"Отныне и вовеки, издавна и впредь. Война ради мира. Смерть ради жизни. Неведение ради познания. Вот тебе и не осталось поганых сурпризов. Вот тебе и хоженые крест-накрест земли. С каких же времен сия тварь плещется в подземной реке? Давно ли ему прилежно приносят жертвы? Что это вообще? Ну, это мы вызнаем. Пытать и пытать, покуда не сознаются".

Веркер расхаживал туда-сюда вдоль узкого проезда слева от главной громады науки. Сводчатые арки-переходы нависали неравномерно над всем извилистым ущельем, соединяя гигантское строение с флигелями, амбарами, службами, пристройками. Коней выводили сюда, поскольку площадь еще завешена мертвецами. Риджу приходилось проскальзывать мимо конских боков, подчиненных и вычурных фигур невиданых зверей, густо облепивших фасад. Их когтистые лапы нависали над его ухом. 

"Какова же роль де Шамо в бунте? А может и никакой. Само вышло. Могли же некогда подносить студиозусам чарку? Могли. Но вот нутром чую - сей сударь не по обочине проскакал. Поразмыслим".

Ридж прислонился кирасной спиной к камню меж двумя крылатыми тиграми. В двух шагах медленно вышагивали лошади – первый аред отправлялся в город. Кони недовольно всхрапывали, стучали подковы, разбрызгивались лужи. Дождь все лил и лил. Солдаты низко надвинули шляпы, набросили плащи. Колонна медленно выбиралась к боковым воротам мимо веркера. 

"Он мог действовать лишь через студентов. А где он с ними переведался? Да где угодно душеньке. Таверна, кабак, книжная лавка, веселый дом… Приятственно побеседовали, поведал как бы незвначай. Но вот откуда он ведал, что сие разбередит сердца до мятежа? Загадка. Загадка, судари мои!"

Веркеру подвели коня, придержали стремя. Белль крутился уже на своей норовистой Лютеции посреди глубокой лужи. Кавалькада двинулась. Шлепали по мутным водам копыта, шумел ливень, бряцало железо. Выехали к югу от города, двинулись по обочине размытой дороги. Шагом ехали. Веркер угрюмо молчал. Слева ехал сосредоточеный Белль, справа – вымпеловый с маленьким флажком ареда. Лошади с чавком выдирали копыта из жижи. 

- Нам к восходу. – нарушил молчание аредер, указывая на отходящую от тракта к лесу кривоватую дорожку. 

Повернули, поехали на подъем. Тут стало полегче – не так разъезжено. В лесу и вовсе песок захрустел. Многочисленые ручьи пробили в нем глубокие русла, так что на рысь не переходили. Кто-то дремал в седле, здраво рассудив, что выученая лошадь и так будет шагать за крупом впереди идущей, кто-то дымил трубочкой. Позади довольно громко кляли небеса, начальство, бунтарей. Дорога шла в гору. Белль сверился с картой, минуя перекрестье. Часа через три поднялись на холм. 

Внизу под серыми крышами сгрудилась деревня – не такая уж и маленькая – по склонам и долам раскинулись поля и рощицы. Пастораль, как воскликнул бы вуаяжер. Веркер вытянул руку с хлыстом:

- Верно, то и есть обиталище мэтра геометра. 

На противоположном холме торчали полуразвалившиеся башенки и осыпи стен замка. Среди развалин столбиком вылез трехярусный домик с двумя флигельками под общей островерхой крышей.  

Белль хмыкнул:

- Судя по карте деревня – Шамоль. Через нее или объедем?

- Я не желаю топить коня в свинном дерьме. – сморщился Ридж и тронул бока Дикого шпорами. Аред спускался с холма, обходя Шамоль по северной околице.    

Вблизи обиталище ученого заговорщика выглядело премило. Подобная архитектура последнее время вытеснялась тяжеловесной "импери". Здесь же все было легонькое, воздушное. И ажурные тоненькие балясины балкончика, и столбы крылечка, и переплеты небольших окон. Останки замка заросли плющом, хотя в левой башне, подпертой бревнами, мелькал огонек свечи. Никаких ворот, лишь два столбика означающие границы садика. Дальше ведет ухоженая дорожка, засыпаная битым камнем. Слева и справа нависают заросли сирени, а за ними виден сад, разбитый на гернольский манер – клумбы-холмики и петляющие тропочки. 

Благодать, прикрывающая бедность. Прикрываться оная не желала, то и дело показывая свои прелести: то груду железа, в коей угадывались старинные латы, выброшеные на двор за неимением места, то старая облезлая коляска-раковка без заднего кожуха - от него остались лишь спицы с обрывками полотна. Выбежавший лакей щеголял пристойными панталонами и чулками. Вместо ливреи сей молодец носил обыкновенную холщовую рубаху и короткую жакетку, а обувку дворня явно пользовала по очереди, ибо пока слуга делал два шага, башмаки делали один.  

- Что вам угодно, благородные господа? – лакей с ужасом рассматривал столпившийся на экипажном кольце отряд.

- Нам угодно видеть господина де Шамо. – лениво отвечал Ридж. Он нарочито расматривал не лакея, а корзинку с котятами в углу крыльца. 

- Как доложить-с?

- Веркер Белого Штандарта граф де Каро с сопутствующими. 

- Сию минуту-с!

Пока лакей шаркал в глубинах дома, граф подъехал к Беллю:

- Спешь тройку демов и пусти округ сего дворца. Внутрь всех, наружу – никого. 

- Слушаюсь! – Белль сейчас же отдал распоряжения. Кирасиры спешились и потянулись двумя цепями, окружая оплот книжника. У обиталой башни появилась тощая девка с корытом на плече. Остановилась, смотрит на "кавалеров". Из корыта свешивается белье. Показалась из разных закутков оборваная дворня – немного, человек семь. Все больше пожилые. Стоят, молчат. Две бабы орешки щелкают. На крыльцо, распахнув обе створки, выходит Лур де Шамо. Все такой же тощий, тертый, блеклый. Глядит тоскливо:

- Чем обязан, господа?

Ридж смотрит на него со смесью отвращения и сожаления. Книжник вздыхает:

- Понимаю. И как вас угораздило добраться?

- А по тропиночкам, да по дороженькам. По закоулочкам, да переулочкам! По колидорам, да по балкончикам, да по решетчатым окончикам – да прямо в девчонкину постельку! – Белль расхохотался. – Арестованые вы, сударь-мэтр! 

- Все было просчитано. – тупо бормочет де Шамо. – Все.

- Все, окромя людской молвы. – отвешивает веркер. – Господин де Шамо, я предлагаю вам поведать мне все с самого начала. А желаете – я поведаю, а вы поправите. Будете чистодушны – обойдетесь малой кровию. Станете юлить – повешу. – Ридж произносит все это скучливо-безразлично. Так лучше верят. Так крепче памятуют впредь. 

Де Шамо опускает лысую голову. В обвислом халате он кажется еще тощее. 

- Прошу.

- Потолкуем здесь. На свежем воздухе. – Ридж спрыгивает наземь и взбегает по скрипучим ступенькам, придерживая палаш. Предоставленый сам себе Дикий начинает щипать буйную траву, коей оброс дом. Конные спешиваются, разминают ноги. В седле остаются лишь трое. На всякий случай.

- Итак. – веркер спокоен и сух. – Несколько лет назад вы, еще не де Шамо, сделали важное открытие. Тогдашний ректор, прозванием Пиявка, вздумал приписать оное себе. Вы встали на защиту своих трудов и были отставлены от любимого дела. 

Бывший наставник закусывает губу и глубоко кивает.

- Некоторое время вы пребывали в унизительном положении приживала при родном брате. Кстати, отчего он умер?

- Апоплексия. Перекушал жирного и отправился в Лед прямо с трапезы. 

- Ладно! Будь и не так – дело прошлое и к нам касательства не имеющее. Вы получили в наследство Шамоль, сей скромный дом и клочок земель, что не сильно улучшило ваше положение. Деревня явно не цветет, а засуха сего года вкупе с обильными ливнями под конец и на сей раз оставит землеробов при пустом брюхе. Но главное – вы всей душою жаждали мести. – Глаза веркера сверкнули изумрудными огнями. – Вы поведали вашему сюзерену о поощрительной казне и предложили негоцию – он возводит вас в ректоры, а вы отчисляете ему изрядный кус. Но де Бутолон тянул. Отчего?

- Немелор женат на двоичной племяннице герцогини Онгэн. – чуть слышно прошептал несчастный книжник. 

- Ах вот оно что! Я уж было подумал, что сие тянулось исходя из великой сторожкости господина графа. Ну-с, продолжим. Однажды вы встретились с новопоставленым в городок господином Зелерном и его подручным превеликого росту и свирепости. 

- В кофейне "Нега Души и Языка". – уточнил де Шамо, исподлобья глядя на молодого человека. 

- Вы, не худо разбираясь в душах и языках, догадались, что господин губернатор нуждается не менее графа. И поведали ему о немалых доходах Университетума, чем прорастили зависть. Не так ли?

- Да. Но – клянусь – я тогда совершенно не знал его лакея! 

- Ах, он лакей? Губернатор называет его племянником. 

- Тогда тоже именовал, но я позже узнал, что Вейнегар состоит при господине Тонже на правах лакея. Он верен ему, словно пес. Вроде бы господин Зелерн сохранил ему жизнь в бытность судьею где-то на южном закате. После каторги Цур пришел к спасителю и с той поры служит при нем неотлучно. У него странный язык. Помесь моряцких и воровских словечек. 

- Сие вам Их Мудроначалие поведал?

- Нет, что вы! Его ныне сошедший в Ущелье камердинер. Старик не любил Цура, звал не иначе, как "разбойная морда". 

- Вердиктирую – бывший пират. Или контрабандист, что скорее. Пиратов сразу вешают, не дожидаясь, пока судья откинет одеяло и позовет слуг одеваться. Хорошо. – Ридж хлопнул ладонью по эфесу. – Это вы протянули цепь меж Зелерном и де Бутолоном?  

- Если бы. – Лур поник. – Они сами снюхались. Губернатор ездил к графу имея в виду обневестить старшую дочку. Вот как-то и сказал, видать. Дев прислал за мной, раскричался что ищу подмоги в стороне. Я пенял ему трусостью…

- И вы окончательно поругались, судари! Ладно! Далее мне ведомо. Зелерн оказался то ли жадней, то ли решительней. Его Цур посредством гулящей девки заманил Немелора в веселый дом, где вместо приятственных удовольствий господин ректор получил Ночь Кошмаров. Ах да! Прежде Их Мудроначалие предполагал умилосердить Немелора чинно-благородно, но получил отказ. Немелор бежит с места и за стены. Граф прилагает некоторое усилие и в ректоры просовывается домашняя мышка – господин Бунк, жалкий учителишка благородных девиц. Вас обрекли барахтаться в бурной стремнине нужды, в то время как кумпания распивает вина на роскошной барке посреди ниобова озера. И вы задумали мщение. Саморучно прирезать графа и губернатора – на эдакое вам духу не хватало. И тогда вы мимолетно поведали кому-то из юных питомцев о кнортовой чарке. Было?

Де Шамо кивнул. 

Веркер шагнул вперед и его громовой голос прогремел грозой:

- Отчего же вы решили, что студиозусы подымутся? Ответствуйте!

- Молодые, буйные. - Лур пожал плечами. - Любят отстаивать древние права. Некогда весь город был нашим. Но потом часть отдали де Бутолонам. А они, понятно, отменили в своей части многие привилегии. Я всего только намекнул.

- И случилось то, что случилось. – Офицер отступил на шаг. – Вы питали надежду, что ректора с губернатором пустят на кровяные колбаски, а граф лишится изрядной прибавки к подати. Но ведь сие бы не вернуло вас в стены Унивеситетума. 

- Я ожидал помощи от госпожи Алитасии. Мы дружны. – прошелестел мэтр. 

- Сударыня либрарий мертва. – отрезал веркер. – Она вам рассказала о некой сущности в подземельях? 

- О, Лойя! Она вам поведала о... нем?

- Мэтресса пред смертию созналась в кормлении демона.

- Пред смертию?! Так вы… Негодяй! – Де Шамо сел прямо на неструганые грязные доски, поднял лицо, перекошеное ненавистью и твердо молвил: - Более не скажу ни слова. 

- А вы уже все сказали, сударь мститель во славу наук. – Веркер резко повернулся и сошел с крыльца. – Тай! Конвой! Пусть эти... – небрежный кивок в сторону слуг. – ...заложат рыдван и отвезут мэтра в Университетум. Запереть в пристойных покоях с постелью. Кормить с нашей кухарни. Дозволяется лакей. Да глядеть чтоб не повесился, или еще чего не удумал.  

- Не извольте беспокойству иметь, Ваша Светлость. – прогудел рослый демер Нерошот. – Дело разумеем. 

Аред, похудевший до сорока человек, выехал не дожидаясь отбытия конвоя с подарестным. Дождь поутих, но налитые чернотой тучи с южного восхода намекали на новый приступ стихии. Кавалеристы завернулись в плащи, втянули головы в плечи. Белль сверился с картой и присвистнул:

- Шесть лиг, господин веркер! Стоит ли? Скоро ночь.

- До утра графа могут и упредить. Тут же кинется к герцогу и все пропало. – хмуро отвечал вымокший до нитки Ридж. Его чуть знобило, но гордость не позволяла выказать слабости. Сам же повелел. – Выдернем из постели да на спрос, покуда не разобрал что куда и кто откуда. Вроде дорожка-то получше, а?

- На холмах завсегда получше – меньше вод. 

- Рысью марш!

- Есть! А-а-аред! Рысью… м-марш! Нно, пошла! 

Кавалькада ускорялась. Звенели уздечки, гремели по твердым колеям копыта. Высокая трава хлестала по ногам лошадей, по сапогам всадников. Отряд скакал по гребню цепи холмов, заросших лесом. Приходилось припадать к самым шеям лошадей, ибо отяжеленные каплями ветви низко клонились к дороге. Вымпеловый выставил флажок вперед, подобно копью. Они проехали пол-пути, смеркалось и вдруг капли застучали чаще, ударила молния на пол-неба и наземь рухнул даже не ливень, а король ливней. Дядька Крат чесал бородищу со всей силищи. С неба словно непрерывно опрокидывали бочки воды. Пришлось сызнова натянуть поводья. Аред сгрудился на дороге, ибо далее виден был спуск в долину и опушка. Всякому ведомо – в грозу в поле – молния спалит. Вот и ждали. Ругаться не было уж сил. К счастию, грозовые тучи ушли на север, к Амноэлю, и стало возможно ехать далее. 

Лишь когда совсем стемнело, вымокшие, замерзшие на холодном ветру, усталые кавалеристы узрели перед собой холм, на коем стоял богато разукрашеный четырехярусный дом. Не трудно было дорисовать вокруг него крепостную стену и ров, хотя внешний облик изменен и весьма. Две изогнутые лестницы ведут на спрятавшееся под полукруглым навесом крыльцо. Навес подперт семью белыми колоннами. В отличие от обиталища небогатого мэтра, графский дворец имел ограду из розоватого камня и кованые ворота, возле коих светился рыжим окошком домик привратника.   

Белль в своей обычной манере подъехал к самым воротам и тряхнул узорную решетку. На лязг вылез привратник – невидный собой заспаный малый в одних штанах и наброшеной на плечи ливрее. Некоторое время страж рассматривал непрошеных гостей, затем поскреб бороденку и объявил:

- Не велено.

- Что – не велено? – не понял Тай. 

- Пущать не велено.

- Болезный, ты что – от сна не отошел? Не зришь кто прибыл? Отпирай, не томи. 

- Отчего же. – с некоторым достоинством отвечал привратник. – Распрекрасно вижу – господа егеря нехоженых тропок. Токмо не велено и весь сказ. 

- Ну, слава Белору хоть за попрошаек не принял! – Белль чуть наклонился вперед. – А кем не велено-то?

- Дык известно кем – Его Светлостью и не велено. 

- Что ж, он самолично тебе велел?

- Зачем? Господин мордожоп передали.

Ридж, скрывавшийся в тени до поры до времени, фыркнул. Новомодное имперское "мажордом" не успело докатиться до провинций,  а простонародье уже как только не переделывало словцо на понятный лад.

- Ну так позови мордожопа что ль, пущай доложит. Или тоже не велено?

Привратник кивнул:

- Истину произнесть изволили – и того тож не велено ни в коем разу. 

- Отчего же?

- А провал их знает! – ответствовал привратный. – Мы люди махонькие. 

- Ну, а коль сосед какой прибудет, или там подать привезут – кого зовешь-то?

- Ежли сосед благородный, тогда сударя мордожопа. А ежли из деревни или вот как вы энто про подати сказали – то господина касталана. Токмо вот вы ни в коем разу не благородные, не с податью, и вообще не нашенские. Езжайте себе по добру – по здорову. Гладкой дороженьки. – лакей поклонился и начал было поворачиваться спиной, надеясь нырнуть в домик. 

- Слушай ты, кухонная крыса. – Аредер начал терять терпение. – Либо зовешь мордожопу, кастеляна, демона с рогами или кто тут у вас вообще воздух травит, либо мы и ворота вынесем, и тебя в пытошную сплавим, дабы впредь разбирал кого пущать, кого гнать!

- Эт вы напрасно, господин хороший. – слуга явно обиделся. – Я не при кухарне, при воротах двадцать второй год состою. Ну а позвать… - он почесал клочковатую бородку. - …ну можно и демона с рогами. Токмо как бы вам в штаны не опростаться с огорчению опосля! 

Даже Лютеция присела на задние ноги, почуяв бурю гнева, вскипевшую в хозяине. 

- Подавай демона! – рявкнул Белль. – На блюде чеканном-серебряном! Поглядим кому штаны стирать нужда настанет!

Слуга юркнул в домик и предусмотрительно там заперся. Веревка, идущая из-под крыши привратницкой к медному колоколу над воротами дернулась. Три раза, затем один раз. Аред без команды начал расходиться дугой, два дема отъехали прикрыть фланги. Белль реприманда не сделал. Он уставился злющими глазами на песочную дорожку, вьющуюся от ворот к дому через лужок. Ридж наблюдал сбоку. Разумеется, слуга имел в виду не истинного демона. Те за здорово живешь людям преклоняться не станут и "мордожопами" служить тоже. Но вот кого же в поместье прозвали демоном, а?  

Далекая дверь распахнулась и по ступенькам сбежал маленький человечек. Он быстро приближался к воротам. Выглядел сей "демон" престранно: во-первых, такие короткие куртки из меха горных лис в Азаре не в ходу. Во-вторых, шлемы-салады тоже не то что не носят – не куют. В саладах и в таких вот нагрудниках с крайне непристойной чеканкой (две девицы и юноша с невероятной длины срамным удом) щеголяет гернольская пехота. Но где Герноль, а где Азар, судари мои! Ну, и последней странностью в наряде был меч. Именно меч – короткий, под рост хозяина, в деревянных ножнах. Мечи вышли из употребления у просвещенных народов лет сто назад. Штаны из того же меха карлик заправил в маленькие сапожки до пол-голени. Остановившись шагах в шести от ворот, малыш упер руки в боки и вопросил:

- Нцотбе?

Белль опешил. 

- Не понимаю. – сознался он, но тут же взял себя в руки и грозно прикрикнул: - Говори по-человечески!   

- Й и гру. – карлик сплюнул в сторону. – Этты как кши грцей глот нбивши тнешь и тнешь. 

Ридж счел нужным выехать из укрытия:

- В переводе с восходного на закатный, Тай, сей господин любопытствует что нам угодно. – И повернулся к карлику: - Ктобдешь? 

Белль удивленно покрутил башкой. Вот что значит просвещение. Надо же, их светлость ненашенский говор разумеет. Упросить что ли после пару наставлений дать?

- Стшой гвард ихн свости грфа де Бутлна. – выкрикнул малыш. И тут до Белля, наконец, дошло. Недомерок глотал гласные, а ч обращал в ц. Только и всего. – Цо ндо?

- Белый Штандарт. – Ридж привстал на стременах. – Приказываю открыть врата и сложить оружие! 

- Ишь злетл, птиц! – нагло скривился старший гвардеец. – Пшел оцед, пкуда цел! Ихн свость велв всих гонть. – он махнул рукой, указывая направление отъезда. 

- Силой возьму. – упредил Ридж.

- Дра плам трент . – огрызнулся хам и двинулся прочь. 

- Что он сказал последнее? – Белль заглянул в бледное лицо командира.

- Что у нас, Тай, дыра, сиречь зад, треснет пополам. Надеть шлемы и на приступ. Не имеется у меня более желанию препираться с овцами. Хочу барана на ужин!  

Может быть в менее благочинные времена Башня Буто и была пристойным замком, но в данный момент не тянула даже на полуредут. Во-первых, особняк водрузили на невысокий холмик среди долины вместо того, чтобы поставить над ней. Во-вторых, ограду возможно было легко преодолеть – встав на седло, что и проделали несколько солдат. Привратник попытался было выставить в окно вилы, но удар палашом по пальцам мгновенно разубедил его в правильности решения.

Ворота открыли и кавалькада неторопливо въехала во двор, представлявший собою луг, окруженный различного назначения сараями и домишками служб. Хмельной от легкой победы веркер не сразу обратил внимание, что все окна в доме разом погасли, а его людей прекрасно видно в свете трех огромных фонарей – одного на воротах и двух над крышей. Лишь когда гарцевавший рядом вымпеловый схватился за горло и упал под копыта, до господ офицеров дошла суть ловушки.

- Вроссыпь! За сараи! Спешиться!

Прехрабрый аред кинулся врассыпную. Но пока они скакали через двор, стрелы настигли еще троих. Лишь один стонал и пытался ползти. Двое остались недвижны.  

За сараями было немногим безопасней – в узкой щели меж постройками и оградой кавалеристы потеряли главные преимущества – скорость и увертливость.

Ридж, сжав в пальцах палаш, осторожно выглянул из-за угла амбара. Двор пуст, пронизан струями дождя и накрыт вуалью света. Раненый ползет к противоположной стороне, из плеча у него торчит длинная стрела. Обстановка – как выражаются игроки в фолль¹ – в угловой ход. Стоит высунуться и получишь стрелу от невидимого лучника. Но и противник не может действовать без опаски, поскольку за службами сидят неплохо вооруженные, опытные и лучше обмундированые люди. Кираса закрывает гораздо больше, чем нагрудник, а в рокантоне обзор шире, чем в глубоком саладе. Стрелы длинные, стало быть лук не мал. И лучник не один – это уж безусловно. Акцент старшего гвардейца вкупе с вооружением указывал на Брет. Бретские наемники в Азаре? Далековато забрались, надо сказать. Мечи не хуже палашей, бретцы - бесподобные лучники и легко перестреляют пол-ареда, прежде чем они добегут до навеса. Веркер облизнул губы. А ведь все темнее и темнее, если бы не эти треклятые фонари, кстати гернольской работы, с воронкой сгущающей свет,  то можно было бы проскочить.

- Тай?

- Никак нет, гспдин веркер. Демер Шейр, изволите видеть.

- Стрелки тут?

- Точно так. 

- Разбить их фонари!

- Слушс.

За спиной торопливый топот, приглушенные команды. 

Щелчок арбалета, звон стекла. Один фонарь на доме погас. С крыши донеслась короткая ругань и характерный "пи-уумм" спущеной тетивы. Веркер отпрянул за угол и увидел шесть стрел, дрожащих в земле и в бревнах амбара.

"Бьют с крыши, из-за вон тех резных украшений по фасаду. И правда, надо было ехать днем. Сейчас бы уже представлялся Решающей. Во мраке еще так-сяк... ага, второй фонарь пошел. Чем хорош арбалет – удар сильнее и точнее. А стрелы, пожалуй, локтя полтора будут. Ростовые луки, что ли? Или лаэльские костяные? Охотнички, за уши вас и об забор! Вот где осадники б пригодились. Врезать по дому таггами, чтобы камни на башку просыпались. Каков граф, однако. Сие вам не трусливый мститель де Шамо. Впрочем, он сам мне облегчил дело. Теперь можно пытать хоть его дочек. Особо упорное сопротивление властям с оружием в руках. Убиение солдат короля подданым его и в землях его. Не напрасно решеть вязали. Уж кого-кого, а недомерка я спалю. Не тупица же он. Невозможно войти в разумные года и ни разу не слыхать об азарском Белом Штандарте. Понимал, паскудник, на что идет. Экая преданность!"

Арбалет щелкнул и фонарь на воротах загудел медным звоном, закрутился, словно юла.

"Ага, это наш стрелок в ребро влепил. Сейчас сменит позицию и повторит попытку. Хорошо, хоть дворня затаилась, а то бывало, что не то что ареды, веркады резали в пристойных имениях подчистую. Вторую точно вырезали, не зря у них на знамени кровавая коса. Вроде бы и девятую укладывали в рядок лет тридцать-сорок назад. Но каков графчик!  Ну, сучий отпрыск, я те покажу рваный зад. Ты у меня раскусишь, что есть Керет".

Фонарь осыпался осколками и с крыши насмешливо спросили:

- Стешился, офцер?! Се рвно вдать. 

- Сдавайтесь, граф, не безумствуйте! – крикнул веркер наудачу. 

- Убейте их всех. – нарочито громко возгласил высокий голос. – Покою нарушают мою. 

- Ща бдет! – рявкнул в ответ карлик.   

- Шейр!

- Я, ваш светлость.

- Веди людей за сараями до дому, потом бегом под навес и ломаем двери. 

- Слушаюсь. 

Веркер бежал меж задами домишек и стеной. Позади тяжело дышали и топали солдаты. В полумрачном деревянном ущелье фыркали и беспокойно крутились с трудом удерживаемые нарочито оставлеными солдатами лошади. Палаш казался тяжелее, чем раньше. Риджу, с его необычайно узкими, девичьими, ладонями было вообще всегда тяжеловато с прямой саблей панцирной кавалерии. Но сам избрал – сам себя и кляни. Эспады де Каро не любил за упругость, что больно ударяла в сустав запястья, а узкая сабля-лань, которой дрались легкие кавалеристы и пехотные сабельщики, не подходила для несгибающегося в седле кирасира по длине. Пробрались меж сараями, перевели дух. Шагах в тридцати белеет крыльцо, в небеса вознесся угол кофейно-белого особняка. Широкие окна, лепнина, аллегорические статуи.

"Хлеборадый хозяин, чтоб его!"

- Аред! За мной! 

- Смерть и пламя! – солдаты с боевым кличем, потрясая палашами, выскочили из проходов меж домиками и бросились к крыльцу. С другой стороны показались прочие под командой Белля. Только тот избрал иной способ проникновения. Его люди нырнули за дом и Ридж услышал звон стекол – Тай решил прорваться через окна. В особняке завопили, потом замелькал свет и ко звону стекол мигом добавился звон скрещиваемых клинков.

"Отлично, Тай оттянет хоть часть гвардионцев".

Рядом вонзилась в землю стрела, но веркер уже с разгону взлетел на крыльцо и оказался под деревянной крышей. Из двадцати с небольшим человек до крыльца добежали полтора десятка. Лучники графа собрали свою подать. 

- Навались!

Железные плечи бьют в дверь и вся компания с хрустом вламывается в залу, вымощеную белыми и синими плитками. Слева и справа - лестницы на опоясывающую галерею. В глубине широкие двери, откуда с мечами, лабросами² и крайне опасными многолезвийными алебардами наголо валит толпа в нагрудниках, поножах и таких же, как у их командира саладах, прикрывающих лицо до пол-носа. Силы примерно равны – шестнадцать белых и двадцать гвардейцев. Над ухом веркера щелкает арбалет - алебардист валится под ноги сомечникам, схватившись за болт, прибивший шлем ко лбу. Высоченный бородач воздевает над головой двухлезвийный топор с диким животным криком. 

Бой завертелся метелью. Ридж рубил и уклонялся, колол и отступал. Бретцы были опасным противником еще и от того, что обычный пехотинец предпочитает стоять на месте, а конник маневрирует и в пешем строю. Но эти дети лесов и болот крутились не хуже кирасиров, а их широкие мечи и тяжелые топоры наносили смертельные раны. Веркер уклонился от падающей алебарды, перекатом ушел от мечника, только что расколовшим голову одному из солдат, краем глаза заметил яростно отбивающегося от троих противников Шейра. Гвардейцы одолевали. Стрелку в шею влетел топор, выбросивший труп за порог. 

- Брет!!!

- Пла-а-амя!!!

С галерейки покатились белые. Участь гвардейцев была предрешена. Разъяренные кирасиры Белля налетели стаей безумных псов, рубя направо и налево. Не зря на знамени веркады распласталась в стремительном беге багровая собака. Последним тяжко упал на колени великан с топором. Салад свалился с головы и полетел в угол, отброшеный чьим-то сапогом. 

- Живы, веркер?

Ридж поднялся и утер кровь с рассеченной жгущей губы. Неподалеку лежал навзничь жутко изрубленый Шейр, его палаш насквозь прошел сквозь живот врага и остался в оном и после гибели демера. Вокруг командира собралось семнадцать солдат. Остальные либо стонали в ожидании помощи, либо погибли. 

- Пятеро остаются с поранеными. – прохрипел Ридж. – Прочим обыскать дом. 

- Чего искать. – присевший Белль коротко ткнул кинжалом мычащего гвардейца и оборвал его жизнь. – Вонючая крыса сидит наверху со всем семейством. 

Ридж утер губы, судорожно глотнул кровавую слюну. Графа надо казнить. Подобные выходки обязаны влести за собою лишь одно – немедленную кару. Развращенное вольностями дворянство – гибель королевства. Оно погубило и старый Азар, и Форнадар, и Волет, и казавшуюся незыблемой Империю Герфонс.

- Так. – веркер оглянулся на лежащие вповалку тела. – Гонца в город. Сюда ареды Лаута и Керета. Лекаря. Перевернуть весь змеятник. Дворню развешать вдоль большой дороги. Герб – наземь. Имение спалить. Трофеи – солдатам. Двое за мной

- Хонт, Ирн  - с веркером. Нельт – в город. – Белль не Нир и возражать не решился.

Наверху Ридж вступил в анфиладу темных комнат, в конце которой виднелась единственная освещенная зала. Слуг, похоже, разбежались. Вступив под неяркий свет, троица белых узрела благородное семейство.

В кресле сидел грузный, крепкий мужчина с густыми бакенбардами и пышными усами на одутловатом, исполненом самодовольства лице. Богатый наряд, блестящие туфли с бантами.

На диване, прижавшись к высокой даме с обеих сторон, устроились две девушки, с ужасом смотревшие на окровавленного молодого человека и сопровождавших его двух солдат с клинками наголо.

- Граф Дев де Бутолон? - мрачно осведомился Ридж, поигрывая клинком.

- А с кем имею? – самодовольно протянул тот.

- Граф де Каро, эн-герцог Исс. – отрекомендовался Ридж, поняв, что сейчас важнее громкие титулы, чем короткое хлесткое "веркер". 

- Отчего же сразу не представились? Решили бы дело чинно и пристойно, как присуще благородным, а не отребью. 

- Зрел уж ваши благородные дела, граф. Именем Его Величества вы арестованы.

- Надеюсь, вы не станете предъявлять какие-либо претензии моей жене и дочерям?

- Еще чего! – рассвирепел уставший Ридж, чья губа уже нарывала рывками. – За противление королевской службе, да еще с оружием в руках, под арест берутся все, кто при том был! Запереть их здесь до утра!

Граф закрыл глаза, вцепившись в ручки дубового кресла.

Веркер спустился вниз, где немногие оставшиеся на ногах пытались хоть как-то перетянуть раны сомечников, чтобы те дожили до лекаря.

Солдаты лихо поживились в обреченном поместье. Большинство свалили мешки на фуры, но переметные сумы также чуть не лопались от ложек, канделябров, кубков, вилок, всяческой одежи из хорошего полотна, сукна, шелка, бархата. У выезжавшего со двора во главе конвоя демера Нольса Фейертана поперек колен свисал на обе стороны огромный свернутый ковер. Конвойные грубо пинали, тыкали клинками, били кулаками и толкали конскими боками скрученую попарно дворню. Посреди двора грузили на фуры убитых белых, числом двадцать один. Де Бутолона и его родных, не слушая возмущенных воплей по поводу разграбления, запихнули в фуру и приставили караул. После доставили короткое послание от Нира. 

"Потерял пять поранеными". - писал Тэм. – "З. в подвале, Ц. В. бежал. Его полюбовница зарублена, понеже швырялась всякой утварью. Аредер Нир".

- Что они все дурману объелись? – риторически простонал Ридж. – Керет, графа в камеры. С домочадцами раздельно. И быть сему месту черну и пусту! 

- Слушаюсь, господин веркер!

Унылая скрипучая колонна тянулась по долине прочь от столба черно-рыжего дыма, в коем уносилась к богам Башня Буто. Ридж дремал в седле. Губу заговорили, лекарь уверял, что рубца не станет. Перед ним тарахтели фуры с покойниками.

"Теперь к могильным, к камнеписцам. Читать погребальную. Двадцать и одна могила на городском кладбище Амноэля с одинаковыми надписями на камнях "Такой-то. Рожден в год сякой-то. Пал на Службе Его Величества в год 810й". От небес взят, в земь отыдешь. Прими, Белор Грозный, солдата короля и в воинства небесного ряды возведи. Не поднесет более лечебного бульону Шейр своей болезненой женушке. Не обнимут многочисленые детки резонера и силача Гроштора. Забьется в рыданиях, получивши казеную эпистолу и тощую котомку сына, вдова смотрителя торговых рядов Лорток из Вомферса".

Сердце веркера облеклось камнем. Потому ни малейшего любопытства не проявил он к воплям о пощаде, доносившимся из-за поворота Южного Тракта, когда выворачивали к Амноэлю. Там люди Керета развешивали на деревьях дворню в знак жуткого напоминания каково противиться обладателям бляхи со скрещенными кинжалами.³