мэтрессе-то к чему бунты? У нее дом в городе, супруг и пятеро ребятишек. 

- Может она и бунта не желала. Просто вышло такое, что ее саму съело бы. 

- Дипломант Сада не ведающий основ демонологии? Неправдоподобно. – Тэм откинулся на спинку стула, извлек тонкую длинную трубочку айльского маниру, примял большим пальцем заранее набитый табак и огляделся в поисках огня. Ирет извлек из кармана кресало и протянул начальствующему. 

- Ну хорошо. – Ридж положил на ладонь хлеб и завис вилкой над блюдами, выбирая сыр.

Тут тоже существовала целая наука. А точнее – Ри сейчас мог избрать в руководство вкусом обычаи своей родины, где предпочтение отдавалось козьим и овечьим пухлым белым сырам; веренские традиции, что предписывали за кофием вкушать легкий глазастый сладковатый васт, или весьма пришедшуюся ему по нраву привычку обитателей лесистого Хьита съедать с утра весьма жирный болер, каковой присутствовал в виде трех кусочков. Однако Ри сейчас не желал перегружать живот и потому ограничился овечьим тоши. Правда, тот прибыл не из Исса, как кнорт, который пил накануне веркер, а из провинции Нерит. Ридж считал неритский тоши даже получше исского. По привычке искать во всем резоны, он разъяснил сам себе, что неритский скот пасется на настоящих лугах, тогда как в Иссе, где сплошь каменные гряды, россыпи и мелкие речушки, оный вынужден щипать чахлую травку да объедать кусты колючего зрона, оттого  молоко хуже и сыр не столь  сытен.

– Допустим, что свиток подбросили. Зарыли в груде. Положили на видное место, где никто его "созерцая не узрел". Тэм, твои мысли – кому сие надобно? – И веркер вонзил двузубку в толстый кус тоши. 

- Уж не тому, кто возжелал кнорта. – хмыкнул аредер, выпустив первый клуб отдающего вереском дыма. – Пойло – о, прости, нектар богов – лишь предлог. С тем же успехом они могли пожелать и шлюх дважды в неделю. – Тэмми глянул в книжку. – Надобно заметить, Ри, сей бастион учения - истинное кубло. Сударыня магисса поведала много прелюбопытного. К примеру наш рохля Бунк был поставлен на должность вопреки мнению Совета. Он – человек де Бутолона, в прошлом – наставник его дочери. Их Светлость потянул за некие нити в Верене и ректором стал спешно вознесенный в архимагистры бакалавр. 

- Де Бутолон? – Ридж медленно вытянул кофий до дна. Брови сошлись к переносице, рука с хлебом медленно опустилась на стол. – де Бутолон… Погодите... погодите… Унф! 

- Слушаю, м`сподин! – Великан нарисовался в дверях. Судя по крошкам на льняной рубахе, он тоже мирно завтракал в комнатушке слева от прихожей. 

- Подай мою зеленую шкатулку с гербом. 

- Сей минут! 

Ирет и Нир переглянулись. Демер встал и принялся освобождать место на столе, перемещая кофейник, сливочник и паточницу, тесня ряды блюдец и масленку. Унф торжественно, словно королевские регалии, втащил здоровенную старинную шкатулку со скошеной крышкой. Петли у сей ровесницы Империи располагались по бокам, а не сверху. Тэм приподнял бровь – уж он-то, любитель роскоши, углядел, что сей сундучок выточен из цельного лхота – зеленого с белыми прожилками камня, каковой хотя и не стоял в ряду благородных, но в полублагородных по праву занимал четвертую ступень. Углы окованы серебром, дабы предотвратить разрушение наложеных заклинаний, а на крышке вырезан легко узнавемый герб герцогов Исс - прямоугольный старинный ростовой щит, разделенный надвое. В верхней части располагается герцогская корона с парящим над оной ястребом, в нижней – рудничное кайло скрещенное с боевой алебардой. После присоединения к Азару ястреб, означающий вольного герцога, упорхнул с герба предков Риджа. Судя по сей птичке, шкатулку вырезали лет триста назад.  

Ирет смотрел на веркера с восхищением. Словно ожидал, что сейчас поднимется тяжелая крышка и из-под нее мановением изящной девичьей руки командира явится кающийся сонм злодеев.  

Однако великих чудес не случилось. Унф водрузил ларец в центр стола и деликатно убрался прочь. Веркер возложил персты на скаты крышки, где имелись маленькие углубления. Белые прожилки налились красным и замок щелкнул. Тэм и Вейс обменялись взглядами полными ужаса и изумления. Магия Руды! Древнее, запретное, караемое сожжением чародейство на крови. Шкатулку мог открыть лишь тот, в чьих жилах текла кровь Иссов. А возможно, что лишь сам Ридж де Каро эн-герцог Исс. 

- Однако и ты, дружок, не чужд черных практик! – заметил потерявший всякую сторожкость Тэм. 

Ридж бросил на аредера взгляд исподлобья, крутанул головой, заставив гриву темно-русых волос обмести плечи. 

- Тэмми, мы столь изрядно ведаем друг о друге, что нам обоим донос не принесет счастия. А Вейс не болтлив, верно, Вейс? – И веркер поднял глаза на Ирета. Юношу прошиб холод. Эту улыбку знало пол-Азара. Умел граф де Каро улыбаться по-змеиному. Вроде приветлив, а взглянешь в зеленые очи и чудятся вертикальные узкие зрачки, игольчатые зубы и раздвоенный язык. В подобные мгновения Ридж становился опаснее ста болотниц, от чьего яда, как ведомо с младых лет каждому, нет ни заклятий, ни снадобий. Вейс преклонил колено и коснулся лбом локтя командира:

- Мой язык – камень в сухой глине. – быстро произнес юноша слова старинной клятвы. Но змею Риджу того показалось мало. Он сощурил свои страшные глаза и скосил взгляд на Вейса, одновременно делая Тэму тайный знак в виде замкнутых в кольцо большого и безымянного пальцев. Аредер глубоко кивнул, на губах заиграла паршивая улыбочка, тут же стертая усилием железной воли этого человека.  

Вейс Ирет, семнадцати лет, беститульный дворянин, был обречен. Обречен быть ввергнутым в тайны и заклят на верность страшным колдовством Тэма Нира, двадцати четырех лет, из обывателей города Мегалиса, известного, как логово пороков и соблазнов. Обречен войти в тайный союз бесконечно преданных Ниру людей. Ведающих, исполняющих и безмолвных. Таким жутковатым и отвратным образом Ридж создавал вокруг себя круг своего рода хранителей. Ибо Нир, про коего многое, слишком многое, было ведомо Риджу графу де Каро, двадцати одного года, наследнику Великого Дома Исс, зрел в их союзе взаимных секретов и недозволеных занятий путь к вершинам, осыпаных алмазами власти. К тому же Тэм – и в сем, как мы уже зрели, он не боялся признаться - питал к молодому веркеру неугасимую ничем страсть. Он искренне любил его, как может любить столь изъязвленное червями порока и зверствования сердце. 

- Я верю вам без оговорок, благородный рыцарь. – старинной же формулой ответствовал Ридж и откинул крышку. Лицо веркера приняло обычное выражение слабо любопытствующей скуки. – Я не резал и не заговаривал сего ларца. Работа старинная, с неведомых времен имеются девять подобных, кои можем открыть лишь мы, де Иссы.

Офицеры склонились на лхотовыми недрами.  

Ничего особенного на первый взгляд недра не хранили. Несколько монетных писем⁶ разных банков, кожаный кошель с вензелем из переплетенных изящных литер РИ, шелковый цветочек (Тэм сморщил нос, ибо сообразил, что сие знак приязни некой особы женску полу, услаждающей уши завсегдатаев небольшой таверны на улице Швей в Нойтеале изысканым пением), два солидных суконных кошеля с денежным запасом, письменные принадлежности, три массивных серебряных перстня, кои Ридж никогда не носил вопреки обычаям закатного дворянства. Гросс⁷ бумаги, связка эпистол с сургучами, хранившими оттиски различных печатей - от королевской и штандартовой до явно принадлежных различным дворянам и просто почте – все были вскрыты. Простой работы дварфийский кинжал с обмотаной кожаными полосами рукоятью и вензелем ИН на гарде в виде чаши, обращенной к острию. 

Ирет присвистнул при виде подобной редкости. Дварфы, некогда жившие по всему континенту, были безжалостно истреблены герфонсийцами, зрившими в оных лишь весьма полезных рабов. Вольнолюбивые сыны пещер бежали в горы, но и там их настигали отряды гвардии знатных господ, охотники за наградой и посланцы самого императора. Дварфийские секреты выделки железа и создания механизмов безвозвратно пропали вкупе с низкорослым народом.  От них остались лишь изредка всплывающие поделки, в большинстве своем бесполезные, ибо то были части неведомых машин, и заброшеные поселки, в коих мог углядеть место обитания лишь наметаный глаз. 

Тэма же более заинтриговал вензель. ИН легко слагалось в Ирени Нимут. Кинжал не мог быть сделан при бабке Риджа, значит до нее кто-то носил такое же или похожее имя. Ирени Нимут, мать ныне здравствующего и властвующего Фера, герцога де Исс, была последней принцессой-наследницей Озерного Королевства, раздавленного Азаром пятьдесят лет назад после двухлетней Сиреневой Войны.  Старинный край с тысячами полузабытых или скрываемых тайн, странный титул правителей – Король-Волшебник, храмы Морской Девы Тэммрэн необычного вида, полуоткрытые, несхожие с тяжеловесными азарскими. Лучшие верфи на континенте, морские маги, чье искусство не в силах превзойти никто из ныне живущих, и отчаянно жестокое сопротивление жителей даже после гибели короля со всем войском. 

Болотные огоньки мятежа до сих пор бродят по узким улочкам озерных городов, шепчутся в сводчатых подвалах и за стенами высоких островерхих домиков. Южный Исс, как нынче именуется согласно королевскому эдикту бывшее Озерное Королевство, силой вторгнутое в ненасытный Азар, остается нафтовой⁸ бочкой, готовой в любой миг разгореться чадным негасимым пламенем.  

Тэм протянул было руку к кинжалу, однако веркер отвел его пальцы, пояснив:

- Без руки останешься. 

- Тоже Магия Руды?

- Нет. И неведомо что. – хмуро ответствовал Ридж, вытаскивая из отдельной ниши толстую книжку в красном бархатном переплете. – Не я накладывал заклятия, бабушка. Но брать его могут только двое – я и она. 

- Милая дама. – Тэм прибрал лапу и рассматривал ее так, словно не уверился, что она еще не отделена от запястья.  

- Еще бы! – Ридж раскрыл книгу под именованием «Реестр и всяческие полезныя сведения о родах благородных Королевства Азарского» - Я тебе не говорил, что она как-то лишила мужеской силы барона де Томарна?

- Кого?! – Вейс широко раскрыл серые очи. – Самого тайного советника или его сына?

- Самого. – веркер откинулся на спинку стула, держа «Реестр» на вытянутых руках. – Сей индюк наезжал к нам трижды в год, выказывая бабушке всяческое почтение и лучась поддельной дружелюбивостию. Однажды ей изрядно прискучила бездарная игра сего шута и она пожелала знать, что же ему надобно. Де Томарн вмиг скривил губы и заявил, что желал бы пополнить королевскую сокровищницу утеряной казной Озер. Был прежестоко осмеян, а бывший при том батюшка отказал ему не только от дома, но и от цепных земель.⁹ Барон клялся наслать на отца королевский гнев и наш Штандарт. Отбыл он в том же вечеру, что, сам понимаешь, отнюдь не знак доброго расположения учтивых гостеприимцев. Бабушка ему кое-что нашептала вослед, а через полгода прибыл нарочный с эпистолой, в коей оный питомец коронной псарни грозил карами, коль не возвернут ему известные возможности. Ну, отец отписал в том духе, что супротив воли своей матери ступить не в силах. Не ведаю, что подумал советник, но отныне оставил нас в покое. 

В «Реестре» Ридж живо отыскал нужную страницу и принялся читать вслух:

- Благородные графы де Бутолон, маркизы де Мерьи, рыцари Синего Озера. Ныне здравствующие и властвующие: тридцатый граф Дев де Бутолон и Пона де Бутолон, урожденная баронесса де Фодж. Графство Бутолон, города Амноэль (окромя Университетума и прилегающей к оному улицы Среброписцевой), Турош. Селений – пятьдесят три. Дворян на землях жительство имеющих – восемнадцать. Провинция – Срединный Мар. Имение – Башня Буто (перестроена). Принадлежность к Великому Дому – не принадлежит. 

- Если тридцатый, стало быть осколок до-имперского дворянства. - Заметил назначеный в жертву властоалчия Вейс.

- Да хоть самого иллурского владыки потомок! – фыркнул Тэм. – Нам-то что с того?

- А того. – Ридж отложил книжку и скрестил руки на груди. – Промо: о наследственных любопытствах речи нет. Завершение –лон прямо указует на иллурское дворянство. Потомок побежденных, не относится к Дому Онгэн… Седо: несмотря на титулы, граф небогат, ибо Турош можно именовать городом лишь с полуведра крепкой настойки, пятьдесят три деревни на восемнадцать дворян розданых – не более трех на одного, по податям полтора на одного, а на деле и вовсе одна. Труо: супруга из Льера, судя по окончанию родового имени – тоже вряд ли много в дом внесла. Ну-с, судари мои?

Тэм на продолжении всей речи веркера яростно дымил трубкой, а Ирет сощурил глаза – к нему снисходило озарение.

- Три тысячи студиозусов. – медленно начал он, обводя указательным пальцем круг перед глазами. 

- В не самый благосклонный к книжникам год! – вставил веркер.

- Плата с каждого по пять сотен ниобов.

- Скажем точнее – от трехсот до семисот.

- Около полутора миллионов в год и подати с сего дохода не уплачиваются…

- Согласно Эдикту О Просвещении от семьсот пятьдесят второго года.  

Трубка соскользнула с отвисшей челюсти Тэма Нира и булькнула в кофейник. Аредер так и остался стоять с широко раскрытыми глазами.

- В случая мятежа четвертого – и выше - разряду Университетум теряет благорасположение Его Величества и будет передан властителю сих земель..

- Согласно статьи сто восемьдесят восемь Надельного Уложения. Как и всякое иное вольное место посреди цепных земель. – Подытожил веркер и хлопнул ладонями по столу так, что жалобно звякнули серебряные ложки-вилки. – Итак, Тэм, сведи воедино свои прекрасные зубы и отправляйся разыскивать градский канцелярий, а в оном податные бумаги. Подати-то граф, небось, платил через губернатора Среброписцевой улицы. Распишешь общие суммы за последние пять-шесть лет. Хе, забавно однако выходит с сими правами! Ради одной коронной улицы назначать губернатора! Каково? Кста-ати, господа, мне тогда помстилось или нет: благородный господин Зелерн считает себя властителем всего Амноэля, верно? 

Тэм ошалело кивнул. 

- Тогда и его мудроначалие пригласи на обед. Потолкуем. – веркер потер руки. – Учтиво пригласи, понял? Ну а ты, Вейс, покопайся в местных архивах. - Ридж ткнул пальцем в пол. - И поищи подтверждения нашим измышлениям. Аллюр – галоп!