Ветер перемен

Он сплевывает сгусток крови с раздробленными зубами куда-то в сторону, перед глазами уже все плывет. Его держат здесь… сколько? Достаточно, чтобы потерять счет времени. Достаточно, чтобы лишиться нескольких зубов, прочувствовать собственную кровь на вкус до мельчайших ноток и перестать различать лица. Хотя его, Кирако Олдрина, Хантер даже по ту сторону будет помнить.

— Где Ребилион? Где ваш новый штаб? — Кирако, замечает Хантер, пыхтит по-бычьи, кажется, что вот-вот дым из ушей пойдет.

— Тебе нужен был я. И только я, Кирако. — ответ Хантера был все тем же. — Я здесь. И ты можешь делать все что угодно. Иная информация в сделку не входила.

Кирако готов взорваться. Фитилек его терпения тлеет медленно, но часы сошли на минуты и вовсе секунды. За столько времени он не узнал ничего нового.

— Отвечай, сука, скажи хоть что-нибудь! — у Хантера от нового удара хрустит челюсть. Перед глазами даже не различимы силуэты. Он уверен, что помимо истеричного Кирако в комнате еще точно трое. Иначе бы он не строил из себя великого мучителя, а Хантер не был бы мучеником.

Последнее, что Хантер никогда впредь не забудет: щелчок затвора и оглушительный выстрел - таковым был звук поражения Воронов перед Ребилионом.

Уходя, Хантер обещал, что вернется скоро и принесет дочери её любимые печенья. Миндальные из кондитерского магазина недалеко от церкви. Печенье заберет Ивен, Хантер оставил эту просьбу в качестве поручения.

Потому что, уходя, Хантер знал, что не вернется.

Хантер погиб, зная, что Джейн в безопасности.

Сначала Джейн никто ничего не говорит. Она и не особо переживает, отвлекаясь на дела, но её беспокоит, что Хантер не отвечает на звонки и сообщения. Потом все молчат и отводят глаза. Хантер велел молчать. Джейн допытывает всех, кого ее отец мог привлечь к какому-то странному и извращенному плану. Джейн перестает находить себе место, дома постоянно пусто, только Хуго старается как-то отвлекать хозяйку от мыслей тяжелых и тянущих.

— Малыш, мама сейчас занята. — она треплет пса между острыми ушами и свободной рукой подпирает свою голову. Хуго скулит. Он принёс свой любимый мячик Джейн прямо в ноги, но та даже не ведет ухом. Она проверяет телефон каждые пять минут. Никто ей не отвечает.

Хуго всегда был смышленным, так Хантер говорил, когда дрессировал его в комнате. Хуго первым понял, что Хантера больше нет. Он перестал заходить в спальню и постоянно крутился у Джейн в ногах, будто предчувствуя, будто зная, что совсем скоро она будет рыдать в его шерсть, крепко-крепко обнимая. Он словно знал, как в омерзительном плаче Джейн будет рвать горло, проклинать всех и Хантера в том числе.

Хуго был умным псом и самым-самым преданным другом. Он устроился под боком Джейн и голову положил на грудь. Ее рука снова треплет его между ушей.

— Зачем он это сделал? – Шаутер всматривается в трещины на потолке, всхлипывает. – Такой была его цель? – если бы Хуго мог говорить, он бы точно ответил, но он лишь бодает ладонь Джейн и скулит. Ему тоже тоскливо. Ему тоже больно.

На мониторе в отдельной вкладке открыто письмо. Хантер жалел, что не сможет лично попрощаться с Джейн, он стыдился, что ему приходится все свои необъятные чувства и сожаления вмещать в небольшое электронное письмо. Джейн не хватает сил его закрыть, бросить в архив и не вспоминать больше. Ребилион полностью упал на ее плечи, если она сломается, их всех не станет. Следующие дни Джейн полностью погрузилась в работу. Хантер никогда не любил возиться с бумагами, но учил этому Джейн. А она и рада была. Она рада была помогать Хантеру во всем, они же семья. Теперь у Джейн остался только Хуго.

Никто не видел младшую Шаутер вне стен кабинета несколько дней. Она неизвестно как появлялась там и неизвестно как уходила. Все дела она решала через назначенного человека: он приносил бумаги на рассмотрение, передавал информацию в одну сторону и поручения в другую.

Ребилион работал тихо, в тенях. И чем дальше они делали свои дела, тем чаще Джейн будила тревожность, цепкими острыми когтями скребущая черепную коробку и душащая длинными пальцами под челюстью. Из Ребилиона никто не знал, где Хантер и Джейн живут, это информация никак не освещалась для безопасности собственной. Поэтому, когда в дверь постучали она, взяла в руки ствол. Тихое жужжание ее киберимплантов кажется выдавало ее присутствие, из-за чего нервы натягивались тонкой леской, привязанной к спусковому крючку пистолета – одно неловкое движение, и она выстрелит сразу. Джейн смотрит в глазок и вздыхает, ее опасения были совершенно напрасны.

– Что тебе нужно, Арма? – Джейн приоткрывает входную дверь и выглядывает в щель. Арма явно встревожена, но чем сказать не может, Джейн понимает, что вероятно чем-то, что связано с ней, но она не была готова к гостям. – Тебе следует уйти, пока я не натравила на тебя Хуго.

Шаутер только собирается закрыть дверь, как Арма выставляет ногу, не давая этого сделать.

– Последние дни ты сама не своя, Джейн. Ты не отвечаешь на звонки, не читаешь мои сообщения. – Джейн ничего не остается, как молча открыть дверь снова. Арма подмечает, что та выглядит совершенно по-другому: волнистые раньше всегда ухоженные волосы напоминали сейчас взлохмаченный вихрь, взгляд Джейн потускнел. – Джейсон говорит, ты совсем не выходишь из кабинета. Что с тобой?

Смотревшая куда-то сквозь Арму Джейн поднимает голову и слегка вскидывает бровь.

– Что со мной? – с губ сходит тихий смешок. – Когда я нуждалась в тебе, ты была черт знает где. Они убили Хантера, оставили на меня огромный сброд людей, за жизнь которых я в ответе, а ты спрашиваешь, что со мной? – она чувствует, как закипает в жилах кровь и к горлу подбирается ком и снова душит. Она чувствует, как саднит все еще свежая рана. – Уходи, Арма. Я нуждалась в тебе, когда это произошло. Не было никого ближе чем ты и Хантер. – ей все сложнее держать лицо. – А теперь он мертв, а моя близкая подруга объявилась только когда ей что-то понадобилось. Я больше не нуждаюсь в тебе.

Дверь захлопывается перед носом Армы катастрофически громко.

– Они… убили Хантера? – едва слышно спрашивает она в дверь, растерянно хмуря брови. По спине пронесся неприятный холодок. Арма никогда еще не видела Джейн настолько разбитой.